Старый дом

С самого ритуала Вальбурга внимательно следила за приёмным сыном, и увиденное… озадачивало. Не то чтобы произошедшие изменения стали какой-то неожиданностью, но вот их суть… Ей сразу понравился этот маленький любопытный котёнок. Наивный и осторожный, он был отчаянно храбрым. Это напомнило ей малышку Бэль тех времён, когда ещё самой леди Блэк не было и тридцати. Помнится, однажды она обнаружила племянницу в собственной гардеробной, умоляюще смотрящую на неё вот такими же большими доверчивыми глазами в то время, как в подвалах особняка что-то падало и взрывалось. Не став выяснять у девочки, куда она на этот раз вляпалась, Вэл тогда лишь прикрыла безобразницу кринолином и сделала вид, что никого не заметила. Именно поэтому Вальбурга в какой-то момент решила, что не будет представлять племянника предкам, а позаботится о нём на правах двоюродной тёти. Хотя, как это сделать, представляла слабо. Увы, мальчик с самого детства находился на прочном поводке бюрократии. Пусть родовой особняк мог бы выдержать полноценную осаду, ребёнок не сможет сидеть взаперти вечно. Насколько бы нарочито небрежно светлые не относились к благополучию своего героя, материалом для магического поиска не запастись они не могли. Будь у неё хотя бы тело, можно было бы пободаться, а так… Дилемму разрешил сам малыш. Он категорично дал понять, что готов на всё, лишь бы избежать бережно расписанного сценария. Признаться, в тот момент Вэл даже растерялась. Что такого дитя мог услышать в её скупом экскурсе в историю, что так его напугало? Ответ оказался прост и сложен одновременно. Похоже, ситуация, сложившаяся в Магическом мире, просто показалась маленькому интуиту слишком «неправильной», а тот факт, что он сам стал тому причиной… Леди Блэк поняла, что ритуалу быть. Конечно, было тревожно. Она уже успела мысленно попрощаться с племянником. Блэки — строгие судьи. Они не приемлют малодушия. Когда-то и сама Вальбурга в момент отчаяния принесла своё угасающее тело и разбитую горем душу на алтарь рода. Тогда предки сочли её пребывание в мире живых нецелесообразным. Вот и теперь, она вела юного наследника чужого рода в святая святых, а сама неистово молилась, чтобы его глупое, высказанное сгоряча, желание не сбылось, и он не стал всего лишь ещё одним хранителем. Казалось бы, как можно доверять ритуалу, исход которого не смог бы предугадать даже самый опытный ритуалист? А всё просто: на всё воля Великой. Главной ценностью любого из Блэков является Род, но даже им можно пожертвовать во имя Магии. «Чистота навек». Так гласит девиз рода. Вот только чистота чего? Сириус своим примером наглядно показал, что чистота крови не гарантирует чистоту магии, или скорее самой идеи о Магии. Происходящее в алтарном зале восходит ко временам древнейших магов и не имеет точного описания. По сути, его правильнее было бы отнести к шаманизму, чем к классической ритуалистике. Есть место силы, связанное с некоторыми духами предков, и есть живая душа, отданная на их суд. Ни защиты, ни ограничений. По сути, это ритуал добровольной жертвы, ведь проситель оказывается перед духами абсолютно беззащитен. Но не стоит забывать, что это алтарь рода, а благополучие рода превыше всего! На такое не идут бездумно. Тот кто осмелится обратиться напрямую к магии рода, должен быть готов пожертвовать чем угодно, сутью, магией, жизнью, душой, и верить, что предки не сделают ничего во вред роду. Тогда, семь лет назад, она и сама провела подобный ритуал. Узнав об аресте Сириуса, Вальбурга в ужасе осознала, что рода Блэк больше нет. Вот прямо так категорично. Не осталось ни одного прямого наследника, а Сириус… Его безумные поступки пугали мать до седых волос. Только представив, что кто-то из потомков, так же как она, попросит суда предков, а на той стороне его встретит такой вот шутник, Вальбурга недрогнувшей рукой отрезала сына от рода, лишая себя последнего прямого потомка. Лучше уж пусть род угаснет и вернётся к Великой, чем сгниёт изнутри. Принеся себя на алтарь рода, последняя леди Блэк хотела только покаяться перед предками и получить заслуженное наказание, а нашла утешение и поддержку. Как ни странно, предки поняли и приняли её доводы. В награду за верность, Вальбурга получила право говорить от лица Рода наравне с живыми до тех пор, пока не передаст титул новому Лорду Блэк, а в наказание — обязанность представить Роду нового наследника, которого она сама сочтёт достойным. Какая ирония, исконно многочисленный клан, именно в этом поколении оказался практически бесплодным. Все, в ком текла кровь Блэков, были либо главами, либо наследниками других родов. За исключением Предателей крови, но, увы, не для того она родного сына изгоняла, чтобы получить такого же чужого. Всю изощрённость своего наказания Вальбурга осознала спустя несколько лет полного одиночества. В роду не было лишних потомков. Ни ближних, ни дальних, ни полукровок, ни бастардов. Вообще никого! А это означало, что, как и она сама, весь род становился призраком самого себя. Не угасший, но и не живой. Эдакая дефективная форма бессмертия, плавно перетекающего в безумие. И сойти бы Вальбурге с ума, не появись в её полужизни маленький Гарри. Нет, Ригель. Женщина не совсем поняла, почему мальчик не ощущал имя «Гарри» своим, но это и к лучшему. Так появилась возможность соблюсти традицию, дав сыну звёздное имя. Он принёс с собой самое важное: надежду. Жестокое наказание обернулось неожиданным благословением. Именно благодаря ритуалу, она сейчас могла говорить от лица рода наравне с живыми, и пусть леди Блэк не смогла бы во плоти предстать на суде по вопросу опекунства над очень особенным племянником, но вот запретить ей заботиться о никому не известном сыне не сможет никто. Сын… Вальбурга печально вздохнула. Там, за гранью, она наконец увидела душу Регулуса и ужаснулась. Видимо, юноша умирал в муках и не только физических. Кто мог сотворить такое с её ребёнком? Да и Гарри… Если ядро души Регулуса можно было сравнить с жемчужиной, то у Гарри это был скорее кристалл Сваровски. Он сиял и искрился, завораживая своей силой, но по сути, весь состоял из неравномерных острых граней. Вскоре обнаружилось и то, что стало причиной раскола: крохотный осколок чьей-то сильной души. Он не желал терять себя, но и повлиять ни на что не мог. Уже в год, младенец оказался слишком упрямым, чтобы отдать контроль непонятно кому. Так и страдал подселенец в бездействии, расшатывая психику своевольного ребёнка и провоцируя его на беспричинные магические выбросы. Но и отделение посторонней сущности не слишком помогло. Ядро само по себе показалось каким-то щербатым. Что же с тобой делали, малыш? Как нужно было воспитывать восьмилетнего ребёнка, чтобы основа его личности зияла таким количеством дыр? Что из него вырастет? Социопат? Фанатик? Вальбурга почти смирилась с тем, что мальчику не позволят вернуться в мир живых, когда заметила нечто удивительное: Да, ядро личности ребёнка имело в себе очень мало материала, но вот его структура… это не были дыры, как показалось изначально. Больше походило на тонкую ювелирную вязь. Кто ему помог? Великая? Или он создал себя сам? Похоже, эту особенность подметила не она одна. Главными родовыми чертами Блэков всегда были горячность, жажда острых ощущений и полное отсутствие инстинкта самосохранения. Именно последнее в своё время и заставило одного из первых Блэков прописать в кодексе рода самые жёсткие рамки поведения. Сколько раз впоследствии строгое воспитание остужало слишком горячие головы и спасало их от безрассудств. Именно этот контраст ледяного спокойствия и резких приступов горячности в народе прозвали Блэковским безумием. Вальбурга всегда удивлялась, каким образом Регулусу удавалось так хорошо держать себя в руках. На её памяти, он был самым уравновешенным из всех. Какая ирония! Вэл была почти уверена, что причиной его гибели стал именно такой вот приступ. Как говорится, редко, но метко. Вот и теперь, пока прочие не решались что-либо предпринять, юноша отчаянно пожелал помочь и, как и этот храбрый малыш, отдал себя на волю Магии. Как ни странно, но Великая оказалась милостива к ним обоим. Регулус сохранил свою индивидуальность и воспоминания, получив возможность соприкасаться с миром через брата, а Ригель получил социальные и личностные навыки, которые по какой-то причине не были привиты ему опекунами. Конечно, такие искажения не могли пройти без последствий, но, как и первым Блэкам, здесь мальчику могли помочь только дисциплина и контроль, а со временем живая душа и сама себя восстановит. Что же касается наследия Карлуса… Как бы духи не хорохорились, лишить человека ментальности другого рода можно было бы только одним способом: выжечь часть его сущности. Но личность мальчика оказалась, во-первых, вполне сбалансированной, и в целом соответствовала представлениям рода о достойным наследнике, а во-вторых, насколько цельной, настолько же и хрупкой, так что любое грубое вмешательство могло бы привести к катастрофе. Тем не менее, педант Финеас нашёл способ мелко напакостить не оправдавшему надежд зятю. Он с ювелирной осторожностью приглушил в наследнике так раздражавшую поттеровскую легкомысленность, зато по фамильной внешности прошёлся широким гребнем. Вот уж дудки! Если нельзя избавить мир от этой безответственной семейки с девизом гриффиндора во всё древо, пусть хоть внешне это никак не выражается! Так и получилось, что Ригель стал вести себя довольно противоречиво. Это резко бросилось в глаза. Сначала Вальбургу встревожили перемены. Как бы она не любила Регулуса, но видеть его манеры и повадки в исполнении Ригеля было жутковато. Она грешным делом сначала даже испугалась, не подменил ли её безрассудный сын личность мальчика своей, оставив себе лишь искру жизни, или и вовсе наградил названного братца раздвоением личности. Но нет. Всё оказалось не так страшно. Просто, многие вещи Гарри были не знакомы. К примеру, всё что мальчик знал о столовом этикете: что есть следует из тарелки при помощи ложки. А вот как это делается ему даже в голову никогда не приходило выяснять, да и не у кого было, тогда как Регулус в своё время оттачивал каждый жест до идеальности, как и любой аристо. Вот и получилось, что новое «так, и никак иначе» без каких-либо помех полностью вытеснило прежнее «как-то так». Тем не менее, когда речь заходила о чём-то действительно интересном самому Ригелю, он вдруг становился невероятно настойчив. Ответив за вечер на сотню вопросов о фантастических животных, Вэл прочувствовала это в полной мере. Казалось, любопытство мальчика вышло на новый уровень. Не удивительно, что жадный до знаний ребёнок категорически отказался лишаться самой увлекательной части маггловского школьного курса. Да и стоит ли? Ригель — не просто малолетний наследник, воспитываемый в духе превосходства чистокровных. Он, можно сказать, выходец из маггловского мира, сознательно выбравший магию. А потому ограничивать его в контактах с немагическим миром нет смысла. Тем более, магическое сообщество весьма закрытое. Это только кажется, что на Косой аллее легко можно затеряться, а по факту — каждое новое лицо моментально берётся на заметку, обсуждается и анализируется, а уж такое породистое и подавно. Допустим, один — два раза он сможет пройтись без присмотра по магазинам, но если никому не известный маленький Блэк, а уж этот факт многие углядят сразу, будет то и дело мелькать среди магов, очень скоро кое-кто захочет выяснить, чей это ребёнок и нельзя ли его самостоятельность как-то применить в свою пользу? А это значит что? Правильно! Как бы не хотелось обратного, но большинство прогулок мальчику придётся совершать именно по маггловской части города, и лучше уж изначально взять этот процесс под контроль, чем однажды обнаружить, что ребёнку стало скучно сидеть взаперти и он просто исчез. Тем более, конкретно этого сына даже запереть не получилось бы: магия рода ластится к беспечному наследнику, как книззл. Если ему нужно что-то открыть или куда-то попасть, он просто делает это, не замечая ни ловушек, ни запирающих чар. Что ж, придётся вспоминать навыки дипломатии. Воспользовавшись тем, что Ригель с головой ушёл в чтение, Вальбурга решила осмотреться в доме. Увы, последние годы жизни и посмертия она помнила смутно. С момента исчезновения Регулуса она была не в себе, оставив все дела на супруга и занимаясь только его поисками, а после ритуала… В тот раз она так и не встретилась с сыном за гранью, но вот о том, что он погиб узнала абсолютно точно. Узнала, но уже не могла покинуть дом, чтобы хотя бы захоронить его как подобает. Сириус мог бы, но какой с него спрос? Вэл плакала, бесилась, металась от портрета к портрету, скользила зловещей тенью по изнанке реальности, то мелькая в зеркалах, то распугивая овечек на пасторальных картинках фарфоровых сервизов. Она могла оказаться где угодно, но только в пределах особняка. От бешенства леди Блэк звенела посуда, трескались оконные стёкла, а в тёмных углах сгущались тени, порождая монстров вроде боггартов или сумеречников. Ох и наслушался тогда бедный Кричер красочных эпитетов обо всех, кого только смогла припомнить разъярённая хозяйка. Так проходили дни, недели… Как ни странно, но даже такой всепоглощающий гнев не может длиться вечно. Не найдя выхода раздражению, Вэл решила, что дождётся тех, кто захочет прибрать к рукам достояние рода, и не принципиально, кто это будет, беспутный Сириус, или кто из министерских. Ну ведь должен же хоть кто-то позариться на такой лакомый кусочек? А уж времени их дождаться у Вальбурги хватит с запасом. Расположившись в большой раме напротив входной двери, женщина настроилась на хороший скандал, а чтобы время шло быстрее, впала в спячку, как обычный портрет. Время шло, никто не появлялся, хранительница засыпала всё сильнее и сильнее, а вслед за ней — и весь особняк, и даже домовый эльф. Возможно, именно это помогло не напугать маленького гостя ещё с первой минуты. Окажись он с порога в эпицентре скандала, как грезилось Вальбурге, их взаимоотношения усложнились бы в разы. И вот, спустя семь лет, она снова скользила вдоль изнанки реальности, обходя родной дом от крыши до подвала, лишь иногда отражаясь в подходящих поверхностях. Давящая тишина дома даже в ней будила безотчетную тревогу, а сумеречные твари в дальних комнатах обещали аукнуться для подопечного некоторыми неприятностями. Вряд ли его нежная дружба с магией рода поможет избежать встречи с полноценным боггартом. Задумчиво побродив по узким коридорам мрачного старинного поместья, хозяйка дома вернулась к центральной картине. Мгновение поколебавшись, она решительно вскинула голову. В тот же миг вдоль лестниц и галерей разлилась упругая волна магии, выгоняя пыль и тени там где это возможно, а прочие помещения закрывая и запечатывая до времени. По всему дому прокатился грохот захлопывающихся дверей, а кое-где и целые коридоры со зловещим шорохом затянулись иллюзией монолитной стены. Вэл лишь скептически хмыкнула. Она была уверена, пройдёт не так много времени, и Ригель откроет их все. О да! Совсем скоро он вдохнёт в старый дом новое тепло и уют, а пока лучше не рисковать благополучием маленького наследника. Теперь дом казался немного светлее, но значительно меньше. — Кричер! Подай чай на веранде и пригласи Ригеля к столу. Не стоит ему пропускать приёмы пищи! — Кричер проследит, Госпожа, — многообещающе закивал старик, как-то зловеще опуская ягодку клубники на свежевыпеченный специально для слишком худенького хозяина пирог.