Как отец

– Я сказал, он туда не вернётся! – на повышенном тоне говорит Арсений в телефонную трубку. – Арс, так нельзя. – который раз за последние десять минут твердит Павел Алексеевич. – По закону ребёнок должен проживать в семье, с родителями. – О какой семье ты говоришь? О каких родителях? Это не родители, это самые настоящие подонки. И Антон с ними жить не будет. Ни за что. Паша устало вздыхает. – Арсений, я понимаю твои чувства, правда. Сам такое же испытываю сейчас. Но просто забрать его нельзя. Этим занимаются исключительно Органы опеки и попечительства. – Что же тогда делать? – всё ещё гневно и безысходно вопрошает голубоглазый. – Не знаю. – признаётся Добровольский. – Давай я зайду вечером, и мы всё обсудим. А ты пока с Антоном поговори. – Ладно. – соглашается Попов. Звонок прерывается. Спустя несколько секунд в коридоре слышится топот ножек, и на кухне появляется Антон. – Доброе утро, Антош, – ласково говорит Арсений. Шаст слабо кивает, моргая слипшимися и немного опухшими от вчерашних слёз глазками, подходит к старшему и утыкается носом в грудь. Арс слегка улыбается, приобнимает мальчишку. – Я разбудил тебя, да? Прости, что так громко себя вёл. – Я сам встал, – врёт Антон. Конечно, проснулся он от разговоров Арсения Сергеевича, и даже сумел расслышать, о чём тот говорил. – А вы почему не на работе? – Павел Алексеевич дал мне выходной, с тобой побыть. – Не нужно было... – А мне кажется, что нужно. – врач аккуратно отодвигает от себя парня, двумя руками приподнимает его головку, и с сочувствующим видом осматривает пострадавший нос. Слегка дотрагивается большим пальцем до переносицы, от чего Антон шипит, но продолжает при этом стоять ровно. – Больно, да? – Немного... – снова врёт он. – А как твой бок? – Болит, когда на нём лежу или поворачиваюсь. – Бедный мой ребёнок... – вновь обнимает Шастуна, нежно проходится рукой по спинке. *** – Ай, блять... – сквозь зубы говорит Шаст, когда Арсений слегка давит на место ранки, чтобы наклеить новый пластырь. – А ну-ка, это что такое? – слышит строгий голос старшего, а за ним следует ощутимый шлепок по попе. – Простите, вырвалось, – виновато бурчит Антон. – Смотри у меня, – грозит врач указательным пальцем. Арсений Сергеевич садится к изголовью кровати, обнимая мальчика. Наступает минутная тишина. – Поговорить не хочешь? – О чём? – О чём угодно. Например, о том, что было ночью. Помнишь? – Да там просто сон плохой приснился. – отмахивается зеленоглазый, не желая вдаваться в подробности. Но Арсению интересно. Ему, конечно, хочется узнать подробности, по какому поводу посреди ночи была такая истерика. – Расскажешь? – Глупость. Наверное... Вы говорили, что я вам не нужен и всё в таком духе. – пожимает плечами. Арсений вздыхает. Какой раз они уже возвращаются к этой теме? И сколько бы раз он не говорил Антоше, что он ему очень нужен, это солнце то-ли не верит всему сказанному, то-ли забывает, то-ли ещё что-то, а потому боится остаться один. – Это просто сон. Сейчас мы не спим, и я в здравом уме заявляю, что ты у меня самый лучший и очень-очень мне нужен. Веришь? – Верю. – Хорошо. – кивает Арс, а потом с улыбкой добавляет: – Или мне лучше на бумажке это написать и на холодильник повесить, чтобы ты каждое утро читал и больше не озадачивал себя этим вопросом? – Да не стоит. – усмехается парень. – В Органы опеки тоже не звоните, пожалуйста... – Так ты всё слышал, да? – вмиг на лицо мужчины возвращается грусть. – Я не знаю, как в этой ситуации правильно поступить, Антош, правда. – Я могу просто съехать от них, никто не узнает. Меня там не держат. Они будут только рады, если я освобожу комнату. – Давай Павел Алексеевич вечером зайдёт, и мы все вместе это обсудим, хорошо? – Хорошо. – Ещё вопрос, Антош. Родители тебя часто бьют? – Это первый раз за долгое время. Крайний был в классе шестом. – Ты мой маленький... Больше никто не обидит. Даю слово. *** Весь день Антон отказывается от еды. Просто лежит в комнате, время от времени засыпая и снова просыпаясь. Арсений, конечно, беспокоится, но решает парня не трогать. Пусть хоть немного отойдёт от вчерашнего. Паша, как обещал, заходит вечером, и не с пустыми руками. – О, Антошка, смотри, что принёс тебе, – протягивает мальчику большую коробку шоколадно-ореховых конфет. – Спасибо, – тихо благодарит он и слабо улыбается. – Ничего не слипнется? А, Тош? – говорит Арсений. – Да не трогай ты ребёнка, Арс. Пусть кушает. – вступается директор. – Пойдёмте-ка лучше на кухню, нам есть о чём поговорить. – Я могу просто уйти, правда. Не надо никуда звонить и всего этого. – заверяет Антон. Арсений с Пашей переглядываются, размышляя над предложенной идеей: один, Добровольский, скептически настроен, а другой, Арсений, наоборот поддерживает. – Паш, мне не хочется подвергать Антона всем этим проверкам из опеки, визитом в детский дом и так далее. Ему и так, мягко говоря, тяжёло. – говорит Попов. – Он соберёт вещи, будет жить у меня, и всё более менее наладится. Родители всё равно не хватятся, поэтому вполне себе неплохой вариант. А со школьными делами, касающихся законных представителей, ты, как директор, сможешь разобраться. На пару минут воцарилась тишина. Павел Алексеевич думает, нервно барабаня пальцами по столу. – Ладно, – наконец произносит он, – давайте придерживаться пока такого плана. В самом деле, вряд ли Органы опеки обратят внимание на подростка, не живущего с родителями, если жалоб не поступит ни со школы, не со стороны самих родителей. Арсений кивает, а Антон выдыхает половину напряжения, которое тянется за ним несколько недель. Врач видит это, обнимает сидящего рядом мальчишку, ласково целует в висок. – За вещами надо съездить только. Когда можно? – интересуется Антон. – Если ты готов, то хоть прямо сейчас. Они дома, не знаешь? – Должны быть на работе. – пожимает плечами Шастун. – Тогда давай собираться, быстренько съездим и обратно. Паш, ты здесь нас подождёшь? – Да. Ляйсан с детьми всё равно пока у её родителей. – Вот и хорошо. – кивает Арс. – Поехали, Антош. *** – С тобой точно не нужно идти? А, Тош? – уточняет Арсений, когда они подъезжают к нужному дому. – Точно. – кивает Шаст. – Уверен? – Да. Я сам справлюсь. – Хорошо. Но сделай так, чтобы одно нажатие, и ты уже звонишь мне. Понял? – Понял. Приду через двадцать минут. Шастун выходит из машины и скрывается в подъезде, пока врач засекает на часах двадцать минут. Антон заходит в погружённую в сумрак квартиру, не задерживаясь на пороге, разувается, проходит прямо по коридору. – Зачем вернулся? – раздаётся грубый голос отца с кухни. Подросток вздрагивает, не ожидая, что родители могут вернуться с работы так рано. Верхнюю одежду на вешалке в полутьме не разглядел. Антон сглатывает, прочищает горло; собирает всё мужество в кулак и отвечает спокойным тоном, который дался не без усилий: – Вещи пришёл забрать. Больше здесь жить не буду. – Так поторопись. – равнодушно бросает мужчина, в то время как мать спокойно сидела и пила из бокала красное вино, даже на секунду не посмотрев в сторону сына. Антон, вновь погружаясь в какую-то прострацию, кивает самому себе, полностью осознавая давно известную ему вещь – родителей у него нет и никогда не было. Вещи собраны в старую сумку и рюкзак, Антон забрал чуть ли не всё из своей спальни. А хотя, наверное, даже всё. Остаются лишь картины, висящие на стенах, ну, и, соответственно, мебель. Остальному здесь больше не место. Когда Шастун задерживается на пять минут, Арсений начинает не на шутку волноваться и уже собирается отправиться за ним, но вовремя замечает, выходящего из подъезда, и облегчённо выдыхает. Он всё-таки покидает автомобиль, перенимает из рук мальчика тяжёлую сумку и убирает её в багажник. – Всё нормально, Антон? Антоош, – зовёт Попов. – А? – взгляд парня наконец фокусируется, и он возвращается в реальный мир. – Ты как? Они дома, да? – Антон медленно кивает. Арс приобнимает подростка, похлопывая по плечу. – Теперь всё хорошо, не переживай. Поехали домой. *** Дома встречает Павел Алексеевич. Сперва расспрашивает о том, как прошло, а затем в своей манере начинает шутить и убеждать Антона, что его новую комнату надо бы перекрасить и вообще всё там заменить, чтобы было похоже на комнату подростка, а не тридцатилетнего мужика. – Нет, Антон, так не пойдёт, – строго говорит Арсений за ужином, когда парень вместо основного блюда тянется к подаренным Добровольским конфетам. – Ты весь день ничего не ел, и сейчас хочешь сразу за сладкое взяться? Давай сначала хотя бы немного курочки, а потом уже конфеты. – Но я не хочу... – возражает тот. – Надо. Я понимаю, что у тебя большой стресс, Антош, и аппетита нет, но так правда нельзя, сам должен понимать. Либо нормальная еда, либо забираю конфеты. – ставит ультиматум брюнет. – Дядя Арсений дело говорит, Шастун. – поддерживает друга Паша. – Но я правда не хочу, Арсений Сергеевич... – начинает свои капризы Антон, опираясь затылком о стену. – Я же тебя сейчас с ложечки как маленького начну кормить, – предупреждает врач. – Не начнёте. – Шастун действительно не верит словам мужчины. Например, сколько раз тот обещал взять ремень и всё равно не брал? Да много. Ну, в угол только один раз поставил. – Не веришь, значит? – с хитрой улыбкой спрашивает Арсений и садится напротив мальчишки. Павел Алексеевич отвлекается от еды, с интересом наблюдая за происходящим. Попов набирает в ложку несколько кусочков разломанной курицы, подносит ко рту мальчика. – Давай, открывай ротик, самолётик летит. – Эээ, нет... – Антон уворачивается, опуская голову вниз и закрывая рот ладонями. – Не хочешь? – наигранно удивляется Арс. Паша в сторонке тихо смеётся. – Тогда давай сам, как большой мальчик. "Большой мальчик" на это фыркает. – Можно я тогда немного поем? – просит он. – А я много и не заставляю. Только курицу и всё. Кушай. С горем пополам курица была съедена, конфеты с чаем тоже. Арсений с Антоном провожают Павла Алексеевича, а следом идут разбирать вещи Антошки. Теперь гостевая комната – это уже не гостевая, а комната Антона Шастуна. Там будут и его книги, и его стихи, и учебники, и всё, всё, всё его. – Арсений Сергеевич, а можно.. можно с вами лечь сегодня? Страшно... – жалобно просит мальчик с опущенными глазами. Старший смотрит обеспокоенно. Неужели эта ситуация наложила такой отпечаток в подсознании, что дошло до такого? И что, теперь так будет каждый раз? Рано или поздно всё равно придётся с этим страхом что-то делать. Или же страх сам что-то сделает. Но пока решает Антона расспросами и разборами происходящего не мучить, а просто соглашается, и они вместе ложатся спать, пока Арсений обнимает этого ребёнка, который ещё долгое время не может заснуть, то и дело вздрагивая и дрожа, когда закрывает глаза.