***
Наступили теплые в отличие от жаркого дня сумерки. Однако завсегдатаи кафе не устремились на воздух. По телевизору шла прямая трансляция футбольного матча сборной США против сборной Бразилии. Исход был предрешен не в пользу североамериканцев, но гавайцы все-таки надеялись на чудо или хотя бы не на разгромный счет. Для поддержки сборной несколько мужчин надели на шею амулеты с изображениями богов. Футболом Чарли не увлекался и убираться в кафе было рано: матч начался около десяти вечера, а значит, раньше полуночи болельщики не разойдутся, может, и позже, если задержатся выпить за проигрыш сборной. Чарли не пошел в свое бунгало, чтобы скоротать часы. Там скучно. А около кафе велик шанс встретить Ангелиту. Правда, она приходила сюда днем, и не факт, что еще навестит здешние места. И все же Чарли надеялся. Пляж освещало несколько высоких факелов. За спиной Чарли, севшего на теплый мягкий песок, слышались крики фанатов. Ему было невероятно хорошо и спокойно – легкий и свежий океанский ветерок, кругом природа и приятные люди. Не хватает только… – Не любишь футбол? – рядом на песок опустилась Ангелита, сложив ноги по-турецки. – Не фанат, – подтвердил Чарли. – Я бы посмотрела. Но там нет тебя, – сказала она просто, без придыхания, намека или иного выказывания чувств. Впрочем, равнодушия Чарли тоже не уловил. Зато поймал себя на желании что-то сделать. И снова Ангелита будто услышала его мысли – склонила голову к плечу Чарли, а он машинально ее обнял. Время замерло окончательно. Вечность растягивалась, расширялась как Вселенная. Звуки и запахи исчезли, ветер утих. Среди пустоты были лишь двое. Фред не дождался своего работника, когда футбол закончился. Старик улыбнулся, зная, куда и зачем Чарли и Ангелита ушли с пляжа, держась за руки. Это очень здорово. А уборку можно сделать и утром, если Чарли не опоздает. И то Фред ему простит.***
Их пальцы сплетались крепче, но не до боли. Чарли не мог причинить Ангелите любое неудобство, и она не вцеплялась в него мертвой хваткой, как тигрица. Близость не должна выматывать все клеточки двух организмов, иначе это будет взаимное истязание, пусть и приносящее удовольствие. Ангелита, земное воплощение крылатых существ, заслуживала бережного поглаживания кожи, нежных поцелуев и плавных движений. Быть может, Чарли ошибался – в той, другой жизни не на острове, Ангелита любит резкость и бешеный ритм. Но он хотел дать ей именно мягкие ласки. И если она не отстраняется и не просит противоположного, значит, Чарли все делает правильно. – Я проиграла в нашей игре, – шепнула она ему, когда они, разгоряченные, отдыхали, охлаждаясь от предрассветной прохлады, заполнявшей бунгало. – Ты о чем? – спросил Чарли и поцеловал ее ангельскую изящную шею. – Я хочу рассказать о себе. Не знаю почему. Ты же не просил. Но мне хочется. На самом деле меня зовут Рамона. Папа любит все итальянское, поэтому дал мне это имя. И мама не была против. Сейчас ее нет с нами… Папа дал и прозвище. Он зовет меня сеньорита Ангелита, – тихо засмеялась Рамона, прижимаясь к боку Чарли всем телом. – Ты и есть ангел. – Да уж. Только вряд ли они учатся на стоматологов и работают по профессии. В школе я играла в волейбол, и папа думал, что я стану спортсменкой. И совсем не разочаровался, когда я поступила в медицинский университет. Сама, без его денег и связей. Он во мне души не чает, а я его обожаю. А дальше ты спрашивай что угодно обо мне, – Рамона приподнялась на локте и провела кончиками пальцев по щеке Чарли, отчего он довольно зажмурился. – Мне неважно, кто ты. Ты со мной, и это важнее всего на свете. – Вот как? Ты очень нелюбопытный, – снова улеглась Ангелита. – А я сгораю от нетерпения! Откуда ты, чем занимался до работы у Фреда… И вдруг ты женат… – Расскажу как-нибудь потом, ладно? И чтобы ты не волновалась, отвечу на самый животрепещущий вопрос – я не женат, и у меня, кроме тебя, никого нет. – Уиии! – радостно воскликнула Рамона. Чарли глянул на часы: еще целых сорок минут до подъема. – Побудем еще вместе? – Боялась, что ты не предложишь... «Прости, – мысленно извинился Чарли перед Браво. – Я должен жить дальше».