попробуй спастись от дождя,
если он внутри.
* * *
Середина дня была непривычно жаркая для Стохеса. Спастись от этого пекла не удалось даже в тёмном архиве, в который Хитч привела Хоуп несколько часов назад и всё никак не отпускала, поскольку одной ей совершенно не нравилось находиться в этой обители пыли и старых бумаг. Но Хоуп не особо-то и хотелось передвигаться — вчерашний небольшой праздник женского состава отряда и Хистории дал знать о себе сполна. Она улеглась на стол, заваленный разными папками и иногда из её уст вырывались скулящие, даже отчаянные вопли из-за разрывающей нутро головной боли и подступающей тошноты. Наконец, Хитч всё же обратила на неё своё внимание, оторвавшись от толстой книги с многочисленными записями. — Пила вчера что ли? — дразня произнесла Хитч, быстро сканируя почти безжизненное лицо Хоуп. — С кем ты так умудрилась? — С девчонками из отряда, — лениво и нехотя ответила та. — Погоди-ка… — заинтересовалась Хитч, расплывшись в игривой улыбке. — С девчонками, говоришь? И что же вы там делали, а? — Чего? — подняла Хоуп свою голову с недоумением на лице. — Ну пили и веселились, конечно же. Что ещё мы должны были по-твоему делать? Хитч рассмеялась и на её едкий смех обернулись почти все присутствующие посетители архива, недовольно качая головой из-за недопустимого поведения. Реакция окружающих никак не останавливала девушку и Хоуп, задумавшись ещё больше, выпрямила спину и ждала прямого ответа на свой вопрос. — Так ты не помнишь того случая, когда мы с тобой и Энни в очередной раз украли бутылочку крепкого из кабинета Найла Дока? Ну, идея была моя, конечно… — Хитч перевела дух и продолжила говорить. — Я как всегда уснула первее всех, но через какое-то время я пришла в себя и… — Что? — Ну… — Хитч! — не выдержала Хоуп и голос стал громче. — Что, нахрен, случилось? Ещё несколько секунд Хитч с озорством пялилась прямиком на её лицо полное нетерпения, словно оттягивая момент. В конце концов, она сдалась и наклонилась к Хоуп. — Энни целовалась с тобой… — прошептала она с неким драматизмом и даже, как Хоуп показалось, восторгом. Сначала было отторжение услышанной информации и Хоуп хотелось назвать Хитч наглой вруньей, невольно цокнув языком и закатить глаза. Но через мгновение она всё же осознала, что Хитч говорила правду, и это заставило прийти Хоуп в полнейшее смятение. Но почему-то эту новость она переварила чересчур быстро, а Хитч была весьма разочарована от её скудной реакции, захлопнув архивную книгу, от которой пылинки взлетели вверх. — И это всё? Ты даже не спросишь, что мне на это ответила Энни? Конечно, Хоуп безумно хотелось услышать её мнение на этот счёт. Но самое главное то, что после случившегося они вели себя как ни в чём не бывало. Особенно Энни, которая как раз таки помнила этот день. — Ладно, — выдохнула Хоуп. — И что же она тебе ответила? — Ну, вообще я ещё проснувшись у вас спросила о том, какого чёрта вообще происходит. Вы меня просто проигнорировали и продолжали целоваться, сидя на полу. Две охреневшие бухлуши, — фыркнула Хитч, вспоминая тот момент. — А потом Марло нас вовремя нашёл, но этот интересный момент не застал. Увы. А что касается Энни, то она просто ответила на это «Ну, и что?» Представляешь? Как будто это самое обыкновенное, что могло происходить! Вы что-то скрывали от нас, да? Странно было осознавать, что подобно вообще произошло в жизни Хоуп. Но этому она нашла лишь одно объяснение — чёртов алкоголь, заставивший разбушеваться и их в тот самый день. И как печально, что всё это ускользнуло из её памяти, хотя, казалось бы, все позабытые моменты жизни Хоуп уже возродила сполна. Но именно вчерашний инцидент с капитаном Леви она бы действительно предпочла стереть, ибо это всё ещё никак не давало покоя, заставляя Хоуп мысленно биться от такого иррационального смущения. И ведь он даже не стал расспрашивать о том, откуда же та узнала, например, про его друзей с Подземного Города. Леви просто слушал и не более. — Да ничего мы не скрывали, — улыбнулась она Хитч. — Просто, ну… Решили попробовать. — Попробовать? А вы часом не из «этих»? — Из каких? — напрямую спросила Хоуп. — Да неважно уже. Марло, кстати, вообще об этом не в курсе был. Я совсем позабыла ему рассказать. Интересно… — Хитч опустила голову и уголки её губ слегка приподнялись. — Как бы он отреагировал? — Назвал бы сумасшедшими, как это и происходило раньше. Они улыбнулись, вспоминая друга и проигрывая в голове всевозможные варианты его реакции на произошедшее. Конечно, было чертовски больно. Не прошло и двух месяцев с тех самых пор, как командующий Эрвин, Марло и оставшиеся новобранцы покинули этот мир, отдавая своё отважное сердце в страшном бою. Больно, но, кажется, с каждым днём смирение становилось обыкновенной вещью. Все твердят, что время лечит, но это самая что ни на есть бессмыслица, ибо оно лишь притупляет все эти паршивые сгустки боли. — Кстати, Хитч, — неожиданно в голове Хоуп пронеслась та самая загадочная часть её жизни, — а как я вела себя в моменты, когда забывала всё? — Хм… — Хитч задумчиво вытянула губы в трубочку, — Помню, что смотрела на нас так, будто ты с другого мира или в тебя вообще вселился другой человек. Это было жутко, а потом мы с Марло просто сочли это за тупой розыгрыш. — С другого мира? Интересно, конечно… Наверное, Хоуп задумалась над этой дилеммой и чертовщиной слишком поздно, поскольку копать рыхлую землю в поисках ответов было бесполезно. И даже если бы она начала разбираться в этом намного раньше, то, вероятно, каждая догадка привела в тупик. Ответов нет и не будет — эта часть её жизни и по сей день остается безмолвной. Как и то, что порой голова готова была трещать по швам из-за невыносимых болей и образов, являвшихся лишь на мгновение. — Так это не шутка, да? — Хитч вмиг заметила крайне задумчивое выражение лица Хоуп после услышанного. — Тогда… Почему у тебя случаются такие провалы в памяти? Когда такое было в последний раз? — Возможно, в тот день, когда Энни схватил Разведкорпус. Но так странно, что я больше этого не ощущаю. Про все видения Хоуп предпочла умолчать, дабы не вводить в курс дела посторонних людей. Да и вряд ли бы Хитч поверила стопроцентно — и так потеря памяти и странное поведение заставили её усомниться в «адекватности» Хоуп. Всё это касалось лишь Хоуп и капитана Леви. Необычайно странный дуэт. — Так радуйся, балда, — воодушевила Хитч, беря с полки очередную толстую архивную книгу. — Но, скорее всего, свои лесбийские игры с Энни ты забыла из-за того, что перепила, это уж точно. Идёшь на сегодняшний бал? У меня дежурство, но я всё равно загляну хотя бы под самый конец. — О, Святые Богини… — Хоуп вновь улеглась на стол, всячески противясь услышанному. — Мне бы поспать часов так десять, а не ходить с натянутой улыбочкой этим вечером. — Тогда не иди, алкашка. А вот у меня сегодня как раз таки намечается кое-что интересненькое… Эту ухмылку, вмиг возгоревшийся огонь в глазах и игривый взгляд Хоуп узнает из тысячи. Буквально. И означали они то, что у Хитч назначено на этот вечер очередное свидание с парнем, готовым нестись с ней хоть на край света. Завтра, сегодня, сейчас — неважно, ведь главное — с ней. Поначалу это вводило Хоуп в неимоверный ступор, поскольку в первый день знакомства Хитч как раз таки поведала обо всех своих «приключениях», а Марло просто молча слушал это и, кажется, охуевал не меньше Хоуп. Раньше она относилась к этому наплевательски, а все попытки навести порядок в жизни Хитч — самая настоящая трата времени, лишённая здравого смысла. Но именно сейчас, лёжа на чертовом столу архива, Хоуп почему-то стало очень скверно на душе от её слов. Возможно, вся причина крылась в Марло. Да, чёрт, именно в нём. И неважно, что помимо настоящих, искренних чувств, порой они на дух друг друга не переносили, а Хоуп выступала в роли вечно интересующегося наблюдателя с ехидной улыбке на лице. Да, Марло и Хитч определённо бы подошли друг другу. Уже не первый раз Хоуп ловила себя на подобных мыслях, и финалом стали неуверенно соприкасающиеся пальцы рук Марло и Хитч, тогда, на коронации. Потому ей и странно было слышать, что Хитч так быстро отошла от его смерти. Отошла ли? Зная Хитч, она ведь сама по себе такая — немного стервозная, самоуверенная и, кажется, намного мягче, чем это казалось окружающим. И совсем неудивительно, что она пытается глушить боль другими людьми. Наверняка Хитч уже сумела предположить, что ей это поможет. И Хоуп хотела бы верить в это, но на её лице появилось едва заметное осуждение, хотя в глубине души она понимала Хитч. Прекрасно понимала, ведь каждый волен переживать боль собственно выстроенными способами. Благо Хитч этого не заметила, ведь Хоуп вовремя спрятала и испепелила каждую образовавшуюся морщинку. — Зачем ты меня вообще сюда притащила? — поинтересовалась Хоуп. — Помнишь Карли Штратман, которую Энни искала на своём последнем задании? — Ну и? Она что, опять куда-то сбежала? — издав лёгкий смешок, Хоуп потерла глаза и всё же решила выпрямить спину. — Ха-ха, да вроде нет. По крайней мере, такого задания не поступало. Просто захотелось прочувствовать на себе всю эту рутину сполна. Скажем, погрузиться в работу Полиции намного глубже, вот я и набрала себе парочку дел. Правда, они все не такие уж интересные, но я всё равно их выполню. — Хитч Дрейс добровольно выполняет работу и даже заинтересована в ней? Тебя часом не подменили? — О-ой, да пошла-ка ты. Разведка сделала из тебя ещё больше зануду, трудолюбивая ты моя. Они старались не издавать слишком громкого и весьма раздражающего других посетителей смеха, но, к великому сожалению, союз в виде Хоуп и Хитч никогда не обделяется вниманием. Вмиг вялое состояние Хоуп сменилось на воодушевление, каждая клеточка тела наполнилось небывалой энергией и она, на удивление, даже согласилась помочь подруге рыскать в поисках нужной информации. Для начала они решили найти сведения про мужчину, что нелегально торговал кодероином в Стохесе. Информации было не так много: мужчина средних лет, двое детей и любящая жена. В целом — вполне себе адекватная семейная пара, но, конечно же, со своими скелетами в шкафу. Никто его так и не задержал, что в принципе было странно даже для Полиции. — Точно ли это не связано с Карли? — спросила Хоуп, слегка изогнув бровь. — Припоминаю, что Энни мне рассказывала о том, что эта девушка тоже была замешана в этом. — Сто процентов нет. Это какой-то очень тупоголовый мужичок решил заработать деньжат распространённым способом. Ну что за тюбик отбитый, согласись? Хочешь денег — иди и работай. Тем более есть семья. — Да, суровая реальность нашего мира. Вот только действительно умные люди вряд ли попадутся на таком. Но какого чёрта его не ловят? — Вот и я о чём. Дело есть, а продвижения никакого. И ещё мне кажется… — Хитч недовольно перелистнула очередную страницу, — что и в архиве здесь всё подчистили. Начальство лишь предоставило мне сведения про людей, которые могут выступить в качестве свидетелей и дать хотя-бы новые зацепки. Вот только… — Что? — голос Хоуп выдал едва заметное напряжение. — Идти придётся в самые отбитые и грязные районы Стохеса. Там начхать всем, что я из Полиции, понимаешь? Меня вздёрнут. Хоуп обернулась к Хитч с очень удивлённым, можно сказать, скукоженным выражением лица от осознания её нелепой трусости. Хитч не любила, когда ей смеются в лицо, но именно это сейчас и произошло. — Ну возьми себе кого-нибудь в товарищи, зассыха. — с привычной издевкой произнесла Хоуп. — Да ну, — Хитч опустила голову с лёгкой улыбкой и о чём-то явно задумалась. — Не хочу я никого из наших брать. Воцарилось странное молчание и Хоуп, вновь догадавшись об её «похождениях», очень хотела возразить. Но не стала — лишь негромко фыркнула на данное заявление, стараясь оттолкнуть все лишние суждения и всецело настроиться лишь на нахождение нужной информации. Хоуп поймала себя на мысли, что очень даже соскучилась по этой работе в Полиции, но всё равно была твёрдо убеждена, что сейчас Разведкорпус был куда важнее. Да, важнее, но принёс лишь постоянную боль и осознание, что все эти проблемы внутри Стен лишь маленькая песчинка по сравнению с тем, что вообще происходит в мире. Однако, желание связывать себя с этим нескончаемым хаосом с каждым днём у Хоуп становилось всё меньше, а желание вновь вернуться обратно возрастало в разы. Она никому не говорила об этом, ибо не хотелось бродить по улицам с кислой миной из-за солдат, что будут осуждающе тыкать пальцами и издевательски насмехаться. Некогда герой Стен решила вернуться к беззаботной жизни, совсем позабыв про грёбаное чувство долга. Хоуп и самой было даже стыдно за тот факт, что изначально она выбрала Полицию за «безопасность» и возможность жить припеваючи, а после променяла, казалось бы, разумную идею на желание помочь человечеству. И Разведкорпус действительно помог намного больше, чем кто-либо. Но с каждым днем Хоуп всё меньше хотела связывать себя с ним.* * *
Как и ожидалось — в замке творилась самая настоящая неразбериха в преддверии торжественного бала. Служанки Хистории бегали впопыхах и надеялись, что сумеют все сделать вовремя, чуть ли не сбивая друг друга с ног. Шеф-повара накрывали столы различными деликатесами и изредка ругались себе под нос из-за слишком нервотрёпной атмосферы. Королеве же было, кажется, плевать — Хистория сидела и пыталась сохранять серьезную физиономию, но даже глядя не неё почти через весь зал Хоуп моментально поняла, что она, как и сама Хоуп, тоже отходит от вчерашней пирушки. Она выглядела великолепно: пышное светло-бежевое платье и лёгкий, нежный макияж, скрывший практически все несовершенства и признаки вчерашнего веселья. Королева ведь теперь, как-никак. Хоуп тихо посмеивалась с её лица в другом уголке зала, оперевшись спиной о стену. — Чего смеёшься, дорогуша? — Флок появился перед ней, закрыв своим телом обзор на всю суматоху. — И где… твоё платье? Глаза его расширились, когда взгляд упал на обыкновенную военную форму и сгорбленное тело Хоуп. Она лишь вопросительно изогнула бровь и приняла экстравагантную позу а-ля буржуйка, дразня своего друга. Да, кажется, теперь Флока можно действительно называть именно так. — Моё, простите, что? — удивилась Хоуп с легкой усмешкой. — Разве солдатам положено надевать подобное при исполнении обязанностей? — Не положено, но, может, сегодня сделают исключение? — Как ты себе это представляешь, Флок? Калеки будут плясать под классическую музыку? Здесь ведь только гражданские, да вся местная элита будет только рада покрасоваться. — Ладно, я понял, — Флок цокнул языком, скрестив свои руки. — Хуйня идея. — Рада, что ты сразу это понял. Коротко кивнув ему, Хоуп осознала такой, скажем, досадный факт — платьев она практически никогда не носила. Только в детстве, да и то это были лишь на редкие праздники. Совершенно не было времени на это, ведь в семнадцать лет пришлось учиться выживать в одиночку. Впрочем, не так это уж и было важно сейчас. — У-у, — послышался голос Жана, доносящийся у входа в тронный зал. — Ещё одна оторва вчерашней пьянки. Жан рассмеялся, а Хоуп лишь с едва ощутимым раздражением закатила глаза. Кажется, эти «великие» стёбы будут продолжаться ещё очень долгое время. Парни последователи её примеру и тоже встали у стены, оценивая воцарившийся хаос извечно паникующих слуг. Уже через несколько минут зал наполовину заполнился разнообразием лиц, ведь пришли практически все: от самых обыкновенных горожан до высокопоставленных чинов, что иногда поглядывали на остальных свысока. Бесили они Хоуп, черти эдакие. На их фоне она, Флок и Жан выглядели уж слишком понуро из-за военной формы болотного цвета. Впрочем, им двоим было как-то наплевать, а вот в Хоуп, на удивление, воспламенилось желание разукрасить свою физиономию хотя-бы небольшими «красками». — Ладно, бывайте, — ненадолго она попрощалась с друзьями. — Скоро вернусь. Жан и Флок странно переглянулись, а после смотрели в след её отдаляющейся спине. По дороге обратно в штаб Хоуп совсем позабыла, что у неё не так уж и много всякой штукатурки. Но Хитч наверняка куда-нибудь да засунула все свои имеющиеся различные помады, да небольшое количество теней. Жить с Энни и Хитч было одно удовольствие: одна — извечно язвительная и болтливая заноза в заднице, другая же — спокойная и неприветливая девчонка, способная надавать по морде целому отряду. Хоуп же всегда себя охарактеризовывала как немного грубую, иногда зажатую и чересчур справедливую. В общем — что-то среднее между Хитч и Энни, некая сбалансированная середина, идеальная дополняющая всю их образовавшуюся тройку. Хоуп скучала. Чертовски скучала и теперь её комната уже не была такой особенной, как это было прежде. Перейдя в Разведкорпус, она делила комнату лишь с тикающими часами на стене, звук которых был смешан с редким пением птиц за окном и доносящимися голосами неизвестных. Жить с другой разведчицей было здорово, наверное, но Хоуп бы всё равно предпочла этих двоих. Путь был недолгий, и она мгновенно начала свои великие поиски единственной помады, дабы действительно окунуться в атмосферу бала без длинного платья. Искать косметику долго не пришлось и Хоуп совсем не удивило, что она обнаружила её в маленькой сумочке, которую Хитч подарила ей и Энни в день заезда в общую комнату. Хоуп совсем позабыла про этот маленький, ничем не примечательный подарок и нашла записку, оставленную Хитч. Выведенные фразы невольно заставили уголки её губ приподняться. «Используй с умом, дурёха. Ты ведь такая красивая». Штукатурки было немного, но Хоуп моментально привлекла помада бордового цвета и она, подойдя к зеркалу, начала медленно и аккуратно наносить её на свои губы. Через пару секунд она себя вовсе не узнала и была поражена тем, что чёртова помада вмиг преображает до неузнаваемости и подчёркивает каждый участок лица. Ещё несколько мгновений, рассматривая своё эдакое «творение» в зеркале, Хоуп вразумила себя, что этот вечер будет действительно не таким уж и плохим. Хотелось бы в это верить.* * *
Праздник уже ощущался сполна, ведь Хоуп вернулась и, кажется, не было практически свободного уголка — зал наполнился веселящимися людьми, одетых в шикарные костюмы. Музыканты создавали с помощью инструментов приятные мелодии, а некоторые уже и вовсе пустились в пляс. Саша и Конни танцевали до чёртиков смешно и Жан, стоящий рядом с друзьями, с небывалым стыдом прикрывал одной рукой лицо, а второй подносил стакан к лицу и изредка отпивал. Флока вот только не наблюдалось, но вскоре он явился в зал с немного изменённой шевелюрой — причесался. Хоуп уже готовилась направиться к друзьям и окунуться в омут праздника, но доносящийся голос неизвестного мужчина вмиг заставил её невольно повернуть голову на его слова. — Ну вот, хоть что-то полезное сделали эти грёбаные солдаты, — мужчина смеялся в кругу людей, стоя возле стола с закусками. — Отработали все наши налоги сполна. Флок махал Хоуп рукой, но она даже не обратила на это внимание и остановилась неподалёку, дабы подслушать остальной несуразный говор этого мерзкого мужчины. Его голос был настолько же противным, как и он сам. И было неудивительно, ведь по одежде он, судя по всему, богатая шишка. — Сколько там вернулось обратно, говорят? Десять человек? Что-то я вообще не удивлён тому, что все подохли. Чем вообще Эрвин Смит занимался, будучи командиром? Только и делал, что вымогал финансирование на каждую бесполезную вылазку. Я твёрдо убеждён, что оставшуюся часть финансов он забирал к себе в карман. Да и чёрт в ним, подох ведь уже, блондинчик. Хоуп сжала кулаки от нахлынувшего гнева настолько сильно, что ногти чертовски больно впились в ладони. И самое поразительное в этой ситуации было то, что все находящиеся рядом люди даже не пытались вразумить этого мужчину, что он мелет полнейшую хрень. Это раздражало Хоуп в разы сильнее, а кровь закипала в венах от осознания, что всем, блять, плевать. Просто плевать и никто не готов заступиться за всех участвовавших в операции солдат. Она направилась прямиком к этому мужчине, расталкивая людей и выхватила из его рук бокал. — Да какого хрена ты вообще знаешь? — оскалилась Хоуп, громко поставив его чёртов бокал на стол. Раздались едва слышимые удивленные возгласы и некоторые люди даже повернули головы, услышав раскаты надвигающегося конфликта. Хоуп совершенно не хотела, чтобы эта ситуация заинтересовала окружающих и уж тем более не хотела привлекать внимание самой Хистории. Но деваться уже было некуда. Мужчина быстро прошёлся по ней взглядом с ног до головы и расплылся в ядовитой улыбке. — А-а, так ты солдатишка разведки. Пришла с меня налоги трясти, дрянь? Этот праздник предназначен только для нас, простых людей и богачей, благодаря которым ваше подразделение вообще существует. — Грязный фаршмак! — схватила Хоуп его за воротник, притягивая ближе к своему разъяренному лицу. — Ещё хоть слово и… К счастью или нет, но договорить до конца Хоуп не дал человек, что резко схватил её запястье и быстро уволок в самый центр. Туда, где сейчас заиграет мелодия для медленного танца. Хоуп издала удивлённый вопль, увидев перед собой капитана Леви и хотела вырвать свою руку, дабы закончить свою фразу и плюнуть несколько раз в лицо тому ублюдку. Но хватка Леви была в разы сильнее. — Танцуй, — голос капитана был твёрд, будто даже рассержен. По воле капитана Леви они заняли позицию для танца, но Хоуп по-прежнему ничего не понимала. Её правая, слегка дрожащая от нервов и злобы рука лежала в руке капитана, левая рука — на его плече, а правая рука Леви — на её талии. Удивительно было то, что они достаточно быстро и без лишних хлопот сумели расставить всё по местам, ведь раньше Хоуп совершенно не приходилось заниматься подобным. — Грёбаная сука! — кричал Хоуп мужчина и пытался пробраться сквозь толпу. — Ты даже не понимаешь, каких проблем себе нажила, мразина! Хоуп готова была во всеуслышание крикнуть ему вслед множество ругательств, но резко заигравший оркестр напрочь поменял все её планы. — Танцуй, — повторил Леви и приготовился двигаться в такт музыке. — Да я ему сейчас… — Быстро, нахуй, танцуй. Была ли это просьба или обыкновенный приказ, — неважно, ведь Хоуп всё равно послушалась и погрузились в атмосферу танца. И поразительно было увидеть капитана не в привычной форме, а в костюме с жабо, который он надевал при их первой встрече с раненой рукой. Нехотя признаться, выглядел капитан действительно неплохо. Через пару секунд почему-то Хоуп настигло внезапное смущение, ведь она сейчас по странным стечениям обстоятельств танцует в середине зала с капитаном Леви, на лице которого всё ещё было заметно раздражение от возникшей неразберихи. Капитан вёл этот танец, и каждый шаг Хоуп был заведомо спланирован именно им. — Но почему вы не дали мне договорить? — шёпотом спросила она, всё ещё неуверенно передвигаясь. — Потому что это не то место и не то время, чтобы устраивать разборки. Да, этот мерзавец нес полную хрень, с этим я согласен. — Когда это вас скопление людей останавливало, а? Музыка приятно ласкала слух и была изумительной, оттого с каждой секундой становилось менее волнительно. Тот самый мужчина, кажется, потерял Хоуп посреди всеобщего столпотворения и больше ничего не выкрикивал. Однако, от накопившегося гнева, что буквально разъедал изнутри, Хоуп сжала их с капитаном руки настолько сильно, что Леви совершенно это не понравилось. — Ты самая старшая среди солдат разведки, но ведёшь себя иногда похуже любого кадета, — тихо, почти шепча произнес Леви. — Догадаешься, почему я прервал ваш сраный обмен говном? — Похуже любого кадета? Почему же неожиданный всплеск эмоций делает из меня ребёнка? — Хоуп заметно нахмурилась, когда они с капитаном посмотрели друг на друга в упор. — Потому что наша очкастая сегодня не смогла встать с постели из-за дикого похмелья и попросила меня взять на себя ответственность за вас и этот вечер. Как думаешь, нормально бы было, если бы я не досмотрел за вами аж в самом, блять, начале? Теперь капитан явно был раздражён ещё больше и непонятно — от возникшей ситуации или слов, что невольно вываливались из её уст в порыве кипящей в крови ярости. Но Хоуп удивило одно — танцевали они недурно, даже прочувствовался весь эмоциональный диапазон и атмосфера бала. Хоть и вначале все их шаги были до смехоты неуверенными, а её руки потрясывались. И Хоуп не знала точного ответа, от чего именно её тело так среагировало. Но поняла, что запомнит свой первый медленный танец именно таким. — Так вы злитесь на командира Ханджи за то, что она делегировала вам свои обязанности на этот вечер? — Я злюсь, потому что остались люди, которые всё ещё демонстрируют своё хуёвое отношение к Разведкорпусу, — утвердил капитан и, кажется, его рука на бедре Хоуп сжалась чуть сильнее, ведь он сам не был в восторге от услышанного. — Так пойдёмте вместе поставим его на место, — голос её вмиг приобрёл некое воодушевление и надежду, что Леви все же согласится на эту авантюру. Ответа сразу не последовало, ведь Леви неожиданно заставил Хоуп несколько секунд парить в воздухе, крепко удерживая за талию. Это был элемент танца, ведь все танцующие рядом поступили точно так же — мужчины приподняли своих партнёрш. Этот момент, кажется, длился целые столетия, ведь подобное Хоуп ощутила тоже впервые, почувствовав себя настоящей, мать её, принцессой. Даже с учетом её приевшейся формы всё это действительно выглядело феерически. Хоуп всецело доверяла капитану этот момент и, когда он опустил её на землю, они оказались друг к другу ближе, чем в самом начале танца. — Знаешь, я удивляюсь твоей назойливости и упрямству, — он неотрывно смотрел на неё и на секунду взгляд капитана пал на бордовый цвет губ. — А я удивляюсь вашему занудству, ведь вы отнюдь не старый ворчливый дед. За спиной Леви она увидела, как Жан и Флок стояли с открытыми ртами, изредка указывая на них и что-то проговаривая друг другу, как самые настоящие сплетницы. Даже на расстоянии Хоуп учуяла, что они вновь стебутся и она, долго не думая, на несколько секунд оторвала руку от плеча капитана и показала друзьями средний палец. Хоть и самой до чёртиков хотелось рассмеяться в этот момент, но, благо, сумела сдержаться и полностью посвятить себя моменту. Странному, трепетному и волнительному моменту. — И с чего ты взяла, мелкая, что я зануда? — капитан невольно выгнул бровь. — Вы не разрешили мне разукрасить лицо того подонка, — Хоуп по-прежнему была недовольна тем, что он прервал её и не позволил завершить начатое. — Ты можешь это сделать, но не на публике. Наберись терпения в конце концов. — Почему вообще остались люди, которые говорят такие ужасные вещи? — отчего-то голос Хоуп больше не был таким пламенным и эмоциональным, а вся эта атмосфера вмиг растеклась из-за поднятой темы. — Они ведь прекрасно знают, что случилось в битве за Марию. Знают, что командующий Эрвин и новобранцы бежали на встречу своей смерти добровольно. Так почему… Каждое упоминание о том поле из бесконечной крови, отчаянных криков и пролитых слёз заканчивались всегда одинаково, словно по привычному сценарию — ей хотелось зарыться лицом в подушку и кричать, пусть и эти крики ничего не изменят. Как и слёзы, ведь нахлынувшие эмоции дали о себе знать сполна и глаза Хоуп уже покраснели, а в горле встал ком. Хотела бы она не так явно сломаться прямо перед капитаном, да и не только перед ним, но было уже слишком, блять, поздно. Хоуп опустила голову, дабы он не сумел всё понять и уж тем более разглядеть залитое слезами от горя лицо. Но Леви слышал каждые её всхлипы и каждый был громче предыдущих. — Почему же люди думают, что их смерть была напрасна? — уже по дрожащему голосу Хоуп поняла, что попытка скрыть своё поникшее состояние заведомо обречена на провал. — Капитан, мы ведь сумели вернуть Стену, заполучили силу титана… Неужели этого было, нахрен, недостаточно? Он молчал, но что действительно поразило Хоуп в этот самый момент — Леви убрал руку с бедра и медленно, почти нежно уложил её голову к себе на плечо. Понял, что это необходимо. Понял, что если не сделает этого, то случится страшная истерика и уже никакие слова не помогут. Хоуп даже не сумела нормально поблагодарить его и сделала это мысленно, ведь уже оказавшись на его плече она словно въелась в него и дала волю всем терзавшим эмоциям. Их шаги в танце больше не были такими уверенными и активными — теперь они лишь медленно покачивались из стороны в сторону до тех пор, пока музыка не прекратится. А звучал оркестр ещё достаточно долго и за это время Хоуп действительно поняла, что от капитана Леви исходит приятный аромат мыла и каких-то масел. Рука Леви больше не касалась бедра, но она касалась макушки головы Хоуп, что опустилась на его мокрое от слёз плечо. Изредка он гладил её волосы, словно пытаясь успокоить. Конечно, Леви прекрасно осознавал, что в большинстве своём его действия бесполезны. Но он ошибался. — Танцпол явно не то место, где можно прийти в себя. И действительно — середина зала была практически вся заполнена танцующими людьми, а это никак не подходило под «успокаивающую» атмосферу. Хоуп лишь коротко кивнула Леви и отстранилась первая, направляясь куда-то в сторону одиноких и тёмных коридоров, на которые едва падал свет от факелов. С каждой секундой музыка оркестра становилось все тише, и вместо успокаивающей мелодии фортепиано и скрипки в ушах лишь отдавало эхо от её шагов с капитаном. Леви шёл поодаль, стараясь не вторгаться в личное пространство в этот самый момент. — Недавно я посетила могилу лучшего друга и это был один из самых худших дней в моей жизни. Хоуп остановилась, но поворачиваться к капитану не стала из-за страшно заплаканного и опухшего от слёз лица. Дыхание было слегка тяжёлым. — Конечно, я не уверена в том, действительно ли вам интересно это знать, — горько усмехнулась она, вытирая рукавом всю образовавшуюся влагу на лице. — Но раз вы всё ещё здесь, капитан, то дайте мне выговориться. За её спиной послышались медленные и приближающиеся шаги, но Хоуп по-прежнему не решалась встретиться взглядами. — Сказать тебе честно? Это был не худший день в твоей жизни и ты это сама понимаешь, — утвердил капитан, останавливаясь в паре метров. — Сегодня, завтра, послезавтра — это всё легко. Первые несколько дней проходят в окружении людей и поддержке, не давая упасть духом. Так они думают, что сумеют помочь, думают, что этого будет достаточно. Но худший день наступит на вторую неделю, когда ты останешься в полной тишине. Леви говорил это с такой отчаянной уверенностью, что помимо собственной ноющей дыры в своей душе Хоуп вдобавок ощутила и его. Вспомнила слова Ханджи про Подземный Город и страшную жизнь, а вернее, выживание, в результате которого капитан стал тем, кем является сейчас. В детстве переживать смерть казалось намного проще, ведь мир покрыт незыблемой пеленой и не сразу приходит осознание, что человека больше нет. Нигде. Лишь после смерти дедушки Хоуп билась в каждодневной агонии и страхе, что выжить в этом чёртовом мире в одиночку ни черта не выйдет. И теперь Хоуп отчётливо осознала, что худший день действительно ещё не наступил. Это лишь начало. — Да, вы правы. — она решилась, наконец, повернуться к нему, когда нахлынувшая истерика уже сбавляла темп. В момент встречи их взглядов Хоуп вмиг застыла, словно её тело парализовало на несколько недолгих мгновений. Почему-то стало очень странно где-то в глубине, но описать все взъерошенные эмоции никак не складывалось. Глядя на лицо капитана, на то, как медовый свет факела едва попадал на его волосы, Хоуп захотелось подойти ещё ближе. Да настолько, чтобы рассмотреть вновь все его очертания и несовершенства. Наверняка сочтёт за сумасшедшую, ведь ещё вчера у них случился непонятный момент в виде странных гляделок друг на друга. Пристальных и изучающих. Впрочем, Хоуп уже нечего было терять и она подошла к нему, а капитан лишь едва заметно нахмурился от неизвестности её намерений. — Я понятия не имею, но почему вы, капитан, кажетесь мне таким… знакомым? В смысле, да, я не отрицаю, что мы когда-то действительно могли пересекаться. Но это не то. Почему сейчас, глядя на ваше лицо… — её рука неуверенно коснулась кончиков его смолистых волос, — я как будто вспоминаю, кто вы есть. Может быть, мы когда-то виделись с вами раньше в другом времени, в другом месте, будучи кем-то совсем другими. Все морщинки от хмурости на лице капитана исчезли настолько быстро, словно их и не было никогда прежде. Вместо этого Леви слегка приоткрыл рот от услышанного и, кажется, впал в полнейшее смятение. И во взгляде его нисколько не читалось «ты несешь полнейшую ересь, полицейская». Отнюдь нет. Но Хоуп заметила, как он всячески противился этим словам и чертовски хотел возразить. Ведь даже тогда, при первой не самой приятной встрече в Стохесе, они смотрели друг на друга в упор, и Хоуп совсем не сочла его как за незнакомца. Странно? Возможно. Не даёт ли им это спокойно жить? Да, стопроцентный ответ. Вот только больше никто из них не смеет отрицать, что вся эта чертовщина со снами не имеет смысла. — Сейчас тебя переполняют эмоции. Думаю, что тебе нужен обыкновенный отдых от людей, — рубил с плеча Леви, совершенно не горя желанием вникать в суть сказанного, хотя выражение его лица говорило об обратном. — Советую сейчас вернуться в комнату и проспать до следующего дня. — Ага, класс, — ответ Хоуп был не столько ироничен, сколько полон разочарования от осознания, что капитан и вовсе не желал проникаться всем этим. — То есть вы всё ещё отрицаете тот факт, что все эти сны, наши видения действительно что-то значат, да? Было столько намёков, столько реальных посылов и всё, что вы мне говорите делать — пойти в комнату? Ну неужели вы нисколечко, нахрен, не хотите разобраться с этим вместе со мной? Капитан подошёл ещё ближе и разделяло их каких-то жалких несколько миллиметров, оттого Хоуп почувствовала едва ощутимое, тёплое дыхание Леви на своих губах. Трепетное и чрезмерно напряжённое. — Я реально советую тебе идти полечить свою голову, — голос его был на тон выше, чем прежде. — И перестать меня втягивать во всю эту ёбаную ерунду. Виделись с тобой в другом времени? О, да, конечно, ведь это так похоже на правду. Прежде им доводилось цапаться друг с другом словесно, но именно сейчас проскальзывало подозрительно дикое, лишённого всякого здравомыслия. Хоуп ощущала терпкий запах алкоголя из его рта, кажется, смешан он был с чаем. Да, нахрен, с грёбаным чаем и её это уже не удивляло, ведь теперь каждая странная деталь уже не кажется странной, а лишь самой обыкновенной. Леви хотелось выпустить пар, сказать что-либо ещё и вновь податься в отрицание того, что все эти сны лишь жалкий вымысел сумасшедшего. Хочется сказать, что вряд ли он вообще обратил бы на Хоуп внимание, если действительно они уже где-то виделись. Сейчас он действительно был многословнее, чем это бывает обычно и сказал бы ещё кучу всего, но он просто застыл на месте. Потому у Леви в голове крутятся только два слова. «Ёбаный пиздец». Хоуп не составило труда пропустить все его слова мимо ушей, но как же ей хотелось ответить на его десять слов все двести. Но вместо слов — её холодная, едва ощутимо дрожащая рука на щеке капитана, кожа которой кажется такой непривычно сухой и слегка терпкой. Леви молчит и просто позволяет это делать, хотя бесконечное количество раз уже должен быть развернуться к чёртовой матери и оставить всю эту ребяческую блажь. Ему страшно и хочется, чтобы прекратилось, — он не был готов к тому, что какая-то рука заставит так предательски застыть и просто наблюдать. — Вот даже сейчас, — прошептала Хоуп, взяв капитана за вторую щёку, — вы разве ничего… не ощущаете? Вообще-то, все он прекрасно ощущал. Чувствовал и молчал, а глаза его забегали от того, что ничтожное количество воздуха между ними сгущалось в электрическое поле, покалывающее щёки и губы. Леви рассматривал её ресницы, уже без выпавшей частички, Хоуп же кинула взор на его мрачные круги под глазами. Капитан думал, что какие же они, блять, несвойственно длинные, а в голове Хоуп пронеслась мысль о его извечной бессоннице. Никогда прежде Леви не засматривался на чьи-то губы так нагло близко, долго и безмятежно, но сегодняшняя ночь — ночь, открывающая все неизведанные пути. Невероятно детальное макро. Хоуп вновь стало интересно, каково же это — так беспрепятственно пялиться на капитана, ловить и впитывать тепло, бережно трогать разгоряченную от волнения щёку Леви кончиками пальцев, невесомо и тонко проводить, сбивая ритм сердца при каждом вздохе. Любопытно, каково это — целовать его, находясь всего в пару шагов от большого количества посторонних глаз. Она не помнит, кто именно подался вперёд первым и кто стал так желанно двигаться навстречу, прижимаясь своими губами к чужим. Совестно, неловко и даже, блять, стыдливо. Обе руки Хоуп по-прежнему обхватывали его уже горячую кожу, но один, мать его миг, — и капитан напрочь отбрасывает их, теперь уже обхватывая ладонями именно её лицо. Капитан успевает подумать, что совсем внезапно сумел умереть за эти минуты уже трижды, а Хоуп заведомо знала, что умерла ещё в самом начале. Тут не было никакой романтики, даже ею и не пахло, ибо каждое соприкосновение губами было подобно ярости, возрастающей с каждой чёртовой секундой. В конце концов, они отстраняются друг от друга, и это самое большое упущение в её жизни, потому что так, вероятно, не бывает, и непростительно так беспомощно, стыдливо гибнуть и вязнуть в этих ладонях на своих раскрасневшихся щеках — ведь Хоуп уже далеко не подросток с бурлящими эмоциями. Двадцать, мать их, лет, но Леви первый за все эти ничтожные года человек, от прикосновений которого так хорошо, что хочется лечь и умереть. — Размазалось. Он решается заговорить первым, указав на подбородок вместе с влажными губами Хоуп, по которым неопрятно была размазана та самая бордовая помада. Капитан ещё раз переводит дух и ему кажется, что всё это должно моментально испариться из их памяти, но заведомо понимает — ничего не выйдет. И как теперь смотреть друг другу в глаза — тоже, собственно, одна из возникших дилемм. У Хоуп ещё осталось самую малость чувство такта, дабы не спрашивать о том, что это, блять, вообще было. А самое разумное в этой ситуации — молча, без лишнего драматизма податься в бегство и желательно больше никогда не видеться с капитаном. Первое Хоуп выполнила почти мгновенно и развернулась в сторону выхода из замка. Шла и не оглядывалась, хотя едва уловила то, как капитан вздохнул с большой тяжестью. Потому что Леви прокрутил в голове вопрос о том, какого чёрта его так дёрнуло.