Спектакль: Акт Второй / Acta est fabŭla

Этой ночью шторм повредил несколько вышек, отчего в городе полностью пропала связь. Благо, электроснабжение было частично восстановлено, так что поддерживать контакт через интернет не без труда, но получается. Непогода ни на минуту не стихает, а, судя по прогнозу, сегодняшний день будет не менее грозовым, чем вчерашний. Гром и молнии сменяются ливнем и ветром, и так по кругу. Область словно охватила одна огромная черная туча, которая просто ходит по кругу. Не без труда Альбедо отрывает тяжелую голову от подушки. В комнате относительно темно, но стоящий за окном дождь явно дает понять, что эта тьма связана не с тем, что уже вечер, а скорее с тем, что продолжается буря. Медик глубоко выдыхает и проводит ладонью по щеке спящего брата. Психолог ёрзает и поднимает голову вверх, ожидая встретиться взглядом с Альбедо, но… лишь тьма. Он вздрагивает, и медик, почувствовав это, сразу начинает успокаивать: — Доброе утро, как спалось? Мне вот, как никогда приятно… так тепло и комфортно с братиком. Можно я заберу тебя себе? Буду с тобой спать, таскать с собой на работу, посажу тебя в рюкзак Мучачи и буду везде-везде носить с собой… ты же тоже котик, так что Мучача не обидится… — В твоем репертуаре, — сонно бубнит психолог. Он прижимается к Альбедо, чувствуя облегчение и отголоски осознания того, что всё же, это не сон. — Кстати, Мучача спал с нами сегодня. А ты говорил он тебя не любит, — усмехается Альбедо. — А он как свернулся в клубок у тебя в ногах, так и пролежал всю ночь. Ещё и храпел как трактор. — Мучача тут…? — Нигредо слабо ёрзает ногами, пытаясь понять, лежит ли на них что-то. — Да, хочешь потрогать? — Он меня поцарапает… — Не поцарапает, — Альбедо приподнимается и берет на руки кота, который, не оценив такой жест, недовольно мяукнул. Медик укладывается обратно, уложив Мучачу между собой и братом. Альбедо прижимает кота ближе к себе, накрывает его передние лапы ладонью, чтобы тот точно не поцарапал близнеца, и кладёт руку Нигредо на мягкий пушистый бок животного. Психолог слабо улыбается, и на душе Альбедо впервые за несколько дней появляется что-то, кроме боли. — Приятный? — переспрашивает медик, медленно поглаживая Мучачу по голове, чтобы задобрить. — Очень… хорошее утро начинается с мягкого кошачьего брюшка, — более-менее спокойно отвечает Нигредо. Психолог все ещё отрицает тот факт, что лишился зрения навсегда. В его голове всему виной повязка, так что отголоски надежды все ещё живут. Где-то очень глубоко в душе, так глубоко, что он предпочитает этого не замечать, уже поселилась тень сомнения, но пока что он все же не готов её принять. — Что это…? — Нигредо вдыхает запах домашней выпечки. — Скар?! Это Скар?! — Эм… — Альбедо выпускает Мучачу на пол. — Я схожу посмотрю, полежишь пока? — Нет! — наощупь психолог хватает его за мягкую вязанную ткань. — Не уходи… не хочу оставаться один… — Тогда пойдём вместе. Альбедо встаёт с кровати, помогает брату подняться и прислоняет его ладонь к стене. Сам же кладёт руку ему на пояс, чтобы Нигредо чувствовал, что не один и был уверен, что может идти. Неуверенные и осторожные шаги становятся более твердыми, как только из кухни он слышит голос того, о ком беспрерывно думал все эти дни. — Тц, это делается не так, — шипит Скарамучча. — Отойди лучше. — Я же так ничему не научусь! — недовольно фыркает адвокат. — И не шуми, ты разбудишь близняшек, — так же раздраженно отвечает тот. — Скар?! Скар, это правда ты…? — Нигредо стоит в проходе, придерживаясь одной рукой за стену и протянув вторую руку вперёд. Мир Скарамуччи рушится в который раз. Он смотрит на психолога, чьи глаза скрыты повязкой, и стискивает зубы. Ненавидит себя за то, что произошло, винит себя в каждой травме, что получил Нигредо. Но сбегать не будет. Не может. Не имеет права. Он должен взять себя в руки и собраться. Все свои слёзы он выплакал этой ночью, весь свой гнев он вложит в каждый последующий выстрел, а перед Нигредо он будет оставаться сдержанным, чтобы тот лишний раз не волновался. — Я тут… — Скарамучча подходит впритык, кладёт его ладонь на свою щеку, а свою — ему на талию. — Прости, что так долго… прости, что тебе прошлось через все это проходить… прости, что- — Нет, — перебивает его психолог. Нигредо убирает ладонь от стены и обеими руками крепко обнимает Скарамуччу. Жмется к нему, словно в поиске защиты. Трется носом о шею, вдыхает его запах и тихо всхлипывает. — Это и правда ты… это ты… ты здесь… со мной… — … — Скарамучча дрожит, прижимает Нигредо к себе, будто боится, что его снова кто-нибудь заберёт, и трётся щекой о светлые мягкие пряди. — Не оставляй меня больше… пожалуйста… — всхлипывает в плечо. — Скар… не оставляй меня одного… никогда-никогда… мне… мне страшно… — Я не оставлю… — он старается говорить уверенно, но подступающие слёзы вынуждают голос дрожать. — Я обещаю тебе… — Прошу прощения, что должен вмешаться, — со слабым вздохом проговаривает Альбедо. — Док, прости, но не мог бы ты голову поднять… тебе нельзя тереться повязкой и щеками об его одежду. — Угу… — Нигредо поднимает голову, но, похоже, этих нескольких секунд объятий хватило, чтобы что-то пошло не так. — Эм, Бедо? — он поворачивает голову в сторону. — Ты тут…? — Конечно, — Альбедо кладёт ладонь ему на плечо. — Чувствуешь? — Эм… да… Бедо, у меня под повязкой что-то… что-то странное. — Пойдём, посмотрим, — Альбедо берет его за руку и уводит за собой. Нигредо тянет Скарамуччу следом. Не хочется ни на секунду разлучаться с возлюбленным, но сильный внезапный дискомфорт в правом глазу не дает покоя. Альбедо усаживает близнеца на край кровати, просит его запрокинуть голову вверх и, выдохнув, снимает повязку так, как объяснял ему врач. Нигредо хмурится и прикусывает губу. — Больно? — переспрашивает медик, на что психолог тихо угукает. — Сейчас дам тебе обезболивающее, которое разрешили пить… Повязка спадает на колени к Нигредо, Альбедо видит, как из полузакрытого века виднеется белый силиконовый конформатор. Вся уверенность, сдержанность и холод испаряются без следа. В голубых глаза собираются слёзы. В который раз за эту неделю он снова плачет, хоть и пытается это подавить. — Сейчас… сейчас будет немного странно, — проглотив ком в горле, проговаривает Альбедо, обращаясь к близнецу. — У тебя выпал конформатор. Это такая штука, которая… которая… веко поддерживает… — Ч-что…? — Нигредо машинально поднимает руку, но Альбедо перехватывает его за запястье. — Не прикасайся руками… я сейчас… обработаю руки… и сам вытащу… и мы поставим его заново… — Бедо… у меня там… там… получается… там… пусто…? Вопрос, который проходится ножом по сердцам Альбедо и Скарамуччи. Брюнет гладит возлюбленного по колену, пока Альбедо просто стоит, потупив взгляд в пол. — Я… я уверен… мы найдем способ… — мямлит так вяло, как никогда прежде. По телу Нигредо словно пропускают разряд электричества. Из головы вмиг исчезает всё, становится так пусто и темно, будто бы только что у него отобрали последний лучик надежды. И ведь он понимал, что так будет, но продолжал верить, что все не так плохо. — Прости меня… — руки Альбедо дрожат, ноги подкашиваются, смелости не хватает перевести взгляд на глаза близнеца. — Оно… мне мешает… — сбито проговаривает Нигредо. — Можешь сделать с этим что-то…? — Да, сейчас… Обработав руки, Альбедо берется кончиками пальцев за белоснежный мягкий край конформатора и аккуратно вынимает его. Чтобы не травмировать, приходится пальцами другой руки придержать веко. Этой секунды хватило, чтобы выбить из Альбедо остатки сдержанности и сил. — Я… я не смогу… — он переводит взгляд на Скарамуччу. — Поставить его назад… я не смогу… Слезы градом хлынули по бледным и холодным щеками. Уставшие голубые глаза смотрят на брюнета с надеждой и искренней просьбой о помощи. Губы Альбедо дрожат, руки тоже трясутся, и Скарамучча понимает, что сейчас друг точно не в том состоянии, чтобы сделать, что нужно. — Хорошо, — он целует Нигредо в висок, — можно я помогу? Психолог только вертит головой из стороны в сторону, реагируя на голоса парней. — П-пожалуйста… Альбедо усаживается на кровати рядом с близнецом, глубоко выдыхает и аккуратно гладит того по плечу, надеясь подарить ощущение безопасности и комфорта. Нигредо выпивает предложенное обезболивающее и просто сидит, дожидаясь действий со стороны брата или мужа. Медик бегло поясняет Скарамучче, что именно нужно сделать, брюнет вслушивается в каждое слово, прокручивает инструкции в голове несколько раз и лишь потом кивает. Он становится напротив сидящего на краю кровати Нигредо, наклоняется и слабо целует возлюбленного в кончик носа: — Всё будет хорошо… может быть немного дискомфортно, справишься? — Угу… Подавив в себе всевозможные чувства и эмоции, Скарамучча наконец приступает к изучению травмы. Глубокая рана, безнадежная и живая, отчего руки непроизвольно начинают дрожать. Этот маленький кусочек силикона, что скрывал за собой алые стенки пустой глазницы, сейчас кажется единственным способом избавиться от тремора. Хочется как можно скорее прикрыть багровое полотно, которое когда-то было позади глазного яблока, но и спешить нельзя. Как и объяснил Альбедо, Скарамучча двумя пальцами оттягивает нижнее веко, обнажая свежую рану, и психолог вздрагивает. — Прости… — виновато шепчет Скарамучча. — Потерпи немного, — Альбедо, сохраняя уверенность и невозмутимость в голосе, пытается успокоить. — Это быстро… нужно поставить конформатор на место… постарайся не шевелить головой, ладно? — Угу… — сквозь непонимание и страх отвечает Нигредо. Нервно сглотнув, Скарамучча вновь переключает внимание на глаз. Верхнее веко полуопущено, а нижнее брюнет придерживает пальцами. То, что он видит перед собой — кроваво-красная пустота, мягкая, пористая и довольно нежная на вид, но тяжело осознавать, что вместо неё должен быть глаз. Альбедо уже промыл конформатор и протягивает его Скарамучче. Медик дрожит, как никогда прежде. Кажется, сейчас брюнет впервые видит его таким. Раньше он и подумать не мог, что бывает в жизни что-то, что может заставить Альбедо трястись. Но не зря врачам запрещено оперировать родственников. Видимо, такое слишком тяжело воспринимать психологически, так что даже поставить выпавший «инструмент» он не в состоянии. Рана не кровоточит, сукровицы и влаги тоже нет, но менее жуткой она от этого не становится. Придерживая веки, Скарамучча аккуратно вставляет белый конформатор, имитирующий отдельную полость глазного яблока. Мягкий силикон расправляется, и звук, похожий на слабый щелчок, проходится табуном мурашек по коже Скарамуччи. Верхнее веко опускается, прикрывая собой гладкую поверхность инородного тела, которое уже приняло нужную форму. На нижнее веко парень выдавливает немного мази, как рассказывал Альбедо, и пальцами поднимает веко вверх, чтобы помочь Нигредо полностью закрыть глаз. В комнате витает запах больницы, спирта и трав. Он кажется до головокружения тошнотворным, но нужно держаться. Лишь сейчас, когда он закончил, его начинает трясти от происходящего. Пальцы побледнели и вмиг поледенели, в глазах собрались слёзы, а воздуха едва ли хватает, чтобы нормально дышать. Он понимает, что находится на грани панической атаки, хоть все уже и закончилось. Кисти дрожат, а в голове так и зависла картинка пустой глазницы: алой, мягкой, похожей на кусок мяса, пугающей открытой раны. — Нигредо, солнышко, посиди один немного, — мягко обращается к нему Альбедо. — Нам со Скаром нужно все убрать и помыть руки… — Не хочу… не могу… — психолог, до этого сидящий спокойно, всхлипывает. — Не оставляйте меня одного… не уходи… Судмедэксперт переводит взгляд на Скарамуччу — парня трясет, а воздух в легких точно заканчивается. Он пытается ухватить хоть немного, но никак не может надышаться. — А с Венти посидишь? Буквально пару минут… — Альбедо гладит его по голове. — Мы помоем руки и вернёмся. — … — Нигредо прикусывает губу, и хмурится. Он слышит чужое сбитое дыхание, чувствует как слабо дрогнула ладонь Альбедо. — Х-хорошо. — Мы быстро! — медик спрыгивает с кровати, хватает Скарамуччу за руку и убегает с ним в ванную, попутно бросив Венти просьбу зайти к Нигредо. Адвокат сразу оставляет все дела и мчится к психологу, чтобы тот ни на минуту не оставался один. Альбедо затягивает Скарамуччу в ванную и закрывает за ними дверь. Как только замок щелкнул, ноги перестают держать. Скарамучча опускается на колени, упираясь ладонями в светлую плитку, и продолжает жадно хватать воздух, словно не может надышаться. Сердце вот-вот выскочит из груди. Всё тело дрожит и ощущается до ужаса неподъемным и тяжелым. В синих глазах стоят слёзы, сквозь которые он едва ли сможет различить обстановку вокруг себя. — Убью… — сдавленно цедит, ударяя кулаком в пол. — Я убью их… всех, кто причастен… в порошок сотру… — Успокойся… — холодно проговаривает Альбедо. — Сейчас эти эмоции вряд ли помогут… — медик присаживается рядом и кладёт ладони на плечи друга. — Сделай глубокий вдох, задержи дыхание… — Тц, не нужна мне вся эта хуйня психологическая, — Скарамучча сбрасывает чужие руки со своих плеч. — Меня успокоит только вид расчлененных тел этих ублюдков. — Твои нервы сейчас могут негативно сказываться на Нигредо, поэтому успокойся… — Да как ты можешь быть таким холодным?! Сейчас, когда он сидит там в комнате, боясь оставаться один, ты просто с лицом лица говоришь мне успокоиться?! — Скарамучча цепляется руками в воротник мягкого синего свитера Альбедо. — Раздражаешь. — Да ну, правда что ли? — блондин кладёт ладонь Скарамучче на шею и давит, вынуждая того отклониться назад и вжаться в стену. — Сижу с «лицом лица»? Да ты хоть представляешь себе, что я чувствую?! Конечно, ты не представляешь, ведь в этом мире у тебя кроме него есть давно знакомые и любимые люди, а у меня есть только он. Этот чертов мир, который я не понимаю и ненавижу, чужой и отвратительный грязный мир, в котором я не хочу находиться. И единственное солнышко, которое в нём было, теперь вынуждено страдать. Думаешь, мне легко сидеть с «лицом лица»?! Конечно, нет! Но я должен, ведь иначе ему будет неспокойно! — Кхе-кхе… — Скарамучча цепляется пальцами в чужое запястье. Ещё никогда хватка Альбедо не казалась ему настолько сильной. — За-ду-шишь… — Прости… — медик тут же опускает руку. — Я не должен срываться на тебе… и вообще на ком-либо… сам не знаю, что на меня нашло… — виновато бубнит, смотря в пол. — Я будто сам не свой с тех пор, как Нигредо пропал… а сейчас во мне нет ничего, кроме пустоты и ненависти… я пытаюсь сохранять спокойствие, но выходя за дверь его комнаты я хочу просто упасть и плакать… От бессилия и отчаяния… — И ты меня прости… — Скарамучча опускает голову на плечо Альбедо. — Я сказал лишнего… ты очень сильный… а я очень слабый… наверное, поэтому ты можешь оставаться с холодной головой, а я чуть что хватаюсь за оружие… Нигредо учил меня прощать, ставить себя на чужое место, искать мотив… но… нет такого мотива, который мог бы оправдать то, что с ним сделали… он пострадал из-за меня… но сам он слишком светлый и чистый… он ни в чем не виноват… — Скар, давай потом, — Альбедо вытирает рукавом слёзы, стекающие по щекам. — Сейчас нам нужно помочь ему адаптироваться к этому новому для него миру. Сейчас мы должны окружить его заботой и теплом… А план мести оставим на потом, ладно? — Оставим? — он поднимает голову с чужого плеча и удивлённо смотрит Альбедо в глаза. — Ты хочешь замарать руки…? — Да хоть изваляться в их крови полностью… но я заставлю их заплатить за то, что они сделали с Нигредо.