Чужая сказка

Окно в светлице было затянуто какой-то странной плёнкой, так что полная луна тщетно пыталась разбудить девушек, устроившихся на огромном сундуке, который стоял как раз напротив окна… То есть тщетно — если бы они спали. Но ни Кагоме, ни Санго, несмотря на усталость и множество впечатлений, уснуть так и не смогли. Один Шиппо сопел, уткнувшись острым носом в подушку и иногда чуть взвизгивая. На третьем взвизге Санго не выдержала и тихонько хихикнула. — Всё-таки лис есть лис, — прошептала она. Кагоме привстала на локте: — Что ты имеешь в виду? — Подушка набита куриными перьями, чувствуешь? — Нет… — Набита-набита. И нашему лисёнку, похоже, снится что-то эдакое, с хвостом и гребешком. Охотится, бедняжка. Кирара, лежавшая на полу, приподняла голову и укоризненно вздохнула: она бы тоже не отказалась от подушки, набитой куриным пером и навевавшей такие вкусные сны, пусть даже к животу после ужина Бабы-Яги было невозможно прикоснуться. Но если уж спать — так спать с комфортом. А что может быть приятнее ароматизированной постели? Кагоме представила себе свою собственную постель, нежно пахнущую вишнёвым цветом, и тоже вздохнула. Ей-то куриный дух, пусть она его и не чувствовала, был совершенно без надобности. И одеяло казалось слишком жарким. И сундук — жёстким. И… и домой хотелось ужасно, хоть бы и в эпоху Сэнгоку, а не в родной двадцать первый век! Чуждость и неопределённость этого непонятного места и времени пугала. А ведь им даже не удалось добиться от Бабы-Яги, кто такой Кощей! Вредная бабуля отмахнулась, невнятно пообещав, что «всё завтра, завтра», и чуть ли не веником разогнала всех по постелям. Сама же ещё долго копошилась у печки, гремела посудой, а потом хлопнула дверью и до сих пор не вернулась, хотя прошло уже часа полтора… Из кухни вдруг донеслось краткое ругательство и более продолжительный грохот. Девушки навострили уши. — Им тоже не спится, — прошептала Санго. — Кагоме, тебе не страшно? — Нет. Мне странно, — подумав, ответила Кагоме. Она, как и Шиппо, чувствовала в хозяйке какую-то странную тьму, только не злую, а как будто… равнодушную, что ли. Им лично не угрожающую. Ну и на том спасибо — девушка не сомневалась, что даже если Баба-Яга девиц и молодцев (кто бы это ни был) сейчас уже не ест, раньше она вполне была на это способна. Оставалось надеяться, что добродушный Баюн-сама не привёл бы их в пасть к людоедке. — И мне тоже. Как ты думаешь, эта Баба-Яга — она нам поможет? — Ну, наверное... Иначе она бы просто выставила нас из дома… Санго, а ведь у этой избушки не было окон, правда? — Кагоме тихонько слезла с сундука и подошла к окну. Луна сияла невыносимо. — Волшебство, — со знанием дела ответила Санго. — Кажется, что ничего нет, а на самом деле всё есть. Вот почему мы сейчас над кухней, а не рядом? — Как это?! — А так. Слышишь, Инуяша ругается? Он же внизу ругается, а не сбоку. — Ой, точно! — И дверь хлопнула тоже внизу!.. Кагоме! Кагоме!! — Слышу, — сквозь зубы процедила Кагоме, вглядываясь в тусклую плёнку. — И вижу. Вот дураки! — Мироку что, тоже? Кагоме! — Оба. — Кагоме кинулась к своей одежде, натянула блузку, юбку — и замерла с гольфами в руке. — Санго, а вдруг… — Что? — Санго, уже одевшаяся, замерла у занавески, разделяющей светлицу и кухню. — Мы туда не пойдём, — мрачно сказала Кагоме и уселась обратно на сундук. Впрочем, хватило её ненадолго, и через несколько секунд девушка снова припала к окну, выискивая в посеребрённой лунным светом траве белые уши или чёрную нестриженную макушку. Ни того, ни другого видно уже не было. — Баба-Яга сказала… — Мало ли что она сказала! Всё равно теперь разозлится! — А если пойдём ещё и мы, разозлится ещё больше! Ты хочешь, чтобы из тебя сварили суп? Я — не хочу! — А если она сварит суп из Мироку или Инуяши? — Из них сваришь, пожалуй, — проворчала Кагоме. — Ну… Если начнёт варить, тогда пойдём. Санго, ты же сама знаешь, что мешать колдуньям нельзя. — Знаю, конечно, но… Ох, ты права. Нельзя. Санго присела на пол и обняла Кирару. Кошка недовольно дёрнула ушами и зевнула, показав длинные клыки: беготня среди ночи её раздражала, а к идее супа из Мироку, нагло пристающего к её хозяйке, демоница отнеслась с одобрением. Некоторое время девушки молчали. Кагоме по-прежнему висела на окне, Санго рассеянно чесала шейку Кираре, а Шиппо продолжал сопеть и повизгивать и даже пару раз дёрнул лапками — видимо, погоня за коварной курицей вошла в решающую стадию. Тишину нарушила Кагоме: — А если просто выглянуть за дверь? — неуверенно спросила она, оглянувшись на Санго. — А Баба-Яга-сэнсэй? — так же неуверенно возразила Санго. — Может, она не заметит? — Не знаю… — Давай попробуем. Не попробуем — не узнаем! — Энтузиазма в голосе Кагоме было столько, как будто это не она только что горячо возражала против нарушения запретов. Санго и глазом моргнуть не успела, как подруга исчезла в кухне. Давешний грохот повторился с новой силой. Охотница высунула голову за занавеску. — Накидали посуды! — шипела Кагоме, прыгая на одной ноге и злобно поглядывая на огромный котелок, лежавший почему-то прямо у порога. — Тоже мне, сигнализация! — Сигна… что? — Неважно! Пошли! — и Кагоме, осторожно попробовав наступить на ушибленную ногу, решительно заковыляла к двери. — Выглянем и… Санго! — Что? — Она заперта! Девушка дёрнула неподатливую дверь ещё раз, и ещё… — Р-р-разумеется, запер-р-р-рта. Снар-р-ружи, — подтвердил мурлыкающий голос. Из тёмного угла под самым потолком глянули два светящихся глаза. Девушки не закричали только потому, что у обеих разом перехватило дыхание. — Ну, что вы, барышни, что вы? Это я, Баюн. Молодые люди ушли и задвинули засов. Я слышал, как они договаривались. И, кажется, ещё хотели припереть кочергой, но потом решили, что она слишком короткая. Ваш ушастый друг ещё ругался на избушку, отрастившую лапы не по размеру. Он у вас всегда так ругается? Беда с нынешней молодёжью, никакого воспитания... — Баюн-сама, а как же мы выйдем? — растерянно спросила Кагоме, прерывая монолог об испорченной молодёжи. Глаза моргнули и чуть пригасли. — А никак, — ответил кот. — И хорошо, что никак. Будем сидеть и ждать. Полночь уже наступила. Слышите? На крыше зашуршала солома, так громко, как будто на неё разом приземлилась целая стая откормленных ворон. Что-то проскребло по стенам, осторожно попробовало на зуб дверь… и вдруг со всей силы ударило в неё, как будто надеясь пробить крепкие дубовые плахи. За окнами взвыл ветер. Девушки и не заметили, как оказались в углу за печкой, крепко вцепившись друг в друга. — Во-о-о-от… — со странным удовлетворением протянул Баюн. — Баба-Яга — она такая. А молодые люди зря её не послушались, зря… ну, будем надеяться на лучшее. Она и в самом деле давно никого не ест. Вроде бы, — с сомнением прибавил кот. Комаров в тех кустах, где устроились Мироку с Инуяшей, было столько, что, наверное, все звери в округе вздохнули с облегчением: вряд ли на их долю остался хотя бы один кровосос. Похоже, японская кровь показалась мерзким летунам повкуснее местной — в кустах шипели, чесались и, как подобает истинным буддистам, аплодировали одной ладонью (впрочем, нередко и обеими — в зависимости от интенсивности атак). К сожалению, сопротивляться насильственному выкачиванию крови надо было тихо, поэтому хлопки получались невразумительными и слабыми: оглушённые комары быстро приходили в себя и вновь требовали кровавой дани. — Долго она ещё будет стоять? — не выдержал Мироку. Инуяша прорычал нечто нечленораздельное — к сожалению, нежные уши, подвергавшиеся особенно ожесточённым атакам, волновали его сейчас гораздо больше, нежели застывшая на краю поляны Баба-Яга. Не замечает — и ладно. Когда полчаса назад ребята рухнули с порога избушки в траву (рухнули — потому что конспирация), причём Инуяша на лету даже умудрился задвинуть засов (истинный конспиратор успевает всё), Бабы-Яги в пределах видимости не оказалось. Но вот когда два нарушителя запретов, чуть подвывая от боли (синяков при падении получилось около дюжины на двоих) по-пластунски завернули за угол избушки, их резко кинуло в жар, хотя ночь была прохладной: Баба-Яга стояла метрах в пяти от угла, и даже её спина выражала возмущение… то есть нарушителям показалось, что выражала. На деле Яга-сэнсэй замерла неподвижно, расправив узкие плечи и вздёрнув голову. Из травы у её ног выглядывал бочок пустого чугунка. Инуяша потянул носом, еле сдержал чих — и с похвальной скоростью кинулся в кусты. Мироку поспешил за ним. А Баба-Яга даже головы не повернула. — Инуяша, ты меня слышишь или нет? Чего мы тут сидим? Зачем мы сюда вообще полезли, можешь мне сказать? — Ты меня спрашиваешь? — Инуяша плюнул на приличия и щёлкнул зубами по одному особо наглому комару. Попал. — Я, что ли, ныл: «Чужое колдовство, мало ли что она там наколдует, давай пойдём и посмотрим…» Ну, вот и пошли. Кормим этих сволочей. А я, между прочим, спать хочу как собака! — Так, может, назад? — Мироку честно проигнорировал последнее заявление приятеля, хотя съязвить так и подмывало. — Щас! Если припёрлись, будем сидеть! Она ж не погулять вышла. Постоит-постоит — и чего-нибудь делать начнёт. О, глянь! Уже начинает! Старая ведьма и в самом деле зашевелилась, взмахнула руками… и снова замерла. Мироку разочарованно прихлопнул очередного комара и покосился на повязку, скрывающую Воздушную дыру. — Сдурел, что ли? — шёпотом возмутился Инуяша. — Комаров ты ещё не ловил! — Надоели… — Мироку тоскливо вздохнул. — Инуяша, а тебе не кажется, что как-то похолодало? — Не кажется. У меня одёжка хорошая. Зато я слышал, что если не высыпаться, то будет этот… как его… озноб! У тебя, Мироку, озноб. Точно говорю. — Зря ты в мир к Кагоме ходишь. Ничему хорошему тебя там не научат. — Тебя не спросил!.. Мироку, она опять! — Да комаров гоняет, небось… А всё-таки холодно, ничего ты не понимаешь. — Да не комаров! Смотри! Чёрт, а в самом деле холодно. Ветер, что ли… — Ветер?!! Кусты вдруг согнуло так, что, если бы Баба-Яга вздумала обернуться, конспираторы оказались бы перед ней как на ладони. Но колдунье было не до того. Низким, гулким голосом она повторяла раз за разом какие-то непонятные слова. За поднявшимся ветром — почти ураганом — разобрать их было невозможно. Да никто и не пытался: Мироку вцепился в корень ближайшего куста и завидовал избушке, которая стояла как вкопанная, а Инуяша на мгновение пожалел, что тут нет Кагоме с её волшебной командой «Сидеть!» Яма, которая обычно получалась в результате, явно была бы не лишней. — …Зову вас! — выкрикнула Баба-Яга, перекрыв вой ветра — и всё стихло. Нарушители осторожно подняли головы, но тут же вжались в землю: на поляне перед ними подпрыгивали, ползали, важно расхаживали десятки… нет, сотни зверей, птиц и разнообразных гадов — куда там комарам. Ошалело сморгнув от зрелища волка, устроившегося рядом с зайцем, Мироку наконец-то отпустил куст и пихнул Инуяшу в бок: — Я вижу то же, что видишь ты? — Ага. — А что они тут делают? — Не знаю. — А Баба-Яга что делает? — Тоже не знаю. — Инуяша, у тебя же слух! — У меня нюх, а не слух. В основном. И по-жабьи я не понимаю. — При чём тут «по-жабьи»? — А вон, видишь жабу? Перед Ягой сидит? Она там чего-то квакает, только я разобрать не могу. Мироку пригляделся и в самом деле узрел огромную жабу, чинно сидевшую у ног Бабы-Яги. Яга-сэнсэй слушала, выправив из-под платка огромное ухо, а потом досадливо сморщила свой кривой нос и махнула рукой. Жаба подпрыгнула и исчезла в траве. Тут же воздух вокруг Бабы-Яги зарябил от множества насекомых. Звон и шелест были слышны даже из кустов. — О, вот куда комары-то свалили, — с удовлетворением отметил Инуяша, щуря глаза. — А бабка молодец, даже не почешется. Хотя они её, наверное, не кусают. Отравиться боятся. — Я думаю, они чего-то другого боятся, — заметил Мироку. — Интересно, о чём они говорят? — О дряни какой-нибудь. О чём колдуньи могут разговаривать? Только о дряни. — Нет, ну, ты не прав… — Прав. Она ж чёрная как душа Нараку, эта Яга. Видел, как Шиппо от неё прятался? Демоны, они всё чуют. — Родню чуют, — не удержался Мироку. — И родню тоже. Но если ты сейчас скажешь, что эта старая грымза мне родня, я знаешь что с тобой сделаю? — Догадываюсь. Эх, зря мы пошли! — А я тебе говорил! Комариный звон, пробивавшийся даже сквозь галдёж на поляне, стих, и облачко вокруг Бабы-Яги развеялось. Старуха почесала затылок, подумала и топнула ногой. Волк, о чём-то беседовавший с зайцем, начал привставать… и одновременно с ним начал вставать Инуяша. Монах еле успел дёрнуть его за широкий рукав. — Ты чего? Инуяша! Заметит же! Полудемон перевёл взгляд на Мироку, и тот отшатнулся: вертикальные зрачки приятеля расширились так, что заполнили всю радужку. — Ответ надо держать, — каким-то чужим голосом сказал Инуяша и оскалил клыки. — Пусти. — Спятил? — Пусти! «И даже стукнуть его нечем», — лихорадочно размышлял Мироку, шаря глазами. Посох остался в избушке, а оглушить твердолобого придурка кулаком монах не надеялся. Оставалось вцепиться покрепче. — Гады были, теперь звери, — заунывно сообщил придурок. — Потом будут птицы. Пусти, я сказал! — Ты, что ли, зверь? Ты демон! — Полудемон, — уточнил Инуяша — и ожесточённо затряс головой. — Чёрт. Фу, дрянь-то какая… Всё, отпускай. — Ещё чего! — Мироку перехватил рукав поудобнее. — Да честно, всё уже, всё. — Инуяша расслабился и попытался перекатиться на бок, но Мироку был настороже. — Ну ты клещ! Вон, гляди — волчара пошёл, значит, я не при делах, ясно?.. Эх, Когу бы сюда, пусть бы его так тянуло, паразита! В ответ раздалось какое-то истерическое хихиканье. Полудемон покосился на приятеля. — Представь, — давясь смехом, прошептал Мироку, — что бы было с твоим братом? Хорошо, что ты полудемон. — Да уж, — согласился Инуяша и прихлопнул одинокого комара, вернувшегося к свежей кровушке. Тем временем серый волк вальяжно уселся перед Бабой-Ягой, вскинул узкую морду и что-то коротко провыл. Ведьма вслушалась и наконец-то расплылась в удовлетворённой улыбке. Волк встал, кивнул и трусцой отправился обратно к прижавшему уши зайцу: похоже, того соседство природного врага сильно смущало. Яга по-хозяйски оглядела поляну — и вдруг хлопнула в ладоши. Очередной порыв ветра заставил приятелей снова вжаться в землю, а когда они открыли глаза, на поляне уже никого не было. Даже Бабы-Яги. — И что, это всё? — разочарованно спросил Инуяша, не торопясь, впрочем, вставать. — Из-за этого мы проторчали тут полночи… А кстати, из-за чего проторчали-то? Ответить Мироку не успел. — Ну что, соколики, — ласково пропела Баба-Яга прямо над головами конспираторов. — Не послушались бабушку? Влезли куда не надобно? И что ж мне теперь с вами делать?