Дневник Дина Винчестера.

25 ноября. Отец так и не появляется. Я, собственно, уже и устал его ждать. Дни в Элгине шли очень медленно, скучно. Единственный мой друг - Динки, ушла. Я вообще не понимаю ее мотивов нападения на меня, а было ли это нападением: может она просто хотела так играть? В любом случае винил я только себя. Порой, мне кажется, что во всех произошедших бедах виноват только я. Никто другой, ни сосед, ни Билл, ни Памела, а только я. Всем своим существом я чувствую скорое приближение холодов: на улице по ночам буйствует сильный ветер, зеленая трава покрывается изморозью, которая через пару часов пропадает. Так приятно выйти наружу в такую погоду, вдохнуть свежего воздуха. Почти целыми днями я был на улице, не хотелось идти в дом, не хотелось видеть этих людей, способных на жестокость. Естественно, мне было не по себе оставлять Сэма с ними, но он пока слишком мал и ничего не понимает, так что, думаю, ему можно позволить немного уюта в доме этих двух. А что насчет меня, так я могу и побродить по окрестностям, никто не будет меня искать, так лучше всего. Меня волнует много вопросов, и пожалуй самый важный из них: куда все время пропадает отец? Во время прогулки по парку я могу много думать, бегать, сидеть на лавочке, так я стараюсь немного отвлечься от всего того, что произошло. Когда умерла Динки, Билл похоронил ее где-то на безымянном кладбище и не разрешил пойти с ним. От тоски по собаке я чуть ли не лез на стену. Несколько часов даже провел у нее в будке, вдыхая запах псины, который хоть немного, но успокаивал. Заточенным четвертаком я выцарапал ее имя на крыше деревянного домика, жаль, что она никогда не увидит эту надпись, не поиграет больше ни с кем. Очень часто предо мной, в моей голове выплывает воспоминание о том, что сказал сосед. Дерьмо случается. Так просто, так понятно... Хорошо, что хоть Сэм стал спать по ночам, а о себе я такого сказать не могу. Тихо и неподвижно лежу в кровати, внимательно прислушиваюсь к сопению брата, готовый в любой момент успокоить его, сказать, что все хорошо. Но как только усталость берет свое, стоит мне только закрыть глаза, как я вижу ее. Всегда одно и то же, вижу ее такой, какой она была раньше, до той ночи, доброй, красивой, живой. И не просто вижу, а еще и ощущаю, как будто она со мной, совсем рядом, стоит только дотянуться. Но все попытки коснуться ее руки кончались неудачами, она оказывается слишком далеко... Затем, я ее вижу как в ту ночь, на потолке, совсем краем глаза и вновь переживаю ту ужасную ночь: выношу Сэма из горящего дома, слышу этот страшный звук горящих вещей, стен. Из-за вновь пережитого ужаса я просыпаюсь в холодном поту и готов побиться об заклад, что вижу ее и на яву, а она как-будто бы ухмыляется, смеется надо мной и говорит, что Джон скоро будет с ней, рядом, затем постепенно пропадает в темноте. В такие моменты я ничего не могу сделать: ни заплакать, ни разрушить все вокруг себя, просто молча лежу в постели, боюсь и открыть, и закрыть глаза, боюсь вновь ее увидеть не такой, какой она была раньше. Порой представляю что было бы не будь отца, на ум приходят сразу Билл и Памела, нет, отец никогда не поступит так с нами, не оставит нас здесь. А мама не может быть плохой, я просто сильно устаю, вот и видится всякая чушь. Успокоив себя, мне удается немного поспать, но ближе к раннему утру кошмары повторяются, я не могу от них избавится. За что все это свалилось на мою семью? За что? Если не считать иногда плохих моментов и частых переездов, живем мы почти как и все, хотя, есть еще парочка изъянов. Они почти незаметны, можно жить и сними, если не быть сильно привередливым. Первый: у нас нет матери, второй: отца почти тоже. Вы уж извиняйте меня за такую задержку. Учеба, да и ноут полетел, с компа печатаю, который так и норовят перехватить, сами понимаете.