Умер заранее

Одна моя знакомая говорила: «Не поленитесь, съездите на Мальдивы!» Да, блять, от Мальдив меня отделяет только лень.

У Эванс волосы до жопы. Когда она голая, задницу едва видно из-за них. Конечно, я видел Эванс голой. Правда давно, года три назад. Потом она подстриглась, Бродяга заявил, что даже убийство дюжины человек не такое тяжкое преступление, как этот ее поступок — и Эванс отрастила волосы заново. — Куда ты смотришь, Джеймс? Я сидел за равенкловским столом, слушал болтовню Сьюзен и пялился на спину Эванс. Весь последний год я каждый день думал о том, чтобы перестать вешать Сьюзи лапшу на уши. Прекратить ее обнадеживать и признаться уже, что мы никогда не поженимся. На днях я слышал, как она и ее тупые подружки, все как одна влюбленные в Бродягу, обсуждали, какими цветами украсить свадебный шатер. Какой шатер, дуры, я вчера смотрел, как Эванс ебет в рот другой, а сам хотел оказаться на его месте. Это же ненормально, да? И уж точно не приведет меня в свадебный шатер под руку со Сьюзен. У нее пухлые губы и блестящие темные волосы, как у куклы, а еще она охотно удовлетворяет себя на моих глазах — это быстро возбуждает, — но по вечерам, закрывая глаза, я все равно вижу Эванс. С тех пор, как поцеловал ее в поезде. — Еблан. Мне кажется, это мое второе имя. Сегодня утром мы столкнулись у портрета Полной Дамы, Эванс буквально впечаталась носом в мою грудь, я не удержался и засосал ее. Думаю, она дважды успела почистить зубы после Берти. Надеюсь, даже трижды. — Меня зовут Джеймс, — напомнил я на всякий случай. Эванс могла забыть, потому что никогда меня так не называла. — Придешь посмотреть, как мы играем? На улице было тепло. Пахло талым снегом, хотя он весь уже сгинул. Я любил это время. Дни, когда я родился. Квиддич весной — это как мечта быть с Эванс, только не мечта. Я в любой момент могу взять метлу и оттолкнуться от земли. Но взять в любой момент Эванс и оказаться вдвоем на земле — не могу. Я так хочу улечься рядом с ней на свежей траве, раздеть и трахнуть, что голова идет кругом. Или не трахнуть, а просто. Но лучше трахнуть. Каждый раз, сталкиваясь с Эванс, я будто вхожу в отвесное пике, и из него все сложнее выйти. Рано или поздно я наверняка разобьюсь. — Разве твоя команда не свалила по домам? — Она давно перестала морщить нос в моем присутствии. Ну, я за пару лет и правда стал лучше. — У меня есть еще одна. Они не проходили отбор, но им я бы доверил не только судьбу Кубка. Так ты придешь? Марлин тоже хотела сыграть, — добавил я. Может, Эванс увяжется следом. Ее блузка в этом году топорщилась сильнее. Сиськи стали больше, а плечи остались худыми. Ими-то она и передернула, когда безразлично сказала: — Посмотрим. — Ты забыла добавить «еблан». — Для этого тебе придется еще раз меня поцеловать. Может, она и не имела в виду ничего такого, но мне не нужно было намекать дважды. Я стиснул Эванс у стены под мечтательные вздохи Полной Дамы и ее закадычной подружки Виолетты. И снова, как в первый раз, почувствовал, что цепкие пальцы мнут мою рубашку на груди. А когда закончил, услышал почти беззвучное: «Еблан». Мне начинало нравиться, как Эванс произносит это слово. У меня, кажется, срабатывал рефлекс. Если она говорит «еблан», значит, за секунду до этого мой язык был у нее во рту. — Джеймс? — Да-да, хорошо, — пробормотал я, не слушая Сьюзен, и поднялся на ноги. — Ладно, я пойду к себе. Пошел и уселся между Макдугал и Маккиннон. Бродяга с Макдональд и Эванс сидели напротив. Шляпу в наш год, наверное, уронили в медовуху, прежде чем вынести в Большой зал. Иначе я не могу объяснить, почему она отправила в Гриффиндор сразу трех девок, имена и фамилии которых начинаются на «м». Я весь первый семестр их путал. Учителя тоже. Я в красках представлял, как Минерва с Дамблдором стоят по разные стороны бездонного котла с огромными сачками, пытаясь выловить захмелевшую Шляпу, и слышал раздраженный голос Макгонагалл: «Не вижу ничего смешного, Альбус! Вы бы лучше за Фоуксом своим следили, он у вас снова подгорел». — …так что, дамы, — Сириус потянулся и потер глаза, — кто-нибудь сознается, какого нюхлера вы позавчера приходили? Ну не яйцами же нашими любоваться. Маргарет и Марлин как по команде уставились на Макдональд и Эванс. — Почему нет, — фыркнула Мэри. — В душе можно все разом посмотреть и выбрать, какие больше нравятся. Целая ярмарка яиц. Они с Эванс заржали. — И чьи приглянулись? — присоединился к ним Сириус. — Твои в мыле были, — вставил Лунатик. — Так что ты выбываешь из состязания за право стать героем влажных девичьих снов. — А-а-а, Люпин, я тебя обожаю, — протянула Маккиннон, обнимая его за плечи. — Это всего лишь означает, что ты многого обо мне не знаешь, — спокойно сказал тот. Лунатик почему-то считает свою болезнь недостатком. А я считаю, что смердящий хер и немытая рожа хуже. Хер у Ремуса, кстати, длиной с палочку, клянусь. Нет, я не измерял, конечно, но глазомер у меня в порядке. Вот вам и первый плюс ликантропии. Он же единственный, наверное. Зато какой — длинный как целая палочка. — Вы говорили, что знаете все потайные ходы в Хогвартсе, — тихо сказала Эванс, и все заткнулись. Бродяга глянул на нее, потом на меня, потом снова на нее и емко ответил: — Допустим. — Он повел носом, будто мог унюхать, чем воняют мысли в голове Эванс. Или учуял, как она пахнет между ног. — Правда, что из того мужского душа можно добраться незамеченной до кладовых Горация? — понизив голос, спросила она. — А тебе зачем незамеченной-то, Эванс? — прищелкнул языком Сириус. — Он же тебя всегда чуть ли не пирогом с патокой встречает. Если ты попросишь, Слагги душу дементору продаст. Если Эванс попросит, я поступлю так же. — Мне не нужно, чтобы он продавал душу, — наморщила нос Эванс и стала еще лучше. Я схватил со стола вилку и начал вертеть в пальцах, хотя жрать не собирался. — Мне нужны кое-какие ингредиенты, но если Гораций узнает, какие именно, он их никогда не даст. Потому что мигом сообразит, какие зелья я собираюсь варить. — И какие же? — невинно спросил я. Вилка выскользнула и грохнулась на тарелку с мерзким «дзынь». — Забудь, — после короткого молчания велела Эванс и снова взялась за перо. Мы с Бродягой переглянулись. То ли она специально нас дразнила, то ли правда считала, что мы так просто сдадимся. Потянуло пиздецом. Для нас это все равно что свежая кровь для фестралов. — Дело ваше, — я пожал плечами, будто не сгорал от любопытства, и встал из-за стола. Сириус шепнул что-то на ухо Мэри и поднялся следом. — А что касается ответа на твой вопрос… Да, в закрома Слагги можно попасть из тех душевых. Скрип пера снова прервался, Эванс подняла на меня глаза. И я вдруг вспомнил, что плохо плаваю.