Сбитое дыхание и смятые простыни

Своё ненаглядное и столь желанное спокойствие, о котором они грезили еще со времен робкого признания едва вступившего в шестнадцатилетний возраст Кейго и не менее смущенного ответного признания выбравшегося в про-герои Тойи, получить удается не сразу. Они поднимаются по карьерной лестнице мучительно медленно, Тодороки получает множество ожогов, еще больше перьев теряет Таками. Встречаться, если их пересечения на недолгое время можно было так назвать, было более, чем проблематично. Когда Тойя пытался обогнать отца в рейтинге, а Кейго — догнать Тойю. И семье Тодороки они тоже рассказывают об этом не сразу. Светятся пару раз на снимках папарацци гуляющими по парку, убегают от вопросов журналистов, спасают людей бок о бок и делят на двоих причитающуюся за это славу. Целуются до покалывающих губ за углами, прячутся от всего мира за крыльями Ястреба и встречают восемнадцатилетие Кейго на крыше небоскреба. А потом Тойя как-то собирается с мыслями. И рассказывает сначала Фуюми, потому что его лучшая, добрая и всё понимающая Юми уж точно не подумает ничего лишнего. — Юми, у меня есть парень, — заявляет он отстраненно в один прекрасный момент, когда они остаются вдвоем на кухне. Фуюми улыбается и пожимает плечами. — Приведешь на ужин? Только узнай для начала, что он любит из еды, я приготовлю. * Даби всегда спит очень беспокойно, а Ястреб — чутко. Тойя ночью дергается, покрывается испариной и зовет маму и папу надрывно, будто через мгновение попрощается с жизнью. Мама и папа — слова табуированные в присутствии Кейго, но он не против. Просыпается, косится на часы и укрывает Даби крылом, пытаясь спрятать от всех его страхов. Через некоторое время к зову родителей присоединяется его, Кейго, имя, судорожное произносимое одними губами. У Таками сердце колет, но он знает — это проблема большинства героев. Утром они об этом не разговаривают. Все их переживания остаются под пологом ночи и, вероятно, эти темы никогда не будут подняты за завтраком. * Старатель смеряет его суровым взглядом, но отступает и благосклонно кивает. — Так... твой друг, Тойя... — Пап, — Шото хмурится, — Не называй Кейго так, они не друзья. Фуюми согласно кивает, стоя неподалеку. — Ну хорошо, твой молодой человек, Тойя, — Энджи капитулирует окончательно под натиском двух своих детей, — я надеюсь, что у вас всё будет в порядке, потому что, — он поворачивается к Таками, — я отец не самый лучший, но за своих детей убивать буду. Кейго улыбается и кивает. * Даби лежит у него на коленях и дает перебирать свои волосы. В доме — наконец-то их собственном — совсем тихо, слышен стук часов в гостинной. Кейго практически задремал, продолжая двигать пальцами, перебирая пряди в его волосах. Тойя чувствует необычайное спокойствие и крошечную уверенность в завтрашнем дне.