Пустынный горизонт

Исследовательские заметки — Запись 12 17 мая 673 Anno Caeli, 03:22

Изучив пять томов мировой истории, десять книг об истории регионов и пару очень детальных фамильных хроник, я почти ничего не узнала о сути катаклизма, постигшего мир в моё отсутствие. Книги проливают свет на культуру и политику нынешней Эквестрии (мне уже не терпится погрузиться в материал по теме новомодных «культов принцесс»), однако знания о «древней» истории столь скудны, что многие учебники не забираются в прошлое позднее трёх веков. Поскольку у современных эквестрийских учёных нет нужных мне сведений, я обратилась к живым отчётам об археологических экспедициях. Я надеюсь, что мой опыт знакомства со старой Эквестрией позволит взглянуть на них под особым углом и даст почву для новых теорий. С 11-й записи (17 мая 673 Anno Caeli, 2:42) я ознакомилась с бортовыми журналами нескольких археологов, и особый интерес, на мой взгляд, представляет «Судовой спуск в Сталлионград сэра Си Дайвера», написанный оным Си Дайвером, третьим сыном графа Кейва Кроулера, о подводных раскопках 642–655 годов. Си Дайвер примечателен тем, что погружался с археологическим интересом. Его коллеги спускались под воду с экипажами добытчиков; они не влияли на курс судов и фиксировали исторически значимые объекты только считанные минуты, пока команда искала, чем поживиться, — отсюда неконкретность и обтекаемость наблюдений. Впрочем, первая экспедиция сэра Дайвера в Сталлионград — не более чем предлог для охоты на глубоководных существ, о чём автор и повествует. Вот, к примеру, выдержка из первых записей журнала: Если ныряете в этих водах, не забывайте о времени года. Ранняя весна, как сейчас, — лучшая пора для глубоководной охоты, поскольку зверь поднимается к поверхности, ближе к теплу; но уже в августе, бывает, приходит в движение, подчас очень быстро, Серость. [Примечание: «Серость» (разг.) — собирательное понятие для айсбергов, плывущих на юг в холодные месяцы, у северных островитян.] Припоминаю, двоюродный братец Шоал как-то рассказывал, как однажды поздней осенью, когда все нормальные пони давно устроились на зимовьё или подались в тёплые края, он отправился на ловлю рыбы. Он пробыл под водой, верно, часа четыре или пять, а когда поднялся, чтобы вытащить улов, — сверху наплыла льдина! Пришлось ему плыть почти четверть мили, пока не показались влажные волны. И у дуралея ещё хватило наглости пожаловаться, что на льду ничего не было! Но всё же он не полный остолоп; отныне с конца июля он не суётся в воду ни на денёк. Он разглагольствует о рыбалке, погоде и двоюродных братьях на протяжении пяти тысяч слов, прежде чем переходит непосредственно к погружению. Но и тут он лишь пространно рассуждает о религиозной значимости каких-то объектов, — видимо, фабричных труб сталлионградской промзоны — и быстро перескакивает на тему «глубинной рыбы» — монструозных разновидностей рыб, обитающих в океане ниже эпипелагиали. Признаю, тема сама по себе небезынтересна. Глубинные рыбы как-то могут «чувствовать» тела, тревожащие водную поверхность; они сбиваются в растущие косяки, всплывают на разведку и сжирают всё, что задерживается там дольше часа. Любопытно отметить, что в остальных случаях они живут по одиночке и в толще воды тела никак не «ощущают». Из книг о всемирной истории мне вспоминается период, когда на поверхности океана ещё часто дрейфовали обломки металла и древесины, а для их добычи применяли надводные суда. Как только рыба начинала тревожиться, экипажи на дирижаблях поднимали корабли из воды — рыбы бились о борта, создавая пробоины в незащищённых корпусах, а то и выпрыгивали на палубу и кусали моряков. Удивительно, но Дабы самой не отходить от темы, к этой записи я добавлю приложение «А» с моими мыслями о глубинных рыбах. Последующие записи куда информативнее. Дневник также снабжён набросками Дьюлайт, талантливой помощницы Си Дайвера. В набросках угадываются мятые гвардейские шлемы (по догадкам Си Дайвера — церемониальные пиалы), здания банков (по Дайверу — церкви, притом что банки до сих пор существуют, откуда вообще такие выводы?!) и памятные кристальные значки с принцессой Каденс (по Дайверу — местечковой богини плодородия; видимо, в народной памяти Каденс сохранилась плохо). Мне почти дико и сюрреалистично смотреть на своё прошлое глазами археолога. Разумеется, любой порядочный учёный понимает, что археология оперирует множеством догадок, многие выкопанные артефакты вырваны из контекста жизни. Но при виде того, насколько пони может заблуждаться в выводах, труды моих времён о Старом Эквусе начинают вызывать скептицизм. Приведу выдержку из теорий сэра Дайвера о предназначении ж/д путей в Сталлионграде: Дорога представляет собой две параллельные стальные рельсы, проложенные через весь город. Несмотря на то что время её не пощадило, осторожные замеры сохранившихся кусков указывают, что она вмещает ровно двух взрослых кобыл средней комплекции. Рельсы уложены на твёрдое каменное полотно, выдающееся над мощёными городскими тротуарами, и богато украшены длинными кристальными штырями, вбитыми в них намертво. Попытки проследить, откуда исходят пути, ни к чему не привели — они расходятся из города в разных направлениях, возможно, к малым селениям, существовавшим в орбите метрополии. Судя по колоннам с религиозными мотивами и большим залам для собраний вдоль путей, приподнятному полотну, обилию кристалла в декоре, вывод напрашивается сам собой: сталлионградцы использовали их для отправления обрядов в честь своей вездесущей богини плодородия. В зданиях близ дороги мы отыскали ещё больше церемониальных пиал. Вероятно, жрицы, встав плечом к плечу, толкали по дороге какой-то идол или алтарь, в то время как народ, собираясь на «станциях», воздавал им почести, пел хвалу и осыпал мольбами. Через призму веков трудно сказать, что возникло раньше — пути или сам город. Возможно, эта дорога повторяет колдовские лей-линии, откуда древние черпали силу; возможно, она так построена, чтобы никто не оставался в стороне от духовной жизни. Бесспорно одно — Сталлионград был крайне набожен. Меня поражает и возмущает, как Си Дайвер видит следы религиозного культа во всём, чего ни коснётся, — притом что ныряет в город, никогда не питавший тёплых чувств к принцессам. С другой стороны, из кристальных значков с Каденс очевидно, что конец света, постигший Эквестрию, произошёл в пределах нескольких лет после моего исчезновения. Я помню, как Каденс хотела упрочнить свои связи с городом, раз в пять лет распространяя памятные значки. Мода же на изделия и убранство из кристаллов сложилась в Сталлионграде давно, и то по воле случая! Пока что из прочитанного складывается впечатление, что гибель исчезновение принцесс привело к появлению в Эквестрии т.н. «культов принцесс». При всём интересе к ним я пока что воздержусь от комментариев, чтобы не отходить от темы обсуждаемого материала.