***
Машина Беллатрисы ехала по пустой разбитой дороге, с трудом лавируя между ям, заполненных дождевой водой. Гермиона склонилась над книгой, внимая строкам Графа Монте-Кристо, что выбирался из тюрьмы. Несправедливо заточённый, он нашёл друга в том, кто готов был дать ему более, чем он того заслуживал. Девушка усмехнулась про себя, представляя, как подобно главному герою книги, она выбирается из под опеки соулмейта, скрываясь на необитаемом острове. — Поблизости есть море? — Гермиона оторвала взгляд от книги, замечая, что они оказались в самой гуще тёмного леса, освещаемого луной. — Мы точно едем правильно? — Море? — Беллатриса снизила скорость. — Есть только озеро. Автомобиль свернул на юго-запад, по странной песочной дороге, которую большинство обходили стороной. По мнению Беллы, это была самая быстрая дорога, которая не обладала репутацией наиболее безопасной. Нередко именно в этой части леса, блуждали не самые приятные личности, проживающие в заброшенном домике лесника. Впрочем, бояться не приходилось. Когда сам Лорд начинает охоту, иные кажутся лишь детской страшилкой, а машина даёт им преимущество в скорости. Беллатриса лишь надеялась, что ей не придётся доставать оружие при Гермионе, которая и без того была напряжена. — Можешь не курить? — Недовольно спросила Гермиона, замечая, как соулмейт поджигает сигарету, а машина оказывается в секундном свободном плавании. — Не любишь сигареты? — Не люблю их внутри салона. Лорд уже сделал свой ход? — Нет. Я ещё не завершила свой. Беллатриса выбросила сигарету в окно, наблюдая, как глаза Мионы закрываются, книга застывает на коленях, подрагивая каждый раз, когда колёса находят ямки или небольшие булыжники. На щеках её появился румянец, а губы обрели более розоватый оттенок. Девушка всё ещё оставалась слаба, пусть и не желала признавать этого, преодолевая любые трудности в одиночку. И всё же, свежий воздух с едой делали своё дело. Организм понемногу восстанавливался. Беллатриса забрала книгу, перекладывая её на заднее сидение. Музыку, она выключила, наслаждаясь ночной тишиной, что прерывалась небольшим дождиком, назойливо стучащим по крыше. Впервые в жизни она чувствовала себя счастливой, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Впервые в жизни она поступала правильно.***
— Мы приехали. Гермиона недоверчиво открыла глаза, не желая прерывать сон, в котором она гуляла по зелёной лужайке, в окружении бабочек и цветов. Беллатриса же была непреклонна, женщина открыла дверь авто, впуская холод внутрь салона, и Мионе так или иначе пришлось покинуть уютное кресло, вызывая очередную порцию боли в области сердца. Она совсем не желала никуда идти, да и недоверие к соулмейту вернулось с удвоенной силой, несмотря на то, что татуировка дарила некоторое спокойствие. Девушка замерла посреди просторного двора, освещенного фонарями, что открывали вид на величественный особняк с множеством колон, вокруг которых плелись растения, временно спящие. Особняк нежного бежевого цвета, с деревянными окнами напоминал детские сказки о дворцах с принцессами и балами, где встречали свою любовь, где вершили судьбы. Рядом с машиной стоял фонтан, в котором не было воды, но сохранилась величественная статуя в виде мифического существа, с подписью чуть ниже «Всегда безупречен». На флагштоке развивался флаг, рассмотреть который было невозможно, а сам дом находился на возвышении, что позволяло увидеть деревню, раскинувшуюся ниже. Беллатриса взяла руку Гермионы, и не слушая протестов, провела её в дом, где вдоль коридора были впредставлены портреты семейства Блеков, с подписями и годами жизни. Несмотря на то, что на Гермиону они произвели сильное впечатление, Беллатриса подумала, что лучше было бы снять их, словно взгляды давно почивших, станут укором любых действий. Женщина провела Гермиону на второй этаж, минуя несколько закрытых дверей. Старым ключом в форме птицы Белла легко открывает изящную белоснежную дверь, что ведёт в просторную комнату, вероятно принадлежавшую подростку. На книжных полках представлены комиксы, любовные романы и старое фэнтези. На кровати лежат пожелтевшие листы, изрисованные странными портретами людей, не имевших глаз, а возле стены застыл скелет человека почти в два метра ростом. Небольшой столик со старой косметикой стоит в самом углу, а на столе побольше оставлены без внимания стопки старых бумаг, газеты, датированные 2000 годами и Ремингтон – старая пишущая машинка. Шторы кажутся выцвевшими от времени, но отчего-то они отдают уютом, своеобразной эстетикой, и Гермиона надеется, что их позволят оставить. Девушка садится на край кровати, замечая на прикроватном столике маленькую шкатулку, механизм которой давно вышел из строя. Внутри прячется маленькая балерина, которая более не танцует, только замерла с закрытыми глазами, похоже навсегда. — Ты можешь изменить комнату по своему усмотрению. — Мягко предлагает Белла, замечая слой пыли на полу и подоконниках. — Как долго здесь никто не живёт, и кто жил? — Это дом моей семьи. Периодически здесь можно встретить Сириуса или Цисси. В последнее время это место опустело. — Беллатриса улыбается, наблюдая, как Гермиона достаёт из под кровати коробку с детскими безделушками. — Тебе здесь понравится . Гермиона пожимает плечами. Как может нравиться место, куда привозят силой, где не оставляют выбора? Как может девушка верить в то, что дом этот принадлежит семье Беллы, когда он может быть просто комнатой пыток. Сотни мыслей терзают её изнутри, но несмотря на тревогу, Миона оставляет их без комментариев, вслушиваясь и запоминая имена. Если ей удастся сбежать, они могут стать зацепкой для полиции, ведь никто не знает, кем именно были те, чьи имена назвала женщина. Впрочем, девушка не отрицала тот факт, что имена и вовсе были выдумкой, чтобы расположить к себе. — Почему ты считаешь, что этот дом... — Миона задумывается на секунду, осматривает картину на стене, и лишь после этого несмело продолжает. — Что здесь Лорд не станет искать нас. — Станет, просто не в первую очередь. — Беллатриса пожала плечами. — Мне нужно было выбрать ход, который обезопасит тебя на какое-то время. — Тебе не кажется глупой эта игра? Ты теряешь всё. Свою жизнь, свою власть, деньги. Белла лишь улыбается, вслушиваясь в тихий, почти безэмоциональный голос девушки, сопровождаемый легким жестом правой руки. Она проходит по комнате, приближаясь к окну, за которым скрывается ночь. Женщина долго думает, что ответить на слова Гермионы. Она и сама не знает, почему рискует, впрочем, постепенно ответ вырисовывается, и она, отвернувшись от ночной улицы, обращается к соулмейту. — Наша связь сильнее, чем кажется. Когда ты была ранена, татуировка перестала согревать, она стала холодной настолько, что только её контуры отдавали теплом. Когда я была далеко, она оставалась неприятно тёплой, словно наполовину остывший кофе. Когда ты умирала, в какой-то момент она перестала согревать совсем. Эта потеря тепла сопровождалась сильным эмоциональным всплеском. В этот момент ты стала немного дороже, нежели то, что ты перечислила. — Высшей степени эгоизм. — Люди эгоистичны. Беллатриса неспешно вышла из спальни, оставляя соулмейта наедине с собой. В ней боролись противоречивые чувства. Женщина корила себя за то, что открылась Гермионе, важность которой определялась глупой меткой. Она ненавидела девушку за реакцию, которая ею была сказана. Она ненавидела себя за то, что не нашла в себе сил сдержаться. Ведь с чего бы Гермионе понимать её чувства, если всё это время она была без сознания, и представить не могла, какие муки переживала Белла наедине с собой. «Сила дьявола в его ангельском терпении.» — Светится на экране смартфона сообщение от человека, чей номер скрыт. Беллатриса вздрагивает, пытается переслать его контакт Северусу, но ничего не выходит. Телефон не подчиняется ей, живёт своей жизнью, пока сообщение мерцает алыми буквами на чёрном полотне. Спустя несколько секунд оно исчезает, а Северус получается пустое сообщение с фотографией маленького котёнка. Внутри Беллы зарождается тревога, но она идёт по коридору в самый его конец, останавливаясь у мрачной двери с гербом семейства Блеков на ней. Она открывает незапертую дверь, проникая внутрь комнаты, где чёрные шторы скрывают уличный вид, где на зеркало наброшено белое полотно, а кроме шкафа и кровати более ничего нет. Беллатриса легко касается выключателя, освещая комнату, открывает шкаф, где прячется старенький лэптоп, и чувствует себя в безопасности. Она включает устройство, проверяет работоспособность камер, разбросанных по всей территории дома и вокруг него, но ничто не указывает на наличие в доме других людей. Женщина оставляет лэптоп на кровати, приближая вид из камеры, расположенной над дверью Гермионы, но даже если девушка не спит, её совершенно не интересует то, что происходит за пределами её личного убежища. Беллатриса находит в телефоне контакт своеобразного судьи, занявшего нейтралитет между ней и Лордом. «Ход сделан» — Пишет она ему, не оставляя знаков препинания. Немного подумав, она добавляет ниже: «Весьма успешно». После утомительных манипуляций с гаджетами, Женщина снимает с себя одежду, оставляя лишь свободную футболку с названием старой рок группы, ещё раз смотрит на экран лэптопа и лишь после этого даёт волю собственным чувствам. Она не позволяет себе кричать, но слёзы градом текут по её щекам от осознания, что всего этого могло не быть, если бы Беллатриса поставила соулмейта немного выше собственной работы, если бы разрешила себе чувствовать. Она сидит, оперевшись о стену, как делала, когда была ребёнком, когда содеянное уже нельзя отменить. Правда теперь, никто не сможет наказать её или прочесть нотацию, впрочем, самостоятельно у неё получается даже лучше. Она смотрит на зеркало, скрытое белым полотном, на окно, за которым скрывается ночь. Она смотрит на мир, что готов проснуться ранним утром. Смотрит и не понимает, когда всё успело так обернуться. Внезапное решение успокаивает. Женщина достаёт бутылку дешёвого вина из маленького тайника под досками, откупоривает её с помощью старого штопора, оставленного там ещё со времён жизни в этом доме. Она делает глоток и морщится от того, насколько ужасный вкус имеет это вино. Беллатриса даже подумывает оставить идею, и утром посетить винный погреб, скрытый под домом, но пить продолжает. Постепенно слёзы высыхают, а размытый макияж уже не кажется чем-то ужасным. Её мысли возвращаются к Гермионе, к изгибам её тела, к томному взгляду, к тихому, едва различимому в тишине шёпоту. Беллатриса вновь желает обладать Гермионой. Тело, непривыкшее слышать отказы, поддерживает. Ей хочется изучить девушку полностью, узнать какие позы в постели она предпочитает, как звучат её стоны, как дым сигарет влияет на неё после длительного секса. Белла обрывает себя. Нельзя. Нельзя, потому что Миона не доверяет. Нельзя, потому что она больна. Нельзя, потому что так неправильно. Гермиона не одна из девочек Лорда, она другая, особенная. — Я теряю себя. — Шепотом произносит она, возвращаясь в постель. Уснуть без разрядки сложно, но ещё сложнее предать доверие, которого ещё нет.