Умер заранее

Вы пока копайте здесь, а я пойду узнаю, где надо.

В гостиную я вернулся ближе к полуночи. Весь вечер отрабатывал финт Вронского. Должен же я исполнить его хотя бы в своем финальном школьном матче. Сьюзен с подружками приперлись под конец и каждый раз, когда я чиркал ботинком по земле, закладывая вираж, орали как мандрагоры, вынутые из горшка. Несколько неудачных попыток девки не видели, так что пребывали в полной уверенности, что я великолепен. Я не стал их разубеждать. — Ты бесподобен, любимый, — с придыханием сказала Сьюзи, когда мы шли в замок. — Мне жаль наших мальчиков, они ведь тоже стараются. — Пусть стараются лучше, — посоветовал я, на ходу снимая налокотники. — Пощады они не дождутся. — Мерлин, как же ты мне нравишься таким… бескомпромиссным. Я собирался расстаться с ней — и, думаю, на сей раз Сьюзи моя бескомпромиссность встанет поперек горла. Просто никак не мог найти нормальные слова. И подходящий момент. Я знал, что сейчас между ног у нее мокро. Наверное, это неправильно — сообщать сгорающей от желания девке, что у нас ничего не выйдет. Бродяга проголосовал бы за то, чтобы предварительно трахнуть ее. Утешительно. В холле Сьюзен привычно поднялась на цыпочки, обняла меня за шею и прижалась к губам. А я в это время думал о подслушанном в библиотеке разговоре. О хитрой улыбке Макдональд и о том, что Эванс прикинулась немой, когда та задала свой вопрос. Они сидели все вместе у камина в гостиной. Девки устроились вчетвером на диване, Бродяга в кресле напротив, Лунатик с Хвостом раскатали на полу длинные свитки с трансфигурационными схемами и сосредоточенно их изучали. Я махнул Сириусу, давая понять, что сейчас переоденусь, спущусь к ним — и можно будет идти. Мы собирались в Хогсмид, пополнить запасы огненного виски и медовухи. Заодно девкам что-нибудь принесем. Макдугал всегда радуется как ребенок, когда видит пакет сахарных перьев. Даже не знаю, что ей нравится сосать больше — член или кончик съедобного пера. Сам я Маргарет в рот не имел, но Лунатик уверяет, что она предпочитает сладкое соленому. — Ты сможешь провести нас по тайному ходу к Горацию? Я не видел и не слышал, как Эванс зашла в спальню, но звук ее голоса хлопнул дверью так громко, что треснули стекла в темном окне. Я первым делом скорчил незаинтересованную рожу, затем поставил пустой стакан из-под воды на тумбочку и только после этого медленно повернулся к ней. — Что такое, Эванс, ты просишь меня о помощи? Стоит ли говорить, что я ждал этого с самого утра. — Об услуге, — упрямо уточнила она, скрестив руки на груди и оглядывая все наши кровати по очереди. — Взамен могу сварить какое-нибудь сложное зелье, например. Или буду писать за тебя эссе для Слагхорна до самого выпускного. В общем, это скорее обмен. — Как славно ты все придумала, Эванс. А если мне не нужны никакие снадобья? Зелья из списка «Е» я и в Лютном куплю, да и сочинения настрочить много ума не надо, — я усмехнулся, чувствуя, что ей нечем крыть. — Тогда помоги просто так, — нагло предложила Эванс, склонив голову набок. Неужели правда думает, что я упущу возможность получить с нее плату. Она ведь сама ко мне пришла. — Вообще-то это кража сомнительных веществ, и, если нас поймают, нам грозит отчисление. У меня должна быть веская причина, чтобы так рисковать. Я покривил душой. Обычно нам с Бродягой не нужен повод для риска, потому что без него скучно жить. Но я помнил, как мы с Эванс сосались на днях. А закрывая глаза, видел снова и снова, как она сосала у Берти. Я хотел, чтобы она взяла в рот у меня. Я сказал об этом прямо — и, будь я на месте Обри, разбил бы мне морду за эти слова. А он промолчал. Унылое дерьмо. Как будто Эванс ему нужна скорее для порядка. Просто чтобы была. — И какая же причина будет считаться достаточно веской? Эванс, усыпанная собственными волосами, подпирала спиной закрытую дверь. Так близко, как будто не по-настоящему. Я подумал, что совсем скоро мы уже не будем жить в одной гостиной и жрать за одним столом. А я хотел продолжать. Может, есть возможность остаться на второй год и оставить Эванс? Или наоборот, стоит добиться, чтобы нас исключили, взять ее и отправиться скитаться по миру вдвоем. Я готов пожертвовать скучной работой в министерстве ради этого. Я поймал себя на мысли, что женился бы на Эванс хоть завтра. Как это вообще делается-то. — Для начала расскажи, какие зелья ты собралась готовить. — Мне правда было любопытно, что у Макдугал за проблемы, если их нельзя решить без незаконно сваренных настоек. — Вдруг у тебя в планах отравить полкурса. Эванс закатила глаза, мол, как это я мог предположить, что она способна на такое. На нее никто не подумает, потому что в представлении большинства убийцы обычно уродливые, никому не нужные и ни на что не способные. Бродягу вон тоже никогда не примут за убийцу. А вот я не стал бы их недооценивать. — А еще, — я подошел вплотную, но Эванс некуда было деваться, и она просто закусила губу. С наступлением весны у нее на носу появились несколько едва заметных веснушек. Не терпелось лизнуть их. — Я хочу, чтобы ты сходила со мной на прогулку. Веснушки собрались в кучу, когда она наморщила нос и сосредоточенно свела брови. — Ты хочешь, чтобы я сходила с тобой на прогулку? — недоверчиво переспросила Эванс. Она-то, наверное, ожидала, что я назначу ту же цену, что за эссе по трансфигурации. — А как твоя девушка отнесется к тому, что ты гуляешь не с ней? — А мы ей ничего не скажем. Странно, что она вспомнила только Сьюзен, но ни словом не обмолвилась о Берти. Эванс же не рассчитывает, что он пойдет с нами? — Когда ты сможешь нас отвести? Я истолковал это как согласие. Подмывало взять ее за руку, но Эванс вовсе не обязательно знать, как сильно вспотели мои ладони. Вместо этого я просто кивнул и поправил: — Мы сможем. Тот лаз открывается только из душевой. Нам нужен будет Бродяга, чтобы выпустить после того, как вернемся. — Когда, Поттер? — повторила она, сглотнув. — Завтра. Едва за Эванс закрылась дверь, я подошел к окну и на всякий случай потрогал стекло. Оно оставалось нетронутым.