2
8 октября 2022 г. в 00:30
Один из островов Гавайского архипелага. Месяц спустя
Бунгало было маленьким, туалет и душ находились вне домика, но антимоскитные сетки на окнах и двери перевешивали отсутствие санузла. Для Чарли вообще минусов в его жилье не существовало. Он проснулся от дребезжания старенького будильника в семь утра, минуту полежал, наслаждаясь сквозняком из трех открытых окон, и поднялся с постели, чтобы сделать зарядку и помыться. Завтрак будет на работе.
Все эти простые жизненные занятия ничуть его не обнадеживали, что так будет всегда. Сегодня, завтра или через неделю военные выследят, где обитает их суперсолдат. И поистине райская жизнь на острове посреди океана, как с картинки, исчезнет.
Однако это не повод ею не наслаждаться.
Покинуть базу во Флориде было еще полдела. Куда важнее тогда стоял вопрос суметь не попасться в первые дни поисков проекта «Charlie 37». А военные искали очень тщательно. Пару раз Чарли чуть не угодил в их засаду. Его практически окружили десять человек, и он бы легко от них отбился. Но Чарли принял решение оставаться в укрытии – доме под снос в Алабаме. Ловцы суперсолдата знали, что он в какой-то квартире, перебегая из одной в другую, однако не видели его, только мелькнувшую тень, и слышали шорох шагов. Неизвестно, что они предпримут, встретив Чарли лицом к лицу – выстрелят снотворным, прыснут газом из баллончика, окутают сетью с током. И он, будь хоть трижды суперсолдатом, может не успеть вырубить всех. Чарли еще не участвовал в настоящем бою и оценивал собственные умения строго. Уверенность в себе – это далеко не залог победы в схватке. Уверенность всегда следует разбавлять осторожностью и предусмотрительностью. Ну и банальной интуицией. Чарли не мог поручиться, что правильно пользовался ею или никак ее не применял. Как бы то ни было, он сумел уйти от преследователей и через несколько штатов добрался до Гавайских островов.
В шортах и распахнутой рубашке Чарли дошел до кафе с простым названием «У Фреда». Его владелец, седой гаваец, не морочился с наименованием, взяв свое имя.
– Доброе утро, сынок, – поприветствовал Чарли старик из-за стойки, где он проверял, ровно ли стоят бутылки, тарелки и вазочки со свежими цветами. Фред был педантичен по отношению к чистоте и порядку в кафе. В итоге на собственное жилище сил у вдового старика не оставалось, как он рассказывал.
– Доброе, Фред. Апельсиновый сок и яичницу с беконом.
– Сделаем, сделаем. Еще не надумал вернуться домой? – припадая на правую ногу (старик тешил гостей байкой, что полступни отгрызла акула, подавилась и сдохла), Фред подошел к холодильнику.
– Нет, – Чарли принял беспечный вид. – Рано, не отдохнул от него толком.
Для владельца кафе и местных, приходивших поесть, Чарли изображал американца с континента, которому до одури надоела работа охранником и жизнь в шумном и многолюдном Нью-Йорке. Поэтому он уволился, близким сообщил, что уезжает в бессрочный отпуск, оставил дома телефон и пустился в путешествие. Гавайский остров стал конечной точкой. Здесь Чарли, давно избавившийся от одежды с базы методом сжигания в урне и наворовавший вещей попроще и незаметнее, что называется, прибился к берегу. Надо было на что-то есть и пить и где-то жить, и Чарли напрямую спросил у тогда еще не знакомого ему прихрамывающего старика, встреченного на рыбном рынке в поселке, не подскажет ли он, где можно найти работу. Фред пригласил к себе в кафе помощником по уборке, однако добавил, что такому мощному парню больше бы подошла должность вышибалы. Суперсолдатский талант ни в коем случае нельзя было выдавать, и Чарли поспешно отказался от нанесения вреда здоровья. А убираться он бы попробовал с удовольствием. В комплект к работе шел отличный бонус: бунгало внаем, их Фред сдавал, помогая другу, уехавшему в Гонолулу на лечение. Гости побогаче предпочитали селиться в отеле за две мили от кафе, так что бунгало почти все пустовали – постояльцев победнее приезжало мало, либо они обитали в поселковой гостинице. Старик не обещал огромной зарплаты, но жить впроголодь не придется. А самое главное, он не попросил паспорт или иные документы, удостоверяющие личность, которых у Чарли никогда не имелось. То ли Фред не умел оформлять людей как полагается, то ли подозревал, что его новый сотрудник тут долго не задержится.
С момента обоснования Чарли на острове прошли три с половиной недели, и Фред вот уже третий день интересовался, не наскучила ли ему такая жизнь? Комфорта мало, не то что в городе (старик бывал в Гонолулу и видел огромные города по телевизору). На что Чарли снова отвечал: ему пока нравится такое существование.
– Больше не буду приставать, извини, – пообещал Фред, перекладывая яичницу на тарелку.
– Да все в порядке. Я с вами.
– Я уж привык к тебе, признаться. Жаль, что ты когда-нибудь уедешь к себе.
– Мы отлично ладим, – искренне согласился Чарли. – И было бы здорово остаться здесь навсегда.
А в это верилось с большим трудом.
Вторым человеком, который посещал кафе каждый день (у Чарли было два выходных в неделю, и он мог поесть в поселке), являлась девчонка лет пятнадцати – потомок аборигенки и белого мужчины. Сердитая и блестевшая от пота мать периодически врывалась в заведение, чтобы отругать нерадивую дочь, отлынивавшую от домашних дел. По их разговорам на повышенных тонах и пояснениям Фреда, сделанным, когда родительница с дочерью покидали кафе, Чарли узнал, что женщина трудится на нескольких работах, одна воспитывает своенравную Алану и еще троих детей, а старшая из них не желает помочь с младшими и привести дом в порядок. На это Алана тоже с раздражением отвечала, что при кричавших и носившихся братьях и сестре у нее раскалывается голова, отчего невозможно вообще чем-либо заниматься, в том числе учебой. Тогда Алана оставляла младших на попечение соседки и уходила к Фреду посидеть в тишине, потягивая кока-колу со льдом.
Выглядела девчонка под стать характеру: черные волосы в высоком хвосте, глаза с темными тенями, бордовая помада на губах, по несколько сережек в ушах, на шее и руках разнокалиберные цепочки. Облик рокерши или кого-то подобного дополняла широкая черная майка, джинсовая юбка с заклепками и ботинки на толстой подошве. Алане, конечно, было жарко. Но имидж превыше всего.
Пока что с Чарли она ни разу не заговаривала, кроме того, что буркала при встрече: «Здрасьте».
– Вчера вечером Алана с матерью все-таки нашли общий язык, – поведал Фред, забирая у Чарли грязную посуду. – Решили, что девочка будет делать уроки здесь, чтобы ее никто не тревожил. А потом Алане придется идти домой к сорванцам: мать возвращается с работы к полуночи, и соседка же не может следить за детьми весь день.
– Сложно все. И Алану жалко, и ее мать, – посочувствовал Чарли, до сей поры не сталкивавшийся с семейными проблемами. Двух родителей у него не было: гены для будущего ребенка из пробирки отбирались у многих людей.
– Причем обе упрямые, жуть. Ну что, начнем работать, сынок? Так мы сутки можем проболтать, как две сплетницы.
Остров и его обитатели разительно отличались в лучшую сторону от военных и лаборантов с базы. И к ней не было бы претензий, если бы не ликвидация тех, кого она воспитывала.