Иллюзии подстольного минета

      Пятница. У него глубокие синяки. Он не спал до трёх часов ночи. Вообще нет желания работать сегодня.       Антон думал, что ему дальше делать с Арсением.       Он бы хотел пригласить его в гости, но это неловко. Вдруг человек занят, или он не хочет ходить по чужим квартирам. В общем, всё это смотрится странно. Да и в целом Антону будет не по себе.       Зато поболтать с Пашей — всегда кстати.       Сейчас перемена, и Антон уверенно идёт на первый этаж к его bestie. Забавное слово, хоть и женского рода и Паше никак не подходит.       Школьники ему улыбаются, здороваются. Милые создания налицо, но в душе это люди, которые подстраиваются под любого, кто старше по возрасту. Безысходность подросткового возраста.       Шастун вспоминает, как выкурил свою первую сигарету. Крики «давай!», «да ты че?», «одну затяжку!». Прогнулся под этими ублюдками. Мерзко. Во рту горечь от его глупых поступков юности. Он видит всех этих детей и понимает, что больше половины будет испорчено такими же мудаками.       Жаль, конечно, этих детей, но в принципе это его не касается. Пусть курят, их дело. В его обязанности входит учить их математическим наукам, а не бить по рукам за сигареты. Да и он ни разу не видел, что кто-то курит за школой.       Скорее всего, безопаснее это делать в туалетах. Малолетние гении, блять. Думают, никто ничего не знает и шлейф запаха фруктов, который тянется из туалетов, никого не смущает.       А эти переглядки на воспитательном часу? Там же сразу всё видно, когда говоришь фразу «кто-то из вас курит?» — даже ответ не нужен, чтобы понять, кто есть кто. На куряг сразу направятся десятки взглядов, а они сами будут хихикать и прятать взгляд.       Простая психология.       Кабинет русского. Антон входит без стука, но Паши в кабинете нет. Тут только две девочки, которые что-то пишут на доске. Надпись почерком Паши: «Контрольная работа».       — Дописываете? — буднично спрашивает Антон.       — Да, — отвечает одна из девочек.       — Хорошо, пишите. А куда Павел Алексеевич вышел?       — Не знаем, — отвечает вторая, — сказал, что на пять минут отойдёт, и взял пачку сигарет.       «Ещё один куряга», — думает Антон.       — Спасибо, мои внимательные. Пишите дальше, я ухожу.       Антон выходит из кабинета.       Он знает, где обычно курит Паша. За лицеем есть один закоулок, за которым встанешь, и через окна учреждения не будет видно, что там кто-то есть. Только дымок идёт вверх, и то негустой.       На улице свежо. Антон одет в рубашку и кардиган, но ему всё равно прохладно. Ветер будто пролезает под края одежды и обдаёт всё тело холодом.       Он заворачивает за угол и видит Пашу, который одет не менее тепло.       — Здравствуй, Пашка, — он дёргается на зов, а когда наблюдает своего знакомого на горизонте, улыбается.       — Привет, ты курить?       — Может быть, — вздыхает он. — Вообще за тобой пришёл, но такое настроение пакостное.       — Что-то случилось? — он протягивает Антону сигарету двумя пальцами и отдаёт зажигалку.       — Да, Арсений случился, — он затягивается. Табак опаляет глотку, и Шастун слегка морщится.       — Конкретнее?       — Мы с ним вчера поболтали.       — Ну-ну?       — В общем, я хотел обозначить между нами какие-то правила и границы. То есть, например: «Не флиртовать».       — А он что?       — Он сказал… — Антон делает заминку, — сказал, что ему нравится моё смущение.       Паша улыбается и заинтересованно играет бровями. Антон лишь слегка тычет в него локтем и снова делает затяжку.       — И что здесь такого, Антон? Не нравится — игнорируй, ему самому рано или поздно надоест.       — Паш, мне страшно, — он понижает голос и почти шепчет. — Мне страшно себе признаться, что мне всё это нравится. Я каждую блядскую ночь думаю о нём, о его внимании и комплиментах, — Антон морщится, а по его лицу стекает скупая слеза.       Слеза одна, а боли столько, что самому Павлу захотелось взвыть. Он не может смотреть на то, как его лучший друг плачет. Просто не может.       Он откидывает ещё не закончившуюся сигарету в сторону и притягивает его к себе. Кладёт ладонь на макушку и бережно поглаживает, будто хочет уберечь от чего-то.       Антон думает, что Паша ему как отец. Тот самый, чьей любви ему всегда не хватало. Тот самый, который не накричит, а размеренно поделится информацией. Тот самый, который будет гордиться им несмотря ни на что.       — Это ненормально, Паш. Я так не могу, я хочу жену и детей, как хотели мои родители. Мой отец во мне разочаруется. Помоги мне, Паша, пожалуйста. Я не знаю, что мне делать, — Паша чувствует, как его плечо мокнет, но не от дождя.       — Антон, это нормально, слышишь? Ты должен принять это. Ты должен начать улыбаться всем, а не только мне. Ты должен открыться миру. Все твои планы на жизнь — ложь. Ложь, которую тебе навязали родители. Забудь всё, что они говорили, и действуй так, как хочет того твоя душа или сердце.       Антон отстраняется и смотрит стеклянными глазами на Пашу, как на ангела или Спасителя. Он его спасёт от грязи и лжи родителей.       — Действуй, мой мальчик, — Паша целует его в лоб, не вкладывая никакого романтического подтекста.       — Спасибо, учитель, — шутливо отвечает он.       — Пойдём?       — Да, спасибо тебе.       — Если хочешь рассказать что-то ещё, я всегда выслушаю.       — Да, конечно.       Они выходят из-за угла. Антон улыбается.       Но на подходе к главному входу лицея он замечает черную макушку. Арсений стоит на парковке, но не один — рядом с ним Руслан. Они о чём-то мило беседуют, и Антон приостанавливается.       Да, это по-детски, но он подслушивает чужой разговор и подсматривает за этими двумя.       — Руслан Викторович, я не хочу с ним «на один раз».       — Да, ладно, — Белый похлопывает Попова по пятой точке, нащупывая карман. — А тут, небось, уже упаковка презиков припрятана.       Антон ошарашенно разворачивается и наконец-то входит в здание.       Ну да, о чём он думал? Антон был для Арсения просто забавой. Куклой. А когда всё стало очевидным, он Арсению просто надоел. Это очевидно.       Арсений невероятный, а Антон — самый обыкновенный идиот со своими психическими проблемами. Попову такой не нужен. Он уже, видимо, нашёл кандидата, который будет состоявшимся и зрелым для чего-то серьёзного.       Уехал поезд Антона, надо было раньше думать. Такие, как литератор, долго ждать не будут. Шастун, как обычно, всё проебал.       Антон — ревнивый человек. Он бы не сказал, что это чувство охватывает его мозг полностью и он прямо-таки бредит мыслями: «Он/она только мой/моя». Просто так выходит, что иногда эмоциональная связь становится эмоциональной зависимостью. И он живёт в страхе недополучить внимание объекта ревности, потерять любовь близких людей.       Страшно и злостно. Ему хочется подойти, взять Арсения и закинуть себе на плечо. А потом убежать куда-нибудь — может, на крышу, где можно встречать закат.       Но нужно ли это самому Попову? Нужен ли ему Антон?       Загадка Вселенной.       Шастун вспоминает, что это его последний урок, не считая дополнительных, которые пообещал провести восьмиклассникам. Но это поправимо.       Антон наполнен решимостью напиться в хлам, и он это сделает. Хоть его и унесёт от одной бутылки пива, и потом на полу его туалета растянется длинная дорожка рыганины.       Всё это неважно.       Он встречает первую попавшуюся девочку из восьмого «А», говорит ей, что дополнительные отменяются. Она, радостная, благодарит его и бежит сообщить об этом своим одноклассникам.       Дети. Им так мало нужно для радости. Он ровным счётом ничего не сказал, а она уже светится от счастья.       Антон бы, наверное, почувствовал что-то такое, если бы Арсений сказал, что тот самый парень, о котором он говорил с Русланом, это и есть Шаст. Но это лишь сказки для мелодрам и романтический бред. Никогда у него таких красивых совпадений не будет.       Возможно, кто-то скажет, что он скептик, но нет. В нём таится надежда, но она такая крошечная, словно те самые крошки на покрывале, когда печенье поел, не вставая.       Он уже на выходе из лицея. Натягивает своё любимое бежевое пальто, чтобы подчеркнуть загадочность на фоне холодной осени. В магазине это будет очень смешно смотреться. Он весь в официальном: рубашка, брюки, туфли, пальто — и берёт пиво в стеклянной бутылке.       Есенин, блять.       Антон отправляется в свой алкогольный извилистый путь.

***

      Он заходит в ближайший магазин. Осматривает полки и понимает, что вообще не разбирается в алкоголе. Затем он понимает, что тут можно встретить учеников, а это будет очень неловко, поэтому нужно поторапливаться с выбором и сваливать.       Первое, что попадается на глаза, это пиво «Три медведя». Ну, выглядит солидно, в стеклянной бутылке. Оно недорогое, и именно это смущает Антона. Может, качественное пиво должно стоить подороже?       Шастун осматривает остальные ценники и сравнивает. Затем ему это всё надоедает, он хватает «Балтику Семь» и идёт на кассу.       Вечер обещает быть интересным.

***

      Когда он заходит домой, по коже бегут лёгкие мурашки.       Антон не пил очень давно — не употреблял даже на праздниках. Хотя он их особо и не праздновал.       Одиночество душило его очень долго. Да, у него есть Паша, но у того своя семья. И звать его на Новый год, чтобы он кинул детей и жену и прискакал к нему, — дебилизм высшего уровня.       Поэтому все праздники он проводил один или просто-напросто игнорировал их.       Он открывает бутылку об стол, берёт стакан — ну не с горла же пить — и наполняет его.       Страшно. Страшно осознавать, что потом он будет очень долго рыгать, но ему жизненно необходимо забыться хотя бы на день.       Пальцы дрожат, но он обхватывает стакан и делает первый неуверенный глоток.       Лёгкое головокружение. Срань, он же только глоток сделал.       Ну, как говорится: «Между первой и второй перерывчик небольшой».       Он обновляет стакан и выпивает залпом. На лице сама по себе растягивается улыбка. Хочется смеяться без особого повода. Картинка перед глазами плывёт, а во рту лёгкое послевкусие.       Где-то из коридора играет мелодия звонка его телефона. Он его оставил в кармане пальто.       Антон медленно поднимается. Идёт, спотыкаясь, и смеётся при каждом недопадении.       Он достаёт телефон. На определителе размазанно написано «Арсений». Шастун улыбается и берёт трубку.       — Привет, Антон, я бы хотел предложить теб…       Антон перебивает его:       — Приве-е-ет, мой хороший, — протяжно говорит он.       — Антон? Что-то случилось?       — Неа, всё просто охуительно, — Антон снова направляется на кухню.       — Ты же говорил, что не пьёшь. Ты мне соврал, чтобы не идти никуда?       — Да что ты такое, — он икает, — говоришь.       — Антон, отвечай, — строго говорит Попов.       — Если сел на бутылку, то ты ещё не пробка, — Антон развязно смеётся, берёт ещё незаконченную бутылку и отпивает с горла.       — Антон, не смешно. Что случилось?       — Пизда с жопой разлучилась. Ты заебал со своим «что случилось?». Пошёл нахуй, — Антон передразнивает Арсения.       — Что за «пошёл нахуй»? Мы с тобой вроде подружились. Говоря мне, ты говоришь себе.       Антон хоть и пьян, но понимает, что его пристыдили.       — Извини. Можешь приехать?       — А, — Попов застывает. — Зачем?       — Не хочу быть один. Хочу быть с тобой. Мне надоело быть одному.       Арсений тает от этих слов. В его душе разливается тепло, и он чуть не роняет телефон из рук. И может, Антон просто пьян, и может, Антон рассматривает его только в дружеском плане. Он всё равно к нему приедет и будет рядом.       — Хорошо, я приеду. Скинешь адрес в телеграмме, — Арсений сбрасывает.

***

      Попов приезжает в дом Шастуна. Поднимается на третий этаж и стучит в двенадцатую квартиру, как указывал Антон в переписке. Но ему никто не открывает даже спустя пять минут стука.       Арсений прислушивается, но в квартире тишина.       Уснул.       Мужчина дёргает ручку двери, и та, на удивление, поддаётся.       Ещё и дверь не закрыл, идиот.       Арсений аккуратно проходит и видит, что на подставке для обуви стоит пара розовых туфель на высоком каблуке.       Что за бред? У Антона есть девушка? Или, может, он вообще латентный трансвестит, а по вечерам ходит в клубы на дрэг-квин вечеринки.       У Попова в голове картинки Антона в париках, туфлях и с ярким макияжем. Он думает, что Шастуну действительно идёт. Его пухлые губы так бы и хотелось накрасить какой-нибудь яркой помадой.       Арсений проходит дальше по коридору и видит диван, на котором кто-то спит.       Сквозь длинную блондинистую копну волос он видит аккуратное лицо девушки и застывает.       Антон же говорил, что не хочет оставаться один. Тогда кто это? Может, он уже позвал свою подругу? А где же тогда сам Антон?       Арсений пытается изучить блондинку. Девушка в нежной пижаме, и она слегка похрапывает.       Арсений решает её не будить, чтобы не спугнуть, и пишет Антону.

Арсений Попов

Где ты?

      Ответ приходит мгновенно. Антон Шастун Дома

Арсений Попов

Я сейчас у тебя дома. В квартире 12

Антон Шастун У менч 22 квартира

Арсений Попов

Сука, такие вещи без ошибок надо писать, еблан.

Я в квартире у какой-то девушки.

Антон Шастун ХАЭЭЫВЗАЗ       Арсений оглядывается. Пора дать дёру, пока девушка не проснулась.       Он на цыпочках идёт к выходу. Но по закону подлости Арсений случайно наступает на хвост кота, и тот шипит и отпрыгивает в стену.       — Вот блядство, — шипит Попов, уже натягивая обувь.       — Бонь, что случилось? — зевая, говорит девушка. — Если ты опять перевернул цветок, то переезжаешь к моей маме.       Арсений прыгает на одной ноге и пытается надеть узкие кеды. Сложность в том, что, чтобы обуть конверсы, нужно расслабить верхние шнурки, всунуть ногу, а потом ещё и хорошо затянуть те самые шнурки.       Долго, короче.       Слышатся шаги. Девушка идёт посмотреть, что же натворил её домашний питомец.       У Арсения мурашки по попе бегут. Сейчас накатают на него заявление за проникновение на частную собственность, и он отсидит в тюрьме. Может, это вообще коварный план Антона — в отместку за его заигрывания и флирт.       Месть — это блюдо, которое нужно подавать холодным. Так же холодно ему будет в тюремной камере в течение двух лет.       Арсений забивает на всё, когда слышит шаги уже слишком близко. Он вылетает из квартиры вихрем в одном кеде, а второй держит в руке.       Ну и денёк.       Он поднимается на два этажа выше и наконец-то находит двадцать вторую квартиру. Снова стучит, но теперь ему открывают.       В дверном проёме стоит Антон. Он весь покраснел от выпитого, одет в одну рубашку с трусами. Арсений осматривает его оголённые ноги. Они красивые. Да и весь Шастун сейчас выглядит очень нежно и податливо.       — Ну здравствуй, Антон, — Арсений нагибается и снимает обувь. После махинаций с кедами встаёт и смотрит на мужчину снизу вверх.       Тот разводит руки в стороны и ложится всем телом на бедного Попова.       — Ты такой душка, Арсений, — Антон улыбается, заваливается к нему на плечо головой и начинает щипать Попова за щеку. — М-м-м, что это? Резиновые персики?       Больше всего Арсений не любит людей в нетрезвом виде. Но Шастун выглядит миловидно и пока, видимо, не собирается блевать дальше, чем видит.       — Это моя щека, болван, — он пытается обхватить его талию, но Антон такой высокий, что это получается с третьей попытки. — Ты же говорил, у тебя ужасная непереносимость алкоголя? Сколько ты выпил, если ты идти еле можешь?       — Эх, Арсюша, всё ты помнишь, — Антон икает. — Я сегодня впервые попробовал пиво «Три медведя», представляешь?       — Я безумно рад за тебя.       Арсений прикладывает Антона лицом об стену, а сам пытается открыть дверь ванной. Он аккуратно придерживает его за спину одной рукой, и ему удаётся провернуть ручку.       — Всё, я ща сблюю.       — В ванной обязательно, — Арсений вновь его приподнимает и ведёт в ванную.       Арсений заносит пьяную тушу и пытается уложить ее под громкое «э-э-э». Антон опирается, но всё же откидывается назад в среднего размера белой ванне.       — Ты что затеял? — Антон сидит в ванной, а его ноги свисают с одного конца. — Хочешь принять со мной ванну?       Попов молча включает холодную воду и омывает Антона под громкие крики.       — Выключи! Выключи!       Арсений повинуется и выключает.       Смотрит на Антона. Тот распластанный, рубашка промокла, и теперь четко видны его грудь и рельеф живота. Волосы тоже намокли и зализаны назад. Безумно красивая картинка, но у Арсения есть принципы. Всё должно быть в трезвом уме и здравии. Поэтому сегодня они ограничатся обжиманиями в коридоре.       — Легче?       — Аха-ах, — он кивает. — Но я всё равно сблюю сейчас.       — Давай встанешь, я выйду, и можешь блевать сколько угодно, — Арсений снова закидывает его руку себе на плечо, а сам кладёт руку Антону на талию.       Он склоняет его над унитазом, аккуратно ставя на колени.       — Если что — зови, я пока найду нам одежду. Мы оба мокрые.       — Мгм.       Попов выходит из ванной, а ему вслед раздаются звуки вывернутого желудка.       Мерзко, но с кем не бывает? Ну захотел человек напиться и забыться.       И тут Попова осенило. А зачем? Зачем Шастуну напиваться до такого состояния? Может, у него действительно что-то серьёзное случилось. Нужно обязательно поговорить после того, как Антону полегчает.       Арсений находит две футболки. Одна чёрная, с принтом группы Rammstein, другая — нежно-жёлтая.       Попов никогда не носил какой-либо мерч, поэтому, конечно, выбирает чёрную.       Штаны Арсения в принципе сухие, а вот у Антона они вообще отсутствуют.       Он берёт ему серые спортивки и выходит из комнаты. Подходит к двери ванной и прислушивается. Вроде бы тихо, но слышны редкие всхлипы.       — Антон, всё в порядке? Я могу зайти?       — Нет! — кричит Антон в истерике.       Боже, что же с ним делать. Арсений сегодня планировал посмотреть сериал, а не успокаивать взрослого мужчину и ухаживать за ним.       — Что случилось, Антон?       — Я мерзкий, — хнычет он. — Не надо было тебе приезжать.       — Ты говорил, что тебе будет одиноко. Я не мог не приехать, — объясняет Арсений.       Антон замолкает на несколько секунд. Потом слышатся тихие шаги, приближающиеся к двери. Арсений отходит, чтобы его вдруг не пришибли.       Она распахивается, и не успевает Арсений опомниться, как в него влетает Антон. Он оплетает его своими длинными руками и зарывается ладонями в смолистые локоны. Держит мёртвой хваткой.       «Как хорошо, что я ещё не сменил одежду», — думает Попов.       Одежда между ними постепенно пропитывается холодной водой. А может, они даже заболеют. Но лучше заболеть вместе, чем поодиночке. Один будет долго скучать на работе за другим.       Шатен плачет Арсению куда-то в шею и тяжело дышит.       — Так что же случилось, Антон?       — Я устал, давай завтра, — он крепко стискивает Арсения в объятиях, не давая и малейшей возможности выбраться.       — Куда же делась моя сучеглазка? Где тот хамоватый учитель математики? — Арсений в ответ поглаживает спину Антона, которая постоянно вздымается от учащенного дыхания.       — А такой я тебе неинтересен? — Антон отстраняется, но всё ещё держит Попова за плечи.       Арсений видит его заплаканное лицо и хмурится.       — С чего ты взял?       Антон вздыхает и смотрит вниз. Будто ему стыдно. Но за что — Арсений не понимает.       — Неважно. Всё завтра.       — Ладно. Мне уйти?       — Нет! — Антон сам не замечает, как повышает тон, и видно, что ему за это стыдно.       — Хорошо, где мне лечь?       — Прости, я так устал, — Антон наконец-то отстраняется. — Ты сможешь поспать на диване без простыни? Извини, это, наверное, не совсем гостеприимно, просто у меня не хватит сил расстелить тебе.       — Ничего страшного, Антон. Иди, ложись, — он чего-то ждёт, и Арсений сначала не понимает, чего именно, а потом смотрит на стопку одежды в своих руках и отдаёт ему.       — Спасибо. Ну, спокойной ночи?       — Сладких снов.       Сегодня Антон засыпает сразу, как только его голова касается подушки.