Чайные листья
25 октября 2022 г. в 11:26
На следующий день, после завтрака, мы с А-Тянь отправились в императорские лекарские палаты вместе с обеими супругами Цинь.
— Как хорошо, что ты согласилась, Мин-эр, — щебетала Цинь Ваньжун, сияя улыбкой. — Только непонятно, зачем тебе такое простое платье, ну прямо как Юэ-цзэ, а ведь ты же будешь почти настоящий императорский лекарь! Ах, я распоряжусь, чтобы тебе прислали синий шелк!
Она потянулась поправить воротник моего светло-серого ханьфу с узкими рукавами. В моем клане это считалось, между прочим, парадным платьем: хороший шелк, мелкая зубчатая вышивка и плотная подкладка.
Сама младшая Цинь сегодня надела солнечно-желтое ханьфу, такое яркое, что почти резало глаз. Пышные рукава, ленты и накидка с радужными разводами превращали ее в большую экзотическую бабочку. Я почти уверилась, что Цинь Ваньжун совершенно пустоголовое создание, легким характером разбавляющее атмосферу заговора в стенах дворца, и не более того.
Хотя глупо судить по первому впечатлению. Да и по второму глупо.
Платье ее сестры, напротив, отличала заклинательская практичность и неброский золотисто-коричневый цвет. Цинь Ваньюэ не обращала на болтовню сестры внимания, только извинительно мне улыбнулась.
Мы с ней обе понимали, согласившись на авантюру с расследованием заговора я превратилась в жертвенную овцу. В случае провала старшие сестрицы не будут меня защищать, постараются прежде всего сохранить собственное положение. Не потому что им на меня в целом плевать (хотя и это тоже), а прежде потому, что лишись они благосклонности супруга-императора, победит неведомая мне Сяо Гунчжу, госпожа Хуань, и «прекрасный цветник» окончательно превратится в сад скорпионов.
Я с вялым удивлением обнаружила, что мне даже не совсем плевать. Несправедливо и ужасно, что женщины теряют детей из-за одной охреневшей «сестрички» и развесистой кучки ее рыбок-прилипал.
Так я оказалась в императорских лекарских палатах во второй раз.
Там царило оживление. Я бы назвала его нездоровым.
— По приказу госпожи Первой Супруги Нин мы подготовились к прибытию младшей супруги Дун, — кланяясь, приветствовал нас мастер Фэн. Мастер Жу следовал за ним и тоже старательно гнул спину. — Приветствуем госпожу добросердечную супругу Цинь, госпожу чистосердечную супругу Цинь.
— Довольно, — Цинь Ваньюэ махнула рукавом. — Оставляю сестрицу Дун в ваших руках, выполняйте ее просьбы ради душевного спокойствия Первой Супруги.
Мастера хором заверили ее в полном своем содействии, и сестры Цинь с ними попрощались. Цинь Ваньжун неожиданно обняла меня на прощанье. Я растерялась, замерла столбом, опустив руки. Ее нежная щечка прижалась к моей, дыхание пахло османтусом.
— Ищи потайные комнаты, Мин-эр, — шепнула она мне на ухо, не разжимая губ. Затем в полный голос добавила. — Удачи, дорогая сестрица!
Легко сказать. Я вытерпела объятья со всем доступным смирением.
— Надеюсь, супруг-император высоко оценит твои исследования, — добавила Цинь Ваньюэ, по-прежнему кротко улыбаясь.
Не скажу, что у меня получилось пристойно улыбнуться в ответ.
Потом они ушли. Я осталась наедине с мастерами-лекарями и их подмастерьями, сбившимися в стайку у ближайшего стола. Не считая А-Тянь, конечно, которая все время вела себя будто образцовая комнатная девушка, не поднимала головы и вообще изображала передвижной и услужливый предмет мебели. Взгляды лекарей на ней не задерживались.
— И какие же исследования ведет госпожа Дун? — взгляд мастера Фэна тут же сделался неприязненным, колючим. В голосе, впрочем, сквозило лишь вежливое уважение. — Госпожа изучает притирания для белизны кожи или, может, снадобья, от которых уходит вес и талия делается тонкой, будто у крылатых насекомых?
— Мастер Фэн ошибается, — я постаралась звучать так же выверено-уважительно. — Эту госпожу интересуют прежде всего ботанические редкости. Госпожа бы хотела, чтобы достойный мастер показал ей все в своих владениях, а после вернулся бы к своим делам.
В конце концов, я какая-никакая жена императора Ло, а значит, они все уж точно ниже меня по рангу.
Даже если они все здесь — доверенные лица неведомой Сяо Гунчжу, пока я под протекцией Первой Супруги и ничего подозрительного не творю, сделать они ничего не могут, во всяком случае, напрямую.
Но здесь мне будет непросто, задницей чую.
Мастер Фэн провел мне короткую экскурсию. Он семенил впереди, пока мастер Жу сопел сзади, нависая над моим плечом хмурой лысой тенью. Интересно, что императорские лекари не были евнухами: почему-то считалось, что врачеватель не будет иметь виды на «прекрасные цветы». Если что, всегда можно будет это развенчать и обвинить кого-нибудь из них в непристойных домогательствах… если мне, конечно, поверят.
А-Тянь то и дело пыталась оттеснить мастера Жу подальше, безмолвно, но настойчиво. Между ними происходило довольно забавное противостояние без единого нарушения дворцового этикета.
Сам павильон представлял собой главный зал, круглый и со столами, уже мне знакомый. Вдоль стен тянулись закрытые полки с ингредиентами, инструментами и свитками, видимо, самыми ходовыми. Повсюду светлые деревянные панели, ширмы с журавлями, подмастерья в синих ханьфу вжимают головы в плечи и поглядывают на меня с любопытством.
В стороны от зала расходились коридорчики. Один вел в библиотеку, другой в окруженное знаками и талисманами хранилище, еще два — в отдельные палаты для императорских женщин и общие комнаты для больных слуг и стражей, последний — в секционную, откуда отчетливо тянуло холодом и темной ци. Сад я разрешила оставить на потом, тем более, вряд ли местные тайны содержались у всех на виду.
Пока больше всего меня заинтересовало хранилище: череда просторных сквозных комнат, заставленных шкафами и сундуками. На полках в сосудах из драгоценного заморского стекла хранились эликсиры и снадобья, эфиры всех мастей источали резкие запахи, с потолка на длинных лентах свешивались пучки трав, будто в доме провинциальной знахарки. На вечных ледниках в открытых деревянных ящиках хранились глаза стеклянных кровососущих бабочек, очищенные от фиброзных капсул железы лунных носорогов-питонов, мягкие рога ползучих земляных ящериц и прочие части чудовищ, из которых вытягивали эссенции или собирали фермент.
А-Тянь прикрывала нос рукавом, и мастер Жу презрительно закатывал глаза, когда думал, что я не вижу. Мастер Фэн рассказывал о системе хранилища голосом, полным ядовитой патоки.
— А вот здесь у нас живые мыши и змеи, если требуется испытать лекарство для человека, подмастерья берут мышь, если для демона — змею, госпоже ведь известно, что рептилия — наиболее сродное к демону существо?
— Интересно, откуда у мастера Фэна такие сведенья, — не удержалась я. — Эта госпожа думала, демоны разных земель обитания отличаются так же сильно, как животные разных видов, не говоря уже о Священных Демонах, различных с низшими как заклинатель с человеком.
Мастер Фэн и мастер Жу воззрились на меня одинаковыми снисходительными взглядами.
— Да будет госпоже известно, что в одобренном ученым собранием альманахе знаний дворца Хуаньхуа имеются вполне четкие каноны, по которым испокон веков…
Ну, все ясно. Наставник говорил, любой канон требуется подкреплять практикой, особенно канон медицинский, и если свежие исследования к нему не соотносятся, не следует подгонять исследования — следует менять канон.
Говорить, впрочем, я ничего не стала. Все равно их не переубедить, да и я здесь не за этим.
Личные кабинеты мастеров находились в пристройке, и мне милостиво предложили один, угловой, с покатой крышей.
— Вы можете пользоваться всем, чем вам заблагорассудится, — мастер Фэн презрительно дернул носом. Уверена, отчитав меня за сомнения в медицинских канонах дворца, он окончательно поверил в мою глупость. — Вам нужен помощник из числа подмастерьев?
— Если понадобится, эта госпожа пошлет за подмастерьем А-Тянь, — заверила я. — Но пока пусть принесут все ботанические труды, описывающие растения центральных равнин, и все книги, описывающие Священных Демонов. Первая Супруга и благородная супруга Лю тоже заинтересованы в результатах моих трудов.
— Госпожа Дун, должно быть, не знает, — подал елейный голос мастер Жу. — Но вся информация о Священных Демонах защищена личной печатью повелителя, только члены Врачебных Палат могут…
— Мастер Жу, должно быть, позабыл, — перебила я. — Эта госпожа Дун замужем за супругом-императором Ло и, разумеется, муж ее не будет против, если она прочтет о своем муже, чтобы лучше услужить ему на ложе.
— Что госпожа такое говорит! — мастер Фэн всплеснул руками. — Это так непристойно!
— Разве в нашей с вами общей профессии есть место стыдливости? — я склонила голову к плечу и изобразила самый наивный, идиотический взгляд, на который была способна. Пусть лучше неотесанной дурой меня считают. — Так я получу книги?
Мастер Фэн готов был вскипеть от возмущения, однако мастер Жу подхватил его под локоть и заверил, что конечно же госпожа Дун все получит.
— Они подсунут вам ерунду, — выпалила А-Тянь, стоило им удалиться, благочестиво прикрыв дверь кабинетика за собой. — Я уверена, они не захотят, чтобы вы читали что-то правда важное!
— Само собой. Но сейчас нам с тобой важно усыпить их бдительность или вроде того.
Я уперла руки в бока и огляделась. М-да, не густо. Стол, две лавки, бамбуковая подушка у стола, пустые полки вдоль стен. Пахнет пылью, потолок скошен, крошечное окошко затянуто рисовой бумагой, на столе — полый шар, полный белого света. Достаточно, чтобы писать, не щурясь и не зажигая талисманы.
В дверь поскреблись, двое дюжих подмастерьев в синих халатах притащили нам две внушительные стопки книг. Ну надо же, я думала, основные знания хранятся в библиотеке… хотя, это же логично, что лекари перетаскали к себе самые практически полезные труды.
— Это о ботанике, госпожа, — объяснил один из них, устанавливая принесенное на столе шаткой башней. — А это — о Священных Демонах. Если у госпожи возникнут вопросы…
— Я поняла, — я поспешила выставить их прочь, затем достала из рукава оповещающий талисман и налепила на дверь. Критически оглядела служанку.
— А-Тянь, ты умеешь читать?
Конечно, усыпить бдительность — план хороший, но глупо будет не изучить книги хотя бы поверхностно. Интересно, что мне здесь подсунули.
— Умею, — А-Тянь покраснела. Ее вечные «усики цикады», кажется, подпрыгнули от гордости. — Госпожа разрешит помочь ей?
— Разрешу, — я обошла стол по кругу. — Значит так. Просматривай ботанику, ищи любые упоминания о цветке росы, луны и солнца. Я пока про демоническую кровь почитаю. Через две-три палочки благовоний пойдем, посмотрим, что у них в хранилище.
Служанка радостно закивала.
Разумеется, мне принесли ерунду, все равно довольно интересную. Про Священных Демонов у нас в клане Дун знали очень поверхностно, а библиотека по большей части хранила легенды и домыслы.
За две палочки благовоний наедине с анатомо-гематологическим исследованием некоего Лан Яня, который сам себя называл «верным слугой Священного Императора Тяньлан-цзюня», я выяснила больше, чем за предыдущую неделю.
Кровь Священных Демонов содержала в себе неких паразитов, которыми демон мог мысленно управлять. Они хорошо усваивались человеческим организмом (и организмом демона низшего ранга тоже), проникали в сосудистое русло и селились в красных тельцах, как некоторые возбудители лихорадок. Только в отличие от последних, могли сохраняться десятилетиями, никак себя не проявляя.
Воздействовать на организм носителя паразиты могли только по воле изначального хозяина, не давали никакой регенерации сами по себе и вообще функционировали скорее на духовной силе.
Кажется, моя идея с объединением эссенции цветка и демонической крови теперь выглядела несколько несостоятельной.
Отчаиваться я, впрочем, не спешила.
Зато другая мысль укрепилась во мне куда яснее. Если основу волшебного воздействия крови Священного Демона составляют паразиты, значит, есть средство от них избавиться.
Кажется, они все-таки не позволяли читать мысли, однако думать об этом я все равно предпочитала с осторожностью.
— Госпожа, — вывела меня из раздумий А-Тянь. — Смотрите, тут про цветок.
Она ткнула пальчиком в рассыпающейся лист.
Я сощурилась.
Автор весьма подробно описывал процесс пересадки и ускоренного выращивания цветка росы, луны и солнца, приводил ясные схемы и предостерегал, мол, растение капризное, требует внимания и плохо приживается в неволе.
— Это полезно госпоже? — нетерпеливо уточнила служанка. Я подняла на нее взгляд. А-Тянь ерзала на стуле, очень собой довольная.
— Да, А-Тянь, это очень полезно. Я бы даже сказала, я не ожидала такой полезной находки!
— Госпожа Бай говорила, у меня рука удачливая! — гордо нахохлилась та. — Я тогда еще поищу?
И, не дожидаясь разрешения, схватила следующий свиток.
Потрясающе. Я распустила собственную служанку. Но нельзя отрицать ее несомненной пользы, к тому же, положа руку на сердце, я понятия не имею, как следует обращаться со слугами. А-Тянь — моя первая комнатная девушка, так сказать, первая лепешка комом.
В обед мне принесли чай, бульон с солеными водорослями и пресную кашу.
— Кухни при Врачебных Палатах готовят только диетическую пищу, — невозмутимо объяснил уже знакомый подмастерье возмутившейся А-Тянь. — Госпожа супруга Дун может отправиться обедать в свои покои.
— Оставь, А-Тянь, — велела я. Затем обратилась к мальчишке. — А ты… как тебя зовут?
— Се Юань, госпожа.
— А ты, Се Юань, принеси еще порцию для моей служанки. Она разделяет со мной ужин по традиции нашей общей родины.
Он хотел было возразить, но осекся, хмуро поклонился. Ушел.
— Зачем госпожа так себя ведет? — удивилась А-Тянь.
— Как? — я закинула руки за голову, с наслаждением потянулась. В спине что-то приятно хрустнуло. Надо взять меч и позаниматься в саду, а то совсем окостенею с такой жизнью.
— Ну так… будто госпожа — невоспитанная провициалка, повсюду пихающая свое мнение.
— А разве твоя госпожа не такая?
— Вовсе нет! — она даже покраснела. — Госпожа умная и вежество знает, и справедливая! И ко всем законам уважительна.
— Только никому не говори, — подмигнула я, про себя не согласившись минимум с законами. — Пусть лучше местные лекари считают меня неотесышем, так они вернее допустят промах. Поняла?
А-Тянь прижала ладошку ко рту и закивала.
Вернулся Се Юань, принес второй поднос. Я, продолжая разыгрывать невоспитанность, и ему предложила поесть, а он неожиданно согласился, скромнехонько устроился с краю стола и нет-нет да поглядывал на А-Тянь. Та, впрочем, не замечала, предпочитая смотреть на меня глазами преданной ученицы.
Надо бы проверить, есть ли у нее заклинательский потенциал. Интересно, императорским младшим женам позволены личные ученики?
…о чем я только думаю? Не нужно обнадеживать девочку, я по уши увязла в дурных делах, не хватало ее утянуть с собой.
Каша оказалась недоваренная, бульон — пересолен.
С того дня моя рутина изменилась. С утра мы с А-Тянь плотно завтракали и спешили вместо библиотеки в лекарские палаты. В провожатые по павильону нам обычно вызывался Се Юань, что меня устраивало: моя служанка волновала его куда больше моего неуемного любопытства. На вопросы мои он, конечно, отвечал неохотно и расплывчато.
На третий день я подговорила А-Тянь, и вот тут дело пошло лучше. Мальчишка, обрадовавшись проснувшемуся, наконец, интересу комнатной девушки, распушил хвост и с радостью хвастался, какие замечательные у него мастера, как все устроено в палатах и насколько ценит их всех император и, особенно, досточтимая супруга Хуань.
— Большинство распоряжений государь император передает мастерам через личных слуг советника Хуань, — рассказывала потом А-Тянь. Память у нее оказалась цепкая. — Слуги советника доставляют мастерам снадобья и сырье по спискам, талисманы, материалы и все нужное. Редко когда кто-то из мастеров покидает дворец, чтобы отправиться за особенно важным растением или животным.
— В следующий раз спроси про интересные случаи, — советовала я. — Лекари любят о таком поговорить.
А-Тянь только улыбалась.
— Госпоже лучше знать!
Сама я вопросы задавала глупые, пару раз здорово достала мастера Фэна попытками втянуть его в научный спор (совершенно бессмысленный) и к концу недели, кажется, окончательно всех убедила в собственной некомпетентности.
Мастер Фэн и мастер Жу единогласно решили, что эпизод с ядом янь-жу был не более чем досадным совпадением, несколько расслабились и ослабили ненавязчивый присмотр.
Тем более, почти всегда рядом вертелся Се Юань. Он оказался, к слову, личным учеником мастера Фэна, правда, младшим, но знал много и еще больше гордился статусом.
Я бы на его месте лучше брила бы куцые усишки и расчесывалась.
Старшие сестрицы пока не беспокоили меня, видно, не желая вызывать подозрений. Хотя супруге Лю мне было что сказать о цветке, сама я тоже не искала с ними встречи.
Итак, к концу недели мне удалось отвлечь Се Юаня на А-Тянь, ненадолго остаться в хранилище в одиночестве и вынести за пазухой и в рукавах первую партию трав и грибов для укрепляющих и обезболивающих составов.
Мои запасы к тому времени окончательно выдохлись.
Тем же вечером мои покои превратились в лабораторию, и А-Тянь без вопросов мне помогала. Вместе мы сдвинули ширмы к окну, скатали ковры, перетащили стол на середину комнаты и установили сверху треногу над волшебной горелкой.
Посуда у меня была, хвала небожителям, своя.
— Разумеется, супруге Бай не нужно знать об этом, — строго посмотрела на нее я, прежде чем вручить ступку и пестик. — Смотри, порошок должен получиться мелким и оранжевым.
Служанка закивала, послушно застучала по дну, размалывая отлично высушенные корешки.
Что ни говори, обеспечение у палат дворца Хуаньхуа прекрасное, о качестве ингредиентов можно не думать.
Вскоре комната наполнилась свежим запахом кипящего на огне укрепляющего сбора.
Мы с А-Тянь склонились над густой ароматной жидкостью, золотисто-зеленой, будто наполненной растворенной в воде духовной силой.
— Пахнет хорошо так.
— Запоминай, вот правильно приготовленный сбор, я потом запишу тебе рецепт, наизусть выучишь. Сейчас не запомнила, что добавляли?
— Э-э… — А-Тянь почесала нос. — Солодку, женьшень, цветочки такие пушистенькие…
— Западный красный аир, это из демонического царства трава.
— Вот их, ага. Еще желтую жижу, э-э… эфир? И жуткое такое, кладбищенский багульный гриб.
— Да, желтый эфир, это основа. А гриб добавляем, потому что иначе будет слишком много ян в составе. Всегда должен быть баланс, А-Тянь, в простом отваре его добиться просто, в сложных приходится идти на хитрости. При случае я объясню тебе.
— Слушаю госпожу, — довольно отозвалась та.
Чем дальше, тем больше я находила в ней талантов и достоинств. Исполнительная, разумная, расторопная и неожиданно верная, несмотря на эпизод с супругой Бай. Не знаю, может, она докладывает ей больше, чем говорит, но одно то, что она призналась мне, если честно, меня сильно тронуло. Я могла бы приказать забить ее палками, в конце концов (конечно, я бы не приказала).
Я не могла доверить ей главную свою тайну, однако теперь, если супругу-императору вздумается вновь посетить мои покои, я не позволю ему и пальцем А-Тянь тронуть.
Не хватало еще, чтобы Ло Бинхэ и этой девочке разбил сердце.
Ночи я по-прежнему проводила в старой Водной Тюрьме. Здесь все оставалось по-прежнему, я будто билась в невидимую стену, оставляла тонкие трещины, но до падения барьеров было еще далеко.
Понемногу братец Шэнь начинал есть. Бульоны, размоченные в теплом отваре белые лепешки, сочная фруктовая кашица, разбавленное гранатовое вино, которое мой наставник считал лучшим кроветворным зельем.
Культи рук заживали медленно, неохотно, еще медленнее вставала под током ци на место вывернутая ключица. Ноги выглядели получше, обрывок языка, напротив, невесть почему воспалялся снова и снова, и делал так даже до того, как я стала приносить еду.
Почти спал отек с ребер, но ожоги от железных колец, пусть посветлевшие, по-прежнему чернели на светлой коже. Сошли синяки. Остались рубцы и шрамы, под буграми которых по-прежнему тлело воспаление. Моей скромной ци не хватало, чтобы полностью его погасить.
Хуже всего обстояли дела с глазницей.
Обрывок нерва причинял, должно быть, ужасные страдания, утоляющие боль составы я использовала с осторожностью: все они влияли на и без того истощенные меридианы.
Мне очень не хотелось слепо зашивать глазницу. Я все еще верила в успех затеи с цветком и кровью, хотя по-прежнему была далека от ее исполнения.
Возможно, стоило прежде спросить мнения братца Шэня, но вопрос коммуникации стоял у нас не менее остро.
К концу недели, когда никаких усилий А-Тянь уже не хватало, чтобы спрятать мои синяки под глазами, случилось кое-что примечательное.
В сопровождении пятерых пестрых служанок с воплями и причитаниями в лекарские палаты доставили женщину, всю разодетую в зеленый и красный шелк.
— Ах, госпожа Бай, держитесь, госпожа Бай! — лепетали комнатные девушки, пока двое евнухов помогали женщине удержаться на ногах. Услышав знакомую фамилию, я выглянула из-за боковой двери тихонько, пробралась в центральный зал, служащий чем-то вроде общего приемного покоя. Устроилась в тени за колонной, сделала вид, будто очень занята свитком на столе.
А-Тянь увела Се Юаня гулять по саду, а все-таки доставленное мне от Цинь Ваньжун синее платье делало меня на первый взгляд похожей на местных обитателей.
Лекари тем часом засуетились вокруг госпожи Бай, мастер Фэн громогласно требовал всех расступиться и пропустить его, за ним семенил мастер Жу, держащий наготове иглы, стопку бумаги и нюхательную соль.
— Что стряслось? Что с госпожой Бай?!
— Госпоже стало дурно на прогулке, — зачастили служанки. — Госпожа захотела воды, потом госпожу начало мутить.
— Я умираю! — всхлипывала госпожа Бай, драматично заваливаясь на руки евнухов. — Ах, умираю, у меня пятна перед глазами!
Мастер Фэн повелел расположить ее на ближайшей кушетке, изогнутой, будто кошачья спина, подмастерья разогнали служанок. Евнухи остались, они поддерживали женщину под руки.
— Госпожа Бай, — мастер Фэн грузно опустился перед ней на корточки. Мастер Жу передал ему открытый флакончик соли. — Госпожа Бай, дышите глубже, вот, вдохните.
Госпожа Бай длинно шмыгнула носом и расплакалась. Косметика ее потекла, волосы растрепались, бледное лицо блестело от пота.
— Мне дурно, дурно!
— Таз! — рявкнул мастер Фэн. Подмастерья едва успели подставить рядом пустую деревянную бадейку, и женщину скрутило спазмом рвоты. По залу поплыл кислый желчный запах.
Мастер Жу извлек из рукава тонкое полотенце, мастер Фэн помог супруге Бай утереться. Ее сотрясали рыдания.
— Ах, я умираю!
— Госпожа не умрет, — пообещал мастер Фэн. — Но госпоже придется раздеться.
— Делайте что хотите, помогите мне!
Мастер Фэн кивнул помощникам, те сноровисто развязали на госпоже Бай пояса, сняли нефритовые подвески, один за одним избавились от накидки и трех верхних халатов. Под ними обнаружилось нижнее платье из плотного дорогого шелка, все пропитанное потом.
Мастер Фэн велел снять и его, супруга Бай осталась в одних нательных штанах. Высокая налитая грудь тяжело вздымалась от дыхания, в соске блестела сережка с красным камушком, будто капелька крови.
Раздетая, госпожа Бай бессильно откинулась на кушетку и на руки евнухов. Один из лекарских помощников достал откуда-то влажную тряпицу и принялся промокать ей шею и лоб.
Мастер Жу передал мастеру Фэну бумажный талисман. Я сощурилась, вглядываясь внимательнее, благо, мне позволял мой ракурс. Знакомые линии «знания» и «духовного зерна» переплетались во что-то неожиданное, соединенные с двумя косыми вертикалями.
Мастер Фэн, не чинясь, прилепил бумажную полосу госпоже Бай между грудей. Знаки вспыхнули золотом, тонкие линии на долгое мгновение окутали женщину кружевной сетью. Потом все исчезло, и талисман потускнел.
— У госпожи тепловой удар, — объявил мастер Фэн. — Принесите холодных компрессов, колотого льда и шербета, и не забудьте бодрящую мазь!
Ну конечно у нее тепловой удар, подумала я с раздражением. Осень неожиданно отступила, солнце сегодня жарит, будто в середине лета, а госпожа напялила на себя столько слоев, да еще из плотной ткани. Госпожа, кажется, не заклинатель, потому не может регулировать внутреннюю ци, и случилось то, что случилось, нечего разводить концерт.
Интереснее другое. Что это был за талисман?
Оставив местных лекарей ворковать над госпожой Бай, я оставила свиток на столе и тихонько убралась прочь. Раз все пока заняты, можно еще разок заглянуть в хранилище. Тем более, и повод у меня был, мол, меня заинтересовали нюхательные соли.
Скажу, в моем клане Дун никогда не использовали ничего подобного, мастер Фэн, небось, посмеется над северными неотесанными варварами-горцами, или как там он про себя называет Дун Пина?
В хранилище в передней комнате двое помощников ругались над ящиком со льдом. Им было не до меня, и я прошла мимо с уверенным видом, будто имела право ходить здесь где хочу и всюду совать свой нос.
Что, все-таки, то был за талисман? Похож на тайное диагностическое заклинание, перенесенное на бумагу, выглядит интересно, только вот полезно ли?
Размышляя, я медленно двигалась вдоль шкафов, скользя по краям полок кончиками пальцев, и не сразу поняла, что что-то царапнуло руку, прошла пару лишних шагов.
Потом замерла. Потерла подбородок. Вернулась, внимательно разглядывая выпуклые узоры сохраняющих знаков.
Здесь хранились шкатулки с еще не перемолотыми в порошки минералами, обычными и извлеченными из желудков демонических монстров. Два стеллажа плотно примыкали друг к другу, узор тянулся по лакированным доскам непрерывной линией иероглифов. Как забавно они начерчены, не вертикально, а горизонтально, должно быть, еще одно местное изобретение, больше эстетическое, чем функциональное… вот оно!
В месте соединения шкафов узор ломался. На полках выше и ниже шел ровно, а здесь, на уровне моего плеча, к нему добавлялись лишние линии. Я бы не заметила их, косые объединяющие вертикали, если бы не думала так долго о диагностирующем талисмане. Но они были здесь, высеченные той же рукой.
Я попробовала надавить на лишний знак, обвести по черточкам в разные стороны, пропустить немного ци — все без толку. Может, это просто дополнительный иероглиф, и никакого значения в нем нет?
Хм. Что бы еще придумать? Вздохнув, я щелкнула по знаку ногтем. Раздался шелест и шкафы почти бесшумно скользнули в стороны, открывая узкий проход.
Ух ты.
Быть того не может. Так просто?!
На всякий случай я оглянулась, но вокруг не было ни души. Из главного зала еще неслись приглушенные взвизгивания госпожи Бай, которой ставили, наверное, холодные компрессы.
Закусив губу, я бочком проскользнула в узкий тайный коридорчик. Шкафы за моей спиной так же тихо встали на место, я поспешно оглянулась, но с обратной стороны у них обнаружились вполне очевидные полозья и круглые ручки — только надави, и разъедутся. Все для людей.
Пахло здесь пылью и тяжелой, густой демонической ци, плотной и старой. Всего пять шагов, дальше — дверь, обитая железом и, разумеется, запертая. Замочной скважины нет, я подергала ручку, изнутри звякнул засов.
Я прижала к железной дверной скобе раскрытую ладонь, сосредоточилась. Ну конечно, оповещающие чары и чары, распознающие духовную энергию. Наверняка, при приближении хозяев тайника засов раскрывался сам собой.
Можно уйти, отправить весточку Лю Минъянь и Цинь Ваньюэ, попытаться самоустраниться из этой истории. Так поступил бы разумный человек.
Я опустилась на одно колено, поглядела в щель между створкой и косяком. Вот он, родимый, и чары такого типа срабатывают на воздействие ци, правильно? Надеюсь, что так.
Поворошив прическу, я достала плоскую шпильку, сделанную в форме декоративного клинка, разумеется, совсем не острого. Ло Бинхэ, кажется, дарил похожие всем женам-заклинательницам, отдавая таким странным образом дань уважения чужому Пути Меча.
Условную рукоять украшал мелкий жемчуг, серебро покрывали причудливые узоры, но зато тело шпильки оказалось достаточно тонким. Я просунула «клинок» в щель, с десятого раза поддела тяжелый кованый засов и еще с нескольких попыток вытолкнула его из паза.
Спина взопрела, заботливо собранная с утра А-Тянь длинная челка упала на лицо, я заправила ее за уши.
Встала. Потянула дверь. Та открылась, и все чары остались на месте. Наложивший их отчего-то не подумал, что вор может не пользоваться заклинательскими методами взлома.
Интересно, это ловушка, или исконные обитатели дворца Хуаньхуа в самом деле настолько самодовольны и беспечны?
Вот глупости.
Решительно протиснувшись в щель между косяком и дверью (я не решилась открывать ее полностью), я оказалась в темноватой квадратной комнате. Единственным источником света служило узкое окно под самой крышей, забранное решетчатыми ставнями. Солнечные лучи проникали сквозь него косо, вытянутыми ромбами ложились на деревянный пол.
Здесь было довольно грязно, пахло темной энергией, старым чаем, прогорклым маслом и чем-то приторно-сладким. Вдоль стен теснились ящики, поставленные один на другой.
Да ладно. Не может такого быть. Нет, я, конечно, понимаю, старшая жена не станет хранить яды против демонов в личных покоях, где частенько бывает супруг-император. Но серьезно? Прямо в лекарских палатах? Настолько очевидно?
Стараясь не морщиться и поменьше ко всему прикасаться, я осмотрела ящики. Не только против демонов, здесь чего только не было! О содержимом половины флаконов я не имела даже смутного представления, но зато знала, например, темные сушеные ягоды, «глаза змея», они не имели вкуса и запаха и вызывали кровотечение в кишках. А соком красных кореньев, хранящихся здесь прямо с комьями земли, до Смешения смазывали иглы наемные убийцы из тайной службы царства Лян, и человек умирал через две недели после укола, думая, что подхватил воспаление легких.
И, разумеется, в одном из ящиков обнаружились холщовые мешочки, полные разного чая. Не только янь-жу можно было обрабатывать листья перед сушкой. В прежние времена отравленный чай и вовсе считался низким оружием благородных дам, а еще — вестником императорской воли. Врагам Драконьего Трона подносили «белую чашу» с последним в жизни напитком, и редко когда на такое дело тратили вино.
— Так, ладно, — пробормотала я. Потом, не давая себе передумать, развязала тот мешочек, где, по запаху, прятался янь-жу, запустила туда руку, схватила щепоть, из-за пояса выудила платок, завернула добычу. Крепко затянула обратно восковой шнурочек, стараясь полностью повторить узел. Перевела дух.
Спрятала платок в рукав.
Если у меня это найдут, все обернется очень плохо. Не докажешь, что украла, скорее, обвинят, будто подкинула в палаты, а себе оставила чуток «на развод». Будет очень удобный повод и выкидыш Мяо Линь на меня спихнуть, и вообще…
И вообще, воровать — плохо, даже у дурных людей.
Но я надеялась, что чай мне для благого дела.
На мое удивление, мне удалось покинуть тайник без труда, и засов на двери встал в пазы запросто, стоило хорошенько пнуть створку. Заколку я вернула на законное место, хотя и не получилось так аккуратно, как у А-Тянь. Но кому какое дело до моей прически?
Никем не пойманная, я вернулась в основное хранилище, еще немного побродила между полок, приходя в себя и с преувеличенным интересом разглядывая гирлянды из высушенных дыхательных мешочков пустынных демонов-завроподов.
Потом вернулась в главный зал. Супруга Бай, уже одетая, лежала на кушетке и поглощала щербет из высокой вазочки, две служанки обмахивали ее опахалами. Мастер Фэн бодро командовал помощниками, мастера Жу видно не было.
Не став прощаться, я тихонько выбралась в сад, нашла А-Тянь, вполне бодро болтающую с Се Юанем, и велела собираться домой.
— Не стоит смущать госпожу Бай, вряд ли она обрадуется, если узнает, что я видела ее в таком состоянии.
— Госпожа права, — А-Тянь поклонилась, а Се Юань смерил меня неприязненным взглядом исподлобья. Возразить он, разумеется, не мог.
Вернувшись в покои, я набросала пространную записку для Лю Минъянь и велела А-Тянь как можно быстрее ее доставить. Благо, супруга Лю ведь разрешила мне беспокоить ее в любое время дня и ночи.
Солнце уже клонилось к закату.
Пока служанка бегала, я успела сложить бумажный конверт из рисовой бумаги, пересыпать туда из платка отравленный чай, а сам платок — сжечь к гуям на огненном талисмане. Пепел осел на столе жирной кляксой, я отворила окно, выгоняя вонючий дым. Горел хлопок хорошо, быстро, но вот результат пах отвратно.
Конверт я спрятала в рукав и понадеялась, что жену императора, какую-никакую, не станут просто так обыскивать в случае чего.
К тому же, использовать чай я собиралась в самое ближайшее время.
А-Тянь вернулась с ответом, супруга Лю немедленно приглашала меня прогуляться по саду к знакомой уже мне Ивовой Беседке.
Там мне, разумеется, пришлось отослать служанку и в подробностях рассказать, что именно и где именно я обнаружила.
— Еще, мне кажется, я немного надышалась ядовитыми парами, — сказала я под конец, понизив голос. Лю Минъянь все время слушала меня очень внимательно. Своих слуг она тоже отпустила в сад, и мы сидели вдвоем над нетронутым блюдом засахаренных розовых лепестков в желейных шариках.
Я не обедала, но есть не хотелось.
— Мин-эр дурно?
— Пока нет, но, скорее всего, завтра мне потребуется долгая медитация, — вздохнула я, опустив глаза. — Скажи, старшая сестрица, что вы собираетесь делать дальше?
— Нужно обсудить все с Инъин, — супруга Лю едва заметно поморщилась под вуалью. — Тебе не нужно больше переживать на этот счет. Возможно, от тебя потребуются свидетельские показания, но точно не завтра. Ты заслужила немного отдыха.
Она помолчала.
Я разгладила синее платье на коленях.
— Есть еще кое-что, сестрица Минъянь. Насчет цветка. Я нашла очень подробные схемы по выращиванию его из луковицы, и все переписала. Правда, пока оставила все в покоях, но…
— Сяомин, — Лю Минъянь тряхнула головой, перебрасывая строгую косу с плеча за спину. Сегодня она была одета в обычный свой пастельно-розовый заклинательский наряд, и на широкий пояс с единственной подвеской так и просился меч. — Я тоже хотела поговорить с тобой о цветке. Я нашла в окрестностях Байлу пещерный комплекс, он подходит под описание в «Тысячелетнем Травнике», о котором ты говорила.
— А сам цветок? — спросила я, хотя куда больше хотела бы узнать, зачем он все-таки ей сдался.
— В том и дело, — она неопределенно махнула рукой. — Я совсем не ботаник. Честно говоря, я настолько далека от травничества, насколько вообще возможно. Потому я бы хотела попросить тебя о помощи. Я так поняла, цветок нежный, испортить его — дело плевое.
— Какую помощь эта может предложить?
— Отправишься со мной в пещеру?
Я моргнула. Лю Минъянь смотрела на меня очень прямо, в чайных глазах мне почудилось что-то рискованное, решительное.
Видя мою заминку, она покачала головой.
— Я не говорю прямо сейчас. Помню, тебе нужна долгая хорошая медитация, и, судя по твоему виду, она правда тебе нужна. И подумай, я не останусь в долгу.
— Сестрица Минъянь, — я сжала кулаки, жалея только, что узкие рукава дурацкого псевдолекарского халата не позволяют спрятать дрожащие пальцы. — Эта Сяомин с радостью поможет, между сестрами не может быть долгов.
На самом деле я уже успела немного ее узнать. Воинская честная прямота Минъянь не позволит ей оставить меня без милости все равно, но так она, возможно, будет считать меня тоже благородным человеком.
Что ж, теперь я мыслю как первосортная сволочь.
— К тому же, — Минъянь отвернулась к пруду, облокотилась о потемневшие от влажности перила Ивовой Беседки. — К тому же, когда Инъин обнаружит в лекарских палатах комнату с ядами, тебе лучше быть подальше от дворца и иметь на то достойную причину.
— Э-э… кстати говоря, Минъянь-цзэ, — вставила я. — Разве так можно? Я ведь младшая супруга, мне нельзя покидать гарем без позволения.
— Ты будешь со мной, я в праве тебе разрешить, — она пожала плечами. — В этом как раз нет никакой проблемы. Ты сможешь сохранить цветок и создать ему хорошие условия во дворце?
— Эта Сяомин постарается, — и я не лгала, я намеревалась постараться как следует. Не столько ради благосклонности благородной супруги, сколько из любопытства. Должна я, в конце-то концов, узнать, для чего ей этот гуев цветок?!
Ночью я притащила в Водную Тюрьму побольше снадобий и еще один плащ, шерстяной, который А-Тянь вытребовала у службы внутренних покоев, мол, госпожа Дун очень мерзнет от непривычного климата.
Учитывая неожиданно возвратившееся лето посреди осени, заявление не выдерживало критики, однако моя служанка обладала помимо прочих достоинств чудесным даром убеждения.
Братец Шэнь встретил меня короткой усмешкой.
— Доброй ночи, — я опустилась перед ним на колени, проверила пульс под челюстью и преисполнилась гордости: кровь билась слабо, но ровно, без прежних частящих провисаний. — Сегодня у нас креветочный бульон, клецки, немного простокваши, надеюсь, она не оскорбит твой взыскательный вкус. Тебе нужны полезные кислые белки, братец Шэнь, кишечник — второе сердце.
Он поморщился, издал презрительный звук. Взгляд единственного глаза, впрочем, остался насмешливым.
— Понимаю, понимаю, на вкус она ужасна, но что ж тут поделаешь, пользы от нее полно. Моя служанка еле-еле выпросила ее на кухне, и то только потому, что все вокруг думают, будто горцы без простокваши помирают. Ну что за стереотипы, в самом деле!
Продолжая болтать, я привычно отерла его, сменила грязную ветошь на чистые тряпки (надо подумать, как безопасно стирать их, а то запасы лишних платьев тоже не бесконечны), сменила нижний халат. Хотя бы одежду я отдавала А-Тянь, и она еще ни разу не спросила, откуда берутся все эти подозрительные пятна.
Братец Шэнь стойко все сносил, помогал мне по возможности, хотя шевелиться по-прежнему почти не мог. Мышцы его торса оставались слабыми и вялыми, опираться на незажившую культю он не мог, да я бы и не позволила.
— Так, братец, теперь иголки. Да-да, не нужно так на меня смотреть, ложись и дыши. Лучше успокой разум и подготовься к медитации и все такое.
Он ухмыльнулся и прикрыл глаз. Оттенки ухмылок теперь сильно у него разнились. Я научилась отличать ободряющие, понимающие, скептические, презрительные (когда я говорила о супруге-императоре), снисходительные (когда рассказывала о гаремных склоках) и обреченные (когда он думал, я не вижу).
Втыкая иглы одна за одной, я всматривалась в малейшие изменения его ци, а замечала — успехи своей работы. Синяки почти сошли, и ожоги все-таки выглядели гораздо лучше. Идея хоть немного разогнать обмен веществ с помощью пищи оказалась не такой плохой.
Эх, хорошо бы все мои идеи срабатывали хоть вполовину так успешно.
— Послушай, братец, — начала я осторожно, когда сеанс акупунктуры подошел к концу, и я приложила к его груди ладони, направляя духовную энергию по до цуня знакомым уже меридианам. — Вот какое тут дело. Может статься, несколько дней меня не будет. Видишь ли, супруга Лю хочет, чтобы я отправилась с ней искать цветок росы, луны и солнца. Я не могу ей отказать, а могла бы — не стала бы. Этот цветок хорош, может быть, с его помощью я смогу лучше помочь тебе.
Он приоткрыл глаз, приподнял бровь, всем видом выражая сомнение.
Я вздохнула.
— Пойми, братец Шэнь, сестрица не хочет тебя обнадеживать, но сделает все, что сможет. И не надо так смотреть! Не спрашивай, почему, сестрица и сама толком не знает, когда сестрица в себе разберется, она и тебе расскажет обязательно!
Братец Шэнь тихо хмыкнул горлом. Потом вздохнул, снова смежил веки.
Переведя дух, я вернулась к передаче духовных сил.
— Обещаю, я вернусь сразу же, как только смогу. Обещаю, братец Шэнь.
Все равно, когда я уходила, на душе скребли кошки.
В то утро я вернулась в покои немного раньше обычного. Небо только-только начало сереть над императорскими садами, и минула пересменка стражи за беленой стеной. Ветер снова дул восточный, приносил запахи костров, рыбы и каши, и далекий неразборчивый гомон мужских голосов.
Мне в который раз никто не встретился. Невольно я задумывалась, отчего мне до сих пор так везет, отчего эта часть сада словно позабыта обитателями Цветочного Дворца.
Кажется, сюда не заходили лишний раз даже садовники. Травы росли здесь буйно, жимолость и глициния дичала, а зимние сливы как будто несколько лет никто не обрезал.
Еще одна загадка. Но не мне, разумеется, жаловаться на такое положение.
В комнатах царил сонный сумрак. А-Тянь вздыхала за ширмой. Я заглянула к ней, она разметалась по узкой постели, упинав в ноги одеяло, темные несобранные волосы свесились до самого пола. Предутренняя серость делала ее отчего-то моложе, совсем девочкой.
Покачав головой, я побродила по комнате, сняла верхний халат, достала горелку и поставила на огонь кипятиться воду, подготовленную служанкой загодя с вечера. Ох, А-Тянь, какой ты все-таки полезный человек.
Если б еще я могла доверять тебе самые сокровенные секреты… но въевшаяся в кости осторожность предостерегает меня от подобного.
На улице светлело. Вода закипала.
Я достала из рукава бумажный конверт, высыпала в пиалу все, что у меня было. Темные скрученные листья, тонкий запах грибной гнили и горелой кости сквозь благородную чайную горечь.
Всего щепоть.
Мяо Линь выпила чашку, и этого хватило, чтобы уничтожить ребенка в ее утробе. Наставник говорил, во чреве матери плод поглощает больше лекарства и больше отравы, чем достается женщине. Потому-то на сносях лекари и повитухи запрещают пить вино и курить веселящие травы и даже сонные отвары не рекомендуют к частому употреблению.
Итак, Мяо Линь выпила чашку. Ее не рожденную дочку, демоническую квартеронку, янь-жу превратил в нежизнеспособный кусок протравленной плоти. Печальный, но свершившийся факт.
К несчастью, мне так и не удалось осмотреть супругу Мяо после, не получится сказать, как яд повлиял на нее саму.
Она не заклинатель. Если направить ци на помощь «жуаньскому ножу», может получиться более эффективно.
Вода закипела.
Я погасила огонь, обернула ладони рукавами, сняла котелок и, ругаясь шепотом сквозь зубы, залила листья в чашке.
Отставила котелок. Снова села.
Чай всплыл, сухие трубочки разворачивались неохотно. Вообще-то, благородный чай заливать кипятком нельзя, теряется богатство вкуса, если ошпарить листья.
Зато янь-жу раскрывает свойства в кипятке сильнее, как ни странно. В книгах это объяснено особыми свойствами степных грибов, но я все-таки не мастер ядов, мне не обязательно знать подробности.
С другой стороны, знай я подробности, проще было бы считать дозу. Так, на глаз, такие дела не делаются.
В принципе, ничем я особенно не рискую. Однако от случайностей не застрахован никто.
— А-Тянь, — позвала я негромко, когда чай настоялся и немного остыл. Прошло не меньше палочки благовоний, дальше гонять мысли по кругу бессмысленно. — А-Тянь!
— Г-госпожа?! — взвизгнула та за ширмой и, судя по звукам, запуталась в одеяле. Я ощутила дурацкий укол сожаления. Будить служанку оказалось немного жаль.
Сентиментальной дурехой ты становишься, Дун Сяомин, сентиментальной дурехой, которая все прохлопает из-за мягкости сердца.
— Госпожа, ничтожная здесь! — спустя несколько вдохов, А-Тянь выбралась ко мне, на ходу завязывая пояс верхнего халата. — Ничтожная просит простить за неподобающий вид!
На щеке у нее отпечатался край бамбуковой подушки, несобранные волосы пушились на макушке. Я невольно улыбнулась.
— Ничего страшного, успокойся. Ты не проспала, это я разбудила тебя слишком рано. Мне нужна будет твоя помощь.
— Что госпоже угодно? — она справилась с поясом, кое-как перевязала волосы лентой. Потом заметила композицию из котелка и чайной чашки, рассмотрела меня в нижних одеждах, сидящую за столом, и заморгала.
Я указала ей на место напротив.
— Садись.
А-Тянь послушно села, сложила на коленях руки. Я постучала ногтем по краю чашки.
— Понюхай. Помнишь, что это такое?
Служанка склонилась, втянула носом воздух и тут же нос сморщила.
— Будто курицу сожгли… и гнилью еще пахнет. Это же… ничтожная не уверена, но ведь это та отрава госпожи супруги Мяо!
— Не отрава супруги Мяо, а отрава, которой супругу Мяо отравили.
— Да-да, — она закивала. Потом нахмурилась. — Откуда она у госпожи? Госпоже тоже прислали чай? — я буквально видела работу мысли за хорошеньким лбом. — Погодите… ничтожная поняла! Госпожа беременна! Но зачем тогда заваривала…
— Нет, — усмехнулась я. — Твоя госпожа не беременна. Мне случайно достался образец яда, и для точности эксперимента мне придется его выпить.
— Что?! Но госпожа!.. — А-Тянь прижала ладони ко рту, побледнела. Что ж, похоже, она действительно переживает за меня. Может, ей в самом деле можно верить. — Как же так!..
Вот и проверим заодно.
— Не бойся. Твоя госпожа все-таки заклинатель. К тому же, для людей яд янь-жу практически безвреден, я просто хочу кое-что проверить. Одну теорию. Для супруги Лю. Но супруга Лю пока об этом не знает, я не стану докладывать ей, пока сама не разузнаю все до конца.
— Что госпожа хочет узнать?
— Расскажу, когда узнаю, — я снова постучала по чашке. — А-Тянь. Думаю, твоя помощь мне в самом деле нужна. Янь-жу действует быстро, но у меня примерная доза. Через несколько минут после того, как я приму его, у меня, скорее всего, смутится сознание и может начаться дрожь и лихорадка. Ничего страшного, ты не пугайся. Если из цицяо пойдет кровь… знаешь, где отверстия цицяо?
— Н-нет, госпожа.
— Если из глаз, ушей, носа и рта у меня пойдет кровь, тоже не пугайся. Если хватит храбрости собрать во флакон, лучше собери, если нет — не страшно. Может быть, появится кровавый пот. Это тоже не страшно, ничего не бойся. Если получится, я успею дойти до кровати. Если нет, оставь меня на полу, ничего страшного. Буду стучать зубами — дай зажать пояс или скрученный платок, не хочу прикусить язык. Не зови лекарей, разве что я перестану дышать и не начну, пока ты считаешь до пятидесяти.
Несчастная служанка слушала, вытаращив глаза, и белела с каждым словом. Зато последний сон слетел с нее мигом.
— Это обязательно? — только и прошептала она, стискивая полы халата.
— Обязательно, — вздохнула я, и подняла чашку. — Я ведь могу тебе доверять?
— М-мо-можете, госпожа, — у нее у самой зубы стучали, хоть пояс просовывай. — Н-но, госпожа, разве, разве это…
— Все, сосредоточься, — оборвала я и, не давая передумать ни себе, ни ей, опустошила чашку одним глотком, вместе с чайными листьями. Скривилась. Скулы свело от горечи перестоявшего чая, на языке остался тошнотворный сладковатый привкус. На всякий случай, я не стала запивать водой, только мелко сглотнула ставшую вязкой слюну.
Прогорклая горечь осела в носу мерзостным послевкусием.
Конечно, это совсем не обязательно сработает. Но что ж, у меня есть уникальный шанс попробовать.
Выпитая кровь Священного Демона подчиняет человека благодаря особым паразитам. Они живут в красных тельцах, не исчезают с годами и никак себя не проявляют без воли хозяина. По воле хозяина же они могут исцелить, могут доставить неземное блаженство или неописуемую боль.
Чем выше ранг демона, тем сильнее его кровяные паразиты. И кровяные паразиты демона высшего ранга могут подчинить себе паразитов низшего в одном носителе.
Я много прочла о них в последнее время.
Никто толком не исследовал, как вывести их без желания хозяина. Не знаю, почему. Может быть, в Цветочном Дворце просто не хранили такие книги.
Но сами паразиты были описаны хорошо. Больше всего они напоминали спящую до поры инфекцию, и, как любую инфекцию, мне представлялось возможным вытравить их из русла.
Забавно. Для того, чтобы убить источник простуды или разлитого воспаления, мы используем вытяжки плесневых грибов, разводим их с эфиром и солью. Яд янь-жу тоже имеет в себе вытяжку из грибов, пусть из других. Принцип действия вещества, по сути, немного похож.
С помощью кровяных паразитов Священный Демон может заставить тебя сделать что угодно.
Что угодно может от тебя узнать.
Я всего лишь младшая жена, Ло Бинхэ, наверное, давно обо мне забыл. Наверное, из своего странствия он привезет жену следующую, шестьсот пятнадцатую, и в нашем длинном павильоне расторопные молчаливые демоны с закрученными к затылку бараньими рожками построят еще одни комнаты с крошечной терраской, выходящей в сад, в точности, как мои.
Наверное, после Ло Бинхэ снова уедет и все повторится опять. Но если нет…
Если я окажусь перед ним, и он о чем-то меня спросит, я хочу иметь возможность солгать. Я не хочу подчиниться ему без воли и сомнений, никогда особенно не хотела, а теперь — теперь одна мысль о том поднимает в груди волну ужаса.
Однажды я уже подчинялась человеку, способному по кусочкам снять с человека всю плоть до костей. Он был так искусен, что в Управлении Наказаний провинции Шу его представили к почетной награде.
Земли Шу славны резьбой по камню, из нефрита и кварца изделия равно хороши. Посуда, украшения, фигурки-безделицы, алтари, домашние обереги. Долото и заговоренный нож в руках мастера снимают стружку не толще волоса, камень принимает форму будто глина под умелыми пальцами, розовый, белый, зеленый, пестрый.
Земли Шу славны посудой, пусть глину там копают не лучшую, зато могут обжечь до того тонко, что сквозь стенки чашки будет проникать свет. Зато расписывают и покрывают эмалями тарелки и блюда так дивно, что цветы и травы на кайме, кажется, вот-вот согнутся под тяжестью холодных рос.
Но больше камнерезов, больше гончаров земли Шу славятся пыточных дел мастерами. Умельцы из Управления Наказаний могут удержать человека средних лет, никогда не ступавшего на Путь Меча, в сознании сорок дней и еще сорок часов и сорок минут, могут годами сохранять человеку жизнь ради малой горсти сведений, которых он, может статься, и вовсе не знает. В руках Управления Наказаний провинции Шу самые стойкие упрямцы поют северными соловьями. Это так и называется, «выточить птичью песню», очень красиво.
И я никогда, больше никогда не желаю зависеть от кого-то, способного на подобное.
Голова у меня кружилась, я поднялась, и А-Тянь помогла мне дойти до постели. В уши ударил звон, тошнота комом подкатила к горлу. Но блевать нельзя, Сяомин, пусть организм хочет избавиться от яда, нельзя блевать. «Жуаньский нож» должен полностью раствориться в крови, полностью.
Я зажмурилась и задышала глубже. Кое-как легла на спину, сложила руки, как для простой медитации, и осторожно направила внутреннюю энергию на помощь яду.
Давай, Дун Сяомин, ты должна хорошо усвоить лекарство.
Все яд и все лекарство, помнишь? Главное, верно выбрать дозу.
Потом пришла дрожь и вместе с дрожью — боль, тупая боль, прокатившаяся по всему телу от макушки до кончиков пальцев на ногах.
Я стиснула зубы и не закричала. Я думала только о дыхании.