***
В автомастерской, расположенной на окраине, пахло техническим маслом и совсем немного жареной курицей. Гермиона с тоской смотрела на свою машину, которую снимали с эвакуатора, и клялась себе отныне стать самой внимательной хозяйкой для бедного «Мини». — Завтра Сочельник, так что я возьму двойную оплату, — пробасил механик, мужчина невероятно большого роста, которого природа вдобавок к исполинским размерам наградила еще и густой растительностью на голове. На правом кармане рабочей куртки у него была вышивка с именем: Рубеус Хагрид. — Без проблем, — ответил ему Малфой, которому достались все хлопоты. — Во сколько машина будет готова? — Пока не могу сказать, — механик почесал бороду, — надо все разобрать. Оставьте свой номер, я вам позвоню. Когда обсуждение нюансов закончилось, Драко посмотрел на Гермиону с усталой улыбкой. Его взгляд как бы говорил: «Вот видишь, все будет в порядке». И она ему верила. — Вы не знаете, где мы можем остановиться? — спросил он у мистера Хагрида уже в дверях автомастерской. — Гостиница «Выручай-комната». Скажите хозяйке, что от меня, она сделает скидку. Грейнджер чувствовала себя ужасно виноватой, а потому в такси в основном молчала. Малфой оставил все попытки втянуть ее в разговор практически сразу, но через пару минут тишины вдруг взял ее руку в свою. Рассеянно разглядывая Марлборо через окно автомобиля, он гладил тыльную сторону ее кисти большим пальцем, и это было очень, очень приятно. До мурашек по спине. Огни ночного города плясали на его лице с острыми чертами, и Гермиона не могла найти в себе силы оторвать взгляд. Слова «красивый» казалось недостаточно, чтобы описать Драко в этот момент. Скорее идеальный. Или просто самый лучший. — Спасибо, — только и смогла произнести она. Профессор повернул голову и кивнул. В его внешности было так много холода, но источал он преимущественно одно лишь тепло. Такси остановилось возле «Выручай-комнаты», и его рука одновременно с этим исчезла. Гостиница, которую посоветовал мистер Хагрид, представляла собой трехэтажное кирпичное здание, выкрашенное до середины в зеленый. На двери висел хвойный венок, обвязанный красной лентой, а над крыльцом хозяева повесили гирлянду. Симпатично, если не вспоминать обстоятельства, при которых они здесь оказались. — Нам два номера, пожалуйста, — сказал Драко женщине на ресепшене после того, как представился и упомянул имя Рубеуса. — Двух свободных нет, — мадам Помфри, как значилось на ее бейдже, виновато улыбнулась. — Есть один с раздельными кроватями. Подойдет? Малфой посмотрел на Гермиону, и она тут же согласно кивнула. Время клонилось к девяти вечера — они оба уже смертельно устали. К тому же не в ее положении привередничать. — Третий этаж, последняя дверь по коридору, — с этими словами женщина передала ключ. Они медленно поднялись по узкой и круто уходящей вверх лестнице и вскоре оказались у номера. Едва за ними закрылась дверь, Драко спросил: — Ты голодная? При упоминании еды желудок болезненно сжался. — Немного. Они оба не ели со времен «Потеряшки Тревора». — Я узнаю на ресепшене, где здесь ближайший магазин. Или кафе. — Спасибо, — ей удалось выдавить улыбку. Слабую, но все же искреннюю. Спустя мгновение Гермиона осознала, что должна благодарить его не только за потенциальный ужин или предложение оплатить ремонт машины. — Я не знаю, как бы справилась сегодня без вас. Черты его лица смягчились. В уголках глаз за линзами очков появились морщинки, когда губы изогнулись в ухмылке. Очаровательный, как мальчишка. — Не за что, — Малфой сделал шаг к ней и остановился так близко, что она почувствовала слабый аромат парфюма и сильный запах табака. — Я рад, что был сегодня рядом. Пришлось сильно запрокинуть голову вверх, чтобы встретиться взглядами. Его забота окутывала мягким одеялом, и хотелось остаться в нем на веки вечные. Прильнуть к груди, прижаться всем телом. Гермиона вновь отчетливо почувствовала всю глубину своей симпатии к этому мужчине. — Замерзла? Пока они ждали помощь из города, пока ехали на старом, едва обогреваемом эвакуаторе, а затем разговаривали с Хагридом в мастерской с настежь открытыми дверями, девушка действительно успела околеть. Поэтому она кивнула. — Немного. Рука поднялась вверх и мягко легла на ее шею. Так, словно Драко собирался ее поцеловать. Она млела под этими прикосновениями и начинала отчаянно нуждаться в большем. — Посиди в теплой воде, я скоро вернусь. Ей уже не так сильно хотелось есть, но Грейнджер не стала это озвучивать. Сразу после своих слов профессор отстранился и вышел из номера. Оставшись одна, она огляделась. Комната, в которую их поселили, была самой обыкновенной. Голубые обои в мелкий цветочек, две кровати из темного дерева, две тумбочки, шкаф, письменный стол и торшер — вот, собственно, и весь интерьер. Гермиона сняла куртку, а затем открыла дверь в уборную. Когда она заметила, что вместо душевой там стоит просторная ванна, счастью ее не было предела. На самом краю обнаружилась бутылочка пены с апельсином, ванилью и корицей, которую девушка всю щедро вылила. Около трех минут пришлось потратить на выбор книги: Грейнджер металась между «Мерлиновой бородой» и «Детством среди вересковых полей» Уайта, но в итоге остановилась на последней. Теплая мыльная вода обняла тело, даря ощущение легкости. До этого момента Гермиона не осознавала в полной мере, насколько устали ее спина и ноги от часов, проведенных за рулем. Она сняла очки и положила их на деревянный табурет рядом с ванной. Последней ее мыслью перед тем, как полностью погрузиться в чтение, было: «Может, и не так плохо, что мы здесь застряли?..»***
Через полчаса раздался тихий стук в дверь — три удара костяшками пальцев по деревянной поверхности. Гермиона могла бы сделать вид, что не услышала, но это противоречило бы ее истинным желаниям. — Да? — спросила она, прикрыв книгу и взяв очки с табурета. — Ты в порядке? — его уставший голос заставил сердце сжаться. Уменьшиться в несколько раз, а затем распуститься розой и забиться с троекратным усердием. — Да. — Я… — пауза, — могу войти? Если бы на задворках сознания Грейнджер не предполагала такого сценария, то закрыла бы дверь на замок. Но она ведь этого не сделала. Убедившись, что пена хорошо прикрывает все тело, девушка отозвалась: — Да, — похоже, теперь пластинку заело в ее голове. С тихим щелчком Драко вошел в ванную комнату. Взгляд скользнул по пышной мыльной пене, а затем переместился на сероватую плитку чуть выше ее макушки. — Я нашел пиццу, — объявил он, складывая руки в карманы брюк. — Здорово, — ответила Гермиона и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку. Та рвалась наружу от вида его измятой рубашки и взлохмаченных волос. Словно перед тем, как нарушить ее уединение, он долго метался и взвешивал, может ли позволить себе это. Драко отодвинул деревянный табурет чуть дальше от ванны и сел, широко расставив ноги и уперев локти в колени. Глаза за тонкими линзами очков снова вернулись к девушке. Губы слегка приоткрылись, будто на кончике языка вертелись какие-то слова, которые вот-вот сорвутся и нарушат тишину. Но он все не решался, и она заговорила первая: — А я читаю Уайта, — в доказательство Грейнджер подняла руку с книгой выше и повертела ей в воздухе, демонстрируя обложку. Из его груди вырвался смешок. — Я вижу. И снова молчание. Тягучее, но приятное, пробуждающее в теле естественные импульсы. Они смотрели друг на друга так откровенно, словно делили один секрет и одно желание на двоих. Как напарники по преступлению. Гермиона непроизвольно сжала бедра, в голове появилась сумасшедшая мысль: если она сейчас прикоснется к себе, он заметит? А если заметит, как отреагирует?.. Разумеется, Драко как всегда нужно было все испортить. Он откашлялся, уничтожая магию момента, и спросил: — Если бы мы сегодня все-таки встретили Уайта, что бы ты ему сказала? Гермиона удивилась такому повороту в разговоре. Кажется, она не единожды уже это произносила и вчера, и сегодня. — Что я очень люблю его книги и с нетерпением жду, когда… — Нет, — профессор помотал головой. — Что на самом деле ты о нем думаешь? Какие слова идут прямо от сердца? «Прямо от сердца…» Чтобы ответить, ей пришлось откинуть голову на край ванны и на несколько мгновений погрузиться в себя. Книга вяло болталась в руке над полом, а Малфой терпеливо ждал. — Я бы спросила первым делом, — девушка смотрела в потолок, а не на собеседника, так было проще говорить начистоту, — почему он перестал писать. А потом бы ударила его «Яблочным пирогом», самой толстой его книгой, за то, что он оставил меня так надолго. Послышался тихий смех, но Грейнджер продолжила, не обращая на него внимания. Ее мысленный поток уже несся со скоростью экспресса. — Не знаю, как это объяснить, но… — Шея покрывалась румянцем под его пристальным взглядом. — Иногда ты читаешь книги и понимаешь, что они хорошо написаны. А иногда ты читаешь и чувствуешь, что они поистине гениальны, — она вернулась глазами к его лицу. — Авторская мысль потрясает до глубины души, и даже не верится, что это написал обычный человек. Как он вообще не сошел с ума, пока носил в себе эти идеи? Малфой слушал внимательно и не перебивал. — Вот так у меня с Уайтом, — Гермиона вздохнула, а затем с улыбкой покачала головой. — И я считаю, что он должен писать дальше. Его поцеловал Господь Бог в самое темечко! Драко несколько секунд молчал, а затем вдруг залился раскатистым смехом. — Почему вы опять смеетесь? — она нахмурилась, пусть даже ей и нравился этот звук. Вечно Малфой такой: сначала просит быть откровенной, а потом… — Потому что ты милая, — испортил ее намерение обидеться профессор, все еще веселясь. — И я уверен, что после такой речи Уайт бы бросился к своему ноутбуку и начал новый роман. — Мне нравится представлять, что он набирает текст на пишущей машинке. — Раньше Грейнджер воображала мужчину с сединой на висках, склонившегося над столом, а теперь молодого парня. — Или вообще пишет пером на бумаге. — Может быть, иногда, — поддержал ее Малфой. Чтобы избежать новой невыносимой паузы, Гермиона вдруг выпалила первую пришедшую в голову мысль: — Хотите, почитаем вместе? Его ответа пришлось ждать целую вечность. Потому что Драко, судя по всему, решил устроить дебаты внутри своей головы: он напряженно смотрел на девушку, кусая щеку изнутри. «Ну же, не будь занудой хотя бы раз в жизни», — подбадривала его Грейнджер про себя. — Хочу. До этого момента она даже не понимала, что задержала дыхание, — его отказ в очередной раз мог разбить ее романтические мечты. Но профессор согласился, сказал «хочу». Поэтому Гермиона вдруг совсем осмелела: — Тогда, — ее губы растянулись в ухмылке, — раздевайтесь. В нашем читальном зале строгий дресс-код. Темные брови на бледном лице моментально взмыли вверх от изумления. — Я думал, для тебя это больше ничего не значит, — Малфой поднялся с табурета. Примет ли он правила ее игры или снова сбежит? — Я соврала. — Рад это слышать. И вдруг профессор в самом деле начал раздеваться. Медленно, словно дразня ее. Пуговицу за пуговицей он расстегивал рубашку, не сводя взгляда с девушки в ванне. Его дыхание было таким тяжелым, что отскакивало от плитки и ударяло ей прямо в солнечное сплетение. От этого напряжения внутри нее вновь что-то зацвело и затрепыхалось. Когда грудь и живот оголились, Гермиона не могла больше смотреть ему в глаза. Она хотела запомнить каждую линию его тела, чтобы потом, если это больше никогда не повторится, бесконечно прогонять в своей голове, забираясь руками в трусики. Кажется, она выкопала Драко Малфоя из земли и вновь поселила в своем сердце. — Меня удивляет, — профессор стянул рубашку с плеч, — какой ты кажешься невинной и ужасно раскованной одновременно. «Боже…» Грейнджер жадно рассматривала бледную кожу его груди и живота. Без идеально выглаженной одежды он выглядел лучше, чем в ней. А ведь всем известно, что хорошо подогнанные костюмы могут сделать симпатичным даже самого посредственного представителя мужского пола. Малфой же был далеко не посредственным. — Гермиона? — позвал он, когда руки легли на пояс брюк. — Ммм?.. Возвращаться к его глазам было ошибкой. Они потемнели. — Не отворачивайся. Смотри до конца. Она медленно кивнула. Томное желание растеклось по ее плечам, груди и сосредоточилось чуть ниже живота от этого приказа. Сначала Драко снял ремень, затем брюки. Его плечи и бедра образовывали треугольник, который хотелось очертить руками. Наметить эти невидимые линии, которые сходились ровно на уровне паха. Там, где уже отчетливо была заметна выпуклость. Он поддел резинку белья и усмехнулся. Светлые пряди падали ему на лоб, очки сползли по переносице — таким Грейнджер желала видеть его каждый день. Идеальным не по факту, а по смыслу. Идеально неидеальным. Ткань исчезла с его бедер одновременно слишком быстро и слишком медленно. Вокруг его лодыжек образовалась лужа из одежды, которую венчали наверняка ужасно дорогие очки, но это все волновало Гермиону в самую последнюю очередь. Она не могла отвести взгляд от розового кончика. — Уже не такая смелая? Девушка несколько раз моргнула, отгоняя фантазию, где он подходит к самому краю ванны и подносит член к ее губам. — Я на четвертой главе, — она помахала книгой в воздухе, — но ради вас могу начать читать сначала. «Это моя игра, тебе не победить», — как бы говорила девушка, устраиваясь в ванне поудобнее. — Не стоит, я прекрасно помню сюжет. Малфой вскинул одну бровь, а затем в два шага преодолел разделявшее их расстояние. Когда профессор погрузился в воду, пена всколыхнулась и задела края страниц. — Какая жалость, — прокомментировал он свою оплошность. Грейнджер пожала плечами. — У меня есть еще по два экземпляра каждой его книги. Я фанатка, помните? Теперь они сидели друг напротив друга, поджав колени к груди, но это все равно было не то. Хотелось ближе, кожа к коже. Выкинув из словаря внутри своей головы понятие «стыд», Гермиона подалась вперед. Драко потребовалась секунда, чтобы понять, что его сумасшедшая спутница собирается сделать. — Располагайтесь, мисс, — с новой ухмылкой он расставил ноги и позволил ей прислониться спиной к собственной груди. Грейнджер открыла страницу, на которой недавно закончила, и, прочистив горло, продолжила читать: — Конечно, Эридан не мог ее не заметить. Она сидела в самом центре зала, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Платиновая блондинка, волосы мягкими волнами обрамляли строгое лицо… В ее поясницу отчетливо упиралась эрекция, но обратить на это внимание — значит потерпеть поражение. В игре, у которой нет ни названия, ни правил. — Думаете, в тот момент он уже ее любил? — спросила Гермиона, переворачивая страницу. — Думаю, что нет, — дыхание коснулось шеи. Он явно склонил голову, чтобы прошептать ей это в самое ухо. — Но испытывал сильный интерес. Это ведь их вторая встреча. — А как же любовь с первого взгляда? — Мурашки бегали по ее спине от осознания, насколько близки они к тому, о чем она грезила последние четыре месяца. — Не в их случае. Они оба — страшные циники. Всплеск воды, и его рука вдруг погладила ее плечо. От ключицы до самого сгиба локтя — завораживающе неторопливо. Пальцы едва задели округлость груди, и Гермиона вздрогнула. — Тем интереснее было бы наблюдать, — ей едва хватило воздуха для ответа, — как сильное чувство ударяет обоих по голове. — Да, ты права, наверное, — и снова шепот где-то совсем близко к ушной раковине. — Читай дальше. — Изящно-небрежная поза, надменно вскинутая бровь… — Ладонь легла на ее живот, и Грейнджер пришлось закусить губу, чтобы не застонать. Вдох-выдох. — О, я думаю, она точно уже была влюблена в него… — Гермиона, почему тебе во всем хочется видеть любовь? — Его грудь дернулась от тихого смеха. Она пожала плечами. — Не во всем. Просто здесь она так и просится. Драко принялся поглаживать ее живот. — Хорошо, пусть так и будет. — Фэйт источала презрение, в мастерстве исполнения которого могла бы посоревноваться только его мать… Эридан… Эридан… «Господи-матерь-божья», — закричало что-то в голове Гермионы, когда полноту ее правой груди обхватили длинные пальцы. — Она так хорошо помещается в мою ладонь, — по голосу профессора становилось ясно, что прямо сейчас он улыбался. — Интересно, что еще в тебе идеально мне подойдет? Рука, что спокойно лежала на ее животе, переместилась ниже. — Что там с Эриданом? — дразнился Драко. — Да какая к черту разница… — пробормотала она, и ее глаза закатились. — Дай мне к тебе прикоснуться. Это вроде бы не просьба. Гермионе было жарко изнутри и немного холодно снаружи от остывающей воды, и все эти ощущения заставили ее голову окончательно отключиться. Не то чтобы рядом с Малфоем она в принципе работала, в подтверждение чему были ее девяносто восемь баллов за финальный тест. Она развела ноги настолько, насколько позволяла ванна, плотно соприкоснувшись теперь с его бедрами. Густая пена не давала увидеть, что он собирался делать, но Грейнджер могла догадаться. — Убери книгу. Роман Феникса Уайта моментально с глухим стуком приземлился на кафель. Его руки заработали синхронно на благо ее удовольствия. Пока пальцы одной подбирались к складочкам, пальцы другой — уже перекатывали и сжимали правый сосок. Она откинула голову на его плечо и прогнулась в спине, тихо постанывая. Веки сжались плотнее от наслаждения. — Если бы у меня была возможность переместиться в прошлое, я бы тогда не ушел, Гермиона, — его голос был третьей скрипкой в этой симфонии. Последняя, но такая необходимая партия, которая заставила шар внизу живота стать больше и теплее. — И плевать на университетские правила. Смотреть на тебя каждую неделю и не иметь шанса прикоснуться — это пытка. Круги, которые Драко выводил на клиторе, отличались идеальным ритмом и нажимом. — Знаешь, что я сделал, когда вернулся домой? — профессор почти промурлыкал свой вопрос, а затем всосал мочку ее уха в рот. — Что? — выдохнула она, утопая во всем происходящем. Утопая в нем. — Я представлял, как раздеваю тебя, и мастурбировал. Думал о том, как снимаю этот тонкий топ, как задираю твою юбку до самой талии, как сдвигаю в сторону белье. Я ведь даже не узнал, какого оно было цвета. — Розового, — удивительно, как ей хватало сил следить за нитью этого диалога. — Конечно, — он прокрутил сосок чуть сильнее между указательным и большим пальцем, — конечно, розового. Я представлял, как трахаю тебя на том диване. Как ты стонешь, в перерывах зачитывая мне наизусть куски из романов. Я был уверен, что ты очень туго обхватила бы мой член, — она терялась в этих репликах, — и кончила так громко, что соседи сбежались бы посмотреть. Круговые движения сменились на потирающие без подсказки. Именно то, что ей было нужно. Гермиона больше не могла сдерживать свои стоны, хотя об этом ее никто и не просил. Что-то между всхлипом и криком вырвалось из ее горла, когда Драко прижался губами к шее. — Ты когда-нибудь думала обо мне? Она кивнула. — Сколько раз? «О, вы не хотите этого знать». — Сколько раз, Гермиона? — После каждого занятия. — Пальцы на ногах поджались от приближающегося оргазма. — Я мастурбировала после каждого вашего занятия. Один раз даже в университетском туалете. То ли в качестве похвалы, то ли в качестве наказания Малфой ускорил движения пальцев. И ее затопила волна удовольствия. Тот самый шар лопнул. — Боже, боже… — Грейнджер ерзала по гладкому дну и ударялась затылком о его плечо из-за потрясающей силы этого оргазма. Руками она вцепилась в края ванны и сжала до белых костяшек. Хорошо. Нет — просто потрясающе. Драко точно знал, что именно нужно делать и когда следует остановиться. Он убрал пальцы с чувствительных участков и обнял девушку обеими руками. Губы мягко коснулись виска, и Гермиона поймала себя на мысли, что готова уснуть в таком положении. Примерно на вечность. — Пицца, я полагаю, уже давно остыла, — Малфой оставил еще один поцелуй рядом с ее ухом. — Но мы еще можем попытаться ее съесть. Она хрипло рассмеялась, чувствуя себя самой счастливой девушкой на этой планете.***
Через пять минут Грейнджер сидела на кровати, завернутая в белый халат, и с небывалым аппетитом уплетала тонкий засохший хлеб с очень скромной начинкой. — Это отвратительно. — Драко жевал остывшую пиццу и каждые несколько секунд морщился, заставляя ее тем самым громко смеяться. — Серьезно, это худшее, что я когда-либо ел. — Жаль, что мы не застряли в Пертон Стоке, — Гермиона взяла второй кусок. — Могли бы поужинать в «Потеряшке». Малфой издал звук, очень похожий на стон, и она зависла с едой в руке. «Боже, ты только что кончила, успокойся», — пыталась договориться девушка со своим либидо. Но оно отчаянно требовало именно этот идеальный член, не соглашаясь на компромиссы. — Тот ягненок будет сниться мне в эротических снах, — профессор решил добить ее и слизал с кончика указательного пальца томатный соус. С бесстыдным влажным звуком, конечно же. Грейнджер дала им обоим еще десять минут, чтобы доесть и помыть руки. А затем, едва Драко вышел из ванной комнаты, приподнялась на носочках и обвила руками его шею. — Вы очень заботливый, мистер Малфой, — сказала она с лукавой улыбкой. Он обвил талию девушки руками и притянул ее тело ближе к себе. Теперь от него не пахло ни парфюмом, ни сигаретами. Только отдушкой пены для ванны. — Да? — переспросил профессор, наклоняясь к ее шее. Несколько медленных и невесомых поцелуев, и ноги Гермионы подкосились. Она чувствовала себя податливой глиной прямо сейчас, из которой можно слепить все, что угодно. — Да, — Грейнджер зарылась пальцами в его волосы и несильно оттянула назад. На ощупь пряди оказались мягче пуха. — Я бы хотела вас отблагодарить. — Ммм… — пробормотал он, оголяя ее плечо. — Ты можешь попробовать. — Чего… — глаза закатились от новой волны приятной дрожи, когда рука обхватила грудь, а ребро ладони коснулось соска, — чего бы вы хотели? Через ткань чувствовалось его нарастающее возбуждение: член становился тверже с каждым ее вздохом. Гермиона протиснула руку между ними и сжала его у основания. Он длинный и в меру толстый — поместится внутри, если подготовиться. Малфой резко выдохнул и выпрямился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Тебя. — Слишком размытый ответ, попробуйте еще раз, — она игриво улыбнулась и проникла под полы его халата. На головке уже выступила капля жидкости, которую Грейнджер размазала большим пальцем. Она сделала движение вниз, натягивая крайнюю плоть, и Драко тут же стиснул челюсти. — Так? Он помотал головой. — Нет. — А как? Гермиона водила рукой, дразня его и упиваясь тем эффектом, который она оказывала на этого потрясающего, великолепного, просто-черт-возьми-идеального мужчину. Пальцы на ее груди сжались сильнее. Она усмехнулась. Два шага, и задняя поверхность икр уперлась в кровать. Неторопливо девушка развязала узел белого халата и окончательно сняла его, оставаясь перед Драко полностью обнаженной. Кажется, ему это нравилось. Серые глаза исследовали тело, иногда задерживаясь на тех или иных участках чуть дольше. — У тебя потрясающая грудь, — он подошел ближе. — Я это понял еще в клубе, ведь ты не надела лифчик. Ладонь захватила округлость полностью. — Вы поэтому отдали мне свой «Негрони»? — ей хотелось ухмыльнуться, как сделала бы крутая девчонка, но получилось только всхлипнуть. Вторая его рука погладила живот, коснулась тазовой косточки с правой стороны и опустилась вниз, к бедру. Он изучал ее тело с каким-то научным интересом, словно следующую диссертацию планировал написать по эрогенным зонам Гермионы Грейнджер. — Нет, — усмехнулся Драко, наклоняясь к ней. — Я отдал тебе «Негрони», потому что женщины рядом со мной не должны ни в чем нуждаться. «О да, пожалуйста, я очень, очень нуждаюсь». Она потянула за пояс его халата, а дальше Малфой справился сам. Теперь они стояли полностью обнаженные, лицом к лицу. Больше ни одного шанса сбежать. Когда их губы встретились, на мгновение Гермиона перестала дышать. Он захватил ее рот жадно, сразу проникая внутрь языком. Оправы очков стукнулись друг о друга, и им пришлось оторваться на мгновение, чтобы снять их и бросить на соседнюю кровать. Малфой всосал ее нижнюю губу, и томление у Грейнджер между ног многократно усилилось. Когда она почувствовала, что профессор мягко кладет обоих на кровать, то вцепилась в его плечи. Заигрывания с ее чувствительностью возобновились. Драко покусывал соски и дразнил клитор, целовал шею и терся эрекцией о ее бедро. Нежный и умелый — ей это очень нравилось. Двумя пальцами он собрал смазку и первый раз погрузился во влагалище, заставив ее тем самым громко вскрикнуть. — Ты узкая, как я себе и представлял, — улыбка на его губах была такой чарующе привлекательной, что Гермиона тут же прильнула к ней поцелуем. Ей ужасно хотелось большего. Хлюпающие звуки, с которыми он трахал ее пальцами, красноречиво свидетельствовали об этом. — Пожалуйста, — она едва не плакала от наплыва чувств, — войди в меня. — Как мило, что мы наконец-то снова перешли на «ты», — подразнил ее Малфой. А затем он вдруг отстранился и сел. — Давай на колени. «Черт. Да, да, да». Пока Грейнджер меняла позицию, Драко встал с кровати, чтобы взять что-то из внутреннего кармана пальто. Когда матрас снова прогнулся под его весом, она посмотрела через плечо и собственными глазами увидела, как зубами он разорвал упаковку презерватива, а затем натянул латекс на член. Ей хотелось обзавестись такой гифкой — серьезно, она готова обменять на нее свой красный «Мини», а ведь машина отныне была самой дорогой и любимой вещью в ее жизни. Малфой огладил одной рукой ее ягодицы, а другой подставил кончик члена к самому входу. Гермиона нетерпеливо подалась назад, не в силах больше терпеть эту пытку. — Как ты хочешь, чтобы я двигался? — он водил головкой по складкам, распределяя смазку. — Медленно? Она сжала простынь и помотала головой. — Мне трахнуть тебя быстро? Жестко? — Да, — прошептала девушка, прогибаясь в пояснице. Последовал громкий шлепок, и она вскрикнула от боли и удовольствия. А затем в нее погрузились пальцы. — Ты намокла еще сильнее. Драко сделал всего несколько движений, надавливая на переднюю стенку влагалища, а затем, наконец, к игре подключился член. Он погрузился в нее неторопливо, растягивая, но Гермиона все равно охнула и зажмурилась от нового ощущения. Несколько секунд профессор не двигался, а затем вышел и толкнулся вперед снова. Резче. — Боже… — Грейнджер прижалась щекой к матрасу, отставив задницу как можно выше. — Нравится? — его голос стал более низким и хриплым. Дыхание участилось. — Да. Удерживая ее за бедра, он начал наращивать темп. И с каждым движением звезды под веками становились ярче. Ощущения — острее. — Ты идеальная, Гермиона, — Малфой навис над ней и сказал это в самое ухо, не переставая вбиваться. — Я хочу попробовать с тобой все. Я хочу попробовать тебя на вкус. Каждое новое признание все ближе подталкивало ее к оргазму. Драко зарылся рукой в ее волосы и грубо оттянул назад. И все это ей нравилось: она стонала громче и громче, подмахивала бедрами хаотичнее и хаотичнее, пока мышцы не начали сжиматься. — Давай, милая, — оставалось загадкой, как у него хватало сил столько болтать, — кончи на мой член. Еще три толчка, и она рассыпалась. Разлетелась на осколки в самом крышесносном оргазме. Малфой последовал за ней еще через несколько движений — он издал звук, похожий на рык, и излился в презерватив. Они упали на кровать рядом. Пару минут было слышно только тяжелое дыхание, а затем, стоило их взглядам встретиться, как они синхронно рассмеялись. «Настоящее безумие».***
— Теперь вы исправите девяносто восемь на сто? — Гермиона опустила подбородок на его спину. Драко выпустил дым из легких, посмеиваясь. В этом номере можно было курить, о чем свидетельствовала пепельница на прикроватной тумбе. — Нет, я не исправляю оценки, даже за такой потрясающий секс. Грейнджер нравилось смотреть, как он курит. Как держит сигарету слегка согнутыми пальцами. Эта вредная привычка очень ему подходила — разрушала идеальный образ. — О, вы мне льстите, профессор. Я могу лучше. После этих слов Малфой сразу затушил сигарету и перевернулся на спину. — Да? — Одна бровь выгнулась в поддразнивающей манере. — Да, — она наклонилась и поцеловала его грудь. Затем всосала кожу, чтобы остался красный след. — Тогда покажи мне. Гермиона хотела наслаждаться им вечно. В ней накопилось так много энергии за эти месяцы хождения вокруг да около, что сейчас, когда Драко лежал рядом абсолютно голый, остановиться было трудно. С поцелуями она опустилась ниже, и когда ее язык коснулся головки, профессор впервые грязно выругался в ее присутствии.***
Грейнджер не знала, во сколько уснула, но по ощущениям — спустя вечность с тех пор, как они заселились в этот номер. Она открыла глаза и не обнаружила рядом профессора. — Драко? — позвала девушка сонно. Комнату по-прежнему освещала лишь лампа торшера, хотя на часах уже было восемь тридцать. Послышался шелест бумаги и скрип стула, а затем матрас прогнулся. — Ты почему не спишь? — горячие сильные руки обняли ее, и Гермиона оказалась прижатой к голой груди. — Я тебя потеряла, — ответила она с легкой улыбкой и запрокинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Малфой выглядел так, будто совсем не спал. Под глазами залегли тени, а на лбу проступили едва заметные морщинки. — Все в порядке? — Грейнджер начинала беспокоиться. «Что он писал, пока я спала? Надеюсь, не прощальную записку, чтобы снова сбежать?» — подумала она. Но Драко, словно почувствовав ее переживания, обнял девушку крепче и прислонился своим лбом к ее. — Я просто… — он усмехнулся, — думал. — О чем? — они общались полушепотом. — О всяком. О работе, браке… — Вы по ней скучаете? — Гермиона спросила это и прикрыла глаза. От страха услышать сейчас то, что разобьет ее сердце на маленькие кусочки. — По кому? — профессор заправил прядь ее волос за ухо, нежно проведя пальцами по щеке. — По своей бывшей жене. Он словно застыл после этих слов. А затем, когда сильное удивление прошло, сказал: — Да, но как по человеку, а не женщине. То есть… Драко перелег на спину и посмотрел в потолок. Что бы ни происходило сейчас в его душе, Грейнджер уже пожалела, что спросила. Лучше бы ничего не знать. Лучше бы думать, что между ними что-то возможно. Что это не просто одноразовый секс с двадцатилетней студенткой… Одна слеза скатилась по ее щеке. Он повернул голову и увидел мокрый след на лице девушки. Большой палец тут же нежно стер эту дорожку. — Гермиона, мы разошлись с ней по обоюдному решению. Мы разлюбили друг друга в том смысле, в каком должны относиться друг к другу люди в браке. Остыли, понимаешь? Но это не значит, что я не люблю ее как человека, с которым провел половину своей жизни. Я беспокоюсь о ней, так же, как она обо мне. Она кивнула, всхлипывая. — Вы знаете, почему так произошло? Почему вы ее разлюбили? Малфой молчал очень долго, что-то взвешивая в своей голове. Но затем все-таки ответил: — Да. И, не дожидаясь ее следующего вопроса, продолжил: — Мы очень долго старались завести ребенка, с первого года брака, но у нас все никак не получалось. И, когда мы уже начали собирать документы на усыновление… — его кадык дернулся, — Астория сказала, что беременна. Мы были очень счастливы. Начали ремонт в детской, купили все, что нужно на первые пару лет… Гермиона догадывалась, что произошло дальше. Она сглотнула горечь с языка. — А потом на одном из УЗИ врач сказал, что плод замер. Ребенок умер, так и не родившись. Ее сердце щемило от отчаянной грусти в голосе Драко. Хотелось обнять его крепко-крепко, но Грейнджер не решалась. — Это подкосило нас обоих. Мы перестали не то что заниматься сексом, а просто прикасаться друг к другу. Целый год почти не разговаривали ни о чем, кроме погоды. Вели себя, как чужие друг другу люди. И прошлой зимой развелись. — Это было два года назад? Он кивнул. — Как она сейчас? — Гермиона прониклась сочувствием к этой совершенно незнакомой ей женщине. Пусть для Драко это тоже был большой удар, но его жена… Это в ней умер ребенок. Это она будет винить себя всю жизнь, хоть для этого и нет причин. — Астория уехала в Париж, ей все равно никогда не нравилось жить здесь. А фамильное поместье, которое нам передали после свадьбы, она вообще ненавидела. — Где оно находится? — Недалеко от Солсбери. — В Уилтшире? — переспросила она чуть громче, приподнимая голову над подушкой. — То есть вы выросли здесь? — Да. Гермиона представила маленького Драко в вельветовом комбинезоне, бегающего по тисовой роще. Ветер трепал белоснежные волосы… — А где вы познакомились? — продолжала она. Ей нравились все эти новые детали, пусть некоторые и были очень-очень печальными. Но это ведь он. Его воспоминания. Его жизнь. — Если вы учились в закрытой школе для мальчиков, а в двадцать уже женились… Малфой усмехнулся и провел рукой по ее предплечью. — Да, знакомиться с девушками было проблематично. Но мы нашли обходной путь: подготовительные в Оксфордском университете. Легальный способ сбегать из Итона по вечерам. — Какой она была в вашу первую встречу? — Грейнджер живо рисовала картинку в своей голове, как эти привилегированные мальчишки в одинаковых костюмах спешат на свидания. — Ммм… — Драко задумчиво покусывал внутреннюю сторону щеки. — Помню ее золотистые кудри. Понятия не имею, зачем она делала эту прическу каждый день, ведь волосы у Астории на самом деле очень прямые. И еще я тогда обратил внимание на выражение ее лица. Жутко недовольное. Если бы они были в мультфильме, рядом с ее головой загорелась бы лампочка. А если бы в сериале — заиграла бы тревожная музыка. Гермиона села на постель, прикрывая грудь одеялом, и посмотрела на него широко открытыми глазами. Когда она произнесла следующие слова, в голове не было ни единого сомнения в их точности. — Ты — Феникс Уайт. Это было очевидно. Все время лежало на поверхности. Он не зашел с ней в книжную лавку в Пертон Стоке, потому что мистер Люпин узнал бы его. Потом была Молли Уизли, которая предупреждала, что действительность Грейнджер разочарует. Уилтшир, Оксфорд, первая любовь — девушка с золотистыми кудрями… И травма, которая отбила желание писать два года назад. Вот она, правда: Драко Малфой и есть Феникс Уайт. — Что? — его губы дрогнули в нервной усмешке. — Гермиона, что ты… нет, я не он. Она отодвинулась от него еще дальше, подбирая одеяло. — Я вам не верю. Перескоки с «ты» на «вы» всегда обозначали степень их близости. Но сейчас девушка видела перед собой как никогда чужого человека. — Вы публиковались под псевдонимом, — ее голос дрожал, — потому что не хотели, чтобы ваши литературные успехи приписывали заслугам «Блэк Лестрейндж Паблишинг». Верно? — Гермиона… — он тоже сел и вытянул руку к ней, но Грейнджер, как ошпаренная, спрыгнула с кровати. Выражение его лица стало таким беззащитным, будто он искренне надеялся на какое-то понимание с ее стороны. Но этого не будет. — Или вы боялись, что ваши родственники раскритикуют ваше творчество? — она даже не заметила, что вновь начала плакать. Грудь сдавили обида и злость. — Весело вам было слушать, как я пою дифирамбы Фениксу Уайту? — Все не так… — А как? — воскликнула Гермиона. Ее начинало колотить изнутри от ярости. — Приятно, наверное, пудрить мозги малолетней дурочке? Морочить ей, мне, голову! Драко встал и начал обходить кровать, но Грейнджер тут же выставила руку вперед. Он не имел права прикасаться к ней. Все, что Малфой попытается сказать в свое оправдание — полная чушь. — Я не хочу видеть вас, профессор, — она стерла со щеки слезу. — Больше никогда не хочу с вами даже разговаривать. Его губы дрогнули. Он смотрел на нее еще несколько мгновений, а затем кивнул и опустил взгляд в пол. Принимая ситуацию, осознавая поражение. Вот и признание. — Это конец, — выдавила она из себя и сразу после этих слов скрылась в ванной комнате. Гермиона съехала вниз по двери, сжала обеими руками одеяло и разрыдалась. Все было притворством. Одной. Большой. Шуткой. Злые слезы катились по щекам, а грудь сдавило от осознания, какой слепой влюбленной идиоткой она была.