Старый дом

Давным давно, во времена рыцарей и королей, мир был полон магии и чудес. Его населяли множество удивительных существ. — Как феи? — И феи тоже. И ещё немало волшебных воплощений, начиная мелкими лесными духами природы и заканчивая поистине величественными существами. В лесах гуляли единороги, небесами правили драконы, а в морях безбоязненно паслись гиппокампусы. Это была эпоха насколько прекрасная, настолько же и опасная. Человек не был самым сильным или самым храбрым существом, да и долгожителем его не назовёшь, но одного в людях всегда было с избытком: жажды жизни. Более того, жизни не для себя лично, а для людей, как вида. — Но разве не все хотят жить? — В том то и дело. Долгоживущие существа, такие как эльфы, например, довольно эгоистичны. Они не горят — тлеют. Создают для себя комфортные условия и перестают к чему-либо стремиться. Многие даже не считают нужным заводить детей, тогда как нам свойственно заботиться не только о близких, но и о посторонних, если тем нужна помощь: дети, старики… В отличии от них, обязанных уметь постоять за себя, у людей есть такая профессия — родину защищать. — Но как же… — растерялся мальчик, — а мои дядя и тётя… — А это совсем другой случай. Пойми, за столько веков в людях на астральном уровне отложилось знание, что все, кто чем-то отличается — опасны. Другой вопрос, что это прежде не относилось к нам, магам. Мы, считай, следующая ступень развития человечества. — Вот почему эльфы стали сказкой? — Отнюдь. Многие, так называемые, высшие расы однажды просто исчезли. — А куда? — Кто знает… Среди магглов ходят легенды о неких «фэйри» и «полых холмах», так что, полагаю, не слишком далеко. Как бы то ни было, остались ещё многие и многие разумные и очень агрессивные хищники, по силе сопоставимые с прежними хозяевами мира. — Волки? — Нет, дитя, не волки. Речь идёт о магических существах. Таких как оборотни, вампиры и прочие монстры. Как ты понимаешь, простые люди мало что могли им противопоставить. Люди, конечно, горазды создавать оружие, но оно было не слишком эффективно. — И тогда появились маги? — Да. Тогда, мир, видимо, внял мольбам своих детей и среди людей стали рождаться люди, способные управлять Силой. — Но разве мир умеет думать? — Хороший вопрос. Есть и другая теория: с уходом магических рас, Эфир стал насыщаться Силой и не мог найти ей выход. — И безхозная магия сделала из людей — волшебников? — Примерно так. Только звучит это иначе: «Великая мать наша Магия сжалилась над своими детьми и благословила самых достойных». — Я запомню, — важно кивнул ребёнок. Итак, среди людей начали рождаться одарённые. Они-то и стали заслоном между простыми людьми и магическими монстрами. Их надеждой и опорой, и, как следствие, элитой. Правители быстро смекнули, что от магов можно получить немалую выгоду, а от образованных магов — и подавно. Лорды находили таких детей, обеспечивали, воспитывали, обучали, а потом оставляли при дворе, уверенные в их лояльности и силе. Естественно, получившие блестящее образование, маги становились учителями, советниками и защитниками их наследников. — Как Мерлин для короля Артура? — Верно. Мерлин был одним из величайших магов того времени, но не единственным. Тайно или явно, но подле многих власть имущих со временем оказались лояльные им маги. Выращенные собственными руками, они казались многим лучшей кандидатурой на роль регентов или советников для подрастающих отпрысков. Кто сможет передать знания лучше, чем тот, кто живёт не одну сотню лет и видел всё своими глазами. — Сотни лет? А сейчас? — И сейчас тоже. Другое дело, что далеко не все доживают до старости. Увы, воинственные маги гибнут чаще, чем маггловские обыватели. Тогда же простые люди порой не доживали и до сорока, так что воспитанники, например, прадедов, казались юным принцам невероятно древними. Не стремясь решать мелкие дрязги сервов, маги долгое время были безмолвной опорой трона. Они обуздали магических существ, связали обязательствами небезопасные разумные расы, лечили безнадёжных больных, а порой становились козырем в обычных войнах. Волшебники стали привычной частью жизни людей, и многие забыли, с чего всё началось. Закономерно, появилось поколение, не знавшее опасностей дикой магии. Их возмутила такая элитарность части общества. Как водится, они сочли себя угнетёнными и обернули оружие против своих защитников. Накрученные всеобщей истерией, люди стали бояться собственной тени. Революционеры, ослеплённые жаждой власти, объявили себя крестоносцами и стали насаждать свои правила огнём и мечом. — О! Это когда ведьм жгли на кострах? — Именно. Началась охота на ведьм. Тогда погибло немало умнейших людей. К счастью, магов среди них почти не было. — И ничего нельзя было сделать? — Можно, конечно. Вот только… Сам посуди, ведь многие из этих глупых детей выросли у них на руках, а кое-кто был потомками тех, кто вырастил их самих. Беспамятные же видели перед собой пережиток древности, мешающий им править как хочется. Будь всё иначе, маги прошлись бы по миру кровавой косой и наладили правильную идеологию, но они просто не решились. Вместо этого Советом Магов был принят Статут о Секретности: Каждый, в ком есть искра Великой обязался скрыть своё жилище, прекратить практику среди обычных людей, а при необходимости и вовсе забрать воспоминания. Так, в одночасье, многие вещи перекочевали из преданий и легенд в сказки и мифы. То здесь, то там по всему миру исчезали усадьбы и особняки, избушки и замки, а порой — целые улицы и природные массивы. Иногда оказывалось проще закрыть чарами часть леса, чем вылавливать там кентавров, или, не дай Великая, фестралов. Это было смутное время, но, к счастью, или напротив, на беду, люди так и не изменились. Два-три поколения, и в сказки о волшебных замках и злых ведьмах перестали верить так же, как прежде не верили в страшных монстров и прекрасных эльфов. Как ты понимаешь, маги не стали изменять себе, просто вместо королевских отпрысков они начали воспитывать собственных, а неблагодарных людей пренебрежительно прозвали магглами и предоставили их самим себе. Без нас многие вещи для магглов стали недоступны. А с учётом того, что и своих лучших учёных они в общей неразберихе отправили на костёр… Им ещё долго пришлось восстанавливать утраченное. С этого времени история двух миров пошла разными путями. В нашем мире появились собственные школы и больницы, фермы и мануфактуры. Сильнейшие волшебники научились отслеживать рождение одарённых детей, но не воспитывали их с детства, как прежде, а оставляли расти в семье, лишь в подростковом возрасте забирая на короткое обучение, чтобы те умели обуздать и направить свою силу. Увы, зачастую, родители, наслышанные об ужасах инквизиции, сами избавлялись от благословенных малышей. Попадая в наш мир, эти дети были полны предрассудков и лживых наветов. Они оказались глупы, напуганы и неотёсаны. Первое время, в память о былом, их пытались перевоспитывать, но даже маги не вечны. Новое поколение чистокровных посчитало себя выше этой бесполезной возни и вместо этого маглорожденные стали получать всё больше насмешек и презрения. К таким магам приклеилось звание «грязнокровки». А между тем, жизнь по ту сторону не стояла на месте. Магглы изменились до неузнаваемости. Это затронуло все сферы жизни: наука, техника, медицина, экономика, политика… И если технику нам с лёгкостью заменяет магия, то вот политика… Стало появляться немало авантюристов, в основном в первом — втором поколении, кто, не осознавая глубины и обширности накопленных древними родами знаний, захотел уравнять всех магов, взяв за эталон среднестатистического магглорождённого, а лишние знания, что не даются таким вот скороспелым, просто запретить или уничтожить. — Совсем как раньше. — Не удивительно. Какова птица, таково и яйцо. — Но как же так? Они же и сами маги. — Да, но их воспитывали потомки тех мерзавцев, что ради власти лишили себя защиты. — И их никто не остановил? Ведь вы же должны уметь куда больше. Почему не вмешались? — Верно мыслишь, малыш. Да вот только для долгожителей время течёт иначе. Они ещё помнили магглов беспомощными дикарями и не сочли для себя угрозой. Мы же привыкли жить обособленно. Семья превыше всего, а остальное — несущественно. — Как эльфы? — Пожалуй. Как бы то ни было, пришлые — совсем другие: порывистые и решительные. Они взяли на вооружение многие инструменты того мира: пропаганду, провокации, шантаж, прессу… Ты знал, что стая гиен может загрызть льва? Вот и здесь так же. Не более века назад эта чума добралась и до Европы. В то время жил один чрезвычайно одарённый юноша из древнего рода. Впечатлившись разработками маггловских военных, он загорелся идеей с их помощью стать правителем мира. Сделать то, на что не решились наши предки, вместо этого приняв Статут. Так началась Вторая Мировая война. Да вот только магглы изменились сильнее, чем многие думали. Под удар попали все. Я тогда училась в школе. Это был хаос. Сперва приходили магглы, со своим беспринципным оружием. Они гибли сотнями, а может и тысячами. Как ты понимаешь, среди погибших так или иначе оказывались и близкие магглорождённых. Те не остались в стороне. Тогда со второй волной появлялись маги. В основном чистокровные. Для них эти люди ничего не значили, а уменьшение поголовья магглов — только радовало. — А вы? — А наши дома скрыты в складках подпространства. Уверяю тебя, если на площади Гриммо взорвётся бомба, этот особняк даже не дрогнет. Тогда грязнокровки устроили форменный хаос. Выпустили массу газет с истерическими призывами вступить в бой, пустили по улицам патрули, по примеру магглов, обклеивали стёкла бумагой, а стены — плакатами, выходили на улицы с лозунгами и транспарантами. Как ты понимаешь, древним семьям это было мягко говоря чуждо. Тогда-то они и заметили, насколько мы отличаемся. Выросшие на маггловских сказках идиоты прозвали нас всех «тёмными», а любую более ли менее древнюю магию, не доступную слабосилкам в первом поколении — «тёмными искусствами». Со мной в одно время учился парень из очень знатного рода. Блестящий ученик. Красивый, умный, харизматичный, весьма амбициозный… На него равнялись, его боготворили, ему подражали. Даже будучи полукровкой, он воплощал в себе всё то, чем гордились потомственные волшебники. Это был тот редкий случай, когда наряду с грязнокровками, пострадал один из нас. Он жил по ту сторону, в маггловском приюте. Однажды, вернувшись на каникулы, вместо приюта Том нашёл воронку взрыва. Не представляю как он пережил то лето. Мы гораздо позже узнали. Именно он показал, насколько мы недооцениваем опасность магглов. Как и ты, он столкнулся в детстве с неприятием и агрессией. Том сравнивал магглов с дикими животными, не умаляя при этом их таланта к разрушению. Тогда мы и осознали, что магглы изменились. Стали наглыми, амбициозными, самоуверенными, такими же являлись и новые магглорождённые, продукт их культуры. По факту, они слишком сильно отличаются и не желают ничего с этим делать. Грязнокровки — уже не маги, они магглы, имеющие доступ к Силе. Теперь уже они сами стали считать древние знания ненужным атавизмом. Магическое общество превратилось в пороховую бочку. Вот-вот кто-то из недалёких выскочек раскроет нас правительству и начнёт новый виток охоты на ведьм. — Ужас! Разве так можно?! — Увы. Все люди разные. Есть наивные, есть идеалисты, а есть и те, кто любит ловить рыбку в мутной воде. Маги забывают свою историю и совершают одни и те же ошибки. — А что стало с тем магом? — Никто не знает. Изначально он объединил вокруг себя молодое поколение чистокровных, создал собственный рыцарский Орден. Им прочили великое будущее, но стоило ввязаться в гонку за власть, как началась какая-то неразбериха. Любые его начинания осуждались, законопроекты оспаривались. Вальпургиевы Рыцари оказались не готовы к методам так называемой информационной войны. В конце концов, Тома объявили Тёмным Лордом. Понеслись призывы объединяться во имя Света… Некоторые историки называют это Первой Магической войной, но я тебе так скажу: не было никакой войны. Большинство обывателей знали о противостоянии только из газет. Да, кое-где действительно случались стычки, но жертв были не сотни мирных жителей, как писалось в газетах, а единицы и только боевиков. Как ты понимаешь, выскочкам было не тягаться в выучке с потомственными магами, и противостояние вот-вот должно было бы сойти на нет, но случилось страшное: взбунтовались наши собственные дети. Испокон веков Школа Чародейства и Волшебства была нейтральной территорией. Считалось, что, независимо от политической обстановки в стране, там любые дети будут в безопасности. Так то оно так, но мы не учли силу пропаганды. Один за другим юные маги стали объявлять себя поборниками света и отрекаться от семьи. Ссорились братья, расторгались помолвки, будущие лорды и леди вступали в брак с грязнокровками и предателями крови, покидали родовые особняки и уходили в маггловские и полу-маггловские поселения. — И мои родители? — Увы. Твоя мать была очень красивой и сильной ведьмой. Получи она должное воспитание — стала бы бриллиантом рода Поттер, но вместо этого они решили жить своим умом, откинуть традиции, равняться на магглов. В то же время по стране прокатилась череда непонятных смертей. Это назвали эпидемией драконьей оспы, только вот большинство погибших были из Вальпургиевых рыцарей, их сторонников, или родителями бунтарей, что не давали новым адептам «Света» творить что им вздумается. Тогда же погибли и тётя Дорея с супругом, твои бабушка и дед. — Значит, кто-то незаметно убил целую кучу магов? — побледнел ребёнок. — Не буду утверждать наверняка, как понимаешь, доказательств у меня нет, одни догадки, но очень похоже, что так и было. — А что насчёт Вас? — Меня? Со мной всё не так однозначно. Пойми, мы ведь маги. Многое в нашей жизни управляется ей. Маленькие дети силой желания могут оживить игрушки, или научиться летать, твоя мать, говорят, своей магией и жизнью оградила тебя от смертельного проклятия, а я вот, потеряв смысл жизни, искренне хотела дождаться возвращения своего бестолкового наследника и высказать всё, что я о нём думаю. — То есть этот портрет — это действительно Вы? — И да, и нет. Я отдала жизнь за то, чтобы мой портрет стал не просто напоминанием об одной из Блэков, но мог полноценно мыслить и, возможно, вмешиваться в жизнь потомков, если такие однажды появятся. Можешь считать меня призраком, или хранителем этого пустого особняка. — А куда делись все остальные? Мне почему-то казалось, что у вас была большая семья. — Так и есть. Наш род всегда был богат и многочислен. Породниться с нами считалось большой честью, так что большинство древних семей так или иначе находятся с нами в родстве. У меня же было двое сыновей, Сириус и Регулус, и оба меня подвели. Сириус опьянел от вседозволенности в стенах школы и вместе с твоим папашей бездумно растратил свою жизнь. Сначала жестокие розыгрыши и травля однокурсников, с возрастом добавились кутежи и запои, а к окончанию школы они объявили себя борцами за светлое будущее и начали охоту на тёмных магов. В то время очень многие выпускники под влиянием пропаганды решили стать аврорами. — Авроами? — Это силовая структура при Министерстве Магии. Бедные неразумные дети. И где они теперь? Лонгботтомы оставили ребёнка сиротой при живых родителях, Поттеры очень своевременно погибли, а моего непутёвого старшего сына Светлейший лично отправил в Азкабан. — А младшего? — А здесь всё ещё сложнее. Он был одним из преданнейших сторонников Тёмного Лорда, как и моя дорогая племянница. Они были знакомы с детства и всегда очень его любили, но со временем Лорд начал меняться. Никто не знал от чего, но он становился всё более жестоким, и истеричным. Ему кругом мерещились враги и предатели. Если раньше он был первым среди равных, то постепенно стал воспринимать соратников как рабов. Милая Белла в своей слепой преданности вслед за ним скатилась в безумие, а вот Регулус… он очень беспокоился. В последнее время денно и нощно пропадал в библиотеке, весь осунулся, похудел, а однажды просто куда-то исчез и больше не вернулся. Старик Кричер на все расспросы только причитает, а внятно объяснить ничего не может. Скорее всего, получил прямой запрет от сына. — А Тёмный Лорд? Он погиб? — Не факт. По официальной версии в ночи Самайна Тёмный Лорд решил посетить семейство одного из своих противников. Не самого сильного, не самого выдающегося, простого предателя из чистокровных. Пошёл он туда один, или почти один. Говорят, хотел убить младенца, которому предсказали его победить. Здесь тоже не совсем понятно. Если младенец был так опасен, почему он никого не взял с собой, а если нет, почему нельзя было это поручить кому-то другому? Так вот, открыл ему дверь отец семейства, обученный аврор, а у них выучка, между прочим, военная. Там же он и погиб, у двери, не имея при себе даже палочки. По слухам, он только успел крикнуть супруге чтобы та хватала ребёнка и бежала. Чтобы ты понимал, у магов есть множество способов экстренной эвакуации: аппарация, камины, портключи, да в крайнем случае можно было выпрыгнуть в окно. Тем не менее, тело женщины было найдено рядом с детской кроваткой, в которой плакал ребёнок. Понимаешь, она даже не успела взять малыша на руки. А может и не собиралась. Что бы там ни произошло, но выглядит всё очень неоднозначно. Дальше газеты утверждают следующее: маг направил в ребёнка убивающее проклятье, от которого не спасает ни один щит, но оно отразилось от героического лба, оставив на нём лишь шрам в виде молнии, и поразило самого мага. Нашли лишь пепел и палочку. Рука мальчика метнулась к шраму, а глаза непроизвольно расширились. — Верно мыслишь. Речь идёт о твоих родителях. — То есть в пепел должен был рассыпаться я? — Сомневаюсь. Всё выглядит так, будто в доме был кто-то, кого они совсем не опасались. А если и нет, непростительное так не работает. Оно выбивает душу, не причиняя вреда самому телу. Ни боли, ни шрамов, ни взрывов. Первым на место происшествия попал мой неразумный сын, и тут же — лесничий Хогвартса. — Но как они узнали? — Хороший вопрос. Этого я не знаю. Сириус отдал тебя и свой драгоценный мотоцикл полувеликану, а сам устроил догонялки со своим школьным другом, Питером Петтигрю. Здесь сведения, кто кого догонял, разнятся, только вот схлестнулись они в центре маггловского города. Произошёл взрыв. Впоследствии были найдены тела двенадцати магглов, палец Питера и совершенно обезумевший Сириус. За неимением других фигурантов, его было решено арестовать. На этом и успокоились. Героический же ребёнок, был торжественно передан на попечение Величайшего Светлого мага, главы МКМ, председателя Суда и директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс для дальнейшего обучения и воспитания на борьбу «За Всеобщее Благо». — Но как же… Значит, я — символ победы Светлых над магическим миром? Это как с инквизицией? — Грубо, но что-то в этой мысли есть. Действительно. Ты — знамя Света и т.п. — Но почему я тогда жил у Дурслей? Я им больше не нужен? — Сомневаюсь. Скорее кое-кто очень хотел вырастить тебя подальше от магического мира, там, где твоё происхождение не сможет тебе помочь. — Значит, они меня убрали подальше, как ёлочную игрушку и даже не интересовались, как ко мне относятся опекуны. — Боюсь, всё немного сложнее. Кое-кому выгодно, чтобы ты не был ни к кому привязан. — Почему? — Вероятно, чтобы стать для тебя непририкаемым авторитетом. Ты пойми, ведь большинство солдат воюет не за идею, а за близких. А для ребёнка, который оказался чужим и для магов и для магглов, близким автоматически станет тот, кто первый протянет руку помощи. — То есть, однажды они за мной придут… И что дальше? — А дальше, скорее всего, ты, как знамя революции, поведёшь магическое общество в светлое будущее.