Старый дом

Ригель стоял напротив большого зеркала и нервничал. Он очень любил свою школу, но волновался, что в случае чего не сможет вовремя вернуться домой. Не то чтобы мальчик был против. Кто ж в своём уме откажется побывать в Ирии? Но его беспокоило происходящее в Англии. Не к добру профессор Дамблдор завёл себе это чернобогово порождение, цербера. И, как назло, Драко, которого он быстро признал если не братом, то очень близким другом, час назад отправился в то место, что свело с ума его отца. Вдруг что случится, а он в другом мире! Хорошо ребятам, их встретят местные духи природы и доставят прямо к причалу. Некоторые дети ещё долго будут наивно думать, что школа скрыта где-то в лесу, рядом с их домами, а птицы всего-лишь показывают дорогу. Увы, Блэку такая роскошь, как неведение, оказалась недоступна. Ему каждый раз приходится «срезать путь» через изнанку. Многие однокурсники никак не уймутся, гадая, как ему, жителю Британских островов, удалось оказаться среди славян. Первый год был просто кошмаром! Даже несмотря на то, что в самой школе языкового барьера как такового не было и быть не могло, речь мальчика выдавала в нём, как здесь выражались, «немца». Порой совершенно естественные для местных фразы приводили ребёнка в замешательство. И всё равно, он ни разу не пожалел о своём решении. Хотя нет, однажды это почти случилось, когда Елена Михайловна, от всей своей широкой души, пожалела бедных птичек и решила их упокоить. Ох и долго же пришлось с ней объясняться! К счастью, она всё же вошла в положение, и позволила и дальше, как она выразилась, безобразничать в её владениях. Не без оговорок, разумеется, но Риг, признаться, не рассчитывал уже и на такое. Он с ностальгией вспомнил свой первый год в этом доме. Это было… Пожалуй, немного пугающе. Да, он освободился от неоднозначной опеки, как магглов, так и слишком хитромудрых магов, но что теперь? Первые несколько недель ребёнок, под чутким руководством Кричера, отъедался и отпаивался лечебными зельями. Магия магией, а догонять сверстников в росте было нужно. Ещё пара месяцев ушла на то, чтобы расспросить матушку обо всём, что только пришло ему в голову, от преданий рода до историй из её школьных будней и необычных происшествий в Визенгамоте, но и это не могло длиться вечно. Немного освоившись, Ригель стал самостоятельно выходить в Лондон, что несколько нервировало Вальбургу. В первое время за ним присматривал Кричер, а затем появились вороны. Стало чуть лучше. И всё равно, большую часть дня мальчик тратил на чтение. В доме было не слишком много литературы для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Сначала хватало детских книг, оставшихся после Регулуса, затем Риг перешёл на учебники младших курсов Хогвартса… Поймав себя на том, что окончательно перестал понимать, о чём идёт речь в очередной книге по чарам, мальчик полностью переключился на немагические науки. Однако, чем дальше, тем становилось очевиднее, что Ригель начинает погружаться в рутину, а качество самостоятельного образования вызывает большие вопросы. Как не крути, но ему было всего восемь, а единственным, кого можно было бы условно назвать компетентным, оказался портрет немолодой волшебницы и при жизни понятия не имевшей о многих из изучаемых наук. На вопрос, как быть, мать только и смогла предложить потерпеть до хогвартса. В конце концов, этикету она его научит, писать и читать он умеет, а остальное может и не пригодиться. Вороны же, о чём-то взволнованно переглянувшись, скрылись в неизвестном направлении. Их не было неделю, а затем Риг впервые увидел тот фокус с порталами. Хугин тогда влетел в окно, пересёк комнату и на огромной скорости врезался в напольное зеркало, перепугав этим мальчика. Как ни странно, но вместо того чтобы разбить стекло, он просто расплескался по глади серым маревом, окрасив его содержимое в чёрно-белые цвета. Заинтригованный, мальчик заглянул в зеркало, но вместо своего отражения увидел там белый снег и чёрные деревья, как в том сне. А на снегу нетерпеливо притоптывал лапками Мунин и захлопал в ладоши. Ригель весело рассмеялся. Он любил своих птиц и очень по ним скучал, а ещё точно знал, что они его тоже любят и ни за что не навредят! Ригель прикоснулся к стеклу, и даже не удивился, когда рука просто прошла насквозь. Довольный его догадливостью, Мунин вспорхнул на ближайшую ветку, всем своим видом показывая, что он, конечно, подождёт, но лучше бы поторопиться. Вслед за птицей, мальчик вышел на смутно знакомую поляну. Но там, где во сне были каменные статуи, сейчас прогуливалась молодая женщина в длинном голубом платье сплошь покрытом невероятной красоты узорами из чего-то вроде серебряной кудели и сверкающего бисера, а может и настоящих драгоценных камней. Кожа незнакомки сияла первозданной белизной, под стать сугробам вокруг, а коса волос, спускавшаяся чёрной змеёй до самой земли, была накрыта чем-то вроде белой фаты. Мунин вылетел на поляну первым. Он резко затормозил в полёте, но поздно. Незнакомка его уже заметила и сильно удивилась: — Вот те на те! Ты ещё что за диво дивное? Иди сюда, малыш, не бойся! Я тебя провожу. Таким как ты, место совсем не здесь, — ласково проговорила она, подкрадываясь к птице, и легонько стукнула оземь своим посохом. Из его навершия с характерным лязгом выскочило лезвие, недвусмысленно намекая на личность особы. Ригель бесстрашно бросился наперерез, закрывая друга собой, да ещё и руки растопырил, чтобы казаться внушительнее: — Тётенька смерть! Пожалуйста! Не забирайте Мунина! Хугину без него плохо будет! — Так-так-так… А ты у нас кто? И откуда ты такой взялся, дерзкий и без шубы? — Меня птицы привели! Видимо хотели с вами познакомить. Только я пока не знаю зачем. — Сами, значит, искали? Занятно… А знаешь ли ты, ребёнок, что твои птички опасны? — Это чем же? — возмутился мальчик. — Так ведь они от заёмной силы живут! — Ах это… — отмахнулся ребёнок, — ничего страшного. У нас род древний, камень сильный, а из совсем живых, считай, один я остался. Не обеднеем. — Вот оно что… Так ты сирота? А не хочешь у матушки-Ягини остаться? Она всех сирот привечает. Новую жизнь начнёшь. — Простите, мэм, но новую мне никак нельзя, я уже! Да и maman одна совсем с ума сойдёт. Женщина нахмурилась: — Вот что, ребёнок, мы с тобой сейчас зайдём к моей подруге, она нас мёдом напоит, и ты нам всё как следует обскажешь: кто такой, откуда взялся, и главное, почему тебя навьи защищают. Немного побродив по лесу, они вышли к добротной бревенчатой избе с соломенной крышей. Из трубы шёл дым, а сквозь небольшое окошко лился мягкий свет. Проходя мимо окна, Морана, как представилась смерть, скинула с головы белую накидку, и та расстелилась сверкающим покровом поверх сугробов. — А она не потеряется? — смутился мальчик. — Новая появится, — отмахнулась девушка, — Не волнуйся. В тепле она бы всё равно растаяла. С этими словами гостья постучала в окно, от чего по стеклу расползлись морозные узоры. — Иду иду, — послышалось от двери. — Не ожидала я тебя сегодня, Алёнушка, почему так рано? Дверь открылась, и изнутри повеяло теплом, а в нос сам собой попросился аромат свежевыпеченного хлеба. На пороге стояла улыбчивая русоволосая женщина с карими глазами и раскрасневшимися щеками. На плечи был небрежно накинут цветастый платок, а белым передником она вытирала руки. — Ох божечки мой! — всплеснула руками хозяйка дома. — Ребетёнок! Да какой крохотный! Ещё и замёрз поди? — Не очень, — шаркнул ножкой мальчик, — я почти не гулял, меня переместили. — Да погоди ты, мать, не суетись. Лучше налей нам что-нибудь согреться. Ему ещё, видимо, сегодня домой возвращаться. На это мальчик кивнул. Наконец, получив большую кружку горячего ароматного напитка на травах, ребёнок разомлел, и стал с любопытством озираться. — Мэм, а могу я спросить? — Спрашивай, чадушко. Чего хотел? — А почему вы леди Морану назвали Алёнушкой? — Ну… Это долгая история. Скажем так, Алёнушка людям по разным причинам является. Одним помогает, других наказывает. Может и урожай подарить, и над недотёпой подшутить, а чтоб не пытались с ней связаться почём зря, она вместо имени, так сказать, должность называет. Вот сейчас она души собирает, да природу усыпляет, потому и Мора, а как всё отдохнёт, она тоже оживать начнёт. В такое время люди её Живой зовут. Или Макошью, как дающий жизнь всему вокруг. — Ого! Так это Вас зовут Жизнью и Смертью? — Ага, — засмеялась Яга, — Погуляла она в тот раз по Яви так, что до сих пор все народы вспоминают. — Ой, ну прекрати, — отмахнулась девушка, — Мне просто было скучно. — Скучно ей было! И поэтому тебя понесло к кельтам? — Ничего не знаю. Я не могла оставить друга одного! — Ну конечно… И ты ничего такого там не натворила? — Да вроде нет… — беспечно пожала плечами та. — И именно поэтому бриты до сих пор используют имя Моргана, как ругательство… — покивала женщина. — Они просто слишком впечатлительные. — Так вы та самая фея Моргана?! Мне maman про вас сказку рассказывала! А вы, мэм? — повернулся он к хозяйке дома. — А я что? — Вы тоже волшебница? — Ух ты пух ты! Это ж откуда ты такой дикий взялся, что не знаешь, кто такая Баба-Яга? Ведьма я! Люди, конечно, много чего наврали, но уж имя любой славянский ребёнок знает. — Ну так я, это… Не славянский, я из Британии, — потупил глазки мальчик. — Далековато тебя занесло, косатик… — Так! — припечатала Мара, — Рассказывай! И позови своего защитника. Глядишь, тоже что полезное добавит. Ригель сжал в кармане заветное пёрышко, и позвал воронов. Те, вместо того чтобы лететь через улицу, просто соткались у него на плечах. — Так их двое! — скрестила руки на груди Елена. — Не ругайся на мальца, девонька. Ты только посмотри, какая красота получилась! Настоящий дух-хранитель. Это ж как тебя так угораздило? — Кар! — важно изрёк Хугин и приосанился. — А тебя это похоже нисколько не беспокоит, да? Решил дождаться брата? — Кра! — подтвердил Мунин. — Оставь его, Ягиня, потом наобщаешься. Давай лучше послушаем, кого к нам принесло… Рассказывать пришлось очень долго. Как оказалось, женщины не слишком жаловали западных магов, а потому за их историей не следили и о последних новостях не знали. Так что, начав с собственной не слишком длинной биографии, мальчик в итоге переключился на события «Первой магической», а затем всё дальше в историю, как слышал её от Вальбурги. Говоря о том, что стало с его семьёй, а затем и с магической Британии, ребёнок, наконец, расплакался. Дома не хотелось расстраивать Кричера и maman, а здесь, среди почти незнакомых лю… существ, он смог дать волю своей беспомощности. — Ну всё, всё, родимый, теперь всё будет хорошо. Ты не один. Да и на матушку твою взглянуть не помешает, мало ли… Но это не сейчас. Ригель кивнул, а потом бросился на шею Моране, от чего та опешила и только и смогла бережно растрепать волосы на его макушке. — Осторожнее, котёнок, замёрзнешь. — Неправда! Вы тёплая и добрая. И очень красивая! — Да что ты? — загадочно протянула матушка-Ягиня, — А какого ты, говоришь, рода-племени?.. — Раньше Поттером был, — шмыгнул носом мальчик. — И ты, конечно, знаешь свою родословную? — Знаю… — В таком случае, припомни-ка, не в родстве ли вы с Певереллами? — Угу… Иоланта Поттер была последней, кто носил эту фамилию. Женщина присвистнула: — Так вот отчего ему твой холод нипочём! — обратилась она к подруге, — Ты поняла? Он же Певерелл! — Я теперь Блэк, мэм. — Не суть важно. Вот ведь Кощей удивится! Он, небось, и не помнит, как его прежде звали. — Ты хочешь сказать, что, спустя столько веков, на лесной полянке за тридевять земель, я случайно подобрала своего собственного потомка? — Ты у меня спрашиваешь? Кто из нас пряха судеб? — Пфф… Я же их пряду, а не сплетаю. Да и не читаю обычно. Иначе не интересно было бы. — Что будешь делать? — А что с ним сделаешь? Среди нас он остаться не хочет, а так… Учиться ему надо, да покрепче, чтоб всякие прохвосты голову не дурили, и чтоб постоять за себя мог. — Что думаешь, ребёнок? — Maman говорила, в Британии других школ кроме Хогвартса нет, а там меня не столько учить будут, сколько дрессировать. — Ничего, у нас и свои учителя неплохи, — подмигнула женщина, — Получше некоторых будут! Хочешь в Колдовстворец? — Очень! Только… это ведь, наверно, очень далеко? Я слышал, из Лондона в Шотландию поезд едет целый день, а это намного ближе. — Ничего. Тебя есть кому проводить. Обычно этим занимаются духи леса, или берегини, но у тебя, видишь, персональное сопровождение, — усмехнулась матушка-Ягиня, почесав одного из воронов под клювом. — Идём, ребёнок, познакомлю тебя с отцом. Морана взмахнула рукой, и дверной проём затянуло инеем. Богиня стукнула по нему навершием своего посоха и тот осыпался, открывая вид на морское побережье, а воздух запах солью и йодом. Мальчик первым оказался у воды. Это была небольшая заводь. Вокруг стоял густой смешанный лес, а часть суши выступала далеко в море. Там росло невероятных размеров дерево. Кажется, ясень. Или что-то очень на него похожее. Ветви дерева накрывали тенистой кроной всё лукоморье. У берега находилось несколько парусных кораблей, а поодаль виднелся крутой остров с красивым златоглавым городом на нём. Ригель обернулся с каким-то вопросом и застыл, поражённые красотой происходящего. Из портала вышагнула Морана. Её, как раньше казалось, хрустальная, туфелька от соприкосновения с летней травой, со звоном рассыпалась, окропив тропинку каплями талой воды. Босую ступню тут же поцеловало солнце. От ранее белоснежный, а теперь нежно-персиковой кожи, преображение поднималось всё выше. Драгоценные узоры на одежде таяли и выпадали росой на землю, строгое синее платье медленно светлело, расцветая алыми орнаментами, а прежде одноцветные украшения теряли свой серебряный блеск, на поверку оказавшись цветными бусами и подвесками. Из глаз пропала тьма, сделав их небесно-голубыми, румянец подчеркнули лучезарные веснушки. Создавалось впечатление, что тёплое весеннее солнышко позолотило всю её своим светом. В довершении всего, прямая чёрная коса отразила на себе несколько солнечных лучей, внезапно блеснув вместо непроглядной тьмы, ярким золотом. Вскоре оказалось, что вся она приобрела медовый оттенок, а несколько выбившихся прядей завились задорными кудряшками. Елена-прекрасная весело подмигнула спутнику: — Эй, ну ты же не думал, что я и на отдыхе буду сеять вокруг себя холод и стужу? Идём! Путешественники направились в сторону огромного дерева, и по мере приближения мальчик начал понимать, что это не совсем ясень. Начать хотя бы с того, что на этом, на первый взгляд, вполне типичном представителе семейства маслиновых, росли вполне себе наливные яблоки. Правда, они имели несколько нетипичный золотой окрас, а вместо птичьего щебета с ветвей лилась прекрасная мелодия. Присмотревшись, мальчик заметил среди листвы яркое радужное оперение. «Жива» протянула ладони и на них тотчас спорхнули две изумительных синих птицы, только одна из них была тёмно-фиолетового оттенка, перетекающего на концах крыльев и длинного расдвоенного хвоста в ультрамариновый, вторая же, имела лазурные крылья и хвост с радужными кончиками, а грудка её отливала всеми оттенками золотого и красного, ближе к лапкам смягчаясь до белого. — Привет, малышки, — улыбнулась Елена, — не подскажете, где бы нам найти батюшку-Сварога? Ригель удивился, но затем заметил, что на самом деле это не совсем птицы: пернатые крылья у них органично перетекали в человеческие плечи с симпатичными девичьими головами и радостными лицами на них. Более того, эти модницы даже носили украшения: тёмная птица была увенчана тонкой серебряной диадемой, а светлая — золотой короной. — О! Мы знаем! — Да, мы знаем! — Я провожу! — Нет, это я провожу! — Сюда! — Сюда! Радостно защебетали девы-птицы и обе сорвались с места. — Не обращай внимания. Девочкам просто немного скучно. Об их пении много всяких баек ходит, потому люди опасаются с ними заговаривать. Вслед за птицами, путешественники вышли к опушке леса, где сирины уже радостно порхали вокруг большой ели. — Дядька Сварог! — Дядька Сварог! — А там Матушка пришла! — Тёплая-притёплая! — И не одна! — С детёнком! — Крохотный! — Бледненький! — Дядька Сварог! Вдруг ветви дерева зашевелились, и оттуда показалась огромная тёмная фигура. Это был исполинских размеров бурый медведь. Он встал на задние лапы, а передними стал отмахиваться от юрких птичек, как от мух. От такого зрелища глаза ребёнка стали размером с плошки. Он попятился, так что Елене пришлось его приобнять за плечи. — Сварог! Не пугай мне гостя! Медведь обернулся на голос, на ходу перетекая в форму высокого статного мужчины с окладистой бородой и длинными волосами. Он был одет в длинную светлую одежду, украшенную какими-то невероятной сложности вышивками алой нитью, а талию опоясывала красная широкая лента. — Вот ведь, болтушки! Нигде от них не спрячешься, — посетовал мужчина. — А! Леночка! С возвращением, девочка, — приобнял он гостью, — с кем пожаловала? — Да вот, пришёл ко мне маленький брит. Хочу, говорит, уму-разуму обучиться. — Так кто ж ему мешает? У них и своя ведовская школа неплохая есть. Пусть учится. — Изведут его там. Сирота он, да ещё и не из бедных. Ты же знаешь, кельты всегда были падки на золото. — Вот оно что… — нахмурился Сварог. — Что ж, добро. Примем. Только уклад наш пусть соблюдает. Не дело это, других детей иномирными повадками смущать. А что насчёт аглитских обычаев? Ты же понимаешь, что здесь мы его совсем иначе учить будем? — Об этом не волнуйся. Уверена, Игнат не откажется молодость вспомнить. Уж школьную-то программу как-нибудь объяснит. — Ну коли ты так говоришь… — усмехнулся Сварог, — я хочу видеть выражение лица Кощея, когда ты поделишься с ним этой новостью. Как звать-то тебя, чадо? — Ригель, сэр. Ригель Орион Блэк. — Будем знакомы, малый — пожал мужчина маленькую ладошку, — а меня можешь звать Михаил Родомирович. Или, когда не в школе, просто дядька Сварог. Я тут вроде мастера на все руки. Если нужно что сварганить — это ко мне. — Не слушай его. Батюшка — хозяин этого места. Он сам его создал. — Ничего себе! А где это мы? — В междумирье, дитя. В Ирии. Видел дерево у моря? — Видел. Оно такое огромное! Я ещё хотел спросить, что это? — Это древо жизни. Оно существует одновременно в нескольких мирах, как на яву, так и в нави, и ещё кое-где… Один мой знакомый называл его Иггдрасиль. Чудак был человек. Сказочник. Всякие смешные истории про нас писал, а потом на пирах рассказывал. — Риг, малыш, наговориться вы и позже успеете, а пока ты, кажется, куда-то спешил? — Точно! Меня же дома потеряли! — Беги, пострел, и возвращайся к 1 сентября. — Я открою тебе проход в Навь, а там уж твои проводники дорогу найдут. Прямо в воздухе перед мальчиком развернулось зеркало портала, и с той стороны послышалось взволнованное карканье на два голоса. — Так так! А это ещё что такое? — протянул Сварог, — Ну-ка безобразники, идите сюда! Он поманил птиц пальцем и те послушно подошли к кромке портала, но черту не переступили. — Твои? — обратился он к Елене. — Да нет, они сами по себе. Я тоже сперва обозналась. — Вот же диковинка! Ладно, не бойтесь. Можете гостить здесь вместе с побратимом. Мунин осторожно переступил границу и удивлённо каркнул. Его перья стали стремительно белеть, а кончик хвоста и вовсе немного просвечивать. Не на шутку встревоженный мальчик коснулся друга, но на ощупь тот оставался прежним. — Не переживай, совсем не исчезнет. — Глядя на это, Хугин решил присоединиться к остальным, но его оперение осталось чёрным, хотя тоже стало немного эфемернее. Окончательно распрощавшись, мальчик и его птицы оказались одни в чёрно-белом лесу. Без величественной Мораны это место виделось каким-то тусклым и слишком тихим. Настолько, что по спине пробежал холодок. Наконец, путешественники добрались до того места, откуда пришли. Там была гладкая ледяная стена. Хугин довольно каркнул и рассыпался чёрными хлопьями, а Мунин повторил фокус с зеркалом, открыв вид на привычную, слишком яркую на фоне монохромной Нави, комнату. На выходе, Ригель обнаружил свою пропажу: Хугин уже встречал их по эту сторону. Видимо, сами они могут переместиться куда хотят, а чтобы открыть путь, им нужно оказаться в обеих точках одновременно.

***

Ригель в последний раз оглядел комнату, оценивая, ничего ли он не забыл, подхватил чемодан и перешагнул порог зазеркалья. Юнец закинул на спину портфель с расширением пространства и расслабленно повёл плечами. Зимний лес уже привычно распахнул для него свои объятья. Теперь он выглядел не безжизненным и пугающим, а скорее просто сонным и задумчивым. Мальчик поёжился. Пусть потусторонний холод Нави его не слишком беспокоил, но был ведь ещё холод самый обычный, от снега под ногами. Риг прибавил шаг, желая поскорее преодолеть неприятный участок пути. Вскоре сугробы стали меньше, на деревьях кое-где появились редкие листочки, правда, сразу жёлтые. Раньше парня это удивляло, но в конце концов он просто принял это, как факт. Наконец под ноги легла ровная лесная тропинка. Отрок вдохнул полной грудью аромат осеннего леса и перешёл на шаг. О да! Это стоило того, чтобы выйти пораньше! Блэк свернул с тропинки и внимательно вгляделся в листву под ногами. Как он и думал, среди жёлтых и красных опавших листьев виднелись рыжие шляпки лисичек. Мальчик вытряхнул из подготовленной заранее корзины возмущённо каркнувшего ворона. — Не вредничай, пернатый! Ты ведь тоже грибной суп есть будешь. Немного углубившись в заросли, Риг заметил красивую ярко-красную шляпку с белыми, будто нарочно нарисованными точками. Усмехнувшись, он срезал мухомор и осторожно завернув его в носовой платок, спрятал в бездонный карман. Пригодится. Постепенно грибов становилось всё меньше, а травы и листвы на деревьях всё больше. Парень вернулся к тропе, чтобы не потерять её из виду и зашагал знакомым маршрутом сквозь зелёную чащу туда, куда со всех концов Руси слетались перелётные птицы. Проходя мимо небольшой полянки, Ригель услышал чей-то плачь. Он нахмурился. Тем путём, что использовал он, обычно другие дети не ходят, ни к чему им. Может нечисть лесная? — Хугин, — тихонько позвал он. Ворон сел ему на предплечья и вопросительно заглянул в глаза. — Как думаешь, там живые, или леший шалит? Птица задумчиво переступила с лапы на лапу, а потом соскочила на землю и с опаской поскакала на звук. Добравшись до края поляны, ворон заглянул за развесистый куст рододендрона и тут же под оглушительный визг вылетел оттуда с возмущённым карканьем. А следом ему в голову прилетел маленький ботинок. Нахохлившись, он уже собирался кинуться на обидчицу, как услышал заливистый смех позади себя. Шокированный такой чёрной неблагодарностью, ворон сменил цель и налетел на побратима. — Ай! Ха-ха! Прекрати! Ну я правда осознал! Эй, ну извини! Слышишь? Я не над тобой смеялся! Ай! Ладно-ладно, над тобой, но я больше не буду! Хугин! Да откуда у тебя эта дурацкая привычка?! Удовлетворившись результатом диверсии, ворон важно опустился на ручку корзины и спрятал голову под крыло. — Ну вот. Что ты наделал? — возмутился Ригель, разыскивая в своей бездонной сумке расчёску, — И как я в таком виде на люди выйду? Меня ещё пол года как минимум дразнить будут! — Кар! — вздёрнул нос ворон. Он перелетел на ветку дерева и демонстративно отвернулся. — Ну и пожалуйста! И только теперь мальчик понял, что не слышит всхлипов. Резко обернувшись, он заметил, как в зарослях скрылась чумазая мордашка. — Эй! Вылезай! Долго ты там сидеть собираешься? А в ответ тишина. Парень подобрался ближе и заглянул за куст. Как ни странно, но его не встретили визгом. Наоборот, оказавшаяся там девочка к этому времени успела подобрать так опрометчиво отброшенный ботинок и уже зашнуровывала его, экстренно приводя себя в порядок. — Тук-тук. — Ой! — пискнула она, — Я сейчас! Я быстро! Вы только не уходите! — Не спеши, я подожду. Ригель с удовольствием растянулся на спине, покусывая травинку. Солнце было ещё в зените, так что он мог себе позволить немного повалять дурака. Наконец, девочка выбралась из кустов и с интересом осмотрела незнакомца. Тот, в свою очередь, рассматривал её. Небольшого роста, курносая, с короткой стрижкой и любопытными карими глазами. Она была одета, как типичная маггла на отдыхе: двухцветный спортивный костюм, кепка и кроссовки. — Привет, — произнёс мальчик, дружелюбно улыбнувшись, — а ты у нас что за нечисть? — Я не нечисть, я Оля, — осторожно ответила та. — Рад знакомству, Оля. А меня можешь звать Риг. — Странное имя. Это как город, Рига? — Нет, балда, это такая звезда, Ригель. Семейная традиция. Так что ты тут делаешь? — Кхм. Ну… Я, кажется, немного заблудилась. — Вот как… И как же ты заблудилась? — Ну… Я на минуточку отошла… Ну… Надо мне было, и вот. — А мама с папой тебе не говорили, что девочке не место одной в лесу? — Я не одна, я с братом была! Только… я немного засмотрелась, хотела вернуться, а кругом всё другое. Да ещё и эти птицы. Почему они не улетают? Вот и ворон этот. Сидит, смотрит… Жуть просто. — Вообще-то это мой ворон. Он не тебя ждёт. Так что ты здесь делаешь? — Ну так я и говорю, мы с братом… — А брату твоему сколько? — Четырнадцать. Вообще-то он с друзьями в лес собирался, я просто увязалась. — А тебе девять, — не спросил, констатировал мальчик. — Угу. А откуда ты знаешь? — Ты новенькая, а сегодня 1 сентября. Логично. — Но сегодня воскресенье! И где я новенькая? — Одно другому не мешает. Тебе взрослые не говорили держаться от лесов подальше, особенно осенью? — Нууу… Бабушка что-то такое рассказывала, вроде как, птицы унесут… или змеи… короче, сказки какие-то! Брат, вон, постоянно ездит, и ничего, а меня с собой не берут. — Понимаешь, Оленька, в семьи, где рождаются дети с особым Даром, как только те начинают чудить, приходят представители школы. Тогда-то им и объясняют о проводниках и всём остальном. Обычно родители уже понявшие, что их ребёнок особенный не имеют ничего против, но бывают и такие, кто старается ребенка прятать в надежде, что оно как-то само рассосётся. — И как? — Как видишь. Это не работает, и тогда дети пропадают без вести. — Это как «без вести»? Я не хочу без вести! И в школу я не хочу! Мне и в своей неплохо. Мне даже новый портфель купили. И форму! — Отсюда я могу тебя проводить только в Лукоморье, — пожал плечами мальчик, — а там пусть взрослые разбираются, почему ты заблудилась. Так что, идём? Мне, знаешь ли, опаздывать не комильфо. — Того самого Лукоморья? — Угу. — И дуб там есть? — Ясень. — Но ведь у Пушкина дуб! — Наверно для рифмы. Слышала легенду о древе миров? — Из библии? — Можно и из библии. Яблоки на нем и в самом деле рвать запрещено. — Яблоки? — Угу. — А почему тогда «Ясень»? — Потому что Иггдрасиль. — Из комиксов? — Наверно. — А ты точно маг? — Сомневаешься? — Докажи!!! Ригель загадочно улыбнулся, посмотрел ей прямо в глаза, и вкрадчиво произнеся «Люмос», медленно разжал пальцы. Из центра ладони взвился крохотный светящийся шарик. От удивления Оля раскрыла рот. Она попыталась коснуться огонька, но рука прошла насквозь. — Круто! Научишь? — В школе научат. — Погоди! Если я должна была сама попасть в школу, то почему я здесь? — Понятия не имею! Я сам только на третьем курсе! Может ты менталист, потому и противишься зову. Ты ведь пряталась? — Угу. От птиц. — Ну вот. А поскольку вернуться ты не могла, то и попала на мою лазейку. На ней ведь нет духов-проводников. — Нет? Но… А как же… — девочка повернулась в сторону ворона. — Хугин не проводник. Он мой друг. Мы просто путешествуем вместе. Потому и смог сойти с тропы, когда услышал, что здесь кто-то есть. — А если бы не услышал? — Понятия не имею, — меланхолично отозвался парень, — Так мы идём? Ригель встал, отряхнул свои брюки и протянул руку спутнице. Та поднялась следом. — А почему ты так странно одет? — Почему странно? — удивлённо окинул себя взглядом Блэк, — Обычно. — Ну. Накидка эта чёрная, и вообще… — Ах это? Традиция. Не обращай внимания. — А твои родители знают, куда ты делся? — А ты как думаешь? Я же каждый год на каникулы возвращаюсь. Но некоторые остаются на лето в школе или в приюте. — Ничего себе! Там и такое есть? — Конечно! Это целый город! — А меня, наверно, потеряют. Интересно, можно будет позвонить домой? — Вряд-ли. У нас очень закрытая школа. Будь твои родные магами, связались бы без проблем, а так… Знаешь что, задай этот вопрос кому-то из местных. За разговорами дети и сами не заметили, как вышли на опушку. Слева послышалось хлопанье крыльев, от чего девочка слегка вздрогнула, а следом вышел русый парень чуть старше Ригеля. Увидев попутчиков, он радостно замахал руками. — Эй, Ворон! Давно не виделись! Ты чего так поздно, да ещё и такой красивый? С ёлкой подрался? — Почти. С Хугином. Он та ещё колючка. — А задержался почему? Обычно ты всегда первый приходишь. Неужели заблудился? — Вот, потеряшку подобрал. Она со своим проводником не сошлась во мнениях. — Ого! Маг разума что-ли? — удивился старшеклассник. — Я тоже так подумал. Пусть профессора решают. Нам главное дойти. Ты с нами? — Конечно! Вместе веселее. Да тут и идти-то осталось, чуть да маленько. Буквально за следующей ёлкой открылся вид на красивый залив и исполинских размеров дерево на его берегу. — И правда, как у Пушкина… — заворожено пробормотала девочка. — Я же говорил! Со всех сторон к исполинскому дереву слетались птицы. Следом из леса выходили дети и подростки. Кто постарше, радовались встрече, обнимались, собирались в группы, а некоторые даже приносили с собой покрывала и устраивали пикники. Малыши же держались особняком и только рассматривали всё вокруг огромными глазами. — Ну всё. Теперь не заблудишься. Я пойду, а ты можешь пока осмотреться. Корабль отплывает на закате. Там вас, первоклашек, проводят в школу и всё объяснят. Солнце клонилось к западу, но до отправки было ещё далеко. Парень шёл по берегу. За ним следовали любопытные взгляды. Что не говори, а мантию никак нельзя назвать типичной для этих мест одеждой. Блэк добрался наконец до Ясеня и, скинув опостылевшую мантию, постелил её на землю у самых корней. Мальчик сел у самого ствола, поджав под себя ноги и запрокинул голову вверх. Над ним простёрся удивительный мирок, ограниченный сияющей в свете солнечных лучей зелёной листвой. Причудливые переплетения ветвей создавали сложный трёхмерный лабиринт. Вся крона дышала жизнью. То здесь, то там можно было заметить самых разнообразных птиц, а порой и зверей. Здесь Риг впервые встретил того самого диковинного котосовёнка, что когда-то давно, ещё при первой встрече с магией так его умилил. Поодаль показались две рыжие белки. Они проскользили вдоль тёмного ствола, как два ярких солнечных зайчика и скрылись где-то в гуще листвы. А вон, в вышине, мелькнуло синее крыло птицы сирин. Девы-птицы стараются не спускаться к людям, когда рядом есть незнакомцы, чтобы не спугнуть их. Бывали случаи, когда суеверные путники, завидев этих красоток, убегали в лес, теряя тапки, а потом их приходилось искать лешим с волками. Ригель вздохнул. Вдруг в ладонь ткнулось что-то тёплое и мягкое. Мальчик машинально почесал вторженца за ушами. — Чего загрустил, басурманин? — Да вот, думаю, хорошо тут у вас… — Так оставайся, делов то. — Если бы я мог… — Это просто. Берёшь, и остаёшься. Запросто. — Увы, Вася, для меня всё куда сложнее. Там ведь мой дом. А ещё там мои враги. И даже семья кое-какая образовалась. — Враги — это важно. — Тебе всё шуточки. Вот что бы ты сделал, если бы в твою нору залез какой-нибудь бродячий кот и принялся всё там менять как ему нравится? — Пшш-ш-ш!!! — Вот вот. И я о том, — невозмутимо провёл парень по вздыбленной шерсти, тем самым приглаживая её, — Только у меня пока зубки коротки. — Вырр-р-растут… — махнул полосатым хвостом огромный сибирский кот. — Наверно, — не стал спорить Ригель, — Но сейчас-то что делать? Там остался мой родственник… Я волнуюсь. — Тоже сирр-рота? — с любопытством мурлыкнул Василий. — Да нет, не сирота. Но с таким деятельным папочкой неприятности ему обеспечены. — Подууумаешь… На то они и родители, чтоб котят спасать… — Кстати, у меня для тебя есть подарок. Вот. Мальчик достал из рюкзака небольшую деревянную коробку и откинул крышку. Оттуда вспорхнуло что-то вроде золотой птички и за секунды исчезло из виду. — Не поняу! — удивлённо вытянул морду кот. — Это снитч. Игрушка. У меня дома есть странная игра. Маги летают друг за другом на метлах, перебрасываются мячами, а побеждает тот, кто первым поймает этот вот мячик. — Так это не птицау?! — заинтересовался кот. — Нет. Просто игрушка. Специально для охоты. Мне Хугин идею подал, а мячик я специально для тебя купил. Только коробочку не потеряй. Она — якорь. Предвкушающий блеск в золотых глазах нельзя было спутать ни с чем. Василий мысленно уже был не здесь. — Ну ты, это… посиди пока, о жизни подумай… а я отойду ненадолго… прогуляюсь — проговорил Васька и скрылся в кроне. Спустя несколько минут, послышалось отчаянное: «Мяяяу!», и кот, подобно белке-летяге, спикировал, растопырив лапы, с верхнего уровня кроны на нижний. Когти противно заскрежетали по металлу, но шарик покорно сложил крылышки и застыл в пасти нового хозяина. Довольный собой хвостатый спустился к гостю. Снитч сам собой пролевитировал в хранилище и захлопнулся крышкой. А коробочка, в свою очередь, с хлопком исчезла в неизвестном направлении. — Одобрряум, — важно кивнул кот, — Чего хочешь взамен? — Да я как-то не думал… — растерялся мальчик, — я ж от чистого сердца. — Это хорошо. Это пррравильно! Вот что, давай так: я тебе внеочередное яблочко, чтоб ты мог одним глазком за своими островитянами присматривать, но ты об этом будешь помалкивать. — Лови… И кот щёлкнул по стволу своим пушистым хвостом, от чего дерево легонько встряхнулась, и внезапно прямо перед носом мальчика просвистело что-то золотое. Машинально выставив руку он схватил наливное яблочко. — Спр-рячь… А то набегут всякие… Желающие. Всё древо обдерут. — Спасибо, Васенька. А тебя Елена Михайловна не наругает? — Не должнау, — махнул хвостом кот, — Беги. Опоздаешь. И правда, пока они общались, обстановка внизу кардинально переменилась. Как только диск солнца коснулся кромки воды, морская гладь, вся пришла в движение. Волны метались и бились о берег, будто в агонии. Знающие люди отошли подальше, а кое-кто из малышей оказался с головы до ног облит водой. Поднялся оглушительный вой ветра, а спустя несколько мгновений в его шуме послышалось хлопанье огромных парусов, после чего всё резко стихло. На том месте, где вода отражала дорожку закатного солнца, будто её продолжение, высился красивый золотой корабль с большими алыми парусами. На палубу вышел грозный мужчина с длинной седой бородой и в кольчуге. Он окинул детей суровым взглядом и сказал только одно слово: «Построились». Как ни удивительно, но послушались все. Привычные старшекурсники быстро образовали две шеренги, с нетерпением ожидая, когда с корабля спустят сходни, растерявшиеся же первочки, решив не выделяться, пристроились сзади. Довольно хмыкнув в усы, Черномор позволил детям подняться на корабль, и те, как любопытные чайки, не сговариваясь рассыпались вдоль бортов, боясь пропустить хоть что-то. Корабль заскользил по морской глади навстречу последним солнечным лучам, а когда светило скрылось из виду, золотая дорожка потускнела, но, вопреки здравому смыслу, не исчезла, а наоборот начала подниматься к небу, замерцав серебром. Подул сильный ветер, паруса натянулись, и корабль с громким всплеском оторвался от воды, заскользив по лунной дорожке прямо в звёздное небо. Но нет. Немного покрасовавшись, он начал постепенно снижаться. Вот уже внизу показались крыши красивого златоглавого города. Казалось, каждый терем в нём был залит светом, а над садами будто мерцала сияющая дымка. Только, в отличии от современных мегаполисов, здесь свет был не статичным. Он двигался, будто по улицам проплывали стайки светящихся рыбок. — Вау… — Как красиво… — Как на самолёте… Послышалось отовсюду. Корабль сделал круг над, видимо, островом, и начал снижаться. Вскоре стало ясно, что они держат путь к огромному комплексу почти в центре города. Центральную башню венчал высокий шпиль с чем-то вроде крыльев на вершине. Так показалось в первый момент. Но когда корпус опустился ровнёхонько на него, всем стало очевидно, что это никакие не крылья. По обе стороны судно будто охватывали мраморные ладони. — Ничего себе… — послышался рядом восхищённый голосок, — как высоко! — Не бойся, подмигнул Риг знакомой девчушке. Здесь ещё никто не разбивался. Тебе вон туда, — указал он пальцем на группу малышей, сгрудившихся у кормы вокруг какого-то матроса. Тот что-то оживлённо рассказывал, размахивая руками и попеременно указывая то на парящую вокруг стаю птиц, то на крыши внизу. Наконец, один бойкий мальчишка подошёл к самому краю, и тут же перед ним завис большой белый лебедь. Мальчик обхватил птицу за шею, и та стремительно полетела вниз в сопровождении ещё двух своих товарок. — Ой, мамочки! А если уронят? — пискнула девочка. — Остальные поймают, — беспечно пожал плечами отрок, — в год моего поступления, один мальчик так растерялся, что моментально соскользнул вниз. Так его всей стаей ловили. Так и спустился в облаке крыльев. Он до сих пор хранит потрёпанную одежду, как реликвию. Говорит: «Буду внукам рассказывать, как меня гуси-лебеди жевали». Ольга передёрнулась, но отважно шагнула навстречу приключениям. Ригелю только и осталось, пожелать ей удачи. Мальчик неспешно прошёл к правому крылу, внутри которого оказалась длинная винтовая лестница. Преодолевая метр за метром, иногда обгоняя стайки неспешно щебечущих старшекурсниц, парень любовался видом сквозь прозрачные стены шпиля. Вокруг раскинулся горящий огнями лубочный город. Как в сказке: «…С златоглавыми церквами, с теремами и садами…» Мимо то и дело пролетали более нетерпеливые ученики, решившие спускаться своим ходом: перекинувшись в крылатую аниформу, или используя другие способы левитации. — Пожалуй, и вправду, стоило купить метлу… — Не советую, — взъерошила ему волосы одна из старшекурсниц в форменом синем платье с белым воротничком, — У вас в этом году столярка, сам сделаешь. — Да? А вы тогда почему пешком идёте? — Так причёска же испортится. — Пфф… Ледышки… — фыркнул кто-то. И какие же вы после этого ведьмы? — Интеллигентные, — парировала та, — Не тебе меня судить, поганка! Сама почему не на метле? — Потому что это варварство! — скрестила руки на груди вторая, — Лучше бы лифт сделали…