Семейное гостеприимство
31 марта 2023 г. в 21:41
От такого заявления я опешила. Заморгала.
— Ч-чего?
— Ло Бинхэ слишком занят, чтобы спать сейчас, и поручил мне связаться с тобой, как только ты заснешь. Понадеялся, что ты догадаешься, вы ведь столько раз беседовали таким образом! А ты, вместо того, чтобы спать, занимаешься ерундой!
Мне стало обидно, но я прикусила язык. В конце концов, не его мнение меня интересовало.
— Ло Бинхэ?! Он правда в порядке? Как он?!
— В порядке, — советник Мэнмо скривил обрюзглые синеватые губы. Выглядел он, прямо скажем, скверно, будто старческие немощи обрушились на него все разом: кожа обвисла и пошла пятнами, зрачки демонских глаз помутнели, руки мелко тряслись, и я заметила отекшие разросшиеся бляшки суставов пальцев, хотя Повелитель Снов прятал их в широкие рукава. — В порядке, хотя, скажу честно, не думал, что спустя столько лет история с Бездной может повториться!
— Он в Бесконечной Бездне?!
— Нет, идиотка! Конечно, нет! Если б он в таком состоянии оказался в Бездне, мы могли бы попрощаться с императором!
— Хватит кричать на меня! — не выдержала я. Сжала кулаки. Советник Мэнмо навис надо мной, но я встретила его взгляд без страха. Если Ло Бинхэ велел ему связаться со мной, значит, вряд ли он причинит мне вред.
Наверное.
Советник Мэнмо насупился, затряс бородкой и отступил.
Вот как, значит, я права.
— Где мой муж и что с ним?
— Вот как! — голос его дребезжал. — Теперь-то ты вспомнила, что он твой муж, когда твой драгоценный самоназванный братец остался во дворце, а сама ты в руках врагов! Что, уже льешь слезы в ожидании спасения?
— А похоже? — я приподняла бровь любимым движением помянутого братца. — Эта Дун собирается извлечь из своего положения всю возможную пользу для супруга-императора, — тут я немного преувеличила и слукавила, однако кого это волнует? — Так где он и что с ним?
Демон Снов недовольно вздохнул.
— Его духовные силы сейчас так малы, что их едва хватает ему самому, не то, что мне. В моем возрасте нет ничего хуже таких резких перемен!
— Вы мне ответите, наконец?!
— Да отвечу, истеричка, успокойся. Воистину, правду говорят, взгляни на брата и поймешь, какова сестра… Ло Бинхэ в самом деле жив, хотя и не здоров. Он просил передать тебе, что ему снова повезло — под водой в скалах была щель, она вела в пещеру, кажется, сеть туннелей пронизывает все побережье и даже во время приливов в них остаются воздушные карманы. Демоническую птицу он убил и воспользовался ей так, как древние демоны Бездны пользуются поверженным противником…
— Это как?
Старик фыркнул.
— Съел сердце и печень, конечно, и высосал остатки инь из костей и желез.
Я сглотнула. Интересно, если тебя замутило во сне, то замутит и наяву? Или это от голода?
Довольный эффектом, советник Мэнмо крякнул.
— Не бледней так, это было в порядке вещей в мои времена! Регенерация Ло Бинхэ восстановилась, что очень кстати, потому что туннели оказались обитаемы, но населяющие их существа слабы по сравнению с ним. Они помогут ему восстановить силы…
— Тем же образом, я поняла, спасибо.
— Хе-хе, до чего нежное нынешнее поколение! И это — просвещенный лекарь!
— Уж какое есть. Поколение.
— Да, ушли времена, — он картинно пригорюнился. Потом тряхнул бородкой. — Ло Бинхэ хотел передать тебе, что его раны снова заживают, и что он придет за тобой, как только восстановится. Хотел сказать тебе не делать глупостей, но потом посмеялся и велел не передавать этого. И еще сказал, чтобы ты берегла свою змеиную шкурку, потому что его драгоценный учитель посчитает, будто Ло Бинхэ виноват в твоей смерти. Тьфу!
Я хмыкнула. Ну, если бы Ло Бинхэ не потащил меня с собой в проем и вообще не потащился бы, ведомый гуй знает каким инстинктом, проблемы бы вообще не стояло.
Но подумать только. Сеть туннелей вдоль побережья, наверняка берег размывали подземные воды или что-то вроде того. Воистину, легендарное везение императора по-прежнему с ним.
Хотя, видимо, работает совсем не так хорошо, как говорят, если вся эта ситуация происходит прямо сейчас.
Советник Мэнмо прочистил горло.
— Ну так что? Раз уж я исполняю императорскую волю как какой-то посыльный, не хочет ли супруга Дун передать что-нибудь ему в ответ?
— Скажите, что с этой Дун тоже все благополучно, — проговорила я, помедлив. — Ему противостоит древний демон и множество его сторонников, у них наверняка Синьмо, пусть будет осторожным и не лезет на рожон. И не поступает опрометчиво.
Хотя, конечно, мне хотелось последовать его же примеру и посмеяться над советом. С моей точки зрения, я-то делала куда меньше глупостей, чем наш государь император.
— Чудненько! Бинхэ уже знает о Тяньлан-цзюне, но я передам ему твои пожелания, — захихикал советник. А потом оглядел меня с ног до головы. — В любом случае, не думала же ты, что шторм в реальном мире помешает мне сдержать свое слово?
— Шторм?.. стой, погоди! — я попыталась схватить его за рукав, но Повелитель Снов уже растворился с трескучим старческим смехом, и я вцепилась в массивную ручку приоткрытой двери.
Запах пыточной и женские стоны обрушились на меня мешаниной, ударили из глубины памяти по всем органам чувств, я, не в силах противиться чужой воле, шагнула в допросную, отец в идеально-чистом ханьфу поднял голову и улыбнулся мне, а девушка на столе закричала.
Я тоже закричала, слишком измотанная, чтобы сопротивляться ужасу и отвращению, и проснулась под сводом зеленого шатра.
Вот ведь гуева сука! Нет других слов! За что он так?! И откуда Ло Бинхэ знает?..
— Госпожа? — мягкий голос генерала Чжучжи-лана пробился словно сквозь вату. Глаза слезились, не от кошмара, просто от недостатка сна.
Я села на чужой кровати, спустила ноги на пол, ощущая мимолетную неловкость за неснятые сапоги. Впрочем, плевать. Он же не ждал от меня вежливости и порядка, в самом деле?
Генерал сидел за столом и просматривал какие-то подшитые бумаги, у локтя его стояла чашка. Поднос с едой исчез, зато чайник исходил свежим паром.
Я быстро нашарила взглядом свою сумку. Вроде бы на том же месте, где оставила, ничего не поменялось, даже застежки не тронуты. Легкая тяжесть фиала в рукаве тоже прежняя.
— Госпожа в порядке? — повторил Чжучжи-лан, дав мне время прийти в себя. Улыбнулся с сочувствием. — Должно быть, нет ничего странного в кошмарах. Жизнь госпожи — череда испытаний.
Угу, и ты — одно из них.
Вслух я только кивнула.
— Да, вы правы, привычное дело. Извините, если заставила волноваться.
— Нет-нет, что вы! — он поспешно замахал руками. — Вам не за что извиняться! Теперь вы в безопасности, и я только смею надеяться, вскоре вам станет лучше.
Примечательное, однако, у него понятие о безопасности.
Я промолчала. Повисла неловкая тишина. Потом генерал прочистил горло.
— Кхм, госпожа. Госпожа ничего не съела.
— Госпожа соблюдает инедию. Мне нет нужды в пище и питьевой воде. К слову, и сна мне требуется меньше, чем человеку.
— Зачем лишать себя чего-то, если можно это получить? — он смущенно улыбнулся. — Разве дворцовая дама ранга «фэй» не должна быть более избалованной?
Я сморщила нос.
— И почему все кругом забывают, что я вообще-то тоже заклинатель с золотым ядром?
— Тоже?
— В последнее время меня окружали сплошь мастера меча и ци. По сравнению с ними я, конечно, слепой котенок, но могу о себе позаботиться.
— В благодарность за помощь и участие, — генерал со значением выдержал паузу. — Я хотел бы взять заботу о вас на себя.
— Это почти неприлично. Я по-прежнему императорская супруга и у меня есть клятвы и обязательства. Кроме того, я вряд ли ценна вам как пленница.
Чжучжи-лан вздохнул.
— Считайте это личной прихотью. Я умею быть благодарным, поверьте. Позже вы все поймете, поймете, что вскоре в целом мире не останется места безопаснее, чем рядом с господином.
— Этот господин Тяньлан-цзюнь, — я оперлась локтями о колени и уставилась на него. — В самом деле отец императора Ло?
Чжучжи-лан вздохнул снова.
— К несчастью. Но сын не похож на отца. Цзюнь-шан благороден и честен, он долгие годы мирно правил Царством Демонов, под его рукой объединились многие кланы. Часть из них до сих пор отказывается признавать императора Ло, они не видят в нем достойного правителя.
— Однако заклинатели многих школ однажды все-таки объединились против него.
— Заклинатели… — по лицу генерала скользнула тень. — Заклинатели любят бить в спину, не знают о чести. Они заманили Цзюнь-шана в ловушку, использовали его слабость и большое сердце. Старый глава Дворца Хуаньхуа и его первая ученица были худшими из них всех, все прочие школы плясали под их дудку.
Похоже, здесь было что-то личное. Я сощурилась.
— Советник Хуань, бывший глава Дворца, всегда говорил, что это Тяньлан-цзюнь соблазнил, обесчестил и бросил деву Су, которая, не выдержав позора и связи с врагом, рассказала об ужасных планах захватнической войны, — на самом деле, я не знала наверняка, что он говорил, и только пересказывала чуть приукрашенные слова Шэнь Цзю, который и сам знал эту историю через третьи руки. Но общий посыл был таков.
Чжужчи-лан отложил прошитые листы, выпрямился на складном стуле и медленно сжал кулаки, явно стараясь успокоиться.
— Госпожа. Вы молоды, вам неоткуда знать правды, поэтому я прощаю вам ваши слова. Да будет вам известно, Цзюнь-шан никогда бы не обидел женщины. Цзюнь-шан в те времена восхищался людьми, интересовался человеческой культурой. Так вышло, что он встретил и полюбил недостойную женщину. Это дева Су Сиянь обманула его, завлекла в ловушку и по наущению своего учителя обрекла на вечное заточение!
— В самом деле?
— Я был в той битве, — кулаки так же медленно разжались. Чжучжи-лан говорил ровно и размеренно, отмеряя слова по зернышку. — И прежде, я был невольным и безмолвным свидетелем их свиданий. Су Сиянь была яростна и холодна, жестока и сдержанна. Цзюнь-шан потерял от нее голову, он мир был готов бросить к ее ногам. Он до сих пор не может излечить разбитого сердца.
М-да, мрачно развеселилась я про себя. Кажется, «мир к ногам» и вот это все про холодную ярость — это какая-то особенная семейная черта.
Чжучжи-лан тем часом говорил.
— А теперь, оказавшись свободным, Цзюнь-шан с ужасом увидел в императоре Ло худшие черты женщины, которую любил так безнадежно, которая предала его. Разве может он теперь допустить, чтобы мир, который он когда-то любил не меньше, страдал от гнета его ошибки?
— Назвать императора «ошибкой» может считаться за измену государству, — нейтрально заметила я.
Генерал осекся и моргнул. Потом легонько рассмеялся, плечи его расслабились.
— Думаю, из всех моих измен государству эта наименьшая!
Против воли я улыбнулась. Демонам нельзя верить, и этот человек-змей, заключенный в приятное глазу тело неким искусственным вмешательством чужой духовной силы (вероятно, силы Тяньлан-цзюня), мой очевидный тюремщик. И у него так же очевидно особенные приоритеты и понятия о «безопасности» и «благе вопреки желанию спасаемого».
Однако он все равно обладал скромным теплым обаянием, нельзя не признать.
Вечерний лагерь оделся кострами и фонариками как свадебным платьем, отовсюду доносился многоголосый смех, музыка и веселые споры, перемеженные со звоном мечей. Фыркали лошади. У отрядных котлов стояли в очередях вперемешку люди и демоны.
Мне только и оставалось, что вертеть головой, запоминая расположение рядов и цветных шатров, количество патрулей, любые полезные вещи.
Тяньлан-цзюнь внезапно изъявил желание видеть меня за ужином вместе с генералом. Об этом доложил адъютант, тонкий мальчишка с сиреневой кожей, одетый в такой же сиреневый халат.
Отказаться наверняка не получилось бы, да я бы и не стала. Что толку сидеть в генеральском шатре и ждать то ли Ло Бинхэ, то ли у моря погоды? А так у меня появлялся шанс разузнать побольше.
Так что я вовремя вспомнила, что все еще очень заинтересована растительным телом легендарного демонского правителя, а кроме того, устала скучать, и выпросила у генерала Чжучжи-лана прогулку по лагерю перед ужином, «если, конечно, это допустимо».
Оказалось, допустимо, если гулять в генеральском обществе.
Генерал ведь сам сказал, что ожидал от дамы ранга «фэй» куда больших капризов.
— Неужели заклинатели подчиняются командиру-демону? — спросила я, пока мы шли к ставке бывшего демонического императора. На сей раз Чжучжи-лан держал меня за локоть, скорее изображая из себя мою опору, чем надсмотрщика.
Он, помедлив, кивнул.
— Здесь среди нас нет каких-то цельных орденов. Все большие кланы и школы кроме Хуаньхуа давно уничтожены, мелкие предпочли смириться с новым порядком, но не все. Недовольные стекаются отовсюду, по одному, по двое. Разыскивают друг друга по всей Поднебесной.
— Я скорее поверю, что недовольные заклинатели организовали бы собственное сопротивление. К тому же, разве Тяньлан-цзюнь не должен их ненавидеть?
— Из тех глав, что устроили ему ловушку, в живых остался лишь Лао Гунчжу, а он прочно обосновался подле императора Ло. Что до остальных, господин не видит смысла мстить невиновным за грехи их боевых братьев. Иначе чем бы он отличался от собственного сына?
Или ему просто выгодно вешать всем лапшу на уши и иметь побольше мастеров на своей стороне. Вслух я удивилась:
— И все-таки, разве заклинатели не организовали бы собственное восстание?
— Были попытки, — кивнул Чжучжи-лан. — Вы из маленького клана, но все равно должны знать, чем заканчиваются обычно мелкие заговоры против власти императора и верных его слуг.
О, да. Я знала. Я позволила воспоминаниям детства захватить меня и отразиться на лице, благо, память о насланном кошмаре была очень даже жива.
Чжучжи-лан сочувствующе сжал мой локоть.
— Вижу, вы понимаете, о чем я.
Мы миновали череду шатров цвета киновари, стоящих полукругом, свернули на соседнюю линию, где Чжучжи-лану синхронно отдали честь семеро совершенно одинаковых трехглазых демонов с длинными сегментированными шеями. Каждое из двадцати одного налитого черного ока косилось на меня.
Вопросов, все-таки, не задавали. Видимо, одно присутствие Чжучжи-лана рядом со мной снимало любые подозрения.
— Мой отец был дознавателем, — кажется, генерал все же достаточно бесхитростен в своем странном идеализме. И, кажется, в самом деле ко мне расположен. Тут точно не повредит душещипательная история. — Знаете, наблюдая за его работой, я с детства поняла, что не хочу быть частью всего этого. Мой наставник забрал меня в клан Дун, дал другое имя, но мои кошмары… они все еще об отце. Некоторые вещи до сих пор меня мучают.
Сочувствующая хватка на локте стала мягче, я ощутила, как генерал неловко попытался погладить рукав моего ханьфу.
— Мне жаль.
— Так что да, — я криво улыбнулась, постаравшись вложить в голос всю предполагаемую боль, которую он наверняка хотел бы найти в моей мятущейся душе. — Я знаю, что бывает с теми, кто идет против власти императорских слуг. Видела с детства своими глазами.
— Но с тем вы не жалеете о свадьбе с императором, — а он умен, несмотря ни на что. Я вздохнула.
— Конечно, нет. Император — чудовище, но его свадебные дары принесли моему клану благополучие и процветание, которых так не хватало. Шу Дун могут теперь позволить себе больше, а значит, помогут многим людям. Кроме того, во дворце я также старалась не отступать от призвания.
— Да, — генерал кивнул. — Слышал, вы очень близки с мастером Шэнем. Настолько, что живете в одной комнате. И император, чья разрушительная ревность известна по всей Поднебесной, позволяет вам.
— Нин Инъин вам сказала?
— Госпожа Нин вообще-то предпочитала о мастере Шэне не говорить. Разве что иногда, случайно. Именно судьба мастера Шэня и ваше храброе вмешательство подтолкнули ее в конце концов к нам примкнуть. Жаль, что все-таки любовь к императору Ло в который раз оказалась для нее сильнее любви к учителю. Но все равно, без нее нам было бы гораздо сложнее.
— Тогда кто же?
— Я же говорил, во дворце достаточно моих шпионов. Так все же, как так вышло? Откуда взялась эта одержимость?
— Понятия не имею, — почти честно пожала я плечами. Мысленно тут же себя отругала за привычку. — Обычно я просто пользуюсь возможностью сделать что-то правильное.
— Вы — удивительная женщина, — покачал головой генерал. В его голосе смешались насмешка и восхищение.
Я только хмыкнула в ответ. На душе сделалось удивительно погано. Эй, Дун Сяомин, ты знаешь его меньше суток, если не считать встречи у озера, он — демон, который похитил тебя, плевать с какими намереньями, и один из главных врагов твоего супруга-императора! Так что это за терзания совести?
Когда мы, сделав большой круг по периметру, добрались до обособленного шатра Тяньлан-цзюня, солнце окончательно село и пошел мелкий мокрый снег. Ветер дул, видимо, с моря. Мне казалось, поверх смеси лагерных запахов я чую в воздухе соль и гниющие водоросли.
У шатра дежурили солдаты, на сей раз — пара демонов-гигантов, чья тускло-стальная кожа складками свисала с боков над кольчужными набедренными повязками. Вислые груди покоились на громадных животах, и я с удивлением поняла, что это женщины.
Из-под массы нечесаных черных кудрей поблескивали длинные жемчужные сережки.
— Цзюнь-шан ждет, — пророкотала одна из них и осклабилась, глядя почему-то на меня. Между черных губ мелькнули мелкие иголки красноватых зубов.
Чжучжи-лан предупредительно откинул передо мной вышитую плотную занавесь, посторонился, пропуская вперед. Я вошла и тут же поклонилась, сложила руки.
— Цзюнь-шан.
— Ну полно-полно, — Тяньлан-цзюнь махнул рукой. Он опять сидел на все том же отвратительном раскладном стуле у накрытого шелком стола. Только на сей раз стол был заставлен едой. Жареная рыба, рыба в тесте, рис с луком, блюдо красноватых печеных клубней, булочки. В череде глиняных сосудов наверняка вино.
Чжучжи-лан поклонился тоже, быстро выпрямился и подвел меня к свободному стулу.
Я села, обозревая угощение. Итак, в котором из них наверняка демоническая кровь? В этом самом вине? Замешана в тесто или в начинке пирожков? Рис выглядел самым безопасным. Хотя каплю крови можно спрятать в любом блюде. Другое дело, какой дозы достаточно, чтобы в самом деле управлять человеком?
Эх, почему я не изучила вопрос подробнее, пока был шанс? Ло Бинхэ с радостью предоставил бы мне материал и подопытных!
— О чем задумались? — выдернул меня из лихорадочных размышлений насмешливый голос Тяньлан-цзюня. — Да, конечно, кушанья не достойны Дун-фэй, но не обессудьте, у нас здесь все-таки военный лагерь, а не императорский дворец!
— Нет-нет! — поспешно смутилась я. Заправила выбившуюся челку за ухо, жалея, что не умею краснеть по указке. Надо было попросить у генерала гребень, но с другой стороны, с дурной прической я выгляжу более жалко, безопасная замарашка. И не нужно привлекать внимание к заколке. — Я просто уже говорила генералу Чжучжи-лану, я соблюдаю инедию. Надеюсь, что смогу таким образом достигнуть следующего уровня совершенствования.
— И все-таки от единственного ужина ничего не будет, — темные глаза Тяньлан-цзюня сверкнули насмешкой. — Прошу, уважьте этого бедного старика. Тем более, я ведь ваш свекор, если на то пошло, а вы — моя невестка. С обеих сторон нам с вами преступно проявить недостаточно уважения. Наши предки осудят нас!
Бездна, об этом я и не подумала! Мы ведь в самом деле с ним своего рода родственники! И с генералом, кстати, тоже, если Ло Бинхэ в самом деле его двоюродный брат.
Я улыбнулась.
— Вы правы… дорогой свекор. Прошу простить эту невестку.
— Ах, как прекрасно! — он хлопнул в ладоши. Взгляд остался цепким, без следа напускной радости. — А-Чжи, ну что ты маячишь, садись и позаботься о своей гостье!
Генерал сел с прямой спиной, смущенно улыбнулся, взял резные деревянные палочки и принялся накладывать мне в тарелку всего понемногу. Положил на край самую пышную булочку.
Я тоже улыбнулась, кротко опустив голову. Сцепила пальцы на коленях. Уже тоскую по длинным широким рукавам, кто бы мог подумать.
Тяньлан-цзюнь подпер ладонью подбородок и умиленно поцокал языком.
— В некоторых племенах змей считается символом врачевания, невестка, ты знаешь?
— Эта слышала мельком, — отозвалась я вполголоса. Чжучжи-лан смутился, кажется, еще больше и притом совершенно искренне.
— А слышала ли дорогая невестка, что в традиции священных демонов похищение жены? Должна была слышать, нынешний владыка севера родился в итоге такого похищения.
— Слышала, — я снова кивнула. В данный момент меня куда больше заботила необходимость есть в их присутствии.
— Цзюнь-шан! — возмутился Чжучжи-лан. Я покосилась на него. Он не покраснел, должно быть, только потому, что искусственно измененное змеиное тело краснеть не умело.
Тяньлан-цзюнь расхохотался.
— Ладно-ладно, милый племянник! Но подумай хорошенько, вы просто кажетесь мне очаровательной парой! Скажи, невестка, как ты находишь моего А-Чжи?
— Генерал, насколько эта может судить, достойный муж, верный слуга и почтительный племянник.
— И красивый? Он ведь красивый, а? Куда утонченней этого неотесанного пса, моего недостойного сынка-императора?
— Цзюнь-шан! — Чжучжи-лан готов был сквозь землю провалиться вместе со стулом. — Зачем господин смеется над этим слугой? Мой облик — ваше творение, а истинный вид ужасен.
— Генерал, не стоит так говорить о себе, — натянула я самую нежную улыбку, на какую оказалась способна. — Эта Дун видела ваш первоначальный вид и сочла его несколько необычным, но не ужасным. Думаю, сестрица Лю согласится со мной. К тому же, порой чистая душа важнее облика.
— Какая удивительная женщина, — промурлыкал Тяньлан-цзюнь. Тембр его голоса ненавязчиво обволакивал меня. — Обычно дам отвращает уродство, физическое несовершенство противно девичьей природе.
— Я ведь лекарь, — мне показалось, здесь был подходящий момент аккуратно опустить вежество. — Не может быть безобразным что-то естественное.
— Союз моей матери и отца не был естественным в прямом смысле слова, — счел своим долгом заметить Чжучжи-лан, кое-как справившийся со смущением. — Скорее уж противоестественным по сути.
— И все-таки разве они не любили друг друга?
— Сильнее, чем следовало, — он вздохнул. Тяньлан-цзюнь поцокал языком.
— Да, дорогая невестка, к моему глубочайшему сожалению иногда демоны склонны к страшной силы привязанностям. Мы любим, когда по-настоящему любим, единократно и на всю жизнь. Моя сестра полюбила последнего Великого Змея и отдалась чувству целиком, забыв о семье, забыв о сыне. Я сам когда-то совершил похожую ошибку. Только моя оказалась куда разрушительней.
— Я слышала историю… свекра и свекрови.
— О, не зови ее своей свекровью! Меня это ранит, — он театрально прижал руку к груди, откинувшись на спинку стула. Темные глаза остались холодны, искры гасли в густой глубине демонских зрачков. — Сначала она предала меня, после — постаралась избавиться от моего сына, но даже того не смогла.
С этими словами он вонзил палочки в нежное тельце жареной рыбки.
Я вежливо поворошила рассыпчатый рис. Думаю, рис безопаснее всего, особенно если есть понемногу. Выглядит… ну, белым. Без кровавой примеси, даже соуса нет.
— Я однажды говорила супругу-императору, эта история кажется мне странной. Не в части предательства девы Су, об этом ничего не знаю, а в части избавления от ребенка.
— Вот как? — вежливо удивился Тяньлан-цзюнь. — Отчего же?
Продолжая бесцельно ворошить рис кончиками палочек (и отлично осознавая полное отсутствие своих манер), я пересказала ему и генералу свою теорию, не упоминая, разумеется, что нашла «жуаньскому ножу» прикладное применение. Просто поведала о нерожденном ребенке Мяо Линь, о митридатизме Ло Бинхэ и том, как, по моему мнению, все это связано.
От врачебных подробностей, на которые я специально не скупилась, генерал ерзал и бледнел. Бледнеть он был вполне способен. Тяньлан-цзюнь слушал внимательно, постукивая палочками о край тарелки.
— Любопытное предположение, — проговорил, когда я замолчала. — Крайне любопытное. И еще любопытнее, что Ло Бинхэ поделился с вами такой сокровенной историей.
— Это было под влиянием обстоятельств, — призналась я, опять изображая крайнее смущение. Ну же, будьте снисходительны, не стоит меня расспрашивать!
Но «обстоятельства» древнего демона не интересовали.
— Может, в последние минуты в ней пробудился материнский инстинкт… но почему она не избавилась от плода раньше, как только замыслила предательство? Я знал, что она носит мое дитя, слышал его сердце рядом с ее… — он отложил палочки, сцепил пальцы в замок и уперся подбородком. — Но почему она решила умереть? Это не в ее манере. Впрочем, это не важно, — он тряхнул головой и широко улыбнулся. — Дорогая невестка, что же ты не ешь?
Под внимательным взглядом выхода не осталось. Я осторожно подцепила комок риса, отправила в рот. Сделала вид, что жую, проглотила. Ничего не почувствовала, но, подозреваю, даже если там есть кровяная приправа, она не впитается сразу. И тем более, не будет ощутима, пока кто-нибудь из господ заговорщиков не решит ее активировать.
К слову. О крови, демонах, и всяком таком.
— Очень вкусно, — заставив себя улыбнуться, похвалила я. — Кстати, мне тут пришло в голову… но, свекор, не сочтете ли вы мой вопрос оскорблением?
— Обещаю, если он не связан с девой Су, — живо отозвался Тяньлан-цзюнь. Чжучжи-лан тихонько прочистил горло, но предпочел промолчать.
— Тело свекра, оно ведь результат измененного цветочного корневища?
— О, как интересно ты сказала! — Тяньлан-цзюнь снова коротко рассмеялся. — Да, это тело растительное, если ты об этом. А что, заметила некие, м-м, особенные трудности?
— Пока я вас не осматривала, ничего не могу сказать.
— Но тебе бы хотелось?
— Хотелось бы, — нет смысла врать. — Генерал Чжучжи-лан сказал мне, вы знаете об, э-э… эксперименте сестрицы Лю. Так вышло, что она попросила меня о посильной помощи, а я не могу ее оказать. И вот, передо мной живой пример!
— Не думаю, что дева Лю столкнется с моими трудностями, — Тяньлан-цзюнь вдруг мне подмигнул. — Хотя приятно знать, что некоторые «императорские цветы» так друг о друге заботятся, несмотря ни на что.
— Я обязан Лю Минъянь так же, как обязан Дун Сяомин, — вставил Чжучжи-лан. — Господин, я ведь говорил вам…
— Да-да, и меня это устраивает. Хочешь защитить обеих, прошу, я не стану тебе мешать. К тому же, если дело Лю Минъянь завершится успехом, восставший из могилы мастер Лю вряд ли встанет под императорские знамена. То, что я слышал о нем — с юности он был благороден и не терпел зла.
— Сестрица Лю тоже благородна, — заметила я. — И она осуждает императора.
— Только теперь, когда все зашло слишком далеко, — Тяньлан-цзюнь вздохнул. — Впрочем, маленькие шпионы моего племянника шепчут, будто во внутренних покоях также достаточно недовольных. Будь иначе, удалось бы нам повергнуть все в хаос одним небольшим пожаром и двумя малыми отрядами?
— Пострадали невинные.
— Наши сторонники и сочувствующие были предупреждены. А сторонники моего сына — разве можно назвать их невинными, если они поддерживают его?
Я прикусила губу и промолчала. Какая… выборочная логика. С чего, интересно, этот древний гуй в растительном теле взял, будто его сторона праведная?
Видя мои сомнения, генерал придвинулся ко мне чуть ближе и заговорил мягким увещевательным тоном, который я слышала тогда на скале.
— Госпожа Дун, жертвы неизбежны, но они не будут напрасны. Кроме того, мы ведь в самом деле желаем исправить ошибку императора Ло. Те, кто встанут на его сторону…
— Погодите, генерал, — перебила я, радостно вцепившись в его оговорку. — Вы говорите так однозначно, будто не бывает полутонов. Послушайте. У меня есть служанка, Чжу Тянь, она храбрая и добрая девочка, которая множество раз меня выручала. Ей пятнадцать лет. За всю жизнь она не обидела и мухи, и не утратила твердости характера, даже когда осталась слепой из-за козней супруги Хуань. Но, так случилось, она любит императора Ло всем сердцем. Скажете, она достойна смерти? Какая «ошибка» императора оправдает ее смерть, если из-за вашего восстания она погибнет на его стороне?
— Если вы хотите, я мог бы забрать к вам девицу Чжу Тянь…
— Вы не понимаете, о чем я говорю? Таких девиц сотни, а еще слуги, а еще простые люди, которым плевать, кто ими правит, лишь бы не было войны?!
Тяньлан-цзюнь рассмеялся снова. О, как же меня бесил его постоянный смех! Он не кажется веселым, как бы ни старался.
Я замолчала. Щеки горели. Пассаж получился неожиданно эмоциональным, и к лучшему. Я на самом деле так считаю.
— Невестка очень добра и яростна, — проговорил Тяньлан-цзюнь, отвеселившись. Сощурился. — Но в самом деле? Какая ошибка? Ты спрашиваешь, ради чего, и не хочешь войны? А-Чжи! — тот встрепенулся. — Принеси сюда меч.
Генерал послушно встал, прошел куда-то в угол шатра, к сундуку. Я следила за ним, потому что могла, это было уместно, и, надеюсь, мне удалось сохранить выражение осуждающего любопытства на лице.
Впервые я увидела, как работает духовный замок. Из сундука Чжучжи-лан достал мешочек цянькунь, выпрямился, развязал тесемки горловины, сунул руку внутрь.
Еще до того, как он достал меч, я почувствовала эту силу. Не темную, нет. Гораздо хуже силы любого демона, с которым я столкнулась, в том числе сидящего передо мной. Нечто разлитое, дрожащее от жажды, липкое, с красным подтоном цвета внутренней стороны закрытых век. Тянущееся ко мне, ко всем нам.
Я уже знала это чувство, испытала однажды, хотя и не придала никакого значения.
Я сосредоточилась на биении золотого ядра, направила в меридианы побольше духоных сил. Главное сохранять спокойствие, так?
Ощущение прошло так же быстро, как нахлынуло.
Чжучжи-лан держал меч за ножны, обтянутые выцветшим лилово-розовым шелком с мелким защитным узором. С черной, очень простой рукояти свисала подвеска, кругленькая нефритовая цикада, белая в розовую прожилку. От шелковой кисточки остался только измочаленный куцый хвост. Должно быть, Ло Бинхэ не менял ее из сентиментальных соображений. Или ему было все равно.
Прежде я видела Синьмо лишь на собственной свадьбе, но тогда мне было не до того. Но мимолетное ощущение силы я помнила. И теперь смогла распознать.
Тяньлан-цзюнь требовательно протянул руку, генерал приблизился и отдал ему меч. На меня смотрел с опаской, а взгляд его господина не отрывался от потертых ножен.
— Какой красивый жест, обменяться ножнами и подвесками… я слышал несколько историй.
— В юности Ло Бинхэ и Лю Минъянь искренне любили друг друга.
— Твой муж, невестка, никого никогда не любил, — он поднял на меня окончательно потемневшие глаза. Проклятый клинок лежал на его коленях. — Я ведь говорил тебе. Священный демон любит однажды, как лебедь. Чудовищной, всепожирающей любовью безумца. Он счастлив и покоен, только если чувство взаимно, он терзается страстью и ревностью, не может больше ни на кого взглянуть. Человеческая любовь мимолетна, вам, людям, не понять этой муки. Хуже нет для демона — полюбить человека. Никто не должен испытывать того же, что некогда испытал я.
— Ваш сын — наполовину человек, — заметила я. В груди ширилось что-то колкое. Я знала, о чем он говорит, древний демон в растительной оболочке, о, к несчастью, я знала. И это мне совсем не нравилось. — Быть может, он любит, как люди, — но я знала, что это не так, конечно, я знала. Горькая ухмылка Шэнь Цзю и кровь на лице императора стояли перед моими глазами. — В любом случае, при чем тут это?
— Ни при чем, — он пожал плечами. — Разговор ведь вообще не о любви, верно?
Он погладил ножны.
— Ты спрашивала об ошибке. Ошибкой моего сына было объединить миры. Оглянись вокруг! Вот этим мечом он сплавил царства людей и демонов в невообразимое месиво, с которым теперь не знает, как быть. Сколько погибло тех и других? А сколько еще погибнет? Изменился рельеф, животные и птицы искажаются, сама природная ци сходит с ума. Да что там, даже погода — только взгляни, какая выдалась зима!
— Супруг-император считал, объединенными мирами будет легче управлять.
— Если так дальше пойдет, ему нечем будет управлять. Люди и демоны не могут ужиться вместе. И не должны.
— Чего вы хотите? — возможно, в своем любопытстве я была слишком очевидна. Тяньлан-цзюнь однако казался мне слишком увлеченным… и совершенно безумным.
— Я хочу, — повторил он медленно. — Хочу вернуть все на круги своя. Демоны и люди. Хочу разделить их, вернуть Бесконечную Бездну туда, где ей место, разъять миры обратно.
— Но ведь вы сами сказали, что супруг-император сплавил их в единое месиво. И тогда случилась череда катаклизмов, я помню, отовсюду лезли твари и новые болезни, и Поднебесную лихорадило.
— Я понимаю, — он улыбнулся. Приятная, совершенно безумная улыбка, не отразившаяся в темных глазах. Чжучжи-лан снова оказался рядом и легонько коснулся моего плеча жестом поддержки.
Тяньлан-цзюнь побарабанил пальцами по лилово-розовому шелку ножен. Вздохнул.
— Я все понимаю. Но невестка ведь лекарь. Невестка должна понимать, иногда больное сращение следует резать наживую, даже если пациенту будет больно, даже если пойдет кровь.
Чжучжи-лан проводил меня обратно в свой шатер и еще раз наказал никуда не выходить без него. Всю дорогу обратно я молчала, и он благородно ни о чем не расспрашивал.
Видно, давал переварить впечатления.
Стоило мне остаться в одиночестве, я нарушила его запрет и высунула нос наружу. Хвала небожителям, Лин-лин на посту сменил другой демон, тоже ящероподобный и хмурый.
— Господин, — позвала я дрожащим голосом. — Господин, мне неловко просить, но мне нужно в отхожее место.
— Ха! Разве заклинательницы какают? — паскудно усмехнулся тот. Я опустила глаза.
— Этой Дун пришлось нарушить инедию, чтобы не обидеть главнокомандующего Тяньлан-цзюня.
Имя «свекра» подействовало волшебно. Ящеродемон не перестал ухмыляться, но милостиво сопроводил меня к отгороженной с трех сторон мешковиной отхожей яме в хвосте палаточного ряда.
Запах здесь стоял неописуемый, но моим целям соответствовал. Убедившись, что меня хотя бы не видно, я сунула два пальца в рот и некоторое время провела, выблевывая непереваренный рис и непрожеванные кусочки паровой булочки.
Хорошо хоть от вина удалось отвязаться, Тяньлан-цзюнь не стал настаивать, только посетовал, что лекари в его времена умели пить, не то, что я.
Пить я умела. Но перед глазами стояло свадебное вино. Самый, кажется, удобный напиток для добавления крови.
Наконец, в желудке ничего не осталось. Я сплюнула едкую желчь с прожилками крови (все-таки содрала ногтями слизистую у корня языка). Сглотнула мерзкий привкус. Отчаянно хотелось прополоскать рот.
Мой ящер-провожатый ждал в паре шагов, покачиваясь с пятки на мысок.
Я вышла к нему, пошатываясь, и позволила проводить себя обратно.
Вернувшись в шатер, крепко задумалась.
Сейчас принимать «жуаньский нож» бессмысленно, какой бы ни была гипотетическая кровяная доза. Ло Бинхэ говорил, он переставал чуять паразитов, значит, если Чжучжи-лан или Тяньлан-цзюнь напоили меня своими, они тоже почувствуют их исчезновение.
Ладно, будем считать, если я приняла кровь, то не так уж много, и большинство паразитов просто не успело усвоиться. Будем утешать себя этим.
Дабы успокоиться, я еще раз проверила лекарскую сумку, переложила все по-новому. Чехол с иглами спрятала в рукав к фиалу.
Потом опять стащила покрывало с генеральской постели и села медитировать, потому что больше мне пока ничего не оставалось.
План побега сформировался сам собой, дурацкий и рискованный одновременно.
Хорошо бы найти свой меч.
Но сойдет и любой заклинательский меч без имени, именные не послушаются чужих печатей. К счастью, я мельком заметила дешевое оружие у многих здешних людей.
Золотое ядро радостно откликнулось на простые дыхательные упражнения. Видно, даже короткий сон пошел мне на пользу.
Когда генерал снова вернулся, снаружи, по ощущениям, настала глубокая ночь. Стихли лагерные разговоры, лагерь наполнился храпом, лязгом доспехов патрулей и треском искрящих на морозе костров. Повалил мелкий снег. Патрульные ругались на погоду, проходя мимо. Ходили каждые полстражи.
Медитацию я благополучно завершила, почувствовала себя более-менее полной сил, а также чудовищно грязной и немного пахнущей рвотой. Еще обнаружила, что если сесть вплотную ко входу и отогнуть краешек полога, заглушающее заклятье перестает действовать и можно подслушать солдат.
Ни о чем интересном, впрочем, не говорили. Зато я сразу услышала Чжучжи-лана, ответившего на нестройное приветствие дежурных, а потому успела вернуться на сложенное квадратом покрывало. Сделала вид, будто вошедший хозяин шатра прервал мое сосредоточение.
— Прошу прощения, — Чжучжи-лан, кажется, поверил и смутился. Я улыбнулась ему.
— Ничего страшного, все равно не могу толком настроиться. Священные демоны медитируют?
— Редко, — он возвратил улыбку. — Техники заклинателей нам недоступны, разве что самая поверхностная малость. Но мне иногда нравится пробовать, медитация все равно очищает мысли.
Если мой беспорядочный вид и запах рвоты его и смутили, он не подал виду. Попросить его сводить меня куда-то умыться? На прогулке я вроде бы видела ручей, логично, что лагерь стоит у источника пресной воды.
— Это точно, — я распрямила ноги, обхватила колени. — Генерал… что со мной будет?
— Я позабочусь о вас, вам не о чем волноваться.
— Как же я могу? Что вы планируете, просто держать меня в своем шатре, пока не закончится война? Я сойду с ума!
— Ну… — кажется, он не думал об этом. Он опустил голову, потеребил концы пояса. Я впилась взглядом в его меч. Интересно, демоническое оружие сильно отличается от заклинательского?
С другой стороны, зачем мне вообще меч? Можно украсть лошадь.
Ха-ха, наездник из меня едва ли лучше летуна. А лететь быстрее. Не пойдет.
— А чего вы хотели бы, госпожа?
— Может, вам все же следует меня отпустить?
— Это исключено, — он посмотрел на меня прямо. — Вы ведь слышали Цзюнь-шана. Он преследует благую цель, она оправдывает любые методы, так что рядом с ним и со мной вам будет безопаснее, чем где-либо еще.
— А что мешает господину прямо сейчас начать разъединять миры? Меч-то у него.
— Синьмо все еще связан с Ло Бинхэ, — генерал прошел к столу, снял ножны, закатал рукава. Вид у него был усталый, черные волосы растрепались и теперь забавно пушились вокруг головы, делая его немного похожим на двоюродного брата. — Император Ло слишком долго и сильно питал его, они срослись в уродливый симбиоз. А для того, что задумал господин, нужна полная сила Синьмо, вся до капли. Мы надеемся, когда вернется мастер Му, нам удастся обнаружить способ разъять их.
— Для этого вам все равно понадобится супруг-император, так? — Чжучжи-лан кивнул. — Хорошо, тогда подумайте, как вы собрались его ловить. Сила его не меньше, чем у его отца.
— Нам не потребуется его ловить, — генерал слегка улыбнулся. — Госпоже не стоит волноваться, император Ло сам явится к нам.
— Если вы думаете, что он придет спасать эту недостойную, вы точно ошибаетесь.
— Я не был бы так уверен. Но пусть он не придет за вами, он все равно непременно придет за мечом.
— Что вообще такое это за меч?
— Вам ни к чему знать его чудовищную историю. Такие вещи не для женских ушей.
Я хотела возмутиться, но не стала. Вместо этого перевела тему.
— Хорошо, тогда давайте обсудим более приземленные вещи. Пожалуй, вы правы, я дорожу собственной безопасностью и останусь с вами. Где вы собираетесь спать? Я все еще чужая жена, дама ранга «фэй», как-никак, и дорожу своей честью. Уже одно то, что мы с вами здесь наедине, позорит меня. Ночь, проведенная рядом, станет еще большим позором.
— Мне жаль, — он вздохнул. — Но позор лучше смерти, вам не кажется?
— Кому как. Впрочем, вы правы, я не слишком думала о своей чести в Покоях Тишины.
— Вот именно. Хотя репутация мастера Шэня… впрочем, это дело прошлое.
— Что не так с его репутацией? — заинтересовалась я невольно. — То есть, да, я многое слышала, но…
Чжучжи-лан сел за стол, оперся на локти, копируя привычку Тяньлан-цзюня.
— Не мне судить. В прежние времена говорили, мастер Шэнь развратник и повеса, завсегдатай веселых домов, и до такой степени любит весеннюю радость, что заглядывается на собственных юных учениц.
— Мастер Шэнь ни разу не оскорбил эту Дун ни взглядом, ни жестом, — нахмурилась я.
Генерал дернул плечом.
— Я говорю, что не могу судить. Мои шпионы докладывали мне о слухах, что ходят о вас с ним по внутренним покоям. Многие уверены, что вы вдвоем смутили и пленили разум императора Ло самыми темными чарами, а на досуге предаетесь удовольствиям противоестественным и извращенным.
— Вот как? Это каким же?
— Я не рискну повторить, — он опять смутился. До чего же легко он смущается! Я ни на секунду не забывала, что он враг и пособник безумца (хотя кто бы говорил, я сама — пособник сразу двух условных безумцев, один из которых — мой законный супруг), но все-таки обаяние его скромности не могло не тронуть что-то нежное в моей душе.
Я рассмеялась. Выпрямилась и с наслаждением потянулась, отмечая скользнувший по моей фигуре взгляд.
— Ох, ладно уж! Ладно, генерал, раз вы скромны, а моей репутации уже ничто не угрожает, вы будете не против лечь на полу?
— Совсем нет, — улыбнулся он и помедлил. — Вы… не хотели бы вымыться?
— Завтра с утра, — завтра с утра, надеюсь, меня здесь уже не будет. Я изобразила длинный зевок. — Эта Дун, к стыду своему, слишком устала, день был насыщенный и сложный. Или вас запах смущает?
Вслух такого он сказать, ясное дело, не мог, потому только удрученно помотал головой.
Довольная итогом, я нога об ногу стянула сапоги (ноги после долгого дня и сна в мокрой обуви наверняка тоже благоухали похлеще отхожей ямы) и бесцеремонно вытянулась на походной кровати. Избалованная гаремная дама я или кто?
Чжучжи-лан безропотно соорудил себе постель в противоположном углу шатра из милостиво оставленного мной покрывала, теплого плаща и верхнего ханьфу, свернутого валиком на манер подушки. Махнул рукой, и «ночной жемчуг» под потолком пригас до едва различимого блеска.
— Спокойной ночи, госпожа Дун.
— Спокойной ночи, генерал, — пробормотала я себе под нос и еще разок заразительно зевнула, прислушиваясь к каждому шороху.
Спустя почти две палочки благовоний дыхание демона выровнялось. Стало совсем тихо. Я повернулась на бок, на всякий случай делая вид, что просто беспокойно сплю.
Если во мне его кровь, ничего не выйдет в любом случае. Стоит рискнуть?
Тихо-тихо я выудила фиал из рукава, откупорила плотную пробку. В нос ударил знакомый запах жженой кости. Глаза защипало. Ох, братец Шэнь… зажмурившись, я сделала крошечный глоток.
Надеюсь, очищение желудка помогло и впиталась только малая часть чужой крови. Надеюсь, доза небольшая и доза яда тоже невелика, и я буду в состоянии нормально двигаться.
Хотя Ло Бинхэ ведь хватало капли… надеюсь, во мне кровь Чжучжи-лана, а Чжучжи-лан, по ощущениям, уступает двоюродному брату силой.
«Жуаньский нож» горечью обжег пищевод, и я тут же подумала, что логичнее было бы сначала выбраться из лагеря, пока никто меня не заметит. Если накроет, будет куда сложнее двигаться… побег только начался, а я уже ошиблась, гуева дура. Братец стукнул бы меня со всей заклинательской силы.
«Эй, братец Шэнь, эта сестрица ведь никогда прежде не бежала из вежливого плена, прости ее глупость!»
В любом случае, теперь-то нельзя медлить. Спрятав фиал, я достала пару игл.
Стараясь не шуметь, я встала, подняла сапоги и сумку, босиком прокралась к выходу. Земляной пол холодил стопы сквозь тонкую ткань носков, несмотря на тлеющую в шатре жаровню.
Отогнула полог. Ящеродемон у выхода караулил тот же самый, что водил меня к отхожей яме. Он сидел спиной к шатру на перевернутом ящике и палочкой чертил что-то на земле. Седьмой шейный позвонок выступал на чешуйной шее над темным воротником ханьфу, почти как у человека. Вместо волос от затылка вверх шел красный пластинчатый гребень.
Видимо, ящер что-то услышал, потому что попытался обернуться, но я призвала на помощь всю свою ци и отвагу и с размаху вонзила иглу под чешую.
Мне повезло. Акупунктурная точка оказалась у него там же, где и у людей. Грузное тело вздрогнуло и закаменело. Я придержала его за плечи, ох, тяжелый, склонила вперед, устроила так, чтобы не упал. По крайней мере, сразу. В последний раз оглянулась внутрь шатра.
Чжучжи-лан спал. Устал, наверное, бедняга. Ну в самом деле, что может случиться? В твоем шатре всего лишь жена твоего врага-императора, и пусть даже твои шпионы нашептали тебе, мол, между супругами разлад, все равно — заснуть в ее обществе? Конечно, кругом солдаты, ты сильный демон и тайно подлил «гостье» своей крови, и все равно — заснуть рядом с ней?
Это такая глупость, верить женщине.
Надо было и ему воткнуть иголку! С другой стороны, это большой риск, кто знает, как хороши его инстинкты?
Что есть, то есть, все равно не знаю, как правильно.
Итак, патрули ходят каждые полстражи, хорошо, у меня есть немного времени. Полпалочки благовоний, не больше.
Шатры стояли плотно, между ними не пробраться, не задев тканевых стен. К счастью, ночь достаточно темна. Наверняка из-за близкого моря, мне всегда казалось, что у большой воды должно быть темно. Хотя откуда мне знать?
Я поспешно обулась и, держась в тени шатров, поспешила к концу ряда. Где-то пологи были откинуты, из солдатских жилищ доносился храп и свист.
Впереди замелькали факелы, послышались тихие голоса. Патруль двигался мне навстречу, я заозиралась, сунулась в едва заметный просвет между палаток, затаилась, переводя дыхание. Сосредоточилась, блокируя ци.
И тут пришла боль.
Знакомое, всепоглощающее ощущение вцепилось в нервы, в левый глаз будто вонзилась игла, по щеке потекло теплое, закапало из носа.
Я стиснула зубы, свернулась рогулькой, обхватив лекарскую сумку. Дышала через раз. Лишь бы не закричать, лишь бы не закричать.
В прошлый раз доза паразитов была выше, они лучше усвоились и покидали меня неохотно.
В прошлый раз со мной была А-Тянь.
Теперь рядом не было никого, а если я издам хоть звук… патруль неспешно прошел мимо, кажется, двое демонов и один человек в светлом халате, силуэты их расплылись перед глазами, факелы превратились в размытые пятна огня.
Меня скрутила судорога. Рот наполнился привкусом крови, и я вцепилась зубами в рукав, стараясь сосредоточиться на дыхании.
Вот гуева дура. Надо было подождать, сначала выбраться, а потом… спина взопрела. Я чувствовала, как пот пропитывает нижнюю рубашку. Пот застилал глаза розоватой соленой пеленой, ночной воздух холодил мокрые щеки.
К счастью, патруль ничего не заметил. Они были слишком уж расслаблены, переоценила я здешнюю охрану.
Ох, надеюсь, я не такая значимая персона, чтобы поднимать всех на мои поиски.
Приступ кончился так же внезапно, как начался. Боль схлынула, на ее место пришла вареная слабость в руках и ногах. Кое-как я встала. По ощущениям, прошло не больше палочки благовоний, доза, значит, в самом деле была крошечной. Наверное, большую не получилось бы незаметно добавить в рис, да еще я очистила желудок.
Вряд ли с помощью такой дозы у донора получилось бы мной управлять, а вот следить или причинить боль — запросто.
Я выбралась из-за шатра и, заставляя себя двигаться колоссальным усилием воли, добралась до края лагеря. Как ни странно, никто меня не заметил.
Здесь все объезжали патрули конные, тоже смешанные из демонов и людей — Тяньлан-цзюнь тщательно следил, чтобы куда более малочисленные заклинатели не чувствовали себя оскорбленными приживалами. Ярко горели костры, и проскочить мимо незамеченной нечего было и мечтать.
Тем более, теперь я была вся в крови. Дура. Кровь демоны точно учуют.
Зато в полусотне шагов под навесом фыркали и всхрапывали сонные лошади. Коновязь, конечно, тоже охранялась, и накрытые плотной тканью, расписанной знаками талисманов, телеги с фуражом охранялись тоже, двое, демон в простенькой кожаной броне и человек-заклинатель.
Почему тут вообще столько солдат? Ждут, что император Ло вылезет из туннелей и нападет в одиночку? Или просто ждут любой неожиданности?
От адреналина и слабости меня снова затошнило.
Выхода все равно нет. Раз начала, Дун Сяомин, иди до конца.
Стараясь по-прежнему держаться тени, я выпрямилась и пошла в сторону навеса, на всякий случай усиленно делая вид, будто прогуливаюсь.
Когда солдаты заметили меня, мне оставалась едва ли дюжина шагов.
— Эй! — окликнул поджарый бледный демон с пушистыми стоячими усиками бражника надо лбом. — Ты кто? Чего здесь надо?!
— Простите, — пролепетала я, пряча за спину окровавленный мокрый рукав. — Мне стало дурно, здесь недавно и заблудилась, не смогла найти выгребной ямы в потемках.
— И что тебя понесло к лошадям? Это коновязь, отхожее с подветренной…
— Да ты в крови! — присвистнул другой, молодой заклинатель с жидкой бороденкой. Он носил темно-голубой халат с вышивкой, изображающей волны. Я узнала знаки монастыря Сю, обличенного пару лет назад в измене. Громкое дело, докатилось и до Шу Дун. — У тебя что, искажение ци?
— К-кажется, — я пошатнулась, и мальчик из Сю подскочил ко мне, поймал под плечи. Попытался перехватить руку, пощупать пульс.
Я воткнула иглу ему в шею. Он вытаращился на меня, в темных глазах мелькнуло понимание, когда тело перестало ему подчиняться.
Навалился всем весом.
— Эй, Сю Нань! — позвал демон.
Я схватила его меч, простой безымянный меч с теплой кожаной оплеткой на рукояти, и потянула из ножен, позволяя мальчишке помочь мне по инерции.
Сю Нань упал. Я перехватила меч удобнее. Демон смотрел на меня широко распахнутыми фасеточными глазами.
— Тревога! — рявкнул и бросился ко мне, но немыслимым чудом я успела направить в клинок всю доступную ци.
Меч рванулся вверх кривым зигзагом. Руки мне рвануло, но я ухитрилась не выпустить рукояти, и теперь засучила в воздухе ногами.
Когти демона едва задели подошвы сапог.
— Тревога! — надрывался тот, нечеловечески-высокий голос хлестал по ушам не хуже плети. — Тревога! Измена!
Он схватился за пояс, но вместо меча выхватил плотный талисман. Швырнул, целясь в меня. Тот разорвался рядом огненным знаком, горячий порыв чуть не заставил меня разжать руки. Меня швырнуло в сторону. По спине прошла теплая волна, заколка в волосах нагрелась. Знакомая ци потекла вдоль позвоночника.
Надо же, я и забыла про накопитель… так вот как он работает.
Сзади послышался шум, приближался патруль. В лагере поднялась суматоха. Я рывками поднималась все выше над драконьими хребтами палаток, болтаясь в воздухе, как лапша на палочке.
Солдаты выскакивали из палаток, с ужасом я видела, как некоторые люди тоже вскочили на мечи. Рядом свистнула стрела. Повезло, что я по-прежнему летела кривым зигзагом.
Я вскарабкалась на меч, встала на клинок на корточки, не рискуя выпрямиться и потерять равновесие.
Чужая ци из заколки окутала меня, полет выровнялся, я набрала скорость. Лагерь уже почти остался позади, одевшийся факелами и суетой. Тут и там вспыхивали сигнальные огни.
Потом я почувствовала, как заимствованная сила иссякает, слабость снова обрушилась на меня тяжким отсыревшим одеялом.
Я все равно летела вперед. Преследователи почему-то отстали, хотя я не оборачивалась и не следила за ними.
Не может быть. Не может быть! У меня получилось!
Совсем рядом захлопали крылья. Что-то заклекотало, и существо, сотканное из темноты и чешуи, рухнуло на меня с ночного неба, метя в голову.
Я увернулась. В последний момент.
Нога поехала по клинку, и если бы я стояла прямо, я упала бы, а так — я схватилась за рукоять, замирая в нелепой позе. Хватала ртом воздух. Вертела головой.
Птицеящерица развернулась, пошла на второй круг, как ястреб над замершей глупой мышью.
Я направила меч вниз и влево, едва удерживаясь на узком клинке задницей кверху.
Вовремя — вторая тварь рухнула сверху в то место, где я была мгновение назад, вспорола воздух рогами и когтями. Тоже ловко развернулась. Теперь кружили и примеривались вдвоем.
— Кыш! — заорала я во все горло. — Кыш! Прочь!
Конечно, они не послушали меня. Еще раз мне удалось увернуться от одной, но вторая была наготове и обрушилась мне на плечи. Когти впились в лопатки и руки, меч вывернулся из-под меня, мир перевернулся кверх тормашками.
Я зажмурилась, закричала от боли, чувствуя, как острое терзает кожу на спине, на плечах.
Ветер ударил в лицо, а потом я упала на землю, покатилась по мерзлой траве.
Успела сложить печать, и меч со свистом упал сверху мне в руку.
Вот только я не могла его поднять.
Руки висели плетьми.
Тупой всепоглощающей ужас охватил меня. Я смотрела, как со стороны лагеря приближается конный отряд, а птицеящерицы кружили надо мной.