𝐓𝐡𝐞 𝐜𝐨𝐧𝐪𝐮𝐞𝐫𝐨𝐫𝐬 𝐨𝐟 𝐝𝐞𝐚𝐭𝐡 | Победившие смерть

08.04.202* Прошло три бесконечных дня с происшествия в кафе, в которые Сону ходил как пришибленный, шугаясь каждого звука, и всё не находил объяснения его обречённой избранности и своих собственных пугающих чувств в тот вечер. А забинтованный, но ноющий, палец левой руки все время напоминал о той секунде, когда ему почудилось, что быть в сокровенной связи с вампиром не так уж страшно, а даже соблазнительно своей ненормальностью. Но от мыслей этих волосы вставали дыбом, а голова кружилась — боялся принять как правду, что думал о Рики все дни его отсутствия, а нахождение в поле зрения Чонсона порождало неестественность его поведения. Он думал, очень много думал за эти дни и каждый раз приходил к выводу, что совершенно ничего не знает о существах из легенд, которые теперь так свободно вливались в повседневность, не обращая на себя внимание посторонних, только если они не такие, как Ким Сону. Но и какой он для них, Сону тоже не знал. В середине недели оба наконец появились на занятиях, долго торчали в кабинете директора по объяснимым причинам, но и пальцем не пошевелили что-то изменить. Им не было дела, они жили сами себе на уме, выбирая удобные условия социальной активности. Сону даже иногда казалось, что они начинают заводить друзей, но их погруженность в мир, отделённый от живого, безостановочно меняющегося, напрягала и угнетала даже самых пылких любителей новых знакомств. А они просто хотели быть похожими на живых, озабоченных мыслями и делами людей, чувствующих каждую секунду жизни всеми клетками организма, которой так же непременно меняется, подверженный внешним влияниям. Но оставалось только наблюдать. — Сону! — обладатель имени похолодел и, вытянувшись, как струна, застыл по середине коридора, неосознанно скосив лицо в выражении отвращения и ужаса. А Рики в два шага оказался за его спиной, — проводишь меня до городской библиотеки? Я ещё не знаком с этим районом, — он смотрел так же уверенно, но неожиданно мягче, наблюдая с высока, как теряется в опасениях источитель притягательного аромата. Сону не успел дать ответ до того как из-за спины Рики презрительно засияли янтарные глаза. — Совершаете попытки добровольного похищения средь бела дня, Нишимура Рики? — Сону показалось, что он сам похолодел изнутри от этих слов и пронзительно-горячего взгляда. Чонсон наверняка знал и мысли и планы и повадки брата по проклятью, но попытки остановить Рики были определённо не из желания огородить Сону от его влияния — из ревности, а ещё больше из зависти, — Не ведись на эту его невинность, Сону, он лишь строит из себя святую простоту, а на деле воображает по ночам план твоего обольщения. — Ф-ф, сказочник, — скалится Рики, брезгливо закатывая глаза. — Твоя история запросов — вот настоящая сказка. Кажется, теперь человеческое тело лучше собственного знаешь, — заговаривает зубы, а рука тянется к округлому плечику, за что тут же получает враждебный удар в лучезапястный сустав, от чего он омерзительно хрустит и мнётся, но возвращается в естественное положение благодаря выработанной с опытом серии хрустящих движений. — Ты же у нас руки не распускаешь, — язвит, не придавая значения разнице в возрасте, и сверлит не моргающими глазами. — Знаете что, я пойду, отношения выясняйте без меня, — не выдерживает их психологического давления и поразительно для себя смелеет, хотя сердце застревает в горле ещё на конце фразы, сбивая и без того сжатый в напряжении голос. Ещё полсекунды каждый осознает ситуацию, затем единовременно обе морозные руки впиваются в руку, ринувшегося уходить Сону. — Да что вам от меня нужно?! — тянет отчаянным голосом, по привычке раздражённо топнув ногой, и, попытавшись отдёрнуть руку, измученно выгибает брови. А нарушители спокойствия прожигают глазами друг друга — теперь это их личная война, в которую так не повезло угодить Сону. *** Вообще-то посещение библиотеки как на зло входило в список обязательных дел на сегодня — исходил срок возврата книги по астрологии, которую Сону еле выловил в наличии и весь месяц читал по ночам за неимением времени. А вечно прятаться и поджимать хвост было ниже его достоинства. Если бы хвост у него был, он скорее водил бы им у носа самодовольных. Поэтому, выбравшись из вампирского оцепления, взвинченный таким пренебрежительным отношением к своей личности, не оглядываясь, важно отправился к библиотеке. — Почему не подождал, Сону-хен? — Ох, Господи помилуй! — почти подпрыгнул на месте Сону, прикладывая руку к сердцу и смешно дёргая плечами, когда по своей жуткой привычке Рики появился за спиной откуда ни возьмись. — Ты же всё равно в библиотеку, верно? — Рики подстроился под его шаг, и сунул руки в карманы брюк. — Книгу надо отнести. А тебе зачем? Или действительно опять вцепишься в меня где-то в тёмном углу? — бубнил себе под нос, опасаясь смотреть в пугающие глаза. — Вобще-то, хотел почитать что-то из научной фантастики, но идея интересная, особенно в твоём исполнении. Ким не отвечал этим похабным намёкам, хотя картина, увиденная в отражении старого зеркала при тусклом свете, опять всплывала в памяти и опять мучали вопросы. Но ждать ответов оставалось недолго. *** — Рики? Зачем ты это сделал? — Сону кольнуло тревожное чувство в желудке, когда дверь в зал с психологической литературой, оказавшийся пустым, захлопнулась за Рики, а замок затрещал в двери по щелчку его пальцев. — Ты же хотел узнать, что мне нужно и почему именно от тебя, — звучало настораживающе, а не интригующе, особенно потому что молодой кровопийца впился в жертву сразу же — томно смотрящими глазами, — Всё, что ты можешь мне дать — это твоё тело в моё распоряжение. — Рики делал вид, будто даёт ему возможность выбора, а у самого клыки уже подминали губы, и костяшки пальцев простуженно ныли в нетерпении прикоснуться. — Я тебе не вещь, чтобы мной распоряжаться! — Я хочу тебя, Сону. — Такое не говорят так…просто, — Сону осознал смысл фразы с заподанием и запнулся от пробежавшего по спине холода, — Ты не меня хочешь, а моей крови, — глазки уже намокли сами собой, а губы подрагивали в страхе его дальнейших действий. — Ошибаешься. Я не нуждаюсь в человеческой крови, но нуждаюсь в тебе, — его воротило от объяснений, «Какая разница? Достаточно же того, что я не убью его.», — Сону, покажи, как сделать тебе приятно. — Чего? — от неожиданности передумал плакать, но зрачки в миндальных глазах панически задёргались. — Тебе это даже понравится. Если покажешь мне, как с тобой обращаться, — тени стали сгущаться в бронзовой радужке, сливаясь со зрачками, в которых яркими бликами отражались жёлтые настенные лампы, — Гормоны только на тебя не действуют. А без их действия мы одержимы уязвимостью жизни, что источают люди, тратя жалкий век на мелочные заботы. — А на что бы ты потратил такую короткую жизнь? — рассержено, импульсивно и с необдуманным вызовом спрашивает Сону, от чего сам же трясётся сильнее, и, пользуясь недолгой паузой, делает шаги к двери. — Закрыта. Будешь кричать или позволишь мне объяснить и развеять твои страхи? Учти, в первом варианте ты сделаешь себе только хуже, — невольно Рики накаляет панику Сону этими словами, неподвижными глазами, почерневшими от затянувшихся уговоров, и нетерпеливыми шагами в его сторону. — Почему я?! — выпалил мальчик, вжимаясь в книжный шкаф. По щекам его все же потекли солёные ручейки, и в горле плачевно запрыгал кадык. — Потому что ты непозволительно сладкий, Сону-хен, твоя кровь для вампира как сахарный алкоголь — в голову бьёт моментально, а крышу сносит надолго. Повисает тишина, отдающаяся в головах обоих шорохом любопытных книжных червей, в которую Рики щёлкает суставами в пальцах, раздражаясь, Сону кривится от звука, и тот прекращает. — Всё-таки дело в крови, — Сону шмыгает носом и дует губки, изображая разочарование, и рискуя тем самым вывести из терпения и так не умеющего ждать вампира, от которого не скрыть неровный стук испуганного сердца, — И что такого особенного в моей… — Да заткнись ты уже! — не выдержав, фыркает Рики, мгновенно уничтожая расстояние между ними, прижимает Сону лицом к стене всем своим телом и разгоряченно шепчет на ухо, — под лопаткой будет не видно, верно? — Рик-ки! — отрывисто хнычет Сону, — Постой, пожалуйста, — сжимает губы, прошептав последнее слово, и жмурится, затаив дыхание, потому что длинные холодные пальцы уже забрались под рубашку и скользили от копчика до шейного отдела, считая позвонки. — тридцать два, — заключил Рики, — между двенадцатым и пятнадцатым снизу — ближе к сердцу, что думаешь? Звучит заманчиво. — обвивает дрожащее солнце так, будто чувствует, как это должно быть, поднимает ладони до чувствительной груди, с наслаждением хищника дышит у виска и кусает губы, когда тревожное сердце вновь ощущается, как на ладони, — Тебе уже нравится. — Мне страшно, Рики, — из воспалённых и ещё сильнее блестящих глаз слёзы катились на щёки, румянец которых стал нездорово ярким от прилившей к голове крови. — Я на таблетках, глупенький. Не сожру. «Хотя хотелось бы», — звучит не убедительно, — просто…ты так пахнешь тёплой кровью… — тянется к шее, но не травмирует, только прислоняется губами к пульсу, а Сону чувствует, как руки его становятся обманчиво мягче, и сам он прижимается сзади так плотно, словно надеется получить хоть градус тепла человеческого тела. Но Рики слушает и ловит каждое сокращение сердечной мышцы, упивается толчками натянутой, как тетива, артерии под губами. 《Так хочется отобрать это сердце, эти живые вены. Только не у него…》 — Не дергайся, больнее будет, — Рики, как и обещал, ощупывает место под лопаткой, а Сону, тихо плача в собственные ладони, молит высшие силы объяснить, за что именно он. Ещё несколько секунд дрожит на ослабших ногах и болезненно сжимает легкие от хищного дыхания, пока акульи клыки не впиваются в спину между рёбер. Болью ударило так, что казалось, они дотянулись до груди и пронзили само сердце, но глубина щадящая для первого раза, чтобы не осталось гемотомы. Больно было только поначалу, пока температура не налила всё тело настолько, что даже появлялись шансы согреть второе, которое вжималось губами и пальцами до красноватых пятен. Первые болезненные вспышки незаметно заменились наливающимся изнутри волнением, от которого Сону даже слишком быстро стал готов держать задранную рубашку и выгибать спину; глубоко дыша, ловить каждое движение неопытных рук на груди и шее. Безосновательное желание Рики познакомить желанного человека со вкусом своей одержимости закончились тем, что его пальцы, испачканные в стекающей по губам и спине красной липкой жидкости, проникнув в приоткрытый рот, были прикушены Сону, съёжившимся от резкого привкуса. — Эй, кусаюсь здесь только я! — возмущается, отстранившись, и слизывает кровь с краёв укуса. Глаза Сону мутнеют от головокружения и образовавшейся духоты, ноги отказываются держать, так что даже о теоретическом побеге думать не приходится. Он понимает, что снова попал под этот необратимый гипноз, помноженный на откровенность касаний и явность совершаемого ритуала, в котором он не способен был контролировать податливость тела и сознания. — Знал бы ты, как мучительно я ждал этого, — шепчет Нишимура, языком собирая с кожи капли дурманящей сладости, — А чего хочет наш прилежный Ким Сону? Ты ведь думал о многом с того вечера, верно? 《Не дай боже, он читает мысли.》, — промелькнула тревожная мысль, но Сону успокоил себя тем, что если бы читал, не спрашивал бы, чего он хочет прямо сейчас. Но всё же не собирался отвечать на вопросы, да и разве мог бы он такое озвучить? Тем более, раз миф об укусах оказался не мифом, стоит ли теперь вообще что-либо говорить? — В молчанку играешь? Или хочешь, чтобы я сам занялся изучением твоего тела? — голос звучал в ту секунду через чур томным для его возраста и отдавался горячим чувством меж рёбер. — Заткнись! — прошипел сквозь зубы Сону, чувствуя, как руки Нишимуры мелкими касаниями стали опускаться на талию — на этом этапе он пока ещё терял уверенность, поэтому двигался аккуратно, даже трепетно, пробуя и следя за реакцией. — Как скажешь, тогда буду делать это молча. Молча, как всегда. Как, не отрываясь и безмолвно, следил он за Сону на уроках и не переставал высматривать на переменах, как пугал без единого слова и трогал руки без объяснений, так и сейчас общался с ним ментально, через энергию, источаемую организмом, через разряды тока между холодными пальцами и горячим телом. И чем ниже Рики опускался, тем сильнее Сону жмурился и тем чаще дышал от тянущего чувства внизу живота. И снова Нишимура плотнее жался к стройной спине, покрывал поцелуями шею под ухом, где пульсация сильнее всего, а рука нагло и на удачу не совершить глупость спустилась по брючной ткани, оказавшись между напряжённых ног. Рики торжествующе ухмыльнулся тому, как сдержанно промычал Сону, уткнувшись в скрещенные руки, тому как расслабился и податливо повёл бёдрами, позволяя прикасаться смелее. Его действия оказались более, чем правильными, судя по сладостной реакции, но оставались осторожными, еле ощущались на возбуждённой плоти, вызывая мелкую дрожь во всём теле. Воздух в маленьком и тёмном помещении пропитался громким дыханием, слившимся с гулким шёпотом книжных сплетен, которые замолкали, когда из приоткрытых губ ненароком вырывались протяжные ноты. Сону неизбежно будет вспоминать этот поход в библиотеку, неизбежно будет краснеть, поймав на себе не отпускающий взгляд бронзовых глаз, которые так же будут помнить каждое неосознанное движение и каждый ласкающий уши звук. *** Рубашку с красным пятном пришлось выбросить и теперь Сону, собираясь принять душ, выкручивал шею, чтобы рассмотреть оставшийся воспалённый след. На удивление, рана выглядела как затянувшаяся и сухая, только тянуло меж лопаток и под ребром. От мысли о необходимости идти в школу мозг замерзал, надежда была на то, что Рики не появится, но этот нарушитель жизненного спокойствия пришёл, как специально, пораньше и сидел, бегая глазами по страницам голубой книги, с которой вышел из зала психологической литературы и для которой выпросил читательский билет Сону. Он в свою очередь и не думал тогда уж ни о чем, прятал глаза от окружающих — ему казалось, все они не ровно смотрят на них с Рики, и очень спешил домой. Сейчас только Сону по-настоящему задумался, зачем нужна была ему эта книга. Раз читает, видимо, не для примитивного прикрытия. А это было ещё страннее — научная литература, так ещё и психология. «Раскрытие сознания. Психологический тренинг» — гласило название, а описание на обложке обещало достижения целей силой мысли. Во-первых, каких таких целей собирался достигнуть этот загадочный юноша, а во-вторых, почему для этого понадобилось раскрывать сознание, если, познав смерть, вампирам с их способностями было подвластно почти всё, только многие, как наша парочка из 12 параллели, это старательно скрывали и пользовались отсутствием подозрений на свой счёт? Эти размышления на время отвлекли Сону от волнующих мыслей, так что он уверенно сел на своё место и подготовил тетради к уроку. — Что читаешь? — Опять твои вопросы ради приличия, — только когда сосредоточенные глаза оторвались от текста и вплотную стрельнули хитрым прищуром на Сону, он снова напрягся, нервно сглотнул и отвернулся, избегая этого знающего взгляда, делая вид, что ищет что-то в учебнике, задергал карандашом в руке, — развиваю свой сдохший мозг с познавательной литературой. А ты по вечерам в астрологию углубляешься? — звучало скорее как утверждение, чем как вопрос. — М-мне ту книгу подруга посоветовала. — Ясно, — бросил, словно потеряв интерес к разговору, и опять скрылся за голубой обложкой. По непонятным причинам, Сону весь день казалось, будто люди вокруг знают, что было в библиотеке, особенно из-за того, что Рики вечно таскался за ним, постоянно находя для этого непреклонную причину, а еще уделял слишком много внимания его школьным шортам и белым гольфам. Но особенно терялся Сону перед Джеем, понимая, что он тот, кто может знать обо всём из первых уст. Но в его глазах он не заметил ничего нового, кроме привычных подозрения и презрения к Рики. Однако его умение надевать непробиваемую маску Сону уже было известно. А чтобы узнать, что было за этой маской, стоило только немного подождать. Как староста, Сону оставался иногда после уроков для решения вопросов класса, этот день стал одним из таких и, хотя дальше в его планах были дополнительные по ненавистной математике, у Джея были другие планы. По пути к лестнице, его, сильно напугав, схватила за запястье сильная рука. Джей притянул Сону к себе, удержав от крика или бегства — новая маска спокойствия сработала безотказно в рамках замысла, и он, будучи на иголках, даже не пытался вырвать руку из цепкой хватки, молча хлопая ресницами на округлившихся глазах, ждал от Джея слов. Но вместо этого второй рукой тот накрыл его веки, нажимая на центр ладони пальцем второй руки. — Считай до трех тысяч и думай о последней прочитанной книге, — приказ звучал для поддатливого из-за неподготовленности подсознания. Управление людьми в своих интересах было, пожалуй, самым мерзким, что владеющие этим даром вампиры проворачивали повсеместно. Так, заняв мысли Сону счётом и размышлениями о значениях даты рождения человека, Джей беспрепятственно вывел его из школы; по удачливости не обратив на себя лишнего внимания, довёл до подъезда в угловом доме, где по месту работы ему через государственную программу выделили тесную, но сносную для одного комнату. Всю дорогу он победоносно улыбался сам себе, не спуская пальцев с пульсирующей вены и предвкушал несравненный с искусственным вкус и опьяняющее действие, а Сону, оглядываясь по сторонам, словно видел эти места впервые, всерьёз задумался о том, влияет ли дата смерти на характер вампира, при этом переходя к подсчету второй тысячи неизвестно чего. Третьей же тысячи Джею с головой хватило, чтобы Сону оказался сидящим на стуле с обездвиженными кожаным ремнём кистями за спиной, предварительно освобождённый от серого пиджака. Он вставал пару раз, подходя то к окну, то к зеркалу, в котором, в отличии от Рики, Джей не имел отражения, но Сону в состоянии внушения не могли удивить летающие вещи за спиной; тогда хозяин комнаты усаживал гостя обратно пока счёт не дошёл до заветных трёх тысяч. Для Сону все, увиденное в безотчетном состоянии, подсознание преподнесло как короткий сон, но обнаружив себя в неизвестном месте и неудобном положении, первой реакцией была паника и попытка встать, только на этот раз после похождений Сону по комнате руки были связаны уже за высокой спинкой стула. — Джей! Что происходит?! — Происходит? Хах, — низко прозвучало у Сону за спиной. Холодные ладони легли на прямые плечи, перемещаясь к ключицам, а затем к шее, — происходит драка за насыщение. Конечно он знал, что было вчера меж книжных рядов и, конечно, завидовал и даже злился, что младший заполучил свою сладость так легко и быстро. — Вы просто пользуетесь мной! — вспылил Сону, — развяжи, сейчас же! — он крайне рассерженно задёргался, чуть не перевернувшись вместе со стулом, упасть ему не дала только моментальная реакция Джея. — нет уж, теперь не отпущу. А будешь себя тихо вести, я отплачу, — Сону не интересовало, чем он собирается ему отплачивать, но очень беспокоило появление новых ран на коже, обездвиженность, а ещё — неконтролируемое состояние собственного тела и даже мыслей. Это уже проходили. Ко всему прочему, способности к гипнозу могут решить любое несогласие Сону с совершаемыми действиями, а он предпочёл бы остаться в сознании, даже если придётся терпеть пользовательское отношение. Чонсон оказался перед разгневанным, но выбравшим путь смиренного терпения парнем, оглаживал линию челюсти, губы, от чего тот недовольно дёргал головой и не желал смотреть в ответ; запускал длинные пальцы в каштановые волосы и наслаждался тем, как лицо менялось от резко хмурого к любопытному. — Ты уж прости, но мой интерес на девяносто процентов плотский, — как бы давал понять, что все эти прикосновения ничего не значат. Выходит, снова пудрит мозги, а клыки уже тянутся к шее, но это слишком банально, он опустится ниже к — ключицам, и ещё ниже — к груди, к животу, и снова ниже, пока горячее дыхание не опалит кожу мягкого бедра. Он сидел перед Сону на коленях, смотря в глаза, которые теперь уже жгли ответным пламенем, решив, что вчерашний страх мог стать только причиной большей горячности вампира, а руки без стеснения грелись на мягкой коже, забираясь под края шорт. Джей разглядывал его бёдра как желанный подарок, а когда кости стало сводить слишком сильно, он под колено приподнял нежную ногу, подтянул шорты выше, дабы оголить больше мягкого тела. — Там ведь будет больно! — запереживал Сону, вопреки ускоренному ритму сердца в ответ на все действительно приятные ощущения, но его уже никто не слушал. Неожиданно горячий, в отличие от ледяных вампирских пальцев, язык прильнул к коже, медленно оставив жаркий след почти до самого колена. Он хищно выискивал самое подходящее место, чтобы быть ближе к артерии, пока Сону дрожал всем телом от неизвестного чувства страха и желания отдаться так, чтобы не скрывая порывов, вдыхать глубоко через открытые губы; дрожал и, сжимая пальцами стул под собой, старался не дышать слишком явно, кусал из-за волнения губы, смотря куда-то в потолок, но не видя на нем ничего. А вампир, дразня — неизвестно только себя самого, или добычу — с неприсущей ему нежностью, будто испытывая увиденные в фильме приёмы, оглаживал упругую кожу — щупал пульс. Его губы остановились ближе к паху — к бедренной артерии, но там, где мягче всего. Безопаснее. Ведь пронзив артерию напрямую, не избежать сильной кровопотери. Но он ввёл клыки в тонкую мышцу бедра, хоть и глубоко, последствия будут не страшнее раны на спине. Сону буквально слышал, как неприятно натягивалась и рвалась кожа, но боль оказалась короче, однако более резкая, чем уже испытанная вчера, а пронизывающий жар быстрее достиг мест обострённой чувствительности. Наконец он нашёл в себе силы опустить взгляд на смакующего телесный нектар вампира, и от увиденной картины тянущий жгут скрутился в нем ещё сильнее, голова совсем закружилась. Стыдно и неприемлемо было признавать даже самому себе, что его скованное положение, руки и губы Джея меж раздвинутых ног были способны почти довести до истерики, тем как ужасно неправильно и будоражище это ощущалось. — Тебе стоило бы проверить кровь на сахар, очень уж ты сладкий. Или опять ел свои печенья с мятным кремом в обед? — А Рики понравилось, — бездумно и неразборчиво прошептал Сону на выдохе и тут же спохватился, что зря упомянул его. — Ах вот как. — Чонсон поднялся, смотря теперь на Сону сверху, — Раз уж на то пошло, то с кем ТЕБЕ нравится больше? — Мне нравится, когда меня любят, а не используют, — звучало уязвленно, но противоречиво из-за того, как раскованно выглядел он подконтрольный гипнотическому дурману. — Значит предпочитаешь нежность. А Рики нежен с тобой? Думаешь, любит? — насмешливо ухмыляясь, поднимает раскрасневшееся лицо за подбородок и целует без колебаний, настойчиво, запуская язык. Сону не сопротивляется, но жмурится от переданного вкуса крови во рту, хотя уже через секунду стонет в чужие губы после звучного шлепка по бедру и грубо сжавших его пальцев. — Тебе ведь приятно. — Отвратительно! — выпалил, набирая воздуха в лёгкие после долгого поцелуя. — А это тогда что? — рука Джея скользнула по ноге, и он бесцеременно сжал чужое возбуждение через ткань шорт, от чего Сону, кусая губы, откинул голову на спинку стула, а на лице читалось мучительное для него и лестное для вампира осознание, что как бы он не сопротивлялся, тело и сознание оказывались в плену соблазна к запретному удовольствию, — Вы, люди, так очевидны. 《 "А Рики понравилось", — Чёртов Рики. Он чувствует что-то большее, чем я.》 Зато Рики было чему поучиться у Джея в обращении с человеческим телом. Этот гордый мальчишка взбесился бы, услышав, как несдержан стал Сону, сошёл бы с ума, увидев, как извивался он под руками старшего, когда дело дошло до отплаты.