Сверхновая

Дриму нравится встречаться случайно. По первости Джордж совсем не понимает принципа. Ему проще просто постучаться, пригласить, написать, что угодно, но не слоняться в неловкости от комнаты до комнаты в ожидании. Дрим весь как южный ветер. Шаг лёгкий, голос извечно приглушённый, даже дверью не хлопает, не оставляет эти вмятины на стенах, к которым Джордж был так привычен. Дрим пронесётся мимо, даже не заметишь. Дрим никогда не стучится. Его можно встретить только случайно: пересечься в коридоре, на кухне за чашкой чая, одновременно открыть противоположенные двери и дальше по списку. Можно и постучаться, но диалоги тогда будут по-дурацки не клеиться, как в плохой комедии. Но Джордж учится. Больше не выходит подолгу сидеть на кухне, ища встречи. Нет, надо наоборот. Если Дрима просто ждать, то он не придёт ни через час, ни через два, обязательно неловко уснёт в комнате. Надо приходить ничего не ожидая, возиться с посудой, пытаясь запомнить, где что лежит. Тогда что-то получится. Столовые приборы в ящике возле плиты. Салфетки и зубочистки на полке. Корм для Патчес там же, но выше. Дрим говорил, что им приходиться всячески исхищряться и постоянно корм от неё прятать, потому что Патчес — девочка умная, всегда найдёт то, что ищет. Конечно же, Джордж правильно усваивает урок. Он уже тихо-мерно сидит, когда Дрим его находит. Они молчаливо улыбаются друг другу — не могут не улыбаться, — потому что вот она, встреча, и она случайная. А в случайных встречах магии куда больше, чем во всяких других. Дрим падает лицом Джорджу в колени, обнимает бережно руками под икры. Вид у него щенячье-преданный, заспанный, взъерошенный. На полу едва ли прохладнее, чем сидя, во Флориде сегодня беспощадная жара. Так, должно быть, падали перед богами. Так клялись в преданности, отдавали себя без остатка. Так безмолвно падали в молитве приговорённые к смерти. Но боги равнодушны. Боги выслушивают и оставляют без ответа, боги не останавливают палача. Джордж же равнодушным быть не может, сколько ни старается. Джордж годами возводит мягкие стены, не умеет признаваться в любви чистосердечно, только так, намёками, действиями, решением пересечь половину планеты. Не способен отрицать нежность рук, обнимающих его, голову, преклонённую перед ним. Отчаянно нужно что-то сказать. Нечто безукоризненно-необходимое, витающее в воздухе. Дорогой, ты отчаянно пытаешься убедить себя в том, что оно поселилось тут совсем недавно, но сам ведь знаешь, что с вами это очень давно. От себя не убежишь, никаких стеночек не возведёшь. Не то чтобы Джордж отлично справляется. Но всё-таки что-то понимает, кладёт ласково руку на чужую щёку, а затем говорит: — Ну всё, Дрим, хватит. Вставай, а то ещё простудишься. Что я тогда буду делать? Не простудится. Потому что погода причудливо не меняется за эти короткие минуты. Это не щемящее «я тебя люблю», но не менее необходимое, полюбовное «я о тебе забочусь». Волна, приносящая за собой неотвратимое цунами. Джордж чувствует поцелуи на своих коленках.