Ясной осенью над холодной рекой встает рассвет

       Не помню, как спустилась, помню, что с меча я скатилась почти кубарем и бросилась обратно в комнаты. Подбежала к постели Шэнь Цзю, схватила за плечи и затрясла.        — Пожар! Братец, дворец горит!        — Что?.. — он разлепил глаза и тут же сел, перехватил мои руки. На щеке отпечатался залом подушки. — Успокойся, говори толком. Как так горит? Что горит?        — Дворец, — повторила я, кивнула в сторону закрытого бумажным экраном окна. — Мне что-то почудилось, я проснулась, вышла наружу. Увидела зарево, призвала меч, поднялась вверх — дворец горит.        — Сам дворец?        — Главное здание, кажется, левое крыло, вторая оружейная и что-то еще, — перечислила я. — Зарево до небес.        — Это я понял, — Шэнь Цзю легонько оттолкнул меня и спустил ноги с кровати. Поджал пальцы. — Одевайся, живо.        — Что будем делать? — я послушно метнулась к сундуку, сначала выудила себе удобное укороченное ханьфу и теплые штаны, потом быстренько нашла для братца тот удобный наряд с черной накидкой. — Ты что, собираешься туда?        Братец не терял даром времени и ловко справился с волосами, свернул в тугой узел, заколол одной из моих шпилек, той, что попроще, с эмалевой ягодой «вороньего ока» на навершье.        — Ну, разумеется, собираюсь. Нужно выяснить, что происходит.        — Не лучше ли подождать здесь?        Он только фыркнул.        — Сидеть и ждать, когда за нами явятся? Ну уж нет, ни за что. Дворец не мог загореться просто так, тем более, так обширно. Да еще если накануне наш драгоценный император потерял регенерацию. Так что пошевеливайся, Дун Сяомин.        Вот так как-то и звучит обычно мой внутренний голос.        Мы оделись, не стесняясь друг друга, я подвязала волосы широкой лентой поверх цзяня-накопителя, просто на всякий случай, и повесила меч на пояс.        Шэнь Цзю, стоящий на ногах с потрясающей уверенностью, смерил меня долгим взглядом.        — Насколько хорошо ты летаешь? Пешком я точно не дойду, а если дойду, то к пепелищу.        — Посредственно, если честно.        — Ну разумеется, — он закатил глаза. — Значит так, или ты долетишь, или мы оба упадем.        — Мы все еще можем остаться здесь.        — Я тебе уже сказал, ни за что. Если боишься, дай сюда меч, я доберусь в одиночку.        — Неужели ты думаешь, что я тебя отпущу? — я покрепче сжала рукоять. — Братец, ты едва оправился от… от всего!        Он не ответил, только дернул углом рта. Заткнул за пояс веер, рядом устроил мой ланцет в чехле. Повесил за спину несчастный тренировочный меч, словно готовился невесть к какой битве и счел тупой легкий клинок лучше никакого. Взял со стола пачку пустых талисманов и угольный грифель. Тушь и киноварь, конечно, больше подходят, но, с другой стороны, какая разница, чем заполнять бумагу?        Я повесила через плечо лекарскую сумку (и не упустила случая мысленно похвалить себя за привычку держать ее хоть немого собранной в любых обстоятельствах) и теперь стояла у двери, сжимая меч.        Братец Шэнь в последний раз оглядел комнату, нервно поправил рукава.        — Я не стану сидеть здесь и ждать чьей-то милости снова. Мы выясним, что происходит, и будем действовать по обстоятельствам. Или я сделаю это сам. Ты мне веришь, Сяомин?        — Да, — я встретила его взгляд и отперла дверь. Вздохнула. — Конечно, я тебе верю. Но это все еще плохая идея.        — У тебя есть другие? Кроме «сидеть и бояться»?        Других идей у меня не было.        Зарево над деревьями сделалось, кажется, еще выше. И тем нереальнее казалась почти ироническая тишина вокруг Покоев Тишины, безмолвное отсутствие серокожей демонической стражи у теплицы, погасшие фонари. Ветер трепал красные гирлянды на столбах. Мне показалось, пахнет дымом и горящим лаком.        Я еще раз посмотрела на Шэнь Цзю. Тот нетерпеливо дернул подбородком.        — Ну?        Меч лег на воздух легко. Я поставила ногу на клинок, протянула братцу руку.        — Запрыгивай?        — Звучит, будто нам по десять лет, — скривился он, но помощь принял, и я почувствовала, как дрогнул Хэпин под его весом. Влезла сама. Шэнь Цзю тут же крепко вцепился мне в пояс.        — Если ты уронишь нас, я тебя убью.        — Мы все еще можем остаться.        — Лети!        Я поднялась в воздух. Последний раз я летала с Ло Бинхэ, на чужом мече, тогда, во время «лихорадки», а сама в последний раз по-настоящему управляла мечом страшно давно. Ощущения были знакомые, голова привычно закружилась от набора высоты в движении, клинок дрогнул, и Шэнь Цзю выругался мне на ухо. Потом все выправилось.        Зарево раскинулось над садом, даже ночное небо посветлело, сделалось полупрозрачным, цвета сливовой мякоти. Дым черным столбом поднимался вверх и к западу, сносимый ветром. Быстро летать я не умела, но все равно получалось в разы скорее, чем пешком. Подниматься слишком высоко тоже опасалась. Вскоре гарью запахло невыносимо, стали слышны крики, визг и ругань, и треск огня.        Шэнь Цзю выглянул из-за моего плеча.        — Медленней, надо осмотреться. Опускайся.        Я послушно направила Хэпин вниз, чуть не соскользнула ногой, но спутник мой крепко меня держал. И даже не стал ругаться.        Вторая оружейная пылала, пламя с гудением вырывалось из окон, лаковая краска на крыше трескалась и сворачивалась от жара. Вокруг метались тени, и я не сразу разобрала в них стражников вперемешку с демонами, украшенными костяными воротниками, хотя светло было почти как днем.        Черные и красные тени плясали по снегу, длинные, быстрые. Люди передавали друг другу ведра, пытались выстраиваться цепочками, демоны, подняв естественные капюшоны, кружили вокруг павильона, словно бабочки у гигантского фонаря.        На моих глазах один, видно, самый храбрый, добрался до главной двери, толкнул внутрь — створка жалобно скрипнула, но поддалась, и демон, распушив капюшон еще больше, скрылся внутри. Раздался треск, внутри что-то с шумом рухнуло, наружу вырвался сноп красных искр.        У меня защипало в горле. Шэнь Цзю дернул меня за пояс.        — Давай к дворцу, здесь ничего…        Договорить он не успел. Пространство треснуло и разошлось, обнажая голубовато светящуюся изнанку. Я уже это видела, но зрелище не по-хорошему поражало каждый раз.        Низкорослые воины в мехах посыпались из дыры один за одним, и их я тоже уже видела, тогда, на северном празднике. Раз-два-три-десять… дюжина. Первый же поднял широкий короткий меч и с наскока бросился на ближайшего стражника. Тот не успел ничего понять, только выпустил ведро. Вода плеснула под ноги низкому существу, отрубленная голова покатилась по снегу, оставляя неровный красный след.        — Подземные карлики, — выдохнул Шэнь Цзю мне на ухо. — Наемники. Давай, валим, пока не заметили.        Покамест мы притаились в тени за приземистой стенной башенкой, почти касаясь плечами беленого камня. Я стиснула зубы и попыталась увести меч в сторону. Глаза слезились от дыма, стук сердца отдавался в ушах гулом в такт огню.        Двое демонов-«воротников» заклекотали и схватились с тремя карликами, без мечей, зато вооруженные длинными красными когтями.        Стража уже рубилась, бросив тушить пожар, но их противники, если и в самом деле были наемниками, стоили каждой своей монеты.        К счастью, духовной силы они, кажется, не чувствовали, или не сочли нас достойными внимания. Осторожно обогнув стену, мы оставили оружейную позади. Голубая прореха зияла в воздухе.        У меня прошла волна мурашек по загривку. Шэнь Цзю дернулся за спиной.        — Чья-то ци. Демоническая. Убирайся отсюда, живо!        В спешке я снова чуть не споткнулась, а потом братец, судя по движению, обернулся и со свистом выдохнул сквозь зубы.        — Что там?!        — Живее, я сказал!        Ветер холодом обжег щеки, зато дышать стало легче, дым не так щипал. Я направила меч через стену и полузнакомой дорогой поверх малого сада, в сторону дворца.        За спиной остался один пожар и неведомая опасность, впереди горело левое крыло. Люди кричали, демоны вопили, стража ругалась, заклинатели в золотом, полурастрепанные и чумазые, пытались как-то унять хаос и справиться с огнем, не водой, так духовной силой. Тут и там взметались в воздухе крошечные снежные вихри, на лету превращались в брызги и пар, но внутренний дворцовый двор чистили слишком хорошо.        — Где этот звереныш? — прошипел Шэнь Цзю. — Спускайся вниз, надо выяснить, какого гуя тут творится.        — Кого ты увидел у оружейной? — я нашла место чуть в стороне, за низкой хозяйственной постройкой, примкнувшей к кухне, спустилась и помогла спуститься братцу. Тот был бледен, губы сжимал в нитку.        Сама кухня уже горела, у крыльца с воем катался мужчиина, колотил руками, надеясь сбить о землю охватившее спину и плечи пламя.        Я дернулась ему помочь, Шэнь Цзю схватил меня за руку.        — Оставь, всем не поможешь. Идем, нужно кого-нибудь найти, будешь говорить.        — Всем не до нас! И потом, хоть кому-то!..        — Сяомин, — он развернул меня к себе, взял за плечи. — Из того разрыва вышел священный демон. Ты говорила, у советника Чэньянь-цзюня красные волосы?        — Да, но почему?..        — Ты меня спрашиваешь?! — взвился он. — Вместо того, чтобы выяснить хоть что-то полезное, ты распивала чаи в компании «императорских цветочков»! Так что теперь, будь добра, возьми себя в руки и идем!        Я молча убрала меч в ножны. Мужчина у ступенек перестал вопить, и теперь только скулил. Я не стала к нему оборачиваться.        Шэнь Цзю где-то успел прихватить темный платок и теперь повязывал, пряча нижнюю половину лица. Заметив мой взгляд, протянул мне такой же.        — Намочи в снегу и прижми, дышать будет легче.        — Зачем нам вообще идти туда?!        — Успокойся! В руки себя возьми, лекарь ты или деревенская бабка?! Информация, без нее мы не уйдем. Если сбежим сейчас, а звереныш со всем здесь разберется, сразу окажемся под подозрением. Или кто знает, что придет ему в голову. Так что успокоилась сейчас же.        — Нужно было просто сидеть и ждать, — буркнула я, но платок повязала. Шэнь Цзю вцепился мне в запястье и потащил чуть в сторону от левого крыла, где тоже суетились люди.        На нас налетела служанка в едва запахнутом черном халате, плачущая навзрыд. Вцепилась в меня.        — Госпожа! Госпожа!..        — Тихо! — рявкнула я, сама себе удивившись. Выдернула руку у Шэнь Цзю, отстранила девчонку от себя. — Что тут творится?!        — Бегите, госпожа! — всхлипнула она, поднимая на меня совершенно безумные глаза. По чумазым щекам ручьем катились слезы, нос распух и на губы сбегала тонкая кровавая струйка. — Императора убили!        — Бинхэ?! — опешила я. В груди похолодело. Не может быть, нет-нет-нет, император не может так просто умереть, не когда он еще не помог мне вернуть глаза А-Тянь!..        Шэнь Цзю фыркнул.        — Я чувствую его духовную силу поверх остальных, это чушь.        — А-Цао видела! — девчонка замотала головой. — Прибежала к нам! Она видела!        — Тихо! — я встряхнула ее. — Что за А-Цао?        — Наша А-Цао, — малопонятно пояснила та и забилась в моей хватке. Я сочла за благо отпустить ее, и девчонка, подобрав подолы, бросилась бежать. Мы переглянулись. Шэнь Цзю мотнул головой.        — Говорю тебе, нам не могло так повезти, его духовные силы я всегда почувствую. Он во дворце, там полно сильных заклинателей и демонов. Эй! Ты! — он вдруг махнул рукой какому-то широкоплечему стражнику, без меча и «драконьего копья», зато с плащом поверх шипастой золоченой брони.        Тот не обратил внимания, слишком занятый: он, размахивая снятым шлемом, раздавал указания.        Грохот и треск за спиной заставили меня подскочить и обернуться. Крыша кухни рухнула внутрь. Две женщины обнимали друг друга и рыдали в двух шагах от нас, босой демон-слуга с загнутыми назад рогами повис на руках у стражника в прокопченной чудовищной маске, заклинательница один за одним кидала в пламя талисманы, они вспыхивали голубыми печатями простейших барьеров и тут же гасли.        Шэнь Цзю снова сцапал мое запястье и потащил вперед.        — Эй, ты, имя и звание!        — Капитан Бо, начальник южного гарнизона! — отрапортовал тот, видно, от неожиданности, и уставился на нас. Совсем молодое лицо, на щеке полоска сажи, копоть запуталась в щегольски постриженной бороде. — Пожалуйста, госпожа, вернитесь в павильоны внутренних покоев, вам нечего здесь!..        — Что здесь происходит, отвечай! — перебил Шэнь Цзю, выпрямляясь и выступая вперед. В простом платье, без украшений и меча, с наполовину закрытым лицом, он вдруг неведомым образом обратился воистину бессмертным мастером, обличенным множеством власти. Под презрительным холодным взглядом капитан Бо съежился.        — Г-господин, пожар ведь!..        — Это я вижу, — Шэнь Цзю повел плечом, мол, это вообще несущественно. — Как это началось? Почему ничего не организовано? Горит левое крыло, горит вторая оружейная, слуги орут, что император мертв!        — Государя подстерег убийца, — если несчастный капитан и хотел бы что-то скрыть, не решился. Да если бы на меня так смотрели, я давно бы рухнула ниц и каялась во всех грехах! — Убийца мертв. С государем сейчас Первая Супруга, его рана легка. Мы разберемся с пожаром…        — Что-то пока я не вижу, чтобы вы разбирались с пожаром. Во дворце измена, у второй оружейной кто-то открыл разрыв в пространстве, наемники режут стражу, — с каждым словом Шэнь Цзю капитан Бо серел. — Кто здесь вами командует?        — Генералы Линь и Чу, если людьми, а гвардией — лично советник Гун.        — Где они все?        — За ними послали. Их покои далеко в правом крыле, мы возьмем все под контроль в ближайшее время! Гарнизон справится с любой опасностью, господин…        — С опасностью, о которой даже не знает? — приподнял брови братец, и не подумав представиться, несмотря на намек. — Плевать. А-Мин, пойдем, нужно найти этого идиота.        — О ком ты? — я ухитрилась вывернуть запястье и перехватила его ладонь, сжала покрепче. Так я хоть не чувствовала себя балластом. Голова начинала кружиться, и пришлось сосредоточиться краем сознания на духовных силах: гарь, по ощущениям, оседала в легких целыми хлопьями, мешая дышать.        — О звереныше, конечно. Разве император не сам должен разбираться со своими проблемами?!        Он, кажется, не шутил. Всерьез собирался идти в горящий, к гуям, дворец, вместо того, чтобы бежать, как разумный человек. Под повязкой почти не разберешь выражения лица, но глаза серьезные, жестокие. О чем он только думает?! Но я уже знала, спорить с ним, когда он говорит таким тоном, совершенно бесполезно.        — Мы все еще можем уйти, — напомнила я, хотя внутри все восставало и протестовало. — Только… надо найти А-Тянь, мало ли что.        — Найдем, — раздраженно пообещал мне Шэнь Цзю. — Смотри, не споткнись в этой толчее.        Разумеется, он не сомневался, что я пойду с ним. Конечно же, не из-за А-Тянь. Если он упадет где-нибудь, не справившись с не до конца зажившими ногами, если схватит внезапное искажение ци, если наткнется на заговорщиков или наемников, вооруженный одним ученическим мечом… да я с ума бы сошла, просто оставшись снаружи! Хотя идея все еще виделась мне откровенно идиотской.        Великий, мать его, бессмертный заклинатель! О чем он думает, ну вот о чем?!        Ему удавалось с потрясающей ловкостью лавировать между метущимися людьми, не давая мне отвлекаться, он шагал в сторону от горящего крыла, почти бегом, в направлении не пострадавшей парадной лестницы. Повезло, что дворец такой большой, пламя просто не успело охватить его, а теперь заклинатели кое-как удерживали его на одном крыле, хотя все усилия голубоватых защитных печатей грозили пропасть зря.        Но, по крайней мере, их уже стало больше, вместе со стражниками они растянули вокруг горящего крыла нечто вроде сети из талисманов, и пламя в ее плену понемногу угасало.        Капитан Бо громовым голосом раздавал указания, слуги и демоны, наконец, таскали откуда-то воду.        Крыша кухни затрещала. Внутри что-то с грохотом обрушилось, огонь вырвался из ближайшего к нам окна и разбился о загудевшую защиту. Кто-то завизжал, кто-то всхлипывал совсем близко.        Женщина в дорогом халате, разорванном с одной стороны до самого пояса, звала какого-то А-Туна, выкручиваясь из рук причитающего юного евнуха.        Я то и дело оборачивалась через плечо, но Шэнь Цзю упорно тащил меня прочь, не давая кинуться кому-нибудь на помощь. Хотя моя помощь пригодилась бы и кухонному мальчишке, баюкающему обожженную, пошедшую страшными пузырями руку, и заходящимся в кашле девушкам, и старому евнуху, размазывающему слезы по одутловатому лицу с опаленными бровями.        Мы успели добраться до парадных дверей, оставляя горящее крыло позади, и ухитрились ни с кем больше прямо не столкнуться, когда меня с ног до головы продрало уже знакомым ощущением.        Обернулись мы одновременно. Шэнь Цзю выругался сквозь зубы, и я не нашла бы лучших слов.        Сразу два голубых разрыва вспороли гудящий от ци, полный дыма воздух, и новая порция карликов посыпалась из них, приземистые, в мехах, точно коренастые пауки. К счастью, капитан Бо оказался не лыком шит, да и заклинатели успели вовремя сориентироваться.        С верхней ступени парадной лестницы, не размыкая рук, мы смотрели, как наемников встречают дворцовые мечи. Пламя, будто приветствуя союзников, взметнулось выше, снег кругом блестел и таял, рыжий, как дешевая слюда, как прозрачное демоническое стекло.        Это было почти красиво. Шэнь Цзю рядом вздохнул и выпрямился, пугающе погруженный в свои мысли. Словно все вокруг не имело к нам отношения, словно мы были зрителями в плохом театре. Ох, хорошо бы так, только это неправда. Кто бы ни устроил этот кошмар, у него должен быть план и его явно не волнуют случайные жертвы.        Ветер швырнул мне в лицо пригоршню дыма.        — Ты видел в разрыве у оружейной демона с красными волосами? — спросила я почему-то шепотом. Шэнь Цзю вздрогнул. Мою руку он сжимал так, что немели пальцы. Я не возражала. Пожар отражался в его глазах, делал взгляд тоже почти демоническим.        — Нет, — он мотнул головой. — Потому и спросил. У того были светлые.        — Линьгуан-цзюнь! Тем более, демоны севера могут так перемещаться.        — Мало ли светловолосых демонов на севере? Но если так, звереныш еще больший идиот, чем я думал. Почему не оградил дворец от силы сбежавшего узника?        — Или оградил, — я кивнула в сторону открытой настежь двери. Печати вдоль косяка горели нестерпимым колким мерцанием, изгибающиеся раззолоченные драконы невозмутимо смотрели на нас. Стражи кругом, разумеется, не было, зато в суматохе никто не обращал внимания на две странные, жмущиеся друг к другу фигуры. Точнее, это я неосознанно жалась к Шэнь Цзю, то ли желая прикрыть собой, то ли надеясь на верные решения его хитровымудренной головы.        — Или оградил, — согласился он и решительно развернулся. — Идем.        Мы оба подумали, конечно, об одном и том же. Если Ло Бинхэ не дурак (а он все-таки не дурак), и после побега Линьгуан-цзюня сделал выводы, значит, кто-то во дворце вновь обошел его защиту. Сильный заклинатель, имеющий беспрепятственный доступ, кто-то, кого он не заподозрил.        Вряд ли демон, если защита походила на эти дверные печати, она не могла управляться чистокровным демоном, все-таки Цветочный Дворец когда-то был заклинательской школой, да о чем я думаю вообще.        Итак, сильный заклинатель, имеющий доступ. На ум первыми приходили отец и дочь Хуань, но мы ведь рассуждали совсем недавно, что им совсем не выгодно, если Ло Бинхэ падет. Шэнь Цзю куда дольше и лучше меня их знает, и если он так сказал, нет причин не верить его рассуждениям. Вряд ли семейство Хуань, как ни прискорбно.        Тогда кто? Лю Минъянь недовольна императором, но мне не хотелось думать о ней. Честная и прямая, она не стала бы зачинать пожар или одобрять таких союзников, она была бы против невинных жертв… надеюсь. Скорее, она бы вызвала императора на бой.        Да к тому же, пожар. Она не стала бы так рисковать в любом случае, пожар — вещь непредсказуемая, будь ты хоть тысячу раз великий заклинатель, Благоухающий Павильон не так уж далеко от дворца, и в его потайной комнате спит растительный человек, для которого опасен не только огонь, но и дым, и что угодно, что нарушает тонкую настройку атмосферы роста в переплетении духовно-талисмановой сети.        Нет, Лю Минъянь вне подозрений.        Кто-то из совета? Я не знаю никого, кроме благородной супруги, а ведь и господин Гун, и господин Ян наверняка достаточно влиятельны. Тем более, господин Гун занимался расследованием, у кого сведений больше, чем у него?        Да кто угодно! Я ведь удручающе мало знаю, может статься, любой из генералов императора… но есть ли у них такой доступ? У кого вообще он есть?        Мысли путались. Давно высохшая повязка мешала, из-за нее дыхание оставалось у губ мерзкой влажностью, и свободной рукой я стянула ее на шею. Шэнь Цзю ничего не сказал, но сам остался в платке.        Внутри дворец напоминал разбуженный улей. Шум пожара почти не долетал сюда, то ли из-за заглушающих знаков, то ли просто из-за толщины стен.        Мы тихо двигались вдоль стены, но с тем же успехом могли кричать о своем присутствии. Служанки, евнухи и стража куда-то спешили, повсюду кричали и ругались, тут и там плакали.        К запаху выскобленного дерева, благовоний, драгоценных масел и высушенных цветов теперь мешался запах гари, заполнял все вокруг вместе с бесконтрольной, разрастающейся паникой. Где, гуй их раздери, какие-нибудь управители, хоть тот же Ли Ван? Где министры, советники, неведомые генералы? Почему все… так?        Хорошо, что комнаты большинства дворцовых слуг далеко отсюда.        Усилием воли я подавила вспыхнувшее волнение. Нет уж, давай решать проблемы по мере поступления, Дун Сяомин. Сейчас тебе вовсе не нужно думать, догадается ли А-Тянь поступить мудро и остаться у себя, и не доберется ли в конце концов до нее огонь, и не тронут ли заговорщики безобидную слепую девушку, которую император не забыл, как всех вокруг, напоить своей проклятой священной кровью…        Мы миновали обеденный зал, обе огромные двери в который были настежь распахнуты, и несколько евнухов сгрудились у высоких окон (за окнами поднималось зарево), затем свернули по моей указке налево, через крытую галерею, мимо очередного внутреннего сада, где посреди каменных островков безмятежно спала черная по зиме разлапистая яблоня. Потом свернули опять, по внутренней лестнице, застланной зачем-то пестрым южным ковром, поднялись на второй этаж.        Тут было чуть спокойнее, служанки не ревели по углам, а деловито сновали из комнаты в комнату, нервно заламывая пальцы и перешептываясь. Мне показалось, я все же разобрала далекий визгливый голос Ли Вана, но не стала предлагать отыскать его, чтобы убедиться.        Эти коридоры не были мне знакомы, а спрашивать у кого-то, где император, не годилось. Шэнь Цзю притормозил у поворота, понукая меня нырнуть в небольшую нишу за статую чудовищной крылатой твари, пропустил отряд стражи. Половина солдат была без шлемов, на нас даже не взглянули.        — Если бы мы с тобой хотели проникнуть в сокровищницу или еще раз попытаться убить звереныша, у нас не было бы проблем, — Шэнь Цзю прижался лопатками к стене, затылком слегка стукнулся о лакированную красную панель. Каменная тварь кое-как нас укрывала, он позволил себе перевести дух. Я видела, как тяжело он дышит.        — Это если у нас был бы план дворца, — я порылась в лекарской сумке, выудила один из флаконов с укрепляющей настойкой. — Вот, выпей. Не то свалишься.        — Я думал, ты тут ориентируешься? — возмутился он, но флакон взял. Привычно сковырнул восковую крышечку, стянул платок на шею по моему примеру, прикончил настой одним длинным глотком. Утер губы тыльной стороной ладони, без всяких манер.        Он явно очень устал и явно откусит мне голову, если я снова предложу вернуться или остаться здесь и никуда не идти. Тем более, оставаться здесь глупо, даже я это понимала.        Я вздохнула.        — Не так хорошо, как хотелось бы. Хорошо знаю, где внутренние комнаты слуг и зал малого совета, но только с другого входа. Никогда не заходила сюда через парадную лестницу.        — То есть ты даже не подумала как следует изучить дворец?! — взвился он. На миг мне показалось, он меня ударит, но он только раздраженно поправил веер на поясе. — О, небеса, почему нужно объяснять такие простые вещи?!        — Ну почему, — даже обиделась я. — Я сориентируюсь, просто я и в знакомых местах плутаю.        — Тогда давай, веди нас к покоям императора. Они хотя бы в этой части?!        — Да, — я украдкой размяла пальцы. — Если помнишь, мне приходилось из них уходить, но это было давно, после самой свадьбы. Кажется, нужно еще два раза налево, потом опять вниз, и там через большую приемную и тронный зал.        — Он живет рядом с тронным залом? — Шэнь Цзю сухо усмехнулся. — Почему я не удивлен?        Кажется, он пришел в себя, загнал внутрь то странное, что проснулось в его взгляде, когда он смотрел на огонь. Впервые я подумала, что, возможно, не только из желания узнать, что случилось и что с этим делать, он категорически потребовал лететь на пожар.        Была еще какая-то причина.        Надевать платок обратно он не стал, отлепился от стены, и я поспешила вновь схватить его за руку. Подумала, станет сопротивляться, но нет. От меня он все-таки научился принимать помощь.        Вместе, сомкнув ладони как сросшиеся в утробе близнецы, мы выбрались из укрытия и двинулись к тронному залу.        Планировка Цветочного Дворца за годы бытности его императорской резиденцией превратилась из классического квадрата заклинательской школы в собирательного монстра, полного перегородок, развилок и перекрытий, декоративных ниш, ложных панелей и занавесей, скрывающих «черные» двери слуг, бессмысленных балкончиков и небожители ведают, чего еще.        Интерьеры кичились красотой, золото блестело всюду, а «ночные жемчужины» и куда более роскошные светильники, оплетенные коваными серебряными лозами будто паутиной, послушно вспыхивали при нашем приближении.        У ведущей вниз лестницы мы наткнулись на старого евнуха. Он скреб ногтями стену, прижав вторую ладонь к груди, и хватал ртом воздух, неопрятные седые волосы выбились из-под криво надетой шапочки. Зато лоснящийся шелк туго опоясанного халата стоил не меньше, чем мои «вишневые рыбы», и круглая подвеска на поясе состояла из чистейшего белого нефрита.        — Погоди! — на сей раз я не позволила Шэнь Цзю пройти мимо и, пользуясь его вернувшейся телесной слабостью, подтащила к несчастному. — Уважаемый, вы в порядке?        — Грудная жаба, — вытолкнул евнух сипло. Лицо его страшно покраснело, белки глаз покрыла сеть лопнувших сосудов. — Должно быть… госпожа…        Я покачала головой. Шэнь Цзю цокнул языком, но отчего-то остался на месте, когда я выпустила его руку и принялась рыться в сумке.        — Зачем он тебе сдался?        — Да погоди же, — я вытащила чехол с иглами и коробочку черных пилюль. — Уважаемый, вот, примите сразу две штуки, разжуйте, вкус будет не очень, но сразу не глотайте, подержите под языком. И давайте-ка сюда, сейчас…        Я воткнула ему две иглы в точку над воротником, и подождала несколько невыносимо-долгих вдохов. Шэнь Цзю рядом всем своим видом выражал неодобрение, но молчал. Наверняка тоже заметил дорогую одежду и драгоценную подвеску старика.        Краснота с отечного, обезображенного морщинами лица быстро спадала.        — У вас не грудная жаба, а кровяной удар, — пояснила я, когда дыхание евнуха сделалось покойнее. — Точнее, он вот-вот случился бы. По уму, вам надо пустить кровь, так делают у нас на севере, но времени сейчас нет.        — Все равно спасибо, — стоило убрать иглы, и он оживился, кое-как улыбнулся. Потер грудь. — Ох! Еле дышу… надо торопиться, госпожа, вам следует сейчас же вернуться в покои, вы ведь из фэй, вы вообще не должны были покидать своего дворца!        Затем он перевел взгляд на Шэнь Цзю. Открыл рот. Закрыл.        Братец усмехнулся.        — Сестра Дун помогла тебе, теперь помоги нам. Где император? Ему грозит опасность, — он опять ухитрился говорить с полным сознанием собственного несомненного превосходства, хотя я знала, каких усилий ему стоит сохранять надменность и идеальную осанку.        Евнух весь подобрался, в выцветших старческих глазах мелькнуло какое-то осознание, и в следующий миг он поклонился, все так же держась за грудь.        — Господину тоже следует поторопиться вернуться в покои, ваш слуга вынужден признать, во дворце не безопасно, и лучше…        — Император в опасности, — повторил Шэнь Цзю. — Где он?        — После покушения вернулся в свои покои с Первой Супругой и несколькими слугами, — неохотно ответил евнух. Склонил голову. — Этот слуга послал за лекарями, но случился пожар, и этот не знает, прислали ли кого-нибудь Палаты.        — Господин… — встряла я с намеком.        Евнух покачал головой.        — Госпожа, зовите меня Чунь Юй, я старший управитель внутренних покоев, но отнюдь не господин вам.        Мы с Шэнь Цзю переглянулись, он слегка кивнул.        Больше всего мне хотелось стукнуть его по голове, схватить в охапку и убраться подобру-поздорову, однако, во-первых, он никогда бы не простил мне подобного обращения, во-вторых, далеко ли я, в самом деле, улечу, а в-третьих… в третьих, стыдно признаться, но, трусливо сбежав, я не простила бы себя сама. Этот гуев заговор висел над нами мечом палача, мы сидели в Покоях Тишины глупыми слепыми мышами, а сейчас все, кажется, решается на наших глазах, дворец полыхает, и наемники в мехах выпрыгивают снаружи из разрывов в ткани пространства. И Линьгуан-цзюнь, если Шэнь Цзю в самом деле видел кого-то светловолосого, Линьгуан-цзюнь, этот странный демон, он не может действовать один, где-то здесь, совсем рядом, человек, который предал императора… и может быть, он станет нам союзником, а может — смертельным врагом.        Эх, если б я еще знала, к чему все это Шэнь Цзю.        — Я — благонравная супруга Дун. Это — мой брат, осененный милостью супруга-императора, зови его господин Шэнь. Ты должен отвести нас в императорские покои, в конце концов, я ведь тоже лекарь.        Евнух вздохнул.        — Как прикажет Дун-фэй. Только пожар…        — Горит левое крыло всего лишь, — перебил Шэнь Цзю нетерпеливо. — Защита центральных помещений не пропустит огонь, тут и дымом почти не пахнет! А там мы все равно ничем не поможем.        Не то, чтобы он собирался где-то помогать. Я прикусила изнутри щеку. Евнух еще раз коротко поклонился.        — Прошу господ следовать за этим слугой. Вы редко бываете во дворце?        — Чаще, чем хотелось бы, — пробормотала я себе под нос, потом добавила громче. — Недостаточно часто, чтобы с легкостью отыскать нужный поворот в такой толчее.        С толчеей я приукрасила. Мы беспрепятственно миновали череду поворотов (почему-то их оказалось больше, чем «два раза налево», однако я узнавала шпалеры и резные колонны, каждая — со своим точеным узором), разве что наш провожатый то и дело останавливал носящихся слуг и допытывался, активировали ли большие печати, послали ли в гарнизон и где, Бездна их раздери, врачеватели из Лекарских Палат?!        — Дворец атаковали, — докладывал ему каждый второй евнух, комкая шапку в руке. — Гарнизон ведет бой, лекарей никто не видел, пожар частично удалось потушить, но пламя упорствует и разгорается снова. Кажется, что-то творится во второй оружейной.        Чунь Юй ругался сквозь зубы и раздавал указания. Шэнь Цзю, вопреки моим опасениям, не возмущался задержками и вообще помалкивал, только вертел головой, запоминая дорогу.        На лбу его выступил пот, повлажневшие волосы прилипли к вискам, лицо в свете «ночного жемчуга» вперемешку с большими заклятыми факелами было серовато-бледным и больным.        Когда я попыталась придержать братца за локоть, он раздраженно отстранился и бросил на меня злой предупреждающий взгляд. Я отступила, но осталась настороже.        — Потрясающе, — проговорил Шэнь Цзю, когда мы, наконец, добрались до большой приемной, которую я тоже хорошо помнила. Каждый цунь пола, стен и потолка длинной прямоугольной залы покрывала нефритовая мозаика в золотой проволоке. Колонны венчались птицами, сделанными так причудливо, что казалось, они несут весь потолок на своих простертых крыльях.        — Потрясающе. В стране бардак, люди и демоны не способны ужиться между собой, лекари торгуют ядами, заговоры цветут пышным цветом, даже погода сходит с ума, зато, продав одну стену одного зала в Цветочном Дворце, можно купить деревню со всеми жителями!        — Не стоит так говорить о государе, — мрачно посоветовал Чунь Юй. Хотя, судя по тону, с братцем Шэнем он был более чем согласен. Я сама никогда о таком не думала, но подумала теперь.        — Неудивительно, что кто-то наконец нашел способ его убить.        — Господин Шэнь!        — Если бы этого не случилось, — братец будто вовсе не обращал на старого евнуха внимания. — Клянусь небесами, мне следовало бы самому этим заняться!        — Братец Шэнь, — я все-таки схватила его за руку, повыше локтя. — Хватит уже. Господин Чунь тут точно ни при чем.        — Это верно, — он на мгновение зажмурился. Глубокая тень усталости лежала на его щеках. — Идем, нужно поторопиться.        Вместо того, чтобы идти через сам тронный зал, находящийся за высокими дверями, каждую створку которых пришлось бы толкать троим слугам, не будь они зачарованы, мы следом за Чунь Юем проскользнули в неприметную дверцу за одной из колонн и оказались в узком коридоре для слуг.        Даже здесь стены облицовывали гладкие краснодеревные панели.        Шэнь Цзю все сильнее сжимал губы. Чунь Юй семенил впереди, и, спустя три поворота и две двери, мы оказались в очередном коридоре, просторном и темном. Здесь не горели ни факелы, ни «жемчужины». Стояла тишина.        Только чудо помогло мне заметить движение в нише за шпалерой, и я дернулась назад, прикрывая собой Шэнь Цзю. Он шел позади и споткнулся от неожиданности, обхватил меня сзади за плечи.        На затылке осело его дыхание.        Что-то свистнуло в воздухе, Чунь Юй вскрикнул и упал на задницу, яшмовая плитка у него над головой брызнула осколками.        Нападавший прыгнул вперед. Я успела заметить желтые глазищи, почувствовать холод чьей-то смутно знакомой ци, а потом он отступил назад, не дойдя до меня полшага, и ощущение пропало.        Опираясь о мое плечо, Шэнь Цзю свободной рукой вытянул из рукава талисман, зажег его, но поздно, черная тень с нечеловеческой скоростью бросилась бежать и исчезла за поворотом.        Я дернулась было за ним, но пальцы братца стиснули плечо мертвой хваткой.        — Стоять, — прошипел он мне на ухо. — Эта тварь скрывает ци как священный демон.        — И что?! Наверняка он из заговорщиков!        — Ты его даже не оцарапаешь, дура! Я едва стою, а старик… — он замолчал. Выпустил меня.        Я бросилась перед стариком на колени, уже точно зная, что помочь не смогу. Он умер мгновенно, я почувствовала кожей, как обрывается нить его духовной силы. Седая голова свесилась на грудь, рот приоткрылся, и в золотом свете талисмана казался почти темным.        Кровь тонкой струйкой стекала по лицу, длинный шип, похожий на узкий змеиный зуб, только фарфоровый, глубоко пронзил глазницу.        Такой же второй торчал в стене. Его основание едва светилось от гаснущих знаков.        Шэнь Цзю осмотрел необычное оружие, повыше подняв талисман, но прикасаться не стал. Скривился.        — Это «гремучники», змеиные кланы юга использовали их полвека назад, когда я был еще адептом. Не думал, что их еще делают. Мой учитель лично расправился с последним мастером.        — Почему он не стал нас убивать? Откуда оно вообще взялся, этот, э-э… вроде как священный демон?        — Ты меня спрашиваешь? — он с раздражением обернулся ко мне. — То, что здесь творится, гораздо больше, чем мы могли вообразить. Но звереныш где-то здесь, вот у него и спросим.        — Ты собираешься убить его?        — Я собираюсь спросить с него за все, — малопонятно ответил он и, видимо, верно истолковав ожесточение на моем лице, со вздохом добавил. — Мне придется, если покажется, что он опасен. Бешеная собака кусает всех подряд. Но в ином случае, нет, не собираюсь. Пока не поймем, куда дует ветер.        — Ясно, — почему-то мне стало чуточку легче дышать. Не то, чтобы я беспокоилась за Ло Бинхэ… кому я вру. Я беспокоилась, вопреки всему. Какое же слабое и глупое у меня сердце, до чего же мягкое.        — Знакомое зло лучше незнакомого, — талисман в руках Шэнь Цзю догорел, коридор снова погрузился во мрак. Окон здесь не было, и я сняла ближайшую «ночную жемчужину» со стены. Потрясла, потерла, направила внутрь немного ци, заставляя разгореться, тусклый беловатый свет неохотно занялся в матовой глубине.        — Дай мне меч, — велел Шэнь Цзю. Я поджала губы.        — Ты едва стоишь. И я все еще считаю твои идеи очень глупыми. Так что нет, вот, держи, — и вручила ему светильник.        Судя по тому, как он сжал губы, но послушно поднял «жемчуг» повыше, избегая спора, дела в самом деле были не очень.        Сама я вытащила Хэпин из ножен и покрепче сжала рукоять.        — Если будешь так стискивать пальцы, тебе выбьют меч первым же ударом, потому что рука устанет, — тут же не преминул братец сделать замечание.        — Мы идем или нет? — огрызнулась я, но хватку ослабила. В конце концов, он ведь прав. В поединке с Лю Минъянь я теряла меч даже чаще, чем протирала собою пол.        Не сговариваясь, мы двигались медленно и тихо. Дело осложнялось вполне себе действующими заглушающими знаками, выгравированными через каждые пять шагов на вдоль стен. Судя по позолоте, знаки были здесь всегда, император не любил лишнего шума в сердце своей обители.        Длинный коридор свернул, оканчиваясь тупиком с очередной вычурной каменной статуей, на сей раз — обнаженной девушки, обнимающей пипу как любовника. Прежде я никогда не видела таких откровенных и, э-э… анатомически подробных изображений, и не помнила, чтобы обратила на нее внимание, когда единственный раз покидала императорскую спальню. Впрочем, тогда у меня были другие заботы.        — Хуже, чем в борделе, — озвучил мои мысли Шэнь Цзю. Дышал он тяжело, однако язвительности тона не утратил ни на штрих. — У этого отребья воистину нет ни стыда, ни понятий об искусстве.        — Разве ваш пик Цинцзин не считался вершиной искусств?        — Так и есть, и если бы он сам не отрекся от школы, одного этого… срама мне бы хватило, чтобы его выгнать!        — Направо или налево? Я вообще не помню, — то была правда. По правую и левую руки мраморной девушки открывались арки. За правой «ночной жемчуг» в руках Шэнь Цзю освещал проходную комнату с диванчиками и занавесями в зеленой и синей гамме, за правой — в лиловой и серой. Пахло лотосовым благовонием и гниловатой сладостью, на длинных низких столах увядали тонко нарезанные фрукты, видимо, их оставляли здесь каждый день, на случай, если вдруг императору захочется легко перекусить.        Все выглядело так, будто покои пустовали. Но я бы не удивилась, если бы из-за занавески на нас выпрыгнуло чудовище. Шэнь Цзю сощурился.        — Налево.        — Ты уверен, что он здесь? Такое чувство, что здесь никого нет.        — Он здесь и жив. Инъин рядом, но с ее духовной силой что-то не так. Еще кто-то… кажется, Сяо Гунчжу? Других демонов не чувствую.        — Но это ничего не значит, — грустно заключила я. — Зачем мы туда идем? Если с Ло Бинхэ все плохо, Сяо Гунжу точно спустит на нас всех собак. Кстати, Чунь Юй о ней не говорил.        — Чунь Юй ее слуга, с чего ему говорить? Да еще тебе. И да, мы точно знаем, что минимум еще один демон тут есть.        За лиловой комнатой обнаружилась купальня, вся облицованная белым и розовым камнем, за ней — еще одна гостиная, квадратная, с дурацкими малахитовыми вазами по углам.        Здесь тишина разбилась. У двери лежала ничком служанка, черно-красный мотылек в тонком халате, в луже собственной засохшей крови. Дверь была приоткрыта, простертая девичья рука попала между створкой и косяком, мешая ей захлопнуться, и из-за двери доносились голоса. Женщины спорили, Ло Бинхэ хрипло перебивал. Шэнь Цзю замер, прижимая палец к губам. Я послушно остановилась, стараясь не смотреть на мертвую, и все равно смотрела: ей перерубили основание шеи, наискось, вниз, раздробили позвоночник ударом широкого меча.        Я опять слишком крепко сжала рукоять собственного меча, потом одернула себя, ослабила хватку. Кончик направила в пол, но в любой момент была готова атаковать (или мне так казалось).        За дверью шел истерический спор, и я вздрогнула, услышав свое имя.        — …за Сяомин!        — Но Бин-гэ! Я не могу оставить тебя с ней!        — Я ведь сказала, мне жаль!        — Ха-ха, любезной старшей сестре жаль! Только что толку?..        — Вот именно, жаль! А-Ло сам решит, а пока!..        — Я сказал, хватит, А-Хуа, хочешь, чтоб я кровью истек?!        — Вот именно, сестра Хуань!        — Но Бин-гэ!..        — Балаган, — пробормотал Шэнь Цзю, перешагнул простертое тело служанки и, больше не прячась, решительно толкнул дверь. Высокий голос Хуань Чуньхуа оборвался, она замерла на середине шага у разворошенной императорской постели, хватая ртом воздух.        В просторной спальне хотя бы горел свет. Я отлично помнила это место, хотя видела дважды, в день свадьбы и потом во сне. Кровать, опершаяся на драконов, стоящая на ступенях будто трон на возвышении. Большая красная ширма, на ней — пейзаж, грозовое море. Низкие кресла, шкура белого зверя с длинным ворсом на полу.        Рога чудовищ на стенах, тускло поблескивающие лезвия изогнутых демонических мечей. Низкая кушетка, придвинутая к забранному решеткой открытому очагу, ножки ее утопали в меху.        Огонь едва тлел, зато «ночные жемчужины» горели по стенам ровно. Пахло кровью вперемешку с простенькой мазью из кровохлебки и чем-то кисловатым. Ло Бинхэ полулежал на этой несчастной кушетке, одетый в сапоги и нательные штаны. Живот его стягивала тугая повязка, на которую, кажется, пошла одна из императорских простыней. Кровь проступала сквозь вываренный лен, в центре наметилось слюдянисто блестящее пятно.        Император был бледен, черные волосы разметались по плечам, рана на лбу превратилась в свежий рубец, метка светилась мертвенно-красным, отзвук света отражался в темных запавших глазах.        Тем не менее, он приподнял голову и улыбнулся широкой безумной улыбкой.        — Учитель! Ох, прости, не могу встать, чтобы поприветствовать… — тем не менее, он попытался подняться.        Я едва удержалась, чтобы не броситься к нему. Лекарская сумка, до того болтающаяся через плечо привычной неощутимой тяжестью, разом показалась материальной и неудобной.        — А-Ло! — Нин Инъин, до того сидящая у кушетки на коленях, придержала императора за плечи. Первая Супруга выглядела отвратительно: растрепанная, с пятнами крови на светло-зеленом платье, с набухающим на скуле багровым синяком и рассеченной губой. — А-Ло, не вставай! Учитель! Сяомин, ты здесь! Сяомин, пожалуйста!.. — она сдавленно всхлипнула.        Широко распахнутые глаза оставались сухими и воспаленными.        Ло Бинхэ рухнул обратно и отчетливо скрипнул зубами. Пятно на повязке заблестело яснее.        — Что здесь происходит? — Шэнь Цзю сжал мое плечо. Не удерживая, просто навалился на меня всем весом как на опору. Голос оставался властным.        — Что вы тут делаете?! — взвизгнула в ответ Сяо Гунчжу, решительно тряхнув головой. Ее прическа тоже пребывала в беспорядке, а персиково-розовый шелк просторного ханьфу покрывали подозрительные разводы. — Пришли насладиться триумфом предателей, мерзкие отродья?! Почуяли кровь?!        На поясе у нее свернутый хлыст соседствовал с коротким широким мечом. Меч ее я видела впервые.        — Замолчи! — Нин Инъин обернулась к ней. Лицо ее было белее императорских бинтов. — Закрой рот и не смей так разговаривать с учителем!        — А-Хуа, — Ло Бинхэ не повышал голоса, но Сяо Гунчжу вдруг пискнула и схватилась за горло. Всего на мгновение лицо ее исказила мука, и та же мука отразилась в глазах Ло Бинхэ. Потом силы оставили императора, он выдохнул.        Вот значит как. Регенерацию он утратил, а власть над своими паразитами в чужой крови, выходит, нет. Занятно.        Сяо Гунчжу оперлась о постель обеими руками.        — Бин-гэ, почему? Разве я не права?!        — Что здесь происходит?! — рявкнул Шэнь Цзю, окончательно потеряв терпение. Швырнул «ночную жемчужину» в кресло, выпустил меня и оперся о книжный шкаф. — Император ответит, наконец?!        Каких усилий, должно быть, ему стоило не назвать его зверенышем.        Я быстро глянула на него, он дернул плечом, мол, твое дело. Кажется, по неизвестной мне причине он в самом деле не собирался убивать ненавистного императора прямо сейчас.        Может, из-за женщин рядом с ним.        Я с облегчением сунула ему меч, взамен вцепилась в сумку и поспешила приблизиться. Ло Бинхэ приоткрыл мутные глаза, глянул на меня с усмешкой.        — Что, А-Мин, придется потерпеть? Второй раз за долгий день моя жизнь в твоих руках.        — Мин-эр! — Нин Инъин попыталась схватить меня за руку. Ло Бинхэ как-то странно дернулся, и она отступила, погладила его колено. — А-Ло, прости.        — Учитель, — Ло Бинхэ перевел взгляд на братца Шэня. — Как видите, очень скоро мир снова изменится, и вы обретете желанную свободу…        — То есть, — медленно проговорил Шэнь Цзю. Тот самый стальной заусенец его голоса, что так царапал меня временами, обернулся смертоносным шипом. — То есть ты говорил мне, будто слишком долго шел к вершине и не можешь бросить свои сомнительные достижения, будто ты хочешь исправить тот кошмарный хаос, в который погрузил Поднебесную, ты говорил, будто изменился, и что же?! Я вижу перед собой жалкого щенка, отвратительную лживую тварь! Будь проклят тот день, когда я назвал тебя учеником!        — Не смей так разговаривать с Бин-гэ! — взвилась Сяо Гунчжу. Сжала кулаки, но осталась стоять на месте. — Ты! И вся твоя школа, вы все лишь жалкая кучка предателей! С самого начала и до сей поры!        — А-Хуа, — на сей раз Ло Бинхэ даже смотреть на нее не стал и ничего не сделал, но она все равно осеклась.        Закусив губу, я засучила рукава, по-быстрому разложила инструменты и взялась за повязку, готовая, будто бы, ко всему.        — Инъин, — уронил император. — Раз учитель здесь, позаботься об учителе. Ты же так этого хотела.        Почему-то у меня по спине дрожь прошла от его слов. Но бояться я себе не позволила. Будем решать проблемы по мере поступления, вокруг невесть что, мне ничего не ясно, но ясно, что Ло Бинхэ ранен в живот, и его регенерация так и не восстановилась.        Ожидаемо и неприятно. Но, судя по рубцу посреди лба, раны все же затягиваются, просто медленно.        Раны в живот неприятнее всего.        Нин Инъин сжала напоследок императорское колено, встала и отошла.        — Ха-ха, — безрадостно рассмеялась Сяо Гунчжу за моей спиной. — Мастер Шэнь, я бы не стала верить ни одному ее слову! Эта гнусная тварь…        — Я все еще Первая Супруга, сестра Хуань.        — Ненадолго, — с мрачным удовольствием припечатала та. — Отец и другие смогут убедить Бин-гэ!..        — А-Хуа, — опять осек ее Ло Бинхэ.        Последние бинты пришлось срезать, хвала небожителям, в сумке нашелся запасной ланцет взамен прикарманенного братцем Шэнем. Моя настойка кровохлебки была получше местной, на желтом эфире и виноградном спирте, и я извела полфлакона, чтобы отмочить последние лоскуты.        Рана зияла в правом подвздохе. Не такая уж большая, зато глубокая. Кинжал, причем нападавший пытался провернуть его в ране, но то ли дрогнула рука, то ли не хватило сил. Кровь выходила толчками, вывернутые наружу края рассеченных мышц нехорошо почернели. Кислый запах сделался отчетливее, но составляющие разобрать не получалось. Не настолько я все-таки хороша.        Я плеснула настойкой прямо внутрь, и Ло Бинхэ выгнулся, зарычал. Пришлось теперь самой удерживать его полулежа.        — Что за яд?        — «Слезы фэнхуан», — голос Нин Инъин прозвучал сухо. — Кинжал закалили в растворе. Все противоядие, что у меня было, я уже ему отдала.        Не удержавшись, я выругалась себе под нос. Наставник называл «слезы» каплей туши в воде, сколько ни черпай, а не вычерпаешь. Медленно и неотвратимо этот яд проникал во все структуры и ткани организма, а еще одинаково хорошо действовал на людей и демонов. Изготовить его было не легче, чем сдвинуть гору, а уж в таком количестве, чтобы закалить целый кинжал… заговорщики подготовились настолько хорошо, насколько, кажется, вообще возможно.        Ло Бинхэ усмехнулся.        — Да, так меня еще не травили. Отличная работа. Думаю, если бы не противоядие, я уже был бы мертв, а?        — Это же ничуть ничего не меняет! — Сяо Гунчжу заломила руки. Только теперь я заметила, как сильно она дрожит. — Бин-гэ, ты зря меня осаживаешь!        — Замолчи, — велел император и коротко застонал: я прижала смоченный в снадобье тампон к самому большому из рассеченных сосудов. Для того, ясное дело, пришлось пропихнуть пальцы в самую рану.        Супруга Хуань замолчала.        — Инъин, — Шэнь Цзю прочистил горло. — С самого начала, будь добра.        — Учитель, — судя по голосу, Первая Супруга нервно улыбалась. Я уже знала это ее выражение и эту ее улыбку. — Я предала императора.