***
(Music: Lucas King dark piano — Liar)
Альбедо возвращается в лабораторию, держа в руках два стаканчика с зеленым чаем и бумажный пакет со сладостями. Он проходит на носочках, чтобы не привлекать лишнего внимания и не мешать психиатру работать. Пока Альбедо ходил в буфет, Авис уже полностью успокоил Итэра и вернул его в нормальное состояние. Монитор включен, и на экране мелькают картинки с котиками. Видимо, таким способом Паймон пыталась чем-то помочь своему хозяину. Итэр сидит за столом, сверля взглядом пол. Парень выглядит спокойным и умиротворенным. Совсем не таким, каким был, когда Альбедо ушел. Авис сидит напротив, закинув ногу на ногу и опираясь локтем на столешницу. Вслед за котиками на мониторе появляются милые картинки кроликов и лисиц. Альбедо слабо усмехается с такого жеста со стороны Паймон. «Это тоже прописано в её коде…? — медик подходит ближе и ставит на стол пакет. — Или она правда переживала за него? Насколько ИИ способен переживать? Или же, она просто заметила его «ошибку», вот и обратилась к Ави?» — Спасибо, — Авис переводит взгляд на Альбедо, который в ответ на благодарность просто кивает. Судмедэксперт усаживается на кушетку за спиной Ави и с интересом всматривается в поникшее лицо Итэра. Для себя он уже понял, что инженер просто стал инструментом в чужих руках, поэтому злиться на него или обвинять его в чем-то совсем нет смысла. Кроме того, он уверен, что если бы тогда они с Венти спросили его прямо, то он ответил бы, ведь не понимал, что делал что-то не то. — Итэр, — Ави кладёт ладонь ему на колено, — Вы меня слышите? — Слышу. — Как Ваша температура? — Над нижней границей, — роботизированно отвечает инженер. — Поешь? — Авис придвигает к нему пакет со сладостями. — Кажется, от сладкого Вам обычно становится лучше. — Я… я прошу прощения? — вопросительно проговаривает, смотря на Альбедо. — За твоего брата. Я ничего не знал. Альбедо шумно втягивает воздух через нос. Глубоко выдыхает и отрицательно качает головой. Итэр хмурится, пытаясь проанализировать эмоции человека и понять, что именно он пытается так безмолвно донести. — Мне нужно сделать что-то еще? — инженер поворачивает голову и растеряно смотрит на Ависа. — В некоторых странах люди кланяются или опускаются на колени, когда просят прощения. Я должен сделать так же? — … — Ави поворачивается на Альбедо, который впивается зубами в губу и молчит. — Я понял, — холодно проговаривает инженер. — Если я встану на колени, тогда это будет правильно? — Альбедо? — Авис отзывает медика, который, кажется, погряз в пучине собственных мыслей. — Нет, — резко отвечает Альбедо. — Итэр, я принимаю твои извинения. Ничего больше не нужно… только… не мог бы ты ответить мне на пару вопросов? — Да. — Расскажи мне, как это произошло? Как ты вообще оказался впутан в это…? — Эм… я не понимаю вопрос, — инженер, словно ребенок, с надеждой смотрит в глаза Ави, выискивая в них поддержку и понимание. — Не нервничайте, Итэр, — Ави достаёт из бумажного пакета мягкую булочку и протягивает её парню. — Вот, съешьте пока это, а я уточню у Альбедо вопрос и перефразирую так, чтобы Вы понимали, хорошо? — Угу… Авис пересаживается на кушетку к Альбедо и, убедившись, что инженер все же решил послушаться и поесть сладостей, переключает внимание на судмедэксперта: — Альбедо, не могли бы Вы в двух словах объяснить мне, что произошло, и какую именно информацию Вы хотели бы получить? Итэр пока тяжело понимает задачи, которые не имеют четких объяснений и тд. На пересказ всей ситуации ушло не больше пяти минут, но этого вполне хватило, чтобы привычно спокойное лицо Ави выразило весь спектр эмоций, на которые он только способен. Выслушав, психиатр берет Итэра за руку и тянет на себя, чтобы тот тоже сел на кушетку. Монитор выключен, а телефон остался на столе, несмотря на текстовые возмущения Паймон и её роботизированно-озвученные фразы негодования. — Итэр, можете рассказать, кому принадлежит план похищения Нигредо? — мягко обращается к нему Ави. Важно плавно подвести инженера к тому, что он поступил неправильно, чтобы не вызвать ещё одну ошибку и перегрев. — Амос, — ровно отвечает парень. — А как Вы познакомились с ней? — Когда госпожа Сука создала меня, Амос находилась там. Они двое и Алиса были первыми людьми, которых я увидел, когда осознал себя. — Амос… — Ави запинается, упоминая это имя, но довольно быстро берет себя в руки. — Она и госпожа Рэйндоттир преследовали одинаковые цели? — Я так не думаю, — холодно отвечает инженер. — Создательница была помешана на исследованиях, а Амос это все совсем не интересовало. — Можете вспомнить, как давно это было? — Четыре тысячи семьсот девяносто дней назад. — А в годах это…? — Авис сводит брови к переносице, пытаясь мысленно высчитать, сколько лет назад это было. — Чуть больше тринадцати лет, — проговаривает Альбедо. — Как раз, когда Кадзухе было пять… Точно, — Ави ударяет себя ладонью в лицо. — Так вот, что Вы тогда имели в виду… — Тринадцать лет назад… — Альбедо вздыхает. — То есть… то есть на фронте она уже была как-то связана с моей мамой. — Амос была первой ученицей госпожи Суки, — подтверждает Итэр. — От неё Амос научилась стрелять. Когда госпожа Сука взяла на обучение второго ученика, которым стал Скар, Амос была в ярости. Её диагноз — гиперэмоциональность. Ранее она всегда срывалась на мальчика по имени Валефор, — инженер поворачивает голову на Ави. — На тебя. — Тринадцать лет назад ей было семнадцать… — Альбедо слегка истерично усмехается. — Все сходится. Она попала в руки мамы в 17 лет… а на войне была уже в двадцать… три года провела под личным «крылом» мамы, а потом её сменил Скар… — Ваши выводы верны, — Итэр соглашается. — Из-за того, что Флео менял мою программу и «чистил от мусора», сейчас я в точности до минуты не могу рассказать, как мы познакомились. Я будто бы знал её с рождения. — У неё есть что-то вроде доступа админа к тебе? — Авис невесомо поглаживает Итэра по ноге, потому что уже знает, что подобное его успокаивает. — Нет. Фатуи думали, что я и есть глава «Ордена», поэтому пытались меня убить. Когда я лежал в коме, то Флео сделал так, чтобы у меня не было «админа». Флео называл меня человеком, несмотря ни на что. Думаю, выражаясь языком людей, он «освободил» меня из условного рабства. — Но почему тогда ты помог Амос? — Я нечасто получаю приказы. И, как любая программа, я должен эти приказы выполнять. Когда вы включаете компьютер, он включается вне зависимости от того, кто именно нажал на кнопку. Когда запускаете программу, она делает свою работу, и ей неважно, кто именно её запустил. Опустим те случаи, когда нужен доступ администратора. — Получается, что ты помог Амос просто из-за того, что она тебе сказала помочь? — переспрашивает Альбедо, и Итэр поворачивает голову на него. — Она умеет отдавать приказы. Если просто сказать программе «работай», то она работать не будет, а если прописать правильную команду, то будет. Амос, из-за того, что знает меня с рождения, знает и набор команд. Правда, многие из них уже не работают, но есть и рабочие. Кроме того, как ИИ, я стремлюсь к развитию. Приказы Амос были хорошим способом развиться. Как видите, это дало результат. Я смог принять самостоятельное решение. — Ты сейчас говоришь о телефоне? — Альбедо вспоминает, как инженер защитил смартфон адвоката. — Нет. Авис научил меня, что в мире существуют такие вещи, которые не нужно делать, даже если кто-то просит. И такие, которые нужно сделать, даже если не просят. Амос просила меня заложить в доме взрывчатку. Я этого не сделал, потому что принял такое решение. Сам. — Вы молодец, Итэр, — Авис слабо улыбается. — Все верно. Это было Ваше личное решение. Вы не робот и не программа, Вы в состоянии принимать самостоятельные решения… Благодаря тому, что Вы решили проигнорировать приказ, Альбедо, Венти и Нигредо остались живы. Очевидно ведь, что было бы, если б взрывчатка все же оказалась там, где должна быть. — Мне очень жаль…? — он вновь неуверенно и вопросительно проговаривает, обращаясь к Альбедо. — Расскажи, что случилось с Нигредо… — тихо просит судмедэксперт, смотря куда-то в пол. Инженер поворачивает голову на Ависа, но не успевает попросить его перефразировать вопрос, как психиатр проговаривает сам, ведь понимает уже без слов: — Итэр, расскажите, при каких обстоятельствах Нигредо лишился глаз. — Я не знаю, — он отрицательно качает головой. — Я не понимаю, что правильно, а что нет. Могу ориентироваться только на внешние проявления и анализировать их. Нигредо был очень спокойным, он не показывал, что ему больно, поэтому я даже не представлял, что его физически ранили. Когда Скар попросил меня сделать глаза, то я даже не подумал, что они для Нигредо. — Скар это…? — Авис поднимает задумчивый взгляд вверх. — Хотя, какая разница… То есть про глаза Вы даже не догадывались? — Да. В отличие от Амос, я часто возвращался в город, потому что у меня есть обязанности в «Ордене». Я искренне не понимал, что что-то не так. Амос обещала мне, что человек не пострадает, и все, что мы делаем, это на благо. А ещё она обращалась ко мне по моему имени… я не могу ослушаться, если мне отдают приказ, обращаясь по имени. — По имени? — Авис сбрасывает обувь и усаживается в позу лотоса. — То есть, Вас зовут не Итэром? — Мне запрещено называть свое настоящее имя. И, в основном, оно состоит из цифр. Через него можно войти в панель администратора… если она делала это, то я мог не помнить чего-то из того, что сделал. Мне жаль… Я обещал Флео, что никогда и никому не назову своего имени. Либо тому, кому буду доверять на 101% из 100 возможных. Амос, похоже, знает его из-за того, что была тогда, когда мне его присваивали. — Я понял, — Альбедо вздыхает. — Когда дом не взлетел на воздух, то она поняла, что ты уже способен противиться ей, поэтому держать тебя при себе стало рискованно, и она от тебя избавилась, да? — заключает медик. — Программа, которая постоянно выбивает ошибку и не слушает команды, никому не нужна, — инженер опускает взгляд. Его голос продолжает быть холодным, ровным и отстраненным, будто бы парень совсем ничего не чувствует, но Ави отлично ощущает его эмоции и боль. — Итэр, ты не знаешь, кто был третьим похитителем? — продолжает Альбедо. — Нас было двое. Все время нас было только двое. — «Всё время»? — уточняет медик. — Амос использует меня уже давно. Наверное, ещё до того, как на меня напали Фатуи. Она использовала мои вычислительные способности, чтобы с точностью знать, куда стрелять. По сути, я был её координатором. — Точно знать, куда стрелять…? Получается, с твоей помощью она стреляла в людей? — Альбедо чувствует, как сердце начинает биться чаще. — …наверное, мне жаль? — Итэр смотрит на Ави будто в поиске защиты. — Если Вы не испытываете жалости или сожаления, Вас никто не осудит, — проговаривает психиатр. — Мы никуда не спешим ведь, не нужно требовать от себя невозможного. Уверен, однажды мы и до сожаления дойдём… Вы и так делаете успехи. Вспомнив пересказ разговора с Алисой, Альбедо приковывает пальцы к подбородку и задумчиво поднимает взгляд вверх: — Полагаю, третьим учеником Рэйндоттир ты не являешься… тогда… кто? — Я не знаю, — инженер отрицательно качает головой. — Если ты кого-то подозреваешь, то можешь дать мне его данные, я проведу анализ и скажу тебе вероятность. — Хорошо, я об этом подумаю… спасибо. — У меня садится заряд, — Итэр прикладывает указательный палец к виску. — Мне нужно отдохнуть, потому что могу потерять сознание. — Хорошо, — Альбедо встаёт с кушетки и направляется на выход. — Тогда оставляю его на тебя, Ави. — А? — Нужно зарядиться, — повторно проговаривает инженер и падает лицом Авису в плечо. — Я схожу к Венти и другим пациентам… — информирует медик, попутно набирая сообщение Кадзухе о том, что сегодня у него слишком много работы. — Да, хорошо, — Авис поглаживает бессознательного Итэра по голове, позволяя тому просто лежать на своем плече. — Я подожду, пока он придёт в себя, а потом тоже по пациентам пройдусь. Кивнув, Альбедо уходит. «Так, всё-таки, Амос… и использовала его, как инструмент…» — Альбедо уверенным шагом направляется в палату девушки, хоть подсознательно и боится, сам не понимая, чего.***
(Music: Requiem of a Dream — Guitar cover)
Кадзуха перебирает струны гитары, слабо раскачиваясь из стороны в сторону. Юноша спокойно и глубоко дышит, ощущая на душе комфорт и уют после встречи с Альбедо. Пока Авис в больнице, Нигредо предложил Каэдэхаре снова пожить с ними, на что тот охотно согласился и, забрав кошку от соседки, перебрался к бывшему опекуну. Он был бы не против жить и один, но так, находясь рядом с Нигредо, ему легче. Видя спокойствие психолога, и самому становится спокойней. Скарамучча возится на кухне, стучит посудой и упорно делает вид, что он занят именно бытовыми делами, когда у самого на столе разложены оптические линзы. Кадзуха, на удивление, не говорил, что категорически против оказать помощь, но и соглашаться тоже не стал. Большую часть времени Сяо проводит в больнице с Венти, но разговор с Алисой он вкратце смог пересказать Скарамучче, и в голове второго сразу сложился пазл. Стоило детективу лишь упомянуть, что учеников было трое, круг подозреваемых моментально сократился, а все происходящее стало похоже на игру, где есть три стороны, каждая из которых преследует свои интересны, и Скарамучча оказался между ними всеми. Кадзуха проходит на кухню, чтобы принести психологу воды, и, бросив беглый взгляд на линзы на столе, усмехается. — Любая царапина может сбить прицел, — раздраженно проговаривает Скарамучча. — Я ничего не спрашивал, — подмечает Кадзуха, набирая из графина воду. — Сегодня пойдёшь к Альбедо? — брюнет быстро меняет тему, что бы избежать очередного напряженного общения. — Собирался, но он написал, что возникла внезапная работа вечером, так что — нет, — пожимает плечами. — Но, если ты спросил это из-за того, что хочешь побыть с Нигредо наедине, я могу пойти домой. — А? — Скарамучча приподнимает брови. — Все дети такие озабоченные или только ты? Фраза неприятно колет в груди Кадзухи. Юноша опускает голову и молча выходит из кухни. Он возвращается к Нигредо и протягивает тому стакан воды. Психолог благодарно кивает. — Знаешь, а вода, оказывается, не такая уж и безвкусная, — усмехается, обхватив пальцами стакан. Указательный палец вырисовывает очертания рисунка на стакане. Нигредо помнит, как выглядят изображенные на стекле абстрактные волны, но одна мысль о том, что стакан разобьется, и тогда придется купить новый, прозрачный или с рисунком, которого он не увидит, все это пугает. Жить в пределах своей квартиры более-менее комфортно, ведь он помнит, что и как выглядит, что и где стоит, но если вдруг нужно выйти на улицу? И ведь когда-то придется съехать с этого дома. Пока что любые подобные мысли вызывают дрожь. — И это я сделала его таким, — смеётся Амос, глядя Альбедо в глаза. — Что ты чувствуешь? — она поднимается с кровати и прислоняется к нему всем телом. Медик стоит в оцепенении и смотрит в пустоту. Белоснежное постельное белье окропили алые пятна, когда девушка выдернула из кисти катетер. Тихий ветер слабо раздувает прозрачные занавески. — Скажи мне, — Амос прикладывает ладонь к его груди. — Альбедо, скажи… скажи, что ты чувствуешь? Ненавидишь меня? — она так тепло и мило улыбается. — Хочешь, чтобы я исчезла…? С инструмента слетает фальшь. Кадзуха качает головой и присаживается около Нигредо: — Немного не так… — он берет руку психолога в свою и скользит по грифу гитары. — Вслушайтесь в звук. Вот тут… а потом, — он передвигает руку назад, — вот тут. Слышите? — Хм… и правда… да, так будет лучше, — Нигредо слабо улыбается. — Спасибо, Кадзуха. Раны уже полностью зажили, глаза не завязаны, но постоянно закрыты. Веки поддерживаются конформатором, чтобы сохранять правильную форму до того, как можно будет поставить протезы, имитирующие глаз. — Расслабьте плечи, — Каэдэхара кладет ладони на плечи психолога. — Инструмент полностью под Вашим контролем, чувствуете? — Да-да, — Нигредо глубоко выдыхает. — Попробуем ещё раз? — он поворачивает голову и случайно проходится носом по пушистым волосам Кадзухи. — Ой, извини. — Конечно попробуем, — юноша отклоняется назад. Альбедо сжимает руки, спрятанные в карманах белого халата, в кулаках. Амос обвивает его шею, словно змея. Проводит указательным пальцем по ромбику на шее и выдыхает, обдавая бледно-розовое пятно жарким воздухом. — Неужели, ты заболел? — хихикает. — Бедняжка, — она качает головой и трётся носом о болезненную отметину. — Ты умрешь, Альбедо. — За что… — сквозь зубы проговаривает. — Какая разница? — она пожимает плечами. — Есть мотив или нет, ты ведь все равно меня не простишь и не поймёшь, — она трётся носом о его плечо. — Сили… почему Нигредо…? Он же ничего тебе не сделал… он ведь… — Тише-тише, — она медленно гладит его по щеке, — не нервничай. Я слышу, как быстро бьется твое сердце. Злость, раздражение и ненависть смешиваются воедино, выдавая какую-то новую для Альбедо эмоцию. Страх сковывает, и он совсем не понимает, почему просто стоит, не в силах шевелиться, пока она так вальяжно и беспардонно его трогает. — Бедный-бедный, — она качает головой. За спиной два месяца абсолютной темноты. На удивление, она больше не кажется такой уж давящей и пустой. Нигредо постепенно привыкает жить в новом для себя мире. Постоянные терапии с Ави помогают ему медленно, но уверенно, бороться с ПТСР. Как оказалось, жизнь не заканчивается, если вдруг «выключить свет». — Оно… оно до сих пор снится мне по ночам… — проговаривает Нигредо, опустив голову. — Я понимаю, что оно в прошлом… но никак не могу избавиться от этих воспоминаний… — Полной потери осознания окружающей действительности не было? — переспрашивает в наушник Авис. — Нет… но я чувствую себя так, будто это происходит снова… и снова и снова… Будто я не здесь… не дома со своими любимыми людьми, а там… Каждую ночь, засыпая, я боюсь проснуться там… боюсь чувствовать руки этой женщины на себе… боюсь слышать её голос… Ави, мне кажется, я не избавлюсь от этого страха никогда… и сейчас мы просто теряем время… Амос кладёт ладони Альбедо на щеку и поворачивает его лицо на себя. Девушка смотрит на него пустым и неживым взглядом, но при этом ее бледные губы растягиваются в улыбке. — Тебе больно? — переспрашивает она и скользит рукой вниз, пачкая его белый халат на плече в алые пятна. — Я ненавижу тебя, — Альбедо смотрит словно сквозь неё. — Я знаю, — она жалобно сводит брови к переносице, приподнимается на носочки и целует его в лоб. — Конечно, я это знаю… Медик стоит, словно восковая фигура. Он не может пошевелиться или оттолкнуть ее, не может выдавить из себя крик или ругань. На душе такая пустота, будто ему вырвали сердце, и сейчас оно находится именно в её руках. А она лишь властно улыбается и смотрит этим пустым и мутным взглядом. Скарамучча ставит на стол тарелки, Нигредо неспешно проходит в кухню после терапии, на которой он снова плакал, и вытирает влажные щеки. Как только психолог оказывается в комнате, брюнет сразу разворачивается к нему. Больно видеть, как после практически каждого сеанса он выходит из комнаты мрачнее тучи, а лицо залито слезами. Тем не менее, в повседневной жизни он стал куда более спокойным и собранным, нежели был ранее. Ночных кошмаров стало значительно меньше, да и уровень тревожности понемногу спадает, пусть и незначительно, но, как минимум, Нигредо перестал дергаться от каждого звука. — Ты как? — Скарамучча кладёт ладони на его щеки и целует в нос. — Сегодня выглядишь получше. — Опять пожаловался ему на жизнь и порыдал о том, как все плохо, и что я не понимаю, как жить эту жизнь, — Нигредо стоит неподвижно. — Вот и умница, — Скарамучча обнимает, прижав любимого к себе. — Я приготовил для тебя кое-что вкусное. — Кексы, да? — Нигредо выдыхает ему в шею. — По запаху чувствую… — И супчик, — дополняет Скарамучча. — Сначала супчик, а потом кексы, ладно? — Как с ребенком… — Ну а ты разве не ребенок? — брюнет поднимает его голову со своего плеча. — Самый настоящий ребенок… и всегда им был. Одно из первых правил, которые усвоила Амос, когда попала под опеку Рэйндоттир — обязательно нужно иметь вторую личность. Придумать её оказалось не так уж и сложно, как и поддерживать этот образ милой со всеми девушки, которая много болтает и смущается каждого шороха. Такие обычно автоматически попадают под описание «серой массы». Именно то, что и нужно. Единственное, что немного отличало Амос от её образа — пустой и отрешенный взгляд. — Жаль, я не встретилась с ним лично, конечно, — девушка ехидно улыбается, продолжая поглаживать Альбедо по плечу. — Но, знаешь, разве не забавно, что один человек, который дорог ему, на всю жизнь останется инвалидом, а второй сейчас полностью в моих руках? — Если я просто стою, пародируя овощ, это не значит, что я не могу дать отпор, — холодно отвечает ей Альбедо. — Ты просто запутался… бедный малыш, — она слабо гладит его по волосам. — Кто ты, где ты, с кем ты… ты все забыл. Давай, я напомню тебе? Ты мой товарищ, Альбедо. Моя душа и мой смысл жизни… Тот, кого я люблю и ненавижу. Твоя мама была великим человеком… а дети… грустно, конечно, за вас троих. — Что ты несёшь вообще… — Кстати, помнишь малышку Тао? — девушка отходит от него на шаг, наклоняется немного вперёд и указывает на себя. — Это я убила её, хех. — … — Альбедо хмурится, отчего Амос понимает, что, кажется, эту девочку он забыл. — А Макото помнишь? — она скрещивает руки на груди. — И её тоже убила я, аха… Жаль, не с первого раза. Кто ж знал, что молодой врач окажется тем ещё специалистом. — … — сердце неприятно покалывает, пульс становится чаще, а зубы с силой впиваются в нижнюю губу. — Я уже сделала все, что хотела, — она улыбается и падает на кровать, раскинув руки в стороны. — И теперь я свободна, хах. «Я никогда его не оставлю…» — Скарамучча следит за Нигредо, который неспешно набирает в ложку суп. Под тарелкой и на коленях теперь лежат салфетки и полотенца, ведь психолог просто не замечает, если капает на стол или на себя. В отличие от того, что было два месяца назад, его руки не дрожат. — Эм, Казу, ты, кажется, собирался сегодня к Альбедо? — Нигредо поворачивает голову вбок. — Он написал, что его работой завалили, — Кадзуха вздыхает. — Так что пока что никак… — Я уже соскучился по нему… — психолог вздыхает. — Мне ужасно не хватает его. Будто кусок души оторвали… хоть он записывает мне голосовые постоянно, но… никак не могу избавиться от этого чувства. — Карантин внутри города уже сняли, — напоминает Скарамучча. — Уверен, уже скоро Альбедо, Ави и остальные врачи смогу вернуться по домам, а все зараженные — встать на ноги. — Венти все так же? — встревоженно переспрашивает психолог. — Сяо сегодня сказал, что ему немного лучше… — Скарамучча отводит взгляд в бок. — Но… Альбедо говорил, что операции, наверное, не избежать, потому что у него совсем беда с легкими. — Мы можем чем-нибудь помочь…? — с надеждой в голосе Нигредо вертит головой. Девушка смотрит в потолок, улыбаясь так искренне, легко и чисто, будто бы ещё пять минут назад она не призналась в том, что является серийным убийцей. — Я все равно не понимаю… — Альбедо стоит на том же месте, где, как ему кажется, он находится уже вечность. В этой палате словно остановилось время. — Все просто, — Амос встаёт с кровати, берет Альбедо за рукав и тянет на себя, но парень не поддается. Он не сдвинулся ни на сантиметр, и она разочаровано вздыхает. — Глупый-глупый… я ведь не причиню тебе вреда, разве не хочешь снова заключить меня в объятия, как когда-то? — она хихикает. — Нам ведь было хорошо вдвоем, помнишь? — …. — Жаль, что Флео все испортил, — девушка обходит Альбедо и заключает его в объятия со спины, уткнувшись носом в плечо. — Но ведь Флео больше нет… мы могли бы начать все заново. Только ты и я, Бедо… — Почему Тао…? Почему Макото…? Почему Нигредо…? — Да просто так, — она усмехается, но, чувствуя, что её ответ заставил его напрячься от раздражения, виновато поднимает руки и отходит на шаг: — шучу. Эти двое отняли у меня то, что было мне дорого… я же — отняла у них то, что было дорого им. Все просто. Это справедливо, разве нет? — Эти двое? — Ага, тупые дети тупого мужика, аха. Все просто, Бедо. Я забрала то, что забрали у меня. Не вижу в этом ничего страшного. Это моя справедливость. — Ты убила и заставила страдать невинных людей… — Я тоже была невинной, когда меня заставили страдать, — сквозь зубы проговаривает. — Знаешь что, — она цепляется руками за ворот его белого халата. — Я не жалею. Ни секунды не жалею, что отправила их на тот свет, а Скара навсегда приковала к твоему недееспособному брату чувством вины. — Не смей, — он берет её за шею и сдавливает. Придвигается к её лицу и со злостью в голосе продолжает: — Не смей называть моего брата недееспособным, мразь. — Кхе… — она цепляется пальцами в его запястье. — Убьешь меня? Да, давай. Один стал инвалидом, второй сел в тюрьму, и оба пострадали из-за Скара, ахах… это ведь идеальная месть, давай, Альбедо. Умереть от твоей руки? Благословение. — Тц… — он отталкивает её от себя и быстрым шагом направляется на выход. — Бедняжка… — она сочувственно проговаривает, смотря ему в спину. — Малыш совсем запутался… Мой бедный мальчик… Верно, уходи… сбегай, как ты это всегда делаешь… вот только мертвых это к жизни не вернёт, да и твой брат навсегда останется инвалидом. Но ты беги, Альбедо… Давай. Придумай себе ещё одного Флео и сбрось все на него, эгоист. Дверь за спиной захлопнулась. Альбедо прислоняется спиной к стене и запускает руки в волосы. «Ненавижу… Как же я ненавижу её…» Кадзуха сидит на кровати Нигредо и играет на гитаре, прикрыв глаза. Он лишь отдаленно слушает, о чем тот общается со Скарамуччей, полностью погрузившись в музыку. Полная луна хорошо освещает спальню, придавая сегодняшней атмосфере некой мистики и волшебства. Закончив играть одну мелодию, он автоматически переходит на другую. Эта кажется более тревожной и неспокойной, но почему-то именно она ассоциируется у юноши с Альбедо, которым и заняты все мысли. «Как он себя чувствует?», «Действительно ли он не заболел?», «Он уже спит или ещё работает?», «Хорошо ли поел сегодня?», «Сколько кружек кофе выпил?» — все эти и множество других вопросов мелькают в голове Каэдэхары. — Скорее бы уже обнять его… — Нигредо сидит на угловом диване, склонив голову на плечо Скарамуччи. — Я так соскучился… — Да… я тоже… — брюнет вздыхает. — Может, в следующий раз сходишь с Кадзухой? — Нет… я не готов ещё выходить на улицу и идти так далеко… — Я могу пойти с тобой… замаскируюсь просто, и… — Неоправданные риски, — Нигредо качает головой. — Альбедо обязательно вернётся. Я подожду его здесь… — Конечно, вернётся… — соглашается Скарамучча, потираясь щекой о светлую макушку. — Твой брат настоящий герой… — Да… он спасает людей, — психолог мягко улыбается. — Он всегда был таким… он родился уже врачом до мозга костей. Думаю, правило «primum non nocere» — это его первые слова и принцип по жизни хех… Это даже вдохновляет… Что бы ни происходило, я уверен, он всегда останется таким… Даже амнезия не изменила этого… Он остаётся собой. Сегодняшнее полнолуние кажется как никогда зловещим и пугающим. В клинике уже давно прозвучал отбой. Все пациенты спят, персонал разошелся по комнатам и кабинетам, не слышно даже шума ветра за окном. Весь мир будто бы замер в ожидании. Альбедо стоит у постели спящей пациентки. Той, кто сломала жизнь его брату. Той, кто убила невинную девочку. Той, кто убила женщину, которая была для Альбедо ближе родной матери. В голубых глазах застыл лишь холод. Медик смотрит на показатели на экране — судя по всему, Амос и правда спит. Взгляд Альбедо теперь направлен на мирно лежащую перед ним беззащитную девушку. Сердце с силой ударяет в грудь. Руки в перчатках дрожат и потеют. Сухие и искусанные губы побледнели, а лицо становится белым, словно мел. Неподъемной ношей в кармане ощущается шприц со смертельной инъекцией.