***
— На самом деле вечеринка именно сегодня не входила в наши планы, но раз так решил Сонхва, мы не можем не поддержать его, не так ли? — Хонджун открывает заднюю дверь своей машины, где красуется очень красивый трëхъярусный торт в розовом креме, наряду с огромными десертными розами красного цвета. — Не будет странным если мы споём ему песенку дня рождения? — А что в этом такого, думаю ему будет обидно если мы не споем! — медсестра Ли с улыбкой подходит к машине, чтобы увидеть торт поближе. Она новая работница в отделе, но уже знала круговорот событий. — Вау, какой красивый торт, аж слюнки потекли! Хонджун собрал всех коллег раньше времени, чтобы поздравить Сонхва с днём рождения. В их поликлинике очень много работников, но пришли не все; Сонхва решил позвать только близких и тех, с кем он действительно общается. Остальная же часть гостей состояла из родных и друзей. Все пришли не с пустыми руками. В том числе и Сан. Сонхва специально сказал всем, что не примет деньги в качестве подарка. Деньги заканчиваются, а вещественный подарок, особенно если он сделан кем-то лично, остаётся навечно. — Давайте отнесём торт внутрь и подготовимся? — предлагает Хонджун коллегам, и те соглашаются, помогая с пакетами. — Сан-а, иди-ка сюда! — зовёт он стоящего с сыном психолога. — Соккван, ты тоже. Соккван — хирург. Высокий, крупный мужчина с тремя детьми, хотя из всех детей он пришёл только с самым младшеньким и женой. Сан отпускает Сону на землю, прося Ынджу подержать его рядом, и спешит к главврачу. Хонджун чуть отходит от машины, указывая на торт. — Только вам я могу его доверить. Пожалуйста занесите внутрь, мне ещё нужно поговорить с управляющим, — с этими словами Хонджун обходит машину и открывает багаж, где лежит огромный букет. — Мила, можешь отнести цветы внутрь? Медсестра кивает и аккуратно забирает букет. Хонджун ещё раз осматривает всех, кому успел дать поручения, и хлопает в ладоши. — Остальные можете входить и располагаться, — вежливо улыбается он, жестом приглашая гостей внутрь. — Про остальное обсудим на месте, не хватает ещё нашим детям замёрзнуть.***
Внутри здания просто восхитительно. Украшено всё в классическом стиле: цветовая гамма в пределах базовых цветов, сдержанный декор, хрустальные люстры, кафельный пол в бежевых тонах, бархатные шторы в пол, кожаная мебель. Каждый элемент сделан из самого качественного, наверняка очень дорого, материала, детали пронизаны благородством, но это смотрится совсем не вычурно. Все официанты одеты в бежевые рубашки и чёрные брюки, волосы девушек аккуратно собраны в низкий пучок, на лицах красуется лёгкий макияж. Видно как хорошо их обучали, они не перешептываются, наблюдая за гостями и находятся неподалёку, если понадобятся. Администратор хмуро объясняет им что-то, проверяя записи в планшете. К ним подходит одна из девушек лет двадцати пяти, приветливо улыбаясь. Одета она в классический костюм со строгим каблуком. Заметив Хонджуна, она быстро обговаривает с ним все детали предстоящего праздника и уводит вдоль столов к стойке с блокнотом. — Вы можете поставить это сюда, — подсказывает официантка Сану и Сокквану, указывая на свободный стол. Хонджун оглядывается по сторонам, проверяя, что их никто не слышит и сдержанно стучит пальцем по стойке, привлекая внимание администратора. — Где ваш управляющий? — спрашивает он, замечая изменившееся лицо напротив. — Вас что-то не устраивает? Можете сказать мне, я сейчас же всё исправлю. — Нет, всё хорошо, даже лучше, чем я ожидал, — услышав слова Джуна, девушка вежливо кивает. — Вы же знаете, что как только Сонхва будет подходить, вы должны вырубить электричество. — Мы уже занимаемся этим, — девушка указывает рукой на стойку за баром, где пара парней зажигают свечи. — Не переживайте, мы успеем вовремя. Хонджун взволнованно кивает. — Он сказал, что уже выехал из дома. Если всё будет хорошо, минут через десять он будет уже тут. — Какие-то особые пожелания? — Самый главный момент это его встреча и наши поздравления. Девушка делает пометки в тетради, ещё раз пробегаясь по плану на вечер и сверяя время с выносом блюд, спешно направляется в сторону бара, по пути проверяя столы ещё раз. Сонхва изъявил желание выбрать место проведения самому, перекладывая остальное на его плечи, чтобы тот сделал всё по своему вкусу. Всё равно ворчать будет, что что-то прошло не по плану. Зная перфекциониста в лице Хонджуна, он не сомневался в успешном вечере, ведь он всегда отличался хорошим вкусом. Не зря же у него есть Сонхва. Вообще, про перенесении даты они думали ещё когда устраивали вечеринку в честь дня рождения. Именно в тот день Сонхва позвонил родителям и попросил их приехать в Сеул на пару дней, чтобы быть с ним рядом. Мама категорически отказалась, ссылаясь на домашние дела и работу, а потом и вовсе сказала, что Сонхва уже видимо и забыл о родном городе. Если он не навестит их в этом году — они не будут считать его сыном. Против желаний семьи не попрёшь, да и сам он очень скучал. Так он и решился на это. Много времени ушло на выбор ресторана: то с интерьером что-то не так, то блюда не нравятся, то сотрудники не внушают доверия. Пак тянул время как мог, но, в конце концов, остановился на этом ресторане, радостно сообщая Хонджуну о передаче эстафеты. И вот, уже третий день он носится как угорелый, чтобы праздник его муженька всем запомнился надолго. Сноха Сонхва лично позвонила Хонджуну и сказала, что торт будет от неё. Конечно, попросила ничего не говорить ему, ведь внутри торта она приготовила специальный подарок, благодаря которому Сонхва узнает, что это её рук дело. Список гостей они составляли вместе. Об их отношениях знают только пару людей: родители, брат и сноха Сонхва и брат Хонджуна, ещё пара родственников. Хонджун даже цветы сам не дарит, чтобы избежать подозрений. Сегодня, на глазах у всех, они просто лучшие друзья и коллеги. Просторный зал уже наполняется близкими Сонхва: гости общаются между собой, собираясь в кучки, делятся недавними событиями и знакомятся. Среди них есть и те, кого Хонджун впервые видит в жизни. У его мужчины полно очарования. Он явно хорошо общается со всеми, чем привлекает всё новых и новых знакомых. Хонджун пытается скрыть ревность, этот вечер должен пройти спокойно, ради Сонхва. — Оппа, машина Сонхва уже на парковке! — запыхаясь прибегает к нему Мила, крепче обнимая большой букет. — Понял, как только он задует свечи подари букет сразу же, — девушка кивает и бежит в сторону торта. Хонджун салютирует администратору, сообщая, что пора начинать и она поднимает большой палец вверх, подзывая электрика. Как только Сонхва открывает дверь, весь свет гаснет, лишь свечи освещают путь к торту в центре зала. Где-то сбоку взрывается хлопушка, покрывая его золотом, и гости радостно кричат, хлопая в ладоши. Официанты спешно наливают всем шампанское; Хонджун забирает себе одну бутылку, так же как и ещё трое парней с отдела. Глаза Сонхва сверкают от счастья. Он всё ещё стоит у дверей, смотря на романтичную обстановку большими и выразительными глазами. Он, конечно, знал, что это будет что-то особенное, ведь этим занимается лично Джун, но помнится, такая же реакция у него была, лишь когда он сделал ему предложение ночью на крыше, прямо напротив эйфелевой башни, когда они только встречались. Так же волшебно... Все камеры направлены на него, мужчины свистят, но глаза Сонхва направлены только на мужа. — Проходи уже! — смеясь зовёт Хонджун. — Свечи на торте не долговечные! Сонхва сегодня исполняется тридцать шесть. Но это не причина для Хонджуна меньше любить его. Он хочет быть для него опорой и поддержкой и дальше. Хочется сейчас же сократить расстояние между ними, увезти его куда подальше от посторонних глаз и целовать, целовать, целовать... Нельзя... Не сейчас. Зато, ночью он будет полностью его. Хонджун нетерпеливо следит за тем как мужчина проходит по залу, к торту, и удивляется тому, что все вокруг замолкают. С днём рождения тебя, С днём рождения тебя, С днём рождения, любимый Сонхва, С днём рождения тебя! Молодёжь поёт поздравительную песенку, выкрикивая имя Сонхва хором. Даже считавший это детской забавой Хонджун подпевает им, не в силах оторвать свои глаза от ангельского вида его мужа. Прикрывая глаза, Пак с улыбкой задувает свечи, вызывая бурную реакцию, и открывает этот вечер. Кругом слышатся аплодисменты, наряду со звоном стаканов, на него летят оставшиеся конфетти. — Сонхва-оппа, с днём рождения тебя! — радостно поздравляет Мила, протягивая ему цветы. Блондин принимает букет, чуть кланяясь, и обнимает её в ответ, но глазами находит Хонджуна, зная, что это его подарок. Никто, кроме Кима, не знал о его любви к большим букетам, тем более, какие самые любимые.***
— Уён-а… — звучит откуда-то очень тихий голос. — Господи, что с тобой, сынок? Уён чувствует, как его трясут за плечи, но открыть глаза он не может, сколько бы не пытался. Головная боль заглушает все чувства. Он тяжело дышит, всхлипывая от боли, и его снова тошнит. Ну когда же это закончится? — Уён… Сынок, очнись… — взволнованный голос матери единственное, что он слышит прямо сейчас, и то, где-то очень далеко. — Почему ты спишь на полу? Мягкая ладонь накрывает лоб, проверяя температуру, но сейчас Уёну так хреново, что даже чужое прикосновение кажется болезненным. А почему он, собственно, спит на полу? Он ведь не уснул, он не помнит, что хотел спать. Осознание приходит не сразу, но Уён отчётливо вспоминает удары отца, все те места, куда прилетали его кулаки до сих пор неприятно ноют. Ему трудно даже открыть глаза, он чувствует, что плачет и ему так противно и мерзко от своего состояния. — Мама… — наконец удаётся хоть что-то промычать в ответ. — Хочу пить… Уён знает, насколько жалко он выглядит прямо сейчас, знает, как зависит от кого-то сейчас, но какая теперь разница? — Сколько ты не ел? — голос мамы звучит взволнованно. — Можешь встать? Я разогрею тебе поесть, пожалуйста. — Могу, — неуверенно отвечает юноша. «Да ты даже ещё открыть глаза не можешь, как собираешься встать?» — язвит его другая сторона в голове. — Я помогу, аккуратно, — его тянут за руку, помогая встать. Больно, но он упрямо старается не показывать этого, и садится. — Приведи себя в порядок и приходи на кухню. Только, пожалуйста, тихо. Отец спит, не разбуди его случайно, он ещё обижен на тебя. «Блядь, а я не обижен?» — думает Уён, слыша удаляющиеся шаги матери. Первым делом, он стирает слëзы с глаз. Пора приходить в себя. Когда он открывает глаза, то спешно моргает, щурясь от яркого света в комнате. За окном глубокая ночь, видимо, он пролежал так несколько часов. В голове роем кружатся слова отца, не давая ему покоя. «Мне нужен нормальный сын!» «Я не хочу воспитывать хулигана!» «Посмотри на себя, ты мне противен! » Уён поджимает губы. За что ему всё это? Да, порой он сам нарывается на наказание, но разве заслуживает такое? Иногда кажется, что отец просто срывается на нём, к тому же, жалко и Кëнмина, что видит это изо дня в день. Ещё немного. Осталось совсем немного до совершеннолетия. Он закончит школу и станет зарабатывать сам. Съедет с квартиры, возможно, заберëт брата и сестру. Конечно, не забудет отправлять деньги и родителям. Какими бы они ни были, он, по крайней мере, не живёт на улице, его одевают и кормят... «Для такого придурка даже куска хлеба жалко!» Чëрт. Уён, заставляет себя встать, опираясь на кровать. Сейчас бы покурить, нет, лучше выпить. Ему не терпится выплеснуть всю накопившуюся боль, и наконец дать себе расслабиться. Спортивная форма неприятно липнет к коже. Может принять душ, пока дома тихо? Уён хватает футболку за края и тянет вверх, бросая на пол. Потом разберётся с бардаком, ему хочется просто поесть сейчас. Глазами ищет телефон, но вовремя вспоминает, что отец забрал его перед уходом. Он глубоко дышит, чувствуя как перед глазами всё плывёт. Нет, ему надо оставаться в сознании. Уён снимает с себя джоггеры и чуть ли не падает, не рассчитывая равновесия, хватаясь за ручку двери. Натягивая на себя обычную чёрную футболку и домашние брюки в клетку, он осторожно выходит из комнаты, осматривая зал: сестрëнка уже спит, а Кёнмин лежит в наушниках, смотря что-то на телефоне. Взгляд поднимается к настенным часам. 22:34 Первым делом Уён спешит в ванную. На себя смотреть не хочется, он просто действует на автомате, но когда умывается, всё же, осматривает себя, кривя губами: взъерошенные волосы, опухшие щеки, красные от слëз глаза, на лбу и щеке нарастает синяк. Вот это да… Выглядит он ужасно. Ноющая боль пронзает затылок, Уëн интуитивно находит это место пальцами, натыкаясь на шишку, видимо, от падения. Он открывает шкафчик, находя баночку с обезболивающим, и сыпет на руку одну таблетку. А потом ещё несколько, и ещё... Парень застывает на месте, сверля глазами ладонь с белыми таблетками. Что, если он просто примет их все за раз? Он подносит ладонь ко рту, немного медля. Чего он боится? Ради чего ему стоит выходить отсюда? Здесь же может всё и закончится. Прямо в ванной, не очень эстетично. Устало выдыхая, он закидывает ровно две таблетки, высыпая всё обратно, и убирая баночку на место. — Чего так долго, — шепчет женщина увидев сына в проёме. — Садись давай, покушай. Наверное, сил совсем не осталось. Уён ничего не говорит. Тут и говорить нечего. Он не хочет садиться за стол, но если он не поест сейчас, то... А что потом? Ему ведь надо просто не есть, верно? Это же очевидно. И тогда он просто... — Уëн? — отвлекает его женщина, пугаясь молчаливости сына, наблюдая как машинально тот садиться за стол. Он опускается на стул, с облегчением смотря на наполненную тарелку с любимым супом. Запах маминой еды, наверное, самое любимое в этом доме. Остальное пока вызывает только раздражение. — Ты так похудел, — замечает мама, взволнованно осматривая своего сына. — Даже если что-то случится, вовремя кушай, Уён. Никто же не выгоняет тебя со стола. — Надо же? Никто? — усмехается Уён невесело, поднимая ложку. «Кушать не смей, понял?» Сейчас бесполезно что-то говорить. Она никогда ничего не знает и не слышит, если ей это не выгодно. Мама всегда была на стороне отца и всегда будет. Он с аппетитом набрасывается на еду, практически не жуя, удовлетворённо чувствуя тепло растекающееся внутри. — Почему ты снова подрался? — спрашивает женщина, опускаясь на стул напротив сына. — Что случилось? Не хватало ему ещё объяснять всё матери. Издевается? Видит же как он еле сидит, пытаясь не рухнуть на пол прямо на кухне, ещё и задаёт такие вопросы? Это так необходимо знать именно сейчас? Но не хочется грубить ей. Особенно, когда она протягивает ему тарелку с хлебом. — Случайная драка. Я болел и хотел освежиться, чтобы прийти в себя, но вдруг на меня налетел какой-то придурок. Уён не знает почему он врёт. Но сейчас ничего не имеет смысла. Он, наверное, говорит то, что она хотела бы услышать, чтобы не вникать в подробности и не копаться в этом дерьме. — Твой отец сказал, что тебя вызвали через записку. Уëн раздражённо цокает. — Зачем тогда спрашиваешь, раз знаешь? — теперь время Уёна задавать вопросы. — Я имела ввиду, — уточняет она, нахмурившись, — должна же быть причина, что он позвал именно тебя, «Мне бы знать самому... » Уён правда не понимает, кто этот Ынсоб и откуда он появился. Сам удивился, увидев чужака в туалете. Он точно действовал не один. — Скорее всего пришёл мстить за кого-то с нашей школы, кто уже дрался со мной, — несмотря на происходящее, горделиво отвечает Уëн. — Однако получил вдвое больше. — А что, если у этого парня тоже есть брат, кто будет за него мстить? — женщина пытается взять себя в руки и не показывать лишних эмоции, но Уён чувствует нотки волнения в её голосе. — Уён, тебя так скоро убьют, если ты продолжишь нарываться! — Я не нарывался! После того случая с Суён я ни с кем не дрался, слова не говорил! А ещё Ёсан присматривает за мной, а… — Уён останавливается. Ёсан-а... Он, наверное, всё еще обижен. — Мам, где мой телефон? — спрашивает Уён, меняя тему. Женщина отчаянно мотает головой и встаёт с места. Она просовывает руку между холодильником и микроволновкой, выуживая телефон и протягивает его сыну. Уён сразу же спешит в какао. Ничего. Видимо да, всё ещё обижен. В голове, так не вовремя, звучит ненавистный голос Ынсоба. «Твой единственный друг, кажется, общается с тобой из жалости» Уён глубоко вздыхает и долго думает, что ему стоит написать. Уëн [22:55]: «Прости, я снова подвёл тебя... Я плохой друг». Увидев поверх сообщений «Сегодня», Уён растерянно хмурится. Какого чëрта, они же только утром общались? Под утренними сообщениями стоит надпись «вчера» и Чон совсем теряется. Он проводит пальцем вниз, открывая центр управления, и застывает в шоке, увидев дату. — А вам вижу, и правда, плевать на меня, — цедит Уён становясь серьёзным. По сердцу словно режут катанами и он в очередной раз сдерживается, чтобы прямо сейчас не закричать посреди этой кухни. Его голос злой и жёсткий, но именно так он и хочет выразить свои чувства сейчас. Он лежал в своей комнате столько времени, но никто, ни одна живая душа в этом доме не пришла к нему. Никого не интересовало, что с Уёном и нужна ли ему помощь. «Ненавижу...» «Ненавижу...» «Ненавижу!» — Оставь меня одного, — говорит Чон, поднимая взгляд на женщину, что сейчас кажется ему совершенно чужой. — Сынок... — Да иди ты уже, мама! — рычит он со всей ненавистью, что рвётся из него. Мама уступает. Видно, как она осекается, не ожидая такого поведения, и даже боится, поэтому старается не перечить. Однако уходя, чуть сжимает плечо сына, но он откидывает еë, сбрасывая тарелку с едой на пол. Женщина испуганно охает и бежит проверять, не разбудил ли шум мужа, оставляя его, наконец, одного. Осознание того, что Уён настолько нелюбимый ребенок, не даёт ему покоя. За что? Почему? Зачем они так? Уён прикрывает глаза. Да, он признает, что придурок. На что он надеялся? Мама не сделает ничего из-за любви к нему. Она делает это лишь чтобы не лишиться прав на него и надеется, что всё само собой когда-нибудь наладится. Тут незачем искать причину, вопросы всегда остаются без ответов. Может быть, он заслужил? Он пока не знает за что, может в прошлой жизни он был Гитлером, но принять факт почти невыносимо. Сердце сжимается от разочарования, ему даже не вызвали скорую помощь, что обычно сделали бы родители, которые искренне переживают за сына. Хотя бы обработали бы раны и позаботились о нём. И не избивали до потери сознания, если уж брать глубже. Ещё одно доказательство того, что родителям на него наплевать. И вот снова… Глаза слезятся, показывая насколько ему не всё равно. Ну почему? Зачем они ему? Сколько ещё стоит тешить себя надеждами на стабильно-хорошее будущее? Он, что, много просит? Уён сжимает телефон, быстрым шагом выбегая из кухни, но только направляется не в свою комнату. Не включая свет в коридоре, он наспех хватает кожанку, висящую в шкафу и быстро обувается, как можно сильнее хлопая входной дверью. «Ну и чëрт с вами!»***
На экране телефона появляется имя, которое Сан совсем не ожидает увидеть. Рядом сидящая Ынджу тоже это замечает. — Кто звонит? — интересуется она, пытаясь перекричать музыку и разглядеть имя на дисплее. — Минуточку, — Сан встаëт с места и решительно выходит на улицу, чтобы в тишине поговорить с Уёном. Почему он звонит в такое время? Сан же уже оповестил его о времени для следующей встречи. Он начинает всерьёз волноваться и ускоряет шаг, сжимая вибрирующий телефон. Может, хочет перенести встречу? Как только он выходит из здания и вечерний ветер обдувает его лицо, вибрация прекращается. Он нетерпеливо перезванивает, боясь, что тот не возьмёт трубку, но, слава богу, Уён поднимает сразу же после первого гудка. Мужчина хмурится, услышав тихие всхлипы на другом конце трубки. — Уён-а? Всё хорошо? — спрашивает Сан, прекрасно понимая, что это не так. — Я ушёл из дома, — еле слышно говорит Уён. — Что? Почему ушёл? — взволнованным голосом спрашивает он, сильнее сжимая гаджет в руках. — Погоди, ты сейчас где? Уён молчит, но Сан слышит, как он плачет. Руки потеют от волнения. Что могло такого произойти, что в такой поздний час ребёнок слоняется по улицам один и ищет помощи у практически незнакомца? Хочется утешить его и оказаться рядом в такое трудное время. Внезапно вечеринка за спиной становится неинтересной для него. — Пожалуйста, поговори со мной, — Сан пытается не давить. Если он сейчас сбросит вызов, то его будет невозможно найти. — Что случилось? — Я подрался, — сразу же признается Уён, шмыгая носом. — А потом поругался с родителями из-за этого, и...— парень судорожно вздыхает, не продолжая. — И где ты сейчас? — снова спрашивает мужчина, ставя вызов на громкость и листая гугл-карту. Снова молчание. Сан потирает лицо ладонью, алкоголь потихоньку выветривается, на смену приходит страх и беспомощность. Ему бы только найти его сейчас. — Мне некуда пойти, если честно, — тихо шепчет Уён, — Ёсан зол, что я снова устроил драку. Остальные и так теснятся в маленькой квартирке, и я не хочу объясняться ещё и с ними. Сан обдумывает все возможные варианты и нужный приходит почти сразу же. — Нет, простите, я... — Уëн вдруг осекается, начиная говорить очень быстро. — Я вообще не понимаю почему звоню вам. Я просто погуляю немного и вернусь домой. Извините... — Просто скажи мне где ты, — Сан оборачивается к ресторану, поджав губы в тонкую линию. — Я приеду к тебе. — Я в Досан парке, — после минутного молчания говорит Уëн, совсем тихо, — Точнее, по пути туда. — Подожди меня там, никуда не уходи. Сан возвращается в ресторан, где уже играет приятная музыка для медленного танца, завлекая парочек на танцпол. Удивительно, но Хонджун приглашает Сонхва. Может, им просто не хватило пары? Впрочем, сейчас не до этого. Ынджу настигает его, внезапно хватая за руку. На её лице весёлая улыбка, и, увидев мужа, она ещё шире приподнимает уголки губ, целуя его в щëку. Она, в кои-то веки, хорошо проводит время. Как теперь сказать ей, что ему нужно срочно уехать? Он боится за Уёна. Уже стемнело, а он один, расстроенный и плачущий, в парке, где сейчас ошивается непонятно кто. А вдруг что случится? Сан собирает все силы в кулак и вытаскивает свою руку из крепкой хватки, не пытаясь скрыть раздражения, но Ынджу не обращает на это внимания. — Потанцуем? — спрашивает она, весело кружась вокруг него. — Нет, — отрезает Сан нервно, глазами ища Сону. Он сейчас бегает вокруг Сонхва и ест торт, пачкая всё вокруг. Сонхва, смеясь, наблюдает за ним, поднимая его на руки и вытирая лицо салфеткой. — Прости, не хочу. Ынджу заставляет Сана посмотреть на себя, потянув за подбородок. — Что происходит? — Мне нужно уйти, — Сан достаёт из кармана ключи от машины и отсчитывает жене достаточно денег на такси. Ынджу стоит с открытым ртом, ожидая объяснений. — Это один из моих пациентов, я нужен ему прямо сейчас. Ты оставайся здесь и позаботься о Сону. С этими словами Сан уходит, игнорируя последующие вопросы жены, но она послушно отступает, не затевая ссору и остаётся в ресторане. Тут ей не должно быть одиноко, она знает много людей из их коллектива. Лексус открывается с громким писком, приглашая внутрь, и мужчина садится за руль, надеясь, что в это время удастся избежать пробок на дороге. Фары машин зажигаются и Сан трогается с места, плавно выезжая из парковки. Проезжает всего пару метров, и попадает в пробку. Сан нервно сжимает руль, осматривая длину скопления, и как хорошо, что машины рассасываются быстро. Самое главное, чтобы Уёна не задержали полицейские за позднюю прогулку на улице без старших. Они любят патрулировать парки, зная, что это популярные места у молодежи. Уён выглядит чуть старше своего возраста, но всё равно нет вероятности, что их не заинтересует, почему молодой человек сидит в темноте один, не ожидая никого. Если у него попросят документы, ему точно придётся забирать его с участка. На часах около полуночи, что люди делают в это время на улице? Ещё и в такой мороз. Точно, может стоит захватить ему плед с багажника? Если он ушёл из дома, возможно, он не особо собирался. Что случилось так внезапно? Уён был без настроения в последнюю встречу, неужели, это продолжается с тех пор? Он сказал, что подрался, но с кем? Должна же быть причина, по которой он так поступил. Сан уверен, что он получит ответы на свои вопросы именно сегодня. Если не удастся, то зачем он тогда вообще работает в этой сфере? Почему Уён позвонил именно ему? Сан полагает, что это потому, что ему не терпится выплеснуть всё накопленное. Сейчас он, как никогда, счастлив, что тогда дал ему свой номер. А иначе, кто знает, к кому бы обратился Уён за помощью? Сан не может отказать, когда знает, что нужен. Ынджу хорошо знает об этом и он надеется, что она не обижена. По крайней мере, ей хорошо известно насколько важен каждый пациент для мужа. Лексус летит по дороге со скоростью под восемьдесят, не видя препятствий на пути. К счастью, Досан парк находился совсем недалеко. Он останавливается у главных ворот и быстро выходит из машины. Ускоряя шаг направляется к парку, чтобы побыстрей найти Уёна. Досан не такой уж маленький, ему бы повезло если бы он нашёл его где-то неподалёку. Сан хлопает себя по карманам, вспоминая, что оставил телефон в машине, пока пользовался навигатором. Чëрт. Возвращаться за телефоном — терять время. Психолог быстро оглядывает скамейки взглядом и, не заметив Уёна, решает искать его там, где меньше людей. «Где же ты?! Неужели ушёл, не дождавшись меня?» Сан идёт по плохо освещённой узкой дороге парка, медленно, разглядывая каждый силуэт. И, наконец, замечает его. — Уён-а? — зовёт он, узнав фигуру, сидящую в темноте. Уён резко поднимает голову на знакомый голос, но трудно разглядеть его лицо на таком расстоянии, поэтому мужчина спешит подойти ближе. — С тобой всё хорошо? Уён поджимает губы и кивает. Сев рядом, психолог осматривает лицо парня. Из-за освещения трудно что-то увидеть, да и младший сидит с опущенной головой, активно закрываясь от него. — Ты поговоришь со мной? — тихо спрашивает Сан, теряя самообладание. В ответ снова молчание. Если дать ему пару минут собраться, юноша должен рассказать причину, по которой он оказался один в этом полупустом парке. Но Чон все ещё молчит. Должен ли Сан попытаться? Уён выглядит совсем непохожим на себя: истощённый, сломленный, уставший. Плечи содрогаются от холода, он в какой-то жалкой подобии куртки, но держится. По крайней мере, не плачет больше. — Я знаю, что ты ещё не готов открыться мне, Уён-а, — первым нарушает тишину Сан. — Но не было бы у тебя другого выбора, ты бы не звал меня, ведь так? Я старался не касаться тем, которые тебе не нравятся, но сколько мы ещё будем их избегать? — Я не знаю, хён… — медленно произносит младший, отрешённо смотря вглубь парка. — Правда не знаю как быть. Сан проводит рукой по волосам парня, понимающе кивая. Уён всегда казался ему особенным. Он умело скрывает свои эмоции за улыбкой и не любит жаловаться. Но сейчас есть шанс раскрыть его душу и узнать, что скрывается за этой светлой внешностью. — Давай попробуем самый простой метод, что мы использовали до этого? — предлагает психолог. Он чувствует, как Чону тоже не терпится разорвать эти цепи и, наконец, дать всем услышать его внутренний крик. Но он сдерживается. Сан не совсем понимает, почему? Это страх, что его не поймут или провальный опыт прошлой попытки открыться кому-то? — Я обещаю, что мы остановимся, когда тебе неприятно будет продолжать, — сжимая его плечо, говорит психолог. — Поверь, Уён-а, я могу помочь тебе. В любом случае, я попытаюсь. Уён молчит, глубоко вздыхая. — Хорошо… Я понял, — сдаётся мужчина, чуть отстраняясь. — Тебе, наверное, просто хотелось кого-то рядом. Хорошо, я побуду с тобой здесь. Ты можешь… — Я согласен, — прерывает Сана Уён, поворачивая к нему голову и смотря прямо в глаза. — Я не позвал вас, чтобы просто посидеть или же потому, что боюсь темноты. Сан кивает, поджимая губы. Он вспоминает, что забыл кое-что. — Ты не замёрз? — спрашивает он первым делом. Уён не отвечает, поэтому Сан аккуратно берёт его за руку, и даже не удивляется, когда ощущает холодные пальцы. — Я, вообще-то, планировал захватить плед с машины, но так спешил, что даже не заблокировал еë. Уён вздрагивает. Тёплые руки приятно греют кожу, посылая разряды по всему телу. — Может в машине поговорим? — Давайте посидим тут пару минут, — не соглашается младший, предпочитая чистый воздух и больше пространства. — Хорошо, подожди-ка, — Сан убирает руку и начинает снимать с себя пиджак, но Уён сразу же хватает его за запястье. — Не надо, правда. Я не замёрз. — В твоём возрасте важно следить за здоровьем, — Сан всё же накидывает пиджак на плечи младшего, ощущая мороз охвативший нагретое тело. И как он сидел здесь столько времени?— Давай не будем сейчас спорить. Уён не противится больше. Он и правда замерз, а пиджак согревает сразу же, окутывая приятным парфюмом и комфортом. Он будто тонет в этой одежде. Он и не думал, что у них такая большая разница в размерах. Сан остаётся в одной рубашке, но будто даже не чувствует холода. Или притворяется, что не чувствует. — С чего же нам начать? — спрашивает Уён первый, чтобы не тянуть время. — Я начну, тебе лишь нужно отвечать на мои вопросы, — нежно теребя младшего по волосам, говорит Сан. — Твоё состояние на прошлом сеансе связано с твоими проблемами дома? Ты и тогда был сам не свой. — Нет, в тот раз...— тихо отвечает Уён, отводя глаза. — Всё было нормально. — Значит об этом позже, — Сан кивает сам себе. — Ты сказал, что подрался. С кем и почему? — Я знал, что вас заинтересует этот вопрос, — хмыкает Уён беззлобно. — Ну, ведь всё началось с драки, я полагаю? Значит проблема заключается в этом. Уён пожимает плечами и пиджак старшего скользит с плеч по его кожанке, но он снова кутается в нём, подхватывая. Приятно пахнет… Уён бы принюхался, чтобы попытаться понять каким одеколоном пользуется Сан, но взгляд старшего будто прикован к нему и это будет неловко. — Не хочешь отвечать? — Я… думаю, что стоит начать с самого начала, иначе вы ничего не поймёте. Можно сказать, что я школьный хулиган, — Уён нервно мотает головой, явно чувствуя дискомфорт. — Ситуация, и в самом деле, не из лучших. Старшая школа изменила меня к худшему. — Среди твоего круга общения есть ещё хулиганы? — спрашивает Сан, чтобы уточнить. — Я не дружу с ними. Из школы я общаюсь только с теми, кто считает меня своим защитником. А дружу я только с Ёсаном. — Защитником? — глаза психолога сверкают любопытством. — В моей школе буллинг — это привычная вещь, — начинает Уён, но заметив как тяжелеет взгляд старшего, объясняет. — Не думайте, что я очевидец буллинга, нет. Началось всё с того, как один мой бывший одноклассник хотел использовать Ёсана, чтобы тот помог с домашкой. Поверьте, Ёсан не из слабаков, он спокойно может побить меня и не раз разнимал меня в драках. Но, в отличие от меня, он никогда не дерётся ни с кем, кто бы его не провоцировал. Поэтому когда Ёсан отказался от помощи и пытался уйти, этот балбес начал угрожать ему. Я появился в нужном месте в нужный час. — У тебя была причина, — Сан впервые в жизни защищает того, кто решает всё кулаками, что даже сам удивляется. — Было всякое, но только причиной был не Ёсан. Как-то раз я защищал одну девушку от еë тупого парня, потом вступился за мальчика, которого избивают вне школы, вымогая деньги. Я просто не мог пройти так, будто ничего не видел, — Уëн рассказывает всё с некой обидой, однако, кажется немного гордится собой. — А после у меня появились враги. Те, которые сочли меня наглецом и хотели проучить. Драк стало всё больше и больше, даже за пределами школы, — выдыхая останавливается Уён, чтобы собрать мысли. — Понимаете, я не могу и, наверное, не хочу решать всё словами. Это... Не всегда помогает. Нет, это никогда не помогает. Следя за эмоциями младшего, Сан понимает, что он жалеет. Может быть, не связался бы он с ними тогда — проблем сейчас было бы куда меньше. — Когда нас ловили за дракой, некоторые, кому я помог, отказывались защищать меня. Сильно боялись этих придурков и учителей, давали ложную информацию, врали, что я сам нарывался первым, — усмехается Уён. — Только одна девушка сказала правду, но знаете что? Ей не поверили. Люди не хотят верить когда говорят им настоящую правду. Её парень, который издевался над ней, сказал, что я подкупил еë, чтобы та защитила меня. Считал, что я просто хочу показать себя героем. Но не думайте, что я так увлёкся защитой слабых. Я просто... — Ты, наверняка, сожалеешь сейчас, что помог им? — понимающе спрашивает Сан, радуясь откровениям парня. — Мне стало просто плевать на всё, — Уён качает головой вспоминая те времена. Конечно он жалеет. — Я дрался с теми, кто этого просил. Может быть, оправдывал их желание и шëл на поводу. Сан замечает всплеск злости в глазах юноши и хлопает его по спине, оказывая поддержку. Он понимает Уёна. Буллинг в школе сейчас очень «популярная» тема. У Сана было несколько пациентов с такой проблемой. Дети не понимают, что травма на всю жизнь и порой бывают очень жестокими. Обычно, агрессоры пытаются унизить молчаливых интровертов, бедных и тех, кто выглядит недостаточно красивым в их глазах. Тех, кто не сможет дать отпор. Но Уён не подвергался буллингу, благодаря своей стойкости и силы духа. — А вчера, — Уён делает короткие паузы, собираясь с духом. — Вчера мне в руки попала записка. Она осталась у инспектора, иначе я бы показал вам. — Уён, я верю тебе, нет смысла доказывать, — прерывает его Сан. Парень неловко улыбается в ответ. — Можешь даже не сомневаться. — Спасибо, — благодарит младший, немного удивлëнно. — Я правда не хотел драться, но парень был крупным и напористым. Если бы я не атаковал, то лежал бы в больнице сегодня. Ещë и оказалось, что он вообще из другой школы. — Интересно, как он попал в твою школу? — Никто особо и не интересовался. Ынсоб отказался рассказывать, — Уён чувствует чужую дрожь по телу и встаёт с места, выдыхая свежий воздух. — Вы, кажется, замёрзли. — Машина у входа, — соглашается с ним Сан. Печка, плед и приятная компания, то, что сейчас нужно обоим. Он встаёт, поправляя свою одежду и вежливо пропускает парня вперёд, указывая рукой на дорожку. Уён изгибает брови в удивлении, усмехаясь вежливости старшего, и неловко поправляет чужой пиджак на плечах. Сан ласков и добр, а главное хорошо понимает его. С ним можно делиться своими проблемами, ведь он умеет слушать. Может, именно поэтому он носит титул одного из лучших специалистов в своей сфере. Психологи отличаются своей манерой речи, сдержанностью, умением принимать ситуацию такой, какая она есть. Человек, который связал себя с такой нелёгкой профессией, должен обладать определёнными качествами, такими как ответственность, пунктуальность, уверенность. У Сана есть всё это. — В общем, завуч позвонил моим родителям. Я не знаю, что они сделали с Ынсобом. Смогли ли найти место его учёбы, или просто отпустили, — продолжает он, пока они идут на выход. — Но главное наказание ждало меня дома, — Уён не может поверить, что так спокойно рассказывает кому-то о себе. Это в новинку и это... Приятно. — Твой отец, — спрашивает Сан осторожно, пытаясь не задеть его своим вопросом, — очень строгий человек? — Выслушайте меня, и вы сами поймëте какой он, — сухо отвечает парень и психолог кивает, не желая дальше прерывать его. — Отец был очень зол, — Уён останавливается, оборачиваясь к Сану и включая фонарик на телефоне. Сан было подумал, что он хочет осветить дорогу, но он направляет его к своей щеке, давая, наконец, увидеть его лицо. Сан судорожно набирает воздуха в лёгкие, не торопясь выдыхать. Какого чёрта? Он поворачивается всем телом к младшему и нежно берёт его за подбородок, разглядывая нарастающие синяки. Он наклоняется, чтобы рассмотреть всё получше, не замечая, как теперь уже Уëн задерживает своё дыхание, чувствуя как загоняется его сердце. По телу Чона проходит мелкая дрожь. Их лица разделяют лишь пара жалких сантиметров и теперь аромат чужого одеколона чувствуется ещё сильнее. Сосредоточенный взгляд Сана бегает по лицу парня и они встречаются глазами, замирая в таком положении. Время вокруг будто останавливается, кажется, и до этого полупустой парк, совсем погружается в тишину. Первым сдался Уён, непрерывно моргая и невольно сглатывая ком в горле. Сан перехватывает телефон младшего, направляя фонарик так, как ему нужно, и опускает взгляд на бледную шею. Заметив бордовые пятна пальцев на ней, психолог шумно выдыхает. — Это не отец, — сразу же уверяет Уён, делая шаг назад. Он впервые видит психолога злым… Даже странно видеть злость на лице такого доброго и светлого человека. — Уён-а, если ты врëшь, чтобы защитить отца, то, пожалуйста, не надо, — в глазах психолога все ещё читается раздражение, но тон остаётся мягким. — Я же говорил, что ты можешь быть честным со мной. Телефон в руке начинает вибрировать и оба переводят взгляд на дисплей. «Мама» Сан отдаёт телефон обратно хозяину, но вместо того, чтобы ответить, Уëн отключает его и убирает в карман. Зачем она звонит? Что ей нужно от него после произошедшего? Лицемерие матери раздражает сильнее поведения отца. Он вдруг недобро смеётся. — Вы говорили, чтобы я не защищал отца, верно? — вдруг оживляется Уён, улыбаясь. — И кого я должен защищать? Того, кто называет меня ненормальным? Того, кому жалко еды для меня? Того, у кого всегда есть повод меня ударить? — парень хватается за волосы, не замечая как падает с плеч тёплая ткань. — Чëрт, он запер меня в комнате и забрал телефон. Избил меня так, что я просто отключился, а когда проснулся, понял, что никто даже не пытался мне помочь. Я был без сознания весь день и никто, никто даже не заметил этого. Мама подумала, что я просто уснул на полу. Сан стоит неподвижно, лишь иногда хлопая глазами, пытаясь осмыслить сказанное. Он в шоке от услышанного, ведь Хёну, которого он видел у себя в кабинете, не выглядел таким... Грозным. Казалось, что бедного отца интересует будущее своего ребёнка и это именно он жертва невыносимого характера сына. Да, Сану не особо нравились некоторые слова, но он не мог и подумать, что этот мужчина способен на такое. И как после этого он требует уважения к себе? Да Сан лучше пальцы себе сломает, чем когда-нибудь ударит Сону. Он аккуратно поднимает свой пиджак, снова накидывая его на плечи парня, будто пытаясь оградить его от всей этой боли вокруг него. Заметив как слезятся глаза напротив, Сан проводит ладонями по его рукам, вновь хватая его за пальцы. На этот раз ладони Уёна тёплые. Когда он чуть сжимает пальцы, младший напрягается и тихо стонет, жмурясь от боли. Почуяв неладное, Сан раскрывает ладонь и поднимает руку к лицу, пытаясь рассмотреть, но еë сразу же отдëргивают. — Это… из-за сигарет, — неуверенно произносит Уён, почему-то чувствуя страх, от того, что его раскрыли. — Ну, чтобы я больше не курил. Развернувшись на пятках, парень поворачивается к дороге и медленно идёт в сторону ворот. Сердце снова начинает гулко стучать об его грудь, боясь, что Сан больше не идёт за ним, что ему больше не хочется слушать его проблемы. Но Сан догоняет его. Вместо того, чтобы оставить вопросы без ответа, Уён решает рассказать ему правду, не украшая и не идеализируя себя перед ним. Мужчина имеет право на правду, ведь он пришел к нему, когда ему это было необходимо. Был с ним рядом и выслушал его. — Дай мне посмотреть, пожалуйста, — тяжёлая рука опускается на плечо, разворачивая его. Уён стирает влагу с глаз, неуверенно протягивая руку старшему. Под слабым освещением уличного фонаря, Сан замечает красные отметины и ссадины. — У меня в машине есть аптечка. Надо сделать что нибудь, может поедем в больницу? Я договорюсь, чтобы всё сделали тихо. — Нет! Ему жаль. Жаль, что парень подвергся домашнему насилию. Что страдает каждый день, пряча всю свою боль за улыбкой и держит всё в себе. И что самое обидно, он не знает. Не знает, как ему поступить. Стоит ли обратиться в полицию? Будет ли это хорошим решением? За пределами кабинета психолога ему везде угрожает опасность: школьные драки, уличные и групповые побои, отец-абьюзер. Возможно, ему стоит поговорить кое с кем, кто разбирается в таких случаях лучше него. — Тебе нельзя в такое время находится на улице одному, Уён-а, — мягко начинает Сан. — Знаешь, сколько копов находятся в окружении этого парка? Если тебя заметят, твоим родителям придётся платить штраф, а проблем будет куда больше. — Предлагаете терпеть всё и сидеть дома? — фыркает младший, но хорошо понимает о чëм ему говорят. — Мой номер у тебя есть. Если захочешь уйти, просто набери меня, хорошо? — мужчина выглядит серьёзно. — Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Уëн неопределённо хмыкает, но слова, сказанные психологом трогают его до глубины души. Кто позаботится о чужом человеке так, как это делает Чхве Сан? Действия старшего заставляют его вспомнить об отце. Почему он не может быть таким же для него? Сейчас Чона окружает ночная тьма: холодная, давящая на него. И лишь Сан спасает его сердце от одиночества. Деревья качаются под силой ветра, и к звуку их шагов добавлялся шелест листьев и отрывки чужих разговоров. Чёрные тени деревьев и высоких зданий не пропускают даже малость лунного света. Ледяной ветер забирается под кожу, а тротуар морозит ступни ног. Луну невозможно увидеть в Сеуле если не поднимешься на крышу или не уедешь за город. Если бы была возможность, Уён хотел бы оказаться где-то в поле, на просторном пледе, с любимым человеком. Лежать и просто наблюдать за звёздами. Или же посидеть на крыше. Когда они, наконец, выходят из парка, Сан направляется к машине. В отличие от Уёна, он всё ещё выглядит бодрым и даже не дрожит от такого ветра, оставаясь в тонкой рубашке. Открывая заднюю дверь, Сан с улыбкой приглашает Уëна сесть первым. Тот неловко шмыгает носом и залезает внутрь, принимая мягкий плед с багажника. Мужчина закрывает за ним дверь и обходит машину, включая печку и садясь рядом. — Нужно обработать твои раны, — включая свет в салоне, Чхве ищет нужную коробочку. Этой аптечкой ещё не пользовался никто, в большей степени она здесь просто для проверок. Он надеется, что там будут нужные мази и таблетки. — Кажется, аптечка тоже в багажнике, подожди-ка, — Сан хочет выйти, но его останавливает чужая рука, подхватывая за локоть. — Не надо, обойдусь без этого, — виновато шепчет Чон. — Правда, ничего не болит. — Не обойдёмся. Жди. Салон машины быстро теплеет, но Уён совсем не хочет возвращать пиджак психолога. Уëн позволяет себе зарыться носом в ткань, вдыхая древесный аромат, и наслаждаясь им. Устраиваясь поудобней, парень замечает мягкую игрушку в виде панды на сиденье водителя. Осторожно беря еë в руки он, невольно, вспоминает как бабушка своими руками связала для него похожую. — Мило, — грустно улыбается Уён, когда салон вновь пополняется ещё одним человеком. И аптечкой. — Есть такое. Мой сын любит плюшевые игрушки, — отвечает Сан, открывая пластиковую крышку и осматривая лекарства внутри. Уëн кивает и возвращает игрушку на место, поворачиваясь лицом к Сану. Честно говоря, Уён не любит иметь дело с различного рода препаратами, лекарствами и обработкой ран, но мужчина был непреклонен. Пока Сан хлопочет над его рукой, он незаметно начинает рассматривать его. Сосредоточенный на чём-то, психолог выглядит просто безупречно. Когда слушает его, готовит кофе, пишет заметки в блокноте. Уёну всегда нравились внимательные люди. Даже сейчас, обрабатывая его руку спиртом и нанося мазь, он притягивает всё внимание к себе. Когда Сан поднимает голову, их взгляды встречаются, но на этот раз это никого не смущает. — Если я подую, чтобы не шипело, не будешь против? — спрашивает Сан, и его голос вдруг становится тихим и хриплым. — Почему я должен быть против? — Ну я был на вечеринке и немного выпил, — улыбается Сан уголками губ и поднимает руку, хватая парня за подбородок, чуть поворачивая его в сторону, чтобы получше видеть почти незаметные следы удара. Вот почему он был в классической одежде? Теперь становится вдвойне неудобно перед ним, что побеспокоил его во время отдыха. Наверное, из-за работы и так мало отдыхает, а теперь ему ещё и решать проблемы пациентов вне рабочего, тем более ночью. — Выпили и за руль? — вместо этого язвит Уëн, и слышит короткий смешок. — Вы тоже плохой парень? — Разве я плохой? — искренне недоумевает психолог, заглядывая в глаза Уëна и тот тушуется, отрицательно мотая головой. Он хочет сказать, что ему не противен запах алкоголя, ведь, он тоже иногда употребляет его вместе с некоторыми друзьями, но решает упустить это, дëргаясь, когда кожа на щеке начинает шипеть. — Больно? — Ага. Сан мягко усмехается и нежно дует на рану, опуская ресницы вниз и смотря только на движение ватной палочки по гладкой коже. Взгляд Уёна замирает на его лице. Мужчина делает всё очень осторожно и аккуратно, боясь причинить ему боль. Уён чувствует себя по особенному, будто он — ценный камень в руках опытного ювелира. Пальцами Сан поднимает его подбородок выше, переходя на шею и ещё больше приближается к нему, заставляя сердце Уёна колотится в два раза быстрее. Тело вновь покрывается мурашками, даря парню странные ощущения. Понять трудно, что это за чувство, но он особо и не старается, просто давая этому быть. — Уён-а, дай мне свою руку, — слова мужчины возвращают Уёна в реальность и он моргает, пытаясь получше разобрать слова и понять, о чём его просят. Нервно облизывая губы и неловко улыбаясь, Уён протягивает руку и снова давится странными ощущениями, когда психолог мягко проводит своими пальцами по его. В полумраке, сидя в одной рубашке с расстëгнутыми верхними пуговицами, и сосредоточенно обрабатывая его раны, Сан выглядит слишком сексуально. Двигается эстетично, никакой неловкости и неуверенности. В его возрасте выглядеть таким шикарным могли только актёры и знаменитые айдолы. Уён невольно сглатывает. — Не думаю, что от мази будет шипеть. Но если будет, просто скажи мне, хорошо? — Сан по-доброму улыбается и берёт тюбик в руки. — Ладно, — отвечает он и хмурится, что до сих пор больно, лишь бы подольше подержать крепкую ладонь в своих руках. Сан сидит слишком близко, от печки в салоне становится меньше воздуха и дыхание Уёна становится томным от такого напряжения, но он терпеливо молчит. Даже если бы он и мог сказать что-то, то что? «Сан-хён, можешь чуть подальше сесть? Из-за тебя у меня происходит резкий скачок тестостерона?» Нет... Конечно, нет. «Неужели ты не чувствуешь этого напряжения? Или это только я такой ненормальный?» Что за бред... «Зачем ты приехал? Ты следовал какой-то цели? Почему ты так добр ко мне?!» Уëн, о чём ты думаешь? — Вот и всё, — с улыбкой заявляет Сан, закрывая крышку геля и протягивая еë Уёну. — Наноси пару раз в день, хорошо? Парень неуверенно кивает, сжимая в руке тюбик, пока психолог собирает аптечку. Он краснеет от всех тех мыслей, что кружатся в его голове, прося себя собраться. — Спасибо вам, — искренне благодарит Уён. — За всё. И простите, что из-за меня пришлось оставить вечеринку. Сан издаёт тихий смешок и качает головой. — Не за что извиняться, Уён-а, всё в порядке, — также искренне отвечает мужчина. — Если хочешь сказать что-то ещё, я выслушаю. Уёну ещё многое хочется сказать, поделиться всем, что происходит в последние дни и отпустить обиду, но на это не хватает сил. Видимо, пока он был на улице, особо не замечал и игнорировал усталость, но стоило ему оказаться в тёплом салоне, тело растаяло, желая отдыха. Странно, ведь он вроде как был в обмороке, неужели его мозг не отдохнул за это время? Сейчас бы покурить... — Раз вы знаете о моих вредных привычках, — Уён останавливается, ловя заинтересованный взгляд Сана. Мужчина вопросительно мычит, прося продолжить. — Можете купить мне сигарет? Или соджу. — Зачем? — недовольно качает головой психолог. — Когда мне становится больно или я устал, сигареты помогают мне собраться. Я забываю о своих заботах и проблемах и чувствую облегчение. Это не зависимость, но это действительно помогает. Сан молча слушает, смотря на него с неким пониманием. Именно так и начинается зависимость, но последствия курения не самые благоприятные. Уён ещё молод и у него есть силы бороться со своими желаниями, но по его словам видно, что он сам этого не хочет. — А ты знаешь что может быть приятнее и теплее, чем сигарета? — спрашивает Сан, нарочито долго не продолжая и давая ему поотгадывать. — Объятия. Слышал про такое? Уён замирает от услышанного. Какие ещë объятия и почему он вдруг говорит об этом? — Позволь доказать, — тихо говорит Сан, садясь ближе к Уёну так, что они чувствуют дыхание друг друга. Не успевает младший ответить, как мужчина прижимает его ближе и обнимает. Пиздец. Что происходит? Уён сглатывает остатки воздуха, чувствуя как внутри завязывается узел, накрывая его необычными ощущениями. Он неуверенно поднимает руки, обхватывая широкую спину мужчины и исчезает из этого мира на мгновение, закрывая глаза и чувствуя себя в полной безопасности. Положив подбородок на плечо старшего, Уён чувствует себя таким маленьким. Тело напротив крупное, сильное и такое тёплое, несмотря на то, что они пробыли на холоде много времени. Сан обнимает ещё крепче, давая почувствовать своё ровно бьющееся сердце, под тонким слоем рубашки. В голове, так не вовремя, появляются грязные мысли, из-за которых дышать становится почти невозможно. Запах чужого древесного парфюма чувствуется так явно, что Уён с трудом подавляет желание зарыться носом в шею Сана, краснея от своих же мыслей. — Знаешь, мы сейчас выделяем окситоцин, — хрипло смеётся Сан, проводя ладонью по спине. — Это такой гормон, благодаря которому мы ощущаем теплоту и нежность. Если чаще обниматься, ты чувствуешь счастье и покой, — говоря тихим голосом, старший осознает, как тоже давно он не обнимался с кем-то, если не считать Сону. Уён забыл, когда его обнимали вот так вот, сердце к сердцу, крепко, прижимая к себе и подолгу не отпуская. Кажется, никогда… Бабушка часто обнимала его, но только тогда всё было по-другому. С мамой может было в детстве, но он уже и не помнит. Ëсан не особо любит это дело. Если так посмотреть, Сан первый, кто дарит ему подобные эмоции. — Мне кажется, я сейчас усну, — шепчет Чон закрывая глаза и наслаждаясь касаниями рук в волосах. — Можешь лечь ко мне на колени и поспать пару часов, — предлагает Сан, и неохотно выпутывается из объятий, впуская холод между ними. Уён вновь хочет обнять его, но... Просто не надо. Нельзя позволять чувствам брать вверх. — Или тебе нужно домой? Мне подвезти тебя? — Я не хочу домой, — сразу отвечает парень, опуская голову. — Можете посидеть со мной ещё немного? Если нет, я уйду. — Я побуду с тобой. Даже не думай уходить, — Сан мягко улыбается и удобно садится на сиденье. — Ложись ко мне на колени и поспи. Можешь обнять панду моего сына, если так тебе будет лучше. Он любит делится игрушками и не будет злиться. Уён впервые в жизни чувствует себя как дома. Он медленно снимает обувь и забирается с ногами на сиденье, чувствуя как веки постепенно тяжелеют. — А вы? Спать не хотите? — Прямо сейчас тебе не стоит думать обо мне, — Сан мягко хлопает по своим ногам, приглашая его. А Уёну дважды повторять и не надо. Положив голову на колени мужчины, он принимает игрушку и обнимает панду, думая, что было бы прекрасно спать в обнимку с самим Саном. Отмахиваясь от навязчивых мыслей, он прикрывает глаза, чувствуя, как его укрывают пиджаком и ласково блокируют рукой от случайного падения. Что это за чувства такие.? Рядом с Саном так тепло и приятно. Он как сказочный герой, появляющийся из ниоткуда. Дарит покой и счастье. С ним спокойно настолько, что все мысли разом испаряются из головы, оставляя лишь уют и комфорт. Уён постепенно засыпает, с лёгкостью в душе, слыша как ровно дышит Сан, напевая какую-то спокойную мелодию.***
Сана будит бесконечная вибрация телефона Уёна. Сидя в таком положении, он даже не замечает, как уснул. Ноги затекли под тяжестью парня и неприятно ноют, но смотря на его умиротворëнное лицо, боль немного отступает. Надо же, они просидели в машине всю ночь? Ему не избежать скандала дома, скорее всего, так же как и Чону. Потирая глаза и нащупывая сиденье руками, он, наконец, находит телефон младшего. Хотелось бы выключить его, чтобы шум не разбудил спящего Чона, но сообщения были от Ёсана, его лучшего друга. Он решает прочитать их сначала. Да, это неправильно. Но что вообще из вчерашнего было правильным? Ёсан [03:12]: «Эй Уён, ты что с ума сошёл?» Ёсан [03:13]: «Ты где? Не говори, что снова пытался убить себя? Если ты так поступишь, я верну тебя к жизни и сам убью!» Ёсан [03:15]: «Ты же с Юнхо, да? Уён, твои родители волнуются! Пожалуйста, возьми трубку. Если ты сидишь где-то на улице, то, хотя бы, приходи ко мне домой!» Ёсан [03:18]: «И ты меня не подвёл, что за мысли крутятся у тебя в голове?» Ёсан [03:20]: «Не делай с собой ничего. Прости, что я не рядом с тобой. Перезвони, ладно?» Сан читает сообщения в строке уведомлений, не открывая чат, и хмурится, смотря на спящего Уёна на его коленях. О чём это Ëсан пишет? Убить себя? Друг по-настоящему волнуется, и было бы правильно, если бы Уён позвонил ему и сказал, что всё в порядке. Но будить его совсем не хочется. Спит крепко, даже не двигается совсем, в той же позе, что и уснул. Сан аккуратно поднимает руку парня и тянет ткань вверх, осматривая кожу. Резать себе вены — самые первые попытки самоубийства. Но многие делают это лишь для того, чтобы привлечь внимание, не делая глубоких надрезов. У Уëна глубокие шрамы, вдоль вен, около локтей, как будто он делал это наверняка. «До чего же они довели тебя...» Телефон младшего снова вибрирует. Ёсан [06:25]: «Я убью тебя!» Сан вновь блокирует телефон. Сейчас Уёну нужно отдохнуть, после всего, что творилось с ним в последние дни. Пусть всё будет, как должно быть. Однако, Сан, всё равно, понимает, что как только он проснётся, ему придётся снова иметь дело с этим жестоким миром и разбираться со всем тем, что случилось накануне. Отныне, Уёну не должно быть трудно. Сан поможет ему забыть суицидальные мысли, даже намёка на это не оставит. Даже если это дело прошлого и сейчас подобным парень не занимается, это не повод думать, что это не повторится снова. А что, если на этот раз он не позвонит ему? Не захочет больше доверять никому и не найдёт ни в ком нужное ему утешение? Нужно удержать его от такой глупости.