Старый дом

Сон отступал удивительно неспешно. Сначала появился звук. Мерный стук дождя навевал меланхолию и убеждал вернуться обратно в царство Морфея. Гарри зевнул, перевернулся на другой бок и поглубже зарылся в нежный тёплый плед. Вокруг стояла умиротворяющая тишина. Мягкий свет касался лица, намекая, что утро уже наступило. Мальчик нахмурился. Он привык, что при пробуждении слышит, в лучшем случае, стук в дверь и совсем не мелодичный голос тёти, а в худшем — грохот шагов над головой. Это обычно означает, что он проспал и день начнётся с неприятностей. Но проснуться от солнечного света… Откуда бы ему взяться в чулане? Из-под одеяла высунулась правая рука и попыталась наощупь найти очки. Тщетно. Вместо привычных досок пола, пальцы встретила пустота. От удивления Гарри сел и заозирался встрепанным воробушком. Он явно был где-то… просто где-то. Заглянув за край… ну… того, на чём спал, ребёнок заметил в стороне стопку вещей. Одевшись, Гарри нацепил на нос очки-велосипеды и с недоумением оглядел себя. На джинсах не было ни пятнышка. На миг он озадачился. В голове не стыковались вчерашние приключения и чистая одежда, но… Мысли разлетелись вспугнутой стайкой. Комната была невероятной! Огромные окна в деревянных рамах. На окнах — тяжёлые выцветшие портьеры. Кое-где оставалось золотое шитьё. Такое же угадывалось на стенах и некоторой мебели. Похоже, стены прежде были затянуты тканью. Видимо, красивой. Увы, сейчас об этом можно только догадываться. Правая штора была прилежно подвязана золотым шнуром с кисточками на концах, левая — небрежно закинута на узкий застеклённый шкаф, полный диковинных вещиц. Любопытство потянуло вперёд. Дверцу открывать мальчик не стал, а лишь всмотрелся сквозь стекло. Как оказалось позже, не зря. Вещи были разные, вещи были необычные, порой мальчик терялся в попытках отгадать предназначение той или иной. Тем не менее, кое-что роднило их, да и вообще всё в этом доме: какая-то мрачная роскошь. Алые и чёрные драгоценные камни, искусное плетение серебряных нитей. На многих угадывались стилизованные фигурки змей, почему-то всегда в зелёном цвете, или воронов. Вещицы красовались на стеклянных полках, словно на витрине, маня каким-то зловещим очарованием. Не отрывая взгляда от небольшой статуэтки, мальчик сделал широкий шаг назад и осмотрелся. Странно. Ему казалось, прежде мебель была чем-то укрыта. Или нет? Недолгий поиск показал: Кроме вполне уютного и совсем не пыльного тёмно-серого пледа с крупными детскими звёздочками ничего даже отдалённо похожего не наблюдалось. Гарри опустился на мягкое сиденье. Наконец он смог рассмотреть то, на чём проснулся. Немного потёртый, но даже на вид мягкий диван какого-то тёмного оттенка. Кажется что-то между синим и зелёным, но это не точно. С обеих сторон расположились кресла в том же стиле, а в промежутках — два небольших столика. На одном чернела изящная ваза с засохшим теперь букетом роз, на другом — небрежно брошенная кем-то старинная книга с нечитаемым названием. Внимание привлекли несколько фотографий на каминной полке, но, как ни старался, он не смог рассмотреть, кто на них изображён. Пососедству находились два канделябра и какой-то горшочек, а выше — лепнина в виде величественного герба. Там и в самом деле были птицы: три ворона внизу, и рука, держащая оружие на фоне звёздного неба — вверху. Он сразу вспомнил давешний плед. Мальчик окинул новым взглядом пространство комнаты. Ну да, всё так. Во многих элементах декора, нет-нет, да встречались изображения звёзд. Да что уж там, они были везде: на шёлке стен и обивке кресел, в лепнине потолка и разных украшениях шкафов, и, разумеется, в оформлении многих драгоценностей. Незаметно, ненавязчиво, звёзды царили повсюду. Почему-то это заставило улыбнуться. В задумчивости он опустил взгляд на небольшой журнальный столик. Там стояла хрустальная шкатулка с украшениями. Крышку обнимала серебряная змейка. Гарри любил змей. Порой они заползали в сад, где ему приходилось работать. Красивые и опасные, они были по-своему логичными. Змеи не любили бессмысленных действий: не нападали без причины, не тратили время на то, что им не интересно, не охотились, если не были голодны. Глядя на греющуюся на камне гостью, видишь изящное украшение, а не смертельно опасного хищника. Так и не скажешь, что её молниеносность может порой посоперничать только с её же юркостью. А больше всего мальчику нравилось то, что змеи не рассуждали, что нормально, а что нет в его жизни. «Если что-то случается, значит так тому и быть». Это нехитрое кредо в последнее время весьма облегчало жизнь. И, да, тот факт, что понимать, о чём они говорят, тоже не слишком нормально, Гарри предпочёл проигнорировать. Не удержавшись, он провёл кончиками пальцев по чешуйчатой спинке. Фигурка озадаченно повернула голову. Похоже, ей прежде не попадался кто-то, кого заинтересовала бы охранница вместо сокровищ. Встретившись глазами с таким же озадаченным ребёнком, змея предупреждающе оскалила зубы. — Ой! Простите, — пискнул ребёнок и смущённо спрятал ладошки за спину. Вернув взгляд к гербу на стене, он рассмотрел в завитках лозы изображение черепа. Как намёк — «Только дай повод». Надпись под гербом звучала как: «Toujours pur». При этих словах тени в комнате всколыхнулись, будто насторожившись. Ребёнок же, как ни в чём не бывало, продолжил свою спонтанную экскурсию. В животе заурчало. Прикинув так и эдак, Гарри решил, что еду он здесь вряд-ли найдёт, а вот вода на кухне точно была. Он шагнул за порог гостиной и замер. Здесь было значительно холоднее, чем в комнате. Тяжёлый воздух пах сыростью и плесенью. От входной двери тянулась цепочка босых следов. Гарри озадаченно осмотрел подошвы своих ног. Они были чистыми, как и пол позади. Решив «не дразнить собак», он натянул на ноги старые кроссовки. Если гостиную вечером освещал свет фонарей за окном, то коридор он, можно сказать, увидел впервые. Стены здесь были обшиты деревянными панелями, на них, словно охотничьи трофеи, висели головы странных лопоухих существ отдалённо напоминающих людей. Ну, по крайней мере, больше, чем львов или оленей. Эти существа казались помесью лемура и карикатурного человека. Малец не удержался и коснулся уха одного из них. Оно оказалось шершавым, как бумага. Центр коридора венчала широкая дубовая лестница с резными перилами, а пролётом выше на всё вокруг взирал портрет чопорной дамы, что так смутил его накануне. Дойдя до нижней ступеньки, мальчик замер, не смея переступить некую невидимую черту. По идее, там, наверху, должна находиться жилая зона. Это то, куда опекуны никогда бы его не пустили, и, казалось бы, что тут такого, ведь дом — нежилой. Ан нет. Каким бы ненормальным Дурсли не считали Гарри, но даже он признавал, что с этим домом явно что-то не так. И всё равно, здесь было… комфортно? …уютно? …тепло. Мальчик никак не мог перестать любоваться пожилой леди на портрете. Несмотря на мрачный фон и траурное чёрное платье, она казалась завораживающе-яркой. Фарфоровая кожа лица несла на себе печать скорби: чересчур нахмуренные брови, слишком глубокая складка у губ… Будто художник пытался изобразить ледяное спокойствие, но подпал под влияние темперамента модели. Буйные кудри так и норовили разметать множество затейливых заколок, коими дама пыталась их усмирить, а из-под нахмуренных бровей на мир смотрели два портала в космос. Глаза притягивали, как бескрайнее ночное небо. Почти чёрные, они отливали чистейшей синевой. Дама буквально излучала собой уверенность, и вместе с тем, весь образ был пропитан болью и обидой. Гарри с изумлением рассматривал даму. Она определённо была из тех, кого он привык называть «другими». Наконец-то! Но радость мгновенно испарилась, ведь эта загадочная женщина скорее всего, и являлась хозяйкой дома. Если дом заброшен, значит её больше нет в живых? Эта мысль настолько поразила своей неправильностью, что сердце защемило. Он и сам не ожидал от себя подобной реакции. Ну почему, почему такие удивительные люди должны умирать, пока кто-то вроде его опекунов живёт в своё удовольствие? — Как жаль, что вы всего лишь портрет… — пробормотал мальчик. Задумчиво постояв так ещё минуту, Гарри что-то для себя решил, вздёрнул подбородок и, не оборачиваясь, направился в сторону кухни. Это одно из немногих помещений, с которыми Гарри познакомился накануне, и, пожалуй, самое полезное. Вдоволь напившись и ополоснув лицо, мальчик с любопытством огляделся вокруг. Кухня оказалась огромной. Больше дядиного гаража! Вся мебель была массивной и тёмной, из самого настоящего дерева. Дальняя стена имела огромную каменную нишу, в которой стояла какая-то закопчёная посуда из глины и металла, а рядом — здоровенная деревянная лопата. Он сперва подумал, что это камин, но, позвольте, кому придет в голову перекрывать камин столешницей? Вместо привычных кухонных шкафчиков у стен стоял массивный дубовый буфет, полный разнообразной посуды. Центр помещения занимал добротный стол, а вокруг — не меньше десятка стульев. Похоже, когда-то эта кухня кормила множество людей. Должно быть, здесь жило большое и, наверняка, сплочённое семейство. И они, он был уверен, часто обедали за общим столом. Гарри вздохнул. Будь у него родители, он бы тоже мог стать частью большой и дружной семьи. Они бы вместе отмечали Дни Рождения… и обязательно был бы торт… и свечи… и мороженое… Случайная фантазия заставила живот издать жалобный стон. Печально вздохнув, ребёнок открыл неприметную дверцу в стене и застыл в изумлении. Там оказались запасы еды. Хлеб, сыры, овощи, крупы, а с потолка свисали кольца домашних колбас. И, как ни странно, всё это было свежим. Даже хлеб пах классно, словно его только испекли. Или нет? Гарри всегда знал, что фразой: «Так не бывает», — дядя отмахивается от всего, во что не хочет верить. Мальчик был уверен, что всё что происходит — реально, даже если кто-то говорит, что это против каких-то там законов природы. И вот, впервые, он почувствовал, каково это, побывать на их месте. Как оказалось, кое-что и для него было аксиомой: например, что еда не появляется только потому, что очень хочется есть, а ещё она очень быстро портится. Сколько раз он засыпал в слезах от боли в животе, мечтая только о куске хлеба… Ощущение реальности дало трещину. Раньше, сколько бы опекуны не твердили подкидышу, что он ненормальный, а все странности вокруг — лишь плод его воображения, Гарри точно знал: «В мире много необъяснимых вещей, которые порой случаются, просто не со всеми». Но сейчас… Что, если это действительно глюки? Вдруг, от голода он в самом деле вообразил чулан полный еды? А что там в действительности? Пустота? Или испорченные продукты? Или запасы настоящие, а дом на самом деле жилой, и это он, Гарри, ворвался в чужое жильё без разрешения? Накатила какая-то тихая паника. Что делать? Уйти? Но куда? А если и всё остальное ему только кажется? Может Дадли его избил и всё это ему снится. Как понять, где правда, а где проблемы с головой? Попятившись, мальчик внезапно плюхнулся на что-то мягкое. Кресло? Очень похоже. Картинка в глазах будто рябила, вызывая противное ощущение беспомощности. Ещё немного, и его стошнит. Не доверяя собственным глазам, Гарри спрятал лицо в коленях и затих, легонько покачиваясь. Мысли путались. Дом уже не казался таким тихим. За стеной слышались шаркающие шаги, скрип ступеней, какие-то голоса… Пришлось закрыть ещё и уши. Не тут то было. Будто издеваясь, все чувства обострились и действительность расцветилась ещё ярче. Чем конкретно он чувствует… ну… то, что чувствует, мальчик не знал, а потому оставалось только терпеть. Он допускал любые странности со зрением или слухом, с натяжкой мог оправдать проблемы с осязанием, но вот необъяснимое ощущение себя в мире никогда ещё его не подводило. Именно оно помогало понять настроение опекунов и вовремя сбежать, или наоборот показаться на глаза тогда, когда есть шанс получить порцию еды или что-то из вещей кузена, и именно оно спасало от хулиганов, позволяя ускользнуть в последний момент. Это было то самое чувство, что заставило считать этот странный дом уютным и безопасным. И вот теперь оно тоже будто забурлило… В панике ребёнок начал беспорядочно заглатывать воздух. Мысли метались, а в ушах зашумело. То понимание, которое прежде защищало от выходок кузена, сейчас сводило Гарри с ума. Казалось, пространство вокруг пришло в движение. Всё стало живым, и дом, и воздух вокруг, а особенно кто-то невидимый слева… нет, сзади… а может у двери… Сквозь звон в ушах с трудом доносился чей-то скрипучий голос. Слов было не разобрать, но непривычные тревожные интонации слышались отчётливо. Всего было слишком много. Гарри устал. Нет, не сейчас, а в целом. Устал бояться, устал сомневаться, устал искать ответы. Робкое прикосновение к коленке стало последней каплей. Какофония в голове сгустилась до предела и взорвалась наконец, рассыпаясь белым шумом. Мир для одного конкретного растерянного мальчика померк.

***

— …объясни по-человечески, что там стряслось? — пробился в сознание властный женский голос. Кажется, ей даже кто-то отвечал. Жалобно и скрипуче. Увы, слов было не разобрать. — Подробности! Где мальчик был, что делал? — Так я же и говорю. Юный нарушитель ничего не брал. Только смотрел. — Может быть ловушка сработала? — В кухне нет ловушек, Госпожа. Да и те что есть — бесполезны. — Что ты хочешь этим сказать, старый ворчун? — Ох, моя бедная хозяюшка, как же так! Древнейший и благороднейший род привечает грязного оборванца… — КРИЧЕР! — рявкнула дама хорошо поставленным голосом, — Не смей причитать! По существу говори. От этого окрика Гарри совсем очнулся, но виду не подал. Он позже разберётся, о чём они, а сейчас главное ничего не пропустить. Казалось, это важно. — Так я и говорю: оберегает его дом. Будто он не чужак. Будто не пришёл без приглашения. Будто член семьи. — Вот оно что… но тогда я тем более не понимаю, что могло случиться? Выброс такой силы на пустом месте возникнуть не мог… Голоса затихли, а затем снова заговорил женский: — Не хотите ли поздороваться, молодой человек? Ну же. Я вижу, что вы уже с нами. Мальчик пугливо приоткрыл один глаз и тут же распахнул оба в удивлении. Прямо перед ним стояло то самое существо. Выглядело оно, как тощий морщинистый старик с крючковатым носом и презрительным выражением лица. Серое тельце было обмотано какой-то грязной тряпкой, а длинные узловатые пальцы сжимали её край. — Кхе-кхем… — послышалось сверху. С трудом отведя взгляд, мальчик огляделся. Это была не кухня. Скорее какой-то узкий тёмный коридор. Он полулежал на старинной банкетке. Стены здесь были тёмными, с обрывками обоев. В обе стороны вела уже знакомая лестница. Если внизу было темно и мрачно, то с верхнего пролёта лился мягкий свет. Лучи падали на портрет, смягчая суровое выражение лица. И тут нарисованная леди явственно подняла бровь. — До чего невоспитанный ребёнок… Представьтесь, юноша. — Ой! — пискнул мальчик и попытался встать, от чего голова снова закружилась. — Кричер, что с ним? Существо как-то странно замахало лапками. Гарри показалось, что на миг его что-то овеяло и тут же исчезло. — Истощение и несколько травм, Госпожа. — Ладно, можешь лечь обратно, — величественно кивнула Дама. Ребёнок не стал противиться, только повернулся к картине лицом, чтобы ничего не упустить, — Кричер, займись делом. — Итак, представьтесь. — Эмм… Га… Гарри, мэм. — А фамилия у тебя есть, «Гарри»? — Ну. да… кажется, Поттер, — потупился мальчик. — Гарри Поттер, значит… И как же ты здесь оказался, «Гарри Поттер»? — Я… я не знаю, мэм. Я заблудился, устал. А потом увидел дом, ну и вот… — То есть ты просто вошёл? Через дверь? — Ну… Да… — А твои сопровождающие? — Сопровождающие? — Те, кто тебя привёл. Кто это был, кстати? Ты должен был кого-то провести внутрь, не так ли? — Я не знаю, мэм. Я убегал от кузена, ну и… как-то нашёл ваш дом. — Только не говори, что живёшь в маггловском Лондоне и гуляешь по городу один. — Я живу не в Лондоне, а в Литтл Уингинге. А что такое «маггловский Лондон»? — Не шутите так, молодой человек! — взбеленилась женщина, от чего даже кудряшки на её голове зловеще зашевелились. — Кто твой опекун? Отвечай! — Эмм… тё… тётя Петунья. — Кто она? Хотя… постой-постой… кем, говоришь, она тебе приходится? — Она мамина сестра. — Сестра Эванс? МАГГЛА! ГРЯЗНАЯ МАГГЛА ПОЛУЧИЛА ВЛАСТЬ НАД ОТПРЫСКОМ ПОТТЕРОВ! ПОЗОР! КАКОЙ ПОЗОР! Неудивительно, что вы заявились в гости в таком неподобающем виде! — Я… вообще-то, я не собирался в гости… — О! А ты дерзкий, да? — как-то тепло улыбнулась дама. — Простите, но это от меня не зависит. — Хмм… А может из тебя что путное и вырастет. Если раньше не убьют. — Да кому я нужен? — под нос себе пробурчал мальчик, но Леди его услышала. — Так-так-так… Молодой человек, — как-то вкрадчиво обратилась нарисованная леди, — не сочтите за дерзость, но меня волнует один нюанс. — Какой? — с опаской уточнил мальчик. — Что вы знаете о себе, а особенно о своей семье? — И почему я должен отвечать? — Потому что, как я понимаю, вы даже не в курсе, что у вас есть могущественные враги, а это, уж поверьте, вредно для здоровья. Ну? — Что именно? — Желательно всё. — Ну… меня зовут Гарри. Учусь в младшей школе. Живу в доме тёти и дяди. У них есть ещё сын, Дадли. Мы не ладим… — А родители? — Погибли в автокатастрофе, мэм. — Вот оно чшшшто… — как-то хищно сощурилась собеседница, — и что же, твой отец был круглым сиротой? — Я не знаю, мэм. Тётя очень злится, если я её о чём-то спрашиваю. Особенно о чём-то странном. Мои опекуны «абсолютно нормальные» люди. — Даже та-ак… и тебя не смущает, что сейчас ты говоришь с портретом? — Смущает, мэм. Но Вы ведь «другая». — Другая? — Ну да. Я видел. Их мало, но иногда я их вижу. «Другие» люди. Такие как я или вы. — И ты их отличаешь? — Конечно… Как их можно перепутать? Послышался щелчок, и мальчик подавился вскриком, ощутив исказившуюся реальность. Он рывком обернулся в сторону тёмного угла и настороженно замер. Там было пусто. Но он точно знал, что это не так. — Тише, дитя, ну что ты… — заворковала леди, — это ведь всего лишь домовик. — Домовик? — Да. Домовой эльф. Слуга. Кричер, покажись. Глазам мальчика предстал знакомый уже старик с вытянутым подносом на ножках. От подноса умопомрачительно пахло куриным бульоном и молоком. — Юному гостю следует поесть, — безапелляционно заявил старик и поставил ношу на колени Гарри. Там оказался ароматный крем-суп с золотистыми сухариками и стакан тёплого молока. Живот непроизвольно зашёлся восторженной трелью. Гарри смущённо покраснел. Да что же это такое! Он резко вскинулся, пылая негодованием на самого себя, блеснули авадой сердитые глаза. Женщина благосклонно склонила голову, а затем жестом предложила мальчику поесть. — А скажи-ка мне, Гарри Поттер, что ты делаешь в этом доме? — Ой, да, простите, мэм! Я не должен был… Я же говорю, я заблудился и… ну… Дом показался нежилым, а ещё очень уютным, и я подумал, что ничего страшного не случится, если я здесь переночую. — Вот как… уютно значит… И что же тебя так напугало, что мне пришлось вмешаться? — Напугало? — Ну да, если ты говоришь, что здесь уютно, тогда к чему была эта безобразная истерика? — А! Эм… Простите, я… Тётя говорит, что… ну… я порой вижу странные вещи, которых быть не может. Тогда опекуны запирают меня в чулане. Раньше мне казалось, что это просто не всем дано. Ну как может показаться что волосы учителя стали синими, если об этом даже директор говорил? А сегодня… я был уверен, что дом заброшен, а в заброшенных домах свежая еда из ниоткуда не появляется. Ну, и… Я и не ожидал там что-то найти, просто решил проверить, — мальчик не смел поднять глаза, — а там… Но такого ведь быть не может? Получается, или от голода я придумал еду, или я залез в чей-то дом… — И такая мелочь заставила тебя потерять сознание? — Не только, ещё это чувство… — Чувство? — Ну да. Обычно мир — как желе. Не слишком твёрдый, но всё на определённом месте, а тут… Как бы объяснить? Как будто чай, когда его перемешивают — И сейчас тоже? Мальчик к чему-то прислушался. Нет. Сейчас нет. Больше всего — когда появился тот старик. — Кричер? — Да. Он. — Любопытно… Вот что, Гарри Поттер, мне нужно подумать, а тебе — отдохнуть. Ступай с Кричером, он покажет тебе ванную комнату и найдёт одежду. И не придумывай себе лишнего. Если что-то случится — зови Кричера.

***

Мальчик с замиранием сердца шёл по потемневшим от времени ступенькам вслед за странным ушастым карликом и старался ничему не удивляться. Старик подвёл его к тяжёлой резной двери и открыл её. По ту сторону оказалось нечто отдалённо напоминающее склеп. Мрачное холодное помещение с каменными стенами, запылённым стрельчатым окном и развесистой паутиной под потолком. В центре — посеревшая чугунная ванна на львиных лапах, издающая подозрительный писк и скрежет. Кажется, там кто-то завёлся. — Ох, беда! — всплеснул старик руками и смело бросился в бой. Гарри только и оставалось, что примоститься в углу и с открытым ртом наблюдать за процессом воскрешения, по всей видимости, уборной. Воздух искрил от творящейся неразберихи, вокруг летали какие-то предметы, одни распылялись на атомы, другие — стряхивали с себя вековую пыль, оказываясь новенькими мыльницами и полотенцами. В центре всего этого круговорота стоял домовик и с брезгливым любопытством рассматривал своего маленького подопечного. — Эм… Здравствуйте, сэр! Меня зовут Гарри. А вы — Кричер? Простите за прошлый раз, я немного растерялся. Старик о чём-то задумался, а затем заговорил скрипучим размеренным голосом: — Не дело маленькому гостю унижаться перед старым Кричером. Старый Кричер повидал немало безумных Блэков. Вы не первый, кто потерял лицо, так возьмите себя в руки и не опускайтесь до тех безродных, что равняют домовых эльфов с людьми, а себя — с истинными магами. Как ни странно, но за всё то время, что пробыл в этом удивительном доме, мальчик ни разу не сформулировал для себя ту самую правду, что крутилась на кончике языка, и только старый слуга расставил всё по своим местам. МАГИ! Так вот кто они такие! А этот ворчливый старик, должно быть, какой-то сказочный монстр. Несмотря на внешний вид, он напоминал одного из тех потомственных слуг, про которых Гарри читал в какой-то книге. — Изв… Кхм. Спасибо. — Маленькому гостю не пристало лебезить перед такими как Кричер. Это унижает вас как члена семьи, а Кричер привык служить великому роду. — А я разве имею какое-то отношение к этой семье? На что старик смерил его странным взглядом. — Не будь в вас крови Блэков, вы бы не смогли переступить даже порог этого легендарного дома. А если бы и переступили, это было бы последнее, что вы сделали в своей жизни. — Получается, ты знал моих родителей? — воодушевился мальчик. — Старый Кричер долго прожил. Старый Кричер помнит расцвет величайшего рода магической Британии. Ох, бедная моя хозяюшка! Как же разочаровали её эти бестолковые дети! Позор великого рода! — Так ты их помнишь? — Помню конечно, как не помнить? Ваша бабушка, Дорея, была внучкой директора Финеаса Блэка. Стальной стержень, как и истинно Блэковская красота. Малышка была очень своенравным ребёнком. Ох и намучился упрямый мальчишка Карлус. Даа… Сколько цветов он ей надарил, сколько артефактов наделал… Не будь моей маленькой хозяйки, может и не стал бы этот прохвост знаменитым артефактором. Баловал он её безмерно. Да… а потом и сына начал баловать… А ведь предупреждали его, неразумного: кровь не вода! Ох, позор на мою голову! Хоть по фамилии ваш папенька и Поттер, а огонь блэковский так просто не погасишь! А этот бесхарактерный… Ни совести, ни чести не привил, отпустил без пригляду, а тот и рад стараться. Прилип к безумному магглолюбцу, да ещё и беспутного наследника Сириуса подговорил. Ох, бедная моя хозяюшка… Как она убивалась, как плакала, когда этот недостойный предатель ушёл из дома… И госпожа Дорея хороша, нет бы вразумить непутёвых мальчишек, так она ему наоборот потакала, вечно всё прощала. И где они теперь?.. Мальчик слушал раскрыв рот. И как к этому относиться? Прежде злые и жестокие слова опекунов о родителях его нисколько не трогали, в конце концов, это не их дело… но вот Кричер… Старик явно знает о чём говорит. Да и ругается он не злорадно, как тётя, а как-то… горько. Не верить ему не получается. Пока слушал, «буря» утихла. Гарри оказался единственным неопрятным уголком в сказочном гроте. Солнечные лучи, проходя сквозь радужное витражное окно, придавали интерьеру загадочный вид. У стены располагался шкафчик с огромным количеством баночек, флакончиков и пузырёчков цветного стекла, загадочно мерцающих в свете свечей. Как ни странно, но электричества в доме, похоже, и в самом деле нет. Напротив примостился каменный умывальник с зеркалом и бельевой шкаф. Чугунная ванна приобрела благородный оттенок слоновой кости и обзавелась искристой пенной шапкой. Поодаль, на небольшом столике, лежало несколько даже на вид мягких полотенец и корзина с какими-то баночками. — Вот это да! — восхищённо проговорил мальчик. Он попытался коснуться одного из пузырей, но тот, превратившись в маленького пенного зайку, припустил вдоль бортика прочь. — Что это? — Ванна для маленького гостя, — грустно улыбнулся старик. — Как в сказке, — прошептал мальчик. Ребёнок сделал осторожный шаг вперёд, и замер в нерешительности, боясь запачкать пушистый коврик босыми ногами. Он, наконец, весьма остро почувствовал, насколько чужд весь его внешний вид этой обстановке. —Маленькому гостю не стоит смущаться. Маленькому гостю стоит избавиться от нелепых маггловских вещей. Если бы Кричера спросили, Кричер бы сжёг это непотребство. — Я бы с радостью, но у меня ничего больше нет. — Гостю не нужно беспокоиться. Хозяюшка распорядилась подать детскую одежду мастера Регулуса. — А с этим что делать? — Бросьте на пол. Кричер надеется, этот мусор не дорог гостю как память? Мальчик отчаянно замотал головой. Ох нет. Старые джинсы Дадли — это последнее, по чему он когда-либо будет скучать. Определённо. Мстительно отбросив в угол маггловские вещи, он осторожно прокрался к краю ванной, примеряясь, как бы поудобнее перелезть через бортик. Стоило лишь ногам коснуться воды, как вдоль кожи покатились щекотные пузырьки. — Ой, мамочки! Мальчик неуверенно опустился в воду по шею, но кроме лёгкого покалывания ничего не ощутил, тогда, мгновение поколебавшись, он окунулся в бурлящую жидкость с головой. В ушах зашумело, всё вокруг, казалось, кипело, но на коже это ощущалось лишь лёгкой щекоткой. Вынырнув, Гарри шало улыбнулся и с наслаждением вдохнул аромат лаванды. По подсказке Кричера в корзинке нашёлся синий стеклянный флакон с чем-то, что заменяет здесь шампунь, а на крючке у входа — мягкий детский халат. Непривычный к тому, чтобы ему помогали мыться, Гарри постарался сделать всё сам, но от ухода за ногтями отвертеться не удалось. Кричер придирчиво придал подобающий вид мальчику, и даже непослушное гнездо на голове умудрился каким-то образом усмирить. На вопрос «как?» объяснил, что буйные кудри, как и нрав — вполне себе фамильная черта, и не ему, слуге в энном поколении, их бояться. И вот, спустя два часа, весь распаренный и благоухающий, Гарри сидел на той же самой банкетке напротив строгой Леди, уютно укутаный в кокон из знакомого пледа и пил горячий какао. Кричер постановил, что гостю нужно много есть, но маленькими порциями, так что… Как бы не ворчал старик, но заботиться о домочадцах для него так же естественно, как для Дадли — перекладывать вину на кузена. — Вы хотели меня видеть? — Да, дитя, располагайся. Как настроение? — Эм… Хорошо, наверно. — Что-то не так? — Не то чтобы, просто… — Слишком много всего? — Ага. Знаете, я когда-то пробовал спрашивать у тёти, ну… откуда я взялся… Она очень ругалась, но так ничего и не рассказала. Только всякое по мелочи, в основном плохое, — смутился мальчик, — а Кричер, он… — Это не то, чего ты ожидал, верно? — Как-то так. Наверно, мне просто нужно всё переварить. И, ещё… магия… Она действительно существует? — А есть сомнения? — нахмурилась дама, — Погоди, то есть до этого ты не знал, что являешься магом? — Я подозревал, но не был уверен… — И тебя не смутило пребывание в волшебном доме? — Ну… кхм, понимаете, леди… — Блэк. Меня зовут леди Вальбурга Блэк. — Спасибо. Так вот, леди Блэк, я не часто общаюсь с другими людьми. Мои опекуны, они плохо реагируют на всё, что считают странным, даже если это не так, так что… — Ты решил, что так бывает? — Угу. — Вот как… значит ты ничего не знаешь ни о себе, ни о своих предках, ни о магическом мире? — Простите. — Давай так, малыш, я расскажу тебе одну поучительную историю, а после мы с тобой обсудим твои дальнейшие планы, не против? — А? Да, конечно! С радостью! — Устраивайся поудобнее. Рассказ будет долгим и не всегда приятным. Мальчик уже привычно подобрал под себя ноги и укутался поуютнее, всем своим видом излучая любопытство. Леди заглянула в сверкающие предвкушением изумруды на худеньком лице и усмехнулась.