Как отец

– Слышишь меня, видишь? – Шаст слабо кивает. – Так, уже хорошо. Не отключайся только, глаза не закрывай. – диктует мужчина и бегло осматривает парня. На правой руке в районе локтя порван рукав, содрана кожа и виднеется немного крови. Он достаёт телефон из кармана, набирая нужный номер. – Алло, Паш, привет. Послушай, я тут твоего ученика случайно сбил. Живой, конечно, да. Потом объясню. Открой медицинский кабинет, пожалуйста, мы сейчас придём. Понял, спасибо. – кладёт трубку и возвращает своё внимание к Антону. – Так, глаза не закрываем. – следует напоминание, как только Шастун прикрыл глаза. Брюнет осторожно подхватывает парня под колени и спину, поднимая на руки. Антон от таких неожиданных действий вяло дёргается. – Тихо-тихо, не пугайся. Видишь, как чудесно: первый день на работе, а Павел Алексеевич мне уже сейчас голову оторвёт. Что же ты не смотришь, куда едешь? – Простите, я на линейку опаздывал.. опаздываю. Мне идти надо! – вдруг приходит в себя Антон и порывается слезть с мужских рук, но вернувшееся головокружение вновь помешало исполнению задуманного. – Да ты походу головой сильно ударился. Ты даже на ногах устоять не можешь, какая линейка? – строго говорит брюнет. – Сейчас зайдём в медкабинет, посмотрим, если с тобой всё нормально, то спокойно пойдёшь по своим делам, не переживай. – Давайте хоть велик возьмём, он там остался, вдруг кто-то заберёт! – Никто не заберёт, успокойся. Сейчас единственное, о чём нужно думать – твоё состояние. – Но... – Всё, уймись. Если заберут, куплю тебе новый. Какие проблемы? Действительно, какие проблемы? Вам первый встречный тоже велосипеды просто так покупает? Антон грустно вздыхает. Так торопился... И ведь успел. А тут на тебе! Парень оглядывается по сторонам. Улица перед школой пуста. Должно быть, все уже собрались на заднем дворе. Это даже хорошо. В каком бы Шастун не был состоянии, ему не хотелось, чтобы кто-то видел, как незнакомый мужчина несёт его на руках. Медицинский кабинет располагался на первом этаже, возле него уже ждал Павел Алексеевич. Увидев, кого же именно из его учеников сбили, он тяжело вздохнул. – Шастун, с первым сентября тебя! Знакомься, пожалуйста, это Попов Арсений Сергеевич, наш новый школьный врач. И я с нетерпением жду рассказа о том, как же так получилось, что ты угодил ему под колёса. – торжественно произносит директор и открывает дверь в кабинет, пропуская Арсения с парнем на руках. И тут зрачки Шастуна расширяются. Врач! Он врач! Ну, конечно, он врач! Вот почему он с ним так возится в плане состояния. Приплыл Шастун. А точнее приехал. Не доехал. Как угодно. Попов проходит и кладёт Антона на белую кушетку, которая расположена справа у стены. В нос Антону сразу ударил неприятный больничный запах. Не любил он этот кабинет, всегда стороной обходил. Сам по себе белый цвет выглядит устрашающе, что уж говорить обо всём остальном. – Здравствуйте, Павел Алексеевич, – сумел произнести Шастун, а потом добавил: – Это я виноват. Задумался и врезался в машину на велике... Всё нормально, я сейчас пойду на линейку... – Да лежи уже, Шастун, сегодня без линейки. – остановил его Добровольский. – Но... – Без «но». Ничего страшного, если пропустишь, разрешаю. Полезного и интересного там всё равно не будет. Арс, тебе с Антошкой помощь нужна? – Павел Алексеевич переводит взгляд на друга, который открывал один за другим шкафчики, что-то ища. Наконец в одном из ящиков находит аптечку. – Что? Помощь? – переспрашивает Попов. – Нет, не нужна, Паш. Ты иди, тебя, наверное, все уже заждались. Мы сами тут справимся. – Как скажешь. Как только освобожусь, сразу приду. Антон, Арсения Сергеевича слушаться! – зная характер парня, напоследок говорит директор и покидает кабинет. – Ну, приятно познакомиться, Антон. Жаль, что при таких обстоятельствах. – подаёт голос Арсений. Шастун тем временем с опаской наблюдает, как старший ставит аптечку на столик рядом с кушеткой и подкатывает стул на колёсиках. – Арсений.. ээ.. – Сергеевич. – Да, простите. Арсений Сергеевич, отпустите меня, пожалуйста. Я уже хорошо себя чувствую, мне и ничего делать не надо. – умоляет Антон. – Антон, ты серьёзно? Посмотри: рубашка порвана, кожу до крови содрал. Забудь уже про школу, подумай о своём здоровье. – Арсений моет руки в раковине, стоящей в углу, и возвращается к Шастуну, садится рядом на стул. Антон недоверчиво косится на мужчину, боязливо следя за каждым его действием. Старший замечает, что у парня уже "глаза на мокром месте". «Боится... Тогда понятно всё», – догадывается врач. Трусишек такого возраста он за свою карьеру ещё не встречал. Обычно дети, страдающие ятрофобией, были в возрасте от четырёх до двенадцати лет. А ему сколько? Со своим ростом выглядит на все семнадцать. – Антон, а тебе лет сколько? – решает немного отвлечь он подростка. – Пятнадцать. – Пятнадцать? Я думал, ты постарше. – наигранно удивляется Арсений. – Все так думают. Из-за того, что я высокий. – бурчит Антон. Подросток уже устал от подобных фраз, ведь далеко не первый раз ему это говорят, и даже не пятый. – Да, ты выше своих сверстников. Вырастешь – и выше меня будешь. – с улыбкой говорит Арсений, параллельно надевая медицинские перчатки. – Антон, давай сейчас снимем рубашку, чтобы я мог посмотреть, не пострадали ли внутренние органы. – После услышанного Шастун округляет глаза и несогласно мотает головой. Не станут же его насильно раздевать? – Не бойся, это не больно, обещаю. – старается успокоить парня. – Просто пальпирую живот и позвоночник – всё! Я аккуратно. – Неет! Я же говорю, всё хорошо, отпустите! Врач на капризы мальчика тяжело вздыхает. – Значит так, Антон. Два варианта: либо тебя сейчас осматриваю я, либо вызываем скорую, и этим займутся они. – ставит перед выбором Арсений, придавая голосу чуть строгости. Антон от безысходности пару раз всхлипывает, но принимается растёгивать пуговицы трясущимися руками. – Вот, молодец, – хвалит Попов, немного смягчаясь, но голос остаётся твёрдым. Он помогает парнишке справится с рубашкой и вытащить руки из рукавов. – Это же не страшно совсем, мы быстро закончим. – Арсений начинает пальпировать живот ученика медленно и осторожно, спрашивая о боли или неприятных ощущениях, на что получает отрицательное мычание. Про себя мужчина отмечает худобу мальчика. При его-то росте он явно должен весить больше. Но вслух ничего не говорит. – Внутренние органы в порядке, отлично. Повернись спинкой теперь. – Антон вздыхает, но послушно переворачивается на живот. – Осторожнее. Вот так. Руки по швам, спину расслабь, головку прямо. Молодец. – Арсений помогает Шасту лечь, как надо, и пальпирует позвоночник: шейный, грудной и поясничный отделы; нажимает на какие-то точки на затылке. – Всё хорошо. Жить будешь, поздравляю. – Антон фыркает на такое заявление и переворачивается обратно. – Сейчас что-то беспокоит? Тошнота, головная боль? – интересуется врач. – Ээ.. голова кружилась, сейчас уже нет. Тошнит только чуть-чуть. – Понял. Покажи-ка мне ещё ручку, и закончим. – Попов осторожно берёт правую руку парня и осматривает пострадавший локоть. Делает свои выводы и принимается рыться в аптечке. Вскоре достаёт пакет ваты, перекись и бинт. – Да ну не надо! Оно заживёт само! – начинает свою песню подросток. На глазах снова предательски выступают слёзы. – Антон, надо обработать, чтобы вредные бактерии убить. Иначе хуже потом будет. – старается объяснить старший, уже отрывая небольшую ватку и поливая её перекисью. – Оно щипать будет, не надо... – одна слезинка скатилась по щеке. Шасту стыдно. Взрослый парень – и вот так реагировать на перекись водорода, которой даже дети не боятся. Но ничего с собой поделать он правда не мог, и это злит. А ведь просто хотел сходить на линейку... – Ну-ну, тише, Антош, чего ж ты так распереживался? Щипать не будет, я подую. Тише.. – дождавшись, пока Антон вытрет слёзы, продолжает: – Всё, готов? Я очень аккуратно. Арсений касается мокрой ваткой локтя и, после тихого «Ай!» от мальчика, потихоньку дует. После обработки перевязывает руку бинтом, делая аккуратный бантик. – Вот и всё. Почти не больно даже. Ты напугался больше. – мужчина снимает перчатки и выкидывает в урну. Помогает Антону надеть рубашку обратно. – Полежи пока, не вставай. И продиктуй, пожалуйста, номер кого-то из родителей. Нужно, чтобы они тебя забрали. Попов достал телефон, открыл телефонную книгу и уже был готов записывать. Но Антон после такой просьбы замялся. – Они... они не смогут приехать. Уехали по делам. Далеко. – нехотя рассказывает Шастун. Арсений хмурится, уже хочет что-то спросить, но в эту секунду дверь открывается, и в кабинет входит Павел Алексеевич. – Ну что, ребятки, как вы тут? Шастун, ещё живой? — Всё хорошо, Павел Алексеевич. Извините, можно я пойду домой? – Антон хочет как можно скорее покинуть это помещение. – Конечно, Антон, иди. А что, Арсений Сергеевич не пускает? – директор переводит вопросительный взгляд на друга. Попов спешит пояснить: – Я беспокоюсь, что ты пойдёшь домой один, Антон. Вдруг плохо станет по дороге? А дома как ты будешь? – Родители уехали? – спрашивает Добровольский. – Да. В командировку. Вернутся через две недели. Но можно я пойду? Я справлюсь один, честно, я уже нормально себя чувствую. Подросток смотрит на директора умоляющим взглядом. Тот думает минуту, смотрит на Попова, который, было видно, совершенно не согласен отпускать мальчишку одного. Но всё-таки выдыхает и отвечает: – Ладно, Шастун, иди. При условии: становится плохо, сразу звонишь или мне, или Арсению Сергеевичу. Договорились? Антон кивает, благодарит. Поднимается с кушетки, перекидывает через плечо до этого лежащий на полу рюкзак и, не забыв сказать «до свидания», устремляется к выходу. Но его останавливают. – Антон, подожди секунду, пожалуйста. – Арсений подходит к парню и протягивает маленький листочек с номером телефона. – Ты мой номер не знаешь, вот. Звони по любому поводу, не стесняйся. Хорошо? – Хорошо. – врёт Шаст. Конечно, он не позвонит. Ему сегодня помощи за глаза хватило. – Спасибо. Я пойду. – Может, тебя хоть довезти? – Нет, спасибо, Арсений Сергеевич, я сам дойду, правда. – Антон перешагивает с ноги на ноги у двери. Он хочет уже как можно скорее выйти отсюда. – Ну, как знаешь. Беги тогда. – пожимает плечами врач. Антон выдыхает с облегчением и выбегает в коридор, а затем и на улицу. Арсений подходит к окну, наблюдая, как мальчишка бежит к парковке. – Ты не волнуйся, Арс, с ним всё нормально будет. – Павел Алексеевич подходит и становится рядом с другом. – Он у нас такой, самостоятельный. Может о себе позаботиться. Я тебе позже расскажу. Мужчины смотрят, как подросток поднимает свой велик. Действительно никто не забрал. Но и ездить на нём теперь невозможно, потому-то и не забрали. Переднее колесо сильно погнулось от столкновения с машиной, а от руля отвалилась одна ручка. Антон тяжёло, печально вздыхает. И Арсений вместе с ним. Жаль парня. Вот такое у него первое сентября в этом году. Шастун идёт домой, катя велосипед рядом с собой. Может, завтра будет лучше.