Обычная история с привкусом романтической комедии

Для Юнги было привычно просыпаться рано. Потому что очевидно, что школа в Корее пусть и работает с семи, а уроки начинаются около восьми, у него еще были утренние факультативы и дополнительные. Поэтому и вставать в пять утра стало привычкой. Однако сейчас она стала настоящими оковами, потому что после переезда о раннем подъеме можно было забыть и поспать дольше. Но нет. Без будильника, ровно пять Мин открыл глаза и тяжело вздохнул. К его сожалению ничего не оставалось кроме как продолжить разбирать вещи. Вчера они только-только получили мебель и свое барахло, иначе называть кучу не совсем нужных для жизни здесь вещей Юн назвать не мог, поэтому теперь было необходимо все разобрать. Пока в его комнате были только кровать, которую собрали сразу же, и синтезатор с выгравированным золотым «윤기» на корейском. Этот дорогой инструмент был единственным напоминанием Юнги о жизни в Корее, которое он разрешил себе оставить. Все остальное он раздал или раздарил, но всячески попытался избавиться от всего. Предлоги были разные, но в основном это переезд. Не то, чтобы жизнь на родине была плохой, просто сам Юнги, росший послушным и тихим, в какой-то момент решил, что не хочет всего этого. Постоянная учеба, работа на престижной, но не любимой работе, и обыкновенная гетеросексуальная семья — было не то, о чем он мечтал. Музыка в его жизни присутствовала всегда, с самых первых аккордов, сыгранных бабушкой, вплоть до его первого раза самостоятельного наигрывания песенки про осень. И не было того, чтобы родители запрещали ему заниматься музыкой. Напротив, они поощряли и оплачивали все занятия сына. Пока на горизонте не замаячил вопрос о карьере и дальнейшей профессиональной деятельности. Юнги гордо представил отличный университет и заявил, что раздумывает стать продюссером и всю жизнь крепко переплести с музыкой. Однако родители были категоричны и непреклонны в мыслях о том, что это все может быть только увлечением и хобби, то, чем можно скрасить время досуга. Так и столкнулись. Однако Юнги уже заведомо проиграл, потому что всегда был зависим от мнения других. Особенно, от мнения собственных родителей. Поэтому он грандиозно проиграл эту битву, сдавшись. Однако сейчас они не в Корее, а в Америке. И родители теперь не настаивают на карьере врача, а значит, что Юнги может спокойно заниматься тем, что ему нравится. И быть с тем, кто нравится. Признаться родителям в своей нетрадиционной ориентации — было невыносимо. Они у него всегда были понимающими, поэтому он знал, что его не выгонят куда-нибудь на улицу за его вкусы. Однако страшно все же было. Но, в отличии от разговора о выборе профессии, родители не были разительно против. Они долго приходили в себя, однако приняли сына. И пусть в Корее было сложно жить, встречаясь с парнем, он пытался завести отношения, хотя бы на одну ночь. Но тут, в Америке, с этим проще. А поэтому он сможет отыскать любовь всей его жизни… — Хосок? — Юнги подошел к окну и взглянул на дом напротив. Как и в любой романтической комедии, их окна были впритык к друг другу. Немного сноровки, и Юнги уже был бы в комнате соседа. Мин всмотрелся в силуэт парня и медленно расплылся в улыбке. Тот был в очень милой розовой футболке и белых штанишках, его каштановые волосы растрепались и были в полнейшем беспорядке. Хотя сам мальчишка выглядел бодрым и проснувшимся. Сначала он просто разминался, а после, что-то переключив в телефоне, начал танцевать. Не замечая подглядывания, он мягко скользил по полу, плавно в стороны, как волны на морской глади. Юнги не мог сказать, что это было шедеврально, но, как минимум, заинтересовывало и приковывало взгляд. Музыка вскоре сменилась на более динамичную, и Хосок начал двигаться резче. Теперь он стал похож на мяч, играющий в баскетбол. Пусть и все выглядело спонтанно, но был заметен отличный контроль над собственным телом. Хотя и глаза-то Хосок вскоре после начала закрыл. Юнги вдохнул больше воздуха, а Хосок остановился. Он медленно открыл глаза и потянулся. Быстро скинув с себя футболку, парень спрятался за дверью в другую комнату. Мин глянул на наручные часы и задохнулся. Он не мог поверить, что провел целый час за подглядыванием. Совсем скоро ему надо будет спускаться завтракать, а после ехать в школу. Это время, которое вроде тянулось дико медленно, стремительно пролетело, стоило лишь выглянуть в окно. Стыд пробирал Юнги до костей, особенно после встречи с Хосоком во дворе школы. Тот стоял у входа, в белоснежной футболке и брюках с высокой посадкой, весь ухоженный и с иголочки собранный, что Мину стало стыдно вдвойне еще и за свои рваные джинсы и безразмерную черную толстовку. — Привет. — Юнги взмахнул рукой прямо перед глазами парня. И судя по его удивленному взгляду, это произошло неожиданно. — О, привет. — голос Хосока хрипел, а сам он сильно смутился. — У нас есть немного времени, поэтому я покажу тебе лишь основные места. Хорошо? — Да, хорошо. — Мин улыбнулся. — Твой английский хороший. И быстрый. Они уже зашли в здание школы, когда Юн это сказал. Хосок улыбнулся и кивнул. — Я еще на китайском отлично говорю. — он указал на двойные большие серые двери, поясняя, что это столовая. — Вообще, я родился в Америке. Поэтому мой английский хороший. — А как у тебя с корейским? — Все прекрасно. Я рос в среде, где если ты не заговоришь на корейском, тебя могут выгнать из дома. — произнес он на родном языке и хихикнул. — Расслабься, я шучу. Но если хочешь выучить английский, лучше чаще на нем разговаривай. Юнги покорно кивнул, и они проследовали к следующим дверям. Уже к концу экскурсии, Хосок привел их в класс, на биологию. Он простоял, на пороге, пристально глядя на подопечного, словно раздумывая над чем-то. — Мне надо идти к моему другу. Если не заведешь друзей, то можешь пообедать с нами. Мы собираемся обычно едим на крыше. Просто скажешь, что ты от Чона. И тебя пропустят. — Ого, ты такая важная шишка? — Юнги усмехнулся. — Настолько важная, что тебе надоест. — Хосок подмигнул и прошел за столы, вглубь класса. Юнги проследовал его примеру и зашел в класс, оглядываясь в поиске свободного места. Оно было прямо у окна, потому Юн его быстро занял, сложив вещи на соседний стул. Да, говорить с Хосоком без взглядов родителей — было в разы увлекательнее. Никакого контроля речи, и сам парень был более расслаблен, нежели на ужине. Однако все еще идеальный образ пай-мальчика не вязался с танцами у окна в шесть утра. Юнги сомневался, что типичный мамин сыночек тратил бы время на танцы. Сам он бы сидел и занимался штудированием литературы или подготовкой домашнего задания. А не играл бы на пианино. А это значит, что Хосоку скорее всего запрещают заниматься танцами. И значит, что сам он совершенно не тихий и прилежный мальчишка своих родителей. Он больше, чем образ отличника. Он настоящая многогранная личность со своим мнением. И он начинал Юнги сильно нравиться.