Дневник мыши Баки Барнса

11 октября.       О, мой дорогой дневник, я вдруг поняла, что это всё пустое, ах. Я так много жаловалась тебе на превратности мышиной жизни, так стенала о несправедливой судьбе, даже, скорее, злом роке, что привёл меня в этот опасный дом на житье. Твои неравномерно выгрызенные страницы терпели такое… Но поверь, я так люблю тебя, мой дневник! Люблю весь мир!       До сего дня, я была уверена, что живу, как и любая порядочная мышь, что бы есть, грызть, шуршать, строить гнёзда и всюду оставлять свой помёт. Но теперь, ты знаешь… Я понимаю, что и не жила вовсе! У мира не было тех красок, того восхитительного запаха и вкуса, да-да. И этот миг… миг, когда я увидела его хвост… Ах, прости, я что-то совсем забыла тебе рассказать самое начало!       Так вот, это было совсем не интересно. Ну то есть начало, оно совсем не интересное. Эти растяпы с самого утра куда-то уехали, разбудив меня своим топотом, и позабыв на столе восхитительные тосты с джемом и арахисовым маслом. В последнее время они всё прятали, но в этот раз так спешили, что всё осталось, даже открытая баночка с сырным кремом. Ммм, шарррман. И все было как обычно — я поела, погрызла уголок кухонного шкафчика, прогулялась по гостиной мимо дремавшей кошки, и решила погреться на солнышке, на заднем дворе. Помятуя, развернувшуюся недавно, трагедию, решила далеко не уходить, что бы сразу же шмыгнуть под фундамент. Тогда-то я и увидела его… Ты знаешь, дорогой дневник, мне кажется, что это и есть та самая любовь с первого взгляда… Его длинные шелковистые усы блестели на солнце, серо-бурая шерсть лоснилась, а длинный хвост упруго подпрыгивал, когда он бежал вдоль ограды.       Это самец, я сразу поняла. Моё сердце замерло, а потом застучало часто-часто. Ведь он тоже заметил меня. Встал на задние лапки, умыл мордочку, и задумчиво пошевелил хвостом. Это означало, что я ему нравлюсь. О, это так приятно, боги. Он такой решительный кавалер, ах! Сразу же отгрыз маленькую веточку гортензии и принес мне. Ну как я могла устоять?..       Но, как приличная мышь, я решила, что на первом свидании не буду звать его к себе в гости. Это будет очень компрометирующе! Поэтому лишь позволила погреться на солнышке рядом со мной, погрызть семечки, оставленные птицам, и потрогать мои усы своими. Последнее было особенно волнительно!       Но наше чувственное рандеву самым возмутительным образом нарушили! По асфальту прошуршали шины, ворота открылись и во двор въехала машина этих растяп.       — Эм… это у меня после драки в глазах двоится, или их теперь две?.. — задумчиво пробормотал мужчина, уставившись прямо на нас. Мой кавалер мигом скрылся в кустах гортензии, а я, помятуя об угрозе убийства ночью, так же немедленно шмыгнула под крыльцо.       — Нет, их таки две. Твари… — с ненавистью доносилось с улицы. — Ты заметил, что одна мышь хромала на переднюю лапу? Та, что сбежала в цветы.       — Хах, кажется наша мышь тоже любит подбирать калек, подумать только, — я осторожно выглянула из-под ступеней, и увидела, как мужчина, не без помощи своей самки, выбрался из машины.       — Балбес, — женщина вздохнула, коснулась его щеки рукой и поцеловала. Так это называется да? Мне матушка говорила, что люди усами не касаются, потому что у их самок их нет. Ну и зря. Усы, между прочим, украшают женщину!       — Зато весь твой… — тихо проворчал он в ответ, устало улыбаясь.       Хм. Получается, эти растяпы тоже того… хвосты сплетают? Раньше я об этом как-то не задумывалась. Но тогда почему у них нет мышат? То есть детей. О, мышиные боги, совсем слова путаю. Зато какой у него был хвост… какой хвост, ах… Ничего страшного, что у него одна лапка болеет. Я его подберу, обогрею и приведу в приличный вид. В конце-концов, лапы, это не главное. Главное — хвост!