Спектакль: Акт Второй / Acta est fabŭla

Альбедо разрывает поцелуй и отклоняется назад. Он смотрит Кадзухе в глаза и молчит, пытаясь собрать мысли в голове в кучу, но получается плохо. Вместо внятного ответа на немой вопрос, зависший во взгляде алых глаз, он лишь криво и неумело улыбается. Каэдэхара шумно выдыхает через нос. Юноша отрицательно качает головой, будто бы пытаясь донести, что Альбедо может не пытаться выдавливать из себя слова или эмоции. Обреченный и уставший взгляд голубых глаз медленно опускается. Медик падает головой на плечо Кадзухи. — П-прости меня… — тихо шепчет, пытаясь подавить дрожь в голосе. — Что…? За что…? — Когда я думаю о том, что в прошлом позволил себе завести отношения с подростком… я ненавижу себя за это… если б я встретил себя из прошлого, то точно дал бы «ему» по лицу… — Ты спас мне жизнь, Альбедо… не говори так, пожалуйста… Кадзуха неуверенно обнимает дрожащего от нервов и переизбытка эмоций Альбедо. — В голове не укладывается… — медик трется лбом о чужое плечо. — Запер ребенка у себя дома, вместо того, чтобы отвезти в полицию… а потом еще и влюбился, и принудил его полюбить меня… — Все было не так… — Я вижу это так, — он поднимает голову и смотрит в алые глаза. — Я старше. Я должен был взять на себя ответственность, и… — И отвести меня в полицию, где меня убили бы? — юноша слегка истерично усмехается. — Я понимаю, что со стороны это все кажется тебе неправильным, но ты очень заботился о моем психическом здоровье… не позволял себе лишнего… просил брата заниматься со мной… — И спал с тобой. — Всё было не так! — Кадзуха впивается в его плечи и слабо трясет. — Почему ты не хочешь услышать меня? — Факт остается фактом, Казу… — его безжизненный взгляд опускается в пол. — Неважно, какие у меня были мотивы, каким местом я думал, да и что вообще происходило в моей голове… я не имел права. — Но… но ты спас мне жизнь… разве результат в таком случае не оправдывает средства…? — Не оправдывает того, что между нами что-то было. — Но почти ничего не было… моя влюбленность, пара свиданий, совместная ночь, а потом ты отправил меня за границу, потому что сказал, что не хочешь портить мне жизнь и что все это было неправильно. — Пх… одумался, получается… — Альбедо поднимается на ровные ноги, подходит к краю балкона и становится, оперевшись локтями на перила. Хочется закурить, но вместо сигарет в кармане лишь мятные конфеты. — Я ужасный человек… и я не хочу снова портить твою жизнь. — Но ведь я сам вернулся… — Кадзуха набрасывает ему на плечи плед и становится рядом. — Два года прошло, мне исполнилось восемнадцать… эти два года мы не общались, потому что я так решил… я уважал твое желание отпустить меня, поэтому решил оборвать всё, чтобы точно понять для себя, нужно ли мне все это… — Ты зациклился на нездоровом человеке, который просто переложил на тебя свои проблемы. Увидел в тебе себя… того себя, который нуждался в помощи… и возомнил себя героем, которого у него не было. — Даже если и так… даже если изначально ты пустил меня к себе домой только из-за того, что увидел во мне себя. Дальше ведь все было не так… ты дал мне заботу и любовь, которых у меня не было… — Воспользовался твоим одиночеством, получается, — Альбедо вздыхает и ударяет себя ладонью по лицу. — Почему я до сих пор не сел за то, что между нами было? — Но ничего не было! — в голосе Кадзухи проскакивает отчаяние. — Пока я не достиг возраста согласия ничего не было… почему ты так упорно игнорируешь все, что я говорю? — Давай посмотрим со стороны? — медик разворачивается и опирается о перила поясницей. — Взрослый парень подбирает с улицы избитого подростка и приводит к себе домой. Вместо того, чтобы связаться с полицией, с опекой, с родителями, он запирает ребенка у себя. Как думаешь, насколько эта ситуация нормальна? — На то были причины… если б меня нашли Фатуи, то убили бы… а все пути вели к Фатуи… полиция, семья, опека… — Это не оправдывает моего поведения… я просто не понимаю, как вообще мог допустить подобное… — Ты просто добрый, а я твоей добротой воспользовался, — полушепотом проговаривает Кадзуха. — И сейчас я все забыл… но амнезия не искупает грех. Я сломал тебе жизнь, и я чувствую за это сильную вину и даже ненависть к прежнему себе. Я не хочу всего этого ощущать. Но я должен… я ведь заслужил… и это лишь то, что я знаю… а сколько еще жизней я успел сломать? — Спасти, — поправляет его Кадзуха. — Да нахуй такое «спасение», — Альбедо вздыхает и опускается на пол. — Вот уже который день я не могу думать ни о чем больше… Та наша прогулка по парку будто заставила какие-то шестеренки внутри меня вертеться… Я почувствовал что-то приятное и, одновременно, болезненное… Я не имею права влюбляться в того, кому, считай, сломал жизнь. Мой брат тяжело работал и старался восстановить твою психику, разве я имею право на то, чтобы снова появиться в твоей жизни, Казу…? Ты сейчас совсем не такой, каким был, когда я очнулся… и я не хочу быть тебе обузой. И не хочу, чтобы ты был со мной только из-за чего-то, что было когда-то… все, что было «тогда» — это ненормально. — Те два года, что мы не общались, я провел за границей… — Кадзуха присаживается напротив медика на корточки. — Там я закончил колледж, там я завел друзей, там у меня была совсем другая жизнь. Я был в отношениях… Два года — это, оказалось, так много. Но когда я вернулся к тебе, дни полетели просто с сумасшедшей скоростью. Я не хочу возвращаться к той жизни, где время остановилось… Я хочу оставаться рядом с тобой. И мне всё равно, что мне 18, а тебе 28. Это наше с тобой личное дело. Только наше, понимаешь? И вообще, мне скоро уже 19. — Пх, а мне 29… — Да хоть 39, Бедо… это ничего не меняет. Хоть ты и называл меня ребенком, но из нас двоих ребенком был именно ты… и сейчас им остаешься. Когда дело касается твоих личных переживаний и проблем, то ты совсем не приспособлен к жизни… — мягко проговаривает Каэдэхара. — Зато решаешь чужие проблемы на раз-два, а сам…? Ты спрашивал, каким ты был человеком до амнезии? Так вот… точно таким же, как и сейчас. — … — медик поднимает на Кадзуху виноватый взгляд. Для себя уже понимает, что наговорил лишнего, хотя с другой стороны — не жалеет. — И я знаю, что если бы сейчас перед тобой стал выбор: спрятать у себя ребенка или позволить Фатуи убить его, ты бы тоже выбрал первое. — Не учусь на своих ошибках, получается… — Альбедо слабо усмехается, смотря в полные нежности и мягкости алые глаза. — Я не считаю это ошибкой… и вообще все, что было между нами… ничего из этого не было ошибкой. Ты сам говорил мне, что плохой или хороший, опыт остается опытом и делает нас теми, кто мы есть… — Задвигал умные речи, а поступал как глупый ребенок… — И я люблю этого ребенка внутри тебя, Альбедо. Уставшего, рано повзрослевшего, одинокого, познавшего столько боли и насилия, израненного, но по-прежнему светлого и доброго… и тебе не за что чувствовать вину передо мной. Тем более, мы решили начать с чистого листа, помнишь? Ты отбросил прошлое, я тоже отбросил, чтобы иметь возможность начать заново. — Интересно, мы когда-нибудь будем с тобой говорить о чем-то другом? — Альбедо слегка истерично усмехается. — Вечно у нас только и разговоры что о прошлом, о чувствах, о «нас»… других тем что ли нет. — Всё равно всё сведется к этому, — Кадзуха улыбается и кладёт ладонь Альбедо на щеку. — И я этому даже рад. Такие разговоры помогают мне лучше понять, что происходит у тебя внутри… — У меня внутри пара десятков триллионов микроорганизмов устраивают аттракционы по внутренним органам. Так-то, внутренне люди мало отличаются друг от друга. — А есть там что-то кроме микроорганизмов и внутренних органов? — Как минимум, кости и кровь. Ну и всякие там сосуды, суставы, сухожилия, хрящики и прочее. Долго перечислять. Кадзуха придвигается ближе к уху Альбедо и тихо шепчет: — И я люблю каждую клеточку твоего тела и каждый уголок твоей души. — Признание…? — он поворачивает голову и утыкается носом в прядь мягких пепельных волос у виска. — Да, — легко отвечает юноша. — И я дождусь тебя, Бедо… однажды ты перестанешь загонять себя в рамки и позволишь себе чувствовать любовь. Этот внезапный поцелуй — тому доказательство. — П-прости за него… — он отводит неуверенный взгляд в сторону. — Лучше попроси, — усмехается Каэдэхара. — Вот так? — Альбедо складывает руки, изображая кошачьи лапки, наклоняет голову в бок и виновато изгибает брови. — Простите, господин. Ня. — Блять, — Кадзуха драматично хватается за сердце. — Это было одновременно мило и слишком пугающе. Особенно твое «ня». — У Мучачи научился. — Драть мебель и метить углы ещё не научился? — Я в процессе.

***

Из-за работы Кадзухе и Авису пришлось возвращаться домой на следующий же день после приезда. Юноша плохо спал, да и водительского удостоверения у него нет, поэтому машину поведет Ави. — Хорошей дороги, — Венти слабо похлопывает близнеца по плечу. — И, спасибо, что вы приехали. — Я только рад, — с улыбкой отвечает тот. — Ави, можно тебя на минутку? — отзывает его Сяо. — Конечно. Авис отходит с Алатусом в сторону, присаживается на лавочке под высоким красивым деревом с густой кроной. Парень закидывает ногу на ногу и вопросительным взглядом смотрит на детектива. — У тебя ко мне дело? Сяо присаживается рядом и нервно покусывает губу. Пытается собраться и сформулировать свой вопрос, но, как на зло, все мысли расползаются. — Сяо? — Ави машет ладонью у него перед лицом. — Уснул? — … — детектив хмурится. «Давай, Сяо, скажи хоть слово… — мысленно обращается сам к себе. — Ведешь себя странно, ну же…» — Если ты и дальше будешь молчать и вот так на меня смотреть, я подумаю, что ты пытаешься признаться мне в любви, — равнодушно проговаривает Авис. — Тц… — Сяо ударяет себя ладонью в лицо. — Прости, я просто даже не знаю, с чего начать. — … — Авис опускает взгляд на наручные часы. — Нам ехать довольно долго… — Да, прости, — Сяо качает головой. — В общем… Один мой друг нуждается в психиатрической помощи… и… я бы хотел спросить, не возьмешься ли ты его лечить… — Зачем об этом спрашивать? — Авис сводит брови к переносице и наклоняет голову в бок. — Пусть приходит в регистратуру, записывается на свободное время, а там… — Нет, — перебивает. — Дело как раз в том, что мне нужно, чтобы это все было неофициально. — А вот тут поподробнее можно? — В общем, у этого человека, кажется, шизофрения. Проблема заключается в том, что он работает в правоохранительных органах. Если он пойдёт официально вот так, и врач будет все правильно фиксировать, то его поставят на учет, а значит… — А значит про работу в полиции, да и ещё много где, можно забыть, — заключает за него Авис. — Позволь переспросить. Ты просишь меня взять твоего коллегу на лечение, утаив при этом довольно серьезный диагноз, ведь, хочу уточнить, не просто так определенные профессии имеют такие ограничения, и, более того, просишь меня положить его в больницу, заниматься лечением, указывая в отчетах далеко не шизофрению. Всё верно? — Со стороны это звучит совсем не так, как я представлял в своей голове. — Пх, иногда неплохо проговаривать свои мысли вслух перед тем, как выдать их, — парень ещё раз смотрит на часы. — Думаю, нам уже пора ехать. — Да… я тебя понял. — Это не отказ, — Ави встаёт с лавочки и проводит ладонями по одежде, чтобы расправить складки. — Просто такие решения не принимаются за минуту. Кроме того, разве о подобном я не должен разговаривать лично с Хэйдзо? — То есть ты понял, что я говорю про него… — Пх, сложно было бы не понять, — усмехается Авис. — Да, плохо я завуалировал… — Да нет, я о Хэйдзо, — Ави пожимает плечами. — Мы неплохо поговорили с ним вчера, так что заметить, что с ним что-то не так, было несложно. — Кому как… — Алатус усмехается сам с себя. — Спасибо, что выслушал. — Угу… Забавно, что Кадзуху вы бросили, а вот про Хэйдзо переживаете. Ничего больше не говоря, Авис быстрым шагом направляется в сторону автомобиля, оставляя Сяо стоять неподвижно и смотреть ему вслед. В голове детектива вмиг стало пусто. Как и на душе. Именно Кадзуха был тем, благодаря кому всплыла правда про Фатуи. «Авис прав…» — Сяо прикладывает ладонь к груди, где чувство вины уже начинает проедать дыру. Венти дожидается близнеца у машины, и, как только видит Ави, машет рукой в знак приветствия. Адвокат улыбается искренне и чисто, отчего на душе второго становится тепло. — Мяочка тебя нагрузил? — Барбатос хмурится, заметив задумчивое выражение лица у психиатра. — Самую малость, — спокойно отвечает Ави. — Но я подумаю об этом уже по приезде домой. Сейчас точно не время. — Спасибо, бра… Ави, — адвокат прикрывает глаза и широко улыбается. Чувствует себя спокойно и уютно. Настолько, что готов называть Ависа «братом». — Ладно, ехать пора. Обнявшись напоследок и попрощавшись со всеми, Ави садится за руль. — Что ж… эм… до встречи, — Альбедо протягивает руку Кадзухе, чтобы пожать напоследок. — Аха, — Каэдэхара, вместо рукопожатия, широко улыбаясь, заключает медика в объятия. — Да… до встречи… Кадзуха усаживается рядом с Ави, берет кошку на руки, и авто покидает стоянку. Альбедо с тоской смотрит вслед уезжающему автомобилю, пока Венти растеряно вертит головой по сторонам в поисках Сяо. — Ладно… я пойду к Нигредо, — блондин кивает головой в сторону входа в отель. — Этот соня всё проспал, так что пора разбудить его и накормить. — Он едет позже? — адвокат продолжает выискивать Сяо взглядом. — Сказал, что поедет вечером, потому что ночью дороги пустые, так доедет быстрее. — Хочет поскорее в лапки муженька? — хихикает Барбатос. — Ладно, пойду найду Сяо, а то после разговора с Ави он что-то как-то не торопится возвращаться. — Давай. А я к Нигредо и Хэйдзо, получается. — Агась. Альбедо быстро доходит до номера, где все ещё спит его брат. Видимо, вчерашний день был довольно утомительным для Нигредо, поэтому он даже не смог проснуться, чтобы проводить Ависа и Кадзуху. — Вставай, слюна уже на пол капает, — Альбедо присаживается около брата и стягивает с него одеяло. — Ну, Скар, еще пять минут… — сонно бубнит Нигредо. По телу Альбедо словно проходится разряд электричества. Нервно сглотнув, он медленно поворачивает голову, устремляя взгляд на соседнюю кровать: Хэйдзо глубоко и спокойно дышит, едва слышно посапывая. «Спит…? Надеюсь, спит…» — выдохнув, Альбедо вновь переключает внимание на близнеца. Он берет Нигредо за щеку и оттягивает. Наклоняет голову и выдувает поток воздуха, который хаотично разбрасывает светлые пряди в разные стороны. — Давай вставай, хватит дрыхнуть, — Альбедо склоняется к его уху и тихо шепчет: — Давай-давай, дорогой, а то придется прибегнуть к особым методам. — Ммм… С… Не успевает он вновь озвучить имя, которое Хэйдзо уж точно слышать не должен, как Альбедо закрывает его рот ладонью: — Не разговаривай, а глаза открывай. Сонно ворча себе под нос, психолог не без труда, но всё же просыпается. — Кажется, надо поменьше пить… — он кое-как отрывает голову от подушки. — Уверен, что дело только в этом? Выглядишь неважно. — Да-да, уверен. Нигредо протяжно зевает, прикрыв рот ладонью, затем медленно сползает с кровати. — Ну вот, не зря же говорят, что коты — это жидкость, — Альбедо смотрит на то, как его брат буквально «стекает» с кровати. — Ну а ты, конечно, тот ещё котик. — Чувствую себя овощем, — уныло протягивает психолог. — Хм… Иди ко мне, — Альбедо поднимается на носочки и прислоняется губами ко лбу брата. Затем пристально всматривается в его глаза, и, уже машинально, откидывает волосы, чтобы осмотреть шею. — Не похоже, чтобы ты заболел. Температуры, на первый взгляд, нет, но давай лучше померим. Кожа не бледная, глаза не красные… Наверное, правда перебрал. — Так, надо прийти в себя, а то вечером ещё домой ехать. — Если тебе не станет лучше, то я тебя не отпущу, — строго проговаривает Альбедо. — Если я буду чувствовать себя плохо, то и сам за руль не сяду, — Нигредо пожимает плечами и мягко улыбается. — Так-то у меня нет суицидальных мыслей. — Смотри мне, я за тобой слежу. — Да понял я, понял, — Нигредо машет ладонью перед лицом. — Пойду в душ. — Да, не мешало бы, — Альбедо закрывает нос и демонстративно фукает. — Вот как? — психолог расплывается в ехидной улыбке. — Иди к братику, малыш. Психолог протягивает руки вперёд, заключает парня в объятия и трётся щекой о его щеку. — Давай, вдыхай-вдыхай. — Тц, иди в зад, — Альбедо принимается щекотать близнеца в попытках вырваться из объятий. — Читер! — вскрикивает от неожиданности. — Всё, иди в душ, мы и так уже, наверное, пол отеля разбудили своими воплями. — Иду-иду.