Дневник старого КамАЗа, или Тринадцать осенних листов

      Приветствую тебя, мой дорогой дневничок! Сегодня я один: Саня с Иванычем опять катают Желтого, Нина отправляет кататься остальных, а детишки разбежались кто куда. Но мне не скучно: у меня есть ты и так много чего рассказать. Я давно заметил: можно быть одиноким посреди дороги, в потоке машин, а можно и одному в темноте стоянки ничуть не грустить. Если, конечно, любимые напарники дружно похрапывают рядом. Интересно, у людей так же?       О чем же мне рассказать тебе на этот раз? Может, как мы возили кассеты со взрывчаткой? Ой, страшно вспоминать: одна взорвалась чуть ли не в шаге от меня! Или как стояли на карантине в закрытой области? Да уж, сначала хорошо отдыхали, а потом до убийства среди шоферов дошло. Сашка по ошибке арестовали, и если бы не верный друг Федор…       Кстати, знаешь, как мы с Федором Иванычем познакомились? Интереснейшая, я тебе скажу, история! Случилась она… В общем, когда на мне не только статуэтки Ники — флага не было, а кое-кто желтый еще даже пешком в гараж не ходил. Я же, совсем молодой и шустрый, едва попал на автобазу и рвался в бой. В дальнобой, если угодно. И точно знал: мой водитель окажется самым лучшим и вместе мы утрем капоты этим опытным старичкам-грузовичкам.       Ага, не тут-то было! Сперва мне дали такого безусого юнца — разве ему можно новый КамАЗ доверить? На всякий случай я решил не заводиться — зато он завелся с пол-оборота, плюнул и сбежал. Затем пришел старый и вредный: там ему стучит, здесь болтается, бегу неровно, фыркаю громко. Это ты о новом автомобиле?! Вот и води телеги, свои ровесники! Третий попытался меня улучшать, переделывать, украшать, будто собственной красоты моей мало. Что ж, я дал ему возможность поработать отверткой: ночью, на морозе, там, где колесо, то есть нога человека не ступала. И больше ноги его я не видел на моей ступеньке. А про женщину, которой хотели меня передать, и говорить нечего! Где это видано: платьица-бусики-пледики с котятами в серьезной мужской кабине? Того и гляди, краситься перед моими зеркалами начнет… или мне дверцы припудрит! Ну, от нее я легко избавился. И понял: ненадежные люди эти дальнобойщики, нечего с ними связываться, уж лучше расслабиться на базе. Начальник, видимо, тоже сообразил, что к чему, и больше никого не присылал.       Но однажды около меня нарисовался Федор. Это потом я узнал, что он Федор, а тогда лениво вздохнул: еще один водила на мою крышу! Не молодой и не старый, невзрачный какой-то, хмурый, молчаливый. Только глаза живые и яркие, а в них что-то такое… Знаю же: надо держаться от шоферюг подальше, соляры с ними не сваришь — и все равно тянет к нему, как на жесткой сцепке. Пробую не завестись — а он посмотрит — и сердце само поет, мотор то есть: «Встреча добрая вдали, за поворотом, или небо, затянувшее дождем. Счастье двери затворит, а может, кто-то вдруг согреет нас любовью и теплом». Разозлюсь на себя: что за дела, раньше и не с такими справлялся, а тут! От злости как наскочу на кочку, аж подпрыгну, заглохну. Вот теперь, думаю, он возмутится, заворчит, истинное лицо свое покажет. А Федор… из кабины выскочил, колесики мои проверил, по бокам погладил, слова нежные пошептал и тронулся плавнее прежнего!       …И лишь много лет спустя подслушал я разговор уже двоих любимых водителей:       — Иваныч! А правда, что наш 54115 до тебя никто брать не хотел: капризничал он сильно?       — Потому и капризничал, Санек, что брать не хотели…