I feel like no-one ever told the truth to me About growing up and what a struggle it would be In my tangled state of mind I've been looking back to find Where I went wrong…* Queen «Too Much Love Will Kill You».
Гермионе потребовалось на размышления ещё два дня, но решение наконец пришло к ней на уроке Истории магии — где её не в первый раз посещали гениальные идеи, несмотря на то, что она была чуть ли не единственной ученицей, которая удосуживалась конспектировать лекции профессора Бинса. Её мозг мог справляться с несколькими задачами одновременно. Мадам Помфри подсказала ей возможное решение во время одной из их первых дискуссий о здоровье Снейпа, сказав, что он «почти каждое утро бегает». После ужина Гермиона нашла пустой класс и попросила один из портретов позвать Финеаса Найджелуса поговорить с ней, а затем стала нетерпеливо дожидаться бывшего директора. Вскоре тот одарил её холодным взглядом и поинтересовался: — Судя по тому, как ты подпрыгиваешь на стуле, я так понимаю, ты придумала, как подобраться к нашему уважаемому профессору? Пожалуйста, просвети меня. — Вообще-то, я хочу задать вам пару вопросов о его привычках. — Я же сказал, что не собираюсь кормить тебя с ложечки. — Я и не прошу вас об этом, — возразила она. — У меня всего два вопроса. И я оставлю вас в покое. Он многозначительно хмыкнул. — Хорошо. — Во сколько он обычно встаёт по утрам? Финеас прищурил глаза и, казалось, почти улыбнулся. — А… понимаю. По-разному, но обычно очень рано; у него что-то вроде хронической бессонницы, даже когда не было войны, и, очевидно, сейчас стало ещё хуже. Обычно он выходит из своих покоев примерно в половине шестого, без четверти шесть. «Ауч!» Намного раньше, чем она надеялась, но это не конец света. «Придётся тратить меньше времени на чтение перед сном, пока я не привыкну». — И куда он идёт? — Не знаю, — спокойно ответил Финеас, — портреты обитают только внутри замка. Думаю, тебе нужно будет спросить кого-нибудь, кто проводит на территории школы больше времени, чем я. «Хагрид». Гермиона ухмыльнулась; в данный момент лесничий отсутствовал, но скоро должен был вернуться. — Спасибо. — Советую тебе сначала немного потренироваться, — ответил он, окинув её довольно оскорбительным взглядом. — Обычно Северус отсутствует около часа. Она скорчила гримасу, но признала его правоту. Несмотря на тяжёлую жизнь, Снейп был в хорошей физической форме, и, если он ежедневно тратил целый час на пробежку, ей определённо понадобится больше практики, прежде чем она сможет с ним сравняться.***
Вскоре после шестнадцатилетия Гермиону ждал очередной урок Целительства. И вот она, широко зевая, притащилась в Больничное крыло прямо посреди ночи по просьбе Дилис. Там она застала мадам Помфри вместе со Снейпом, по-видимому, в разгаре ссоры. — Что не так на этот раз? — вмешалась она, подавляя зевок. — Ничего, как я утверждаю последние двадцать минут, — грубо прорычал Снейп, выглядя и звуча примерно так же устало, как она себя чувствовала, хотя в его тоне сквозила ещё одна, другая нотка, которую она не узнала. — Вы весь в крови, сэр, — обеспокоенно отметила она, тут же забыв про себя. После долгой и несколько неловкой паузы, во время которой Дилис исчезла, а мадам Помфри нервно теребила свою волшебную палочку, Снейп прочистил горло и тихо произнёс: — Это не моя кровь. Гермиона долгое время тупо смотрела на него, прежде чем её мозг окончательно проснулся, и она поняла, что происходит. С трудом сглотнув, она выдавила из себя «ой», прежде чем замолчать, будучи не в силах придумать, что ещё сказать. Снейп отвёл глаза, избегая её взгляда, и уставился в пол; его лицо было таким же бесстрастным, как всегда, за исключением лёгкого напряжения. Он слегка вздрогнул, когда мадам Помфри взяла его за подбородок и приподняла ему лицо, но не протестовал, когда целительница вернулась к бережному удалению красных капель, забрызгавших его бледную кожу. Ещё раз сглотнув, Гермиона отвернулась, обхватила себя руками и задрожала от внезапно накатившего озноба, который словно охватил всё её тело. Она не могла заставить себя взглянуть на профессора и беспокойно расхаживала по лазарету, пока мадам Помфри не закончила осматривать его и не отпустила, предупредив быть осторожным. Она услышала, как Снейп прошёл рядом с ней и на мгновение задержался, послышался его тихий вздох, после чего он пошёл дальше прямо к выходу. Только когда за ним закрылась дверь, она осмелилась взглянуть на целительницу. Мадам Помфри сурово смотрела на неё. — Это другая сторона реальности, — строго сказала она. — Ты знаешь, чем занимаются Пожиратели Смерти. Чтобы сохранить своё прикрытие, профессор Снейп должен участвовать в некоторых вещах, чего он предпочёл бы не делать. — Он убил кого-то? — прохрипела она, поражённая грубостью своего голоса. — Возможно, — согласилась целительница. — Я не спрашивала. Если это стратегически важно, он сообщит об этом директору, но если нет, он предпочёл бы никому не рассказывать. — Неудивительно, — пробормотала Гермиона. Некстати вспомнились все шутки о Снейпе и о том, что он убивает студентов и собирает их органы на ингредиенты, а также о том, что он мечтает убить их всех самыми ужасными способами, но… он действительно оказался убийцей. Она вздрогнула. — Почему он пришёл к вам? Он не выглядел пострадавшим. — Скорее ад замёрзнет, чем Северус это признает, но ему нужна поддержка. Его сегодняшним оправданием была необходимость проверить мои запасы зелий, но я даже слушать не стала этот бред. Он хотел меня видеть — не конкретно меня, а кого-то, кто знает, что происходит, и не осудит его. — Как вы можете вести себя так, как будто это нормально? — Что вы от меня хотите, мисс Грейнджер?! Я не знаю, кого он убил, но, даже если бы знала, с этим ничего не поделаешь. Но я знаю, что смерть от рук Северуса была быстрее и милосерднее, чем от рук любого другого Пожирателя. Во время войны гибнут тысячи невинных людей. Единственный способ остановить это — закончить войну как можно скорее, что мы и делаем. Моя истерика не поможет Северусу. Он и так чувствует себя чудовищем. Вспомнив его нечитаемый взгляд, Гермиона покачала головой. — Он ничего не чувствует. — Не говори ерунды! — строго осекла её мадам Помфри, глядя ей в глаза. — Он не показывает своих чувств — это правда, но где-то в глубине души то, что он должен делать, причиняет ему боль. Профессор Снейп — человек, Гермиона, со своими эмоциями и чувствами. У него есть совесть, сердце и душа, а также очень чёткое представление о добре и зле. Как бы он ни пытался притворяться, что это не так, на него сильно повлияла жизнь, которую ему приходится вести. Он всего лишь человек, такой же, как и мы с тобой. Постарайся это запомнить.***
Гермиону Грейнджер чаще всего можно было найти в библиотеке, как только у неё выдавалась минутка свободного времени, но на этот раз она была здесь не для выполнения домашнего задания и не для внеклассного чтения. У неё на уме было другое. Сопротивляясь желанию украдкой оглядеться, она как можно спокойнее подошла к полкам, на которых хранились старые студенческие выпускные альбомы, некоторые из которых датировались столетиями, и легонько провела пальцами по множеству корешков. Гермиона перешла к чуть более свежим альбомам, датируемым 1978 годом. «На самом деле, — подумала она, усаживаясь за стол подальше от двери и других учеников, которые работали поблизости, — странно, что мы с мальчиками не интересовались ими раньше. В конце концов, здесь указаны родители Гарри, а также Сириус и Люпин». Вернувшись к истинной причине, приведшей её сюда, Гермиона начала перелистывать страницы. Сириус Блэк — красивый, дерзкий и весёлый — нагло ухмыльнулся ей со своей колдографии, напомнив о том, что, на самом деле, он ей вроде как понравился во время её пребывания в штаб-квартире Ордена. Теперь, зная некоторых из его родственников, она не могла найти ничего похожего в его чертах, хотя Финеаса и Сириуса разделяло несколько поколений, а она не встречалась ни с кем из остальных Блэков, за исключением Тонкс, которая могла выглядеть так, как ей заблагорассудится. Сириус выглядел счастливым и беззаботным привлекательным юношей из родовитой семьи — у него была вся жизнь впереди; фактически он был идеальным выпускником Хогвартса тех времён. Лили Эванс была следующим знакомым именем, которое она нашла, и Гермиона внезапно почувствовала себя так, словно её ударили кулаком в живот. Она едва сумела сдержать шокированный возглас. «Эванс! Неудивительно, что это имя показалось мне знакомым! Снейп дружил с мамой Гарри?!» — Господи, — еле слышно прошептала она вслух, сглотнув ком в горле. — Теперь понятно, почему никто не хотел говорить мне об этом. «С какой стати Снейпу дружить с магглорождённой девушкой из Гриффиндора? О боже! Что бы сказал Гарри, если бы узнал?!» Она, конечно, не собиралась рассказывать об этом своему лучшему другу. Они со Снейпом и так достаточно ненавидели друг друга — вероятно, это было одной из причин, почему. Должно быть, и поэтому тоже Снейп так не выносил Джеймса. Стараясь не думать слишком много, Гермиона сделала всё возможное, чтобы выбросить это из головы, глядя на симпатичную рыжеволосую девушку, застенчиво улыбающуюся ей со снимка. На её мантии поблёскивал значок старосты. Гермиона убедилась, что у Гарри действительно были глаза его матери, но ярко-зелёный цвет выглядел ещё привлекательнее, сочетаясь с кожей цвета слоновой кости и медными волосами. Лили выглядела как примерная студентка: хорошенькая, популярная и процветающая. От попытки представить, что она дружит со Снейпом, хотя их дружба, по-видимому, закончилась за некоторое время до того, как были сделаны эти колдографии, у неё разболелась голова. Гермиона медленно пролистала снимки улыбающихся, счастливых студентов. Следующее имя, которое она узнала, было Ремус Люпин. Она улыбнулась, увидев, как подросток-оборотень ответил ей застенчивой, немного кривоватой ухмылкой. Она смогла разглядеть в его лице тень человека, которым он станет позже, в отличие от Сириуса, разительно отличавшегося от своей взрослой версии. Ремус казался слегка измученным. Ему не хватало привлекательности Джеймса и Сириуса, но он выглядел почти симпатичным, чем-то напомнив ей Невилла. Колдография Питера Петтигрю рефлекторно заставила её вздрогнуть, но полноватый парень, помахавший ей из альбома, мало походил на взрослого Петтигрю. Он был пухлым, и черты его лица выглядели какими-то незаконченными, как будто он был моложе своих лет и ещё не закончил развиваться, хотя в чертах его носа и рта улавливалось нечто грызуноподобное. Он определённо не был похож на мальчика, который предаст своих лучших друзей всего несколько лет спустя. Скорее, просто суетливый юноша с хитрыми глазками, который, судя по манере поведения, был неуверен в себе. В противоположность ему, Джеймс Поттер выглядел очень самоуверенным, небрежно прислонившись к краю своего снимка. Его сходство с Гарри поражало — от растрёпанных волос до непринуждённой улыбки, хотя он обладал сильной аурой популярного парня, которой не хватало его сыну. Гарри всегда казался немного робким, а Джеймс — явно нет. С другой стороны, учитывая то, что он позировал с Кубком школы и Кубком по квиддичу, а к его мантии был приколот значок старосты, и он встречался с очень красивой девушкой, это было неудивительно — он выглядел лидером, полностью довольным жизнью. Она медленно перевернула ещё пару страниц, и её взгляд, наконец, поймал имя, которое она изначально искала: Северус Снейп. Тот угрюмо смотрел на неё с колдографии, выглядя почти так же, как сейчас, несмотря на молодость; слишком тонкие черты лица, четко выделяющиеся высокие скулы, длинные грязные волосы частично скрывали его лицо — здесь стрижка была более неровной, чем сейчас, очевидно, он не так умело пользовался подстригающими чарами — и выдающийся крючковатый нос, который смотрелся ещё более неуместно на лице подростка. Его кожа имела тот же бледный и не очень здоровый оттенок, а школьная форма выглядела изношенной и потрёпанной. Но глаза… Гермиона наклонилась ближе к снимку (но прежде спешно огляделась по сторонам), пытаясь разглядеть зачатки зла в его тёмном взгляде. Сделать это было непросто; в конце концов фотографии было семнадцать лет, да и формат снимка был относительно небольшой. Снейп, в отличие от других студентов, не выглядел беззаботным или взволнованным своим будущим. На самом деле, он казался равнодушным, хотя в нём ещё не было бесстрастности мага, практикующего Окклюменцию, но в его глазах определённо было что–то ещё — возраст, поняла она, как будто он слишком много повидал для своих лет. Что-то в обиженном изгибе его тонких губ, безусловно, наводило на мысль о гневе, и она ясно видела отголосок слишком знакомой злорадной усмешки взрослого Снейпа. В его глазах отражалась горечь, но выражение лица казалось мрачным, почти смиренным. В целом, оно наводило на мысль, что он уже знал своё будущее и принимал его как должное. Он выглядел как Пожиратель Смерти в процессе становления, но не было похоже, что он действительно этого хотел. Снейп был немного потерянным: то, как он ссутулил плечи и держал голову так, чтобы волосы падали на лицо, показалось ей странно уязвимым. Гермиона прикусила губу. «Не будь сентиментальной дурой. Это просто старое фото. Перестань проецировать. Он не мог знать, что случится в будущем». Закатив глаза на саму себя, она двинулась дальше, мимо нескольких неизвестных ей учеников, к остальной части альбома. Вопреки своим изначальным целям, Гермиона не удержалась и изучила оценки С.О.В и Ж.А.Б.А каждого студента, задаваясь вопросом, будут ли когда-нибудь другие поколения интересоваться её отметками. Лили и Ремус оба учились очень хорошо, одни «Превосходно» и «Выше ожидаемого». Джеймс и Сириус не сильно отставали от них, но Питеру явно не хватало мозгов, обаяния и успешности своих друзей. Оценки Снейпа откровенно шокировали — у него были превосходные результаты по всем предметам. Гермиона знала, что он умен, но мало кому удавалось достичь таких высот — хотя, что скрывать, она сама надеялась окончить школу с отличием. Оставшаяся часть альбома была заполнена неформальными снимками студентов из их школьной жизни. Ей больше всего понравился снимок Мародёров примерно на третьем или четвёртом курсе — мальчишки шутливо боролись за лучшее место в кадре, позировали и ухмылялись в камеру. Также там был прекрасный снимок Джеймса и Лили со значками старост, с нежностью улыбающихся друг другу, и один — Сириуса, в возрасте около пятнадцати лет, довольно опасно размахивающего Кубком по квиддичу над головой в одной руке и пытающегося втащить в кадр упирающегося Ремуса другой рукой. Ещё ей запомнился снимок Лили, лет двенадцати, с парой других девочек в гриффиндорских шарфах, аплодирующих с квиддичных трибун… Перелистывая страницы студентов Хаффлпаффа и Рейвенкло, которых она не знала, Гермиона нахмурилась. Она нашла несколько снимков студентов-слизеринцев в серебристо-зелёных галстуках, но Снейпа ни на одном из них не было. В конце концов она обнаружила его, скрывающегося на заднем плане другого группового снимка. Просматривая имена внизу, она вздрогнула, осознав, что все эти гордые чистокровные юноши стали Пожирателями Смерти, и перевела взгляд, сосредоточившись на Снейпе. Тот засунул руки в карманы и хмурился, явно не желая попадать в кадр, прячась в стороне, вместо того чтобы быть частью группы. Насколько она могла понять, это была единственная колдография с его участием, кроме портрета. Гермиона задумчиво закрыла альбом и вернула его на полку. Исследование нельзя было назвать очень поучительным, но оно точно дало ей пищу для размышлений.***
Северус рассвирепел, обнаружив Амбридж, ожидавшую его в классе. Он пришёл туда, чтобы снять чары стазиса с наполовину готовых Укрепляющих бальзамов пятикурсников, а также подготовить необходимые ингредиенты и оборудование для следующего этапа приготовления зелий. Амбридж предупредила его, что на этой неделе ему предстоит инспекция, и отчасти он догадывался, что, конечно, проверка произойдёт именно на этом уроке, но всё равно воспылал гневом. Его результаты говорили сами за себя; оценки по Зельеварению в Хогвартсе были намного выше, чем в любом другом волшебном учебном заведении, и это была одна из причин, по которой ему сходило с рук такое поведение. Был ли он ублюдком или нет, но, к его собственному удивлению, он оказался вполне компетентным педагогом. Список его академических достижений к настоящему времени был достаточно внушительным, поэтому Северус считал оскорбительными эти нелепые проверки. Игнорируя Амбридж настолько, насколько это было возможно, он начал приводить в порядок класс, вспоминая рассказы Минервы про инспектирование её урока с плохо скрываемой ухмылкой. Как бы ему хотелось дать себе волю… он готов был держать пари, что к концу урока Жаба будет заикаться и краснеть, как первокурсница. Но нет, он должен был вести себя прилично. По крайней мере, до определённого момента. Амбридж встала как вкопанная позади него, наблюдая за ним. Северус чуть не фыркнул. Он был мастером запугивания и сам использовал подобные приёмы; на него они не действовали. Кроме того, он мог быть худым, как жердь, и ростом не более шести футов (примечание: около 183 см), но всё равно был намного выше неё. Он с мстительным удовольствием перемещался так, чтобы полностью закрывать ей обзор. Он подавил ещё одну ухмылку, когда услышал, как её дыхание изменилось от разочарования. «Идиотка». — Вы готовы к проверке, Северус? — не выдержав, спросила она, и он мысленно дал себе очко за то, что заставил её заговорить первой, хотя ему не хотелось слышать, как звучит его имя из её уст. Будь на то его воля, он никогда бы не позволил ей такую вольность; честно говоря, он никого не считал достойным такой привилегии. «Уж точно не Долорес грёбаную Амбридж, любимую Жабу Фаджа». Обернувшись, Северус с издёвкой приподнял бровь. — Разве суть инспекции не заключается во внезапности? — вкрадчиво ответил он вопросом на вопрос. — Я абсолютно уверен в своих методах преподавания, если вы это имели в виду. — Кроме того, ей, вероятно, понравилась бы его методика обучения. Он прошёлся в полутёмный угол класса. — Вам будет удобнее наблюдать отсюда, — указал он, доставая свою палочку, чтобы наколдовать для неё стул, прежде чем она смогла ему возразить. У другого мужчины это могло бы выглядеть как галантный жест, а Северус с радостью создал самое неудачное кресло, какое только мог себе представить: жёсткое и неудобное, достаточно узкое, чтобы на нём было трудно устроиться, и достаточно высокое для коротких жабьих ног. «Второе очко в мою пользу». Он одарил её тем, что сошло бы за вежливую улыбку, и жестом пригласил сесть. — Студенты, должно быть, уже ждут снаружи. — Вы специально заставляете их ждать? — жеманно поинтересовалась она, усаживаясь со своим чёртовым дурацким блокнотом и записывая его имя поверх листа розового пергамента. «Розовый пергамент, — Северус подавил дрожь отвращения. — Мерзкая тётка. У неё вкус даже хуже, чем у меня». — Я заставляю их ждать в коридоре, чтобы, если по какой-либо причине я задержусь, у них не возникло соблазна поиграть с ингредиентами и готовыми снадобьями без присмотра. Это всего лишь мера безопасности. Развернувшись, он направился к двери и сразу же услышал громкие голоса снаружи. «Что, чёрт возьми, вы натворили на сей раз?» Вздохнув, Северус открыл дверь и ничуть не удивился, увидев катающихся по полу в схватке Поттера и Уизли, а также ухмыляющегося рядом Драко. Было странно видеть Лонгботтома посреди всего этого безобразия, но у него не было ни времени, ни желания разбираться в причине, он просто снял десять баллов с Гриффиндора, прежде чем приказать всем войти. Следуя за последним учеником, он закрыл дверь с достаточно громким хлопком, чтобы пресечь возбуждённые перешёптывания, и прошёл мимо парт, за которыми обычно сидело Золотое трио вместе с Лонгботтомом, в переднюю часть класса. — Как вы можете заметить, у нас сегодня гость, — лениво протянул он; не в первый раз Северус был благодарен богу за подаренный ему голос. Мало того, что это было единственной отдалённо положительной чертой, которой он обладал, тембр его голоса мог звучать презрительно и насмешливо, даже когда он не имел цели издеваться, поэтому он мог заявить о своей невиновности, если его обвиняли в насмешках. Студенты обменялись понимающими взглядами, не нужно было быть легилиментом, чтобы понять, о чём они думали. Его губы скривились, хотя он сам не был уверен, была ли это усмешка или улыбка. С таким преподавателем, как Жаба, он больше не считался самым ненавистным учителем, что было довольно непривычно. Он чувствовал нечто отдалённо похожее с появлением Локхарта, но большинству девушек нравился этот придурок, что позволяло ему сохранять какие-то остатки популярности. Слегка повысив голос, Северус продолжил: — Сегодня мы продолжаем варить Укрепляющий бальзам. Вы найдете свои зелья такими, какими оставили их на прошлом занятии. При правильном приготовлении они должны были хорошо созреть за выходные. Инструкции, — достав палочку, он взмахнул ею на доску, — на доске. Приступайте. Первая часть урока прошла относительно спокойно. Его даже посетила отвратительная мысль, что по какой-то причине Амбридж прониклась к нему симпатией; Минерва и так доставала его своими ехидными шуточками последнюю пару недель. Северус знал, что отчасти в этом виноват Люциус. Он нисколько не удивился бы, узнав, что его так называемый друг намеренно пел о нём дифирамбы. У Малфоя-старшего временами было очень извращённое чувство юмора, что, очевидно, потребует соответствующего возмездия позже. Тем не менее он не ожидал, что это продлится долго. В конце концов, Фадж видел его Метку в прошлом году. Северус изучал зелье Дина Томаса, когда услышал приближающиеся женские шаги, и недовольно уставился в котёл мальчишки. «Поехали…» Её поступь была неровной; он искренне надеялся, что у неё затекли ноги. Дин Томас являлся одним из среднестатистических студентов; в целом, его зелья были правильно сварены, но не вдохновляли. Реальных недостатков не наблюдалось, но его работы не отличались особым качеством. Северус сделал сосредоточенное лицо, когда она обратилась к нему своим мерзким девчачьим голоском. — Что ж, класс кажется довольно хорошо подготовленным, — сказала ему она, и он усмехнулся, глядя на котёл перед собой. Так и должно быть с до смешного высококвалифицированным учителем. Он не видел смысла вечно баловать их приготовлением такой ерунды, как Исцеляющее зелье. В конце концов, этот класс готовился к сдаче С.О.В. Тем временем Амбридж продолжила: — Хотя я бы усомнилась, целесообразно ли обучать их такому зелью, как Укрепляющий бальзам. Думаю, Министерство предпочло бы, чтобы оно было исключено из учебной программы. «Это не то же самое, что Укрепляющий раствор, ты, некомпетентная дура!» Северус выпрямился, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Если ему нужно было выдержать проверку, почему её не мог провести кто-то, кто действительно знал его предмет? Укрепляющий раствор временно увеличивал физическую и магическую силу пьющего, но Укрепляющий бальзам — нет. Он был вполне безвреден, использовался в основном для увеличения силы чар, наложенных на предметы, и иногда для повышения эффективности некоторых других зелий. Отвернувшись от котла и позволив Томасу продолжить свою работу, Северус бесстрастно уставился на Амбридж, пока та что-то строчила в своём блокноте. — Как долго вы преподаёте в Хогвартсе? — ничего не заметив, она перешла к следующему вопросу. — Четырнадцать лет. «Данная информация записана в личных делах преподавателей, если бы ты потрудилась туда заглянуть. Идиотская. Жаба». — Но изначально вы подавали заявку на должность Защиты от Тёмных искусств? — пропела она ядовито-сладким тоном. «Ах, так вот к чему всё это…» — Да, — тихо ответил он. — И потерпели неудачу? Томас подавил смешок, сделав вид, что поперхнулся. Очевидно, за их разговором наблюдали все. Как же ему хотелось пойти ва-банк и с наслаждением выставить её дурой, даже если потом за это придётся расплачиваться. — Как видите, — сухо ответил он и услышал ещё один сдавленный смех где-то позади себя, который звучал так, как будто это могла быть даже Грейнджер. Жаба начала быстро писать. Он смотрел вниз достаточно долго, чтобы разобрать её замысловатый петляющий почерк вверх ногами, и не удивился, увидев, что она пишет тарабарщину, пытаясь выглядеть так, как будто делает много заметок, основываясь на его односложных ответах. — И с тех пор вы регулярно подавали заявки на должность Защиты от Тёмных искусств, я полагаю? — Да, — коротко сказал он. Это уже перестало быть забавным. Он ненавидел, когда его публично унижали каким-либо образом, хотя это было очень незначительно, по сравнению с некоторыми вещами, которые он пережил в прошлом. Сглотнув подступившую желчь и стараясь сохранять спокойствие, Северус ждал неизбежного следующего вопроса. — У вас есть какие-нибудь идеи, почему директор постоянно вам отказывал? — невинно спросила она. О, на то было много причин. Отчасти потому, что старик был неглуп и знал, что никогда не найдёт другого учителя Зелий с квалификацией Северуса, отчасти, чтобы насолить ему. Значительная часть причины заключалась в том, что он просто не доверял Северусу, боялся, что тот может сорваться и начать учить детей Тёмной магии. Но в основном так вышло, потому что сама должность была проклята, а Дамблдор не мог позволить Северусу уйти через год. Ему нужно было держать его здесь, чтобы он мог лгать Тёмному Лорду и чтобы директор мог присматривать за ним. Ни одна из этих причин не была достаточно приемлемой, чтобы её можно было озвучить. Тем не менее это не мешало ему ежегодно подавать заявку, на что тоже было много причин. Таким образом, Северус мог показать Тёмному Лорду, что он всё ещё пытается подчиниться его первоначальному приказу. Это сильно раздражало Альбуса, что само по себе дорогого стоило и давало Северусу повод быть нелюбезным с теми, кто получал эту работу, — большинство из них в любом случае этого заслуживали. Ему искренне нравился этот предмет, и он с удовольствием преподавал бы его, несмотря на то, что Зельеварение было его истинной любовью, и теперь, когда снова началась война, он знал, что может научить сопляков самозащите лучше кого-либо другого. Особенно Амбридж. Стараясь не скрипеть зубами, он лаконично ответил: — Предлагаю вам спросить у него. — О, я непременно так и сделаю, — сказала она и мило улыбнулась. Это выражение он ненавидел по многим причинам, но больше всего потому, что оно плохо сказывалось на её пухлых чертах лица и делало её еще более неприятной и похожей на жабу. Стараясь не представлять, что он мог бы с ней сделать, Северус, насупившись, прорычал: — Какое это имеет отношение к делу? Конечно, это не имело к делу вообще никакого отношения. Его способности учителя Зелий не имели ничего общего с тем, что он хотел другую работу. — О, самое что ни на есть прямое, — заверила она его. — Министерство хочет получить полное представление о… э-э-э… прошлом учителей. «В следующий раз я возьму тебя с собой на собрание Тёмного Лорда. Тогда ты точно получишь полное представление», — злобно подумал он. Министерство до сих пор искало поводы придраться к нему с тех пор, как вмешательство Дамблдора сняло с него обвинение на суде; должно быть, это очень расстраивало Фаджа — знать, что он Пожиратель Смерти, и всё же не иметь возможности ничего с этим поделать. Северус буравил взглядом её спину, когда она подошла к Паркинсон и начала расспрашивать об уроках. По крайней мере, он пройдёт эту дурацкую проверку с честью, если она будет разговаривать со слизеринцами, — они знали, с какой стороны их хлеб намазан маслом. Отвернувшись, Северус поймал взгляд Поттера. Мальчишка даже не пытался скрыть, что подслушивает, и его самообладание лопнуло. Он подошёл к нему, с неприятной усмешкой глядя на абсолютный беспорядок в его котле. Очевидно, Поттер был так занят наблюдением за пикировкой своих врагов, что даже не пытался обратить внимание на свою работу. Когда мальчик опустил глаза, Северус мельком взглянул на Грейнджер, которая демонстративно повернулась к ним спиной и явно давала понять, что оставила попытки помочь своему другу разобраться с зельем. Вероятно, она всё же пыталась помочь Лонгботтому, но в данный момент его это не беспокоило; сегодня ему в любом случае не хотелось иметь дело с ещё одним расплавленным котлом. — Очередная неудача, мистер Поттер, — мстительно сказал он. В данном случае это было оправданно; зелье мальчишки действительно было худшим в классе. — Вы напишете мне эссе о правильном приготовлении этой части зелья, указав, как и почему вы ошиблись. Сдать на следующем уроке. Вам всё понятно? — Да, — обиженно прошипел Поттер. «Идиот. Это твоё зелье. И если ты не научился варить его на занятиях, тебе придётся делать это в свободное время. Если бы я просто хотел испортить тебе жизнь, то отдал бы тебя Филчу, чтобы он отыгрывался на тебе весь вечер». Закатив глаза, Северус зашагал прочь, чтобы посмотреть, как сильно Крэббу и Гойлу удалось напортачить на этот раз. Он стиснул зубы и удерживался от того, чтобы не смотреть в спину Амбридж. Приведя его в бешенство, она всё-таки выиграла.***
Вечером того же дня Северус ворвался в учительскую, всё ещё пребывая в плохом настроении. Минерва подняла глаза, когда он плюхнулся в кресло напротив неё, и снисходительно улыбнулась. — Очевидно, кое-кто наконец-то впервые подвергся инспекции, — сказала она, по его мнению, излишне жизнерадостно. — Тебе понравилось? — Нет, — коротко бросил он, глядя, как она наклоняется к ближайшему письменному столу, выдвигает ящик и достаёт шахматную доску, вопросительно подняв бровь. Он кивнул, и она начала расставлять фигуры. — Разумеется, эта мерзкая Жаба выбрала пятый курс. Она преследует Поттера? — Возможно, — согласилась она. — В конце концов, основная причина её нахождения здесь, — это слежка за ним. Тебе удалось повеселиться? — К сожалению, нет. Она задала несколько вопросов по поводу ЗоТИ, а затем провела остаток урока, опрашивая студентов. — Не повезло, — сочувственно сказала она, — но у тебя будет как минимум ещё один шанс. Я собираюсь при первой возможности «взять реванш». Северус, мы с тобой просто обязаны заставлять её поплатиться. — Минерва выдвинула вперёд свою пешку, и они приступили к игре. — Где все? — поинтересовался он несколько минут спустя. — Аврора, Чарити и Роланда отправились в «Три метлы». Филиус и Батшеда этим вечером патрулируют коридоры. Помона, как обычно, пропадает в своей оранжерее. Септима работает. Сибилла у себя в башне, и к ней отправился Альбус. Судя по всему, будет её отчитывать. — За что? — спросил он, слегка ухмыляясь, когда взял слона Минервы. Бросив на него раздражённый взгляд и взяв в отместку одну из его пешек, она ответила: — Сибилле назначили испытательный срок. — Хм… неудивительно, — отметил он. Северус был одним из небольшой горстки людей, которые знали, что Сибилла Трелони была настоящей провидицей, тем не менее это не мешало ей вести себя как безнадёжная старая мошенница всё остальное время. — Неужели теперь никто не будет пророчить нам ужасную гибель по нескольку раз в году? Надеюсь, ты уже велела домашним эльфам спрятать херес? — Ты не в том положении, чтобы комментировать чьи-либо пристрастия к выпивке, Северус, — пожурила его она, поспешно спасая одного из своих коней. — Сибилла не очень хорошо это восприняла. Расплакалась. Так что, пожалуйста, веди себя с ней тактичнее. Он передвинул свою королеву. — Я никогда с ней не разговариваю. Для меня это максимально тактичное поведение. — Технически постановление Министерства позволяет Амбридж проверять нас и назначать нам испытательный срок, но я не помню, чтобы в нём говорилось, что она может нас уволить. — Тем не менее там не говорится о том, что она этого не может, — мрачно заметил он. — В Министерстве у нас нет союзников. Там, наоборот, будут искать любую лазейку. Будь осторожна… Убрав своего короля подальше от опасности, она кивнула. — В любом случае, Альбус был готов к такому раскладу. Тебе понравится его план, если Сибиллу в конечном итоге уволят. — Тебе всегда нравилось говорить загадками, — фыркнул он, жертвуя конём и изучая доску прищуренными глазами. — На себя посмотри, — упрекнула его она. — Я хочу сказать, что мы можем ограничить её власть и не позволить ей сильно навредить учителям, но студенты уже выходят из-под контроля. — Кто бы сомневался, — усмехнулся он. — Ещё один опасный момент… Успокоившись, она в последнюю секунду успела спасти своего короля. Устало вздохнув, Минерва продолжила: — Распускать студенческие клубы было очень плохой идеей, особенно с учётом того, что вот-вот начнётся сезон квиддича. Поттер не единственный юный бунтарь. Амбридж придирается, по крайней мере, к одному ученику в каждом классе. — В основном к гриффиндорцам, — лукаво добавил он. — Потому что твои слизеринцы — хитрожопые маленькие подхалимы, — указала она, беря ещё одну его пешку. — Не спорю, но эти хитрожопые маленькие подхалимы пока лидируют по очкам за Кубок школы, — спокойно парировал он. Ему тоже не нравилось поведение своих учеников, но его змеёныши привыкли выживать любой ценой. Им хотя бы хватало ума не нарываться на наказания. Он забрал второго слона Минервы, и она отомстила, захватив его ладью. — Скоро произойдёт что-нибудь серьёзное. Это только вопрос времени. Я беспокоюсь о Поттере. — Вообще-то, я ставлю на близнецов Уизли. — Он вывел своего оставшегося коня из зоны опасности. — Ты уже видела в действии их забастовочные завтраки? Я с нетерпением жду, когда они будут выпущены в продажу. — Не в первый раз он с некоторым удивлением задавался вопросом, как отреагировали бы ученики, если бы узнали, как много сплетничают о них учителя и как мало секретов у них на самом деле. — Тогда на Зельеварении не останется ни одного студента. Уверена, тебя самого это мало волнует, но это повлияет на твою зарплату. — Она взяла ещё одну его пешку. Он фыркнул. — Вряд ли. Они ненавидят её гораздо больше, чем меня. Я могу относиться к ним как к идиотам, но всё же не притворяюсь, не мешаю им учиться или не лгу им. — Шутки в сторону, Северус, дело принимает серьёзный оборот. Мы с тобой оба знаем, что у учителей в лучшем случае есть только иллюзия контроля. Если она подтолкнёт их к открытому восстанию… Передвинув своего ферзя через всю доску, Северус довольно ухмыльнулся. Попытка Золотого Трио основать свой маленький отряд уже стала достоянием общественности, даже если они думали, что действовали скрытно; он очень гордился своей ролью во всём этом. — С другими бунтарями вокруг него Поттер будет представлять меньшую проблему, чем если бы действовал в одиночку. В данный момент он относительно спокоен, потому что думает, что поступает разумно. И я по-прежнему считаю, что близнецы будут первыми. Напряжённо наблюдая за доской, она кивнула. — Хочешь поспорить? — Десять галеонов, — выдал он без колебаний. Минерва моргнула, удивлённо глядя на него, затем кивнула с явной гордостью за своих гриффиндорцев и взяла ещё одну его пешку. — Договорились. — Они пожали друг другу руки и вернулись к игре. — Я всё равно беспокоюсь о мальчике. — Ты уже дважды это сказала. С ним всё будет в порядке. Это же Поттер… — На днях она перехватила его сову. — Что?! Они обменялись встревоженными взглядами. — В письмах, которые он отправлял, не было ничего важного. У Гарри хватает здравого смысла проявлять осторожность. Но она действует откровенно грязными методами. А ведь октябрь едва начался. К чему мы придём к Рождеству? — Боюсь, к тому времени мы дойдём до рукоприкладства. Ты следишь за игрой? — Чёрт, — пробормотала она, прежде чем смогла остановить себя, поспешно двигая королём и свирепо глядя на него. — Альбус велел тебе не травить её? — Я и не собирался. По крайней мере, пока. — Он позволил ей захватить свою вторую ладью. — Если ты так беспокоишься о студентах, давай заставим её на некоторое время сосредоточить своё внимание на чем-нибудь другом. Лучшая стратегия в отношениях с Министерством — это играть на их паранойе. Заставим её думать о нас, и она перестанет уделять так много внимания остальным. — Именно в такие моменты я рада, что ты больше не студент, Северус. Ты был настоящим кошмаром! — Ты просто мастер делать комплименты, — ответил он, саркастически ухмыляясь. — У тебя будет свободное время, чтобы поучаствовать? — Найду, — заверил он её. — Ты же знаешь, Амбридж непопулярна на всех факультетах. Она пытается уничтожить Хогвартс, а этого никто не хочет. Кто ещё сможет принять участие? — Филиус, очевидно. Возможно, Помона, хотя в данный момент она мало что может сделать. Уверена, все остальные помогут по мере необходимости. Северус улыбнулся, когда ему в голову пришла идея пожертвовать ещё одной пешкой. — Давай сделаем это ещё интереснее? — Продолжай. Кстати, у тебя тоже опасный момент… Озадаченный, он передвинул своего короля. — Будем вести счёт. Каждый будет понемногу вносить свой вклад. В конце года проведём голосование о том, кому удалось напакостить ей больше всего, и победитель получит приз. Они обменялись радостно-заговорщическими взглядами. — Я в деле, — согласилась Минерва. — Должны быть какие-то условия. Никаких несправедливых преимуществ, ничего опасного и никакого вовлечения студентов. — Справедливо. И мы не скажем Альбусу. — Само собой. Если у него не будет доказательств, он ничего не сможет поделать, — согласилась она; они оба не были глупцами и прекрасно понимали, что директор сам обо всем разузнает. — Великолепно. Шах и мат. Минерва с недоумением уставилась на доску и грустно вздохнула, когда её король недовольно погрозил ей кулаком и с трагичным выражением лица сдался победителю. — У меня почти получилось. — Я не лучший шахматист, чем ты. Просто я лучше разбираюсь в тебе, чем ты во мне. — Королева была обманным ходом? — Да. — Хм-м… Мне следовало догадаться. Хорошо, тогда я поговорю с остальными, как только смогу. Полагаю, в следующий четверг мы с тобой вместе будем дежурить; посмотрим, что произойдёт до этого и потом.***
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем близнецы и их зрители покинули гриффиндорскую гостиную. Гермиона старалась не спорить; Рон и Гарри были слишком взбудоражены от увиденного, чтобы её слушать, и она не хотела признавать, что часть её тоже была… впечатлена. При других обстоятельствах она пришла бы в ужас от сладостей, которые позволяют ученикам уходить с занятий, но… что ж, Амбридж была особым случаем. Если бы она так отчаянно не хотела следить за тем, что делает эта противная женщина, и пытаться держать Гарри под контролем, у неё могло бы возникнуть искушение тоже пропустить уроки ЗоТИ. Наконец в комнате воцарилась благословенная тишина. Гермиона была несколько встревожена, увидев, что уже перевалило за полночь; для мальчиков это было нормально, они не собирались вставать в половине шестого утра, пытаясь приспособиться к новому распорядку дня. Она готовилась привести свой план в действие сразу после возвращения Хагрида. По крайней мере, Снейпа не призывали сегодня вечером, так что её вряд ли вызовут в Больничное крыло, но завтра она всё равно будет клевать носом. — Сириус! — неожиданно воскликнул Рон. Гермиона отложила свою домашнюю работу в сторону, когда крёстный её друга ухмыльнулся им из камина. — Всем привет. — Привет, — ответила она вместе с остальными, опускаясь на колени на ковёр рядом с Живоглотом. — Как дела? — Не так уж хорошо, — сказал Гарри, когда она поспешно оттащила своего кота от огня. — Министерство вынуждено издать ещё один Декрет, в котором говорится, что нам не разрешается создавать команды по квиддичу. — Или тайные клубы, чтобы учиться Защите от Тёмных искусств? — хитро спросил Сириус, после чего ребята ошарашенно уставились на него. Гермиона понятия не имела, что чувствовали мальчики, но её накрыла волна разочарования. «Чёрт! Мы ведь были так осторожны!» — Как ты узнал об этом? — Гарри первым пришёл в себя. — Тебе нужно тщательнее выбирать места для встреч, — ответил Сириус, ухмыляясь. — Кто же устраивает секретный сбор в «Кабаньей голове»? Его голос звучал так насмешливо, что Гермиона ощетинилась. — Ну, это всё же было лучше, чем «Три метлы»! — запротестовала она. — Там всегда полно людей… — А значит, вас было бы труднее подслушать, — пренебрежительно перебил её Сириус. — Тебе ещё многому нужно научиться, Гермиона, — добавил он. Вероятно, он не хотел, чтобы это прозвучало таким покровительственно-наставническим тоном, но ему всё равно удалось её зацепить. Главным образом, потому что она признавала правоту его слов. В конце концов, переживания за друзей не давали ей спать и беспокоили её по ночам. Гермиона пыталась сохранить их организацию в тайне, но, очевидно, немного запуталась; она не была слизеринкой, и, как уже успела выяснить, ей недоставало изворотливости их мышления. Неудивительно, что профессора Снейпа явно что-то забавляло последние несколько дней… В конце концов, отчасти именно его слова вдохновили её на создание ОД. Мысли о Снейпе вернули её взгляд к Сириусу, когда тот рассказывал о Наземникусе Флетчере, и внезапная холодная тяжесть поселилась у неё на душе, когда она вспомнила, что этот человек, весело улыбающийся и говорящий о восстании, был способен на попытку убийства, когда был в их возрасте, а также издевался над Снейпом задолго до этого. Это было странное чувство… Ей нравился Сириус, и, конечно, Снейп всегда отвечал ему тем же, что и получал, но факты были неоспоримы. Шуткой было бы отправить Снейпа под дерево в любую другую ночь и, возможно, закрыть за ним проход или сделать там какую-то пакость. Но в полнолуние, с оборотнем на другом конце, — это уже совсем не походило на шутку. Сириус хотел смерти Снейпа. И хотя Снейп легко мог противостоять Сириусу теперь, когда они были взрослыми магами — по крайней мере, на словах, она бы поставила на него и на дуэли, но не в физической драке, — Гермиона сомневалась, что их силы были равны, когда они были мальчиками. Помимо всего прочего, насколько она знала, они никогда не сражались один на один. Один против четверых — это был не честный бой, а издевательство, травля, простая и безжалостная. При всем своём желании она не смогла придумать Мародёрам никакого оправдания. Снейп никогда не был глупцом и не спровоцировал бы неравную драку, в которой он априори не мог победить. Гермионе стало немного грустно от осознания того, что она повзрослела и обнаружила мир совсем не таким, каким его себе представляла. Ей всегда нравился Сириус, она была на его стороне, но теперь поймала себя на мысли, что вспоминает дикую и почти неуравновешенную ярость, которую Снейп продемонстрировал им два года назад в Визжащей хижине. Человек не мог испытывать такой гнев без того, чтобы его не подпитывала адская душевная боль. «Оказывается, намного труднее выбрать чью-то сторону, когда знаешь всю историю целиком, особенно после того, как над тобой тоже издевались. Как и над Гарри, если уж на то пошло, но он слеп ко всему, что касается Снейпа, и видит в нём лишь ненавистного учителя». Она сама была такой же до недавнего времени. Отогнав тревожные мысли, Гермиона прислушалась к тому, что говорил Сириус, а тот как раз передавал им предупреждение миссис Уизли. Она была немного сконфужена от того, что поначалу повела себя как прежняя двенадцатилетняя всезнайка. «Это один из положительных моментов взросления», — полагала она; её приоритеты менялись. Мальчики могли шутить по этому поводу сколько им заблагорассудится. Рон мог быть предателем крови, но он всё равно был чистокровным, у Гарри был Орден, готовый защитить его, но Гермиона была грязнокровкой и мишенью. Ей вынужденно придётся искать возможности защищать себя, так как ей мало на кого можно было рассчитывать — Так ты тоже считаешь ОД опасной идеей? — угрюмо спросил Рон. — Я? Конечно нет! — ответил Сириус, выглядя, на удивление, изумлённым этой мыслью. — Я думаю, что это отличная идея! Нахмурившись от его тона, Гермиона задумчиво перевела взгляд на огонь, когда Гарри радостно переспросил: — Правда? — Конечно! Думаешь, мы с твоим отцом так легко сдались бы и слушались приказов этой старой карги Амбридж? «Нет, — огорчённо подумала Гермиона. — Вы были бы такими же, как Гарри — недальновидными, самонадеянными и… глупыми, и тоже оказывались бы на бесконечных отработках». На мгновение её внутренний монолог заговорил голосом Снейпа о высокомерных, чрезмерно эмоциональных, импульсивных и безрассудных гриффиндорцах. Гарри, казалось, тоже уловил что-то в голосе крёстного, поскольку задумчиво посмотрел на огонь. — Но в прошлом семестре ты говорил мне быть осторожнее и не рисковать… — В прошлом году все доказательства вели к тому, что кто-то в Хогвартсе пытался тебя убить! — нетерпеливо сказал Сириус. — В этом году мы знаем, что за пределами Хогвартса есть кто-то, кто хотел бы убить нас всех, поэтому я думаю, что научиться правильно защищаться, — это очень славная идея! «Он всегда хорошо оправдывался», — мрачно сказал внутренний голос Гермионы тоном Снейпа. Стыдясь своих подозрений, она осторожно спросила: — А если нас исключат? Сириус больше не был подростком-бунтарём, ищущим острых ощущений. Он был опекуном Гарри и взрослым мужчиной, который должен был брать на себя ответственность. — Гермиона, вообще-то, это было твоей идеей! — запротестовал Гарри. «На самом деле это была идея профессора Снейпа». Хотя она до конца не знала, был ли тот отрывистый комментарий чистой случайностью, совпадением или преднамеренной манипуляцией. — Я знаю, — ответила она, пожав плечами. — Мне просто интересно, что обо всём этом думает Сириус. Она догадывалась, о чём он думал; ей хотелось знать, что он скажет. — Ну, лучше быть исключённым и иметь возможность защитить себя, чем просиживать в школе штаны без понятия о самообороне, — небрежный тон Сириуса ответил на её вопрос. Её сердце ухнуло вниз, когда Гарри и Рон хором выразили нетерпеливое согласие, прежде чем все трое начали обсуждать возможные места встречи. Гермиона с тревогой подумала, как долго она сможет всё это терпеть, прежде чем ей придётся рассказать Гарри о своих подозрениях.