Ясной осенью над холодной рекой встает рассвет

       На этот раз меня обыскали куда тщательнее. Отобрали и сумку, и чехол с иглами. Хмурый демон с зеленой южной меткой на лбу повертел фиал с «жуаньским ножом», раздавил в ладони и зашипел, когда яд обжег белую кожу, не закрытую перчаткой.        Солдаты окружили меня сплошным строем. На них крылатые гады, конечно, не бросались. Отовсюду слышались то смешки, то возмущенные возгласы.        — Генерал так добр, а она!..        — Дура отчаянная!..        — Тьфу, подстилка узурпатора!..        — Гадина!        Потом строй расступился. Я не почувствовала давления новой ци, потому не удивилась, когда ко мне подошел генерал Чжучжи-лан. Выглядел он несчастным и разочарованным.        — Как же так, госпожа Дун? Я подумал, госпожа все поняла, мы договорились.        — Госпожа все поняла, — согласилась я. Ухмыльнулась. Пересохшая губа треснула. Впрочем, на лице и так достаточно крови. Я направила ци в поврежденные руки и смогла пошевелить пальцами. Нужна медитация, только кто же мне теперь позволит?.. — И поэтому мне незачем больше здесь оставаться. Может, генерал и думает, что от чести этой Дун ничего не осталось. Пусть так, план Тяньлан-цзюня — настоящее безумие! Эта Дун предпочтет знакомое зло, эта Дун — все еще жена императора!        Солдаты вокруг возмущенно взревели, я различила отдельные оскорбления, но Чжучжи-лан как-то по-особенному рыкнул в пространство и все стихло.        — Мне жаль, — сказал он. — Вы сами не понимаете своего блага.        — Видела я такое благо в яшмовых пещерах, — припомнила я излюбленную грязную присказку братца Шэня. — И вертела на Императорском Небесном Столпе!        Кажется, кто-то из солдат потянулся меня ударить.        Чжучжи-лан не позволил. Взял меня за локоть, и перед глазами потемнело от боли. Я ахнула.        — Госпожа Дун? — он встревоженно вгляделся мне в лицо. Я поджала губы.        — Все в порядке.        Тем не менее, идти самостоятельно я не смогла, и генерал, скомканно извинившись, поднял меня на руки.        Больно было, хоть плачь.        Если бы вокруг не было солдат, если бы у меня не отобрали иглы и руки мои меня бы слушались, я смогла бы обездвижить его, как других.        Но я не могла. Я была самонадеянной и глупой.        Сопровождаемые целым отрядом, мы вернулись в генеральский шатер. На сей раз Чжучжи-лан не проявил надежд на мое благоразумие: забрал заколку, а после лично стянул мои запястья, привязал к груди красной веревкой.        Со злостью и страхом я почувствовала, как ток духовной силы замирает внутри.        — Вервие бессмертных? Серьезно?        — Мне жаль, — генерал вздохнул. Связывать женщину, которую только что нес на руках, он явно смущался, однако решимости не утратил. — Госпожа сама не понимает, что творит. Как вы избавились от кровяных паразитов?        — Есть особая техника, — процедила я сквозь зубы. — Не думаешь ли, что скажу тебе все секреты?        — Если так, вервие тем более оградит вас от глупостей.        С этими словами он отступил, взял со стола короткий нож, отворил себе запястную вену. Вернулся, стальные пальцы впились мне в подбородок, надавили под челюстью, больно и унизительно.        Я задергалась.        — Простите, — настойчиво извинился генерал. Нажал сильнее. Я обреченно смотрела на набухающую на его запястье кровавую каплю, тонкая струйка стекла в чашу ладони маленьким озерцом.        Терпеть стало невозможно. Я разжала зубы, что толку, если он сломает мне челюсть?        Зажмурилась. Липкая влага коснулась губ, дрожащая холодная ладонь зажала мне рот, размазывая кровь. Вторая рука скользнула по шее, погладила трахею, надавила, заставляя дернуться и сглотнуть.        Потом все кончилось.        Веки щипало, тошнота подкатывала к горлу. Я открыла глаза и согнулась, но сблевать не смогла.        Боль в спине и руках медленно стихала, я словно чувствовала шевеление под кожей. Запястья ныли, веревка почти обжигала, лишенные заколки волосы выбились из-под ленты и занавесили лицо.        — Вам лучше?        — Вы издеваетесь? — голос сорвался хриплым карканьем.        — Моя кровь поможет с вашими ранами. Я просто не хочу, чтобы вы навредили себе еще больше, госпожа. Лин-лин принесет горячей воды, я помогу вам умыться.        — Генерал… вы смеетесь?        — Нет? — он удивился. Он больше не прикасался ко мне, а зря. Возможно, меня бы все-таки стошнило, несмотря на паразитов. Интересно, насколько быстро все-таки они впитываются?.. — Госпожа Дун, мне жаль, что пришлось так поступить. Но вы вели себя очень глупо.        — Это так, — я выпрямилась, связанными запястьями утерла глаза и рот. Обернулась к Чжучжи-лану. Тот выглядел несчастным. — Нужно было придумать лучший план и выждать. Я поспешила, это было глупо.        — Вам вообще не было нужды бежать.        — Мой муж где-то раненый и без сил, его враги имеют на него странные планы, мой брат во дворце среди недругов, защищенный только императорской волей и собственным разумом. Конечно, мне нужно было бежать.        — Подумайте о себе. Цзюнь-шан все равно победит, и быть в безопасности…        — Хватит, — оборвала я невежливо. Зажмурилась снова. Замотала головой. — Не хочу ничего слышать. Видеть вас не хочу. С вами бесполезно разговаривать.        Возможно, это проблема всех высших демонов? Или только этой семьи? Слышат лишь себя, лишь себя считают правыми, действуют «во благо всем» таким образом, что плакать хочется.        Я не заплакала. Это было бы глупо.        Отчаянью не помочь слезами. Отчаянье ширилось в груди холодной Бесконечной Бездной.        Разумеется, в покое меня не оставили. С чего бы? Никогда прежде мне не приходилось быть по-настоящему в плену, не считая Водной Тюрьмы, но там я была полна решимости и ярости, а здесь… я не знала, как мне быть.        Полагаться на Ло Бинхэ?        Кто в здравом уме будет полагаться на Ло Бинхэ? Даже мысленно прозвучало с сухим смешком Шэнь Цзю, и сердце снова закололо иглой. Плевать мне на императора, но только вместе с императором я смогу выбраться отсюда и убедиться, что все хорошо.        Шэнь Цзю сказал, он может о себе позаботиться. Вряд ли он рассчитывал, что придется заботиться о себе дольше, чем стражу, за которую мы с Ло Бинхэ проверили бы сокровищницу.        У него драконья печать, конечно. Но что толку с той печати? Когда император пропал без вести. Советник Хуань и Сяо Гунчжу обязательно воспользуются случаем и обвинят братца в подлоге или в чем-нибудь еще, тем более Нин Инъин взята под стражу, а Лю Минъянь и прочие вряд ли встанут на его сторону.        Обо всем этом я мрачно размышляла, сидя на тонкой бамбуковой подушке в углу маленькой солдатской палатки. За тканевой стеной переговаривалась стража.        Интересно, драгоценный свекор нормально отнесся, что его воины с легкой руки его же племянника заняты теперь охраной бесполезной, в общем-то, пленницы? У них что, нет других дел?        К чести Чжучжи-лана, он все равно постарался устроить меня с некоторым комфортом.        В палатку принесли жаровню, шерстяное одеяло и поднос с едой. Сквозь неплотно задернутый полог пробивался белый утренний свет. Ночь кончилась.        Грубая помощница генерала Лин-лин помогла мне умыться и натянула на меня новый халат невзрачного землистого цвета. Всем своим видом она при том выказывала крайнюю брезгливость, однако навредить не пыталась. Должно быть, Чжучжи-лан оставил четкие указания.        Руки мне, конечно, так и не развязали.        Палатку не укомплектовали заглушающими талисманами, и я отлично могла слышать ленивые разговоры солдат.        — Все они такие, верно говорят, давно на императорском Нефритовом, хе-хе, Столпе повернутые, вот и мечутся… Цзюнь-шан, небось, великую милость ей оказал, говорят, из-за милосердия.        — Ну так, слышали же, бежать пыталась, а никого не убила. А могла бы генералу глотку на раз-два перерезать, в сумке у нее лекарский нож нашли ох какой острый!        — А чего ж не перерезала?        — Побоялась небось. Или просто дура.        Просто дура, повторяла я про себя с ожесточением. Просто набитая дура, куда подевались мои мозги, почему помутилось в голове? Неужели всего один крошечный кошмар и неудачные обстоятельства так на меня повлияли?        Неужели я так размякла во дворце, что разучилась просчитывать наперед?        Понадеялась на удачу. Ха-ха. Все знают, что удача полной мерой отмерена лишь императору.        Да и та, видно, почти иссякла.        Но какого лысого гуя он потащился в этот портал и потащил меня с собой? Зачем?!        Мне хотелось увидеть его хотя бы чтоб спросить.        Делать все равно было нечего, медитировать без толку — веревки надежно блокировали ток ци — и я, кое-как действуя связанными руками, выпила пресный рыбный суп, успевший остыть. Слизнула с губ пленку жира. Воображаемый привкус крови во рту никуда не делся.        В сердцах я швырнула миску, метя в медную жаровню. Попала удачно, краем, она треснула с глухим хрупом.        Закусив губу, я постаралась как можно тише подобраться к осколкам, прихватила один, плоский и с острым краем, метнулась обратно и как раз успела усесться на подушку и скрестить ноги, когда полог отогнулся и солдат-заклинатель заглянул внутрь.        Презрительно скривился. Плоское лицо, обезображенное родимым пятном на щеке, показалось мне еще гаже.        — Что, благонравная госпожа Дун? Не сидится? Посуду бьете?        — Во дворце у нас даже евнухов не кормили такой дрянью!        — Ну так вы ж не во дворце! — хохотнул он, зашел внутрь и небрежно собрал осколки. — Чего, скучно вам, госпожа, а?        Я состроила не менее презрительную рожу. Разговаривать не хотелось. Пусть лучше считает меня заносчивой идиоткой.        Не дождавшись ответа, заклинатель хохотнул.        — Вижу, что скучно, госпожа. Эх, кабы не генеральский приказ, мы б вас уже развлекли! Небось не хуже императора!.. — и он усмехнулся так похабно, что у меня по спине скользнул холодок.        Я знала, что заклинатель или демон, не важно, в определенных условиях инстинкт один на всех, и наверняка им любопытно, я ведь жена императора-узурпатора… и, наверное, я даже смогла бы это пережить.        Все равно стало страшно.        Смерив меня напоследок сальным взглядом, он ушел. Приказ генерала все-таки охранял меня. И потом, я все-таки не Лю Минъянь и не другая легендарная красотка, я сомневаюсь, что обо мне вообще много слышали. Уж явно не героиня песен, не мечта мужчин, хвала небожителям.        Ну-ну, утешай себя. Им, если что, будет плевать, ты — жена узурпатора, а что делают победители с женами и наложницами врага? Правильно.        Кое-как извернув пальцы и помогая себе зубами, я принялась пилить веревки. Вряд ли Чужчжи-лан постоянно и каждый миг контролирует мои действия своей кровью. У полководца такой большой армии заговорщиков должно быть достаточно дел помимо этой Дун Сяомин.        Красное вервие поддавалось плохо. Я старалась не обрезаться сама, генерал наверняка почувствует, если я причиню себе лишнюю боль, паразиты донесут. Хоть что-то я усвоила за время работы со священной кровью.        Наконец, последние волокна лопнули, узел рассыпался, и красные петли свободно повисли на запястьях.        Выдохнув (оказывается, я задержала дыхание), я спрятала осколок под пояс халата, поспешно размяла пальцы, стерла глиняную крошку. Хустнула суставами.        Ци заструилась от золотого ядра согревающей волной, все тело покрылось мурашками.        Сосредоточившись на меридианах, я сплела из веревки нечто вроде неплотно прилегающих мягких колец, которые легко удалось бы скинуть, потянув за кончик. Наставник заставлял нас учить самые разные узлы, никогда не знаешь, что пригодится тебе на операции.        Вот, пригодилось. Не на операции, правда. Хотя это как посмотреть.        Таким образом, ток духовной силы замедлился снова, видимо, дело тут было в соприкосновении веревки с кожей по кругу, а не в силе натяжения. Зато если кто-нибудь решит проверить, я по-прежнему связана.        Толку, конечно, мало, но лучше так, чем совсем в беспомощном состоянии.        Время тянулось медленно.        Я гоняла по кругу одни и те же мысли, бесконечно, беспрерывно, раз-два-три. Как там брат Шэнь? Надо было не слушать его, оставаться с ним, пусть бы император Ло шел куда хотел, прыгал бы сам в свои порталы, делал бы, что угодно… Как там А-Тянь? Надо было настоять на своем, сначала найти ее, а теперь — разве братцу есть до нее дело, он ведь не в восторге от нее? Но может, он позаботится о слепой служанке в память обо мне? Нет, это не в его духе… Как там Ло Бинхэ?        Дважды я попыталась заснуть, и не смогла, хотя ужасно устала. Но короткое забытье сменялось вспышкой тревоги, я открывала глаза все так же на бамбуковой подушке.        На плечи накинула шерстяное одеяло, попыталась свернуться клубком.        Генерал не заходил. Надеюсь, он обиделся.        С другой стороны, он давал мне хоть какую-то информацию.        Свет за пологом сместился и сменился, вечерело. Стража у палатки сменилась дважды.        Потом мне принесли ужин, такая же рыбная похлебка, кусок лепешки, теплая пресная вода вместо чая. Лин-лин критически меня осмотрела, задержавшись на веревках, осталась довольна и грубым голосом повелела на сей раз не колошматить миску.        На прощанье поворошила жаровню, подкинула углей.        Я съела все, что она принесла, не стала ничего бить, запила водой лепешку. Суп оказался все таким же гадким на вкус. Интересно, она каждый раз туда плюет?        Постепенно шум лагеря стихал. От углей шло ровное тепло, но сквозняк все равно тянулся по земляному полу. Я завернулась в одеяло поглубже и в третий раз попыталась заснуть.        Я надеялась, Мэнмо посетит меня, и ради возможности узнать хотя бы о Ло Бинхэ готова была вытерпеть любой кошмар. Но нет, даже желчный старикан меня оставил.        Зато и обещанный еженощный страх не явился, я спала без снов и проснулась спустя две стражи в тишине и темноте.        Наутро завтрак мне принес лично генерал. Поставил поднос на низкий столик и сел прямо на землю по другую сторону, сложив руки на коленях. С собой он принес запахи железа и туши для талисманов, и терпкий дух морских водорослей. Мне захотелось спросить, не пытаются ли они найти императора Ло на морском берегу. Я не стала.        Выглядел генерал почему-то опять смущенным.        На подносе вместе с миской рисовой каши и чашкой чая лежала тоненькая книга. На обложке фривольно обнимались юноша и девушка, оба в лазурно-зеленом.        — Что это? — не выдержала я, когда стало ясно, что заговаривать первым генерал не собирается. Подумала, и добавила. — Доброе утро, генерал.        Тот смутился еще сильнее.        — Доброе… доброе утро, госпожа. Прошу меня простить за ваши стесненные условия, я все еще опасаюсь, что вы сами себе навредите.        — Да чего уж там, — я дернула плечом. — Гуй с вами. Зато это похоже на плен, и я чуть меньше чувствую себя дурой.        — Я никогда не хотел, чтобы это было похоже на плен! Но я не могу теперь доверять госпоже… хотя и признателен, что госпожа никого не убила. Это создало бы… дополнительные сложности.        — Я никогда никого не убивала, — за последнее время я как-то слишком часто произношу эту фразу. — И не собираюсь начинать. Мой наставник учил ценить всякую жизнь.        — Ваш наставник добрее многих в Поднебесной.        — Вы хотите обсудить его?        — Отчего нет? — он нервно улыбнулся. — Я вернулся совсем недавно, Цзюнь-шан настаивал, чтобы я прежде всего навестил вас. К слову, эту книгу он сам велел вам передать.        — Передайте свекру мою благодарность, — хмыкнула я, выделив «свекра». — Но зачем?        — Развеять скуку, — улыбка Чжучжи-лана стала уверенней. — Цзюнь-шан немало увлечен литературой, театром и поэзией, и романами разного толка. В прежние времена он одевался простолюдином и посещал уличные представления. С… госпожой Су он познакомился на одном из таких.        — Вы не одобряете его пристрастий?        — Я не могу одобрять или не одобрять, — он вздохнул, по-прежнему улыбаясь. В матовых змеиных глазах мелькнул отблеск выражения, то ли сожаление, то ли грусть. — Что бы Цзюнь-шан ни делал, я всегда буду предан ему всецело.        — Почему? — раз уж такое дело, отчего не спросить? Я неловко потянулась к палочкам связанными руками. Генерал скользнул взглядом по красной веревке и поспешно отвел глаза. Правильно, стыдись. Все равно никакого толку.        — Я ведь уже говорил, Цзюнь-шан был единственным, кому нашлось дело для уродливого бессловесного полукровки. Этот облик — дело его рук, он заботился обо мне, и теперь я должен позаботиться о нем.        Я промолчала. Что тут скажешь? Судя по отношению генерала ко мне лично, если он вбил себе в голову благодарность, ни один довод не способен его переубедить. А понятия о благодарности у него, судя по всему… обширные и специфические.        Книга оказалась любовным романом. Не то, чтобы я сомневалась. Такие романчики лавочники продавали из-под полы, а в весенних домах можно было взять чуть ли не бесплатно, в нагрузку к «цветочной девочке».        По сюжету, дочь императора влюбилась в странствующего заклинателя, сбежала с ним и пережила кучу дурацких приключений, вроде похищения сластолюбивыми разбойниками, попытки отца вернуть ее и выдать за престарелого министра, попытки соперницы, не менее прекрасной демонессы, отбить жениха и все в таком духе. Автор не стеснялся в описании пикантных сцен, а образы главной героини и ее соперницы-демонессы не по-хорошему напоминали мне Лю Минъянь и драгоценную супругу Ша, какими они обычно представали в песнях. Главный герой, благородный заклинатель Гу Гуэнь, терялся на их фоне, зато обладал впечатляющими, э-э… мужскими достоинствами.        Видимо, чтобы читателям было веселее представлять себя на его месте. Интересный вкус у бывшего великого владыки, ничего не скажешь.        Мне было слишком скучно, новый план побега совершенно не складывался, потому тоненькую книжонку я прочитала за полдня.        Вечером генерал Чжучжи-лан забрал ее и принес другую, такого же качества, на сей раз — фривольную адаптацию легенды о Белой Змее. Видимо, это какая-то семейная штука у них с Ло Бинхэ на двоих.        Дни слились в один тягостный поток. Один. Второй, третий, четвертый. Лагерь шумел и жил своей жизнью, все чего-то ждали. От генерала, который теперь лично приносил мне еду утром и вечером, пахло солью и водорослями, из обмолвок я поняла, что отряды заговорщиков в самом деле прочесывают побережье.        Император как в воду канул. Отсутствие новостей заставляло мое сердце сжиматься. Мэнмо тоже больше не посещал меня, я плохо спала, хотя и не видела кошмаров. Стены маленькой палатки давили на плечи хуже поросших серой плесенью сводов Водной Тюрьмы, снаружи бесконечно сменялась стража. Я выглядывала наружу, отодвигала полог и пыталась с ними говорить. Чаще в ответ получала только насмешки и намеки, но иногда кто-нибудь любопытный принимался расспрашивать меня в ответ.        — Во дворце я была больше лекарем, чем женой, — наполовину выдумывала я тогда. — Император сразу заметил небольшой талант этой ничтожной.        — У нас тоже есть мастер лекарь, очень знатный, — как-то похвастался совсем молодой демон с нежно-оливковой кожей и собачьими ушами на гладко выбритой голове. Напарник его, сонный заклинатель в замызганно-белом ханьфу без отличительных знаков, кажется, дремал сидя. — Все вот ждут, когда он вернется. Говорят, Цзюнь-шан здоровый и живой, потому как мастер лекарь за ним ходит.        — Я слышала, — кивнула я с умным видом. — Великий мастер Му, так?        Моя палатка стояла на отшибе, среди пестрых рядов смешанных отрядов. В этой части лагеря обосновались одиночки и крошечные группы, из которых формировали отряды вперемешку. До нас доносились крики командиров, гоняющих солдат по утоптанному полю. Чуть в отдалении двое дежурных клубились вокруг большого котла. Пахло вареной рыбой. Солнце стояло высоко, затянутое белесой облачной дымкой, на траве поблескивал седой иней. Генерал наверняка пропадал на побережье, воплощая свои странные поисковые планы. Делать мне было нечего.        — Он просит называть его просто «мастер лекарь», — хитро сощурился мой собеседник. — У нас говорят, он последний лорд из уничтоженной школы Двенадцати Пиков! Только он сам никогда о том не рассказывает.        — Он точно не последний лорд, — я склонила голову к плечу, поудобнее скрестила ноги, помогая себе связанными руками. Нелепость, что никто не догадался до сих пор проверить путы. Хотя, может, от того, что я теперь вела себя примерно, читала книги и не пыталась покинуть палатку. — Я знаю одного лорда Двенадцати Пиков, он живет в императорском дворце.        — Я кое-чего слышал, — близко посаженные водянистые глаза демона зажглись любопытством. — Будто госпожа Дун решила предать собственного мужа, потому что спуталась с его тайным пленником, бывшим учителем!.. но я думал, это не правда, правда… — он смерил меня подспудно-брезгливым взглядом. Я сморщила нос. Конечно, мне приносили воду для умывания и деревянный гребень, но со «связанными» руками много не намоешься и не начешешься. Так что, подозреваю, ваша покорная слуга имела самый жалкий вид.        — Мастер Шэнь в самом деле долго был пленен в Цветочном Дворце, — решив, в конце концов, обойтись полуправдой, я заговорщически понизила голос. — Но ныне он больше не пленник, император избавился от дурных мыслей и вспомнил об ученическом уважении.        Заклинатель-напарник ужасного демона даже проснулся. Фыркнул.        — Вот глупая баба, сама не знает, о чем свистит! Все ж знают, в Поднебесной в свое время не было человека коварнее лорда Шэня! Наверняка старый аспид предложил узурпатору сделку, вот и вышел на свободу! В таком выродке, как ублюдок Ло, нет ни капли почтительности и благородства!        — Вы знакомы с императором? — вежливо осведомилась я. Заклинатель сплюнул.        — Знаком?! Однажды он пожелал себе в наложницы мою племянницу! Она была сосватана, ему отказали, тогда он явился на свадьбу и перерезал весь клан, а ее забрал силой! Она вступилась за меня и свою мать, пообещала узурпатору все на свете, и только потому мы с сестрой живы!        — Как ее зовут?        — Фа Сяолянь, — он развернулся ко мне всем телом. В возрасте, но еще не старик, умное вытянутое лицо, ранняя седина и залысины высоко ото лба делают нос и подбородок еще длиннее. — Ты знаешь ее, госпожа Дун?        Я потерла подбородок, неудобно вывернув руку. Взгляд заклинателя скользнул по вервию бессмертных.        — Припоминаю. Благородная наложница Фа, кажется, пятьсот двенадцатая супруга? Мы как-то любовались вместе метанием ножей.        С некоторым усилием я в самом деле ее вспомнила в череде бесконечных приглашений «на чай» в те времена, когда Шэнь Цзю был уже почти здоров, но еще слишком слаб. Такое же узкое носатое личико, только щеки румяные, в волосах коралловые гребни, высокий жеманный смех.        Заклинатель подался вперед. Теперь ушастый демон смотрел на него недовольно, но и с любопытством.        — Как она? Все благополучно?        — О, она вполне довольна внутренним дворцом, сыта и ни в чем не нуждается.        Заклинатель из клана Фа шумно выдохнул. Я демонстративно потянулась.        — Ох, спасибо за беседу, господа, но теперь эта Дун слишком устала, веревки, знаете ли, вытягивают духовные силы.        С этими словами мне пришлось демонстративно втянуться обратно в палатку, хотя делать там было по-прежнему нечего. Зато, оказавшись под тонкой защитой полога, я прикинула, сколько раз меняется стража.        Эти дежурили не чаще других, я видела их всего однажды помимо сегодняшнего. Значит, раз в два дня назначенная мне стража делает полный цикл, так сказать. Посмотрим, что можно придумать.        На пятый день моего плена в лагере собрались праздновать Чуньцзе, а я попросила о встрече с «Цзюнь-шаном».        — Зачем? — удивился Чжучжи-лан. — Мне показалось, Цзюнь-шан пугает госпожу. Если госпожа хочет высказать ему свое неодобрение, лучше… не стоит. Сегодня ведь Чуньцзе.        — Именно, сегодня Чуньцзе, и я вовсе не хочу провести его в одиночестве в этой постылой палатке! Он ведь мой свекор, в конце концов!        — …хорошо, — после паузы с сомнением согласился генерал. — Я понимаю вас, госпожа, ваш укор справедлив. Как бы то ни было, мы ведь все одна семья.        Я улыбнулась ему с искренним облегчением.        По крайней мере, встречу весну хоть в какой-то компании, раз уж даже Хозяин Кошмаров не удостаивает меня больше визитами.        Изо всех сил я старалась прогнать унылые мысли. Что, если Ло Бинхэ просто решил кинуть меня на откуп врагам? Но зачем бы?        Надеюсь, если это так, братец Шэнь превратит его жизнь в ад. Хотелось бы думать.        Но в любом случае, пока мне предстоит самой о себе заботиться, в кои-то веки о себе, а не о ком-то.        Приход весны собирались встречать весело и шумно. Между шатров натянули невесть откуда взявшиеся красные гирлянды, десятки разномастных фонариков. День только клонился к западу, однако повсюду уже горели костры, вокруг толпились люди и демоны вперемешку, и я в который раз поразилась, до чего органично здесь они чувствуют себя в обществе друг друга.        Тут и там звучал смех, громкие споры, пахло толченым порохом для фейерверков, киноварью и медом, солдаты-женщины лепили няньгао из рисовой пасты, распевая песни наравне с мужчинами.        Я с некоторым удивлением разобрала откуда-то ужасные рифмы о постельных похождениях Ло Бинхэ. Ха-ха, они борются против узурпатора, но все равно веселятся с его именем на губах. Разве не смешно?        На самом деле мне не было смешно. Веревок с меня так и не сняли, и я натянула рукава халата до кончиков пальцев. Они собрались некрасивыми складками.        Генерал снова держал меня за плечо и вел уже знакомой дорогой к командной ставке, на сей раз — безо всяких прогулок.        Тяньлан-цзюнь опять сидел за столом на колченогом стуле, но на сей раз никаких документов и карт я не заметила.        Чжучжи-лан поклонился. Я тоже.        — Не стоит, — махнул рукой древний демон. Выглядел он задумчивым и печальным. Мне показалось, растительное тело словно истончилось, черная шерсть ханьфу на плечах выглядела отчего-то слишком тяжелой для ссутуленных почему-то плеч. — Невестка хотела меня видеть?        — Хотела, — я храбро выпрямилась. — Свекор присылает мне книги, а обсудить их не с кем.        Генерал Чжучжи-лан открыл рот и уставился на меня. Тяньлан-цзюнь тоже уставился, а после расцвел широченной улыбкой.        — Вот оно что! А то А-Чжи все мямлил, мол, вы хотите на праздник, вам скучно, вы вот-вот снова натворите глупостей!        — О, я не отрицаю, по глупостям я мастер, — скромно согласилась я. — Но пока бежать бессмысленно, а вервие на мне, мне только и остается, что читать ваши романы. Время не кажется таким тягостным.        Чжучжи-лан рот все-таки закрыл, но теперь нахмурился.        — Цзюнь-шан?..        — Принеси своей гостье подушку, — велел «Цзюнь-шан» непререкаемым тоном. — И найди нам хорошего чая, я знаю, у тебя есть священный запас. Сегодня Чуньцзе, в конце концов, и моя невестка делает мне лучший подарок!        Генерал поклонился с самым мрачным видом.        Романы о любви в самом деле были тщательно лелеемой слабостью великого Тяньлан-цзюня. Когда он говорил о планах разделить миры обратно, его глаза и в половину так не сияли, как когда он мечтательно припоминал сюжет «Дочери зеленого карпа» или «Повествования о трепетании зимней сливы».        Чжучжи-лан распорядился о чае и закусках, нам даже принесли кривоватые няньгао, еще теплые и удивительно вкусные, мелко порубленную утку (жесткую) в каком-то мудреном ягодном соусе и рулетики из жареного риса, начиненные травами и вездесущей рыбой.        Генерал остался в палатке, правда, демонстративно отсел на другую сторону стола, достал из-за пазухи костяную сяо и принялся полировать шелковой тряпочкой.        — А-Чжи терпеть не может романы, — громким шепотом поделился Тяньлан-цзюнь. — Считает мои книги блажью и ребячеством.        — Вовсе нет, — унылым голосом возразил Чжучжи-лан. Весь его вид кричал, мол, да, считает. — Просто этот Чжучжи думает, вам лучше было бы выйти и отпраздновать с другими генералами.        — Ох, если хочешь, ты можешь идти сам, сегодня должен прибыть Линьгуан, северяне наверняка его ждут! Эх, жаль, что Цзючжун-цзюнь не прибудет, ох уж эта его непокорная дочь!..        — Цзюнь-шан, — оборвал Чжучжи-лан. Тяньлан-цзюнь наигранно вздохнул. — Госпожа Дун здесь.        — Это твоя вина, племянник, что почти за неделю ты не смог очаровать женщину! Как дела в Цветочном Дворце?        — Нет донесений, — генерал едва заметно скривился. — Цзюнь-шан, разве нужно обсуждать такие вещи при госпоже Дун?        — Верно, мы здесь обсудить книги, а не дела. Ну что же, невестка, что ты думаешь о принцессе Ся Юньшань?        — Думаю, автор вдохновился песнями о сестрице Лю, — хмыкнула я. — И переиначил на свой лад. А демоническая красавица Мэй, определенно, сестрица Ша.        — Вот видишь, А-Чжи, тут и там у нас всплывает драгоценная супруга Ша! — Тяньлан-цзюнь хлопнул себя по ляжкам.        Его левая рука отвалилась. В прямом смысле. Отпочковалась от тела с сухим хрупом, какой бывает, если вскрыть сочный бобовый стручок. Выскользнула из рукава.        И упала на пол у моих колен.        Я моргнула.        Рука выглядела, ну… рукой, белокожей, вполне человеческой, не считая остро заточенных черных ногтей. На месте плечевого сустава лохматились розоватые волокна, медленно зеленеющие. На земляной пол капала полупрозрачная жидкость. Не кровь, больше похоже на сок.        — Ой! — совершенно по-настоящему смутился Тяньлан-цзюнь.        Чужчжи-лан в мгновение оказался рядом с ним, невозмутимо закатал повисший тряпкой широкий рукав, приладил руку обратно к выемке сустава. Прижал ладонями, густая демоническая ци заструилась вокруг сращения, создавая что-то вроде плотного энергетического шва.        У меня зачесались мои собственные руки.        — Что случилось? Можно мне посмотреть?        — Это, невестка, особенности растительного тела, — Тяньлан-цзюнь вздохнул. — Моя сила слишком велика, она разрушает корнеплод изнутри. Мастер Му научился сдерживать этот процесс, но что-то он запаздывает, вот и… случаются конфузы. Я надеялся такого избежать.        — Дайте мне посмотреть, — настойчиво повторила я. — Моя ци все равно заблокирована, я не смогу вам навредить. Но, может быть, смогу помочь!        — Что ж, — Тяньлан-цзюнь повел целым плечом. — Изволь.        — Цзюнь-шан, — вполголоса усомнился Чжучжи-лан. Несмотря на свои странные благодарственные замашки, дураком он все-таки не был.        Однако его господин то ли не воспринимал меня всерьез, то ли слишком полагался на собственные силы (не без оснований), потому проигнорировал подчиненного и кивнул.        Я подошла, по уже образовавшейся привычке проворачивая руки в путах. Чжучжи-лан посторонился, не отнимая ладоней от места сращения, но давая мне взглянуть.        Растительная плоть мало чем отличалась от настоящей, за исключением слишком светлой крови-сока. Вокруг плечевого сустава под воздействием демонической ци сформировался мягкий водянистый отек, рассеченый розоватой полосой, линия демаркации?        Медленно я коснулась кожи Тяньлан-цзюня кончиками пальцев, постаралась не вздрогнуть, когда мощный поток духовной силы скользнул по рецепторам. Сосредоточилась.        Да, верно, древний демон так могуч, что растительное тело рассыпается от воздействия его мощи каждое мгновение существования. В плечевой впадине бился полнокровный тугой пульс. Я прощупала его осторожно, не делая резких движений.        Будто бы случайно столкнулась пальцами с Чжучжи-ланом. Его прохладная рука вздрогнула.        Тяньлан-цзюнь вслух усмехнулся. Прикрыл глаза.        — Итак, ваш вердикт, лекарь Дун?        — Я так понимаю, мастер Му использует регенераторные свойства цветка, с помощью собственной духовной силы направляет их на восстановление. Кажется, для заклинателя цветок — прекрасный проводник.        — Верно-верно, но для демона эти его свойства скорее вредны, растение подлунного мира плохо воспринимает темную ци, к сожалению. Но мастер Му достаточно искусен, чтобы сдерживать процесс. Обычно таких конфузов не происходит, мастер Му что-то, — он сделал крошечную паузу, но я заметила. — Слишком задержался.        — Он все равно не сможет сдерживать его вечно, — заметила я. Потрогала место сращения. От нажатия на линии выступила капля кровавого сока. — Кстати, вот что любопытно. Ваша кровь сохраняет свойства крови священного демона в этом теле?        — Частично, — легко ответил он, подтверждая мои догадки. — Я не могу пользоваться ей полной мерой, однако паразиты — эдакий симбиоз порождения плоти и духовных сил.        — Значит, супруга Нин и прочие заговорщики все-таки пили вашу кровь? Не кровь Чжучжи-лана?        — Вы верно догадались. Наверное, зря, потому что тогда малышка Инъин не предала бы нас, но с другой стороны, если бы мы действовали как мой сын, чем бы мы от него отличались?        — Вы все-таки сумасшедший, — с притворной грустью заключила я. Отняла руки, бросила взгляд на настороженного Чжучжи-лана. Ну чего же ты, генерал, я ведь связана и безопасна.        Хорошо, что халат был мне великоват.        У меня будет всего один шанс, один-единственный, и закончиться все может плохо. Но если у меня получится… Ло Бинхэ ни в коем случае нельзя появляться здесь. Нельзя разрывать связь с мечом, искать меч, вообще приближаться к мечу.        Только он об этом не знает, и Мэнмо молчал все это время, через Мэнмо ничего не передать.        Я надеялась, но нет.        Мне бы только немного его легендарной удачи… или, может, стоит молить, чтобы удача не оставила его самого? Ведь если у меня получится, это будет для него счастливым обстоятельством, надеюсь.        За эти дни я научилась скидывать веревки одним движением, потянув за незаметный хвостик. И осколок миски благонамеренно перекочевал в рукав. Теперь он скользнул в ладонь, керамический черепок, мой последний шанс.        Чжучжи-лан почуял что-то, он все-таки не был дураком, этот странный генерал, но его тело было создано сплетением чужой ци. И я нащупала точки соединения еще когда ехала в седле за его спиной.        Я схватила его за запястье и направила ци вверх по меридианам, к груди, второй рукой, осколком, резанула наискось руку Тяньлан-цзюня, пачкая пальцы в кровавом соке.        Древний демон отшатнулся от неожиданности, его темная сила вспыхнула удушающей волной.        И, видно, потому он не успел подхватить расползающийся облик Чжучжи-лана.        Я ожидала, он станет тем странным белесым существом.        Но нет.        Исполинская змея с нечеловеческим — и не змеиным — ревом развернулась в шатре, сметая стол, стены и собственного господина.        Огромный хвост ударил мне в грудь, швырнул на землю. Я упала, кое-как отползла и успела заметить, как Тяньлан-цзюнь барахтается, погребенный под рухнувшим шатром.        Кажется, у дорогого тестя отвалилась нога.        От демонической ци дрожал воздух. Змей бесновался, воя от боли. Должно быть, это правда больно, принудительное обращение.        Странно, что получилось.        Сначала я собиралась утащить демонический меч, но теперь это никак не получится, гуй зеленый, почему огромный гад?! Почему ничего не может пойти как задумано?!        Я вскочила, запуталась ногами в веревках, крепивших матерчатые стены, выбралась и бросилась бежать со всех ног, пока ошарашенная, частично придавленная змеей стража не успела сообразить, что к чему.        Над лагерем взлетел первый фейерверк.