See the man with the lonely eyes Take his hand, you'll be surprised*. Supertramp «Give A Little Bit».
От праздника в честь начала учебного года Северус по привычке не ждал ничего особенного, но Распределяющая шляпа продемонстрировала неожиданную склонность к драматизму, начав свою ежегодную песню. Ей безусловно удалось привлечь всеобщее внимание. Он неодобрительно посмотрел на шляпу — та лепетала о проблемах с поощрением соперничества между факультетами, а также необходимости единства в столь неспокойные времена — и постарался не чувствовать горечи. «Она слегка опоздала со своей проповедью, всего на несколько десятков лет». Как и в случае с большинством социальных проблем, нужно было искать решение намного раньше. Теперь же её моральные нравоучения едва ли могли принести хоть какую-то пользу. Нахмурившись, Северус посмотрел вдоль преподавательского стола и встретился глазами с Дамблдором, который бросил на него немного грустный взгляд. Ответив ему свирепым взором, он переключил внимание на сортировку. Долорес Амбридж продолжала демонстрировать полное отсутствие тонкости и дипломатических навыков, встав и произнеся приветственную речь. Северус слушал её вполуха, больше интересуясь реакцией остальных. Его коллеги пытались выглядеть вежливо-заинтересованными, с разной степенью успеха — в частности, Минерва недовольно поджала губы, её ноздри слегка раздувались, что являлось хорошо известным признаком опасности. Несколько удивлённый, он перевёл взгляд на студентов. Как он и ожидал, большинство из них были слишком заняты высмеиванием новой учительницы, не уделяя должного внимания её словам, хихикая и перешептываясь друг с другом. «Я был прав, — с удовольствием подумал он. — Маленькие засранцы съедят её живьём». Примерно половина рейвенкловцев, в основном старшекурсники, всё-таки слушали её, судя по их нахмуренным бровям и прищуренным глазам, когда до них наконец-то стало доходить, что на самом деле было сказано. Один или два хаффлпаффца тоже слушали, но большинство из них не обращали на неё внимания. Он отстранённо заметил, что примерно посередине их стола пустовало свободное место. Северус никогда не придавал этому значения, но теперь был уверен, что именно там раньше сидел Седрик Диггори. К его неудовольствию, слизеринцы пропускали всё мимо ушей. Он знал, в этом году у него возникнет с ними много проблем. Даже Драко полностью игнорировал выступление Амбридж. Северус пробежал глазами по их столу. «Слишком много сыновей и дочерей Пожирателей Смерти». У целой четверти его факультета отцы носили Метку, а большинство остальных были тесно связаны с последователями Тёмного Лорда. Он надеялся, что они будут склонны прислушиваться к главе своего факультета в эти неспокойные времена, но почему-то сильно в этом сомневался. Остались только гриффиндорцы. Он ничуть не удивился, увидев, что никто из них даже не пытался слушать Амбридж, за исключением одной. Мисс Грейнджер подпёрла рукой подбородок и внимательно смотрела на неё с серьёзной настороженностью, которая указывала на то, что она, по-видимому, была единственной ученицей во всей этой чёртовой школе, способной использовать то, что находится у неё между ушей. Северус поморщился, вновь напомнив себе, что вскоре она будет досаждать ему в нерабочее время. «По крайней мере, если Грейнджер будет в курсе происходящего, она сможет держать своих тупоголовых дружков под контролем». Тем не менее он не очень на это рассчитывал. Ведь раньше ей никогда это не удавалось.***
Для Гермионы семестр начался не самым лучшим образом. Новые обязанности старосты отнимали у неё намного больше времени, чем она предполагала. К тому же она действительно беспокоилась о том, что задумала Амбридж. Характер Гарри становился непредсказуемым. Они с Роном уже начали ссориться, что обычно случалось каждый год, но чуть позже. Насколько она могла судить, школа во время войны мало чем отличалась от школы в мирное время. Пара учителей, возможно, выглядели немного более уставшими или напряжёнными, но только если присматриваться. В целом, студенты вели себя как обычно, что, по её мнению, было неудивительно, поскольку большинство из них на самом деле не верили в возрождение Того-Кого-Нельзя-Называть. И она заметила, что Снейп тоже был таким же, как всегда. Её это немного разочаровало. Она надеялась хоть на какой-то признак того, что в этом году их будет связывать общее дело. Если уж на то пошло, он был ещё более злобным, чем обычно, и завалил Гарри на их самом первом уроке Зелий без всякой причины. «Это не предвещает ничего хорошего для моих уроков Целительства». Их первый урок ЗоТИ потерпел полное фиаско. Она разгадала план Министерства, как только увидела на доске написанные цели курса. Учебный план был составлен крайне бесполезно, зато пренеприятнейшая новая учительница обращалась с ними как с малышами, в то же время желая разрушить их образование. Гермиона вскипела уже через двадцать минут, хотя, как правило, её было почти невозможно настроить против преподавателя, не дав тому ни единого шанса. В конце концов, прошли месяцы, прежде чем она начала подозревать Снейпа так, как это делали её друзья, и она даже не ненавидела его по–настоящему до прошлого года. Так что неудивительно, что прямо на уроке Гарри вышел из себя. Неудивительно, но тревожно. Очевидно, Амбридж была послана сюда, чтобы дискредитировать его. Таким образом его поведение только играло ей на руку. Как всегда, слухи распространялись быстро, и примерно через час вся школа гудела, обсуждая их неприятный инцидент. За ужином Гермиона огляделась вокруг, пытаясь оценить общую реакцию: большинство учеников ему не поверили, но она была уверена, что так вышло главным образом потому, что им не хотелось в это верить. Несколько человек слишком громко и эмоционально высказывали свои опровержения, скрывая за мнимой бравадой испуганные взгляды. В конце концов, люди и раньше пытались обесценить слова Гарри, но в итоге он оказывался прав. Гермиона проигнорировала свои подозрения, решив, что проще сказать мальчикам, что все поверили летней клевете в «Ежедневном пророке». Её взгляд на мгновение метнулся к преподавательскому столу. Амбридж сидела между МакГонагалл и Снейпом, которые старательно её игнорировали. Она выглядела чопорной и радостной в очень раздражающей самодовольной манере. МакГонагалл тихо разговаривала с Дамблдором, то и дело недовольно поджимая губы. Снейпу, судя по всему, вообще было всё равно. Он уставился на свою тарелку с едой так, как будто она нанесла ему личное оскорбление, и отодвинулся как можно дальше от Амбридж. Очевидно, она была так же «популярна» среди учителей, как и среди студентов. Гермиона украдкой посмотрела на директора, качая головой. «Как он мог позволить этому случиться? Ведь считается, что он один из самых могущественных волшебников, и всё же Министерству удалось надавить на него и вынудить совершить такую глупость». Именно сейчас для них было особенно важно научиться защищаться, а вместо этого они получили полный фарс. Разозлившись, она бросила есть и выбежала из зала на глазах у своих друзей.***
Всего несколько дней спустя домашний эльф вытащил Гермиону из постели в половине второго ночи с вызовом в Больничное крыло. Зевая, с заспанными глазами и чрезвычайно нервничая, девушка пробиралась по опустевшему замку так быстро, как могла, и прошла совсем немного, прежде чем появился портрет Дилис. Не отставая от неё, целительница переходила из одной картины в другую. — Началось, — тихо сказала ей она. — Должна предупредить тебя, дорогая, там всё плохо. Гермиона сглотнула. — Насколько? — Ну, на сей раз крови нет, — бесстрастным тоном сказала Дилис. — Так что могло быть и хуже. Однако скоро ты воочию увидишь последствия Круциатуса. Северуса прокляли несколько часов назад. Мы не знаем почему, так что не спрашивай. Никогда не спрашивай, это не наше дело. Он не отчитывается перед другими. Наша цель — впоследствии вылечить повреждения, не более того. В данный момент он не может говорить. Не уверена, что он будет в курсе твоего присутствия. Поппи и я обе знаем Северуса с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать лет, но даже мы не совсем понимаем, на что он способен и каковы его пределы. Гермиона снова сглотнула и ускорила шаг. — Что от меня требуется? — В данном случае — ничего. Ты здесь для того, чтобы наблюдать. Но когда-нибудь, если Поппи не сможет или будет занята, возможно, тебе придётся сделать это самостоятельно. Есть заклинание, помогающие стабилизировать нервную систему и уменьшить перевозбуждение, вызванное Круциатусом, и ещё одно от боли. И, скорее всего, он будет сильно потеть, поэтому могут помочь слабые Охлаждающие и Очищающие чары. Помимо этого, мы мало что можем сделать, пока ситуация не стабилизируется. Просто наблюдай и впитывай столько, сколько сможешь. Завтра мы с Поппи обсудим это с тобой и научим тебя чарам. — Хорошо. — Кстати, возможно, ты сможешь раздобыть где-нибудь пустую картину — Минерва может подсказать тебе, где такие хранятся, — и повесить её над своей кроватью или что-то в этом роде. Таким образом я смогу связаться с тобой напрямую, когда ты нам понадобишься, вместо того, чтобы использовать домовых эльфов. Гермиона рассеянно кивнула, больше занята размышлением о том, что ей скоро придётся увидеть. Когда она добралась до Больничного крыла, её широко раскрытым глазам предстала следующая сцена: Снейп лежал на одной из коек, без мантии, ботинок и сюртука, с закатанными до локтей рукавами рубашки. Несмотря на закрытые глаза, он был в сознании. Его спина на мгновение выгнулась, и он издал низкий горловой стон. Она вздрогнула, когда выражение его лица исказилось от боли. Мадам Помфри находилась рядом с ним, взмахивая своей палочкой туда-сюда серией быстрых движений. Она подняла взгляд ровно настолько, чтобы коротко кивнуть Гермионе и указать ей на место чуть в стороне, после чего вернулась к тому, чем занималась. — Ты спросила его, сколько? — сухо поинтересовалась Дилис. Мадам Помфри в смятении кивнула. — Он утверждает, что семь. Я бы предположила, что семь с половиной, возможно, восемь. Сбитая с толку Гермиона молча наблюдала, как целительница деловито суетилась вокруг безмолвно корчившейся на кровати мужской фигуры. У мадам Помфри был такой вид, словно раньше она делала это множество раз. Всё это странно напоминало маггловское травматологическое отделение, но что–то было не так. Ну, во всяком случае, помимо очевидного отсутствия электричества и использования магии. В конце концов Гермиона поняла, в чём дело. Она упрекнула себя за то, что отвлеклась от пациента, но в тот же момент заметила, что мадам Помфри тоже более-менее игнорирует его. Целительница ходила вокруг Снейпа, накладывая чары и пытаясь стабилизировать его нервную систему, но ни разу не заговорила с ним и не прикоснулась к нему. Не то, чтобы она могла винить её за это — в конце концов, это был Снейп, — но для целителя это казалось странным. Гермиона спросила об этом Дилис. Бывшая директриса одарила её удивлённым взглядом, который сменился более вдумчивым и каким-то образом оценивающим. — Ему это не нужно. Северус занимался шпионажем ещё до твоего рождения, и он до безумия независим. — Но тактильный контакт мог бы ему помочь. Психология важна в медицине… Как и в любом деле, за которое она бралась, Гермиона стала поглощать каждую книгу по целительству и маггловской медицине, которую могла достать, как только эта идея пришла ей в голову, задолго до согласия мадам Помфри. Последовал ещё один внимательный, оценивающий взгляд. — Возможно, — наконец сказала Дилис, — если ты сможешь заставить его принять помощь. Этот человек упрям, как баран. Гермиона сглотнула и придвинулась ближе к кровати, глядя вниз на полубессознательную фигуру мастера зелий. Его желтоватая кожа была бледнее обычного, а скользкие от пота грязные волосы прилипли к худому лицу. Его зубы были так сильно сжаты, что на щеке подёргивался мускул, а глаза плотно зажмурены. Всё его тело сотрясалось от боли, когда перевозбуждённые нервы сокращались, вызывая мышечные спазмы, заставляя его вцепиться в простыни по обе стороны от себя. «Мне всё равно», — с вызовом сказала она себе. Ей никогда не нравился Снейп, она никогда не доверяла ему и никогда не уважала его так сильно, как других своих учителей, но она никогда по-настоящему не ненавидела его, не так, как Гарри и Рон — до прошлого года. Жестокий способ, которым он унизил её перед всеми после того, как Малфой заколдовал её зубы, действительно причинил ей боль. Она всегда стеснялась своих слишком крупных зубов. Одного замечания об этом было бы достаточно, чтобы смутить её, но небрежная, бесчувственная манера, в которой Снейп высмеял её изъян лишь усугубила ситуацию. «В самом деле, он вообще не в том положении, чтобы смеяться над чужими зубами», — мстительно сказала она себе не в первый раз и, вероятно, не в последний. После этого Гермиона возненавидела его так, как никого другого. Но сейчас, глядя на него, она знала, что не смогла бы просто оставить его в таком состоянии: одного, корчащегося в безмолвной агонии, время от времени шипящего сквозь стиснутые зубы. Она не сомневалась, что любой другой на его месте кричал бы от боли. Очень осторожно, уверенная, что это ошибка, и что он не заслуживает её помощи, Гермиона взяла его за левую руку. Реакция оказалась неожиданной. Всё его тело напряглось. На мгновение ей даже показалось, что он нападёт, вырвется или просто накричит на неё, но он не сделал ни того, ни другого. Вместо этого его рука сжала её пальцы в сокрушительной хватке, которая была почти болезненной, а затем он медленно повернул голову и открыл глаза, чтобы посмотреть на неё. Когда Гермионе было семь или восемь лет, она гуляла со своими родителями, и они наткнулись на лису, которую только что сбила машина. Раны лисицы были ужасными: всё вокруг окрасилось кровью, одна задняя лапа была почти оторвана, а нижняя челюсть разбита, но, несмотря на это, она была ещё жива. Немое страдание в её глазах за бесконечные секунды до смерти, вызывало у Гермионы кошмары в течение нескольких месяцев после этого. Как только слабое удивление при виде того, кто к нему прикоснулся, исчезло, выражение глаз профессора Снейпа стало таким же, как у того умирающего зверя. Она думала, что он хранил молчание из чистого упрямства и нежелания проявлять слабость, но, глядя на него сейчас, Гермиона поняла, что ему просто слишком больно, чтобы даже кричать, и что он в некотором роде вышел за рамки этого. Затем его глаза снова зажмурились, а хватка на её руке усилилась, когда его затрясло ещё сильнее. Теперь она чувствовала, как его сотрясает конвульсивная дрожь, и рефлекторно сжала руку мужчины, пытаясь отвлечь и предложить хоть какое-то утешение. Однако, сделав это, Гермиона на мгновение засомневалась. «Это же Снейп». Она ненавидела его, и он всё ещё оставался Пожирателем Смерти, независимо от того, на чьей стороне находился. Оказавшись перед этой странной дилеммой, Гермиона неуверенно наблюдала за лицом профессора, словно впервые его видела. У него был небольшой шрам, пересекающий левую бровь, и очень слабая, почти невидимая беловатая линия другого шрама на щеке. Глубокие морщины пролегли между его ртом и крючковатым носом, а также в уголках глаз, под которыми виднелись тёмные круги. Его подбородок был тёмным от дневной щетины. Она никогда раньше не видела его таким. Когда спазмы немного ослабли, Снейп прерывисто выдохнул и открыл глаза, одарив её взглядом, полным отчаяния и почти жалкой благодарности, после чего Гермиона с некоторым унынием поняла: «Я больше не смогу его ненавидеть. Он даже это у меня отнял». Кем бы он ни был, он был человеком, и ему было экстремально больно. Она отвела взгляд, не желая что-либо ещё прочесть в его глазах. Мысли о Пожирателях Смерти неизбежно привлекли внимание к его левому предплечью, в то время как хватка и дрожь Снейпа вновь усилились, и он опять начал сжимать её руку. Тёмная Метка чётко выделялась на бледной коже, она впервые видела её выгравированной на чьей-то плоти. Ухмыляющийся череп и змея заставили её вздрогнуть от отвращения, когда она — не в первый раз — задалась вопросом: «Почему он решил стать Пожирателем? Что заставило его встать на колени перед Волдемортом?» Оторвав взгляд от клейма, она посмотрела на остальную часть его руки, решив больше не встречаться с ним глазами. Гермиона была удивлена его худобой; она почти смогла соединить свои большой и указательный пальцы вокруг его костлявого запястья, но жёсткая хватка, с которой он держал её за руку, доказывала, что физически он был сильнее, чем выглядел. Теперь его захват действительно начал причинять боль. Она отметила, что у него было много шрамов. Маленькие порезы и мозоли на руках от зелий были вполне ожидаемы. Вполне логично объяснялось наличие у него и других отметин, учитывая, что он, в конце концов, был Пожирателем Смерти, но… крохотные красные проколы на сгибе локтя под закатанным рукавом и побледневшие рубцы на запястье оказались совершенно неожиданными. Она отвлеклась от своих мыслей, когда Снейп что-то невнятно пробормотал себе под нос, впервые заговорив с тех пор, как ответил на вопрос мадам Помфри о числе, что бы оно ни значило. Повысив голос, он прохрипел: — Поппи… Целительница подняла глаза, прекратив то, что делала, и поспешила к нему. Они обменялись многозначительными взглядами, прежде чем она кивнула. — Не сдерживайся, Северус. Я готова. Гермиона безучастно наблюдала, как Снейп неуверенно кивнул и закрыл глаза, теперь его била неудержимая дрожь — она слышала, как стучат его зубы. Через мгновение он застонал в агонии, и его спина выгнулась дугой, после чего конвульсия сотрясла его тело, и она поняла, что у него начался какой-то припадок. Мадам Помфри склонилась над ним, и Гермиона попыталась отодвинуться, чтобы не быть помехой, но ей самой мешал тот факт, что он отказался ослабить свою отчаянную хватку на её руке, даже когда у него начались сильные судороги. По телевизору припадки никогда не выглядели настолько ужасно. Там было много размахивания руками и беготни врачей, пока те пытались уследить, что пациент не откусил себе язык или что-то в этом роде, но потом, как правило, ему становилось легче. В течение следующих нескольких минут Гермиона узнала, что на самом деле припадки были гораздо опаснее и непригляднее. Снейп бился в диких конвульсиях, его конечности судорожно дёргались, а тело так сильно искривлялось, что, казалось, он рискует переломать себе все кости. Он был весь в поту и издавал бессвязные звуки боли. Затем, что ещё хуже, он начал терять контроль над своими сфинктерами, кашляя и захлебываясь собственной рвотой, прежде чем его мочевой пузырь не выдержал, слюна покрыла его губы, а слёзы потекли по лицу, смешиваясь со слизью и кровью, которые пошли из носа. На это было невыносимо смотреть из-за его беспомощности и деградации. Самообладание не могло спасти его от этого, как и упрямство. Запах рвоты, крови и мочи исчез, когда мадам Помфри наложила Очищающие чары, но она больше не накладывала чар на его нервную систему. — Неужели вы ничего не можете сделать? — дрожащим голосом спросила Гермиона, и целительница печально покачала головой. — Нет, пока приступы не прекратятся. Это нужно переждать. Если хотите, можете уйти, мисс Грейнджер. Гермиона покачала головой. Если ему придётся пройти через это, самое меньшее, что она могла сделать, это набраться храбрости и смотреть. Кроме того, она сомневалась, что сможет уйти, — Снейп явно не контролировал большую часть своего тела, зато мёртвой хваткой сжимал её руку, теперь неприятно скользкую от пота. — Так происходит каждый раз? — спросила она, в основном для того, чтобы чем-то занять свои мысли и не слишком пристально рассматривать профессора. — Нет. Обычно лишь то, что ты видела в самом начале. Очень редко вред бывает достаточно серьёзным, чтобы спровоцировать припадок, — мадам Помфри запнулась. — В то же время часто бывают и другие травмы. То, что ты сейчас видишь, — это последствия Круциатуса. — А что означали те цифры? — Ах это… — целительница почти улыбнулась. — Это личная шкала боли профессора Снейпа. Его оценка того, насколько сильно ему больно по шкале от одного до десяти, — её почти улыбка исчезла. — Как правило, он приходит в лазарет, когда больше шести. Между семью и восемью — это средний показатель. Как только боль спадет до четырех или меньше, он может преподавать. По крайней мере, так он утверждает, — добавила она, бросив на бьющегося в конвульсиях мужчину неодобрительный взгляд, который тот явно был не в состоянии оценить. — Будет лучше, если мы сможем довести его показатели хотя бы до двух. — Как? Разве мы не должны остановить это полностью? Мадам Помфри удручённо фыркнула. — У нас нет на это времени, мисс Грейнджер, — прямо сказала она. — То, что вы видели до начала припадка, будет продолжаться ещё очень долго. Пройдёт больше суток, прежде чем он начнёт выздоравливать. Думаю, до понедельника он сможет избавиться от боли. Если его снова не вызовут. Гермиона с жалостью подумала об этом. — Как часто такое происходит? — спросила она. — Всего раз за последние пару месяцев, — задумчиво ответила целительница. — Его не так часто вызывают во время семестра. Сама-Знаешь-Кто знает, что ему не всегда легко уйти. В течение лета его вызывали каждые два-три дня. Если сейчас всё пойдёт по той же схеме, что и в первую войну, то в среднем это будет происходить примерно раз в неделю. — И он проходит через это каждый раз? — Нет. Даже профессор Снейп не пережил бы такое. Его наказывают не каждый раз — сейчас даже реже, чем в разгар предыдущей войны, — а когда наказывают, то часто достаточно мягко, чтобы он мог справиться с этим самостоятельно. Серьёзные наказания, подобные сегодняшнему, вероятно, случаются раз в каждые четыре или пять вызовов, и, как я уже сказала, они редко бывают такими суровыми. Вы попали в самое пекло, мисс Грейнджер — хуже практически не бывало. — Гарри тоже проклинали Круциатусом… но он никогда не упоминал ни о чём подобном. Дилис невесело рассмеялась. — Поверь мне, девочка, так его никогда не проклинали, иначе он был бы мёртв. Это не одно проклятие и даже не несколько. Это последствия длительной, целенаправленной, преднамеренной пытки. Судя по его реакции и тому факту, что она привела к припадку, вероятно, он находился под Круцио по меньшей мере полчаса, почти непрерывно. — За что?! — в ужасе воскликнула она. — Кто знает, — тихо ответила Дилис. — Возможно, ему пришлось ослушаться Сама-Знаешь-Кого в пользу Дамблдора. Возможно, он не смог сделать то, о чём его просил Сама-Знаешь-Кто. Или он не знал ответа на вопрос, или Сама-Знаешь-Кто просто был не в духе. Судя по тому, что рассказывал Северус, Сама-Знаешь-Кто теперь отличается от того, каким он был в предыдущей войне. Он стал агрессивнее и непредсказуемее. Несколько часов спустя Снейп потерял сознание, что, очевидно, ознаменовало конец его мучений, и его хватка на её руке наконец ослабла. Гермиона медленно высвободилась и тщательно вытерла руку о мантию, разминая пальцы. Отступив от кровати, она наблюдала, как мадам Помфри наводит порядок. — Что ж, — тихо сказала целительница через несколько минут, — такова реальность войны, мисс Грейнджер, и такова работа целителя для Ордена. Что вы думаете о своём боевом крещении? — Это варварство! — категорично заявила она. — Они лишили его всякого человеческого облика! Никто не заслуживает такого обращения! — Она не могла понять, как кто-то мог причинять другому такие страдания. Потирая руку, Гермиона поколебалась, прежде чем посмотреть на мадам Помфри. — Когда профессор Снейп пытался покончить с собой? — решившись, всё-таки спросила она. Целительница застыла на месте. — Не понимаю, что вы имеете в виду, мисс Грейнджер, — в итоге ответила она, после слишком затянувшейся паузы, но Гермиона лишь грустно улыбнулась и отрицательно мотнула головой. — Я смотрела дома много медицинских передач. И узнала узоры шрамов на его запястье. Они слишком глубоки, чтобы быть самоистязанием, и слишком точны, чтобы быть похожими на случайные порезы. Это была попытка самоубийства, не так ли? — осознав сказанное, она сглотнула. — Простите. Это… это не моё дело. — Гермиона возрадовалась, что Снейп находится без сознания. По крайней мере, она искренне надеялась, что это так, — если он притворялся, у неё будут большие проблемы. После длительной паузы мадам Помфри кивнула. — В молодости. Довольно давно. — Последовала ещё одна пауза, и Гермиона опять оказалась под её оценивающим взглядом. Целительница о чём-то напряжённо думала. — Что ещё ты можешь сказать о его шрамах? — Ну… следы на сгибе локтя… — неуверенно продолжила девушка. Взгляд мадам Помфри обострился от внезапного интереса. — Да?.. — Это… то, что магглы называют уколами. Они сделаны иглами, в результате регулярных инъекций лекарств через шприц. У профессора Снейпа диабет или что-то в этом роде? — Нет. Он не принимает никаких лекарств такого плана. — Тогда… — она запнулась от смутивших её мыслей. — Продолжай… — Ну, следы от уколов часто являются признаком наркомании, — неуверенно закончила она. — Обычно так колют героин. Неожиданно целительница надломленно вздохнула, на её лице отразилась вселенская усталость. — О, Северус, — печально пробормотала она, глядя на лежащего без сознания мужчину. — Да. Иногда он употреблял героин и другие наркотики. Полагаю, что он чист уже несколько лет, хотя шрамы остались. Если он снова начал употреблять, то, может быть, в течение последних двух недель. С момента его последнего осмотра у меня. Нужно будет спросить у него позже. Гермиона недоверчиво уставилась на неё. «Снейп был героиновым наркоманом?» Мадам Помфри продолжила: — Не смотри на меня так. Он более или менее знает, что делает. Через мгновение она бросила на Гермиону проницательный взгляд. — Почему вас это волнует, мисс Грейнджер? — она спросила мягко — не агрессивно, не с обвинением, а скорее с таким видом, который предполагал, что вопрос был намного важнее, чем казалось. — Разве ты не ненавидишь профессора Снейпа, как другие студенты? — Эм-м… Да… Вроде того, — неохотно признала девушка, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. — Но… чёрт возьми, никто не должен проходить через такой ад! — Она беспомощно указала на кровать, вспомнив животную боль в его глазах и тот отчаянный благодарный взгляд. — Сомневаюсь, что теперь могу его ненавидеть. Не после такого. — Я же говорила, — пробормотала Дилис из своей картины. Целительница и портрет обменялись долгими обеспокоенными взглядами, в то время как Гермиона безучастно наблюдала за ними. «Говорила что? Что я недостаточно стерва, чтобы продолжать ненавидеть того, кто испытывает такую сильную боль?» — задумалась она. Наконец мадам Помфри вздохнула, выглядя почти смиренной, и кивнула, прежде чем опять повернуться к ней. — Гермиона, у меня есть для тебя задание, — сказала она, отбросив всякую формальность. — Будет несколько инструкций. Ты никому не скажешь о том, о чём я тебя попрошу. Вообще никому. Ни родителям, ни друзьям, ни другим учителям. Даже профессор МакГонагалл не должна знать, что в этом есть что-то большее, чем просто уроки Целительства. Ни директор, ни Гарри, ни Рон. Ты поняла меня? Настойчивость в её голосе была беспрекословной; что бы ни происходило, очевидно, это было очень важно. Озадаченная Гермиона быстро закивала. — Обещаю. Мадам Помфри на мгновение задержала на ней взгляд, затем кивнула и продолжила уже более мягким тоном. — Аналогично, не рассказывай про сегодняшнюю ночь или любую другую из подобных ночей профессору Снейпу. Он был ранен, и ему нужна была помощь. Всё. За пределами этой комнаты он не пациент, а твой преподаватель. Тебе ясно? Гермиона вновь с пониманием закивала. «В этом предупреждении не было необходимости», — подумала она. У неё не было ни малейшего желания обсуждать с профессором то, что она видела. Сегодня ночью ему несомненно нужна была помощь, но к утру он бы возмутился этим фактом, а следовательно, сорвался бы на неё. Она уже спланировала как будет вести себя на следующем уроке Зельеварения, чтобы постараться не привлекать к себе внимания. — Кстати, о профессоре Снейпе, — продолжила мадам Помфри, — буду признательна, если ты дашь мне знать о случайно замеченных новых странных шрамах или других повреждениях. — Вы хотите, чтобы я за ним шпионила? — недоверчиво спросила Гермиона, вызвав у Дилис приступ дикого смеха. — Мерлин, нет, девочка! — сказала ей она, отсмеявшись. — Северус поймает и убьёт тебя. Нет, но если ты случайно заметишь что-нибудь, то не молчи, вот и всё. — Хорошо. Мадам Помфри кивнула, бросив ещё один быстрый взгляд на бесчувственную мужскую фигуру на кровати. — Отлично. Теперь перейдём к заданию… Сюда. — Она провела Гермиону в свой кабинет и подошла к одному из картотечных шкафов вдоль задней стены, в котором хранились медицинские карты бывших и нынешних учеников Хогвартса. Достав то, что напоминало очень толстую папку, она посмотрела на неё и вздохнула, прежде чем снова повернуться к Гермионе. — По правилам мне нельзя этого делать, но я склонна доверять своей интуиции, — несколько загадочно сказала она, прежде чем протянуть ей папку. — Возьми её с собой и всегда держи при себе. И, ради Мерлина, не потеряй! Никто не должен знать, что она у тебя. Никому не позволяй прикасаться к ней или даже видеть её. Сделай всё, что в твоих силах, чтобы сохранить это в секрете, и открывай её только в одиночестве. Прочти её до конца, а потом верни мне, — она замялась, но всё-таки добавила: — Это будет не самое приятное чтение. Совершенно озадаченная и сбитая с толку всей этой секретностью, Гермиона неуверенно кивнула и взяла папку, с любопытством взглянув на неё; обложка была пустой. С этим придётся подождать, как бы ей ни было любопытно. Стоило хотя бы немного поспать, ведь завтра у неё занятия. Уменьшив папку с помощью заклинания, она аккуратно спрятала её во внутренний карман мантии и оглянулась на целительницу, которая улыбнулась ей. — Скоро ты сама всё поймёшь. А пока не думай об этом. Иди и отдохни; сегодня ты сделала доброе дело. — Спасибо. — Не благодари меня, — ответила мадам Помфри со слегка грустной улыбкой и взглядом, обращённым на портрет Дилис. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи.***
К утру рука Гермионы распухла и была покрыта синяками, с чёткими отпечатками пальцев. К счастью, это была её левая рука, что позволяло девушке прятать её большую часть времени. У неё была возможность не пользоваться ею до дневного урока Зельеварения. К тому времени она чувствовала себя очень уставшей. Ей было нелегко заснуть после увиденного. К большому удивлению для неё, Снейп не выглядел так, словно провёл полночи в мучительной агонии. «На героинового наркомана он тоже не похож», — размышляла Гермиона, украдкой наблюдая за ним. Он был точно таким же, как всегда, и вёл себя как обычно, расхаживая по классу и критикуя их усилия. На мгновения мастер зелий остановился позади неё. Гермиона подозревала, что он ждал, чтобы она посмотрела на него или подала ему какой-нибудь знак, молчаливый, либо словесный, о прошлой ночи, но она лишь ещё ниже опустила голову, нарезая ингредиенты. Так ничего и не дождавшись, Снейп почти лениво снял пять баллов с Рона и Гарри без причины. — Он не меняется, — уныло сказал Гарри, возвращаясь к нарезке сушёных листьев белены. — Не-а, — философски согласился Рон, помешивая зелье. — Одна из констант вселенной — мокрая вода, горячий огонь, и мерзавец Снейп. Гермиона прикусила губу и промолчала, хотя про себя была с ними согласна. Тем не менее ей было трудно злиться на профессора, как только она вспомнила его хриплое дыхание, пока он боролся с собой, чтобы не закричать. Ближе к концу урока она обнаружила, что Снейп снова стоит позади неё, используя это место в качестве точки наблюдения и заодно отслеживая работу Невилла. Очевидно, он с едва скрываемым нетерпением ждал, когда нервный гриффиндорец совершит какую-нибудь ошибку, которая случалась почти на каждом уроке с удручающей регулярностью. Для этого не потребовалось много времени. Невилл всегда становился ещё более неловким, когда Снейп наблюдал за ним, и, безусловно, именно на это он и рассчитывал. Как только над котлом поднялся дым, Снейп набросился на Невилла с нескрываемым ликованием. Когда он приблизился к своей жертве, Гермиона увидела, как Снейп вынул руку из кармана мантии, и услышала, как что-то упало в её сумку, пока все остальные наблюдали за расправой над Лонгботтомом, — в зависимости от факультета: с сочувствием, смехом или облегчением, что они были не на его месте. Воспользовавшись моментом, Гермиона наклонилась и покопалась в своей сумке. Среди учебников её рука нащупала маленькую глиняную баночку. Она с любопытством осмотрела свою находку. Этикетка была подписана знакомым остроконечным почерком, который она постоянно видела внизу своих эссе с язвительными комментариями, чаще всего такими: «Перестаньте выпендриваться и просто отвечайте на заданные вопросы, мисс Грейнджер», на сей раз им было написано: «От синяков». Глядя в спину Снейпа, продолжавшего саркастически превращать Невилла в дрожащую развалину, Гермиона удивлённо покачала головой и сунула баночку в то же отделение сумки, что и уменьшенную папку, на которую у неё так и не нашлось времени. Оставшуюся часть урока она размышляла о том, что её жизнь внезапно стала очень сюрреалистичной.***
Вечером того же дня она соврала что-то неопределённое о домашнем задании и оставила мальчиков играть в шахматы в общей гостиной, сбежав в пустовавшую девичью спальню. Задёрнув занавески вокруг своей кровати, Гермиона тщательно наложила Заглушающее заклинание, а также столько маскировочных чар, сколько смогла придумать, и устроилась с таинственной папкой, скрестив ноги. Она улыбнулась, когда Живоглот улёгся рядом с ней. Потянувшись, чтобы погладить кота, она поморщилась от онемения в руке и вспомнила о маленькой баночке. Призвав её, Гермиона открыла крышку и с любопытством понюхала воскообразную мазь. — Что ты об этом думаешь, Глотик? — шутливо спросила она своего фамильяра. — Снейп пытается отравить меня? Честно говоря, было удивительно, что профессор вообще заметил повреждения её руки, не говоря уж о том, что решил оказать помощь. «Наверное, из-за неё мои кислолистные стручки недостаточно тщательно нарезаны», — с сожалением решила она. Без сомнения, он будет оценивать её зелье беспристрастно, независимо от травмы, и неважно, что это была его вина. Пожав плечами, Гермиона зачерпнула немного пасты из банки и начала осторожно наносить её на самые сильные синяки, аккуратно втирая в кожу. Мазь оказалась прохладной и ослабила ноющую боль, которая мучила её весь день. Успокоившись, Гермиона начала расслабляться, но вскоре мазь остыла ещё больше и стал ощущаться холод. Согнув пальцы, она резко вдохнула, когда ледяной холод глубоко проник в её руку. Кот понюхал банку и тихо мяукнул, выглядя настолько сочувственно, насколько позволяла его плоская морда, но не выказал никаких признаков беспокойства. С конца третьего курса Гермиона стала гораздо больше доверять суждениям Живоглота и воспротивилась желанию немедленно стереть мазь, вместо этого позволив ей впитаться. Через несколько минут её рука полностью онемела от холода, но на самом деле это было даже приятно. Позволив ей сделать своё дело, Гермиона обратила внимание на папку, которую дала ей мадам Помфри, поудобнее устроившись на подушках и открыв её на титульном листе. Она была немного разочарована, увидев, что там оказалось всего лишь личное дело студента, ничем не отличающееся от тех, которые она уже видела; ещё была приложена чья-то медицинская карта. Объяснение пришло ей в голову, как только она прочитала первую строку. Имя: Северус Тобиас Снейп Гермиона сделала глубокий вдох и неуверенно выдохнула, осознав, что находится у неё в руках. — Теперь понятно, почему я не должна никому об этом рассказывать, — прошептала она Живоглоту. Анамнез Снейпа в студенческие годы. «Боже, что же здесь написано?!» Во-первых, папка была намного толще, чем остальные известные ей регистрационные листы о студентах. «Мне действительно не стоит это читать… Если Снейп узнает, он реально убьет меня! Такая информация должна оставаться строго конфиденциальной». Но мадам Помфри, несомненно, дала ей эту папку по какой-то причине, и Гермионе пришлось признать, что часть её была безумно заинтригована. Из всех учителей Снейп был самым загадочным. Он состоял в Ордене, но она ничего о нём не знала, кроме того, что, как сказал Рон, он был тем ещё мерзавцем. Гермиона опустила взгляд на страницу. Пол: Мужской Дата рождения: 9 января 1960 года Это тоже оказалось неожиданностью; умом она понимала, что он учился в школе вместе с Сириусом и Люпином, и поэтому ему было всего тридцать с небольшим, но… он выглядел намного старше. Вспомнив на мгновение свой первый курс, она вынуждена была признать, что за последние несколько лет он очень быстро постарел. По её мнению, это было неудивительно. В конце концов, он испытывал колоссальный стресс. Факультет: Слизерин Даты обучения: сентябрь 1971 — июнь 1978 Ближайшие родственники: родители — Тобиас Снейп, маггл; Эйлин Принц, чистокровная. Гермиона чуть не выронила папку. — Снейп — полукровка?! Ни к кому конкретно не обращаясь, она поняла, что выпалила это вслух, после чего благодарно посмотрела на свою волшебную палочку. «Слава богу, я наколдовала Заглушающее». Она всегда думала, что он чистокровный — хотя, по сути, никто никогда не говорил об этом. Она не знала, что на Слизерин принимают полукровок. «Как странно… Интересно, кто ещё об этом знает? Само собой, другие учителя, но знают ли слизеринцы, что их декан не чистокровный?» Воспользовавшись моментом, чтобы проверить свои заклинания, и убедившись, что её никто не видит и не слышит, она вернулась к папке и перевернула страницу. Первая запись была датирована началом сентября 1971 года, первой проверкой его здоровья — студенты проходили быстрый медицинский осмотр в начале каждого семестра, записывался их рост, вес, проводилась базовая диагностика. Она видела полный отчёт о себе, составленный на базе таких проверок. Мадам Помфри также включала несколько заметок о каждом, тем самым фиксируя первое впечатление о новых учениках. Именно к этому разделу обратился взгляд Гермионы. Примечания: Рост чуть ниже среднего, не вызывает беспокойства. Вес значительно ниже нормы, а общая гигиена кажется неудовлетворительной. Есть признаки старых травм, в основном кровоподтёки на руках, спине и рёбрах; несерьёзные, но могут означать возможное жестокое обращение с ребёнком. Никаких заболеваний в анамнезе. Он кажется тихим, вдумчивым мальчиком, вежливым и начитанным, но немного замкнутым. Останется под наблюдением. Гермиона вздохнула. — Ну, Глотик, таким образом я выяснила, что Снейп — полукровка. В детстве он был невысокого роста, тощим, неряшливым и асоциальным. Чувствую, дальше будет ещё веселее, — выдохнув, она перевернула страницу. Первое задокументированное посещение Больничного крыла было датировано менее чем неделей позже — перелом руки. Запись мадам Помфри соответствовала стандартному формату: тщательные заметки о травме и её лечении, а затем дополнительные пометки о причине и любых других наблюдениях. Причина (со слов пациента): падение. Никаких признаков лжи, но это кажется маловероятным. Пришёл в сопровождении подруги, мисс Эванс (гриффиндорка), которая выглядела смущённой, когда он сказал, что упал. Подозреваю, дело в издевательствах. Как всегда, проблема со слизеринскими полукровками. Полагаю, это первый из многих его визитов. Гермиона уставилась на краткие заметки. «Снейп дружил с девочкой из Гриффиндора?» — Это очень странно, — пробормотала она, качая головой. — Ну что ж, поехали дальше. Последовали дальнейшие инциденты, все довольно незначительные. Мадам Помфри решила, что большинство из них, вероятно, были результатами драк или издевательств, но доказательств тому не нашлось. Очевидно, Снейп был опытным лжецом даже в одиннадцать лет. Его подруга Эванс появлялась несколько раз, обычно в контексте подтверждающей его истории о падении или несчастном случае и один или два раза защищала Снейпа, когда было отмечено, что другие студенты тоже посещали лазарет с травмами, судя по всему, полученными от рук молодого слизеринца. К концу первого года общее состояние здоровья Снейпа немного улучшилось: у него всё ещё был недостаточный вес, но в пределах допустимого, и он немного подрос. Его поведение оставалось таким же: тихим, вежливым и замкнутым. Гермиона прочитала записи о его первом медицинском осмотре на втором курсе. Вес значительно снизился, появилось ещё больше синяков, ухудшилась гигиена. Жестокое обращение теперь кажется мне очевидным. Нужно попросить директора проверить его биографию. — Мадам Помфри предупреждала меня, что это невеселое чтение, — пробормотала Гермиона, переворачивая страницу. В этом году было ещё больше межстуденческих стычек. Она ничуть не удивилась, увидев, что имена Мародёров часто всплывают либо в роли жертв Снейпа, либо нападавших на него. Независимо от ущерба для каждой стороны, эти столкновения обычно плохо заканчивались для Снейпа. Мадам Помфри в основном занималась только регистрацией травм, но Гермиона заметила растущую частоту наказаний в досье Снейпа. Большинство зарегистрированных повреждений казались мелкими и тривиальными — шишки, ушибы, иногда лёгкие проклятия, но одно выделялось на этом фоне. Снейпа доставили в бессознательном состоянии, с впечатляющим количеством ранений: сломанной ногой, треснувшим черепом и несколькими очагами внутреннего кровотечения. Причина (со слов пациента): Несчастный случай во время отборочных матчей по квиддичу. Падение с метлы, приблизительно двадцать футов высоты — капитан команды был занят в другом месте, не успел замедлить падение. Пациент отказывается говорить, что произошло. Под этим была ещё одна приписка, очевидно, добавленная позже. Посетитель: мисс Эванс. Уходя, она сказала мне: «Это был не несчастный случай. Сев хорошо летает». Отборочные матчи всегда переполнены студентами, но ни один свидетель не вступился за него. Вероятно, мисс Эванс права, но нет никаких доказательств того, что это было что-то иное, кроме несчастного случая. Гермиона читала дальше. Остальная часть года прошла в том же духе, и в начале третьего курса Снейп ещё больше похудел, полученные летом травмы опять присутствовали. Не было никаких упоминаний о том, проводил ли директор расследование о его семье или нет. В кратких заметках мадам Помфри было написано: Уровень гормонов меняется, в голосе появляются признаки надлома. Она не была уверена, что хочет читать о том, как её учитель вступает в пубертатный период, но всё равно продолжила. Третий год развивался по тому же сценарию, что и второй, за исключением того, что заклинания — как те, которые использовались на Снейпе, так и те, которые использовал он против других, в основном Джеймса и Сириуса, — становились всё мощнее, а столкновения — опаснее. Пожалуй, единственным отклонением от ранее выстроенной схемы было то, что его голос окончательно изменился перед Пасхой, и он начал расти немного быстрее. Закончив читать про четвёртый курс, который оказался ещё более агрессивной версией всего предыдущего, Гермиона поняла, что время было далеко за полночь, и она изучала его личное дело в течение нескольких часов. Закрыв папку, она положила её под подушку, убеждённая, что там с ней ничего не случится. Она осмотрела свою руку: холод прошёл, но синяки стали выглядеть намного лучше. Сняв заклинания с полога своей кровати, Гермиона выскользнула из постели, пошла почистить зубы и переодеться, затем она свернулась калачиком рядом с Живоглотом, размышляя о прочитанном. Похоже, Снейпу пришлось нелегко. Мадам Помфри подозревала, что он рос в неблагополучной семье, где над ним издевались. Он часто сталкивался с Мародёрами, что обычно заканчивалось для него же хуже. Однако записи касались в основном медицинской стороны, из-за чего было трудно судить о том, что происходило на самом деле. «Придётся поговорить с мадам Помфри, когда дочитаю это до конца». Решив, что завтра она сделает всю домашнюю работу и разберётся с насущными делами, выделив остаток выходных, чтобы спокойно почитать и решить, что спросить у целительницы, Гермиона закрыла глаза и, гадая, кем была загадочная девушка «мисс Эванс», провалилась в тревожный сон. Удивительно, но эта фамилия была смутно ей знакома.