22-28 годы
Энд
Апрель 22
Эллариус, Ноакс
04:25
Я облокотился на косяк двери и мрачно потер переносицу, устало прошипев:
— Ты спать собираешься?
— Ага… — он опять зарылся в какие-то бумаги, подпирая голову рукой и хватая со столешницы чашку с кофе.
Я закатил глаза и отлип от двери, потирая глаза:
— Сейчас полпятого утра.
— Я знаю.
— Ты не спал больше суток.
Ал посмотрел на меня поверх чашки (он издевается, думает, что если своим кремом синяки под глазами замазывает, я не замечу?) и фыркнул, помотав головой:
— Вчера надо было доделать тот заказ. Надо было за свет платить…
— Я же заплатил.
— Да, но я ведь не знал. А утром мне работы накинули…
— Тебе ее надо сдать только завтра вечером.
— Мне немного осталось. Я доделаю и пой…
Закончить я ему не дал. Молча подхватил под руки, легко поднимая со стула (вот вообще ест, а?) и под его возмущенный вскрик оттаскивая в сторону.
— Ты охренел?!
— Если немного осталось — утром доделаешь, — фыркнул я, легко опуская его на его кровать.
Легкий пиздец.
Он посмотрел на меня исподлобья, скрестив руки на груди:
— А сейчас бросить недоделанным.
— Ты сам не спишь, и мне не даешь, — я фыркнул и упал на свой диван, прижав руку к лицу. У самого уже башка болит…
Ал покосился на него, устало расстегивая уже изрядно мятую рубашку:
— Сам не спишь, а я крайний.
— Попробуй с тобой засни, когда ты каждые пять минут бесишься «вот что ты, сука, написал?!».
— Но…
— Спи уже.
I
Октябрь 27
Эллариус, Нью-Стар
03:34
— Ты когда спать собираешься?! — Лу возмущенно облокотилась на косяк двери и скрестила руки на груди, смерив меня убийственным взглядом.
Я широко улыбнулся, отпив кофе:
— И тебе привет.
— Вали спать, видеть тебя не хочу.
— М-м-м, позже.
— Сейчас три утра, долбоеб.
— Я как раз недавно проснулся.
— Э-э-э-энд, блять, нам обоим вставать через шесть часов.
— Видишь, как много времени?
Лу прикрыла глаза и глубоко вздохнула, прошипев:
— Когда ты с ним жил, ты тоже столько спал?
Я отпил еще кофе, посмотрел на нее и улыбнулся, откладывая в сторону газету:
— Иди спать, Лу. Я в порядке.
I
Апрель 22
Эллариус, Ноакс
02:04
Я буквально влез в таверну, оттолкнув какого-то в стельку пьяного парня и перепрыгнув через откровенного алкаша, развалившегося на пороге. Класс, еще и куревом несет сразу от входа,
отлично, просто отлично, блять.
Оглянулся, выругался и пролез к стойке. Какой-то идиот меня толкнул, заставив чуть ли не развалиться на столе, и я выругался уже вслух.
Ну, конечно, ага.
Как и сказали.
Сидит, пьет.
Готов поспорить — не меньше пяти рюмок этой гадости принял, идиот.
Я не стал дожидаться того, когда до него дойдет, и просто схватил за плечи, вытягивая на улицу.
Упирается, сволочь.
Но несильно.
На улице тут же вырывается и облокачивается на стену, глубоко вздыхая.
И начинает рыться в карманах легкого плаща (апрель в этом году неожиданно холодный).
Знаю, что ищет, сволочь.
Конечно.
Пачку каких-то дешевых сигарет вытащил.
Ал вытянул оттуда последнюю, глубоко вздохнул и, видимо, предпринял попытку найти зажигалку.
Я конкретно так психанул (ибо какого хрена, меня Ди разбудила в три часа утра) и вырвал у него из рук сигарету, сломав ее пополам и покачав головой:
— Хватит.
Ал устало посмотрел на меня и потер глаза, рвано вздохнув:
—
Пожалуйста. Всего одну.
Я фыркнул.
— Правда, — он отвел взгляд и поморщился, потирая висок. — Всего одну.
Я устало посмотрел на него, покачал головой и вытянул из кармана темно-синюю пачку сигарет, вскрывая ее. Он пораженно уставился на меня, тут же нахмурившись (жаль, не протрезвев):
— Ты где их взял? Ты же терпеть не можешь сигареты…
Я все-таки натянуто улыбнулся и пожал плечами, протягивая ему
одну вместе с зажигалкой:
— Да, но я все равно таскаю с собой пачку. Для тебя. А то ты куришь обычно всякую дрянь.
К черту, все равно он не вспомнит на утро.
I
13 ноября 27
Эллариус, Пари
11:23
Я перехватил чашку с кофе, задумчиво пролистывая лежащую на столике газету.
Оскар опаздывал.
Я уже успел прочитать две свежих газеты и открыть третью, выпить три кружки кофе и даже перекусить несколькими тостами.
Не очень люблю Пари.
Но спустя три недели я даже начал разбираться во французском (хоть у нас и официальный язык английский, они все равно упрямо предпочитали французский. Из-за истории региона и прочей фигни), да и еда вкусная…
Я лениво пролистал две первых страницы (ничего нового, не читать же одни и те же статьи в третий раз) и с интересом пробежал по новостям регионов.
С центральными все понятно, остальные меня не интересуют…
Опять Ноакс на другую страницу запихнули, издеваются.
Я не выдержал и улыбнулся, подпирая голову рукой и вчитываясь в короткую статью с небольшой фотографией.
13 ноября на региональных выборах Ал Мортен набрал рекордные 78% голосов, тем самым получив должность губернатора.
По истечение годового испытательного срока будут проведены повторные выборы.
Ранее в своей предвыборной кампании…
— Опять новости провинции читаешь?
Я коротко улыбнулся и поднял голову, посмотрев на Оскара, который упал в соседнее кресло и тут же подозвал официантку.
— Оскар, неужели ты решил почтить меня своим присутствием?
— Ой, да брось, всего на сорок минут. Твоя бывшая вообще на два часа могла опоздать.
Я поморщился и покосился на газету, опять коротко улыбнувшись:
— Н-да, у меня, по-моему, вообще только один пунктуальный знакомый…
— Ты опять, да, — он выхватил у меня газету, заставив меня закатить глаза и попросить у официантки чизкейк и еще чашку кофе. — Вау, а у тебя парень с карьерой!
Я устало покосился на него, убрав с лица волосы:
— Издеваешься?
— Познакомишь?
— Оскар.
— Даже Лу не знакома, нам же интересно!
— Мы уже это обсуждали.
— Ты не говорил, что он у тебя губернатор.
— Это не мой парень, я же уже гово…
— Ага, конечно, кому ты врешь.
— Оскар.
— Да?
Я подпер голову рукой и с усталой улыбкой посмотрел на него, покачав головой:
— Ты иногда невозможен.
— Кто бы говорил. Ты нам на слушании такое устроил…
— Не я же начал.
— Но тебе пресса простит, слишком красавчик.
— Оскар.
— Так когда ты притащишь своего парня?
Я закатил глаза и задумчиво посмотрел на соседний дом, чуть нахмурившись. Постучал по столу и пожал плечами:
— Пока не знаю. Сейчас его точно трогать не стоит… К тому же, я слышал, он женится собрался…
— Вы, по-моему, в разных городах.
Я устало посмотрел на него. Оскар насмешливо вскинул брови, отпив принесенный кофе. Я покачал головой и вытянул из стоящего на соседнем стуле пачку бумаг, опуская ее на стол:
— Поверь мне, у него есть прекрасная девушка. И я сильно сомневаюсь, что меня в принципе позовут на свадьбу, так что давай лучше обсудим сегодняшние дебаты.
— У меня иногда ощущение, что ты только о работе разговаривать умеешь, — Оскар отодвинул в сторону бумаги и демонстративно пролистал газету. — Он, кстати, ничего так. Но не могу поверить, что тебя отшили.
Я устало откинулся на спинку кресла и прижал руку к лицу, глубоко вздохнув:
— Я так понимаю, с дебатами мне самому разбираться.
I
Январь 28
Где-то в Эллариусе
03:34
Лу разбудила меня в два.
Просто сказала, что из-за полнолуния ей плохо.
Я ничего не сказал. Молча принес ей чай. Себе кофе.
И достал из чемодана пачку очередных документов.
Оскар издевался надо мной, серьезно, вот что это такое, а?
Лу сидела на своей полке, замотавшись в клетчатый плед и обхватив руками кружку, и косилась на меня, недовольно стуча по чашке.
Извергиня.
Я все-таки устало отодвинул в сторону бумаги и откинулся назад на сидении, с легкой улыбкой посмотрев на нее:
— Довольна?
— Лучше расскажи что-нибудь, — она заправила за уши волосы и показала мне язык, взмахнув кружкой. — А то я вместо тебя в последнее время стопку бумаг наблюдаю!
Она уже высказала мне это в Рождество.
— Мне Оскар подкинул доки на немецком, я ни черта не понимаю, имей совесть.
— На хрен твой немецкий.
— По факту.
— Расскажи лучше, — Лу задумчиво посмотрела в окно, глубоко вздохнув. — Не знаю. О себе. Давно не рассказывал, а я всегда люблю ржать с твоих косяков…
Мой взгляд машинально зацепился за газету. Улыбка застыла.
Заметила, зараза.
Тут же поставила чашку на столик и выхватила газету, с интересом пролистывая:
— Что, опять его фотографию видел?
— С чего ты взяла?
— Ой, да кому ты врешь.
— На девятой странице.
— Странно, что ты еще не собираешь вырезки.
Я закатил глаза, устало отстегивая от рубашки плащ:
— Я не маньяк.
— Если только иногда. Кто это?
Я опять покосился на фотографию и коротко улыбнулся, подпирая голову рукой:
— Не помню, как ее зовут. Актриса известная. Слышал, они уже два месяца встречаются.
На самом деле уже больше четырех месяцев. В ноябре пошли слухи про свадьбу, в интервью в декабре никто их не опроверг...
Но Лу об этом знать необязательно.
Лу посмотрела на меня поверх газеты, поджав губы:
— Идиот.
— Из-за чего сейчас?
— Ты за него рад.
Я улыбнулся, пожав плечами, и посмотрел в окно. Шел снег. Видно только свет от периодически попадающихся вдоль рельсов фонарей…
— А почему не должен?
Лу устало вздохнула и покачала головой, отодвигая газету. Опустила голову на сложенные руки и посмотрела на меня, вскинув брови:
— Ты бы видел себя, когда ты говоришь о нем.
Я закатил глаза и одернул рукав рубашки, посмотрев на свою руку. Может, еще татуировку сделать…
— Я всегда был за него рад, вообще-то.
— Ты как-то сказал, что он расставался со всеми, едва начав встречаться.
— Ну, его рекорд был две недели, — я не выдержал и улыбнулся, потирая шею. — С кем-то он порвал еще до свидания…
— А с тобой он жил почти два года.
— И? — я устало посмотрел на нее, поморщившись.
Опять она за свое.
Лу смерила меня скептическим взглядом:
— Тебе ведь она не нравится.
— Причем тут я? — я прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Я рад, что он нашел кого-то, кого он терпит дольше двух недель.
— Кроме тебя.
— Кроме меня.
— Ты идиот, ты знаешь?
Я задумчиво посмотрел в окно и устало вздохнул, постукивая по столу. Наконец улыбнулся и пожал плечами, лениво бросив:
— Ну, уже разницы нет, верно?
— Вдвойне идиот.
— Знаю.
— Интересно, вы оба кроты слепые или только ты?
Я поморщился и неопределенно махнул рукой, зевнув:
— Слушай…
— Между прочим, — перебила она меня, заставив опять закатить глаза. Неугомонная. — Я про него слушаю уже явно больше года, может, стоит высказать это ему?
Я поморщился и кивнул на газету, пожав плечами:
— Говорю же,
уже неважно.
— Да брось, ты реально думаешь, что они долго будут друг друга терпеть?
Я тяжело посмотрел на нее и покачал головой, глубоко вздохнув:
— Лу, я
правда буду счастлив, если они не расстанутся через месяц.
— Почему! — Лу скрестила руки на груди и окинула меня усталым взглядом, поджав аккуратно накрашенные черной помадой (она ее прокляла, чтобы во сне не стиралась) губы. — Почему ты всегда так адекватно реагируешь! Ни ревности, ни истерик!
Я коротко улыбнулся, опять посмотрев в окно.
Снег шел уже неделю. У нас даже поезд простоял вчера целый день, потому что пути замело…
— Потому что это как раз нормальная реакция. И я действительно буду рад за него, потому что знаю, что он так улыбается не из-за камеры.
— Какой же ты слащавый, кошмар.
— Ты сама напросилась.
— Только не говори мне, что ты будешь рад, даже если он пригласит тебя на собственную свадьбу…
— Конечно. Потому что знаю, что на свадьбу с кем-то, кто вызывает у него отвращение, он не согласится даже за место в парламенте.
К тому же я очень сомневаюсь, что получу приглашение.
— Если ты будешь молчать даже тогда…
— Было бы, что говорить.
Лу обреченно прижала руку к лицу и покачала головой, фыркнув:
— За что мне такое наказание…
Я улыбнулся, опять повернувшись к окну. Поезд снова встал. Интересно, с другой стороны станция или просто опять пути замело…
— Иди спать.
Она неожиданно опять фыркнула, ловко перебралась на мою полку и развалилась у меня на коленях, зарывшись в плед и сонно прошипев:
— Вот только молчи.
— Как скажешь.
— С тобой теплее, а мне там из окна дует.
— Как скажешь.
— И вообще, — Лу откинула голову назад и недовольно посмотрела на меня, нахмурившись. Надо же, какие мы недовольные, кошмар. — Легко тебя такого идеального любить, конечно.
— Как смешно.
— Я вот тебя люблю, идиот, — она пихнула мне локтем в ребра и прикрыла глаза, широко зевая. — А ты его любишь, сам знаешь.
Я пожал плечами и задумчиво посмотрел на снег за окном, лениво отозвавшись:
— Наверное…
— Дебил.
— Спи.
I
Март 28
Эллариус, Нью-Орлеан
23:39
Я зубами зажал сигарету, закинув ноги на соседний стул и продолжая как-то озлобленно штриховать тень.
Лу недовольно смотрела на меня, раздраженно стуча по столу. Я посмотрел на нее поверх блокнота, рукой с карандашом (уже изрядно сточившимся) перехватил сигарету и вскинул брови:
— Что еще?
— Тебе вредно читать газеты.
Я криво усмехнулся, дотянулся до стакана с чаем (она наорала на бармена, когда тот предложил мне еще стакан виски) и пролистал блокнот:
— Не поверишь, но мне даже газета не нужна.
— Ну, конечно, с такими-то смазанными фотографиями, — она поморщилась и потерла голову, автоматически схватив свою чашку с кофе. Отлично. Минут через пятнадцать можно будет опрокинуть еще рюмку водки.
— На них ничего не видно.
— А фотография в бумажнике?
Я пожал плечами и, скривившись, еще раз перечеркнул на рисунке ворот рубашки:
— Я забыл ее в Нью-Стар. Оскар не дал сбежать с поезда.
— Хорошая шутка, иди в стендап.
Я посмотрел на нее поверх блокнота, натянуто улыбнувшись:
— Слушай, меня в политику затянули, я буквально стендапом и занимаюсь.
— И не поспоришь. А что насчет Киры?
Я поморщился, когда чуть не сломал карандаш (у меня с собой голубых больше не осталось бы), и пожал плечами:
— Мы расстались три недели назад.
— Так и знала, — она глубоко вздохнула и подперла голову руками. — Она тебе не подходила.
— Ты так про всех говоришь.
— Ты рисуешь только его.
— А тебя?
— Меня по специальному тарифу. Слушай…
Я резко перевернул страницу, разглядывая другой набросок, и опять затянулся уже обжигающей пальцы сигаретой:
— Мы уже обсуждали это, помнишь?
— Даже Ди сказала, что ты идиот, — она прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Уже даже аура сгущается.
Я махнул рукой бармену и попросил стакан воды, повернувшись к Лу:
— Там полнолуние скоро, голова в порядке?
Она приоткрыла один глаз и окинула меня усталым взглядом:
— По-моему, мы обсуждали твои отношения.
— Ну, сейчас их нет, — я пожал плечами, придвинул к ней стакан воды и дотянулся до своей сумки, вытаскивая из нее склянку с лавандовой водой. — К тому же, поверь, я с ним жил, он еще более невозможен, чем я.
— И это я слышала, — она благодарно перехватила стакан и пожала плечами, посмотрев на меня. Уже даже волосы светлеют. — Но тем не менее…
— Лу, — я отшвырнул сигарету прямо в тень и вытащил оттуда новую, придвигая к себе открытую банку с мотающимся в ней огнем. — Я не видел его два года. Он даже не в курсе специфики моей работы, слушай, я сомневаюсь, что он
вообще помнит, как меня зовут, мы когда-нибудь закроем эту тему?
Она покачала головой, залпом выпила стакан воды и вскочила, оглянувшись:
— Ужас, дай мне сил. Скоро вернусь.
Я задумчиво отложил в сторону блокнот, разглядывая аккуратный портрет, и, проследив, чтобы Лу захлопнула за собой дверь, повернулся к бармену:
— Где там мой виски?
I
Июнь 28
Айсдрид, улица Алькала
18:18
Город встретил меня издевательской жарой, пыльным асфальтом и душным номером в отеле, где меня не узнали на стойке регистрации.
Не то, чтобы я горел желанием сюда ехать, но Эрнест и Оскар буквально прислали мне билет с требованием
ну очень срочно приехать, потому что какой-то очередной съезд, очередные идеи местных оппозиционеров, очередные встречи, бумаги, непонятные нестыковки в документах…
А еще
«мы устали доказывать Кармен, что ты не мудак».
Каждая такая строчка буквально заставляла меня морщится, потому что
зачем.
Сами свели, сами решили, сами что-то придумали, сами теперь что-то хотят.
Ну тебе же надо с кем-то показываться на публике. Зачем?
Потому что будут лезть! И так будут лезть.
Просто сходи на свидание, а там разберешься.
Отлично.
Люблю такие развлечения просто
пиздец.
Кармен была фанаткой танго, (не)удачных проб на съемки в кино, долго идущих писем (которые мне приходилось потом искать по городам) и разговоров на гремучей смеси испанского и английского.
У нее был немного резкий акцент, приятный смех, странная любовь к оранжевому цвету, идущий ей загар и копна лохматых черных волос, за которыми постоянно пряталась тонная деревянных серег.
Ведьма, две квартиры, счет в банке и знакомые из местного парламента.
Она действительно умела произвести нужное впечатление, включиться практически в любой диалог и завязать нужное обсуждение на пустом месте.
С ней
пожалуй было интересно, она не бесила и не закатывала скандалы, и сама затаскивала меня для фоток в прессе, чтобы меня же потом и не доставали журналисты.
Но я
не слишком хотел ее видеть.
И, думаю, она вполне это понимала, потому что в последние два месяца не настаивала на встречах, присылая письма в основном с компроматом или какими-то интересными делами из северной части города, где недавно обнаружили целое подземное кладбище, создавшее много проблем для местных.
Но бегать от нее вечно я
увы не мог, поэтому последние полчаса торчал в этом дурацком кафе на Алькале с видом на заставленный лесами отель «Империал» (недавно там нашли труп в люксовом номере, из-за чего Оскар буквально завалил меня письмами с дурацкими теориями) с новой рукописью Верна (
Энд, что думаешь по поводу приведений в старых замках в Карпатах?), остывшим кофе и почти нетронутой паэльей.
Кармен опаздывала, но это даже к лучшему.
У нее были какие-то очередные пробы (то ли в театр, то ли в рекламу), поэтому я отмахнулся от предложения перенести встречу, сказав, чтобы не торопилась, отправил к ней домой посыльного с первыми попавшимися розами и предпочел в относительном спокойствии провести пару часов.
Без документов на немецком, выборов на французском и планов терактов на испанском.
Я устало пролистываю несколько страниц с описанием какого-то телефона в гостинице (серьезно, Жюль?) и вдруг поднимаю голову, посмотрев на часы на стене кафе.
Внутри еще более душно, чем на террасе, поэтому я предпочитаю остаться тут в привычной
тени, рассчитывая хоть на какой-нибудь прохладный ветер ближе к вечеру. Пока помогало не очень, но хотя бы не так душно.
Двадцать минут назад должна была выйти свежая газета.
Я устало откладываю рукопись в сторону и выхватываю из тени «Times» и «The Guardian» (когда-нибудь я начну покупать газеты как все адекватные люди, но точно не сейчас) и просматриваю первые страницы.
Ничего серьезного. К счастью.
Какое-то выступление Черчилля в правительстве, чья-то свадьба, интервью с Конан Дойлем (мне пришлось буквально уговаривать его не спустить интервьюера с лестницы), какая-то афиша…
Я поморщился и пролистал подальше, просматривая заголовки.
Требуется группа оперативников в церкви неподалеку, может вписаться, я так скучаю по собиранию скелетов на кладбищах…
Я
не хочу отматывать так далеко, потому что
зачем, но все равно открываю новости регионов.
Приходится просмотреть весь алфавитный
пиздец мелкий список из всяких областных центров, прежде чем нахожу эту злосчастную букву «Н» с практически слипшимся в одно сплошное пятно из-за маленького размера буквами и намеками на фотографии, напоминающие водные знаки.
— Извини, я опоздала, — девушка буквально врезалась в столик, прижимая к груди изрядно потрепанный букет и пытаясь выпутаться из длинных рукавов платья. — Столкнулась с посыльным на ступенях, не хотела возвращаться.
Я все-таки улыбнулся и махнул рукой официанту, посмотрев на Кармен:
— Я же сказал, можешь не бежать так. Да, спасибо, еще две чашки кофе и можно попросить вазу для цветов? Благодарю. Как пробы?
Кармен облегченно тряхнула головой и зарылась руками в пышное облако волос, пару секунд смотря куда-то в сторону. Тут же оживилась и хлопнула в ладоши, откинувшись на спинку стула:
— Представляешь, я буду играть в «Пигмаллионе»!
— Серьезно?
— Да! Театр правда местный, похвастаться особо нечем, до столицы все-таки далеко, но это же сам Бернард Шоу!!!
Я отодвигаю в сторону газету, когда приносят кофе, но почему-то не спешу убирать ее со стола.
Пресса решила, что мы встречаемся где-то пару месяцев, но по факту знакомы были дольше.
Не знаю, можно ли было назвать
какие-либо мои отношения действительно отношениями.
Просто встречи, просто намек на романтику и страсть, просто письма, просто желтая пресса.
No hay tragedia.
О да, совершенно никакой.
Но нас обоих это устраивало.
Ей не нужно было выдумывать себе парня, мне — девушку.
Очень удобно.
В интервью можно при необходимости можно было наплести про работу и встречи по выходным.
А так…
Она вдруг поставила на столик чашку и посмотрела на нее, поджав аккуратно накрашенные губы:
— Кстати…
О да, вот оно.
— Да?
Кармен отвела взгляд в сторону, разглядывая купол «Империала», и вздохнула, постучав по чашке:
— Меня тут на свидание приглашали пару раз…
Это странно, но я был
так чертовски рад тому, что не мне придется это прекращать.
Она весело пихнула меня локтем, прижимая к груди цветы, и рассмеялась:
— Он правда так сказал? Dios mío.
— Ну ты же знаешь Оскара, — я коротко улыбнулся, отсчитывая чаевые официанту. — Так как зовут твоего нового парня?
Кармен хитро улыбнулась, подхватывая меня под локоть:
— Я вас познакомлю. Думаю, вам будет, что обсудить. Знаешь, он новый редактор «The Observer»…
— Почему я не удивлен? — я схватил со столика рукопись, автоматически пролистал ее и спрятал в тень, кидая последний взгляд на открытую на предпоследней странице газету.
— Я бы предложила познакомить тебя с его сестрой, но уверена, что ты откажешься.
— Точно откажусь.
— А с моим братом?
— Пожалуй тоже откажусь.
— Точно нет никого на примете, amor? — Кармен весело посмотрела на цветы, довольно прижимая их к груди (истинная актриса, она
очень любит ходить по улицам с букетами в руках).
Я коротко улыбнулся, опять кидая взгляд на оставленную на столике газету, и пожимаю плечами:
— Probablemente no.
— Hay demasiado trabajo en tu vida…
— No te conviertas en Lou, querida.
Это сложно было назвать зависимостью.
Скорее банальная привычка.
Не более.
Должен же я быть в курсе новостей, правда?
