Ясной осенью над холодной рекой встает рассвет

       Почему-то я не удивилась. У меня даже руки не дрогнули, и в будущем, оценивая свою работу, именно этим я немного погордилась.        Я вообще ничего не сказала. У меня было дело, в конце концов.        Пришлось так сильно закусить губу, что рот наполнился солоноватым вкусом моей собственной крови. Будто крови вокруг было без того недостаточно.        Мысли пульсировали в висках, я не могла ухватить за хвост ни одной.        Руки двигались сами по себе, на годами отточенных привычках.        Зажать сосуды. Ближе подвинуть инструменты, ругаясь про себя, кое-как вдеть шелковую нить в изогнутую иглу. Ланцетом медленно, по кусочку, срезать отмершие части мышц, насколько могу достать, не раскрывать же сейчас ему рану шире, потом все равно переделывать, когда она непременно воспалится, если только хваленая императорская регенерация не начнет работать.        Сейчас лучше не сделать, не сделать бы хуже. Но он истечет кровью раньше, чем умрет от яда, если я не потороплюсь, у него и так уже слишком холодная кожа, он весь покрыт испариной.        Императору Ло повезло, если таковое можно назвать везением. Кинжал Нин Инъин в самом деле не задел чревных сосудов и тех артерий, что питают кишечные петли, видно, рука ее в самом деле дрогнула без уверенности, слишком мягкая, и большую часть удара приняли на себя мягкие ткани. Конечно, и здесь хватало крови, тем более, из-за яда она сворачивалась плохо, даже самые мелкие жилы приходилось прошивать. Про себя я вспоминала все любимые выражения наставника. Ни одно из них нельзя употребить в обществе двух жен первого ранга.        Знакомая работа успокаивала, погружала меня в подобие медитативного транса.        Дыши и сохраняй твердость рук. Только и всего.        Тем более нужно поспешить. Братец едва стоит на ногах, толку ему с моего меча, а в покоях императора, в самом сердце дворца, ходит тварь с «гремучниками» и скрывает ци, и мертвая девушка лежит у двери, разрубленная мечом, и никто не говорит об этом ни слова, ведь куда важнее Первая Супруга.        Голос Нин Инъин сбивался, она частила и глотала слова. Будто снова превратилась перед учителем в маленькую девочку.        Только Шэнь Цзю не обмануть ни одной маской. Не обмануть же?        — В каком смысле, ты предала императора?        — В прямом, — опять встряла Сяо Гунчжу. — Сестрица Нин воткнула Бин-гэ нож в живот! Вон он, за кроватью!        У меня не было возможности оценить этот самый нож. Стежок ложился за стежком, скользкий шелк приходилось увязывать десятком узлов, чтоб не распускался. Наставнику больше нравились нитки из обработанных телячьих жил, но у меня с собой только катушка шелка, ничего не поделать.        Ло Бинхэ шумно дышал носом.        — Воткнула нож, а потом дала противоядие от «слез фэнхуан»? — держу пари, братец Шэнь приподнял бровь.        Нин Инъин вздохнула.        — Да. Простите, учитель, я не смогла… эта ученица слаба и глупа, и сердце ее дрогнуло. Я думала, что решимости мне хватит, но снова… снова предала, только теперь вас обоих.        — Поздно лить слезы, — Сяо Гунчжу никак не могла заткнуться. Что она вообще здесь делает?! Об этом тоже можно подумать позже, или расспросить.        Костяной держатель для иглы казался мне отчего-то удивительно неудобным, хотя это был мой старый добрый держатель с давно истершейся под мои пальцы ручкой.        — Рассказывай с начала, Инъин, — Шэнь Цзю полностью проигнорировал чужой комментарий. — С самого начала. Как я тебя учил.        Нин Инъин вздохнула снова.        — Я… мы давно заметили, как изменился А-Ло. Власть и черный меч уничтожили человека, которого я когда-то полюбила, мой А-Ло превращался в чудовище… он говорил, учитель — чудовище, а я вспоминала школу, и… сначала мне хотелось быть слепой, я закрывала глаза. Я знала, кто из сестриц переговаривается с противниками А-Ло, мои соглядатаи всегда читают все письма, я… я просто закрывала на все глаза. Я даже не вхожу в совет. Минъянь однажды рассказала мне, что есть партия заговорщиков, что советник Гун и Чэньянь-цзюнь с двух сторон вылавливают нити паутины, но тогда ничего не предприняла… мне было покойно все знать и ничего не делать, о, учитель, ваша Ин-эр слабая трусиха, вы всегда боялись, что я такой стану!..        — Не отвлекайся. Ты узнала о заговоре, и?..        — И все тянулось как прежде. А-Ло женился, и женился, и в саду распускались цветы, и я читала чужие письма, а мои соглядатаи видели многое, ведь кто видит больше слуг? Сяо Гунчжу тоже плела свои сети, А-Мин назвала меня как-то зеленой паучихой, вот только в Цветочном Дворце две паучихи…        — Все, что я делала, я делала только во благо Бин-гэ, моего супруга-императора! — супруга Хуань никогда не заткнется, ведь так? Она бесила меня тем больше, что, кажется, говорила чистую правду. Голос ее дрожал от ярости. — Я всегда говорила, змее с Цинцзин не место рядом с ним, ты — жалкая шлюха, достойная ученица своего учителя!..        Ло Бинхэ дернулся и хотел было что-то сказать, но я с раздражением хлопнула по его напрягшемуся животу.        — Лежи!        За моей спиной, вторя хлопку, раздался звон пощечины.        Сяо Гунчжу взвизгнула, от движения ее ци у меня волосы зашевелились. Я обернулась: она вытаращила на Нин Инъин глаза, прижимая к щеке ладонь. Первая Супруга будто стала выше ростом, внушительнее, несмотря на потрепанный вид и разбитые губы.        — Не смей ничего говорить об учителе!        Шэнь Цзю украдкой привалился плечом к стене, сохраняя леденящий вид.        — Инъин, хватит. Я сам могу за себя говорить! Вернемся к тому, что случилось, почему вы обе здесь и какого демона происходит.        — Бин-гэ пригласил нас к себе, — кажется, супруга Хуань настолько опешила, что заговорила вполне разумно. Тем более, супруг-император никак не мог за нее вступиться. — Нас сопровождали три комнатные девушки, не помню имена. Одна из них вон лежит.        Видимо, она указала на дверь. Братец Шэнь сухо хмыкнул. Нин Инъин молчала, но я слышала ее прерывистое тревожное дыхание.        Я закончила шить рассеченные мышцы и немного выдохнула. Потемневшая кожа вокруг раны все еще выглядела паршиво, но истечь кровью Ло Бинхэ больше не грозило.        Осталось только саму кожу зашить. Я пощупала самый темный участок, мой пациент едва заметно поморщился и на миг зажмурился. Под пальцами отдалось похрустывание, будто лопающиеся пузырьки алхимического реагента или соль в мешочке.        Плохо. «Слезы фэнхуан» могут вызывать и такое, разрушение ткани, крошечные лакуны, наполненные кисло пахнущим газом.        У меня с собой не было почти ничего, что могло бы помочь, только простейшие вещи. Выудив из сумки пузырек сушеных лепестков календулы, толченых с голубым демоническим перламутром и обеззараженными грибными спорами, я зубами выдернула пробку, сплюнула на ковер. Плакали мои едва народившиеся придворные манеры.        — Супруг-император сказал, что доверяет нам больше других жен и потому мы первые должны узнать новости. Сказал, он хочет снова изменить мир. Тогда госпожа Первая Супруга Нин, — Сяо Гунжчу истекала ядом не хуже отравленного кинжала. — Вдруг заплакала, он бросился ее утешать, а она достала из рукава нож и воткнула ему в живот!        — Все было не так! — перебила Нин Инъин. — Да, я ударила А-Ло ножом! Только все было не так!        — О, вот как?! Значит, я оглохла и ослепла?! Или мой разум смущен!        — А-Ло сказал, что хочет исправить свои ошибки, — Первая Супруга звучала со слезами, но я не верила ее слезам. — Его смерть многое бы исправила, но я не смогла, я все еще люблю его!..        — Или ты просто испугалась, трусливая дрянь!        — Ах ты!..        — Довольно! — рявкнул Шэнь Цзю. — Хватит свары! Ты действовала не одна?        — Я ведь начала рассказывать, учитель, — зачастила Нин Инъин. — Я знала о заговорщиках, правление А-Ло многим поперек горла, и у меня были способы с ними связаться. Когда… — тут она замялась. Пауза показалась мне томительной. Я замерла с занесенным над темнеющей кожей ланцетом и тут же себя отругала.        — Когда что?        — Простите, учитель… когда я в первый раз пришла к вам и Мин-эр в Покои Тишины, у меня будто с глаз пелена спала! Я поняла, что больше не могу отворачиваться, что Мин-эр не смогла отвернуться и я больше не могу тоже! Я связалась с ними.        — С кем, «с ними»?        — Их много, — она нервно рассмеялась. — У каждого свои причины. Линьгуан-цзюнь, конечно, Цзючжун-цзюнь, но Хуалин, кажется, ни о чем не догадалась… или догадалась и промолчала, и я не могу ее винить.        — Так и знала, что демоны — мерзкие твари без чести и совести! Бин-гэ столько делает для них, он разрешил все их противоестественные ритуалы, а им все мало!..        — Замолчи. А ты продолжай, Инъин. Кто еще?        — Генерал Гунъи.        — Не смей приплетать сюда А-Сяо!        — Это правда, — фыркнула Нин Инъин. — Твой ненаглядный А-Сяо, дорогая сестра Чуньхуа, сполна оправдывает все подозрения, которые А-Ло к нему питал! Но тебе будет приятно знать, что он не забыл тебя и делал все ради твоего спасения, как он считал. А-Ло отослал его, потому что начал о чем-то догадываться и хотел дать последний шанс!        — Зачем они так кричат? — шепотом спросил Ло Бинхэ. Глаза у него были больные, но ясные.        Я пожала плечами, делая третий крошечный, с ноготь мизинца, разрез и нажимая на кожу вокруг раны. Кислый запах стал сильнее, на полвдоха у меня закружилась голова. Даже пары «слез» ядовиты… впрочем, не в таком количестве. Это скорее от напряжения.        Разрезы я присыпала порошком, втирала его в кожу вокруг. Потом продолжала зашивать. Получался толстый некрасивый рубец с неровными боковыми штрихами.        — Мастер Шэнь пытается разобраться в заговоре, мой император. Делает то, чем вы должны были заниматься.        — В твоем голосе укор? — он постарался усмехнуться. Я подавила желание закатить глаза.        — Чудно, что вы заметили хотя бы это, раз не смогли заметить смертельную опасность.        Шэнь Цзю немыслимым образом пресек очередную свару «старших сестер», и Нин Инъин продолжила сбивчивый рассказ.        Когда «пелена спала с ее глаз» и деяния мужа предстали перед ней во всей красе, она, по ее словам, ужаснулась ему — и себе самой. Она не входила в совет, не принимала государственных решений, но стояла за императорским плечом, избавляла его от повседневных тревог и, конечно, любила всем сердцем.        Но отчего-то теперь в ней всколыхнулась давным-давно похороненная преданность уничтоженной заклинательской школе и низложенному учителю.        — Раньше я не задумывалась, я медленно умнею, — говорила она теперь. — Но ведь если А-Ло так ненавидел учителя, причем тут остальная школа, причем?! Да на большинстве пиков знать не знали о его существовании!        Ло Бинхэ болезненно кривился на кушетке. То ли от ее слов, то ли потому, что я больно стянула последние стяжки.        Никакой заживляющей мази у меня с собой не было, только прихваченная противоожоговая, из огневки, и я, подумав, залила получившийся толстый шов остатками кровохлебковой настойки.        Император застонал, коротко и глухо. С регенерацией он, должно быть, от такого давно отвык.        Нин Инъин продолжала говорить.        «Осознав ошибки», она связалась с заговорщиками и вместе они подстроили происшествие на земельных поединках. Вот почему, значит, мне показалось, что Линьгуан-цзюнь слишком много внимания уделяет Первой Супруге!        Конечно, они рисковали, ведь владыка севера или сам император могли легко убить попавшегося мятежника, но им повезло — а может, все было в должной мере просчитано. Император заинтересовался, отчего не может воздействовать священными паразитами на более слабого демона, Линьгуан-цзюнь оказался в пыточной, однако в конце концов Нин Инъин организовала его побег.        Генерал Гунъи знал о тайных ходах Цветочного Дворца, и за время, проведенное в тюрьме, демон успел при помощи вовлеченных в заговор слуг и стражников натворить множество дел. В том числе, спланировать поджог. Когда на твоей стороне главная женщина внутренних покоев, у тебя развязаны руки, даже если на самом деле они скованы кандалами.        Сегодня все должно было решиться. Накануне Нин Инъин подлила императору снадобье из крови древнего демона и трав, блокирующее на время его регенеративные способности, и должна была измыслить случай нанести ему смертельную рану.        Вот только рука ее дрогнула.        — А-Ло заговорил об искуплении, о том, что хочет возродить школу и услал генерала Гунъи разведывать местность для преобразования, о том, что хочет искупить свою вину, и что учитель должен выслушать его предложение, прежде чем отказывать… я спросила, что за предложение, он промолчал, но улыбнулся так, что я ему поверила! А-Ло в самом деле изменился, он все понял! Мы не учли, что он сам готов исправлять…        — Довольно, — оборвал Шэнь Цзю. — Все это, конечно, прекрасно, но у меня вопросов больше, чем ответов.        Мысленно я с ним согласилась. Вслух же прочистила горло.        — Кто-нибудь может разрезать на повязки еще что-нибудь чистое?        — Я разрежу, — Сяо Гунчжу в доказательство тут же сдернула новую простынь с императорского ложа и с неожиданной силой располосовала на длинные ленты, только чуть помогая себе столовым ножом.        Я приняла ворох ткани, стараясь не коснуться ее руки.        — Учитель, спрашивайте о чем угодно! — запальчиво разрешила Нин Инъин.        Шэнь Цзю отлепился от стены, дошел до кресла и все-таки сел. Меч устроил на коленях, пряча за рукавами дрожащие руки. Я с тревогой поглядывала на него через плечо, нехорошая бледность мне совсем не нравилась.        Вообще не нужно было сюда идти! Иногда я вообще его не понимала. Вот зачем, зачем?!        — Я знал, что Инъин задумала какую-то глупость, и задумала давно, — проговорил он, будто отвечая на мои мысли. — И заставил Сяомин отвести меня сюда, чтобы проверить подозрения.        — Учитель! — Первая Супруга всхлипнула и дернулась было броситься к нему. Он предостерегающе поднял руку. Она замерла, склонив голову.        Сяо Гунчжу теперь маячила над моим плечом, жадно вглядываясь в посеревшее от боли и кровопотери лицо Ло Бинхэ, а сам Ло Бинхэ смотрел только на братца Шэня и свою неверную бывшую соученицу.        Смотрел со странным выражением, больше всего похожим на горькое умиление.        — Но раз уж глупость ты до конца не довела, давай по существу, — братец побарабанил по лезвию Хэпина. — Почему мертва служанка?        — Это Ю Мэй, она шпионила во дворце и попыталась довершить дело, когда я отбросила нож. Сяо Гунчжу ее убила. Хотела потом броситься на меня, но А-Ло ей не позволил.        — Что за тварь бродит по покоям и почему она еще сюда не ворвалась?        — Я наложила защиту, после того, как дала А-Ло противоядие. И Сяо Гунчжу наложила, сказала, мне не верит.        — Еще бы я тебе верила! — огрызнулась супруга Хуань.        Ло Бинхэ приподнялся на локте, как только я завязала последний «бинт». Вставать ему, вообще-то, не годилось, но я стиснула зубы и промолчала. Сейчас, верно, не до постельного режима.        Но если он будет дергаться больше нужного, я палец о палец не ударю над его разошедшимися швами, обещаю!        — А-Ин совершила ошибку, — проговорил он, обращаясь больше к Шэнь Цзю. Тот ответил тяжелым взглядом. — Но, прошу, учитель, не смотрите на меня так! Я знаю, как она вам дорога, и вовсе не собирался причинять ей большой вред! Тем более, она ведь раскаялась.        — Если бы А-Ло остался прежним, мне бы не пришлось, — Нин Инъин обратила на него ясный взор. — Ты первый преступил черту, мы ведь знаем, что я права.        — О, ты права, и если бы это могло все исправить в тот же час, я бы вложил нож в руки учителя! Но это ничего не исправит, и я слишком долго шел на вершину, чтобы скатиться с нее так бессмысленно!        — Инъин, — голос Шэнь Цзю похолодел еще больше. — Ты не ответила. Что за тварь бродит по императорским покоям?        Нин Инъин закусила губы.        Я даже усталости почти не чувствовала. Руки стянуло коркой засохшей крови, только и оставалось, что мечтать о чистой воде в тазу. Но умыться мне пока точно не светило.        Пауза затягивалась. Сяо Гунчжу, кажется, едва держалась, чтобы не броситься на первую супругу с кулаками и трясти ее до тех пор, пока она не перестанет уклоняться от прямых ответов. Мне, положа руку на сердце, хотелось того же.        Тянулись мгновения. О происходящем за хорошо защищенными стенами императорской спальни ведали одни только небожители.        Ло Бинхэ смотрел на Шэнь Цзю блестящими глазами.        Шэнь Цзю ждал.        — Можно вопрос? — попросила я, когда тишина сделалась совсем невыносимой. — Думаю, это тоже довольно важно.        — Конечно, Мин-эр, — пролепетала Первая Супруга. — Ты хочешь знать о яде?        — Сестрица Нин хорошо меня знает, — улыбка у меня вышла кривая. — Хочу знать, откуда у вас такое количество «слез фэнхуан», да еще сразу с противоядием? И где вы взяли снадобье, разрушающее регенерацию? Откуда взялось вещество, подавляющее священных паразитов супруга-императора?        — Вы с учителем задали один вопрос с двух сторон, — она вздохнула. Вцепилась в скомканный край ханьфу. — Заговор существовал давно, но стал возможен благодаря случаю. Около луны назад генерал Гунъи встетил в окрестностях хребта Цанцюн человека… если я скажу, он будет в опасности, учитель!        — Тебе все равно придется, — Шэнь Цзю сжал губы в нитку. — Но, подозреваю, ты защищаешь его не просто так?        Она зажмурилась.        — Му-шишу.        — Му-шишу?! — Ло Бинхэ дернулся встать. Я мстительно не стала ему препятствовать, он позеленел от боли и, охнув, рухнул обратно на кушетку, прижимая ладонь к животу. — Му Цинфан?! Я надеялся, что он жив!        — Хотел убить его лично? — желчно уточнил братец. Император шумно выдохнул со смешком.        — Нет-нет, учитель! Вовсе нет! Напротив, желал пригласить ко двору и оказать почести, в обмен на крошечную просьбу, но сейчас так рано об этом говорить!        Почему-то мне пришла в голову Лю Минъянь с ее «растительным человеком». Может, легендарный лорд Му смог бы помочь ей с приживлением души в цветочное тело? Не для того ли нужен он императору? Он ведь не может не знать, чем на самом деле занята благородная супруга.        — Да уж, — Шэнь Цзю тем часом скривился. — Сейчас ты ничего не можешь.        — Снадобье, подавляющее кровь А-Ло, сделано из смеси трав, я не знаю точного состава, и крови правителя Тяньлан-цзюня, — раз проговорившись, Первая Супруга больше не могла остановиться. На щеках у нее запылал нехороший лихорадочный румянец. Я надеялась только, что обойдется без истерики. — Линьгуан-цзюнь сделал предположение, у него было немного такой крови, замерзшей, когда-то Тяньлан-цзюнь воевал с севером. А потом появился А-Чжи, и принес целый флакон…        — А-Чжи? — перебила я, лишь на ползвука опередив Шэнь Цзю.        Нин Инъин обреченно кивнула.        — Это демон, полукровка, почти как А-Ло, но только его отец был низший демон, а мать — демонической принцессой. Он говорит, он двоюродный брат А-Ло, и ему подчиняются змеиные кланы юго-запада. Их совсем мало, но…        — Так и знал, что эти непокорные гады где-то укрылись! — Ло Бинхэ снова попытался подняться. Его упрямство когда-нибудь убьет его.        Не выдержав, я схватила его за плечо.        — Лежи же! Дай лекарствам подействовать, если вообще собираешься встать на ноги в ближайший большой час!        К моему удивлению, он послушался, но возмущаться не перестал.        — И мой якобы двоюродный брат организовал все это?! Зачем?! Почему он не пришел ко мне? И как сговорился с Цзючжун-цзюнем, я ведь ради его одобрения воевал со змеями?!        — Я не знаю, — Нин Инъин сделалась совсем несчастной. — Но здесь, во дворце, трое змеедемонов, по крайней мере, Линьгуан-цзюнь говорил, на случай непредвиденного… я наложила против них отдельную печать.        — Что ж, он был прав, — не удержалась я. — Первая Супруга меняет предпочтения легче, чем дышит.        — Не тебе говорить о предательстве императора, — огрызнулась та.        Я почувствовала себя немного лучше. Приподняла бровь, подражая Шэнь Цзю.        — Разве я говорила о предательстве императора? Я лишь только…        — А-Мин, — братец качнул головой, и я осеклась. — Будь разумнее. Инъин, откуда у этого «А-Чжи» флакон крови Тяньлан-цзюня?        — Он говорит, — она замялась. — Говорит, что Тяньлан-цзюнь жив. Заточен, однако… жив, и что он — законный правитель демонических земель.        — Демонических земель больше нет, — Сяо Гунжу фыркнула. — Есть лишь Объединенная Империя Ло!        Нин Инъин развела руками.        — Так он говорит.        — И, что бы он ни планировал, правду он говорит или нет, Ло Бинхэ ему как кость в горле, — заключил Шэнь Цзю. Потер подбородок. — Очевидно, прочие слишком ненавидят императора, чтобы задумываться о причинах, и в данном случае им сойдет любой союзник.        Означенный Ло Бинхэ расцвел по-настоящему безумной улыбкой. Испустил блаженный вздох, совершенно не вяжущийся с его состоянием. Я нахмурилась, и он шепотом пояснил:        — Учитель назвал меня по имени!        — Вам сейчас о другом надо думать.        — Я думаю, — он чуть повысил голос. — Я вот что думаю. Пожар во дворце и оружейной, это покушение, все вроде бы спланировано, но как-то смутно… что они планировали делать, когда убьют меня?        Нин Инъин всхлипнула. Глаза ее, впрочем, все еще оставались сухими, она комкала край ханьфу и держалась удивительно стойко для человека, едва не разрушившего империю одним ударом.        — Я не знаю. Я хотела только забрать учителя и бежать с ним! Хотела искупить вину хотя бы… хотя бы так. Но…        — Если бы я хотел бежать, я бежал бы сейчас, — хмуро бросил Шэнь Цзю.        Его бывшая ученица подняла взгляд.        — Почему же… почему же нет? Если из-за крови, то…        — Сяомин давно обнаружила способ вывести паразитов из тела человека, — он дернул краем рта. — Я не сбежал, потому что бежать бессмысленно, тем более если бежишь вслепую.        — Со мной вы бы не бежали вслепую!        — Инъин. Я все сказал, — он глянул на нее холодно. Потом едва заметно смягчился. — Но, так или иначе, твоя глупая слабость, вероятно, уберегла нас от последствий. Я предпочту знакомое зло, нежели неизвестного демона, притязающего на его место.        — Она все лжет! — Сяо Гунчжу сжала кулаки. — Демон по имени Тяньлан-цзюнь в самом деле отец Ло Бинхэ, он соблазнил Су-шицзэ когда-то, желая выведать тайны нашей школы, и мой отец собрал заклинателей всех орденов и кланов, чтобы пойти на него войной и уничтожить навсегда!        — Они не смогли его уничтожить, — Шэнь Цзю даже не взглянул в ее сторону. — Только заперли. И если его племянник так же упорен, как его сын, то наверняка нашел способ его возродить.        — Откуда вам-то знать?!        — Чжанмэнь-шисюн, — голос братца не дрогнул, хотя у меня внутри все сжалось. — Сражался в той битве вместе со своим наставником. Тяньлан-цзюнь, по его словам, был так силен, что мастера так и не нашли способ заставить его покинуть подлунный мир.        Я подумала об осколках меча, оставленных в ларце в Покоях Тишины. Шэнь Цзю точно не собирался бежать, иначе взял бы их с собой.        Ло Бинхэ улыбался.        Шэнь Цзю задумчиво постукивал пальцами по подбородку, Нин Инъин сидела с ровной спиной, все еще охваченная невротическим возбуждением, но явно собирающаяся принять свою участь достойно.        Наверное, я ее понимала. Не была с ней согласна, но презирать не могла: я сама ведь отступила от брачных клятв, поклялась себе ненавидеть Ло Бинхэ, но теперь не могла его ненавидеть. Могла бы убить, но не стала, оправдываясь перед собой словами братца Шэня.        Сяо Гунчжу сжимала кулаки, то ли подбирая новые слова, то ли над чем-то размышляя.        Вот уж кого я не ждала заполучить во временные союзницы, так это девицу, отравляющую гаремных сестриц, лишь бы никто вперед нее не родил императору наследника.        Интересно, отчего сама она не может?        — Так что нам делать? — она же первой озвучила вопрос, который и у меня вертелся на языке. — Бин-гэ, ты же не станешь вечно прятаться здесь! Не позволишь им победить?        — Во дворце с горем пополам организовали оборону, с пожарами тоже кое-как справляются, — неспешно проговорил Шэнь Цзю. — Если я понял верно, внутреннее управление держится в основном на советниках, а из советников никто в числе заговорщиков не был.        — Мой отец точно не предатель! — Сяо Гунчжу вскочила. — Нужно найти его, он и адепты Хуаньхуа наверняка уже арестовали всех зачинщиков! И Гун Илун, он ведь должен быть где-то здесь, он ведь командует тайной службой!..        Нин Инъин поерзала.        — Ну? — братец не выглядел удивленным. — Что еще ты не сказала?        — Генерал Гунъи должен был также поднять восстание на западе, Цзючжун-цзюнь на юге, а Линьгуан-цзюнь на севере. Если у них получилось, то только восточная армия на стороне А-Ло.        Она не сказала «на нашей», отметила я про себя. Теперь я ждала от нее чего угодно.        — Ну, Мобэй как раз на севере, так что Линьгуана ждет теплый прием, — усмехнулся Ло Бинхэ. Снадобья, наконец, начали действовать, к его лицу возвращались краски, а тело перестали сотрясать волны сдерживаемой болезненной дрожи. — Нужно найти Хуалин, у них с отцом странные отношения, но она может что-то знать. А-Хуа…        — Да? — Сяо Гунчжу подалась к нему всем телом.        — У тебя есть способы связаться с генералом Гунъи? Может быть, у него больше разума, чем кажется его союзникам, и он решил повременить с военным восстанием. В конце концов… я доверил ему важную миссию, вернул из опалы.        — Забавно, что император думает, будто вернуть кого-то из опалы достаточно для чьей-то преданности, — отвлеченно заметил Шэнь Цзю.        Я встала и вручила ему последний флакон укрепляющей настойки. Получила в ответ уничижительный взгляд, однако братец послушно откупорил восковую пробку и выпил снадобье одним глотком, с таким видом, будто не происходило совершенно ничего важного.        Мы все почему-то все равно следили за ним, затаив дыхание.        — И что же вы предлагаете, мастер Шэнь? — спросила Сяо Гунжу. Кажется, она решила, что если бы «мерзавец» хотел навредить ее обожаемому «Бин-гэ», давно бы навредил или это сделала бы я с его подачи.        Мастер Шэнь закатил глаза.        — Свяжитесь с кем хотите, а у меня остался последний вопрос. Раз Инъин должна была убить императора, зачем нападать на дворец? Зачем поджигать оружейную? Она — Первая Супруга, некоронованная императрица, у нее хватило бы влияния удержать власть до прибытия мятежных армий. А если нет, ей помогли бы те же убийцы из змеиных кланов, устранили бы неугодных.        — Мне никто не говорил о пожаре, — Инъин замотала головой. — Думаю, все немного вышло из-под контроля… разве что наемники? Линьгуан-цзюнь хотел обеспечить мне поддержку?        — Или он здесь вообще ни при чем, — докончил Шэнь Цзю. — Прежде всего императору нужно вернуть контроль над дворцом, связаться со всеми, с кем он желает, захватить убийц, шастающих по покоям, и выяснить, что нужно господину «А-Чжи» на самом деле. Или его патрону Тяньлан-цзюню, если он в самом деле за всем стоит.        — Учитель воистину мудр, — хрипло промурлыкал Ло Бинхэ. — Я немедленно этим всем займусь, и А-Хуа мне поможет! Нин Инъин, ты предала меня, но если хочешь помочь, я…        — Я не позволю ей и на шаг к тебе приблизиться! — Сяо Гунжу в одно движение цигуна оказалась между императором и Первой Супругой. Я почувствовала тяжелый запах ее сладких духов, так близко она стояла.        Если бы мне хотелось перерезать ей глотку, мне хватило бы доли мгновения.        — Здесь император может доверять только этой Чуньхуа! Я одна всегда была верна Бин-гэ душой, сердцем и телом, я одна! Вы, все вы! — она по очереди указала на каждого, начиная с меня. — Вы все с самого начала ненавидели его или пользовались его добротой! Я одна всегда его любила!        Ло Бинхэ скривился. Покосился на меня со странным виноватым выражением, точно так же взглянул на братца.        Мне захотелось ударить его. Что это за жалкий щенячий вид?! И это — безумец, которого я так боюсь! Преданный собственной женой, тяжело раненый, обессиленный, презирающий единственную здесь женщину, которая в самом деле готова ради него на любое безумство.        Сяо Гунчжу стояла перед нами, тяжело дыша.        — Ты любила власть, которую я давал тебе, — устало проговорил Ло Бинхэ. Впервые я слышала от него нечто настолько самокритичное и разумное. — Порою мне кажется, что никто никогда не любил меня по-настоящему. Даже А-Ин…        — Я любила тебя, — возразила Нин Инъин тихо. — Но ты — больше не ты. Во всех уголках Поднебесной люди и демоны в один голос зовут тебя кровавым тираном. Против тебя выступают те, кто хочет лучшего мира.        — Молчи, предательница! Вы ничего не понимаете, — щеки Сяо Гунчжу горели румянцем. — Да, да, правда, эта Чуньхуа может быть невоздержанна, и отец многажды наставлял эту дочь, как следует вести дела с высокочтимым мужем, но мой отец любит Бин-гэ точно так же, как я люблю!..        Она осеклась и покраснела еще гуще.        В наступившей тишине раздался отчетливый сухой смешок Шэнь Цзю. Укрепляющее снадобье хорошо на него подействовало, к лицу и губам возвратились краски.        — Не удивлюсь, если это чистая правда. В самом неприглядном ее виде. Но довольно, этот мастер не собирается здесь оставаться.        — Учитель! — вскинулась Нин Инъин. — Что вы предлагаете?        Сяо Гунчжу впилась в Ло Бинхэ понукающим взглядом, но наш драгоценный государь император только широко улыбнулся.        — Учитель, мы все слушаем вас.        Шэнь Цзю скривился, как будто выпил залпом двойную порцию «жуаньского ножа».        Я закусила губу. Я до сих пор не могла представить, какую цель он преследует.        Однако деятельная желчная натура моего братца Шэня оставалась неизменной, и немыслимым образом он в кратчайший срок организовал подобие плана.        Хуань Чуньхуа должна была отыскать своего отца и попытаться связаться с генералом Гунъи. Она попробовала было возмутиться, мол, не желает оставлять императора в обществе предателей и отребья, но Ло Бинхэ снова что-то сделал своей кровью, и она замолчала.        Нужно поразмыслить над этим феноменом. Выходит, чудотворное снадобье лекаря Му блокирует священных паразитов в императорской крови, но при этом император сохраняет контроль над теми, что находятся в телах доноров?.. любопытно.        Но сейчас, конечно, не до изысканий.        Предстояло разыскать остальных советников, добраться до Лю Минъянь, которая должна была командовать дворцовым гарнизоном, перенастроить защиту, разобраться с наемниками и выяснить, чего хотят нападающие на самом деле.        Невнятные объяснения Первой Супруги даже мне казались сомнительными. При том, что, кажется, она искренне в них верила.        Впрочем, за искренность Нин Инъин я не дала бы и сломанной иголки.        Для начала, конечно, предстояло выбраться из гуевой императорской спальни.        На Ло Бинхэ подействовали лекарства. Ци ему вливать я не рискнула, понятия не имея, как балансировать ее с демонической энергией, если реципиент пребывает в таком духовном и физическом раздрае. К тому же, у меня не так много осталось энергии, и я предпочла бы сохранить ее на всякий случай.        Тем не менее, император поднялся, только раз схватившись за живот, и с помощью Сяо Гунчжу облачился в просторный черный халат. Перепоясался.        — Где твой меч? — спросила она, стараясь заглянуть ему в глаза.        Ло Бинхэ неопределенно повел плечом.        — Нигде. Я не нашел другого оружия вместо Синьмо.        — А где Синьмо? — уточнила я просто чтобы напомнить о своем присутствии.        — Запечатан в сокровищнице. Я пока не придумал, как безопасно от него избавиться.        Шэнь Цзю задумчиво коснулся пальцами подбородка, однако ничего не сказал. Но я слишком привыкла разгадывать его выражения, и теперь мне показалось, он охвачен догадкой.        В тот момент я не смогла узнать больше.        — Что будет со мной? — подала голос Нин Инъин. Она все так же сидела с очень прямой спиной и комкала одежду, но, кажется, окончательно взяла себя в руки.        — За предательство… — начала было Сяо Гунчжу, но под взглядом Ло Бинхэ осеклась совершенно самостоятельно.        Император притворно вздохнул. Бросил зачем-то взгляд на братца Шэня, сохраняющего отстраненную задумчивость.        — После я решу, как тебя наказать. В конце концов… ближе тебя у меня никого нет, — и тем хуже, тем больнее для императора ее предательство. Этого, он, конечно, не произнес, но мы все поняли подтекст совершенно точно. В комнате будто похолодало. Впрочем, Ло Бинхэ тут же постарался сгладить эффект. — Я не стану казнить тебя, А-Ин. Ты действовала по зову сердца. Я могу тебя понять.        Он снова посмотрел на Шэнь Цзю.        Мне показалось, или плечи братца едва заметно расслабились?        Много позже я пыталась разложить случившееся сама для себя, вспомнить в подробностях, что происходило в тот день в дворцовом сердце — императорской спальне, и вокруг дворца. Мысленно пыталась соткать полотно заговора заново, поражаясь, до чего в таких вещах люди и демоны склонны одинаково полагаться на удачное стечение обстоятельств. И насколько порой важен некий символ, тайная уверенность в собственной правоте; иногда только этого одного достаточно для неоправданного риска.        Разумеется, и Линьгуан-цзюнь, и некто Цзючжун-цзюнь, отец супруги Ша, и генерал Гунъи, и министр ритуалов Гао, и несколько других сановитых заговорщиков не объединились бы самостоятельно. Господин, которого тогда мы знали со слов Нин Инъин как «А-Чжи», проделал впечатляющую работу.        К каждому высокопоставленному предателю он нашел ключик, каждого заставил думать, что они действуют практически самостоятельно, «по велению сердца». Что может быть благороднее свержения кровавого тирана?        Тем более, положа руку на то самое сердце, Ло Бинхэ и был по существу кровавым тираном, утопившим миры в море хаоса и противоречий.        Тогда, конечно, я об этом совсем не думала.        У меня были совершенно другие заботы. И император, и мой братец Шэнь едва стояли на ногах, и только каким-то чудом удерживались от очередного скандала, Нин Инъин подобрала отравленный кинжал и спрятала в рукав, чем вызвала новую волну подозрений со стороны Сяо Гунчжу.        Я собрала инструменты и пустые склянки обратно в сумку.        — Тварь, что караулит снаружи, скрывает ци, — говорил Шэнь Цзю. — Она не тронула нас с Сяомин, но, подозреваю, справиться с ней будет не так-то просто.        — Может, она вас не тронула, потому что вы все заодно? — опять возмутилась супруга Хуань. Она так часто повторяла, что мы все предатели, кроме нее и ее неведомо где шляющегося папаши, что все, кажется, устали обращать на обвинения внимание.        — Демоны змеиного клана очень скрупулезно относятся к приказам А-Чжи, — проговорила Нин Инъин. — Если он не велел трогать посторонних, они бы и не стали.        — Но евнуха он убил, — возразил Шэнь Цзю. — Или приказ распространялся только на людей с духовной силой?        Первая Супруга только развела руками.        Мы с братцем переглянулись. Чем дальше, тем больше история с заговором напоминала дурную постановку, где Нин Инъин отводилась роль воодушевленной марионетки.        Так или иначе, сидеть в покоях было бессмысленно. Императору могло стать хуже в любой момент, или защиту могли взломать, или мы все просто перегрызем друг другу глотки.        Ло Бинхэ считал так же, потому первым подошел к двери. Труп служанки все еще мешал створке закрыться полностью, но защитные символы горели ровно. Как будто никто и не пытался через них прорваться.        Меня охватило дурное предчувствие. Я промолчала.        Сяо Гунчжу вышла первая, заклинательский меч в ее руках слабо светился от духовной силы. Широкое лезвие, как у большинства адептов Хуаньхуа, кокетливая розовая кисточка на шнурке из сплетенных розовых ленточек разных оттенков, изукрашенные жемчугом и золотом ножны на поясе.        Следом за ней труп служанки переступил Ло Бинхэ. Нин Инъин поддерживала его, он опирался на ее плечо, и супруга Хуань кидала на них через плечо злые тревожные взгляды.        Интересно, у Ло Бинхэ такой кредит доверия к бывшей соученице или просто вместе со способностью к регенерации атрофировались последние мозги?        Мы с Шэнь Цзю замыкали шествие, и братец намеренно отстал на шаг, удержав меня за запястье.        — Сяомин.        — Я здесь, — я промедлила. Он протянул мне Хэпин.        — Твой меч. Сколько раз повторять не забывать его?        — Столько же, сколько я буду просить тебя не действовать безрассудно, — невольно улыбнулась я, возвращая клинок в ножны за спиной, и понизила голос еще сильнее. — Что мы делаем?        — Действуем по обстоятельствам, — он возвратил мне ухмылку. — Попробуем во всем разобраться, раз уж мы тут.        — Почему ты вообще решил?..        — Все потом, — отмахнулся он. Я скрипнула зубами, и холодные пальцы сжались на моем запястье сильнее. — Как ты хочешь, чтобы я доверял тебе, если сама не можешь мне довериться?        — Я тебе доверяю, — буркнула я. Ло Бинхэ обернулся на нас, сильнее опершись о Первую Супругу. Даже если он все слышал, виду не подал.        Коридоры были на первый взгляд совершенно пусты. Следом за Сяо Гунчжу мы миновали лилово-серую гостиную и статую обнаженной девушки с пипой. У тела Чунь Юя Нин Инъин горестно вздохнула. Сяо Гунчжу только фыркнула.        — «Гремучник», — без особого удивления отметил Ло Бинхэ, тоже не прикасаясь к пробившему горло евнуха шипу. Останавливаться и смотреть ближе не стал. — Этот государь в самом деле слишком долго пускал все на самотек.        — Неожиданный вывод, — не сдержался Шэнь Цзю, обращаясь, правда, ко мне, отстраненным полушепотом. — Наш государь император сегодня поражает этого мастера самокритичностью. Не так ли, сестрица?        — Мастеру Шэню виднее.        Он хмыкнул. Напускная язвительность не могла меня обмануть, не когда я прекрасно слышала его тяжелое дыхание и видела испарину на висках.        Мы прошли дальше, в комнату со стенами, обитыми зеленым и синим шелком. На круглых столах подгнивали вчерашние фрукты, благовония в фарфоровых курильницах давно догорели, оставив шлейф прогоркло-сладкого аромата, но при приближении императора «ночной жемчуг» послушно вспыхнул теплым золотом.        На потолке раскинулась фреска в демоническом стиле, обнаженные юноши и девушки, только слегка прикрытые газовыми тканями, ласкали друг друга в самых откровенных позах.        — Хуже, чем в борделе, — повторил Шэнь Цзю, бросив на изображение один мимолетный взгляд.        Ло Бинхэ неожиданно фыркнул.        — Учитель, конечно, большой специалист по борделям. Ему, конечно, виднее, — голос его звучал натужным весельем.        Шэнь Цзю ничего не ответил, но на мгновение чуть сильнее сжал мою руку. Я вывернулась из хватки, в свою очередь перехватила его запястье, устроив пальцы на пульсе.        Пульс мне не понравился, заполошный и аритмичный. Ци, правда, текла почти ровно. Потом нужно будет разобраться, отчего такой диссонанс, обычно духовные и гематические каналы сочетаются приблизительно одинаково.        Сяо Гунчжу распахнула тяжелые двери. За ними простирался коридор, высокий сводчатый потолок терялся в тенях, на стенных шпалерах демонические печати переплетались с вышитыми красными и изумрудными цикадами.        Тут тоже было пусто, и мое дурное предчувствие окрепло окончательно.        — Никого нет, — сказала Сяо Гунчжу, обернувшись назад. — Может быть, то существо…        В тот же миг защитные знаки, вырезанные вдоль полового плинтуса, вспыхнули все разом и погасли с сухим треском.        Я сложила печать раньше, чем успела подумать, свободной рукой, и Хэпин покинул ножны, завис рядом с плечом.        Двери на противоположном конце коридора распахнулись. Смутно знакомая духовная сила дохнула мне в лицо.        — Император Ло! — громогласно провозгласил широкоплечий человек в простом, некогда белом ханьфу. — Вы живы!        Я с некоторым трудом узнала советника Ян Исюаня: с туго собранными и все равно пушащимися вокруг головы волосами и следами копоти на щеке, с наполовину оторванным рукавом, он казался куда моложе и совершенно не подходил вычурной дворцовой обстановке.        За его спиной маячила не менее закопченная стража, откровенно нелепая в подавляющих декорациях тронного зала. Прежде я никогда не бывала здесь, теперь оглядела интерьеры лишь мельком: много холодного серого мрамора и красного дерева, свернувшийся дракон под троном, каждое каменное кольцо которого — одна из трех ступеней. Граненые колонны, тоже серые с красным, и темные своды.        — Нас прислала госпожа Лю! — объяснил советник Ян, с беспокойством разглядывая нашу причудливую компанию. — Пожар потушили, господин Хуань и Мэй… то есть, господин Чэньянь организовали оборону и отбросили нападавших. Несколько пленных захвачены. Советник Гун взят под стражу.        — Илун? — Ло Бинхэ как-то весь выпрямился, расправил плечи. Теперь он не опирался об Нин Инъин, а скорее приобнимал за плечи, и я видела, как неуловимо крепче сделалась его хватка.        — Господин Гун позволил уйти Линьгуан-цзюню, — открытое лицо Ян Исюаня сделалось суровым. — Я лично видел, они говорили у оружейной, а потом Линьгуан открыл свой этот… портал.        — Вот как, — протянул император. Нин Инъин рядом с ним совсем съежилась. — А-Ин, что ты знаешь об этом?        — Н-ничего, — она запнулась. — Я понятия не имела, что Гун Илун тоже…        — Тоже? — не по-хорошему удивился советник Ян и как-то странно вздрогнул. Ло Бинхэ тихо хмыкнул. Мы с Шэнь Цзю переглянулись: император все-таки не был дураком, он проверил, отзываются ли в крови советника его паразиты. А раз отзываются, значит, солгать Ян Исюань бы не смог.        Сяо Гунчжу опустила меч.        — Первая Супруга предала императора, господин Ян! И эта Хуань позаботится, чтобы о ее предательстве стало известно!..        Дворец содрогнулся до основания. Дрожь отдалась мне в колени, а братец Шэнь вцепился в меня изо всех сил, едва удержавшись на неверных ногах. Ло Бинхэ с трудом удержала Нин Инъин. Стража заволновалась, Ян Исюань ловко сохранил равновесие и заозирался.        Сяо Гунчжу громко вскрикнула.        Стену коридора расчертила тонкая трещина, от самого основания до потолка. Пол будто на мгновение поплыл под нами, потом все как будто выровнялось.        — Что это такое? Что это было?!        — Это в сокровищнице, — император почти не повысил голос, но паника вокруг нас унялась, не успев начаться. — Мне нужно туда!        — Вы тяжело ранены! — не выдержала я. Шэнь Цзю сжал мою руку так сильно, что чуть слезы не выступили.        — Господин «А-Чжи» не мог всерьез рассчитывать на одну только смерть императора, тем более, нас никто не караулил в покоях. Он устроил весь этот хаос, потому что ему что-то очень нужно во дворце.        — У меня достаточно опасных редкостей, — Ло Бинхэ гордо улыбнулся. Шэнь Цзю скривился.        — А какие из них хотел бы получить твой кузен?        — Кузен государя императора? — вытаращился на нас советник Ян.        — Со слов предательницы Нин, некто господин «А-Чжи» стоит за нападением, — Сяо Гунчжу вздернула носик. — Но это все еще предстоит выяснить!        — Мне нужно в сокровищницу! — громче повторил Ло Бинхэ и оттолкнул Нин Инъин от себя. — Исюань, Первую Супругу заключить под стражу. А-Хуа, найди своего отца. Учитель… — он запнулся. Шэнь Цзю поднял бровь.        — Что, уже собрался командовать этим мастером?        — Н-нет. Нет, конечно, нет! Но, учитель…        — Бин-гэ, ты же ранен! — Сяо Гунжчу всхлипнула, оставила меч висеть в воздухе под печатью и попыталась протянуть к императору руки. Тот отодвинулся.        — В сокровищнице есть вещи, что подчинятся лишь этому повелителю.        Внутри у меня тревогу сковал хрупкий холодок. Он говорил о Синьмо. Об ужасном мече Синьмо, способном объединить миры и прорезать пространство, и открыть портал в параллельную реальность… о том, что хранится запечатанным и несет в себе ужасную разрушительную мощь.        Что-то, с чем в самом деле имел дело только император и, наверное, только император сможет с ним совладать. Если заговорщики в самом деле на него нацелились, это плохо и непредсказуемо.        — Никогда не думал, что скажу это, но госпожа Хуань права. Сяомин пойдет с тобой, — вдруг заявил Шэнь Цзю. Не выпуская, впрочем, моей руки.        Я опешила.        — А-Цзю!        — Во-первых, не называй меня так, во-вторых, успокойся. Я смогу о себе позаботиться. А ты должна позаботиться, чтобы государь император не сделал все хуже, чем есть. Я готов доверить это тебе. Ты мне веришь? — говоря это, он пристально вгляделся в мое лицо. Меня насквозь пронзила уверенность в его глазах. Он, хладнокровная зараза, знал, что мне сказать.        Очнись, Сяомин, мастер Шэнь больше не немощный калека. У него своя голова на плечах, поумнее твоей.        — Учитель, — Ло Бинхэ непостижимым образом оказался рядом, и я вздрогнула от его присутствия. Шэнь Цзю невольно отшатнулся, но быстро взял себя в руки и приподнял брови.        — Ну?        — Учитель, возьмите это, — на раскрытой ладони император протягивал большую круглую подвеску с кисточкой. Кажется, мигом ранее он достал ее из рукава. Два рогатых дракона из белого нефрита смыкались головами и хвостами, образуя круг, сквозь который умелец протянул нить бусин красного стекла. — Это драконья печать, как тигриная печать императоров древности. Носящий ее может приказать любому моему подданному. Советник Ян мой свидетель и супруга Хуа.        — Бин-гэ! — возмутилась означенная супруга. — Ты отдаешь такую вещь в руки змею, что тебя ненавидит?!        — Я поклялся, что учитель будет в безопасности, — Ло Бинхэ с деланой беспечностью пожал плечами. — Ну так что?        — Надеюсь, эта вещь не имеет побочных свойств, — Шэнь Цзю с сомнением оглядел подношение.        — Ну что вы, учитель, это просто символ. Даже не артефакт. Но символ, заклятый моей волей. Владеющий им подчинит любого, кто верен мне.        — А-Ло не лжет, — тихо вставила Нин Инъин, и император подарил ей благодарный взгляд.        Далекий глубинный грохот заставил меня вздрогнуть. Советник Ян прочистил горло.        — Нужно поторопиться. Мой император, вы уверены? Кто, в конце концов, этот человек?        — Совершенно, — император терпеливо держал ладонь распахнутой. — Учитель?        Не задумываясь, я взяла печать. Она оказалась тяжелой и прохладной, искусно вырезанные грани драконов царапали пальцы. В красных прозрачных бусинах будто застыли капельки крови.        Просто кусочек камня без капли энергии. Кажется. Что там император говорил про заклятье?        Шэнь Цзю взял нефрит из моих рук. Стиснул в руке.        — Сяомин, не дай государю императору умереть, пока он не разберется со всем, что здесь творится. Поняла?        — С тобой точно все будет в порядке?        Он едва заметно улыбнулся, явно сдерживаясь, чтобы не закатить глаза.        — Я не ребенок и не нужно надо мной трястись. У меня довольно духовных сил.        — И нет меча. Только тупая тренировочная железка.        — Ты, — внезапно он ткнул в одного из стражников, которые, кажется, вообще не больно-то соображали, что происходит. Ох, как я их понимала. — Дай сюда свой меч.        Бедняга растерянно оглянулся на товарищей, поклонился императору и снял с пояса ножны. С еще одним поклоном отдал Шэнь Цзю.        — Теперь ты довольна? — братец махнул ему рукой, мол, отойди. — Ступайте уже.        Я вздохнула, заняла место Нин Инъин подле Ло Бинхэ, и император тут же навалился на меня. Вблизи от него резко пахло кровохлебкой, эфиром и кислым ядом. Рука, стиснувшая мое плечо, была горячей и тяжелой.        Стража понятливо окружила Первую Супругу, повинуясь знаку советника Ян.        Сяо Гунчжу, кажется, едва удерживалась от нового скандала.        Тайный ход в императорскую сокровищницу открывался совсем рядом от тронного зала, за одной из колонн. Почему-то здесь не было никакой стражи, ни живой, ни мертвой. Ло Бинхэ, очевидно, полагался на свою невероятную заклятую защиту, вперемешку завязанную на демонической крови и заклинательских техниках. Что ж, не менее очевидно, его самонадеянность была… излишней.        Длинная лестница спускалась круто вниз, ступеньки скользили под подошвами сапог, и стоило наступить на любую — по стенам аркой вспыхивала вереница демонических знаков.        Хэпин я вернула в ножны, все равно помогать идти императору и удерживать печати одновременно у меня бы не получилось. И потом, если неведомый «А-Чжи» в самом деле доберется до Синьмо, куда слабенькому заклинательскому мечу против легендарной темной силы?        Кстати, о темных силах. Со всеми событиями я напрочь позабыла о советнике Мэнмо. Безумный создатель кошмаров, он говорил что-то о прежней одержимости императора мечом. Другое дело, что ему вообще понадобилось? И стоит ли прислушиваться к словам бестелесной жуткой твари, угрожающей твоему спокойному сну?        Но все-таки, одержимость мечом… ох, одержимость, кажется — любимое состояние нашего дражайшего правителя.        Полегчавшая лекарская сумка неудобно болталась у бедра.        Тяжелая тайная дверь за нашими спинами бесшумно задвинулась сразу, как только мы начали спуск, превратилась обратно в часть монолитной стены. Стало тихо. Сердце мое билось у горла, а мысли скользили по кругу.        Я оставила братца Шэня среди стражи, рядом с Сяо Гунчжу и Нин Инъин, у которой небожители знает, что на уме. Да и советник Ян, и эта печать, в самом деле всего лишь символ, или я не заметила чего-то очевидного, или я просто параноик? Может ли быть вообще все это одним большим планом императора?        Нет, не похоже. Он все же не настолько безумен… и, видимо, не настолько умен.        Ло Бинхэ, к чести его, старался идти самостоятельно.        — Сюда нельзя проникнуть без моей крови, — проговорил он на тридцать четвертой ступеньке.        — Однако кто-то это сделал, — ответила я, потому что он ждал ответа. И лучше было говорить, чем бесконечно пережевывать про себя переживания.        — Возможно, этот «А-Чжи» в самом деле мой родич. Не знаю, смог бы он иначе обойти кровную защиту.        — Или просто нашелся кто-то умнее и талантливее Вашего Величества, — не удержалась я, хотя, скорее всего, он был прав насчет родственной связи. Все, что я успела изучить о демонической крови, сходилось на сложных особенностях родственных паразитов. Впрочем, информации всегда было у меня слишком мало.        Ло Бинхэ вздохнул.        — И как до такого дошло?        — Серьезно? Вы спрашиваете, как?        — Прежде все заговоры рассыпались вокруг меня сами собой, — он вздохнул опять. Я пощупала ему пульс: частый, ломкий, плохо наполненный. Он потерял порядочно крови, и снадобья тут не помощники, только время. Кожа запястья была горячей и влажной.        — Я так легко принимал решения, все идеи находили отклик… а теперь вдруг я кровавый тиран, — смешок отозвался в его груди горьким клекотом. Интересно, он в самом деле считал себя хорошим правителем? Я закусила губу. Такой вопрос был бы слишком неуместен. Несмотря на рану и отравление, у него вполне хватит сил свернуть мне шею или спустить меня с этой бесконечной лестницы. — Моя А-Ин предала меня, пусть даже она слишком мягкосердечна, чтобы пойти до конца. Те, кому я доверял, отвернулись. Учитель не может меня простить.        — Что теперь будет с Первой Супругой? — спросила я, не желая говорить о Шэнь Цзю. Тревога грызла меня нещадно. Зачем, о, зачем мы вообще потащились во дворец?! Нужно было вырубить его и пожинать потом его ненависть, но он был бы в безопасности Покоев Тишины! И пускай считает, что в неизвестности безопасности нет…        — По своим же законам я должен бы казнить ее, — Ло Бинхэ вздохнул опять. — Но я ведь тиран, я сам пишу законы. И потом, если я это сделаю, учитель возненавидит меня пуще прежнего.        — Так что?        — Она проведет время в заключении. Ну же, не гляди так, не в Водной Тюрьме и без всяких пыток. Я умею учиться на своих ошибках, А-Мин, что бы ты там ни думала! Учитель… учитель всегда выделял А-Ин. Когда-то я думал, он хочет ее себе в наложницы.        — Она сама говорила мне, что он ни разу не посмотрел на нее иначе, чем на ученицу.        — Я знаю, теперь я это знаю… знаешь, А-Мин, теперь я думаю, как счастлив был бы, взгляни он тогда на меня иначе. Я сделал бы для него все, исполнил бы любое желание, самое сладкое, самое грязное…        — Вы бредите, мой император, — сквозь зубы пропыхтела я. Как прикажете реагировать на такое?        Я так устала, что его слова даже не казались отвратительными. Просто мерзкими.        — Ха-ха, ты же лекарь, — попытался он рассмеяться. — Ты должна хранить тайны.        — Вам не кажется, что я и так слишком много знаю?        К моему счастью, лестница закончилась. Сто сорок две гуевы ступеньки остались позади, мы ступили на площадку, вырубленную из цельного камня. Впервые я задумалась, ведь Цветочный Дворец стоит на старом плоскогорье, и под плодородной землей императорского сада лежит старая порода.        Может статься, где-то в подземной глубине есть ходы, соединяющиеся с пещерами в лесу Байлу.        И почему я о них вспомнила?        Дверь в подземелье будто выдавило наружу воздушной волной или мощным ударом изнутри. Створки толщиной каждая с мою голову печально болтались на искореженных отворных механизмах.        — Я никого не чувствую, — Ло Бинхэ зачем-то глубоко втянул носом воздух. Выпрямился, позволяя мне тоже подобраться и сосредоточиться.        Я только мотнула головой. Никогда не умела толком определять чужое присутствие, разве что мне шарашат духовной силой прямо в лоб.        — Идемте?        — Синьмо хранится в глубине, — он прижал ладонь к животу. — На всякий случай ничего не трогай.        Я и не собиралась, и промолчала, только поправила ему чуть сбившиеся повязки под халатом. Импровизированные бинты оставались сухими, да и рубец на лбу поблек. Неужели регенерация все-таки возвращается?        Я запретила себе надеяться.        Подсознательно я ожидала увидеть горы золота и россыпи камней, драгоценные доспехи и небрежные груды шелка; как-то так описывают несметные богатства в сказаниях и дешевых книжицах.        На деле сокровищница императора была куда более упорядоченным, и оттого удивительно скучным местом. По крайней мере, до того, как неведомой силой обрушило стеллажи и опрокинуло сундуки. Под ногами хрустели осколки фарфора, доспехи — были здесь и они — своротило со стоек и смело к стенам, об один круглый шлем с длинным линялым пером я чуть не споткнулась, вовремя успела перешагнуть. На всякий случай, постаралась не задеть даже мыском сапога.        Пахло здесь каменной пылью, оружейной смазкой, специями и металлом. Из разорванных от удара мешков на пол просыпались вперемешку шафран, бергамот и черный перец, глянцево блестящие сушеные ягоды годжи и растертая в пыль приглушенно-желтая куркума.        У меня зачесался нос.        Ло Бинхэ хмурился, оглядывая хаос.        Со стен унылыми гроздями свисали обрывки шелковых и бумажных талисманов. Все защитные знаки, вырубленные в стенах, покрылись сетью мелких трещин, будто дешевая глазурь с течением времени.        Мы молчали.        Одна проходная подземная комната сменялась другой, на смену доспехам и специям пришли сундуки с серебром, мехами и нефритовыми изделиями. Все носило следы силовой волны.        За следующей вышибленной изнутри дверью царил еще худший хаос. Стены будто оплавило огненными языками, полоски талисманов превратились в хлопья золы, а защитные знаки на стенах и вовсе потеряли обожженные контуры.        Здесь пахло чем-то резко алхимическим, а еще — темнотой. От концентрации темной ци у меня на полвдоха закружилась голова. Я потерла нос и с удивлением уставилась на полосу крови.        Ло Бинхэ с шумом выдохнул и выпрямился, со значительным усилием.        — Ты в порядке?        — Все хорошо, — я тряхнула головой. — Просто демоническая духовная сила… я не привыкла к такому.        — Тебе нужно больше медитировать, — он вздохнул еще раз. Неверными руками поправил халат, стер со лба бисеринки пота. — Учитель совсем за тобой не следит.        — Может, для супруга-императора это новость, но мастер Шэнь не обязан опекать эту Дун. И мы с ним не следим друг за другом.        — Ну уж мне-то не рассказывай! Трясешься над ним как мамаша-гарпия над гнездом. Странно… — он невротически обозрел весь зал. — Пока вроде бы ничего не пропало.        Я пожала плечами. Мне-то откуда знать? Из опаленных, растрескавшихся то ли от жара, то ли от силы удара сундуков и ящиков высыпались на каменный пол грозди амулетов, какие-то выскобленные кости, все покрытые золотым тиснением, украшения, зловеще мерцающие острыми гранями драгоценные камни.        Шпилька с навершием в виде демонической черепахи чуть не попала мне под ногу, я осторожно тронула ее мыском сапога. Черепаха сжимала в пасти длинные, почти с локоть, цепочки черных неровных бусин. Если заколоть такой волосы, бусины наверняка запутаются в волосах.        — Это часть приданного Е Мейли, дочери Короля Волков из горной долины… теперь, правда, там скорее дикий лес в горной долине, — я уже заметила, что хвастаться богатствами и трофеями Ло Бинхэ обожал в любых обстоятельствах. — Оказалось, что если женщина носит эту заколку, то становится неотразима в мужских глазах. Когда супруга Е сняла ее в первую ночь, то оказалась совсем не такой красивой, ха-ха!.. а хочешь, подарю ее тебе?        — Нет уж, спасибо, — отказалась я. Удержалась и не закатила глаза, хотя хотелось. — Где меч? Мы же ищем меч?        — Дальше, — Ло Бинхэ, не обращая внимания на разруху, прошел до следующей дверной арки. Я поспешила следом: он все еще пошатывался и норовил прижать ладонь к животу. Ох, не хотелось бы, чтобы мои прогнозы не сбылись и вместо вернувшейся регенерации у него разошлись швы.        Сокровищница угнетала меня. От концентрации враждебной ци все еще подташнивало.        Мышкой прошмыгнув за императором следом, я чуть не врезалась носом в его плечо. Выглянула из-за широкой спины.        Ло Бинхэ стиснул кулаки.        — Вот дерьмо!        Да, не думала, что когда-то буду с ним соглашаться.        Одного взгляда на помещение хватило, чтобы понять — именно здесь находился эпицентр странной энергии, разрушившей порядок императорской сокровищницы. По полу и стенам будто прошелся ураган, ряды защитных знаков едва мерцали, зато тусклым зеленоватым светом сочилась жидкость, вылившаяся из плоского прозрачного ящика.        Осколки влажно блестели на полу.        Посреди комнаты тихо гудел разрез в пространстве, бледный голубой свет походил на сплошной поток фосфорецирующей стоячей воды.        Теперь я смогла рассмотреть его вблизи: удивительное явление, пробуждающее во мне волну тошнотворной дрожи страха пополам с боязливым любопытством.        Действительно. Разрез. Кто-то в самом прямом смысле разрубил реальность, вскрыл, как лекарь вскрывает брюхо острым ланцетом в надежде достать воспаленный гнойный отросток, и изнанка напоминала нежную живую кисею. За ней смутно угадывались очертания.        Почему он, кем бы он ни был, не закрыл эту штуку?        — Почему он не закрыл это?        — Не знаю, — Ло Бинхэ обошел разрыв по кругу. Сжал кулаки еще сильнее, стиснул зубы. — Он забрал Синьмо. Забрал.        Императорский лик, и без того не слишком здорового цвета, мертвенно посерел.        — Эй! — встревожилась я. Подобралась поближе, тронула венценосный локоть. Ло Бинхэ вздрогнул и уставился на меня дикими глазами. — Эй, супругу-императору надо успокоиться. Закрыть эту штуку и вернуться наверх, прийти в себя, все обсудить…        — Он забрал Синьмо, — повторил Ло Бинхэ до поджилок продирающим ровным голосом. — Сорвал печать. Смог с ним справиться. Я знаю, что такое Синьмо. Я не позволю!        Дурное предчувствие торжествующе взвыло.        Лучше бы нас ждали легионы наемников и сотни тварей! Но нет, мне досталось только императорское безумие!        — Погоди, ты не можешь, это наверняка!.. — воскликнула я, уже точно зная, что все без толку. Ло Бинхэ стремительным рывком схватил меня за руку и шагнул в разрыв, увлекая меня за собой.        — …ловушка, — голос мой сорвался. Уши заложило, ноги поехали на снегу, и пришлось схватиться за сумасшедшего идиота, по неясной причине все еще называющегося моим мужем.        Ветер швырнул мне в лицо мокрое ледяное крошево. Небо над нами было высоким, размытого голубовато-розового цвета. На горизонте золотым краем поднималось солнце.        Ветер на вдох, на вкус был солон и горек, как кровь из прокушенной губы.        Мы стояли на далеко вдающемся в воду каменном языке, а под нами грохотала черная вода. Никогда прежде я не видела море, но узнала описание из десятков прочитанных умных книг.        Разрез пространства с шуршанием схлопнулся у меня за спиной. От порыва неведомой силы загривок покрылся мурашками.        — В сторону! — рявкнул Ло Бинхэ. Одним движением отшвырнул меня назад, и я все-таки упала, пребольно ушибла копчик. Раздался клекот. Черная тень спикировала между нами, в то место, где я только что стояла, и круто развернулась прямо в воздухе, метя когтями императору в шею.        Ло Бинхэ выхватил нож из-за голенища сапога, я даже не знала, что у него с собой нож, небеса, у него вообще есть оружие?! Есть план?!        Чудовище щелкнуло зубами, оно так било крыльями, что разглядеть тело не получалось, нечто в чешуе и шипах, ядовито-блестящее. Перепончатый полуптичий хвост развертывался и смыкался будто боевой веер.        Ло Бинхэ несколько раз без толку махнул ножом. Тварь уворачивалась, едва не задевая его крыльями, и все теснила к обрыву. Новый клекот раздался сверху.        Не раздумывая, я перекатилась назад, вспоминая унизительные тренировки с Лю Минъянь. Мышцы отозвались тупой болью, но я вскочила на ноги, на ходу выхватила меч.        Вторая тварь спикировала с неба. Большая птица, наполовину покрытая чешуей, с мордой чешуйчатой козы и винтовыми рогами, идущими прямо изо лба. Она распахнула пасть, полную зубов-иголок, и забила крыльями, выставив вперед когтистые задние лапы.        У нее были и передние — крошечные поджатые рудименты, скрюченные на груди.        Одной рукой я сложила простенькую атакующую печать, направила клинок в изогнутую шею. Птицетварь заклекотала и увернулась, но я все же владела мечом, пусть плохо, пусть дурно. Зато умела быстро двигаться.        Пальцы плели печать за печатью, я почти не думала, направляя ци в клинок. Хэпин светлой молнией метался вокруг птицы, больше отвлекая, чем раня.        Перья на груди и шее отливали металлом, режущая кромка соскальзывала по ним, не причиняя особого вреда, но тварь ярилась, атакуя теперь меч вместо меня, и мне хватило времени сосредоточиться.        Ло Бинхэ сцепился со второй накрепко, я ничем не могла ему помочь. Я и себе-то помочь не могла, медленно отступая по каменному языку назад.        Раздался мелодичный свист. Моя птица дернулась, заозиралась и рванула в небо. Я едва успела поймать печатью рванувший за ней клинок, перехватила горячую от духовной силы рукоять.        По-прежнему не слишком соображая, бросилась к Ло Бинхэ, еще не осознавая до конца, но внутренним знанием каким-то понимая — не успеваю, не так, нет!        Вторая птицетварь издала надсадный клокочующий крик. Император ухитрился всадить ей нож под нижнюю челюсть, по самую рукоять. Она мощно двинула крыльями, загребая воздух, я почти услышала, как загнутые когти скрежещут по крошащемуся камню.        Кончики перьев рассекли кожу, когда я попыталась схватить хоть их в бессильной попытке, и птица рухнула вниз, увлекая Ло Бинхэ с собой.        Потоком воздуха и духовной силы от бессмысленно бьющихся крыльев меня чуть не поволокло следом, я вцепилась в меч и направила его вверх и назад.        Потом выпустила, рухнула на колени, хватая ртом соленый воздух. Пот и слезы заливали глаза.        Преодолевая тошнотворную панику, я вскочила на меч и рванула с обрыва. Клинок скользил под ногами, я ненавижу летать на самом деле, ненавижу-ненавижу, ненавижу все это… какого гуя это все происходит со мной?!        Внизу черные волны бились о скалу. Я не увидела ни Ло Бинхэ, ни его крылатую противницу, я вообще мало что могла разобрать среди завихрений грязно-белой пены.        Ветер свистел в ушах. Поднималось солнце.        Я была одна.