Overdrive

— Что? — озадаченно пробормотал Джозеф. — Что вы имеете в виду? — Именно это, — сказал Ангел, сплетя пальцы вместе. — Возможно, ты заметил, но расположение Небес немного... отличается от того, к чему ты, возможно, привык. — Да, немного, — ответил Джозеф, скрыв свое замешательство. — Как это соотносится с моей ситуацией? Он отхлебнул амброзии и прочистил горло. — Эти Сферы, места, в которых ты был, известны как Эманации. Эти планы существования, по сути, являются разновидностью Ангелов; Сефирот. Миры, с которыми ты взаимодействовал, - это проявления их воли, ставшие физическими благодаря их могуществу. Джозеф смотрел на него, слегка приоткрыв рот. — ...Окей... Юстиция вздохнул и наклонился вперед. — Проще говоря, для того, чтобы Душа проявилась в этих Сферах, она должна сначала быть одобрена Сефиротом и быть совместимой с его ценностями. Единственная причина, по которой ты вообще здесь, - это то, что Гвура доверяет твоему внуку, а Малхут - твоему деду. В противном случае ты бы просто перестал существовать здесь и вновь появился в Нецах, где ты сейчас живешь. — Ладно, и что с того? — спросил Джозеф, пожимая плечами и осторожно улыбаясь. — Мне нужно поболтать с этими парнями из Сефирота, если я хочу немного покататься на песчаной доске? Если его непочтительность и раздражала Ангела, он этого не показал. — Сефиротами, и нет, это не сработало бы. Ты можешь дружить с ними сколько угодно, но только ты должен быть совместимым, прежде чем сможешь существовать здесь. Как только ты достигнешь этого уровня личного развития, только тогда тебе будет дозволено. — Ладно, ладно, значит, есть над чем поработать, — сказал Джозеф, прочищая горло. — Итак, эм, какое это имеет отношение к тому, что меня вышвырнут из Рая? — Ты слышал об Организации Львиное Сердце? — сказал Юстиция, его тон при произнесении этого названия стал низким, почти сочащимся отвращением. — Да, это та самая группа активистов, верно? Эти милые маленькие зверюшки, которые всегда просят о вмешательстве на Земле. Их коронная фраза - Остановить грех в зародыше. — Верно, они активно участвуют в благотворительных акциях и тому подобном, — сказал Юстиция, ухмыляясь так, как мог только человек с половиной лица. — Для хорошего пиара. Но в последнее время все изменилось. Видишь ли, Нецах, единственная Сфера, которую ты можешь сейчас занять, имеет совершенно иной набор правил, чем остальной Рай. Поскольку это первая Сфера, к которой могут получить доступ все Души, Нецах приложил немало усилий, чтобы сделать окружающую среду максимально благоприятной, давая Душам время приспособиться к культуре и климату Рая. Это достигается посредством своего рода гештальт-связи между Душами, позволяющей учитывать и гармонично разрешать конфликтные элементы. Джозеф кивнул, он чувствовал, что что-то было немного не так с тех пор, как попал сюда. [Hermit Purple] был… беспокойным. Он вызывал образы и ощущения, которые в то время казались чепухой. Сначала он списал это на испуг, типа, "срань господня, я на самом деле в гребаном Раю", но теперь образ потерявшегося кота и мысленная карта кафе-мороженого обрели смысл; он случайно заглядывал в жизни других людей. — Однако, есть непреднамеренный побочный эффект. Если среди населения будет распространено достаточное количество враждебности по отношению к относительно небольшому числу людей или отдельным лицам, они могут быть отлучены от Нецах. Хотя это случалось в прошлом, обычно это было направлено на исторических личностей с… не совсем современными чувствами и проницательностью. К счастью для них, к тому времени, когда они были окружены толпой, у них был доступ к другим Эманациям. Однако теперь Львиное Сердце нацеливается на новоприбывших, таких как ты, для отлучения от Сфер. Поскольку эти души не могут проявиться нигде больше, после их выселения они, в зависимости от тяжести их грехов, отправляются в Лимб… или в Ад. Джозеф откинулся назад, уставившись куда-то вдаль. Он взглянул на медово-коричневую жидкость в своем стакане и поднял его, опрокинув одним глотком. Он поморщился от неожиданного алкогольного ожога и слегка закашлялся, когда насыщенный дымный аромат шотландского виски заполнил его ноздри. Юстиция наблюдал, как он кашляет и корчится, со слабым интересом. Джозеф заметил это и заставил себя улыбнуться. — П-простите. Я не ожидал, что в Раю будет настоящая выпивка. — Не хочешь еще? — О, ну, если вы думаете, что мне это нужно... — Тебе захочется. Джозеф при этих словах поник и смиренно протянул свой стакан, но увидел, что он уже наполнен, на этот раз двойной порцией. — (Так странно...) все настолько плохо, да? Юстиция достал небольшую папку с надписью "Джозеф Джостар". — Я не буду утомлять тебя полным списком, но грехи, за которые тебя больше всего будут критиковать, заключаются в следующем. Пункт номер один: зачатие внебрачного ребенка, иными словами, ублюдка. — Эй! Не смей называть Джоске ублюдком! — Джозеф двинулся, чтобы встать, но был резко возвращен на место взмахом руки ангела. — Сиди, — сказал Юстиция, не отрываясь от папки. — Пункт номер два: уклонение и/или неисполнение обязанностей отца по отношению к упомянутому ублюдку, — ангел сделал особое ударение на этом последнем слове. — Ты оставил его на попечение матери, которой, напомню, был 21 год на момент его зачатия, а тебе было… 62. — О, это тоже грех? — проворчал Джозеф, скрестив руки на груди. — Должно быть, пропустил это в воскресной школе. — По сути, это конкурс непопулярности, Джозеф. Реальные грехи не так важны, как возможность заставить людей Нецах невзлюбить тебя, — сказал Юстиция, взглянув на молодо выглядящего мужчину, этот омерзительный голый глаз вращался в своей воронкообразной глазнице. — Кстати, о пункте номер три: ты сильно спекулировал в сфере японской недвижимости в 80-х годах. Это не принесет тебе здесь никаких друзей. — Что?! Но это была моя работа! — Работа, которая обанкротила сотни тысяч, когда пузырь лопнул, — лаконично сказал Юстиция. — Послушай, я просто излагаю дело, которое у них есть против тебя. Возможно, ты пару раз спас мир, но общий итог твоей жизни находится в открытом доступе для всех, кто пожелает его прочитать. Львиное Сердце знает это. На самом деле они делают на это ставку. Таким образом, они собираются внушить негативное мнение по отношению к тебе, чтобы любой, кто хочет провести собственное исследование, имел это в виду. Как я уже показал, а ты подкрепил это своей раздражительной, оборонительной позицией, будет совсем нетрудно настроить общественное мнение против тебя. Что подводит нас к нашему последнему удару. Пункт номер четыре: супружеская измена. Джозеф поморщился, глядя на свой скотч, возясь со стаканом. — ...Да. — В то время ты изменял своей жене и скрывал это почти двадцать лет. Женщине, от которой у тебя родилась красивая и добродушная дочь. Джозеф печально кивнул. — Я знаю. — Предал доверие женщины, которая ухаживала за тобой, вернув тебя к жизни на грани смерти. Ты же знаешь, она никогда не отходила от тебя. — Я знаю! — рявкнул Джозеф, вскочив на ноги и отбросив стакан в сторону. — Ты думаешь, я этого не знаю!? Это была минутная слабость! Я не должен был этого делать, но я сделал. И знаешь что? Я даже не могу заставить себя пожалеть об этом! Джоске - выдающийся молодой человек! — Никто не утверждал обратного. — У меня в жизни много сожалений! Я сожалею, что предал доверие Сьюзи, и я сожалею, что не был лучшим отцом для этого мальчика, но я никогда не буду сожалеть, что произвел Джоске на свет! Никогда и ни за что! — Разумеется, — сказал Господство, махнув рукой. — Садись. Джозеф вернулся в кресло, стакан в его руках был снова полон, и Ангел продолжил: — И хотя твоя жена и дочь простили тебя, и ты поступил правильно по отношению к своему сыну... в конце концов… это все еще плохо выглядит и, что более важно для твоей судьбы, если Львиное Сердце добьется успеха, будет считаться откровенным преступлением. Со временем это значение несколько размылось, но цель брака в библейском смысле - это единство двоих перед очами Бога. Ты нарушил священный завет между тобой, твоей женой и Всемогущим. Если ты будешь изгнан из Нецах, ты попадешь не в Лимб, а прямиком в Ад, согласно положениям о проклятии, относящимся к предателям, богохульникам и прелюбодеям. Боюсь, с этим мало что можно поделать. — Итак… — пробормотал Джозеф с измученным взглядом. — Что мне делать? — Надеяться, что они дадут тебе пропуск, — Юстиция откинулся на спинку стула. — Если нет... найти себе чертовски хорошую пиар-команду. Львиное Сердце стали очень хорошими в этом. — Ну и что? Вы со своими приятелями из Министерства Правосудия вообще не собираетесь мне помогать?! — Я помогаю тебе прямо сейчас; предупреждаю об их интересе к тебе и, по сути, излагаю их дело, — сказал Ангел. — Нецах не может изменить элемент самого себя, и поскольку их действия не являются прямым нарушением Небесного Закона, они Львиного Сердца совершенно законны, хотя и имеют сомнительные мотивы. Твоей семье пришлось потянуть за некоторые важные ниточки, чтобы я вообще занялся этим, так что считай это предупреждение проявлением вежливости. Не за что. Джозеф прикусил губу, его рука сжалась в кулак с такой силой, что хрустнули костяшки. Он внезапно встал и залпом выпил виски. — Большое спасибо. С этими словами он вылетел из кабинета Юстиции. — Удачи, парень, — пробормотал суровый Господство. — У тебя нет ни единого шанса. Джозеф выбежал из кабинета, протиснувшись мимо Джотаро, который прислонился к стене. — Ну? — поинтересовался его внук, следуя за ним. — Какие новости? — О, на самом деле никаких, — сказал Джозеф, улыбаясь, как человек в камере смертников. — Я просто отправляюсь в Ад, вот и все. — Значит, Львиное Сердце присматривается к тебе? — спросил Джотаро, ничуть не удивившись. — Я так и думал. Мой прапрадед здесь легенда, и швырнуть тебя в преисподнюю стало бы для них убийственным пиаром, если все правильно раскрутить. — И я слышал, они хорошие раскрутчики, — проворчал Джозеф, протискиваясь мимо офисных работников. — Самые лучшие. Но не волнуйся, если я это понял, то дядя Спидвагон, черт возьми, тоже понял, — Джотаро догнал своего дедушку. — Он, вероятно, привлечет Смоки и его команду к этому делу. Я хотел бы сделать что-то еще, чтобы помочь, просто Львиное Сердце... — Не нарушают никаких законов, я знаю! — рявкнул Джозеф, остановившись перед лифтом. — А я нарушил! Харви Дент тогда очень ясно высказал эту мысль. — Он ненавидит это прозвище. Они вошли в лифт, и Джотаро выбрал этаж, потому что Джозефу все это казалось несуразицей. Спуск прошел в тишине, тяжесть катастрофических новостей висела в воздухе, как удушающие миазмы. Джотаро, со своей стороны, выглядел невозмутимым, немного обиженным, но это всегда было его стандартным выражением лица. Джозеф почувствовал, как нарастает знакомое беспокойство, каким-то образом соперничающее со страхом, вызванным его визитом "вежливости". Неловкое молчание по-прежнему было его проклятием, даже Здесь, Наверху. — Что случилось с этим парнем? — выпалил он. — Что? — Тот Двуликий наверху, — сказал Джозеф, прикрыв ладонью половину лица. — Типа, я бы понял, если бы это был шрам, но этот парень все еще дымится! Это не может быть здоровым! Джотаро вздохнул и закатил глаза. — Это произошло во время Падения, когда треть Небесного Воинства во главе с Люцифером восстала против Бога. Джозеф кивнул, он знал все это из церкви и воскресной школы, или, скорее, он знал версию Библии. Он начинал все больше и больше понимать, что почти каждая религия была права по крайней мере в некоторых вещах и ошибалась или совершенно не знала о других. — Значит, Люцифер сделал это с ним? — Ха! — усмехнулся Джотаро. — От него ничего бы не осталось, если бы Люцифер хотя бы просто замахнулся. Нет, Юстиция - просто Господство, менее могущественный вид Ангелов. Он получил это от серафима по имени Юнитатис, одного из самых могущественных воинов воинства Люцифера. Он намеревался забрать Ори Маэстус себе, чтобы обеспечить восставших источником Серафимской стали. — Только он? — Его армии вступили в бой с местным гарнизоном, когда шли на город, — мрачно сказал Джотаро. — Юнитатис в одиночку прорвал оборону и почти проник во внутреннее святилище, но Юстиция встал у него на пути. Тот почти во всем его превосходил, как в силе, так и в мастерстве, но каждый раз, когда Юнитатис думал, что победил его или убил, он снова поднимался. Юстиция удерживал его достаточно долго, чтобы армия Гавриила обошла его силы с фланга, а сам Архангел подчинил своей воле Юнитатиса. Раны, которые Юстиция заработал в тот день, никогда не заживут, никогда не перестанут гореть. Он им этого не позволит. Джозеф поморщился и повернулся обратно к невыразительной стальной двери лифта, теперь не желая нарушать тишину. Такси доставило их обратно в город, высадив на сером, унылом тротуаре, населенном серыми, унылыми людьми. Джозеф шел рядом со своим внуком, погруженный в раздумья. Что бы он сделал? Что он мог сделать? До сих пор Рай казался прекрасным местом, очевидно, но определенно были моменты, когда он чувствовал, что его судят. Нетрудно представить, что здесь окажутся люди более святые, чем ты, но какой справедливый Бог позволил бы клике Карен (1) намеренно создавать толпы, чтобы выбрасывать "нечистых" после того, как их впустили? Конечно, все это должно быть недоразумением? - "Неужели Главная Добродетель Правосудия вызвал бы тебя сюда из-за недоразумения?" - с горечью подумал он. - "Значит, это шутка? Издевка над новичком? Ага, конечно! Если посадить этого горелого ублюдка перед Ричардом Прайором и Робином Уильямсом, он бы едва выдавил улыбку! Что мне делать? Позвонить Смоки, как сказал Джотаро? Да, он хорош в пиаре! Может быть, начать благотворительную деятельность? Пожертвовать какой-нибудь акции "Спасите сирот"! Ха! Да! Спаси Сирот, чтобы Спасти Свою Задницу! ...о черт." — Эй, — проворчал Джотаро. — Ты голоден? Джозеф не чувствовал голода с тех пор, как попал сюда, он ел только тогда, когда ему этого хотелось. Как ни странно, несмотря на то, что он не чувствовал голода, каждый раз, когда он ел, ему казалось, что он несколько дней не ел и только теперь насытился. Это превращало каждый прием пищи в праздник. — Да, я бы поел. Они шли вместе с толпой по улицам Ори Маэстуса, самой организованной толпой, которую Джозеф когда-либо видел. Они вошли во внутренний двор большого офисного комплекса и молча сделали свой выбор среди тамошних продавцов. Джозеф рассеянно насыпал карамелизированный лук на свой хот-дог под пристальным взглядом продавца в очках. Даже продавцы придорожных продуктовых тележек в этой сфере одеты как юристы! Закончив, он расплатился и отправился вслед за внуком вниз по улице. Он съел свой хот-дог без особого энтузиазма. Он был, конечно, восхитителен, но его разум блуждал, рассеянно порхая между разными направлениями мыслей. Мир проносился мимо него в вихре серого и черного, пейзаж сливался воедино. Его внимание привлек всплеск цвета, ярко-красного и совершенно белого. Джозеф остановился как вкопанный и посмотрел в переулок. — Что это? — пробормотал Джозеф. На тусклой бетонной стене была огромная фреска, изображающая красивую молодую женщину с алебастровой кожей, стоящую в бездонной пустоте, окутанную пылающим адским пламенем, которое, казалось, сливалось воедино в струящемся малиновом платье, накинутом на ее стройную фигуру. Ее длинные, ниспадающие светлые волосы кружились и струились вместе с пламенем до талии, прежде чем превратиться в мерцающую платину с золотыми прожилками на спине и плечах. Ее левая рука отчаянно тянулась к далекой точке святого света, окруженной сияющими серебряными облаками, в то время как ее правая рука была опущена вниз. Множество скрюченных, когтистых рук сомкнулись вокруг ее запястья, платья и лодыжек, удерживая ее на месте. — ...Кто это? — он отметил, что картина оказывает на него странное магнетическое воздействие. Что поразило Джозефа больше всего, так это выражение ее лица. Ее большие кроваво-красные глаза были мягкими и заботливыми, но твердыми и решительными, несмотря на слезы, текущие по ее бледным щекам и превращающиеся в пар, попадая на светящиеся красные круги там. При ближайшем рассмотрении он увидел, что ее нежная рука мертвой хваткой вцепилась в запястье демонической руки и потянула ее вверх, когда та пыталась стащить ее вниз. — Шарлотта Морнингстар, — сказал Джотаро через плечо. — Дочь Люцифера и Лилит, принцесса Ада. — Красивая... — пробормотал Джозеф себе под нос. — Окстись, дед, — фыркнул Джотаро. — Она далеко не в твоей лиге. — Что? Нет! — Джозеф указал на фреску в целом. — Я имею в виду, фреска красивая! Лакокрасочное покрытие очень изысканное. В любом случае, что все это значит? Почему в Раю есть фреска с изображением Принцессы Ада? — Она приобрела здесь некоторую популярность. Видишь ли, она открыла отель в Аду, ну, больше похожий на реабилитационную клинику. Не будешь же ты регистрироваться в отеле, чтобы покинуть его, верно? — Реабилитационная клиника? Джотаро кивнул, указывая на демоническую руку. — Она хочет реабилитировать грешников, чтобы они могли попасть в Рай. Излишне говорить, что это не расположило к ней население проклятой ямы, но она не сдается. Здесь, наверху, люди поначалу списывали ее либо на часть хитрого плана ее старика, либо на безнадежно наивную деревенщину. Но затем... — Она кого-то спасла!? — воскликнул Джозеф. — Это возможно? Джотаро жестом показал "так себе". — Все ожидания были напрасны, но она действительно добилась прогресса. Она превратила едва ли не самого худшего сукиного сына во что-то, напоминающее человеческое существо. — Мы его, часом, не знаем? — Джозеф шутливо усмехнулся. Джотаро нахмурился и выпрямил спину. — Секрет. Джозеф сделал удивленный взгляд повернулся, чтобы посмотреть на своего внука. — Что, в самом деле? Кто? Джотаро ничего не сказал. Джозеф в отчаянии сжал зубы и снова повернулся к фреске, внимательно изучая лицо красивой молодой женщины. Благородная решимость в ее глазах душераздирающе контрастировала с ее удрученным выражением лица и дымящимися слезами. Повинуясь импульсу, он протянул руку и коснулся ее, кончики его пальцев гудели, как будто от статического электричества. Со вспышкой и треском непроизвольно появился [Hermit Purple] и оплел стену, как ползучая лоза. Джозеф закрыл глаза, со стены в него потекла информация, образы и ощущения. — Я был неправ, — пробубнил Джозеф ровным голосом. — Насчет лакокрасочного покрытия. Это не краска… — Дед? — спросил Джотаро с проблеском беспокойства в голосе. — Что ты делаешь? — Не краска, — повторил Джозеф, его глаза были полуприкрыты, как во сне. — Это... было всегда. Это часть здания. Никто ее не рисовал, она просто часть Сферы... Джозеф вздрогнул и крякнул, его брови нахмурились, заставив Джотаро вздрогнуть. — Дед! Джозеф не мог его слышать, он был сейчас где-то в другом месте. Мысли, чувства, образы проносились в его голове слишком быстро, чтобы уловить смысл. Печаль, разбитое сердце, любовь, дружба - все смешалось воедино. Неуверенность, боль от принуждения к улыбке, сомнение. Неудача и боль. — Чарли… — запнулся Джозеф. — Не... не сдавайся. — Джозеф! — воскликнул Джотаро, сделал шаг вперед и схватил своего дедушку за плечи. — Очнись! Лозы [Hermit Purple] постепенно вросли в стену, их шипы превратились в странные светящиеся бутоны. Джозеф снова вздрогнул. Позади Чарли, за фреской, был огромный город, бесконечный город. Он светился зловещим красным светом и отбрасывал жуткие, неестественные очертания зданий, резко контрастируя с бездонно-черным горизонтом. Свет, казалось, просачивался из самой земли. Над головой была гигантская светящаяся пентаграмма, пульсирующая, как отвратительный уличный фонарь в вечной ночи. Он отлетел назад с огромной скоростью, город, или планета, или сфера, или что бы это ни было, теперь превратился в пульсирующий красный волдырь, плавающий в пустоте перед ним. Пара изящных алебастровых рук протянулась из темноты и обхватила красную массу, баюкая ее, как раненого котенка или птенца, словно эта мерзкая штука была чем-то нежным и лелеемым. — Неужели они… — растерянно сказал Джозеф. — Неужели мы заслуживаем этого? По щекам Чарли потекли слезы, и она прижала это к груди, освещенная его светом. Позади нее появились очертания высокой, худой фигуры, на голове у него была шляпа. Дюжина глаз меняющихся цветов уставилась из темноты и встретилась с ним взглядом, в них была такая злоба, что Джозеф почувствовал, как его кровь превращается в лед. Пара омерзительных рук поднялась и обхватила стройные плечи Чарли, сжимая их в манере, которая была одновременно собственнической и защитной. Еще больше глаз выросло из бездны на смутных очертаниях множества крыльев и формах, на которые больно было смотреть, атакуя его рассудок. — М О Я — Она... не… твоя… — зарычал Джозеф. — Она не ты! — Перестань, Старик! — Джотаро тщетно пытался стряхнуть с себя дедушку, как вдруг почувствовал резкую встряску, образы и ощущения затопили его неподготовленный разум, заставив его отшатнуться. — Унгх! Что за–?! Бутоны на Стенде зашевелились, расходясь по бокам и распускаясь. Джозеф застонал от ужаса, когда что-то зашевелилось позади Короля и Принцессы Ада, что-то в темноте. Нет... это была сама темнота. Бездна, она была… живой? Он чувствовал, как оно смотрит без глаз, двигалось без формы, и говорило без рта. — С К О Р О , М О И Д О Р О Г И Е . С К О Р О В С Е З А К О Н Ч И Т С Я . В А Ш И М С Т Р А Д А Н И Я М П Р И Д Е Т К О Н Е Ц . Соцветия [Hermit Purple] раскрылись в черные, злобные цветы, их блестящие лепестки были зазубрены, как лезвия обсидиановой пилы. Пестики цветков превратились в бесчисленные светящиеся красные глаза, из которых текли пузырящиеся смоляные слезы. Джозеф стиснул зубы и попытался закричать, но обнаружил, что не способен этого сделать. Бездна накренилась к нему, проползая сквозь себя, ее масса поглотила Люцифера и Чарли, как приливная волна ихора. Джозеф хотел убежать, закричать, закопаться в землю, что угодно, но он просто застыл на месте. Ужасная тяжесть ничего обрушилась на него. Уверенность в том, что его уничтожат, почти успокаивала, несмотря на весь ужас. — Пока нет, мистер Джостар, — сказал грубый женский голос. — Скоро. Но не сейчас. Тонкая, нежная рука, с плотью и пальцами твердыми, как теплый мрамор, легла ему на плечо и рывком развернула его. Джозеф отпрянул, когда оказался лицом к лицу с огромным Ангелом в мантии. Он посмотрел вверх, в темную черноту ее лица, скрытого капюшоном. Единственной различимой чертой была пара длинных козлиных рогов, торчащих из темноты. — Кто?.. — спросил Джозеф, несмотря на то, что каким-то образом знал ответ: Гвура, Эманация Суда, Ангел, который также был этой сферой. — Ты будешь бороться, ты проиграешь, — сказала она, ее голос был кратким и жестким. — Но это еще не конец. Тебе еще есть здесь место, ты просто должен сначала найти его. — Я... я не понимаю. Гвура кивнула, или ему показалось, что кивнула. — Никто не может простить тебя… только ты сам... и Бог. — Вы специально практикуетесь в том, чтобы говорить расплывчато? — проворчал Джозеф, закатывая глаза. Гвура наклонилась и приблизила свое затененное лицо к его лицу. Ее аура была горячей и наэлектризованной, заставив его в ужасе отшатнуться. — Не закатывай глаза, Джозеф. Это невежливо. С этими словами она протянула руку с мечом в руке, ударив его по лбу плоской стороной лезвия. — Твой доступ был отозван. До следующего раза. Джозеф почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, завихряясь вниз, словно течение в водостоке. Он открыл рот и закричал, борясь с невидимым течением, крепко зажмурив глаза. Только когда он почувствовал, что остановился, он открыл глаза. Он вернулся домой, в Нецах, в со вкусом обставленную гостиную своего и Сьюзи-Кью поместья. Он ахал и задыхался, похлопывая себя, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Пот бисеринками катился по его бледному лицу, сердце колотилось в груди так, словно хотело выскочить из горла. Неужели все это произошло на самом деле? Это вообще происходит? Проснется ли он снова в доме престарелых, безумный и умирающий? — Джоджо? — приятный, музыкальный голос раздался у него за спиной. — О, Джоджо, ты дома. Он обернулся и увидел Сьюзи-Кью, сидящую в кресле-качалке с вязальными спицами в руках и озадаченным выражением лица. — О, Джозеф, что случилось, любимый? У тебя такой вид, будто ты до смерти перепугался! Джозеф успокоил дыхание и, пошатываясь, поднялся на ноги, выдавив из себя бледную, натянутую улыбку. — П-правда? О, ничего особенного, просто, эм, когда эти Эманации решают, что ты им надоел, они могут быть, эм, довольно резкими. Сьюзи-Кью некоторое время смотрела на него таким взглядом, который сказал ему, что она знает, что что-то не так, прежде чем хихикнуть и игриво помахать ему. — О, Джоджо! Ты снова дразнил Ангелов? — Больше похоже на то, что я сунул свой нос куда не следует, — сказал Джозеф, звук смеха Сьюзи был как бальзам на его измученную душу. — Я должен быть более осторожен с тем, к чему прикасаюсь. — О боже, да! Клянусь, некоторые из этих Ангелов могут быть такими чудаками! К примеру, в этот раз, моя подруга Агнес, она... — Сьюзи замолчала, когда Джозеф бросился к ней и крепко обнял. — О-о? Джоджо? Ты уверен, что все в порядке? — Да, — тихо пробормотал он. — Просто… Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, верно? Я так сильно люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить. — Конечно, я знаю! — сказала Сьюзи, отодвинувшись достаточно, чтобы посмотреть ему в глаза, ее рука скользнула к его точеной щеке. — Джоджо, ты уверен, что все в порядке? Ты вспотел. Джозеф вздохнул и кивнул, взяв ее руки в свои. — Просто знай, что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя, Сьюзи-Кью. И я всегда буду с тобой, даже когда я... когда я... — Джоджо! — ахнула Сьюзи. — Ты плачешь! Джоджо, что случилось? Пожалуйста, скажи мне! Джозеф вытер глаза и шмыгнул носом, покачав головой. — Мне жаль, Сьюзи. За все. С этими словами он вырвался и выбежал из комнаты с твердым и решительным взглядом. Сьюзи крикнула ему вслед жалобным и немного испуганным тоном. — Джозеф! Что происходит? Куда ты идешь? — Собираюсь обезопасить тылы, Сьюзи, — крикнул он в ответ. — Я иду к Смоки. — Я… — начала она, замолкнув при звуке захлопнувшейся двери. — Джоджо…