Мир за вычетом тебя

Убийство окрашенное толстым слоем старой засохшей крови. Убийство — слово написанное холодным оружием на стене когда-то жилого дома. Убийство — то, что изменяет тело и терзает душу. Из человека делает зверя, подобного к тем, чья жизнь не имеет смысла. Тонкая оболочка души теряет связь с реальностью, а позже умирает, как умирают те, кого убивает человек.

      Беллатриса остановила машину у знакомого ей университета. На аллее вокруг светились множество тыкв, разрисованных активными студентами. На доску объявлений кто-то прикрепил наклейку "Хэллоуин" яркого оранжевого цвета. На входе повесили паутину, плюшевых пауков разложили по периметру здания. Входную дверь отметили красноречивой надписью: "Врата в Ад".       Женщина рассматривала это место со странным чувством меланхолии и вдохновения. Не так уж давно, она сама в студенческие годы подготавливала корпус к празднику, чтобы позволить измождённым студентам пусть немного, но расслабиться и почувствовать себя живыми. Должно быть, скоро в этих стенах будет звучать музыка, студенты в причудливых костюмах будут тайно проносить алкогольные напитки, и ночь напролёт проведут в развлечениях.       Беллатриса нетерпеливо постучала пальцами по дверце авто, ожидая, когда из здания выйдет Гермиона.       Продумать убийство было не сложно, ей даже не понадобится придумывать странную историю или волноваться из-за того, что девушка откажется от совместной поездки. Соулмейты глупые, они готовы за своим предназначенным бежать на край земли, даже если тот не так уж хорош, как кажется на самом деле.       Свет зажёгся, среагировал датчик движения. Дверь открылась, позволяя Гермионе выбежать из корпуса со счастливой улыбкой на устах, словно только что она забрала диплом, и более никогда не вернётся в университет. За ней следовала не менее эффектная особа с короткой стрижкой и хитрым взглядом. Её юбка была просто тканью, которая вряд-ли прикрывала хотя бы часть тела, а блузка и вовсе оставалась наполовину расстёгнута. — Миона, стой. — Доносился голос девушки, что взяла её за руку, вынуждая приблизиться. Беллатриса сжала руль обеими руками, замечая, как брюнетка касается подбородка её соулмейта. Наблюдать за этим зрелищем было неприятно. Белла испытала странное болезненное ощущение, словно кто-то вставляет сотню ножей в её тело. Медленно вводит их до основания, вынуждая прочувствовать острое железо каждой частичкой тела. Гермиона не отстранилась, не попыталась уйти, совсем наоборот, она потянулась к губам одногруппницы.       Не в силах наблюдать за этим действием, Белла отвернулась. Она кусала губы до крови, разглядывая вывеску на противоположном конце улицы. Вывеска зазывала всех на новое выступление местного цирка. Объявление было старым, но по каким-то причинам его так и не сняли. Возможно его просто было нечем заменить. Впрочем, Беллатрисе оно всегда нравилось.       Гермиона проводила взглядом подругу, которая переключилась на телефон, уходя в сторону старенького метро. Беллатриса выдержала минутную паузу, наблюдая, как её соулмейт о чем-то размышляет. Девушка топталась на месте, не решаясь ни уйти, ни остаться.       Белла вышла из машины, медленно подошла к Гермионе, но та даже не взглянула в её сторону, словно и не видела никого, кроме себя самой. Мысли её были тяжёлыми, неприятными, постепенно их перебивала громкая музыка в одном из наушников. — И как оно? — Усмехнулась Беллатриса, вынимая из кармана сигарету. Гермиона вздрогнула, замечая, что не одна. Взглянуть не решилась на человека, так жестоко потревожившего её спокойствие. — Со вкусом алкоголя, и вишни. — Девушка смотрела куда-то в сторону, замечая, как татуировка становится тёплой, словно после холодного дня она сделала такой желанный глоток чая. — Не хочешь... Прогуляться?       Гермиона взглянула на часы, висевшие на одной из университетских стен. Вычурные стрелки черного цвета показывали девять. Беллатриса вдыхала никотиновый дым, задерживая на несколько секунд внутри себя. Казалось, эти девушки никогда не были знакомы. Просто два человека, что стоят поблизости, когда нет возможности отойти в сторону. — Я не думаю, что у нас есть будущее. Прости. — Выпалила девушка, крепко сжимая телефон в своих руках.       Беллатриса пожала плечами. Она спокойно направилась к машине, не оглядываясь. Татуировка остывала по мере того, как Белла отдалялась от соулмейта. Края тату всё ещё оставались ощутимыми, словно браслет, что касается кожи. Женщина остановилась у деревьев, за которыми скрывалось её авто. Матовый чёрный контрастировал с любым из автомобилей, ещё стоявших на стоянке. Он выделялся стилем, ценовой категорией, да и в целом, глядя на него несложно было сказать: "Он принадлежит Лестрейндж". Впрочем, женщина никогда не отрицала, что любила подобное.       Из внутреннего кармана расстегнутого пальто Белла вытащила пистолет. Шестерёнки непрерывно вертелись, исполняя роль украшения. Женщина поместила одну из пуль внутрь, боковым зрением определяя, что Гермиона не двигалась с места, всё ещё ожидая кого-то неведомого, а может просто ждала, пока соулмейт исчезнет из виду.       Беллатриса вздохнула, внутри всё сжимало от жгучей боли, хотя она ещё не сделала больно соулмейту. Сегодня все университетские камеры отключены благодаря Северусу. Жена ректора университета сильно заболела, потому ему пришлось уйти раньше, а у охраны по странной случайности поблизости оказался хороший коньяк. Никто не придёт сразу. Подумают, что это подростки играют с чем-то. Сначала всегда так думают, а после ужасаются, замечая труп.       Женщина раздумывала не более секунды, она повернулась лицом к Гермионе, но та, увлечённая перепиской, её не заметила. Руки Беллатрисы впервые в жизни тряслись, но женщина находила силы обуздать себя, успокоить. Палец её медленно нажал на курок, в то время, как прицел приходился куда-то ближе к сердцу.       Пуля вылетела, рассекая воздух. Гермиона подняла глаза на соулмейта как раз тогда, когда жестокий патрон пронзил её тело, заставляя закричать от боли. Тогда, когда кровь медленно стекала по её рукам. Алая, нежная, в слишком большом количестве, чтобы выжить. Девушка пыталась то ли вытащить пулю, то ли унять боль с помощью прикосновений. Беллатриса отвернулась, не желая наблюдать за тем, что испытывает её соулмейт. Так или иначе, Миона понимала, что умирает не от руки любого человека. Она умирает от того, кого избрала судьба.       Скоро девушка умрёт, а Белле предстоит всю жизнь прожить без неё. Всю жизнь прожить в воспоминаниях. Она станет телом. Телом, что движется по знакомым маршрутам. Телом, что ест знакомую еду, уже безвкусную. Мышечная память станет управлять ею. Память займёт место разума, место чувств. Память станет человеком, что не ведает будущего.       Беллатриса сдерживала слёзы, направляясь к своему авто. Она не слышала Гермиону. Ни слов, ни стонов. Девушка была мертва. Смотреть на соулмейта она не решилась, но внезапно поняла, насколько же прав был Северус, когда рассказывал о своей боли. Он хотя бы смог присутствовать на её похоронах, он имеет право приносить цветы к её могиле. Беллатриса такого права не имела. Она даже не знала какие цветы больше нравятся Гермионе. Какого цвета они должны быть. Большой букет или одна единственная роза, настолько прекрасная, насколько это возможно, ибо Беллатриса была убеждена, что нет того цветка, что сравнится с её соулмейтом.       В машине женщина достала маленький телефон черного цвета с выцвевшими на нём кнопками. Дрожащей рукой она набрала знакомый номер Северуса. Длинные гудки раздражали, но Беллатрисса не бросила трубки, терпеливо ожидая, пока мужчина найдёт в себе силы ответить ей. — Да. — Спустя минуту отозвался тихий голос без единой эмоции. — Я убила своего соулмейта. — Беллатриса больно прикусила губу, чтобы не расплакаться при друге. — Ты что?..       Повисло неловкое молчание. Было слышно, как Северус наливает алкогольный напиток в стакан, как отчётливо щёлкает зажигалка, поджигая его любимые сигареты. Что-то падает, скорее всего рюмка или бокал, разбивается. Может Северус намеренно его столкнул, а может случайно, как бывает, когда человек переживает потрясение. — Где он? — Продолжал мужчина дрожащим голосом, словно это его соулмейт вновь умирает. — Так плохо мне не было никогда. Я могу приехать? — Беллатриса свободной рукой удаляла все фотографии Гермионы со своего смартфона. Просто, чтобы не видеть. Чтобы забыть.       Фотографии Гермионы, она сама, её взгляд, её жесты, всё впечаталось в память. Беллатриса понимала, что может бесконечно удалять фото из телефона, но одинокой ночью она будет видеть Гермиону также отчётливо, как этим вечером. — Нет. Ты знала, что делаешь.       Северус сбросил вызов. Беллатриса нажала на газ, вынуждая машину ехать на максимальной скорости по городу. Она игнорировала перекрёстки, не замечала красный свет светофора, гнала вперёд.       Отчасти женщина надеялась, что машина выйдет из строя, что она столкнётся с кем-то на улице города, убьёт себя. Сил, чтобы покончить с собой она не находила, но случайная смерть была совсем другим.       Беллатриса услышала мелодию звонка, установленного только на контакт Лорда. Мрачная, классическая музыка играла с воображением, заставляя женщину вспомнить Гермиону, её последний взгляд, скорее ненавистный, нежели непонимающий. Белла включила громкую связь, вслушиваясь в голос человека, что разделил её жизнь на "до" и "после". — Гермиона мертва. Быстро, красиво. Я горжусь тобой, Лестрейндж. — Ты обещал мне отдых. — Беллатриса попыталась скрыть грустные нотки в своём голосе. Она пыталась казаться такой, какой была ранее, но внутри всё менялось, всё дрожало. Внутри она уже не была той Беллой. — Отдыхай. Я свяжусь с тобой, если ты мне понадобишься.       Звонок прервался, Беллатриса остановила авто у местного центрального парка. Как быстро новости достигают Лорда, как часто он следит за ней...       Теперь она осталась одна. Северус не простит её, словно она предала память о Лили. Её соулмейт погиб от её рук. Лорду Беллатриса нужна только в тот момент, когда требуется кого-то убить. Она осталась одна. Одиночество было лишь её ошибкой, её решением. Одиночество стало её сущностью. Личным проклятием. Ею.