They dedicate their lives To running all of his He tries to please them all This bitter man he is Throughout his life the same He's battled constantly This fight he cannot win…* Metallica «Unforgiven».
После до смешного короткого разговора со Снейпом о том, какими ужасными стали их уроки ЗоТИ, Гермиона много думала обо всём в перерывах между учёбой и рутинными делами. Очевидно, никто не мог остановить эту мерзкую ведьму — спасибо Министерству, стоящему у неё за спиной и дающему ей столько власти, — так что у них не было никаких шансов избавиться от неё в ближайшее время… если только отравить, как предложил Рон. Это было заманчиво, но нет. Точно так же не было никаких шансов, что она собиралась научить их хоть чему-нибудь полезному. На её уроках Гермиона даже начала втихаря прикрывать другие книги своим экземпляром «Теории защитной магии», чтобы читать что-то более продуктивное, а Гарри оставался на отработках у Амбридж почти каждый вечер, и так, скорее всего, будет продолжаться до конца года, если у него не отвалится рука. Другие учителя не могли помочь; у них были свои проблемы. Трелони, судя по всему, собирались уволить. Рон рассказал Гермионе, что проверка на уроке Прорицаний закончилась полным провалом. Инспекция на Трансфигурации, которую она видела своими глазами, прошла довольно забавно, но это лишь ещё больше разозлило Амбридж. Одним словом, у учителей были свои трудности, о которых стоило беспокоиться, тем более что те, кому она доверяла больше всего, всё равно были заняты делами Ордена. Так что единственным вариантом для них было учиться защите самостоятельно. Это показалось ей хорошей идеей, и когда она подняла данную тему, Рон сразу согласился с ней, что было своего рода рекордом, учитывая, сколько они спорили в этом году. Но Гарри отреагировал не совсем так, как она надеялась. На самом деле, он вышел из себя. Снова. Максимум, чего ей удалось добиться, — это заставить его перестать кричать и попросить об этом подумать. Затем ей пришлось оставить мальчиков, так как она должна была успеть в Больничное крыло на урок Целительства. Некоторое время спустя Гермиона стояла рядом с мадам Помфри и выжидающе на неё смотрела. — Чем сегодня займёмся? — По крайней мере, эти уроки никогда не были скучными. — Будем применять то, чему ты научилась, на практике, — сказала ей целительница. — Ты должна будешь провести диагностику, как я тебе показывала, и записать полученные результаты. Таким образом я смогу убедиться, что ты понимаешь не только теорию. — Хорошо, — охотно согласилась она, ей уже не терпелось начать. — Кто будет моим пациентом? Как по команде, дверь с грохотом распахнулась, и Гермиона повернулась на шум. Она едва не начала заикаться и уже готова была сбежать, прикрывшись болью в животе или внезапным головокружением, если бы они все не знали, что она здесь делает. Тот факт, что вежливого стука не последовало, должен был насторожить её, но для неё всё равно было потрясением увидеть профессора Снейпа, бросившего на неё далеко не самый приятный, пренебрежительный взгляд. — Добрый вечер, Северус, — дружелюбно поприветствовала мадам Помфри угрюмого мастера зелий. — Спасибо, что согласился нам помочь. — Ты не оставила мне выбора, — категорично ответил он совершенно неприветливым тоном, одарив портрет Дилис ядовитым взглядом. Следом за этим прошёл вперёд, встал посреди комнаты и, нахмурившись, уставился своими чёрными глазами в одну точку вдалеке. Казалось, его не слишком радовала перспектива выступать в роли подопытного кролика. Гермиона не могла его винить; эта идея тоже не вызывала у неё восторга. Хотя сама задумка имела смысл, поскольку он будет её первым и, наверное, единственным пациентом в течение ближайшего времени. Ей всё равно придётся использовать магию на профессоре Снейпе. Гермиона бросила на мадам Помфри умоляющий взгляд, который старшая ведьма хладнокровно проигнорировала. — Скажи, когда будешь готов, Северус. Он ещё сильнее сдвинул брови, хотя, похоже, был полон решимости продолжать притворяться, что в комнате, кроме него, никого не было. После порядком затянувшейся паузы Снейп пошевелился, поднял руки и начал расстёгивать мантию; следом за этим он занялся другими застёжками, всё ещё пристально глядя вдаль, а затем сбросил с плеч тяжёлую ткань. Гермиона могла пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз она видела профессора без его легендарной развевающейся мантии; наблюдать за этим было как минимум странно. Чёрный сюртук последовал за мантией, оказавшись на полу, и Снейп встал посреди комнаты в одной рубашке, упрямо глядя в стену. Его белая рубашка была достаточно тонкой, и под ней виднелось что-то похожее на простую белую футболку. Дилис тихо рассмеялась. — Мерлин, Северус, тебе обязательно носить столько слоев одежды? — Подземелья очень плохо отапливаются, — буркнул он, сразу готовый защищаться. Снейп неловко переступал с ноги на ногу и явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Давайте уже покончим с этим. Меня ждут более важные дела. — Северус, не будь ребёнком, — упрекнула его мадам Помфри. — Ты знаешь о Целительстве не меньше меня. И, безусловно, ты знаешь намного больше о том, как учить студентов. Если ты превратишь эти занятия в вечное противостояние, мы только зря потратим время. Дилис, перестань дразнить его. В уголке левого глаза Снейпа задёргалась жилка, его челюсть напряглась, но после этого он резко развернулся и всё-таки прошёл через всю комнату к стулу. Используя призывающее заклинание, он подхватил свою мантию и сюртук, проходя мимо них, и бросил их на пол рядом с собой, затем сел на стул и наклонился, чтобы расшнуровать ботинки; его длинные волосы упали вперёд, скрывая лицо. Сбросив обувь и стянув носки, он встал и босиком вышел на середину комнаты. На его лице отражалась смесь смущения и гнева, когда он нервно закатывал манжеты рубашки. Гермиона с трудом сглотнула, бросив на мадам Помфри встревоженный взгляд, прежде чем неохотно переключить своё внимание обратно на Снейпа. Крепко стиснув зубы, он наполовину расстегнул рубашку, резкими движениями стащил её через голову и содрал с себя футболку, которую носил вместо майки. Внезапно её профессор Зельеварения оказался наполовину голым. Бросив скомканную одежду на пол, он выпрямился и снова уставился на стену. Гермиона ничего не могла с собой поделать и просто пялилась на него. Нет, она не в первый раз видела мужчину с голым торсом, но Снейп был не совсем нормальным, если так можно было выразиться. Взять хотя бы то, что он выглядел очень худым; его рёбра хорошо просматривались под кожей, живот был впалым, и даже ключицы чётко выделялись, а тазовые кости были настолько заметны у пояса, что казалось, будто только на них и держались его брюки. У него было немного волос на теле, и наполовину заживший, зарубцевавшийся порез пересекал его грудь в самой широкой её части. Тёмная Метка отчётливо выделялась на левом предплечье. Гермиона неловко отвела от неё взгляд, как и от шрамов на его запястьях. Это были не единственные повреждения, поняла она, когда её глаза привыкли к тому, что она видела. Из-за желтоватой кожи некоторые из них было трудно разглядеть, но местами тени падали под определённым углом и обнажали множество мелких порезов и борозд, в том числе неприятного вида рубцы на животе, исчезающие под поясом брюк с левой стороны, — при ближайшем рассмотрении один из них выглядел как удаление аппендикса, а другой мог быть чем угодно. Увлеченная изучением его тела, Гермиона начала медленно обходить мужчину по кругу и громко ахнула, увидев его спину. Здесь его худоба была ещё более заметна; лопатки почти прорезали кожу, рёбра тоже были видны под этим углом, и даже позвонки явно выступали. Но она обратила внимание на состояние его кожи, особенно потому, что на спине у него не было волос, скрывавших какие-либо детали. Ещё больше наполовину заживших ран полосовали его плечи и верхнюю часть спины, на них были тёмные подсохшие корочки, местами эти раны были кривыми из-за уже имеющихся рубцов. Его кожа была буквально усеяна шрамами, начиная от очень старых белых и заканчивая более свежими красноватыми. Она смогла распознать раны от ожогов, порезы и неровные отметины, а также более мелкие, которые было трудно определить. В дополнение к этому его тело было испещрено синяками — в основном на рёбрах и руках, — но также в области спины, как будто его во что-то швырнули. — Наслаждаетесь видом? — внезапно прошипел Снейп, возвращая её к реальности. Его голос был ледяным, чёрные глаза горели убийственной яростью, а на щеках появился некрасивый румянец. — Простите, сэр, — сконфуженно прошептала она, стараясь слишком явно не прятать глаза. — Северус, оставь девочку в покое. Ты сам согласился на это. И ты ещё не закончил. — Нет, — наотрез отказался он, покраснев ещё сильнее. — С меня достаточно унижений. Большего ты не получишь, Поппи. «Слава богу!» — с жаром подумала Гермиона. Во-первых, после этого он бы убил её, а во-вторых, хотя она знала, что целители часто имеют дело с наготой, она ещё не чувствовала себя готовой к этому, но, даже если бы и так, скорее ад замёрзнет, чем у неё получится свыкнуться с мыслью о Снейпе в такой ситуации. В-третьих… ах, ну да, она бы погибла от его рук самой страшной смертью. «Немного странно, что ему настолько неловко», — размышляла она, неуверенно взглянув на него. — «Наверное, дело в том, что его фактически выставляют напоказ перед девушкой, которая в течение нескольких лет была и его ученицей, а также лучшей подругой мальчика, которого он ненавидит больше всего на свете». Хорошо, она могла понять, почему ему настолько неловко. Кроме того, Снейп не был привлекательным и, должно быть, прекрасно знал, как выглядит. Она понимала, что любому мужчине будет неприятно, если девочка-подросток будет рассматривать его при таких обстоятельствах. — Что ж, продолжайте, — прорычал он, прерывая её размышления. Едва подавив испуганный писк, Гермиона кивнула, достала чернила, пергамент, свою волшебную палочку и принялась за дело. Ни одно из используемых ею диагностических чар не давало нормальных результатов; этого оказалось достаточно, чтобы через некоторое время от волнения у неё закружилась голова. Со здоровьем у него было очень плохо, и казалось чудом, что он всё ещё стоит на ногах. Продолжая диагностику, она гадала, что означают некоторые ненормальные результаты. Гермиона надеялась, что ошибалась насчёт многих из них. И ни одно заклинание не могло справиться с Тёмной Меткой; она ничего не могла сделать рядом с его левой рукой и старалась не смотреть на клеймо. В какой-то момент она растерянно пробормотала: — Я не совсем понимаю то, что вижу… Она чуть не упала в обморок, когда Снейп грубо ответил: — Что именно вам непонятно?! Гермиона огляделась по сторонам, пока он хмуро смотрел на неё, и обнаружила, что в комнате больше никого нет. Выражение его лица было пугающим. — Э-э-э… Снейп свирепо сверкнул на неё глазами. — У мадам Помфри возникли срочные дела. По крайней мере, так она утверждает, — добавил он кислым тоном; он выглядел разъярённым из-за того, что его оставили в такой ситуации, но Гермиона поняла, что его гнев не был направлен на неё, иначе он бы уже вышел из себя. — Какие именно результаты вам непонятны? Она нерешительно указала на него, и он раздражённо рявкнул: — Мисс Грейнджер, вопреки распространённому мнению, у меня нет глаз на затылке. Покажите мне. Прикусив губу, Гермиона очень осторожно положила два пальца ему на спину, пытаясь выбрать участок без каких-либо повреждений. Его кожа оказалась прохладной на ощупь, и он заметно вздрогнул, когда она коснулась его. — Это печень, если рассматривать под другим углом. Для её исследования вам нужно было наложить особые гепариновые чары, — он старался отвечать более-менее нейтральным тоном, но у него не очень хорошо получалось. Он избегал зрительного контакта и практически вибрировал от напряжения. — Полученные вами результаты указывают на цирроз, вызванный рецидивирующим хроническим гепатитом лёгкой степени тяжести. — У вас желтуха? — удивлённо спросила она. — Очевидно, — прорычал он. — Или вы действительно думали, что моя кожа от природы такого цвета? Даже жизнь в подземельях до такого не доведёт. В этом он был прав, хотя она знала, что сейчас лучше помалкивать. У неё на языке вертелся вопрос о причине повреждения его печени, но она сдержалась, отчасти чтобы не вывести его из себя, а ещё потому, что действительно не хотела знать об этом. Кивнув, Гермиона записала диагноз; мадам Помфри всё равно сказала бы ей позже. Несмотря на первоначальный страх перед Снейпом, это было увлекательно. Гермиона понятия не имела, сколько времени прошло, прежде чем она снова заговорила: — Сэр, здесь есть ещё один показатель, которого я не понимаю. Это не связано с каким-то конкретным органом, не похоже на рану или остатки проклятия. — Покажите. — Эм… — Она с трудом сглотнула и начала краснеть, присев на корточки позади него и уставившись на неравномерную кожу его спины, молясь, чтобы он не обернулся и не увидел её. — Ниже талии, — наконец тихо произнесла она и услышала шипение втянутого воздуха; он заметно напрягся, его руки сжались в кулаки по бокам. После долгой паузы он коротко сказал: — Вам не о чем беспокоиться. Это не входит в программу обучения Целителя военного времени. — Мы не всегда будем воевать, сэр, — мягко запротестовала она. — Что мне делать, если я обнаружу травму, которую не смогу опознать? Извиниться перед пациентом и сказать, что я не смогу его лечить, потому что моё обучение было слишком узконаправленным? — Вы не найдёте такой травмы ни у одного из ваших пациентов. Хоть раз в жизни, мисс Грейнджер, перестаньте совать свой нос туда, куда не надо. — Северус, — прервала его Дилис со стены непривычно мягким тоном. — Она всё равно узнает. Ты бы предпочёл, чтобы она услышала это от тебя или от нас? Снейп некоторое время смотрел вдаль, на виске у него пульсировала вена; его худое лицо ещё больше побледнело, за исключением ярких красных пятен на скулах, он начал слегка дрожать. Гермиона отпрянула назад и подобрала под себя ноги, готовая бежать, если взрыв будет неизбежен. Она старалась не паниковать, задаваясь вопросом, что же, чёрт возьми, это могло быть. Она понятия не имела, что означал этот показатель, но… — Вы связаны клятвой конфиденциальности, мисс Грейнджер? — наконец спросил он напряжённым голосом. — Нет, сэр, — честно ответила она, — но я бы никогда не стала обсуждать с кем-либо историю вашей болезни. Может, она и была гриффиндоркой, но у неё не было тяги к самоубийству; кроме того, это никого не касалось. Она услышала, как Снейп прошептал что-то себе под нос, подозрительно похожее на непристойное ругательство, после чего медленно покачал головой и, резко развернувшись, прошествовал мимо неё к стулу и начал молча собирать свою одежду. Очевидно, это означало, что урок окончен, и Гермиона не собиралась с ним спорить — не тогда, когда он был в таком настроении. Полностью одевшись, Снейп пронёсся мимо неё к двери. Он остановился, держа руку на дверной ручке, и повернул голову ровно настолько, чтобы взглянуть на неё краем глаза, а затем опустил голову, скрыв лицо за волосами. Она услышала, как он пробормотал что-то себе под нос, слишком тихо, чтобы быть услышанным, а затем поднял голову и уставился на неё. Гермиона невольно отступила назад, увидев выражение его лица. Эмоции в его глазах обладали почти осязаемой силой, которая поразила её, как физический удар; ярость и боль кричали из тёмных глубин его души, приправленные чем-то похожим на стыд. Внутри всё похолодело от страха. — О боже, — прошептала она, глядя на него. — Вы имеете в виду… Буря в его глазах усилилась. — Да, — прошипел он, на его щеке дёрнулся мускул, после чего он опустил взгляд, распахнул дверь и почти выбежал из комнаты, оставив её шокированно смотреть ему вслед, пока его торопливые шаги удалялись по коридору. Когда она подняла глаза, Дилис уже ушла с портрета. Гермиона тупо смотрела вслед уходящему Снейпу, чувствуя наполняющий её ледяной ужас. Аккуратно сложив свои записи и убрав палочку, она прошла через Больничное крыло в маленькую ванную, где её вырвало. Немного придя в себя и вытерев слёзы, она вышла из ванной комнаты и обнаружила, что её ждёт мадам Помфри. Целительница мягко сказала: — Гермиона, мне очень жаль. Я не хотела, чтобы ты узнала об этом так скоро. Я бы сказала тебе не так прямолинейно, чтобы попытаться уменьшить шок. Она покачала головой. — Он не был… прямолинеен. На самом деле, он… Я не знаю. Могло быть и хуже. Хотя я не понимаю, зачем он вообще мне об этом сказал. Точнее… он мне ничего не сказал, но я не знаю, почему он позволил мне догадаться. — Потому что в конце концов я сама сказала бы тебе об этом, — серьёзно ответила мадам Помфри. — Я не ожидала, что будут свежие повреждения, иначе осталась бы с тобой и оградила тебя от этого. — Вы не ожидали? — повторила Гермиона, отстранённо взяв стакан воды, чтобы смыть неприятный привкус во рту. — Профессор Снейп не рассказывает мне всего. И я давно научилась не спрашивать об… определённых вещах. Он более чем способен сам справиться с физическими последствиями. Уверена, что даже директор ничего не знает. — Тогда директору повезло, — с горечью сказала она. — Хотела бы и я этого не знать, — поёжившись, она изо всех сил старалась не дрожать и плотнее закуталась в мантию. — Я действительно очень хотела бы этого не знать, — сглотнув подступившую желчь, она заставила себя спросить: — Но ведь он не гей или что-то вроде того, не так ли? — Нет. Определённо нет. Даже если бы это было так, такой уровень повреждений ненормален. Гермиона кивнула. Честно говоря, она всегда считала его скорее асексуалом. Стиснув зубы и с трудом сглотнув, она заставила себя задуматься об этом. «Профессор Снейп был изнасилован. Очевидно, не в первый раз». Она подавилась, и в следующий момент её опять вырвало. Тут больше не о чем было говорить. — Прошу прощения, дорогая. — Почему? Разве это не то, чего вы хотели? Ладно, вы победили. Я больше не ненавижу его. Я не могу испытывать к нему ненависти после того, что узнала. Вы довольны? — Гермиона… — Нет! Я не хотела этого знать! — Она почувствовала вкус соли на своих губах и поняла, что начала плакать, но это только разозлило её ещё сильнее. Она была совершенно счастлива, ненавидя Снейпа и отвергая его как бессердечного, подозрительного, неприятного человека. Осознание того, что у него имелись веские причины быть таким, каков он есть, и что внутри себя он испытывал такие страдания, о которых никто не имел ни малейшего представления, ради ненавидевших его людей, разрушило все её иллюзии. — Уверена, что не хотела, — тихо сказала старшая ведьма. — Как и я, когда впервые узнала об этом. Даже сейчас я не спрашиваю, потому что не хочу знать подробностей. Но это часть того, что значит быть целителем, особенно целителем военного времени в Ордене Феникса. — Она дала Гермионе чистый носовой платок. — Нам приходится разбираться с последствиями, — добавила она. — Северус — профессор Снейп — должен это вынести. — Как? — хрипло спросила Гермиона, тщетно пытаясь вытереть глаза, когда её начало трясти. Она даже не могла внятно выразиться, чтобы закончить вопрос. «Как он с этим справляется? Что может быть настолько важным для него, что он готов терпеть насилие? Когда-то он был Пожирателем Смерти. Что такого сделал Волдеморт, что Снейп настолько его возненавидел?» — Он Северус Снейп, — негромко ответила Дилис, пытаясь говорить как ни в чём не бывало. Женщина пожала плечами, когда Гермиона подняла глаза и попыталась сфокусироваться на ней. — Это единственный ответ, который у нас есть. По всем законам разума его должны были убить задолго до окончания первой войны. Я понятия не имею, как он сумел так долго оставаться в живых, тем более, уверена, мы до сих пор не знаем всего, что с ним происходит. Что-то заставляет его продолжать, но будь я проклята, если знаю, что это. Он… пугающе силен. Гермиона громко высморкалась, начиная чувствовать себя немного лучше, по крайней мере, физически. Она неопределённым жестом указала на свои записи. — Если я права хотя бы наполовину, он уже должен быть мёртв. Целительница взяла пачку пергамента и быстро пролистала страницы. — Ты более-менее попала в точку. Отличная работа. И постарайся так сильно не волноваться — чтобы остановить профессора Снейпа, потребуется гораздо больше, чем это. Любой другой был бы мёртв, это правда, но, как сказала Дилис, это Северус, — она грустно улыбнулась. — Даже сейчас я постоянно поражаюсь тому, что ему удаётся вынести. В половине случаев это даже не снижает его работоспособность. — Он выглядит нездоровым, — прокомментировала Гермиона, икнув. Она боролась с рыданиями и заставила себя немного успокоиться, чтобы не впадать в истерику. На мгновение она задумалась. — На самом деле, нет. Первоначально так можно о нём подумать, но, если присмотреться, это не так. Он как… грейхаунд. Для человека ненормально быть таким худым, но каким-то образом ему это подходит. Я не могу этого объяснить. — Я слышала о нём комментарии и похуже, — со смехом ответила Дилис. — Осмелюсь предположить, Северус тоже. Мадам Помфри выглядела так, словно пыталась не рассмеяться, когда кивнула. — Довольно неуклюжее описание, по сравнению с вашими обычными формулировками, мисс Грейнджер, но я точно поняла, что вы имели в виду. Обычные правила не распространяются на Северуса Снейпа. А теперь, если вы отнесёте свои заметки в мой кабинет, я приготовлю чай и начну объяснять вам, почему это так, насколько мы смогли понять.***
Зельеварение, которое согласно расписанию было на следующий день, оказалось одним из худших уроков в студенческой жизни Гермионы. Большую часть времени Снейп буравил её нестерпимо-пристальным взглядом в сочетании с почти вызывающим выражением на лице всякий раз, когда он садился за свой стол. Она неизменно вздрагивала и морщилась. Не нужно было быть всезнайкой, чтобы догадаться, — он ждал малейшего повода, чтобы разорвать её на части. «Надеюсь, только на словах», — но она, честно говоря, не была в этом уверена. Даже Гарри не часто вызывал у профессора такую ярость. Очевидно, Снейп чувствовал себя крайне смущённым теперь, когда она знала о нём больше правды, чем кто-либо другой, и, очевидно, ему было трудно с этим смириться. Также он абсолютно не верил в её обещание хранить это в секрете. В целом, всё это создавало очень неуютную атмосферу, особенно учитывая бессонную ночь и очередной приступ рыданий, после которых она чувствовала себя измученной и была на взводе. В кои-то веки Гермиона с лёгкостью оставила Невилла, Гарри и Рона на произвол судьбы. Само собой она боялась вызвать гнев Снейпа, к тому же была способна следить только за своим зельем, не говоря уже о чьём-либо ещё, тем более её разум занимали отвлечённые от урока мысли. Прошлый вечер оказался ужасно неприятным, но в то же время и поучительным. По общему мнению, Снейп был медицинским чудом, учитывая всё, что с ним было не так. Один только его метаболизм оказался совершенно уникальным; каким бы странным это ни казалось, он был от природы худым, и это не имело никакого отношения к его диете. Он не страдал расстройством пищевого поведения, проблемами с щитовидной железой или чем-то подобным; он просто никогда не набирал вес, особенно в состоянии стресса. По общему признанию, на данный момент его вес был значительно ниже нормы для мужчины его возраста, но это было не так серьёзно, как должно было быть. Оказалось, что хронический гепатит был вызван злоупотреблением алкоголем в прошлом, и не было особого смысла пытаться полностью вылечить его, потому что Снейп всё ещё иногда употреблял гораздо больше, чем следовало. Не часто, как уверяли её мадам Помфри и Дилис, но иногда. Похоже, в его семье были проблемы с алкоголизмом, и, учитывая тот образ жизни, который он вёл, было понятно, что иногда он использовал подобный метод снятия стресса. Гермиона ещё раз спросила о следах от уколов, и целительницы заверили её, что, хотя в прошлом Снейп принимал наркотики, он был чист уже около десяти лет; они не верили, что он сорвался, тем более он сам утверждал, что это не так. Он также намеренно причинял себе вред; не все его ранения были нанесены другими людьми, хотя целительницы были почти уверены, что его склонность к селфхарму прекратилась. Вот это «почти уверены» и вызывало у неё тревогу. Получить точную историю болезни Снейпа было невозможно по той простой причине, что он наотрез отказывался в чём-либо признаваться. Он справлялся с большинством своих травм самостоятельно и в основном игнорировал те, с которыми не мог справиться в одиночку, пока они в конце концов не заживали без посторонней помощи. Он оказался довольно компетентным целителем-любителем, по крайней мере, в том, что касалось ран и проклятий, и знал достаточно о маггловской медицине, чтобы поддерживать себя в форме. Она уже поняла, что он сам как минимум частично контролирует свою диету, потому что у него была вызванная стрессом язва желудка и наполовину зажившая вторая — что, вероятно, в какой-то степени объясняло его постоянную вспыльчивость. Терпимость Снейпа к боли была совершенно нечеловеческой, он уделял мало внимания даже довольно серьёзным ранам; у него было так много шрамов, потому что большую часть времени он фактически не утруждал себя их лечением, что, вероятно, указывало на несколько психологических проблем, даже если это каким-то образом объясняло его общий вид. Настоящей проблемой была его нервная система — медленно разрушавшаяся от постоянного воздействия Круциатуса. Гермиона ещё не углублялась в изучение нейронного анализа, но мадам Помфри показала ей результаты последнего обследования, которое она сделала Снейпу, и объяснила, что это значит. Мастер зелий испытывал постоянную боль, потому что у него не было времени, чтобы полностью восстановиться, прежде чем его снова вызывали. Его кровообращение ухудшалось, температура тела была на градус или два ниже нормы — она и раньше замечала, что его как будто пробирал озноб. В общем, учитывая обстоятельства, не было ничего удивительного в том, что Снейп всегда был в таком отвратительном настроении. Гермиона также попыталась обсудить с целительницами проблему сексуального насилия, но не преуспела в этом отчасти потому, что тема была неловкой, а ещё потому, что мадам Помфри и Дилис на самом деле толком ничего об этом не знали. Снейп никогда не рассказывал им подробностей; мадам Помфри узнала об этом случайно, когда диагностировала у него внутреннее кровотечение и настояла на выяснении причины, а он был слишком слаб, чтобы спорить. Они понятия не имели, как часто это случалось, поскольку он редко позволял ей производить осмотр. Гермиона смирилась с тем, что станет нервно кусать губу каждый раз, когда профессор будет садиться на стул. Очевидно, Волдеморт использовал секс и как награду, и как наказание, как будто ей нужна была ещё одна причина ненавидеть его. Целительницы сказали ей, что это случалось крайне редко, и заверили её, что слухи и истории о пирушках Пожирателей Смерти почти все были преувеличением, но вряд ли это можно было считать большим утешением. Мадам Помфри немного научила Гермиону разбираться в подобных случаях, но добавила, что в данной ситуации это не принесло бы ей никакой пользы, потому что Снейп реагировал не так, как большинство людей. Если он испытывал стыд и вину, то держал всё в себе, у него имелись психологические травмы (в чём она нисколько не сомневалась), которые накапливались внутри. Такое поведение было совершенно нездоровым и неправильным, но он предпочёл бы, чтобы его оставили в покое. Каким бы ужасным это ни было, лучшее, что они могли для него сделать, — проигнорировать его проблему, потому что именно этого он и хотел. На самом деле, они всё равно ничего не могли с этим поделать. Ей пришлось столкнуться с самым худшим, по мнению Гермионы. Всё, что ей предстояло увидеть в будущем, просто не могло быть ещё хуже. И, самое страшное, что он будет подвергаться этим издевательствам снова и снова, пока либо не умрёт, либо его не убьёт Волдеморт. Скорее всего, первое произойдёт раньше второго. Ему придётся продолжать терпеть боль и увечья, которые давно убили бы любого другого, пока это, наконец, не убьёт его. К тому моменту, вероятно, он будет рад смерти. «Какой смысл быть целителем, если ты не можешь помочь?» Она бросила короткий взгляд на Снейпа, не позволяя себе задерживаться на нём больше, чем на секунду. Он всё ещё пристально смотрел на неё, и выражение его лица ни на йоту не изменилось, когда он заметил на себе её взгляд; во всяком случае, выражение его чёрных глаз стало ещё жёстче. Поспешно опустив взгляд на свой котёл, Гермиона с тревогой подумала, что же будет дальше. Очевидно, теперь всё изменится в худшую сторону. Ей нравилось Зельеварение, и она хотела учиться как можно лучше, получить высшие баллы на Ж.А.Б.А, но как ей это сделать, если каждый урок она будет сидеть как на иголках, ожидая, когда профессор наконец-то выйдет из себя и словесно её выпотрошит. Точно так же она не сможет преуспеть ни на одном другом уроке, если будет проводить каждую ночь, попеременно плача и сводя себя с ума мыслями о нём. Она также не справится с обучением в качестве целителя, если её основной пациент будет реагировать на неё с едва сдерживаемой яростью каждый раз, когда она будет узнавать что-то ещё о состоянии его здоровья. Скорее всего, нужно было успокоиться и посмотреть, вдруг всё наладится само собой, но терпение было не в её характере. Кроме того, в дополнение к жалости, вся эта ситуация также возбудила её любопытство. Всё её друзья могли подтвердить, насколько опасной становилась Гермиона Грейнджер, когда она на чём-то сосредотачивалась, и теперь ей хотелось узнать не только то, как Снейпу удалось пережить всё, через что он прошёл, но и почему. Следовательно, ей нужно было узнать о нём больше. «Ага, а потом, если выживу, я подойду к Волдеморту и поцелую его взасос», — с мрачным сарказмом подумала она. Ей просто не пришло в голову ничего более опасного. Снейп, несомненно, её убьёт.***
Целую неделю Гермиона пыталась придумать правдоподобный план, который не привёл бы к её насильственной смерти, прежде чем наконец признала поражение. Она с сожалением подумала, что провела слишком много времени с гриффиндорцами. Она не могла перехитрить даже студента-слизеринца, не говоря уж о главе их факультета. Ей нужно было понять, как они видят мир. Проблема заключалась в том, что среди её друзей не было представителей змеиного факультета, а все мало-мальски знакомые слизеринцы презирали её из-за происхождения. Идея пришла к ней посреди ночи, вырвав из крепкого сна внезапной вспышкой вдохновения. Она вспомнила об одном слизеринце, который мог — хотя бы немножечко — быть более расположен к ней и мог ей помочь; по крайней мере, если она будет осторожна и не станет лезть напролом. «Нет времени лучше настоящего!» Гермиона мигом выбралась из постели и нашла свой халат. Она бесшумно вышла из спальни, спустилась по лестнице в безлюдную общую гостиную и направилась к портретной нише, пообещав себе, что после этого найдёт пустую картину, как просила Дилис. Полной Даме не понравилось, что её побеспокоили в столь поздний час, но поток её возмущений был прерван, когда Гермиона вежливо спросила её, может ли она передать сообщение Дилис Дервент с просьбой о встрече. Менее чем через десять минут Гермиона сидела в пустом классе неподалёку от башни Гриффиндора, глядя на портрет бывшей директрисы и знаменитой целительницы. — Я хочу встретиться с Финеасом Найджелусом. Дилис взглянула на неё, приподняв бровь. — Зачем? — Вы сказали, что он — один из союзников профессора Снейпа, вместе с вами и мадам Помфри. — Верно… но я говорила тебе об этом несколько недель назад. Почему ты хочешь встретиться с ним сейчас? — Потому что мне нужна его помощь, — призналась Гермиона. — Он единственный человек, который может помочь мне понять слизеринцев. Никто из них даже не заговорит со мной, если бы я решила рискнуть, и, очевидно, я не могу спросить самого профессора Снейпа. Что вы об этом думаете? Пожилая ведьма нахмурилась. — Ты права в том, что он мог бы тебе помочь. Вопрос в том, захочет ли он. Финеас — типичный слизеринец; именно по этой причине мы до сих пор не познакомили тебя с ним. Ты не понравишься ему из-за статуса крови. Кроме того, он ничего не делает без веской причины. Скорее всего, он потребует плату за свою помощь. И он вполне способен рассказать Северусу о твоих планах. — Я догадывалась об этом, — ответила она, пожав плечами. — В любом случае у меня нет выбора. Либо он донесёт на меня, либо меня раскроют, в чём я почти полностью уверена, так как мыслю слишком по-гриффиндорски. Дилис печально улыбнулась. — Ты наименее типичная гриффиндорка из всех твоих однокурсников… но я признаю, на самом деле это мало о чём говорит. Хорошо. Посмотрим, что скажет Финеас. Он захочет встретиться с тобой наедине, без меня, чтобы посмотреть, из чего ты сделана. Заранее предупреждаю, что общение с ним будет не из приятных. — Такое же, как с профессором Снейпом? — озорно спросила Гермиона. Портрет тихо фыркнула. — Хуже. У Северуса есть манеры, у Финеаса — нет. — Может, дадите мне какой-нибудь совет? «Никогда не замечала, что у Снейпа есть манеры». — Будь честной. Он уже долгое время существует в виде портрета и знает, когда ему лгут. Постарайся держать себя в руках. Не позволяй ему видеть в тебе маленькую глупую школьницу или чрезмерно эмоциональную гриффиндорку. Удачи. Дилис ушла с холста, а Гермиона поудобнее устроилась на стуле, неуместно жалея, что не захватила с собой Живоглота. Было бы неплохо иметь союзника в этом деле, и, конечно, фамильяр с большей вероятностью поймет её лучше, чем любой из её друзей. Несколько минут спустя манерный мужской голос надменно протянул: — Что тебе нужно, грязнокровка? «Хм-м… не самое лучшее начало». Повернувшись, она посмотрела на портрет мужчины, который глядел на неё с испепеляющим презрением. Гермиона, естественно, заблаговременно провела небольшое исследование и знала, что Финеас Найджелус Блэк был одним из предков Сириуса, хотя, глядя на него, в это было трудно поверить. — Доброй ночи, сэр, — ответила она как можно вежливее. — Спасибо, что согласились встретиться со мной. Он фыркнул. — Отвечай на вопрос, девчонка. — Уверена, Дилис объяснила вам, — осторожно начала она, — мне нужен совет. Помогите мне понять мышление слизеринцев. — Зачем? «Будь честной, сказала Дилис». Гермиона глубоко вздохнула. — По многим причинам. Отчасти из-за войны; многие из Пожирателей Смерти — слизеринцы, как и Сами-Знаете-Кто. Мне бы хотелось понять их мышление, чтобы больше разбираться в происходящем. Также лучше понимать своих сокурсников. Я вижу их каждый день и ничего о них не знаю. Но в основном, признаюсь, это из-за профессора Снейпа. Она сделала паузу, чтобы посмотреть, какая будет реакция, но равнодушное выражение лица, казалось, было универсальной чертой всех взрослых слизеринцев. Финеаса легко можно было перепутать с обычной маггловской картиной — так много эмоций он демонстрировал. — Продолжай. — Мне любопытно узнать о нём больше, — призналась она. — Он всегда был единственным из учителей, с которым я никогда не общалась помимо уроков, на которого мне так и не удалось произвести впечатление. Хотя это не основная цель. Я хочу ему помочь, но пока не пойму его достаточно хорошо, просто не смогу это сделать. Профессор Снейп позволяет мне ассистировать мадам Помфри в его лечении и так далее, потому что у него нет особого выбора, но только слепой бы не заметил, как сильно он это ненавидит. Нам всем будет легче, если я смогу найти к нему подход. Финеас Найджелус долго молчал. Гермиона изо всех сил старалась не ёрзать и прикусила язык, чтобы не приставать к нему. Наконец бывший директор с усмешкой сказал: — Какая вездесущая маленькая грязнокровка… — Пожалуйста, не называйте меня так, сэр, — спокойно ответила она. — Тебя так сильно обижает правда? — Нет, но это немного лицемерно. Мои родители магглы, но они, по крайней мере, не двоюродные братья и сёстры. Я предпочла бы быть магглорождённой, чем рождённой от близкородственных связей, — огрызнулась она. — Так что моя родословная, вероятно, здоровее вашей. — Не было никакой возможности сдержать гнев, но ей удалось не накричать на него. К её удивлению, портрет усмехнулся, выглядя почти удивлённым. — Интересно. Раздражённая Гермиона поняла, что он играет с ней, испытывает её. Она уже собиралась потребовать ответа — поможет он ей или нет? — но что-то заставило её прикусить язык; прямо сейчас она нуждалась в его помощи больше, чем в отстаивании своей уязвлённой гордости. Финеас склонил голову набок, слегка прищурившись, изучая её взглядом, причём выражение его лица было такое, будто он смотрел на какое-то редкое необычное насекомое, запертое под стеклом. Судя по всему, он думал над её словами. — Я скажу тебе несколько вещей, девочка, потому что просто хочу посмотреть, что из этого выйдет, — в итоге сказал он. — Ты даже представить себе не можешь, насколько скучно быть портретом. Авантюра, в которую ты пытаешься меня втянуть, обещает быть забавной, если не сказать больше. Но я не собираюсь кормить тебя с ложечки. Если ты так умна, как утверждает Дилис, ты разберёшься во всём самостоятельно. Если ты не… — он мерзко усмехнулся. — Если ты не справишься, Северус вывернет тебя наизнанку и подвесит твоё тело сушиться на солнышке. А я, в любом случае, буду наслаждаться зрелищем. Так что будь внимательна, потому что я не буду повторять дважды, и не перебивай меня. В очередной раз прикусив язык, Гермиона кивнула и подалась вперёд, внимательно глядя на него. — Во-первых, у каждого слизеринца есть более чем одна причина для всего, что мы делаем. Точно так же мы видим более одного мотива во всём, что делается вокруг нас. Мы ничего не принимаем как должное и никого не принимаем за чистую монету. Она медленно кивнула; ей нужно было время, чтобы всё обдумать. — Во-вторых, наше общество полностью сосредоточено на богатых чистокровных семьях. Северус — бедный полукровка. Имей это в виду. Гермиона тут же задумалась об этом; Финеас выдержал паузу, очевидно, чтобы дать ей время это осмыслить. «Тогда Снейп всегда был изгоем. Продвигаться в их мире было для него постоянной борьбой». Сделав мысленную заметку пересмотреть то, что она знала о его истории, и попытаться узнать больше о традиционных ценностях чистокровных, когда у неё появится такая возможность, она снова кивнула. — В-третьих, слизеринцам нелегко доверять кому бы то ни было. Нас с детства учат полагаться только на самих себя, использовать тех, кто нас окружает, заботиться лишь о своих собственных интересах. У Северуса были… более суровые уроки, чем у большинства. Она опять кивнула. Гермиона выяснила достаточно об истории Снейпа, чтобы догадаться, — у него были серьёзные проблемы. Финеас говорил ей смотреть глубже, в самую суть. Над Снейпом ужасно издевались однокурсники, его жизнь была невыносимой, он почти наверняка подвергался насилию со стороны своих родителей, он, по-видимому, потерял свою единственную близкую подругу, его предал Хогвартс, который должен был его защищать. — Этой информации тебе будет достаточно, — решительно сказал Финеас. — Небольшой совет для следующего шага — первым было обращение ко мне за помощью, что удивительно разумно для гриффиндорки, — не бросайся в атаку. Не пытайся вторгнуться в его личную жизнь, не пытайся заставить его изменить свой распорядок дня. Постарайся действовать тоньше. Разумеется, Северус будет тебя подозревать, но до тех пор, пока ты не предоставишь ему веских доказательств, он не будет действовать. Разумное сомнение — твой верный союзник. Главная проблема гриффиндорцев — это ваши эмоции. Всё, что вы чувствуете, написано у вас на лице, а потом вы обычно кричите об этом всему миру на случай, если никто не догадался. Не нужно слишком сильно стараться. На сей раз её кивок был немного печальным; Гермиона много лет назад поняла, что одной из причин, по которой Снейп находит её такой раздражающей, было то, что она слишком старалась произвести на него впечатление. Он был единственным учителем, который никогда не ценил её интеллект, и чем резче он критиковал её, тем усерднее она пыталась завоевать у него такое же уважение, какое проявляли к ней другие учителя. Даже когда она поняла, что это неправильный подход, Гермиона продолжала пытаться, потому что не знала другого пути. — И последнее замечание, — сказал ей Финеас. — Предположительно, ты довольно умна. Используй это. Думай, прежде чем действовать, и учись наблюдать. Теперь ты знаешь всё, что тебе нужно. Обращай внимание на то, что происходит вокруг тебя, и учись видеть дальше поверхностного. Анализируй. Важны даже крошечные, незначительные детали. — Спасибо, сэр. — Не благодари меня, девочка. Ты играешь с огнём и пожалеешь об этом, — он замолчал на пару секунд. — Тебе нужно знать несколько вещей о Северусе. У всех слизеринцев непростой характер, и он гораздо сложнее большинства. Первое — это преданность. Северус крайне осторожен, подозрителен и недоверчив к людям, но если он кому-то верен, то это навсегда. Он так же постоянен и неизменен, как вращение Земли. Он не нарушит обещания и не повернётся спиной к тому, кого считает достойным своего внимания. Он не способен на предательство и никогда, никогда не простит этого! — Извините, что прерываю, сэр, но он двойной агент. Разве это не делает его предателем по определению? — По крайней мере, ты спрашиваешь, а не делаешь выводы, — недовольно проворчал портрет. — Нет. Риддл взял верность Северуса и вытер об неё ноги, оставив его свободным выбрать другой путь. Северус не предатель. Второе, что тебе нужно знать, — это его чувство чести. Совершенно не типичная слизеринская черта. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь это осознавала, но Северус никогда никому из вас не лгал. Он будет скрывать правду, искажать свои слова, чтобы заставить людей делать неверные предположения, но он никогда открыто не лжёт. Точно так же есть границы, которые он не пересечёт, вещи, которые он не будет делать. Наблюдай за ним, когда он общается с твоими сокурсниками, — поверь, он знает достаточно и при желании мог бы использовать это против вас, но он не зайдёт так далеко. Есть вещи, которые требуются от него, как от Пожирателя Смерти, которые он также не будет делать. У него строгий моральный кодекс, пусть даже нетрадиционный. Гермионе хотелось возразить, но вдруг она поймала себя на мыслях о Невилле. Профессор Снейп всегда недолюбливал его, постоянно оскорблял и принижал, но… что ж, то, что случилось с родителями Невилла, должно быть, было общеизвестно среди старшего поколения. Если бы его целью было причинить Невиллу настоящую боль, то сложно было представить лучший способ сделать это, но Снейп никогда не затрагивал эту тему. Он сделал несколько ехидных замечаний о бабушке Невилла, по крайней мере, до инцидента с боггартом на третьем курсе, но никогда не упоминал Фрэнка и Алису Лонгботтомов, прямо или косвенно. И хотя часто отпускал едкие комментарии об отце Гарри, он не упоминал о его матери, как и об их смерти. Финеас кивнул, очевидно, понимая, что она уже думает по-другому. У Гермионы было предчувствие, что этот план доставит ей много головной боли. Портрет спокойно продолжил: — Последнее, что тебе нужно осознать, — это боль. Ты не можешь себе представить всего, через что прошёл Северус. Никто не может. Люди реагируют на боль по-разному; Северус отстраняется от неё. Он достиг той точки, когда его искренне не волнует физическая боль в любой её форме; он прошёл через столько всего, что это перестало быть для него актуальным. Однако это делает его чрезвычайно уязвимым для других видов боли. Он пытается самоизолироваться для собственной защиты, но не может полностью себя оградить. Он чрезвычайно эмоционально повреждён, никто не может его понять, вероятно, даже он сам. Он жив и в здравом уме исключительно потому, что ему до сих пор удавалось сохранять хрупкое равновесие. Будьте осторожны, мисс Грейнджер. Одна-единственная ошибка может иметь катастрофические последствия. Теперь вы начинаете понимать, во что вы ввязались? Гермиона сглотнула. — Вероятно, нет. — Во всяком случае, честный ответ. Глупый, но честный. — Он пристально на неё посмотрел. — Что ты будешь делать дальше? Она задумалась. — Постараюсь немного поспать, а когда отдохну и успокоюсь, хорошенько всё обдумаю и решу, что делать дальше, — подняв глаза, Гермиона слегка улыбнулась портрету. — Никаких импульсивных действий, обещаю. Говорят, я не типичная гриффиндорка. Он фыркнул. — Я поверю в это, только когда увижу своими глазами. И имей в виду, что эта война вполне может быть выиграна или проиграна, в зависимости от душевного равновесия Северуса и от того, как долго он сможет его поддерживать. Не испорти всё. — Значит, будем действовать осторожно? — Удачи, девочка — она тебе понадобится.