***
— Пинки Пай? — Рэрити заглянула в комнату Пинки. Никого. Она пересекла зал и заглянула в покои Флаттершай. — Ау? Жёлтая пегаска, как обычно, крепко спала на кровати, но и здесь Пинки не было. — Куда запропастилась эта кобыла? — Рэрити задумчиво надулась, выходя в холл. Она планировала пригласить Пинки прогуляться по Хейтону. Небрежно пожав плечами — совсем не под стать образу леди, — единорожка направилась к лестнице на поверхность. Сегодня она была одета гораздо скромнее. Фиолетовая блузка с длинными рукавами и рюшем, голубой шерстяной шарф, перемётные сумки и, естественно, солнечная шляпа. Ей бы не хотелось обгореть. Повинуясь внезапному порыву, она спросила у помощника, как пройти в кладовую, и набила сумки злаковыми батончиками и сухофруктами. Мистер Рич выделил ей с подругами по увесистой сумме бит и заверил, что даже одного упоминания его имени и обещания расплатиться позже хватит почти любому ресторану или магазинчику. Но Рэрити не хотела тратить время на подобающую трапезу. Какими бы чудесными рестораны ни были, им сегодня придётся подождать. Подойдя к лестнице, кобылка услышала звонкое хихиканье Пинки Пай, эхом разносящееся по коридору. «Вот она где!» Единорожка пошла на звук, на углах замирая и водя ушками, чтобы сориентироваться. Ей понадобилось почти полчаса, чтобы прибыть, наконец, на просторный мезонин, обрамлённый резными деревянными перилами. С потолка свисала внушительная люстра, украшенная россыпью разноцветных ленточек. Рэрити подступила к краю, посмотрела вниз и тепло улыбнулась. Основное пространство занимала невысокая квадратная площадка, вымощенная бронзовыми и платиновыми плитами — по восемь с каждой стороны. Тут и там на доске замерли удивительно детализированные гигантские шахматные фигуры из белого мрамора, инкрустированные на верхушках или сапфиром, или рубином. Две принцессы более остальных поражали взгляд. Их тела облачали золотой и серебряный доспехи, а гривы блестели россыпью алмазов. Сама Пинки разлеглась у дальнего края рядом с месивом из остатков какого-то розового торта. Одна из сапфировых пешек успешно пересекла доску и теперь с каменным спокойствием демонстрировала свой новый наряд из конфетти. Остальные были составлены неровным полукругом, а на их верхушки кто-то нацепил картонки с рисунками улыбающихся и ликующих лиц. Верхом на коне сидел Крейзи Рич и радостно смеялся, воздев над головой бокал сидра, словно копьё. Над доской же красовался транспарант, одним концом привязанный к перилам и гласивший: «Поздравляем с пересечением доски, Пешечка!» Тоже, пусть и тихонько, посмеявшись, Рэрити отступила назад. Мистер Рич, может, и притворялся, но единорожка не видела в том выгоды для него. Наверное, эксцентричный богатей искренне начал привязываться к их розовой затейнице. Так или иначе, отрадно было видеть Пинки столь воодушевлённой. Будет лучше, если Рэрити не станет мешать. Время близилось к полудню, когда единорожка оказалась в садах. Не удержавшись, она замедлила шаг, чтобы полюбоваться — на несколько минут, не больше. О богатых она всё разузнала. Теперь ей хотелось узнать обо всех остальных. Мистер Рич держал на личной пристани небольшой парк аэротакси, так что никакой проблемы в том, чтобы найти свободный транспорт, не было. Рэрити взошла на борт. Пилот галантно поклонился при её появлении. — Миледи Рэрити? Рэрити совсем неподобающе ухмыльнулась, услышав титул, и слегка кивнула в ответ. — Разрешите узнать ваше имя, пилот? — Опен Сэйлс, миледи. — Что же, мистер Сэйлс, — Рэрити достала дюжину бит, держа их в копыте, — не могли бы вы доставить меня на большую землю? Глаза Сэйлса метнулись вверх к звякнувшим монетам, но быстро опустились в пол. — В битах нет необходимости, миледи. Графиню и гостью мистера Рича я с удовольствием отвезу и так. — Хмф, ни в коем случае! — возмутилась Рэрити и с силой пихнула биты в копыто земнопони. — Пожалуйста примите их. Цыц! — пресекла она возражения поднятым копытом. — Я не приму отказа! А теперь — в путь. Сэйлс нехотя выпрямился и бросил монеты в седельные сумки рядом со штурвалом. — Хорошо миледи. Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. Рэрити кивнула и прошла вдоль борта, усевшись у носа. Опен Сэйлс принялся возиться со швартовами, мыча что-то отдалённо напоминающее мелодию, и вскоре дирижабль покинул причал и взмыл в небо, подгоняемый западным ветром. Путешествие выдалось приятным, и теперь, когда Рэрити могла не переживать за свой внешний вид, ей было гораздо проще насладиться дорогой. Лёгкий бриз чуть трепал гриву, создавая атмосферу круиза на судне из какого-нибудь любовного романа, при этом совершенно не трогал причёску. Столбы дыма тоже не стали помехой — Опен Сэйлс умело обходил их, причём гораздо более широкими дугами, чем до того Санфезер. Довольно быстро над ними нависла громада Хейтона, и Рэрити с любопытством взглянула на пять островков, паривших по краям. С метрополией их связывали болтающиеся мосты на толстых тросах и нити цепей. Она обернулась к штурману, лениво держащему копыто на штурвале. — Мистер Сэйлс, дорогуша, могу ли я задать вам вопрос? Тот резко выпрямился, а потом поклонился так низко, насколько смог, не выпустив рулевого колеса. — Да, графиня? Рэрити указала копытом. — Расскажите мне о тех пяти островах. Штурман кивнул. — Это Пятерня, моя леди. Место, где квартируют своих рабочих заводы. Рэрити склонила голову набок. — Квартируют? — Да, моя леди. Многие фабрики платят работникам больше услугами, чем битами. В обмен на труд те имеют жильё, талоны на еду и немного денег на всякие мелкие нужды. — Разве это не прекрасно? — одобрительно хмыкнула Рэрити. «Не считая чада и грязи, пока Хейтон предстаёт вполне милым местом». Наконец они достигли трёх пустых пирсов. Опен Сэйлс схватил зубами верёвку и перебросил через пропасть работнику пристани. Тот споро привязал корабль, и Сэйлс сошёл первым, после чего почтительно подал копыто Рэрити. Она элегантно приняла его, довольная рыцарским жестом. — Вы сможете меня тут подождать, мистер Сэйлс? Жеребец поклонился ещё ниже. — Конечно, моя леди. Когда мне ожидать вас обратно? — Не знаю точно, дорогуша, — единорожка оценивающе посмотрела на солнце, — но сегодня я хочу ночевать в особняке Рича. — Как скажете, Леди Рэрити. Я буду ждать вашего возвращения. Улыбаясь, кобылка сошла с пирса. Он выходил к лежащим в тени двух деревянных зданий узким тротуарам, на которых с трудом умещались в ряд трое пони. Выйдя с обратной стороны аллеи, она подняла копыто проезжающей извозчице. — Извините! Такси! В этот раз повозка смотрелась куда беднее той, на которой Рэрити ехала несколько дней назад. У неё было всего два колеса, открытый всем ветрам пол да слабая деревянная решётка, что и отличала её от обычной телеги, попутно «защищая» от ветра. Если бы не слово «Такси», выведенное чёрным по жёлтому, кобылка бы вообще не догадалась о предназначении повозки. В любом случае Рэрити хотелось узнать, как живут простые пони, поэтому, когда усталая запряжённая пегаска неуверенно обернулась, она ободряюще ей помахала. — Да, вы! Сюда, пожалуйста! Кобылка остановилась перед ней и неуверенно выдавила: — Во про меня, миледи? «Миледи?» Как бы Рэрити ни наслаждалась присвоенной ей аристократичностью, бал был только вчера. Слухи о её появлении ведь не могли распространиться так быстро. И разве простых пони такое заботит? Она помнила, как среднестатистические эквестрийцы еле-еле могли вспомнить разве что самых высокопоставленных принцев Кантерлота — и то не всех, — не то что узнать новоиспечённую графиню через день после её появления. Потом до неё дошло, что дело было не в объявленном титуле, а во внешности. К примеру, на извозчице не было ничего, кроме поношенного шарфа, коричневой накидки и пары защитных очков, а всё её тело вместе с одеждой покрывали сажа и копоть. Рэрити едва могла различить зелёную шёрстку сквозь слой черноты. В противовес, сама Рэрити была чистой, прилично одетой и обладала речью и осанкой леди из высших слоёв. Пегаске не нужно было знать имя, чтобы правильно подобрать титул. — Конечно, я имела ввиду тебя, — с улыбкой сказала Рэрити. — Почему нет? Кобылка склонила голову. — Ну, просто… вы не похожи на моих обычных клиентов. — Ох, брось, дорогуша, — отмахнулась единорожка. — Сколько будет стоить поездка до Пятерни? Скептицизм во взгляде извозчицы пробивался даже сквозь копоть на очках. — Извините, мне, кажется, послышалось. Вы сказали, до Пятерни? Рэрити кивнула. — Именно так. — Хм-м, ну… — Кобылка посмотрела вниз по улице на один из мостов, соединяющих основную часть с пятью островами. Он был всего в двух кварталах. — Пару бит? Единорожка задумчиво хмыкнула. — Что ж, тогда как насчёт более живописного маршрута? Покажете сперва главный остров, — она пролевитировала звенящий мешочек. — Пятьдесят бит будут справедливой оплатой? У пегаски отвисла челюсть, но уже через пару секунд она пришла в себя и пылко выпрямилась. — Э-э, а то! То есть да, моя леди! Тут даже лишнего! — она подхватила мешочек крылом и спрятала его в сумке, висящей на боку. — Так куда вас сперва? Забираясь в такси, Рэрити улыбнулась шире, правда, слегка вздрогнула, присев на твёрдое деревянное сиденье. — Покажите мне всё, дорогуша. Я не из этих мест и хочу увидеть город во всей красе. — Да, миледи! — Таксистка уже отбивала дробь по мостовой. — Будет вам живописный маршрут! Рэрити позволила себе расслабиться, откинулась на… ну, в общем-то, нет. Ей хотелось расслабиться. Однако она только и делала, что елозила по сиденью в поисках той единственной позы, в какой её спине не аукалась бы каждая кочка и яма. Стук дешёвых колёс заглушал почти все остальные звуки. Десять минут спустя её уши, спина и бока дружно возопили против подобных развлечений, и кобылка начала жалеть о своём решении. Это было совсем не похоже на мягкую закрытую карету, в которой она ездила ранее! Но, увы и ах, было слишком поздно. Леди может жаловаться, но она точно не станет ныть, а Рэрити твёрдо вознамерилась проникнуться жизнью простого пони. Стиснув зубы, она приготовилась к долгому путешествию.***
Лениво паря в небесах, Гава хищно оскалилась. Её орлиные глаза выцепили стайку куриц, пробирающихся через поле с торчащими тут и там редкими деревцами. Птицы с тревогой следили за ней, пытаясь добежать до укрытия под листвой. Гава усмехнулась. «Будто это вам поможет». Она сложила крылья и дала гравитации утянуть себя в пике. Курицы бросились врассыпную, панически кудахча и вытаращив глаза. Грифина вновь расправила крылья лишь в последний момент, выровнявшись ровно над травой. В редкой зелени было не спрятаться, и в один миг она настигла добычу. Гава убила трёх, насадив их на острые когти, но оставила остальных в живых. На будущее. Она быстро надкусила каждую тушку, чтобы утолить голод, и вздрогнула от удовольствия, когда горячая кровь заструилась по её угольно-чёрным перьям. Конечно, мясо вкуснее после обработки, но отец учил её, что охота длится до тех пор, пока охотница не попробует на языке кровь добычи. Кровь — вкус победы. Затолкав пернатых в ранцевую сумку под крылом, Гава взмыла в небо. Она поднялась на удобную для скольжения высоту и окинула взглядом горизонт. Как и многие баронства в Эквестрии, куда она залетала, Трейдвизерс было россыпью поместий и замков в море сонных деревушек и пахотных наделов. Практического интереса в них было мало — ни корабль починить, ни работу найти, но одно преимущество в сельской глуши всё же было — охота. Местный правитель выдал разрешение на промысел всего за пару десятков бит, так что Гава радовалась возможности размять крылья и поймать что-нибудь съестное. Несколько крестьян у неё на глазах торопливо загоняли клуш в курятники. Их крики, и вилы, и камни до сих пор задевали какую-то струнку внутри неё, но, по правде говоря, сопротивление делало охоту лишь увлекательнее. Трейдвизерс, впрочем, баронство было не простое, а одно из тех немногих, на чьих землях располагался вольный город. Поместные аристократы редко когда давали селениям разрастаться без «надзора», а их изобретательные подходы к таким понятиям, как «земельное право» и «личные свободы», частенько приводили к подозрительной напряжённости между обеими сторонами острова. Но важнее всего — тут можно было причалить корабль и не бояться, что какому-нибудь твердолобому дворянину взбредёт в голову заиметь грифину на коротком поводке, и при всём при этом — тут охотничьи угодья! Прожить можно и без охоты, да, но искать в городах пони хоть что-нибудь, кроме ягод и фруктов, до безобразия трудно. Поэтому Гава и любила здесь швартоваться на отдых и гоняться за едой, которая хотя бы умеет бегать. Впереди на гряде пологих холмов показалась высокая стена Трейдвизерса — одноименного города, обнесённого камнем. Гава, не теряя скорости, спланировала к надвратной башне и демонстративно покружилась, пока двое стражников не дали нервную отмашку. Грифина только ухмыльнулась: они так мялись, будто она в любой миг могла рухнуть на них с неба и сожрать из какой-нибудь своей прихоти. Такая прихоть её посещала, но Гава не хотела рисковать и портить отношения с местным ополчением. Несмотря на свой статус, Трейдвизерс был скорее большим селом, а не настоящим городом, как лабиринты каменных джунглей на более развитых островах. Улицы были немощёные, дома — каменные с соломенными крышами, а пристань — тихой кучкой пустующих причалов. Только каменная стена с тремя приземистыми башнями и гарнизоном отличала Трейдвизерс от других вольных городов. В местных тавернах ходило много историй об его основании, но за годы всё так перемешалось и обросло придумками, что слухи сходились лишь в одном — случились народное восстание и война за независимость, фактически так и не оконченная. В считанные минуты Гава уже кружила над своим кораблём, постепенно сбавляя высоту. «Клёкот рух» выделялся на фоне других судов размашистыми формами и открытыми пространствами — традиции грифоньих корабелов, как говорил отец. Корабль состоял из трёх гладких овальных уровней: на верхнем находилась целиком открытая палуба, а на двух нижних — широкие балконы, огибающие центральные каюты. Мощный винт в корме обеспечивал тягу, а маленькие воздушные шары, закреплённые по всему корпусу, — подъёмную силу. Спереди от корабля, как спинной и брюшной плавники, отходили две изогнутые мачты с четырьмя поворотными парусами для ловли ветра и мощного ускорения. На верхней палубе поджидала кобыла с тёмной, почти чёрной шерстью, кожистыми крыльями и кисточками на ушах — фестралка. Едва Гава приземлилась, она заулыбалась, обнажая острые зубы. — Привет, сестрёнка. Охота прошла хорошо? Гава кивнула, стряхнула сумку с плеча и протянула её сестре. — Крылья размять всегда приятно, Ана. Готовы к отлёту? Та сразу расстегнула застёжку и, сунув нос в сумку, вздохнула: — Здорово, опять курятина. — У пони не так много живности, с которой не жалко расставаться, — Гава прошла мимо кобылы к двери, ведущей под палубу. — Разрешили только куриц. — Может, хватит их спрашивать? — Ана увязалась следом. — Собачатина вот, по-моему, на вкус ничего так. — Анатами, друзей заводить без того трудно. Мы и так половине стражи по ночам в кошмарах снимся. Давай не усугублять. — Грифина отворила дверь и начала спускаться. — Ну, необязательно мелькать у них перед глазами, — пожала плечами Ана, закрывая дверь. — Кстати, Брамсель на неделе вынюхал что-то интересное в городе. — М-да? Они спустились в «кают-камбуз» — нечто среднее между кухней и кают-компанией для отдыха. Два земных пони сидели за длинным столом, распивая бутылку. — Конские яблоки, шеф! — Один из них, красный и поджарый, в старом плаще, поморщил нос при виде Гавы и Аны. — Ты хоть счищай кровь с перьев, когда в приличные места заходишь. Ана со смешком показала ему раздвоенный язык и игриво прошипела: — Чего рожу скорчил, Дрифт Ай? Ещё к нам не привык? Пропустив обмен колкостями мимо ушей, Гава опустилась за стол ко второму жеребцу. Он хоть и тоже был не из толстяков, но его синяя шёрстка не лоснилась мускулатурой. — Ана сказала, у тебя что-то есть? Брамсель, а так его звали, быстро закивал: — Есть дело. Ты ж в курсе про Крейзи Рича? Ну, про сбрендившего буржуя из Хейтона? — Слыхала, — кивнула Гава. — Ну так вот, он дельце провернул. Закатил бал, а там, говорит, ему из Старого Кантерлота добытчики достали компашку Одарённых — в руинах или ещё где нарыли. Шестерых! С такой силищей, как не знаю у кого. Гава только фыркнула, закатив глаза. — Ну-ну, мотай лапшу на уши, Брам. Старикан про одну половину всей своей херни байки сочиняет, а другую жопой кверху выворачивает. — Да это другое, — заладил Брам. — Слухи… они сходятся. Складные слишком для выдумок. Все как один заладили про единорожку, которая магией разом посрывала всю одежду с нобилей в бальном зале, а ещё, говорят, она в Хейтонской библиотеке книги левитировала и бравировала, будто с любым заклинанием на свете сладит. Он многозначительно постучал по краешку стола. — Не-ет, не просто это слухи. Есть в них что-то, говорю тебе. — Хм! — Гава вскинула голову и поглядела на Ану. — Твоё мнение? — Моё мнение? — ухмыльнулась Ана. — Найдётся с десяток загребущих воротил и вдвое больше аристократов-интриганов, готовых наложить копыта на таких пони за кругленькую сумму. Но Дрифт Ай, вскинув копыто, громко кашлянул: — Если не враньё, гончие листы и так пойдут в народ через пару дней. Куда торопиться? — Туда торопиться, что пущенные листы начнут цирк с конями, — ответила Ана. — Нас везде будут щемить конкуренты. Если пойдём на дело, нужна фора со старта. Гава пожала плечами, поднялась и отстранилась от стола на несколько шагов. — Думаю, не повредит, если мы проверим. В худшем случае потратим время и окажемся в большом городе с кучей работёнки. Если же вдруг повезёт — так обогатимся, что хоть выходи на пенсию. Лично я не против попытать удачу. Она развернулась лицом к команде, хищно оскалив клюв. — Правь на Хейтон, Брам.