It is a miserable state of mind to have few things to desire, and many things to fear.* Sir Francis Bacon.
Остальная часть года прошла, по мнению Северуса, довольно монотонно. Уизли наконец-то вспомнили, что Грейнджер была их другом, и теперь девчонка пропадала либо в больнице Святого Мунго, либо в «Норе», либо в штаб-квартире Ордена, либо где-нибудь ещё, а он снова бегал по утрам в полной тишине. Последний месяц или даже больше он мечтал именно об этом и всё же теперь с какой-то извращённой тоской обнаружил, что скучает по звуку её шагов, когда она бежала с ним в ногу по хрустящему снегу, а он краем глаза наблюдал, как её дыхание вырывается изо рта облачками пара. Более того, теперь Северус автоматически бежал в полюбившемся им темпе — немного медленнее, чем он привык. Всё это было очень странно, учитывая, как сильно он ценил своё уединение, но ему точно было над чем подумать. Ученики вели себя на удивление тихо, у него не было уроков и накопилось очень мало бумажной работы, да и заняться было особо нечем. Северус заполз в глубины своего подземелья и почти впал в спячку, проводя большую часть времени в постели с книгой. Кому-то другому это могло показаться скучным, но для него это было абсолютным блаженством и безмятежным отдыхом. Даже Пожиратели Смерти ушли в подполье. Тёмному Лорду это не нравилось, но у многих из его высокопоставленных приверженцев были семьи, и они не могли отсутствовать на Рождество, не выдав себя, — по крайней мере, если верить их словам. Последователи зла иногда нуждались в каникулах. Весь Орден Феникса был счастлив, когда Артур наконец пошёл на поправку. Само Рождество едва ли стоило отмечать. Северус никогда не получал подарков, и ему было всё равно, поскольку это не обязывало его отвечать взаимностью. Тем не менее он был сильно удивлён, когда получил небольшую рождественскую открытку — простой кусок пергамента с надписью «С Рождеством, профессор!», — и довольно долго смотрел на неё. Он не мог сказать, что был тронут этим жестом как таковым, но всё же это было… приятно. Вроде того. И к тому же подозрительно. В конце концов он засунул её в ящик стола, похоронив под всяким хламом, накопившимся за эти годы, и сделал всё возможное, чтобы забыть о ней. Новый год был ещё менее достоин внимания. Обычно для преподавателей устраивалась вечеринка, на которую его заставлял ходить Альбус, но в присутствии Амбридж все были не в настроении праздновать. Таким образом, Северус провёл новогоднюю ночь, выпивая в одиночестве и размышляя, не станет ли этот год последним в его жизни.***
Северусу не понравилось, что его разбудили до рассвета в день его тридцать шестого дня рождения. Он и так почти не спал в последние дни, хотя всё ещё официально находился в отпуске и хотел хоть раз поваляться подольше. Почёсывая небритую щетину, он медленно поплёлся к двери и впустил Дамблдора, свирепо сверкнув на него покрасневшими глазами. — Надеюсь, дело действительно важное, или я прокляну тебя, — прорычал он. — И тебе доброе утро, Северус, — как всегда жизнерадостно ответил директор, проходя мимо него. — Как дела? — Устал. Раздражён. Желаю, чтобы ты убрался восвояси. — Всё как обычно. Рад это слышать. — Старик подмигнул ему, прежде чем добродушное выражение исчезло, и Снейп машинально напрягся. — Что случилось? — Паранойя, Северус? — упрекнул он. — Лучший способ мышления. Благодаря ей я до сих пор жив. Чего вы хотите? — У меня к тебе просьба. — Северус сильно в этом сомневался. Директор никогда не просил, он приказывал, независимо от того, какие слова для этого использовал. Дамблдор серьёзно продолжил: — Что ты думаешь о случившемся с Артуром? Мне хотелось бы услышать твои мысли по этому поводу. Подавив зевок, Снейп попытался собраться с мыслями, что было нелегко в это время суток. — Ничего такого, чего бы мы не ожидали. Подорвать нашу охрану не сработало, поэтому он применил силу, как я и предупреждал. С Артуром всё будет в порядке. — Это не то, что я имел в виду, и ты это знаешь. Что ты думаешь о видениях Гарри? Северус ущипнул себя за переносицу. Он думал об этом время от времени — помимо всего другого, о чём ему приходилось думать, — и ему не понравилась ни одна из выдвинутых им теорий. Единственный конкретный вывод, к которому он пришёл, заключался в том, что Поттер станет его погибелью. Временами его удивляло, что он до сих пор не поседел, хотя первые седые волоски уже появились, что было невероятно удручающе в его возрасте. — Полагаю, то же, что и вы. Всё реальнее и сильнее, чем мы опасались. У мальчика есть связь с разумом Тёмного Лорда. — Том знает об этом? — Нет, но, безусловно, это лишь вопрос времени. — А Гарри? — Альбус, я понятия не имею, о чём думает этот мальчишка, по той простой причине, что он вообще редко думает! Уверен, у него есть минимум дюжина версий, одна мелодраматичнее и неправдоподобнее другой, но я очень сомневаюсь, что он знает правду. Даже если Поттер каким-то образом дойдёт до всего своим умом, он всё равно ничего не скажет. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Дамблдор медленно кивнул. — Тогда мы должны действовать на опережение, пока Волдеморт не обнаружил эту связь. Северус подавил дрожь. Ему не нравилось, когда Альбус произносил это имя при нём. Это доставляло ему боль. Осторожно сгибая и расслабляя мышцы левого предплечья под рукавом пижамы и пытаясь ослабить начавшуюся судорогу, он очень тихо задал вопрос: — Что вы предлагаете? — Гарри должен научиться Окклюменции. — Вы не посмеете! — Северус… — Нет! Даже слышать об этом не хочу! Я не буду этого делать! Голос директора стал резким: — Будешь. Ты должен. Кто ещё, если не ты, Северус? Ты один из самых одарённых окклюментов, о которых я когда-либо слышал. Гарри нужна помощь. — Вот сами его и учите! — Я не могу. — Почему же? — с усмешкой спросил Снейп. — Слишком заняты? В эти дни ни для кого из членов Ордена не существовало такого понятия, как свободное время, но Северус пытался одновременно усидеть на двух стульях — быть учителем и Пожирателем Смерти, — а также заниматься Зельеварением для Хогвартса и Ордена, плюс своими личными исследованиями. Он быстро достиг точки кипения и почти всерьёз стал подумывать о краже маховика времени, чтобы просто выспаться. — Я на самом деле очень занят, — безмятежно ответил Дамблдор, — но это не единственная причина. Гарри зол на меня, и из-за этих факторов — его гнева, и не самого лучшего мнения Тома обо мне, — я не хочу рисковать. Северус глухо рассмеялся. — Вы думаете, он меньше злится на меня, Альбус? Мы терпеть друг друга не можем! И вам об этом прекрасно известно. По какой-то причине все пытались укорять в этом Северуса, но факты были неоспоримы; он возненавидел Поттера в тот же момент, когда его увидел, да, но в равной степени и мальчишка в тот же миг воспылал к нему ненавистью. Как бы странно это ни было, их антипатия была взаимной с самого начала… точно так же, как с его отцом. Взгляд Дамблдора стал холодным — это было истинное лицо лидера Ордена Феникса, хотя эту его сторону больше никто не видел. Теперь от добренького старика с мерцающими глазами не осталось и следа. — Ты отодвинешь в сторону свою детскую обиду, Северус, и научишь Гарри Поттера защищать свой разум. Ты меня понимаешь? Снейп на мгновение прикусил язык, прекрасно понимая, что бесполезно пытаться объяснить ему свою «детскую обиду». С таким же успехом можно попытаться объяснить цвета слепым. В этой истории было гораздо больше, чем просто хулиганство Джеймса Поттера, но у него не было желания обсуждать это сейчас, да и не имело смысла делать это в любом случае. — Я понимаю, а вы — нет, — отрезал он, прежде чем придать своему голосу спокойствие; ему нужно было убедить Альбуса, что он не просто закатывает истерику. — Вы не понимаете, о чём просите, директор. Я не смогу научить его этому. — Почему нет? — спросил Дамблдор с суровым выражением лица. Схватившись за переносицу, он постарался объяснить. — Во-первых, я природный ментальный маг и использую окклюменцию инстинктивно, а не с сознательным усилием. Я понятия не имею, как научить этому кого-то другого. Во-вторых, Поттер доверится мне не раньше, чем через несколько тысячелетий после того, как ад замёрзнет. Если он мне не доверяет, я не смогу получить свободный доступ к его сознанию — только силой, — следовательно, не смогу показать ему, что нужно делать. Кроме того, без доверия он не будет прислушиваться к моим словам. Ты знаешь, что это правда. — Он поколебался над следующим пунктом, не желая признавать это, прежде чем неохотно добавить: — И я сомневаюсь, что смогу контролировать себя, если останусь с ним наедине в течение долгого времени. Кроме того, — быстро продолжил он, — я не уверен, что он сможет научиться Окклюменции у кого бы то ни было. — Гарри не глуп, Северус, независимо от того, сколько раз ты твердил об обратном. — В данном случае я не говорил о его глупости — это не то, что я имел в виду, — раздражённо огрызнулся он, зная, что битва уже проиграна. Дамблдор не слушал его возражений; старик, без сомнения, не желал слышать ничего, кроме «мне не нравится Поттер». — Он просто… слишком гриффиндорец. Окклюменция — это не безрассудная храбрость и честность. Речь идёт о том, чтобы спрятать свой разум, а он не способен на это, даже чтобы спасти свою жизнь, каковы бы ни были ставки. В защите сознания главное — сохранять спокойствие, а у Поттера это никогда не получалось, даже до того, как он достиг половой зрелости. Его характер для этого не подходит. — Как бы то ни было, он должен научиться Окклюменции, и ты знаешь об этом больше, чем кто-либо другой, поэтому ты должен научить его. И это не просьба, Северус. — Пару минут назад ты говорил другое, — ехидно парировал Снейп, когда чувство тщетности и дурного предчувствия охладило его пыл. «Это будет катастрофа». Он предпринял последнюю попытку: — Ты вообще слушал меня, Альбус? Я не верю, что мальчик когда-либо сможет этому научиться, но даже если так, он не сможет сделать это со мной. — Достаточно. Я больше не желаю выслушивать никаких доводов по этому поводу. Делай как тебе велят. «Разве когда-нибудь было по-другому?» Снейп встретился взглядом со стариком и бесстрастно произнёс: — Как пожелаешь. Я бы сказал тебе не винить меня, когда всё пойдёт через задницу, но мы оба знаем, что ты всё равно будешь меня винить, что бы ни случилось. Что-нибудь ещё? — Нет. Хорошего дня, Северус. После того, как директор ушёл, Северус тупо уставился на дверь и тяжело вздохнул. Затем он развернулся и направился в душ, чтобы побриться и начать новый день. «С днём рождения меня».***
Вскоре Гермиона получила ещё один урок — о необходимости твёрдой точки зрения, — когда вошла вместе с остальными на кухню дома на площади Гриммо и увидела там Сириуса и Снейпа, наставивших друг на друга палочки. Причина спора была предсказуема, Гарри позже объяснил ей детали. На самом деле, она немного завидовала своему другу. Окклюменция звучала действительно интересно и определённо была полезной. Что беспокоило её больше всего, так это выражение глаз Снейпа, и это воспоминание оставалось с ней на протяжении всего остатка каникул, вплоть до их возвращения в Хогвартс. В его взгляде читались гнев, о да, и достаточно дикой ненависти, чтобы подтвердить её теории об этих двух мужчинах, но под всем этим скрывалось нечто холодное, расчётливое и крайне неприятное. Она вспомнила Визжащую Хижину и шипение Снейпа: «Только дай мне повод. Дай повод, и, клянусь, я убью тебя». Он не стал бы действовать без провокации, у него на самом деле было то странное чувство чести, о котором говорил ей Финеас, но он, конечно, был не прочь сам подтолкнуть к этой самой провокации, чтобы оправдать своё будущее возмездие. «Нужно держать себя в руках и быть реалисткой», — сказала она себе. Возможно, в Снейпе было гораздо больше, чем злопамятность и опасность, — то, что она и её друзья видели в нём все эти годы, но и эти черты были неотъемлемой частью его натуры, и ей нужно было помнить об этом. Их нынешняя странная связь была хорошим началом, но это не меняло того, кем он был на самом деле. Больше всего её смущало то, что остальные члены Ордена относились к этому как к мелкой школьной вражде. Хотя было нетрудно увидеть, что всё вышло далеко за рамки этого и корни скрывались гораздо глубже. Она не понимала, почему никто другой этого не замечал. Ещё до того, как она узнала всю историю, даже на третьем курсе Гермиона заметила, что по какой-то неизвестной ей причине эти двое мужчин люто ненавидят друг друга. Даже тогда она видела, что для Снейпа это было явно очень личным, тогда как для Сириуса казалось скорее привычкой, чем чем-либо ещё. В тот момент она была на стороне Сириуса, а не Снейпа. Сейчас она немного стыдилась этого, но в свою защиту вспоминала, что Снейп выглядел неуравновешенным и чрезвычайно пугающим в ту ночь. Тем не менее она всё равно это понимала, почему остальные, особенно Дамблдор, который знал всю правду, закрывали на это глаза? Вопрос, мучивший её в течение последних нескольких дней, заключался в том, как далеко зашёл бы Снейп, если бы они не вмешались в их спор? Сириус определённо попытался бы заколдовать его и, после двенадцати лет в Азкабане, вряд ли мог бы долго продержаться против кого-то вроде Снейпа. Её профессор, скорее всего, начал конфликт намеренно и наверняка полностью контролировал себя — в отличие от вспыльчивого Сириуса, — но она готова была поспорить на свою палочку, что это не продлилось бы долго. Когда он по-настоящему выходил из себя и его железный самоконтроль наконец лопался, Снейп становился самым страшным человеком, которого она когда-либо видела. Их драка была бы кровавой, но Гермионе оставалось только гадать, как далеко они могли зайти. Она никогда не видела ничего, что соперничало бы с ненавистью Снейпа к его бывшему мучителю. Она не знала его пределов, и её это беспокоило. Он был непредсказуем, и она не была уверена, что когда-нибудь сможет полностью доверять ему.***
«До сих пор, — размышлял Северус, — первые уроки Окклюменции проходили более-менее сносно». Конечно, он был прав, разум Поттера даже отдалённо не подходил для этого. У мальчика не было необходимой самодисциплины, но он, по крайней мере, старался, и Дамблдор, наконец-то, оставил Снейпа в покое. Кроме того, кто-то явно должен был чему-то научить сопляка. Северус скорее выпил бы Смердящий сок, чем признался в этом, но он беспокоился, что Поттер знал о коридоре, ведущем в Отдел Тайн. Что касается увиденного в сознании мальчика, что ж, это тоже не было чем-то неожиданным. Как ни странно, Северус был смутно благодарен Люпину за то, что тот не затыкаясь говорил о Поттере, пока был учителем. Он старался не слушать большую часть болтовни оборотня, но помнил обсуждение того, что мальчик слышал, когда дементоры находились рядом с ним. В противном случае он, скорее всего, поддался бы искушению и попытался бы найти воспоминания о Лили, хотя Поттеру едва исполнился год, когда она погибла. Как бы то ни было, у Северуса не было абсолютно никакого желания слышать её крики, и он был очень осторожен, чтобы не спровоцировать какое-нибудь слишком плохое воспоминание. Он подозревал, что частью плана Дамблдора было показать ему несчастное детство Поттера, в надежде, что, возможно, он будет немного добрее к мальчику, если увидит, как сильно тот страдал. Это не сработало. Северус и так догадывался, что дома у Дурслей паршивцу жилось несладко. Даже если Орден не наблюдал за ним с младенчества, его намётанный глаз прекрасно отличал детей, живущих в неблагоприятной домашней обстановке. Ему было всё равно; во-первых, он знал, что Петуния Дурсль никогда не зайдёт слишком далеко, независимо от её чувств, — только не по отношению к ребёнку. А, во-вторых, ничто из того, что он увидел, никогда не сравнится с его собственным детством. В любом случае, сейчас у него на уме было кое-что поважнее, поскольку левое предплечье уже начало гореть, и он почувствовал, как сердце уходит в пятки. Сегодня ночью Тёмный Лорд планировал совершить набег на Азкабан. Либо он потерпит неудачу, и в этом случае обезумеет от ярости и запытает их всех до смерти… Либо преуспеет, и тогда произойдёт что-то вроде кровавого побоища, пока все будут разбираться с новой иерархией. Северусу предстояло бороться, чтобы удержать своё место во внутреннем круге, даже если делать ему этого совершенно не хотелось.***
Гермиона, как обычно, встретилась со Снейпом за пределами подземелий. В это раннее январское утро было ещё темно, но снежный покров почти светился, что облегчало обзор. Снег был плотно утрамбован и замёрз ещё до рассвета, так что бежать по нему было довольно удобно. Профессор был молчалив, как всегда, и выглядел ещё более усталым и измотанным. Она постоянно удивлялась тому, как ему удаётся взять себя в руки. Массовый побег из Азкабана произошёл всего два дня назад. Снейп казался совершенно невозмутимым, но на следующее утро от него довольно сильно пахло целебными зельями, прежде чем она увидела газету и поняла почему. Очевидно, для него это была очень тяжёлая ночь. У неё не хватило смелости спросить его об этом, хотя ей было любопытно. Её первоначальный план состоял в том, чтобы попытаться узнать своего загадочного профессора, но она быстро поняла, что это глупо. Снейп не вёл светских бесед, и его совсем не напрягало отсутствие разговоров. Несмотря на это, она продолжала упорствовать, отчасти из упрямства, но и для того, чтобы присматривать за ним. Кроме того, упражнения помогали ей; она чувствовала себя сильнее и стала лучше спать. Но между ними происходило нечто большее… Молчание со Снейпом было необычным. У него не было никаких ожиданий; он не требовал, чтобы она что-то говорила или делала. Он просто находился с ней рядом, и его присутствие означало, что ей не нужно было ни о чём беспокоиться. В течение этого часа ей не нужно было постоянно быть настороже, и она могла позволить себе расслабиться. Эти утренние пробежки были её единственными моментами покоя, так же, как и его, и она обнаружила, что наслаждается этим. Кроме того, иногда, но очень редко, Снейп разговаривал с ней, если ему нужно было сказать что-нибудь важное. Она надеялась, что, когда он сказал во время их разминки: «Мисс Грейнджер, подождите минутку», она найдёт способ заговорить с ним об уроках Окклюменции Гарри, но когда он закончил тереть лицо пригоршней снега и бросил на неё предупреждающий взгляд, который ей совсем не понравился, она сразу поняла, что у неё не будет такого шанса. — Пойдёмте со мной, — сказал он, ведя её через лабиринт подземелий к одной из своих кладовых. Он взял с полки большую, тяжёлую банку и протянул ей. — Вы знаете, что это такое? Она внимательно осмотрела её; густая оранжевая жидкость внутри выглядела совершенно неаппетитно. — Нет, сэр. — Улучшенная форма настойки растопырника. Гермиона моргнула, глядя на него. — Она используется для лечения порезов и кожных заболеваний, не так ли, сэр? «Зачем она мне?» Снейп утвердительно кивнул, но не смотрел на неё, что выглядело довольно странно. — Она поможет руке Поттера зажить быстрее, чем всё, что вы использовали. Гермиона уставилась на него в полном шоке. — Вы знали о его отработках? — Очевидно, — процедил он. В его интонации явно слышался сарказм, и её шок начал превращаться в гнев. — Тогда почему никто ничего не сделал, чтобы остановить её?! — потребовала она ответ. Обычно использование такого тона по отношению к Снейпу привело бы к болезненной и долгой смерти какого-нибудь студента или, по крайней мере, к потере баллов и получению наказания, но в данный момент он как будто не обратил на него внимания. Глядя на неё, он тихо ответил: — Я никому не рассказывал, мисс Грейнджер. — Почему? Почему вы ничего не предприняли? — А что, по-вашему, я мог предпринять? — Что?! — теперь она начала по-настоящему злиться, испытывая странное чувство, что её предали. — Перестаньте кричать и подумайте, — неожиданно резко отрезал он, всё ещё избегая прямого зрительного контакта. — Законы, принятые для защиты студентов, направленные на предотвращение подобного жестокого обращения, в своё время были написаны людьми, которые направили сюда Амбридж. Они же поддерживают её и продолжают делать это публично, независимо от того, что она творит. Кроме того, либо они на самом деле считают Поттера неуравновешенным подростком, привлекающим к себе внимание, либо им выгодно притворяться, что они в это верят. Никто не поверит ему, вам или мне, особенно учитывая, кто я. Хогвартс не может бросить вызов Министру магии. И имейте в виду, Люциус Малфой всё ещё имеет в Министерстве большое влияние и входит в состав Попечительского совета. — Вы должны были как минимум сообщить директору! — Вполне возможно, что он уже знает. Даже если нет, что хорошего в том, чтобы рассказать ему? Он ничего не может сделать. Не больше, чем я, несмотря на занимаемое им положение. За ним очень пристально следят, мисс Грейнджер. Мы все под наблюдением. Министерство ищет малейший предлог, чтобы избавиться от него и захватить школу, и тогда вам особенно пригодятся ваши самостоятельные тренировки по Защите от Тёмных искусств. Им выгодно, чтобы вы ничему не научились и стали лёгкой добычей. Гермиона почувствовала пробегающий по спине холодок, когда часть её осознала правоту его слов. Казалось неправильным, что учителя были так же бессильны, как и ученики. В тёмных глазах Снейпа читалось, насколько сильно ему это не нравится. Несмотря на то, что он постоянно придирался к Гарри и многим другим, он никогда не причинял физического вреда никому из студентов и фактически несколько раз пытался защитить их. Даже у него были пределы, но у Амбридж, очевидно, они отсутствовали. — Значит, вы просто собираетесь пустить всё на самотёк? — разочарованно спросила она. — Я ничего не могу сделать, — повторил он. — Если предоставится шанс, возможно, я смогу забрать у неё Проклятое перо, но это принесёт ей неудобство на день или два и только разозлит её. — Вы должны рассказать кому-нибудь ещё, — слабо запротестовала она, но не могла придумать никого, кто был бы в состоянии им помочь. Как и Снейп, судя по горькой усмешке на его лице. — Как Поттер? — мрачно спросил он. — Гарри слишком упрям. Мне кажется, он думает, что доказывает кому-то что-то, не прося о помощи. — Во многом вы правы, но отчасти он больший реалист, чем вы, мисс Грейнджер. Зачем утруждать себя просьбой о помощи, когда знаешь, что ничего не получишь? Зачем доставлять своему мучителю удовольствие, зная, что ты ничего не можешь с этим поделать? — Теперь его голос звучал задумчиво, а глаза смотрели куда-то вдаль, далеко за пределы кладовой, где они стояли. — Это несправедливо. — Да, — согласился он так же тихо, — но это так. И мы должны сделать всё, что в наших силах, с теми картами, которые нам раздали… — Он сделал паузу и пристально посмотрел ей в глаза с тем особенным выражением, которое появлялось у него, когда он говорил о чём-то важном. — До тех пор, пока Министерство свободно кормит волшебный мир своими байками, не встречая сопротивления, пока их общественный имидж лучше нашего, мы не можем действовать против них. Гермиона уставилась на него в ответ, размышляя об этом, и через мгновение Снейп отвёл взгляд. Прикусив губу, она обдумала его слова, и очень медленно в глубине её сознания появилась идея. — Вы пытаетесь меня к чему-то подтолкнуть, сэр? — Я? — искренне удивился он, но она ни на секунду не поверила его тону. — Ни в коем случае, мисс Грейнджер. Если в результате нашего общения вы научились мыслить самостоятельно, это не моя вина. Ничуть не убеждённая, она с иронией посмотрела на него. — Хотите превратить меня в слизеринку? Снейп засмеялся, но в его смехе не было абсолютно никакого веселья. — Боже упаси. Если бы вас распределили на мой факультет, вы бы и недели там не протянули. Разговор закончен. Мы и так отстаём от графика, а завтрак уже через двадцать минут. Взглянув на часы, она испуганно вскрикнула, схватила банку с зельем и убежала. Снейп долго смотрел ей вслед с обеспокоенным выражением лица, прежде чем медленно отвернуться, вновь погрузившись в свои мысли.***
Северусу потребовалось всё его самообладание, чтобы не расхохотаться, когда Минерва вручила ему свежий экземпляр «Придиры» в учительской. «Нужно будет незаметно начислить мисс Грейнджер несколько баллов. Она определённо не теряла времени даром». Он знал, что у неё имелась какая-то власть над этой мерзкой журналисткой, поскольку ничто другое не могло бы положить конец прошлогодней клеветнической кампании, но он никогда бы не подумал, что она сможет провернуть такое. У Скитер была определённая репутация в средствах массовой информации, и, хотя большинство её статей были вздорной ложью, в этой была написана чистая правда. Однако его веселье угасло, как только он дочитал её до конца. — Чёрт! — Что? — осторожно спросила Минерва. — Я и представить себе не мог, что Поттер зайдёт так далеко. На следующем собрании у меня будут большие неприятности из-за того, что я не остановил его. Он назвал имена членов полного второго круга и большую часть внутреннего. — Каким образом ты мог его остановить? Откуда тебе было знать, что он это сделает. — Знать — это моя работа, — с разочарованием процедил он, задумчиво глядя на журнал. «Следующий вызов, вероятно, будет сегодня вечером, и ничем хорошим он не закончится. Но… чёрт возьми, оно того стоило!» — внезапно решил Северус. Он скорее выпил бы гной бубонтюбера, чем признался в этом, но эти дети были храбры, и он готов был рискнуть ради них. Определённо, пришло время сменить тему, пока его не стошнило из-за собственных мыслей. — Как все остальные восприняли этот маленький… публицистический шедевр? — Радуйся, что ты это пропустил. Тебе было бы противно. — О, Мерлин. Всё настолько плохо? — Да. — Они с усмешкой переглянулись. — Что и следовало ожидать, — мягко продолжила Минерва. — Они не знали всей истории. — Она выглядела самодовольной. — На этой неделе Поттер получит много баллов. — Тогда мне придётся приложить больше усилий по поддержанию равновесия, — едко ответил он, но, честно говоря, тоже не возражал против этого. Мальчик заслуживал какой-то награды только за то, что выводил из себя Амбридж. Дурацкий Кубок школы точно не занимал настолько высокое место в списке его приоритетов. Кроме того, это означало, что ему не нужно было искать способ вознаградить Грейнджер. — Что думает Альбус? — внезапно спросил он. Его коллега нахмурилась. — Он выглядел довольным и гордился храбростью Гарри, но в то же время, думаю, предпочёл бы, чтобы этого не произошло. Министерство ещё сильнее ополчилось на нас. За большинством членов Ордена следят, ещё больше усложняя им жизнь… — Интересно, каково это — иметь трудную жизнь, — саркастически заметил Северус. Она насмешливо фыркнула. — Это правда, но ты знаешь, что я имела в виду. Он кивнул. — Амбридж будет прикладывать ещё больше усилий, чтобы разоблачить ОД и дестабилизировать Альбуса… — Он нахмурился, размышляя об этом, затем вздохнул. — Скажи ему, чтобы он сделал всё, что сможет, для Трелони. Готов поспорить на свою волшебную палочку, она уволит её в течение месяца и, возможно, Хагрида тоже. — Ты так думаешь? — Да. Как ослабить чьи-либо позиции? Убрать союзников. Большинство учителей слишком хорошие профессионалы своего дела, она не тронет их без веской причины, но у этих двоих нет шансов. И сделай ещё одну попытку образумить Поттера. Теперь она действительно будет жаждать его крови. «Она и так ведёт себя, как кровожадная несдержанная стерва. Даже думать не хочу, что будет дальше». Амбридж понятия не имела, как контролировать Поттера, не больше, чем Тёмный Лорд или Дамблдор знали, как контролировать самого Северуса, но она могла нанести пугающий ущерб, так как женщина, способная использовать Проклятое перо в качестве метода пытки ребёнка, была способна на всё что угодно. Он постучал пальцем по журналу. — Донести правду до всей волшебной Британии было хорошей идеей. Широкая общественность внезапно стала гораздо менее наивной. Но это очень усложнит ситуацию. Нам придётся действовать осторожно. — Риск оправдывает средства. — Гриффиндорцы… — неискренне проворчал он, закатывая глаза.***
Гермиона поняла, чем им это грозит, только когда прочитала полное интервью в печати. Ярость Малфоя после того, как назвали имя его отца, заставила её понять, что другие Пожиратели Смерти тоже придут в бешенство, и, вполне вероятно, заплатит за это их же соратник, приближённый к Гарри, — тот, кто не остановил его. Именно по этой причине она ютилась под мантией-невидимкой Гарри, окутанная Согревающими чарами, и наблюдала за воротами Хогвартса в половине второго ночи. Плащ, по крайней мере, был непромокаемым; шёл мокрый снег вперемешку с мерзким, пробирающим до костей дождём. Небо как будто прорвало, а она стояла под деревом, время от времени расхаживая взад-вперёд, чтобы согреться и не заснуть. Звук аппарации чуть не заставил её вскрикнуть, напугав до полусмерти. Она достала свой старенький омнинокль и переключила его на режим ночного видения. С помощью него Гермиона смогла хорошо разглядеть появившуюся у ворот тёмную мужскую фигуру, наблюдая, как она присела на корточки и оставалась неподвижной в течение нескольких секунд, прежде чем медленно и неуклюже подняться на ноги. Сняв маску и сбросив верхнюю мантию, Снейп прошёл через ворота, уменьшил оба предмета и положил их внутрь своего сюртука. К её удивлению, затем он вытащил из кармана довольно помятую пачку сигарет, зажигалку и закурил. Она понятия не имела, что он курит. На самом деле, она не знала ни одного волшебника, который курил бы, и уж точно не маггловские сигареты «Лаки Страйк»; она даже не подозревала, что такие всё ещё выпускались в продажу. Её дедушка курил их, когда она была совсем маленькой. Снейп двигался медленно и осторожно. Она заметила, как он дрожит, и предположила, что, скорее всего, не только от холода. Он зажёг Люмос, чтобы осветить себе путь, и захромал мимо неё. Гермиона слышала его нездоровое прерывистое дыхание и последовала за ним, изо всех сил стараясь подстраиваться под мужские шаги и не шуметь. По крайней мере, она не чувствовала запаха или не видела следов крови, но ему, очевидно, было очень больно. Путь по подъездной дорожке занял много времени. Когда показался замок, Снейп шумно втянул носом воздух и сказал почти непринуждённо: — Мисс Грейнджер, назовите мне хоть одну причину не назначать вам взысканий до конца года. Оправившись после того, как она чуть не упала с остановкой сердца, Гермиона с сожалением задалась вопросом, почему она вообще думала, что это сойдёт ей с рук. Снейп был самым умным человеком, которого она когда-либо встречала, и если бы он не был так искусен в наблюдении, его бы убили много лет назад. Злясь на себя, она спешно думала, что делать. В его голосе не было недовольства, как такового, но он немного невнятно произносил слова и явно испытывал дискомфорт. Очевидно, у него заканчивалось терпение. — Ну и?.. Она вздохнула и признала поражение, изо всех сил стараясь казаться доброжелательной и невинной, но при этом не раздражать. — Потому что тогда вам пришлось бы чаще терпеть моё присутствие? Он издал грубый смешок, ещё сильнее дрожа. — В принципе, да. Что вы здесь забыли? — Ждала вас, сэр. — Как я и предполагал. С какой целью? Гермиона непонимающе уставилась на него, радуясь, что мантия скрывает её лицо. Иначе он бы уже высмеял её гриффиндорскую эмоциональность. Его голос звучал так, как будто он действительно не знал ответа на этот вопрос. Он не верил, что она может беспокоиться о нём. Это было… очень грустно. — Хотела убедиться, что вы не слишком сильно пострадали из-за интервью Гарри, сэр. Он мучительно закашлялся и прохрипел: — На сей раз это послужило поводом, а если бы не это, то что-то другое. Никто из вас не виноват. И… — Не смейте врать мне, что всё не так плохо, как кажется! Вы на ногах едва стоите! Снейп замолчал. — Прошу прощения? — вкрадчиво переспросил он. Внезапно почувствовав огромное облегчение от того, что она была невидима, Гермиона сглотнула. — Извините, сэр. Я имела в виду… — Мисс Грейнджер, — тихо сказал он с явной ноткой предупреждения в голосе, — вы не моя мать, не моя нянька и даже не мой целитель. Если мадам Помфри, отвечающая за ваше обучение, не позволит вам задавать вопросы, моё состояние здоровья вас абсолютно не касается. Я ясно выражаюсь? «Неужели все мужчины такие упрямые?!» — Да, сэр, — кротко согласилась она. — Хорошо. Идите спать, пока вас не поймал Филч. И не делайте так больше. — Хорошо. Профессор?.. — Что? — Как вы узнали, что я здесь? Он усмехнулся, стряхнул окурок в слякоть и наступил на него. — Я чувствовал, что кто-то наблюдает за мной, как только вошёл в ворота. Список людей в Хогвартсе, которые потрудились бы сделать это, чрезвычайно короток. Список тех, кто сделал бы это, не раскрывая себя, ещё короче. И я достаточно хорошо вас слышал, сопоставил массу тела и телосложение. А теперь уходите. — Вы уверены, что с вами всё в порядке, сэр? Я могу сбегать за мадам Помфри… — Она и без вашей помощи достаточно суетится вокруг меня. Всё не настолько плохо. Я смогу с этим справиться. Идите, мисс Грейнджер. Если вы не уберётесь из моего поля зрения в течение десяти секунд, я назначу вам отработки до конца года, чего бы мне это ни стоило.***
В кои-то веки у Северуса выдался спокойный вечер в полном одиночестве. Он с нетерпением этого ждал. Никаких патрулирований, отработок и уроков Окклюменции; ни встреч с Пожирателями Смерти, ни учительских собраний. Он даже закончил с бумажной работой, что было огромным облегчением. Он не мог вспомнить, когда в последний раз у него было несколько часов времени для себя. Накопилось много дел, с которыми нужно было разобраться, но на самом деле ничего срочного, поэтому он лениво потянулся и с довольным вздохом опустился в своё старое, потрёпанное кресло. Северус намеревался почитать несколько блаженных часов без перерыва, а затем лечь спать пораньше, в надежде хоть раз насладиться приличным отрезком безмятежного сна. Однако, несмотря на своё необычайно довольное настроение, в душе он оставался циником и не очень удивился, когда менее чем через полчаса кто-то постучал в его дверь. «Это было так предсказуемо». Подавив вздох, Северус подумал о том, что можно просто притвориться, что его здесь нет, но мгновенная проверка Защитных чар подсказала ему, что это была чёртова Верховная Инквизиция, — если только она не присвоила себе новый титул. Эта женщина не сдастся и испортит ему весь вечер, если он ей не откроет. Заставив себя подняться на ноги, Снейп снова натянул мантию и пересёк комнату. — Добрый вечер, Долорес, — холодно поприветствовал он. — Чем обязан? — Северус, — выпалила она, быстро проносясь мимо него, — ведьма старалась выглядеть самоуверенно, хотя была более чем на голову ниже него. — Пожалуйста, входите, — саркастически протянул он, закрывая дверь чуть громче, чем это было необходимо. — Чувствуйте себя как дома. Проигнорировав это — он сомневался, что она вообще замечала его насмешки, — Амбридж повернулась к нему и заявила: — Мне нужна Сыворотка правды. Он приподнял бровь. «Что, чёрт возьми, ты задумала, сумасшедшая сука? Министерство внезапно разрешило использовать запрещённые зелья на студентах? По общему признанию, я много лет мечтал о такой возможности». Хотя даже он никогда бы не зашёл так далеко. В прошлом году он угрожал Поттеру Сывороткой правды, но на самом деле не собирался её использовать, каким бы заманчивым это ни было. Он бы не стал прибегать к таким жалким методам. — Министр дал мне полномочия действовать так, как я считаю нужным, — уязвлённо огрызнулась на него она. — Вы отказываетесь сотрудничать? — Вовсе нет, Долорес, — спокойно ответил он. — Но мне хотелось бы знать, для чего будут использоваться мои зелья. Полагаю, вы всё же не выяснили, замышляет ли что-нибудь Поттер? «Потому что ты, тупая близорукая корова, ничего не знаешь о детях». Он одарил её невинным взглядом, который не одурачил бы и малыша. Как ни странно, он почти гордился так называемым Отрядом Дамблдора, и не в последнюю очередь потому, что был частично причастен к его созданию. Но только почти, и, конечно, он никогда бы не признался в этом. Её лицо неприятно покраснело и приобрело угрюмое выражение. — Нет, — неохотно призналась она. — Хватит об этом, Северус. У вас есть зелье? Как ни забавно было выводить её из себя, с любимым тёплым креслом и интересной книгой этим вечером, похоже, можно было попрощаться. — Конечно. Минуту. Снейп обошёл Амбридж и вышел из комнаты, не беспокоясь о том, что оставляет её одну; она уже обыскала его покои, хотя думала, что он не знал об этом факте. Зайдя в свою личную кладовую, он нашёл Сыворотку правды и перелил небольшое количество во флакон, поднял его, посмотрел на него злобным взглядом, поднёс его ко рту и, ничуть не колеблясь, плюнул в него. Конечно, были гораздо более приличные и менее детские способы предоставить ей бесполезное зелье — он мог бы просто использовать воду из-под крана, — чтобы Амбридж ничего не заметила, но он никогда не утверждал, что он хороший или приличный человек, если уж на то пошло. Приложив большой палец к горлышку флакона, он быстро встряхнул его, чтобы растворить слюну, и внимательно осмотрел, отметив слабое изменение в мерцающем маслянистом зелье. Убедившись, что оно не сработает, Северус закупорил флакон и вернулся в свою гостиную. — Вот вы где, Долорес. Здесь достаточно, чтобы при желании допросить половину школы. Необходимая доза — всего три капли. Она практически выхватила у него флакон с отвратительным рвением, явно не слушая его. Северус философски пожал плечами; передозировка Сывороткой правды не причинит Поттеру большого вреда. В худшем случае у него пару дней будет болеть голова, и возможна небольшая тошнота. По крайней мере, он не подлил ему в зелье Болтушку для молчунов; он видел достаточно в голове мальчика, чтобы не желать ещё и слушать его. И Снейп испытывал лёгкую гордость за себя, ведь он воспротивился желанию добавить в зелье что-то, от чего их драгоценному Поттеру действительно стало бы очень плохо, хотя это было чрезвычайно заманчиво. — Вы уверены, что оно сработает? — спросила Амбридж, быстро моргая и облизывая губы, изучая флакончик. Его губы скривились, когда он бросил на неё надменный взгляд. — У меня сложилось впечатление, что, оценив большинство моих занятий за последние несколько месяцев, вы убедились в моей компетентности, — ледяным тоном процедил он. Она, как всегда, проигнорировала его выпад. Вероятно, она даже не поняла, что только что снова его оскорбила. — Министр отблагодарит вас за содействие, — величественно заявила она, уходя. Северус бросил на дверь уничтожающий взгляд, закрыв её за ней. — Министр может пойти и трахнуть себя в зад заострённой палкой с гвоздями, — сообщил он теперь уже пустой комнате. Он вернулся к своей книге, когда в подземельях опять воцарился мир и покой.***
На следующее утро Минерва обратилась к нему за завтраком: — Ты слышал последние новости, Северус? — Если ты имеешь в виду Сыворотку правды, то да. Она попросила меня об этом вчера вечером, — ответил он с набитым тостом ртом. Его коллега нахмурилась, глядя на него. — Вообще-то я не это имела в виду… Неужели безумию этой женщины нет пределов? — Видимо, нет, — пробормотал он, проглотив пищу. — Тогда на что ты намекаешь? — Так называемый Инквизиторский отряд. Или как его ещё называют — Инспекционная дружина. — Минерва выжидающе смотрела на него, явно предполагая, что это должно для него что-то значить. Решительно заставив себя снова отвлечься от Монти Пайтона — Амбридж следовало бы использовать другую терминологию, если она хочет, чтобы её воспринимали всерьёз, — Снейп пожал плечами и бросил на неё непонимающий взгляд, тогда она уточнила: — Некоторым ученикам дана власть, превосходящая полномочия факультетских старост и даже выше полномочий старост школы. По сути, она создала банду, законно творящую беспредел. — Всё веселее… — кисло ответил он, взяв свой кофе, прежде чем резко поставить чашку обратно, когда понял, что имела в виду Минерва. — О, чёрт! И во главе всего этого стоит Драко, не так ли? Она кивнула. — К нему присоединились все пятикурсники-слизеринцы и, возможно, несколько детей с других факультетов. — Твою ж мать. — Он потёр глаза, сжимая переносицу. — Иногда мне хочется задать трёпку этому мальчишке. — Судя по всему, ты этого не знал? — Нет, — устало ответил Северус, поворачивая голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — С тех пор, как половина их отцов вернулась к возродившемуся Тёмному Лорду, они совсем вышли из-под контроля. В прошлом году я потерял львиную долю авторитета, который приобрёл в Слизерине за последнее десятилетие. Я очень мало могу сделать, чтобы остановить их, если вообще что-нибудь могу. Он продолжал завтракать молча, без аппетита, мрачно наблюдая за своими учениками. Он делал всё возможное для своего факультета, и в течение многих лет Слизерин пользовался почти беспрецедентным влиянием, но… с тех пор, как Поттер приехал в Хогвартс, он начал его терять. С того момента, когда Кубок школы был несправедливо отобран у них самым унизительным образом в конце первого года обучения Поттера, слизеринцы начали терять веру в своего декана, поскольку предвзятость Дамблдора становилась всё более очевидной, и змеиный факультет страдал из-за этого. Теперь Северус знал, что у старшекурсников не было никаких шансов на спасение. У нынешних семикурсников хватило бы ума не вмешиваться в разворачивающуюся войну, некоторые из шестикурсников, вероятно, находились на распутье, и все пятикурсники несомненно будут носить Метку до того, как высохнут чернила на их выпускных аттестатах. Если бы у него было больше времени, он мог бы сохранить своё влияние на самых младших учеников, но… к сожалению, Слизерин больше не являлся его главным приоритетом, а значит, дети будут предоставлены сами себе, потому что Северус был единственным, кому было на них не наплевать. Хуже того, многие из них это знали. Это было то, чего никто никогда не понимал, причина, по которой многие слизеринцы становились тёмными волшебниками. На каждого, кто обратился к тёмной магии, потому что хотел власти и наслаждался тьмой, приходилось как минимум двое, желающих отомстить за все обиды и мучения, или потому что — как и ему — им больше некуда было податься. Никто не верил в них, либо предал их доверие. Никто в своё время не протянул им руку помощи. Вздохнув, Северус отвёл взгляд, понимая, что подвёл их. По крайней мере, он пытался, чего нельзя было сказать ни о ком другом.