***
— Чëрт возьми, — первое, что говорит Ëсан, когда заходит в танцевальный зал и видит внешний вид своего тренера. — Тебя ограбили? — У меня действительно забрали кое-что важное, — говорит Юнхо задумчиво, немного злее обычного. Такого, обычного доброго и улыбчивого парня, он видит впервые. — Не забивай этим голову. — Парень отмахивается, подготавливая зал к тренировке. — Легче сказать, — кривит губы Кан, осматривая налитые кровью синяки на лице и шее, а также несколько царапин на руках. — Ох, погоди. У меня кое-что есть для тебя, — вдруг говорит он, роясь в своём рюкзаке и доставая мазь и спирт с бинтом. Юнхо удивлённо вскидывает бровями. — Ты всегда такой укомплектованный или просто мне сегодня везёт? — усмехается старший, однако послушно садится на лакированный пол, принимая заботу. Ëсан смачивает бинт спиртом и прикладывает на более открытые участки ран. Юнхо хмурится, но стоически выдерживает пощипывание. — Всегда, к сожалению. — Ëсан тяжело вздыхает, сосредоточиваясь на деле, а не на угнетающих мыслях в своей голове. — Уëн вечно попадает в различные драки и, ну, ты знаешь его отца, поэтому я всегда наготове, если он приходит побитым. — Да, знаю… Ëсан прикусывает губы, чувствуя острую потребность стереть все эти уродливые отметины с чужого, прекрасного лица. Он ненавидит жестокость, ненавидит какие следы она оставляет после себя, не только внешне, на коже, но и внутри. Ему физически плохо от того, как выглядит человек после драки, он хочет забрать эту боль себе. Хочет помочь тем, чем сможет, но иногда просто не знает как подступиться и что сделать, чтобы помочь. Иногда его помощь просто капля в океане. Но он не теряет надежды на эту каплю. — Я пришёл к тебе сегодня не на репетицию, если честно, — говорит он, когда наконец наносит мазь на рану на руке и перебинтовывает её. — Это касается Уëна и его отца. И школы. И Суëн. Я… Я не знаю, что мне делать. Юнхо поднимает взгляд на парня, который выглядит разбитым, и вновь становится серьёзным. У него, на самом деле, тоже есть дела поважнее, но он отчасти чувствует себя виноватым по отношению к Уëну, поэтому не может не выслушать его. — Что случилось? Они снова подрались? Причём тут его отец? — Нет, это… Всплыли фотографии Уëна с Саном и это дошло до администрации школы. — При этих словах, Юнхо присвистывает и качает головой. Когда он думает о школе снова, то не может не вспомнить об инспекторе. Чëрт, а если этот урод ещё и про наркотики учителям рассказал? Наверное, он знал кому их передал Минги, пока был дома. Уëн ведь всегда говорил им, что он кажется подозрительным. Хорошо устроился, в компании глупых подростков, что хотят независимости и лёгкого заработка. — Они вызвали его отца и тот снова разозлился.. и забрал его документы, сказал, что переведёт его в школу ближе к дому. — Чëрт... — И самое обидное… Я звонил полиции, но они сказали, что и так держат эту семью под контролем и что мой звонок очень важен и всё такое. В общем, как всегда одна и та же фраза на все случаи жизни. Они не хотят слушать школьника. Юнхо сразу понимает, к чему клонит Ëсан и тяжело вздыхает, вставая на ноги и отходя к центру, чтобы выключить оборудование. — Ты хочешь, чтобы я позвонил им. — Да. Меня они всерьёз не воспринимают, а идти к нему домой смысла нет. Тем более, я знаю господина Чона, он даже дверь мне не откроет. — Ëсан… — Юнхо, пожалуйста. Он же твой друг. А что если он снова над ним издевается? Я не могу просто сидеть сложа руки. Я всё ещё зол на него, но я не могу... Юнхо упирается руками об стол, задумываясь над своими мыслями, и не поднимает взгляда. Ëсан подходит ближе и становится около центра, в ожидании ответа. Если понадобится, он будет давить на него любыми способами и не уйдёт отсюда, пока не добьётся своего. Он хочет хоть раз быть по настоящему полезным. — Я бы конечно мог обратиться в полицию, но я не уверен, что мы что-то этим решим. Ну, примут они вызов и поедут к нему, что потом? Его отца заберут в участок и он только сильнее разозлится, после того как его отпустят. Или наложат штраф, чем мы сделаем ещё хуже. Полиция не особо любит заниматься семейными конфликтами. Ëсан понимает, что старший прав, но он не намерен сдаваться. Иногда одна капля может изменить весь океан. Они могут хотя бы попытаться. — У тебя есть идея получше? — интересуется он, когда Юнхо слишком долго молчит. Старший медленно кивает и переводит взгляд на него. — Вообще-то нет, но я знаю с кем можно поговорить. Мне давно следовало с ней поговорить. — Суëн? — сразу же догадывается младший и рассерженно фыркает на ответный кивок. — Ну уж нет! Ты в курсе, что это именно она выложила фотографии? С чего бы ей помогать? — У неё папа в полиции, а это уже что-то. К тому же, много полезных связей и она всегда знает как поступать в случаях, когда надо кого-то наказать, — объясняет он спокойно, когда Ëсан раздражённо поднимает глаза к потолку. — А ты уверен, что это была она? — Ну… — Кан тушуется и прячет взгляд, — а кому ещё делать такое? Они… — Враждуют, да. И я понимаю твои опасения, но несмотря на все её слова и характер, Суëн не из тех, кто будет действовать так подло у кого-то за спиной. Если надо, она сделает это открыто и намерено. Подумай сам, почему сейчас? Если бы она хотела это сделать, сделала бы давно. Ëсан замолкает, замечая как краснеет от неловкости его лицо. На самом деле, у него и правда нет прямых доказательств, но после всего случившегося сложно ей верить. Особенно в том, что предлагает Юнхо. Он бы хотел, чтобы его догадки не оправдались и он ошибся, потому что за то время, что они провели вместе, она действительно показала себя с другой стороны. Она всегда открыто выражала свои эмоции перед ним, будь то радость от начинки круассана с кофе, страх на любимом фильме Ëсана или же неприязнь при упоминании Уëна. Всегда честна в своих словах и поступках... Но тот поцелуй… Была ли она настолько же честной с ним и тогда? — Хорошо, если ты сможешь убедить её… Я готов пойти на что угодно, если это может помочь Уëну. — Я знаю, — по-доброму улыбается старший, видя настроенность младшего и неловко чешет шею, когда продолжает: — И на самом деле, я бы тоже хотел попросить тебя об услуге сегодня. — Какой? — непонимающе вскидывает бровь Кан, Юнхо неловко сутулится. — Как ты видишь, я сейчас не в лучшем состоянии, а на носу фестиваль… Я всегда танцую с ребятами в центре, это не запрещено, но… Как я смогу выступать в таком виде? — разводит руками Юнхо, указывая на свои побои. — Ты так и не рассказал, что с тобой произошло. — Это не так важно. Важно то, что я не могу подвести команду. Мы ведь столько готовились, а там нужно определённое количество участников и… Я бы хотел попросить тебя. — Нет… — Я помню ты не выступаешь. Родители и всё такое, но... Ëсан отрицательно качает головой, слишком резко, прежде чем успевает подумать над этим предложением, и Юнхо огорчённо понуривает плечами. Он делает это скорее из опасений. Фестиваль будет проходить прямо около центра отца, если он вдруг узнает об этом… Это будет катастрофа. Он ведь столько трудился над тем, чтобы заниматься танцами. Да, не так отурыто как хотел бы, но ему удалось привыкнуть спать по четыре часа в день, занимаясь частно скрипкой и уроками с репетиторами, посвящая оставшееся время танцам и своей работе как старосте. Благо, из-за его, теперь сокращённого, графика в школе, его сняли с этой должности, что дало ему чуть больше свободного времени и умственного отдыха, но если родители узнают о том, где и с кем он проводит время, то убьют его. — Ты ведь уже знаешь весь танец. Я понимаю твои опасения об анонимности, но… — Юнхо… Родители ведь думают, что я буду на уроках в это время. Что, если учителя скажут им? На самом деле, здесь совет Суëн очень даже помог. Он сумел выстроить с родителями равноправный договор на своих условиях, сделав всё так, чтобы они думали, что в выигрыше. Не хватало лишиться ещё и этого. Не сейчас, когда он должен направить все свои оставшиеся силы на своего друга. — Придумай что-нибудь. Прошу, танцы это то единственное, что у меня осталось. Этот фестиваль может либо обеспечить нам необходимое финансирование, либо окончательно уничтожить мою карьеру. Ëсан отступает, готовый отказаться и не брать на себя такую большую ответственность, но вдруг останавливает себя. И почему он такой? Суëн была права, он так и останется слабаком, если не найдёт в себе силы действовать. Ведь, даже Уëн до последнего борется за своё счастье, хотя он его и не одобряет, но... К тому же, Юнхо ведь тоже рисковал, беря его в ученики. Тратил на него своё время и силы, помогал и поддерживал и даже сейчас… — Не отказывай сразу, я понимаю, это тяжёлое решение, но я даже не знаю кого ещё могу попросить… — Нет, не надо. Я… попробую. Это меньшее, чем я могу отплатить тебе. — Спасибо, — искренне шепчет Юнхо, больно скривившись, когда неудачно дёргает рукой. — Суа знает мою партию, она будет в центре. Ты будешь на дальних линиях в каждом рисунке. Я обещаю. Как только мы закончим танец, ты можешь сразу уйти. — Хорошо. — Да, хорошо. Звучит как план.***
Чонхо равномерно стучит по рулю, выглядывая на снующих школьников, гуляющих во дворе. Он поглядывает на время, замечая, что пришло уже более сорока минут, но девушка рядом так и не сказала ни слова с того момента как она села к нему в машину. Суëн нервно кусает свои губы, смотря на застывшую страницу со статьёй в его телефоне, и совсем не замечает его взгляда. «... были опубликованы анонимные снимки начальника полиции Ким Имхëна в ночном клубе в компании с девушками лёгкого поведения. Также, Кима обвиняют в получении взятки в обмен на блокирование расследования в отношении допуска несовершеннолетних в ночной клуб Night dragon. Свою вину Ким отрицает. Ведётся расследование...» Он даёт ей ещё пятнадцать минут до того, как звенит звонок и двор постепенно пустеет. Полицейский тяжело вздыхает и кашляет, привлекая её внимание. — Ты позвала меня, чтобы мы просто посидели молча в машине? — интересуется, замечая как лицо девушки меняется и она отворачивается к окну. — Опаздываешь уже, перемена прошла. Тебе вдруг захотелось со мной поговорить? Чонхо шутит, чтобы хоть немного разрядить обстановку, но Суëн отвечает более чем серьёзно. — Ну, друзей у меня нет, так что да. Я хотела бы поговорить. — Чонхо кивает ей, чтобы она продолжала, но девушка вновь переводит взгляд на телефон и глубоко вздыхает. — Я просто немного нервничаю. — Из-за чего? Мы уже всё обсудили. — Это мой отец, Чонхо. Конечно, я переживаю. — Ты сама отправила фото, сейчас не время отступать. Он не сильно переживал, когда упекал тебя в больницу для невидимого лечения. Слова бьют прямо по больному, но на то она и захотела поговорить именно с ним об этом. Чонхо не из тех, кто станет жалеть её и избегать больных тем. — Как ты... Как ты считаешь, со мной действительно сложно общаться? — Суëн переводит на него подозрительный взгляд, будто надеясь, что он скажет что-то обнадёживающее, хотя заранее знает ответ. — Порой ты невыносима и с тобой тяжело. А ещё ты не умеешь держать язык за зубами и действуешь на эмоциях, — перечисляет полицейский и девушка вжимается в сиденье всё больше с каждым новым словом. — Но это не делает тебя плохим человеком. У всех у нас есть свои плюсы и минусы, но они не должны определять... — Но во мне больше минусов, да? — снова перебивает она и Чонхо закатывает глаза, не желая развивать эту тему. Он хочет начать спорить с ней, но понимает, что это бесполезно. На самом деле, самооценка у неё всегда была ниже нормального, как бы она не старалась доказать обратное. Она постоянно спрашивала его мнения, много времени проводила перед зеркалом, выбирая наряд, и ужасно ярко красилась, скрывая свои миловидные детские черты лица за тёмными тенями. — Хм, ты стала мягче. Я не говорю, что это плохо. Мне нравится видеть, что тебе становится лучше, но это может доставить тебе проблем. Зачем ты пытаешься найти в себе проблемы? — Я просто поняла, что мне не очень-то доставляет радость делать плохо и остальным. — Что ты хочешь этим сказать? — Я к тому, что... Смотри сам, я мстила Уëну и где он теперь? Мщу отцу, себе же хуже... Кто я без него? Может... может у Хангëля тоже была своя причина так сделать? Все и так говорят, что я веду себя неподобающе. Может, я дала ему повод... — Повод для чего? — рычит Чонхо, сжимая руль до белых костяшек, и разворачиваясь к ней лицом. — Ты себя слышишь? Ты пытаешься оправдать его преступление. — Никто не доказал, что это преступление! — грустно смеётся Ким. — Дело даже не открывали. — Потому что прошло много времент и от тебя не было официального заявления, но сейчас.. — И сейчас никто это не докажет. У нас на него ничего нет и вряд ли появится. А вовлекать в это кого-то ещё я больше не хочу, надоело. И тебя в том числе. У тебя и так куча работы, а ты возишься со мной. — Суëн... Сейчас, когда у него нет поддержки твоего отца, его возможно поймать. Если всё пройдёт по плану, то ты, наконец, сможешь отомстить ему. — Да, может ты и прав... — неискренне отвечает девушка, переводя взгляд в окно. Чонхо набирается смелости и берёт девушку за руку, игнорируя мелкую дрожь по ладони. Эти перепады настроения и неуверенность в действиях начинают его пугать. Что ещё могло произойти за это время, что она снова чувствует себя незащищённой? Неужели, этот придурок снова прикасался к ней? Или угрожал? Ещё инспектором заделался в школе, какой же мерзкий. — Ты помнишь для чего я подарил тебе его? — спрашивает он, перебирая бусины на запястье, замечая потухший взгляд напротив. — Мы должны довести дело до конца. Я тоже рискую, я тоже неуверен, я боюсь, потому что у меня не так много сил и козырей, как мне хотелось бы, но я буду стараться ради тебя, хорошо? А ты постарайся остаться сильной ради меня. Что случилось? — Слишком много всего случилось, — уже более свободнее отвечает Суëн, заметно расслабляясь от его слов. — Хорошо, — говорит он, понимая, что продолжать девушка не собирается и отпускает её руку, забирая свой телефон, — у нас уже есть кое-какие зацепки. Я как раз собираюсь проверить их сегодня. Твой отец сейчас рвёт и мечет, но я попробую выделить на это время. А ты пока постарайся просто... избегать Хангëля и приходить домой вовремя. Не стоит злить отца ещё больше. — Куда уж больше, — усмехается девушка, заметно меняясь в лице. — Ты прав, прости за мимолётную слабость. Если будет что-то новое, дай мне знать. — Конечно.***
Здание новой школы стоит напротив Уёна, насмешливо кидая на него тень. Оно выглядит совсем иначе. Намного дешевле, судя по дешёвой краске, которая уже лопается и образует некрасивые дыры в стене, и намного опаснее, учитывая трещины на окнах и едва держащуюся на стене водосточную трубу. Выглядит это место слишком незнакомым для него, он чувствует себя слишком подавленно, чтобы подняться по лестнице и принять свою судьбу. На самом деле, ему всё равно. Будет это место заброшенным зданием, без окон и дверей, кишащее призраками и маньяками, оно всё равно было бы намного лучше и уютнее его дома. Школа всегда была для него неким спасением от реальности. Только в этой школе нет Ëсана, что отвлекает его от проблем, нет привычного места, где он курил и просматривал видео с новой хореографией, нет даже Суëн, которая заставляла его нервничать и испытывать эмоции. Чувствовать себя живым... Уён поправляет бейдж со своим именем и делает первый шаг, скрывая лицо под капюшоном, избегая любопытных взглядов. Его самолично проводил отец, всю дорогу не отказывая в себе в оскорблениях и предупреждениях. Раны на лице ему приходилось скрыть, чтобы с первого дня не пустить ненужные слухи о себе. Он нашёл оставленный Ёсаном тональный крем, чтобы замазать их, и надел толстовку с длинным рукавом, несмотря на тёплую погоду. Но раны на теле шипят и ноют при каждом движении и глубоком вздохе, кожа натягивается и трескается, из-за порванных губ ему трудно что-то говорить или кушать. Он едва находит силы сделать глоток воды, чтобы ненадолго утолить голод и не упасть в обморок. Ноги тянут назад, но Уён отчаянно борется желанием уходить, сжимая лямку рюкзака и переступая порог новой школы. Его должна была встретить классная руководительница, поэтому он на время останавливается, бегая глазами по оживлённому коридору. Своим поведением, он привлекает внимание, поэтому отходит в сторону от двери и с облегчением замечает рядом с собой высокую женщину с тугим пучком на голове. Она отличается от госпожи Шин, но пока только внешне. — Доброе утро, Чон, — отзывается она первой. — Надеюсь, ты не против, если я буду обращаться к тебе по фамилии? У нас так принято. Уëн удивляется её нежному голосу, который остро граничит с резкими чертами её лица, и кивает. Ему всё равно, как к нему будут обращаться. На самом деле, было бы неплохо, если бы его и вовсе не замечали. — Как твоё настроение? Готов познакомиться с новыми одноклассниками? — спрашивает она с улыбкой, жестом приказывая идти за ней. — Мне ещё не передали твоё дело, поэтому нам будет необходимо познакомиться с тобой с твоих слов. Я надеюсь, тебе у нас понравится. Уëн прикрывает глаза, поздно понимая, насколько это глупо, ведь он начинает шататься и ему приходится опереться на стену, чтобы остановить головокружение. — Что такое? Может, в медпункт? Тебе плохо? — Простите, низкий гемоглобин, — врёт он, замечая как лицо напротив понимающе вытягивается. — Ох, я тоже страдала этим в молодости, тебе надо есть больше витаминов, — тараторит она, ведя его по полупустому коридору. Ученики заходят в классы ещё до звонка, что немного поражает. — Ещё и жара действует, зря ты так тепло оделся, может зайдëшь в раздевалку? — Я в порядке, — отвечает он хрипло, не вдаваясь в дальнейший словесный поток, который идёт после его ответа. На самом деле, она довольно милая и общительная, что немного сбивает с толку. Учителя обычно не сильно приветливы и добродушны, особенно с ним, но, кажется, это не так плохо. Школа довольно-таки хорошая изнутри, несмотря на свой внешний вид, чистая, просторная и форма у них отсутствует. Вот только Уëна это совсем не радует. Где же Сан? Он сбрасывал его звонки вчера и так и не перезвонил ему. Он лишь надеется, что, хотя бы у него, всё хорошо. Однако, так хочется поговорить с ним, вернуться в его объятия, прижаться к его крепкой, тёплой груди... Но, наверное, так даже лучше. Не хотелось бы, чтобы он видел его в таком состоянии. Он не хочет заставлять его волноваться. Лучше бы избегать его некоторое время и ограничиться звонками. — Если появятся какие-нибудь вопросы касательно учёбы, можешь спокойно обращаться ко мне или к старосте. — Хорошо, — кратко отвечает Уён, витая в облаке своих мыслей. — Скоро начнётся урок, на большой перемене зайди в учительскую, чтобы... — Хорошо, — прерывает Уён снова, не особо вникая в суть сказанного. Учительница неловко улыбается, но пытается не обращать внимание на странное поведение школьника. Он кажется очень уставшим и болезненным, возможно, проблемы со здоровьем. Вчера она встретилась с его отцом лично, но сколько бы она не пыталась выяснить причину перевода, было ясно, что это была не простая ситуация. За всё то время, что они решали дела с документами, он сидел неподвижно в коридоре, уставившись в одну точку. Бедный мальчик... — У тебя будет свой шкафчик, пароль установишь сам, — говорит она напоследок, останавливаясь около нужного кабинета. Четыреста второй, как иронично. — Хорошо, — снова повторяет он, вежливо поклонившись, но его вдруг останавливает рука на его плече. Он хмурится от боли, но глубоко вздыхает, чтобы не сдать себя. — Уëн, я хочу, чтобы ты знал, — говорит она уверенно, заглядывая ему в глаза, — что бы не случилось, это не должно сбивать тебя с ног. Воспринимай это как новую, чистую страницу своей жизни. Попытайся найти в этом плюсы и не переживай. Мы все тут рады помочь тебе. Уён застывает на месте, не решаясь отвести взгляда от тёплых карих глаз напротив, и неуверенно открывает рот, не зная, что и ответить. Новая жизнь? Ему нравилась и старая, только без некоторых людей в ней. К тому же, какие могут быть плюсы в том, чтобы быть брошенным на произвол судьбы, без друга рядом и стабильного будущего без своего монстра-отца? И чем они вообще смогут помочь ему, кроме как посочувствовать или же воспользоваться его доверчивостью, как было в прошлый раз? Всё это притворство. Все вокруг притворяются. Им только дай повод обвить вокруг себя свои длинные щупальца, как раскрывается их настоящее лицо. Он коротко вздыхает, убирая руку со своего плеча, и заходит в класс, так и не ответив учительнице ничего. В классе сидят несколько школьников, занятые своими делами. Парни толпой стоят у окна, пока девушки доделывают домашнее задание или просто общаются между собой. Увидев классную руководительницу, все сразу поднимаются с места, с лёгким любопытством осматривая новенького. — Скоро уже обед, сейчас мой урок, я преподаватель английского языка, — улыбается она Уёну и приобнимает, увлекая с собой в центр кабинета. — Ребята, у нас новый ученик, я надеюсь вы найдете общий язык. Представься, пожалуйста. — Я Чон Уён, — говорит Уён тихо, не поднимая своего взгляда. Госпожа Ян, понимая, что что-то ещё говорить парень не намерен, разочарованно вздыхает. Уëн предвещает это. Упрёк, за которым последуют смешки и шёпот, который едва скрывает ядовитость... — Какой красивый, — вдруг громко говорит одна из девушек и класс начинает смеяться, заставляя Уëна поднять взгляд и заметить, что никто не пытается его унизить или оскорбить. На него даже едва смотрят, смеясь кидая бумажки в девочку с косичками, которая смущённо улыбается. Это что-то новое. Совершенно незнакомое ему. Госпожа Ян, с улыбкой, указывает ему на свободное место и Уён плюхается на стул, возвращая на себя внимание, до того как звенит звонок. Как же хочется уйти… Это всё так ново и непривычно, он чувствует, что сидит на иголках и они вот вот проткнут его кожу, медленно убивая изнутри. Он чувствует себя чужим, будто вдруг решил сменить среду обитания или стал вампиром, что не вписывается в мир людей. Хотя... он здесь действительно чужой. Несмотря на его закрытость, некоторые пытаются с ним познакомиться. Уён едва успевает запомнить их имена, на самом деле, он даже не старается, хотя и признаёт, что чувствует себя намного лучше, чем с утра. В течение дня, он борется с головной болью и тошнотой и всё таки проводит несколько уроков на медицинской койке. Лекарства немного спасают, но давят на желудок и он снова и снова выплёвывает их. Медсестра порывается звонить родителям, поэтому ему приходится найти в себе актёрский талант и убедить её в том, что всё в порядке до того, как она решится это сделать. Он выходит на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом и прячется в тени лестницы у пожарного выхода. Он садится прямо на тротуар, ощущая приятную прохладу от земли и стряхивая с руки муравья, что забрался ему на запястье. Казалось бы, он встал на ноги и перестал бояться отца благодаря советам и поддержке Сана. Но стоило в одиночку встретиться с этим монстром лицом к лицу и вся его долгая работа улетела в тартарары. Уён понял, что все его попытки объяснить и поговорить с ним было лишь пустой тратой времени. После той ночи он стал закрываться в ванной, в комнате, на кухне, везде куда бы не пошёл, лишь бы не встречаться с ним. К ним приходила полиция, но они даже не заходили в дом и не видели его, отец убедил сотрудника в том, что соседи приняли всё неправильно и это был ложный вызов. Это бесполезно. Всё это бесполезно. Его жизнь никогда не изменится, с Саном или без него, он всегда останется тем маленьким Чон Уëном, который делает всё неправильно. Может, это не жизнь такая, а просто он такой... неправильный? Уён пытается взять себя в руки, выдëргивая из земли траву, и безжалостно рвёт её на кусочки. То, что всю жизнь делал отец. Стоило новому лепестку в его сердце расцвести и дать бутон, как его безжалостно выдëргивали. Его настолько злит своя беспомощность, что хочется содрать с себя кожу до костей и сжечь всё вокруг, вместе с собой. Он так зависим от чужой помощи, что становится ненавистным самому себе. Новая школа и одноклассники, на первый взгляд, кажутся неплохими. Возможно, это действительно новая, белая полоса в его жизни. Уëн знает, что она может быть даже у него... — Надо же, а слухи не врут, — слышится знакомый голос откуда-то сверху, когда перед ним появляются грязные, стоптанные кеды. Уëн устало поднимает глаза к небу, щурясь от солнечных лучей, которые не закрывает довольно крупный парень, усмехающийся и возвышающийся над ним. Уëн также знает, что любая белая полоса заканчивается чёрной. И в его случае, она заканчивается быстро. Всегда слишком быстро. — Добро пожаловать, придурок. Устроить тебе экскурсию по новой школе? — недобро скалится Ынсоб, хватая его за толстовку и резко дёргая на себя.