Nothing has more strength than dire necessity.* Euripedes.
«Слава богу, уже почти конец года». Северус был на пределе своих возможностей и с нетерпением ждал начала каникул. Как от Пожирателя Смерти, от него потребуется больше активности, но в остальное время он будет предоставлен сам себе, а значит сможет наверстать упущенное во сне. Амбридж так и не назначила его своим заместителем, за что он был ей безмерно благодарен. Профессор закончил заполнять формуляр на последнем листе пергамента, который нужно было сдать до конца семестра, и отшвырнул перо. Откинувшись на спинку стула, он лениво потянулся, довольный собой, что разобрался со всеми делами. Поднявшись, он решил, что заслужил выпивку, и уже направился к своему удобному старому креслу, когда раздался стук в дверь его кабинета. Снейп чуть не застонал от разочарования. «Что ещё им от меня нужно?» — Добрый вечер, Драко, — поприветствовал он своего крестника, скрывая раздражение в голосе. — Что привело тебя сюда? Юноша ухмыльнулся. — Меня прислала директриса, дядя. — Северус пропустил мимо ушей неофициальное обращение; Драко называл его «дядей Северусом» с самых ранних детских лет — когда ещё не разбирался во всех тонкостях этикета, — несмотря на то, что они не были родственниками. Обычно он настаивал на более официальном общении в стенах школы, но поблизости никого не было, тем более следующие слова Драко дали ему повод для беспокойства: — Мы поймали Поттера и его маленький отряд, когда те вломились в её кабинет. Профессору Амбридж нужна твоя помощь. «Ох, твою мать! Поттер, что ты опять натворил?!» — Восхитительно, — саркастически протянул он. — Должно быть, прошло не меньше недели с тех пор, как этот несносный мальчишка вытворял какую-нибудь глупость. Хорошо. Давай покончим с этим фарсом. Пока Северус следовал за Драко по замку, его разум лихорадочно работал, а интуиция истерически вопила, что что-то не так. Тёмный Лорд велел ему игнорировать собственные вызовы этим вечером, потому что Люциус и Белла выполняли какую-то важную операцию, в которой он не участвовал. Ему пришлось признать, что он не пытался так сильно, как мог бы, выяснить, что они задумали. Его левое предплечье немного покалывало от боли, но не горело… пока что. Драко открыл дверь в кабинет Амбридж, и Северус словно попал в какой-то дурдом. Он тут же воздвиг окклюменционные щиты и флегматично оглядел своих подопечных-слизеринцев, которые, казалось, были в шаге от убийства пойманных гриффиндорцев, машинально подмечая детали: Грейнджер была наполовину прижата к стене Булстроуд, разбитое лицо Уизли истекало кровью, пока Уоррингтон держал его за шиворот, Лонгботтома душил Крэбб. Интересно, что в этот раз, похоже, участвовала пара младшекурсниц; мисс Уизли рьяно боролась с Джеммой Фарли — он даже не знал, что эта слизеринка состояла в дружине Амбридж; она была шестикурсницей, — а Гойл выглядел так же глупо, как и всегда, поскольку Лавгуд полностью игнорировала его и с интересом пялилась на пустую стену со своим обычным отсутствующим выражением лица, выглядя здесь крайне неуместно в своём рейвенкловском галстуке. Поттер стоял в стороне и казался… слегка отрешённым. Что ж, это было незначительным улучшением по сравнению с его обычным надутым или растерянным видом. — Вы хотели меня видеть, директриса? — равнодушно спросил Северус, умудрившись не подавиться названным званием. — А, профессор Снейп, — поприветствовала она его с тем, что неосведомлённым личностям могло бы показаться милой улыбкой. — Да, я бы хотела ещё один флакон Сыворотки правды, как можно быстрее, пожалуйста. «А я бы хотел уйти на пенсию мультимиллионером и жить в замке на юге Франции, но это примерно так же вероятно, как то, что я начну новую карьеру в качестве члена Чиппендейлс**». Он одарил её насмешливо-снисходительным взглядом, позволив своим волосам упасть вперёд, частично скрывая выражение лица. — Вы взяли последний флакон из моих запасов, чтобы допросить Поттера. Вы же не могли использовать его целиком? Я сказал, трёх капель будет достаточно. К его изумлению, она покраснела, как девчонка, что было одной из самых неприятных вещей, которые он видел за последние год или два. — Но вы же можете приготовить ещё, не так ли? — требовательно задала она вопрос голосом, далеким от жеманства, и на мгновение он подумал, что его сейчас тошнит. В последнее время она всё больше и больше напоминала ему Беллатрикс; обе испытывали одинаковое исступлённое наслаждение, причиняя людям боль. Даже если Амбридж всё ещё отрицала это перед собой, в ней жила та же самая тьма, и с каждым днём она становилась всё сильнее. — Разумеется, — холодно ответил он, слегка усмехаясь и изо всех сил стараясь не обращать внимания на студентов, которые все разом уставились на него. Его слизеринцы злорадно ухмылялись, а остальные выглядели испуганными или разъярёнными, хотя, без сомнения, в эту минуту Грейнджер умоляюще смотрела на него, — он знал это, даже не видя выражения её лица. Северус надеялся, что она всё ещё может дышать; Булстроуд была прекрасным примером того, почему студенты хоть иногда должны заниматься физкультурой, — своим телосложением девушка напоминала шкаф. — Для созревания потребуется полный лунный цикл, так что я приготовлю её для вас примерно через месяц, — вежливо добавил он. Выражение лица директрисы было бесценно. Амбридж раздулась от ярости и пронзительно закричала: — Месяц?! Какой, к чёрту, месяц, Снейп?! — голосом отрицательного персонажа одного из ужасных мультфильмов его детства; она звучала как злодей Скуби-Ду. — Зелье нужно мне сегодня вечером! Я только что обнаружила, что Поттер использует мой камин для общения с неизвестным человеком! Он точно что-то замышляет! — В самом деле? — мягко поинтересовался он. «Чёрт возьми, мальчик, что же ты наделал». Повернувшись, он перевёл взгляд на Поттера, который — на сей раз каким-то чудом, — казалось, действительно его понял и широко раскрыл глаза, глядя прямо на него. Беспалочковая невербальная Легилименция была очень трудна, а Поттер пребывал в таком волнении, что Северус не смог распознать запутанный водоворот образов, разом возникших у него в голове. «Чёрт, я не могу разобраться в твоих мыслях. Покажи мне самое важное», — невербально обратился он к нему. — Меня это не удивляет… — рассеянно произнёс он, пытаясь игнорировать Амбридж и понять, что мальчишка пытался ему показать. — Поттер никогда не считал нужным следовать школьным правилам. «Чёрт возьми, парень, сосредоточься! Я ничего не вижу!» Возникла какая-то… высокая фигура, которую он принял за Тёмного Лорда, и прибавился неясный гул. — Я хочу допросить его! — повторила Амбридж с почти детским упрямством; Северус невольно оглянулся на неё, просто чтобы удостовериться, действительно ли она собирается топнуть ногой. — Предоставьте мне зелье, которое заставит его сказать правду! «О, заткнись, женщина!» Если бы в комнате не было так много народу, он бы оглушил её и позволил Поттеру поговорить с ним, так как, очевидно, парень был в отчаянии. Но Северус не мог справиться с таким количеством человек. Он спокойно ответил, даже не пытаясь больше скрывать своё презрение: — Повторяю, у меня больше нет запасов Сыворотки правды. Если только вы не хотите отравить Поттера — уверяю, я был бы очень признателен, если бы вы это сделали. Единственная проблема заключается в том, что большинство ядов действуют слишком быстро, и жертве просто не хватает времени, чтобы сказать правду. Надеясь, что Поттер немного успокоится, Северус оглянулся на него и восстановил связь, стараясь разобраться в потоке мыслей, проносящихся в его голове. Лоб мальчишки покрылся испариной, он очень усердствовал и, очевидно, пытался посылать слова вместо того, чтобы концентрироваться на образах. Как бы ему хотелось, чтобы Грейнджер не была всё ещё припечатана к стене Булстроуд; она умела держать себя в руках и наверняка смогла бы показать ему, что, чёрт возьми, здесь случилось. — С этого момента вы на испытательном сроке! — взвизгнула Амбридж, и он очень медленно повернулся к ней лицом, насмешливо вскинув брови. «О, зря ты мне это сказала, сучка». — Вы намеренно оказываете бесполезную помощь! «Удивительно, что ты это заметила. Через каких-то восемь месяцев». — Я ожидала от вас большего! Люциус Малфой всегда хорошо о вас отзывался! «Без сомнения. Из-за того, что он так высоко обо мне отзывался, я в своё время получил Тёмную метку». — А теперь убирайтесь из моего кабинета! «С радостью». Северус поклонился ей так саркастично, как только мог, и развернулся на каблуках, но в тот же миг Поттер закричал ему в спину высоким, дрожащим от отчаяния голосом. — У него Бродяга! «Что?!» Он замер, не смея оглянуться, а мальчик отчаянно продолжал: — Его держат там, где оно спрятано! При других обстоятельствах Северус был бы слегка впечатлён тем, что Поттер наконец-то почти научился какой-никакой тонкости, но прямо сейчас всё внутри него похолодело, когда он осознал подтекст его слов. — Бродяга? — взвизгнула Амбридж, жадно глядя на мастера зелий. — Кто такой Бродяга? О чём он говорит, Снейп? Северус медленно повернулся, сосредоточившись на том, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица, приподняв брови в попытке изобразить удивление, пока его мысли метались в голове. — Понятия не имею, — солгал он. — Поттер, если я захочу, чтобы вы кричали всякую чушь, я дам вам Болтушку для молчунов. — Снова отвернувшись, он язвительно добавил: — И, Крэбб, ослабьте хватку. Если Лонгботтом задохнётся, это принесёт много утомительной бумажной волокиты, и, боюсь, мне придётся упомянуть об этом в вашей рекомендации, если вы когда-нибудь подадите заявление о приёме на работу. Закрыв за собой дверь, Северус размеренным шагом пошёл по коридорам, лихорадочно размышляя. «Блэка схватили? Но как?» Площадь Гриммо была неприкосновенна; они никак не могли узнать его местоположение от Дамблдора. «Неужели Блэк снова улизнул, и его поймали?» Такое было возможно, но даже несмотря на то, что он, бесспорно, был настолько глуп, никто другой ему бы этого не позволил. Нет, всё это было вилами по воде писано. Помимо всего прочего, если бы существовал какой-то заговор с целью захвата Блэка, его, Северуса, поставили бы в известность. Тёмный Лорд знал, как сильно они ненавидят друг друга, и позволил бы ему присоединиться к веселью. «Даже если бы Блэка поймали, зачем было вести его в Отдел тайн? Он не принесёт там никакой пользы… если только… они не хотят заманить туда Поттера. Например, угрожая его крёстному». «Ладно, хорошо. Но как Поттер узнал об этом? И почему он пытался использовать камин, чтобы с кем-то поговорить?» Напряжённо думая, Снейп прикусил зубами нижнюю губу, достаточно сильно, чтобы причинить себе боль. «Чёрт, чёрт, чёрт! Я должен выяснить, что происходит!» Остановившись у ближайшего портрета, он резко заговорил с суровым волшебником в раме, каким-то древним экспертом по Трансфигурации, имени которого он не мог вспомнить. — Найди Финеаса Найджелуса и скажи ему, что мне нужно срочно с ним поговорить. — Что такого важного? — спросил вскоре появившийся на картине бывший директор. Стараясь не думать о том, что Амбридж может сделать с детьми, Северус рявкнул: — Не задавай лишних вопросов. Иди на Гриммо и найди мне Сириуса Блэка. Сейчас же! Финеас неохотно исчез и появился уже через минуту. — Дуется в комнате с гиппогрифом, как обычно. В чём проблема? Едва не упав в обморок от облегчения, Снейп пожал плечами. — Неважно. Мне нужно было убедиться, что он на месте. — Игнорируя возмущение портрета, он пошёл прочь, направляясь обратно в кабинет Жабы, чтобы удостовериться, что она не прикончила никого из студентов, а также как-то донести до Поттера правду. Войдя в кабинет директрисы, он обнаружил только слизеринцев, залечивающих шишки и синяки и спорящих друг с другом; ни гриффиндорцев, ни рейвенкловки в поле зрения не наблюдалось. — Что, скажите на милость, здесь случилось? — спросил он, испытывая извращённое искушение рассмеяться. Это желание только усилилось, когда хнычущий, возмущённый Драко кратко изложил ему суть событий. Грейнджер устроила то, что походило на достойное Оскара представление, и он искренне сожалел, что пропустил его. Она успешно заманила Жабу в Запретный лес, после чего они отбились от так называемой Инспекционной дружины и скрылись. — Что ж, сегодня вы все покрыли себя славой, — язвительно протянул он, глядя свысока на жалкую кучку угрюмых слизеринцев. — Вот, что можно получить, становясь комнатными собачками для кого-то вроде Амбридж. Я не испытываю к вам никакого сочувствия, особенно к вам двоим, — добавил он, испепеляюще глянув на Фарли и Гойла. — Потерпеть поражение от четверокурсниц, одна из которых только номинально находится на той же планете, что и все мы, — это позор. Успехи Лавгуд в области Зельеварения были… по-своему уникальными, если не сказать больше, но, по крайней мере, она никогда не устраивала взрывов. Однажды она накачала наркотиками половину класса, наполнив лабораторию парами, имитирующими ЛСД, и заставила большинство учеников сбивчиво лепетать о щупальцах, проникающих через окна — Северус до сих пор терялся в догадках, что же они видели, поскольку в подземельях вообще не было окон, — но, по крайней мере, учить её никогда не было скучно, а её эссе временами были просто уморительными. — Но, сэр, — запротестовал Драко, — директриса… Поттер… разве мы не должны... — Это всего лишь Поттер. Уверен, специалисты Министерства справятся с ними, — с насмешкой ответил он, со злорадным ликованием гадая, что же придумала девушка своей лохматой головой. Он был бы горько разочарован, если бы это не было чем-то выдающимся. — Идите в общежитие. Я разберусь с беспорядком. И если кто-нибудь из вас высунет нос за пределы гостиной до утра, вы очень сильно пожалеете. Я ясно выразился? — Несмотря на распространённое мнение, он не позволял своим змеёнышам садиться ему на шею. Наедине с ними он был настолько строг, насколько мог, не ставя под угрозу своё положение, и наказывал их, когда они того заслуживали. Прозвучал хор разочарованных «Да, сэр», после чего Инквизиторский отряд удалился, поджав хвосты. Медленно выдохнув, Северус протёр глаза и поглядел в окно на тёмный лес, гадая, что же там происходит. Через некоторое время он что-то увидел и даже как будто услышал едва различимые звуки, после чего в небо взлетело несколько встревоженных фестралов. Какой бы план ни придумала Грейнджер, очевидно, он был впечатляющим. Северус с нетерпением ждал возможности узнать подробности.***
Постепенно, по мере того, как небо темнело, ему становилось не по себе. Предплечье обожгло болью пару раз, так что, видимо, миссия Люциуса и Беллы так или иначе завершилась, но поставленной ему задачей на данный момент было нахождение в школе. Наконец, он заметил какое-то движение на краю опушки леса и, прищурившись, вглядывался в тени, пока не узнал Флоренца; кентавр был один и нёс кого-то, перекинутого через его спину. Холодок инстинктивной тревоги скользнул вдоль позвоночника, когда он узнал Амбридж. «Где дети? О боже!» Он знал, что Блэка не похитили, но Поттер был убеждён в обратном. Мальчик совсем запутался и дошёл до такого отчаяния, что рискнул просить помощи даже у него. Внезапно он понял: «Окклюменция! Ты, глупый мелкий засранец, так и не научился закрывать свой разум! Вот проклятье! Поттер, чёрт тебя дери!» Тёмный Лорд понял, как использовать их связь в своих интересах, и послал мальчишке ложное видение, в котором говорилось, что его крёстного похитили и держат в Отделе Тайн. Он рассчитывал на гриффиндорство Поттера. С исчезновением Дамблдора и Минервы в Хогвартсе не осталось никого, кому мальчик мог бы доверять, поэтому, естественно, он сам туда отправился. Где его и поджидали Люциус с Беллой. Патронус Северуса больше не работал — даже если бы он был готов позволить кому-то ещё в Ордене увидеть его, — а с исчезновением Минервы здесь больше не было никого, кому он мог доверять, так что ему пришлось бы либо рискнуть оставить школу без охраны в руках Амбридж — не вариант; в любом случае, это заняло бы слишком много времени, — либо использовать единственный камин, к которому у Жабы не было доступа, в кабинете Дамблдора. Повернувшись, он пошёл так быстро, как только мог, пока не добрался до горгульи, которая долго изучала его своим каменным взглядом, прежде чем пропустить, не настаивая на пароле. — Северус, что происходит? — с тревогой спросила Дилис со стены. Он проигнорировал её, опустился на колени на ковер и разжёг огонь, проклиная Альбуса за то, что тот не оставил им возможности связаться с ним. Хотя, по большому счёту, директор не мог знать, что его Патронус сломается, или что Минерва получит достаточно серьёзную травму, чтобы покинуть школу, или… Покачав головой, Снейп бросил горсть летучего пороха в камин и сунул голову в огонь. — Площадь Гриммо, двенадцать! Срочное сообщение! Здесь есть кто-нибудь? — Хватит трясти патлами, Нюниус, а то рискуешь их поджечь. Что такого чертовски срочного? — Никогда не думал, что скажу это, Блэк, но я рад слышать твоё мерзкое тявканье, — ответил он, быстро оглядывая кухню. «Тонкс, Люпин, Шеклболт, Грюм и Блэк — идеально». — Послушайте меня. Для Поттера была устроена ловушка. Тёмный Лорд убедил его, что Блэка похитили и держат в Отделе тайн. Думаю, мальчишка со своими друзьями бросился спасать его. — Что?! Послушай, Снейп… — Мне стало известно об этом только сегодня вечером. Я ничего не знал. Не думал, что Поттер на это поведётся, но он исчез вместе со своим Отрядом из дурацкого клуба Защиты. Пошлите туда свою грёбаную кавалерию! И где, чёрт возьми, Альбус?! — Вообще-то должен появиться здесь с минуты на минуту, — пробасил Кингсли. — О, как чертовски вовремя! — выплюнул Северус, испытывая облегчение и злость в равной мере. — Блэк, останешься дома и введёшь его в курс дел. Остальным лучше пойти за Поттером. — Заткнись, Нюнчик! Я не стану отсиживаться, пока мой крестник в опасности! Я не такой трус, как ты! — У меня нет времени ждать, пока ты придумаешь новое оскорбление, — парировал он, на мгновение прикусив губу; предплечье вновь прошило сильной болью. — Пошевеливайтесь! А я постараюсь выяснить, находятся ли они всё ещё в Запретном лесу, хотя сильно в этом сомневаюсь. — Он выдернул голову из пламени, прежде чем кто-либо успел сказать что-нибудь ещё, и, повернувшись, обнаружил, что все бывшие директора на картинах уставились на него. — Те из вас, у кого есть портреты в Министерстве, отправляйтесь туда, — приказал он, спеша к двери. Северус не хотел тащить Амбридж в лазарет; она могла лежать на полу и истекать кровью до смерти, ему было плевать, хотя на самом деле она не так уж сильно пострадала. В конце концов он всё-таки сжалился над Жабой и отлевитировал её туда — бесстыдно задевая её головой стены и косяки по пути. Передав её Поппи, он немного побродил по замку, чтобы убедиться, что остальные ученики ведут себя прилично, а затем отправился на прилегающую территорию, собираясь приступить к совершенно невыполнимой задаче поиска в Запретном лесу.***
— Ненавижу деревья, — бормотал он себе под нос некоторое время спустя; Северус остановился на минуту, чтобы перевести дух, и раздражённо выругался. В душе он так и остался мальчишкой из захолустного рабочего городка и в лесу чувствовал себя некомфортно. В детстве он никогда не был скаутом, да и не стремился к этому. Большая часть его опыта общения с природой состояла в том, что он время от времени лазил по одному из трёх низкорослых деревьев на краю местной игровой площадки. В половине случаев он либо падал с них, либо его сталкивал кто-нибудь из старших ребят. Помимо всего прочего, он, блять, ничего не видел! На небе взошла луна, но она была далеко не полной — и это хорошо; значит, в лесу не было оборотней, только всякие пугающие шумы, но попробуйте объяснить это вашим фобиям, когда вокруг темнота хоть глаз выколи. Наколдованный Люмос наполнял это место странными мерцающими тенями, из-за которых он все время был как на иголках, потому что ему казалось, что сзади кто-то подкрадывается. Северус придерживался дороги, где это было возможно, но только Хагрид знал здесь все тропинки. — Конечно, — кисло пробормотал он в тишине, — любой другой не смог бы пройти и трёх футов (примечание: 91,44 см), не споткнувшись об услужливых кентавров, добрых фей, чёртовых говорящих белок или ещё какой-нибудь дичи в этом роде. Но нет, только не он. Почти всё в Запретном лесу было одновременно сверхъестественным и высокоинтеллектуальным, и не собиралось приближаться к тому, от кого так сильно разило Тёмной магией. Вся волшебная фауна как будто чувствовала носителя Тёмной Метки — чёртов Флоренц даже не смотрел на него, хотя на этот раз Северус действительно пытался быть с ним вежливым, просто чтобы позлить Амбридж. Даже опасные существа избегали его, так как он был слишком тощим и казался невкусным. В тот момент он был бы рад, если бы на него кто-нибудь напал и предоставил ему возможность выпустить пар. Он был более чем способен убить кого угодно в этом лесу, и это могло бы помочь ему успокоиться. «Чёртовы деревья. Чёртовы гриффиндорцы. Чёртов Гарри, чёртов Поттер, и его чёртовы друзья». К этому времени он окончательно убедился, что детей здесь нет, и они каким-то невероятным образом сбежали в Лондон. Продолжать поиски было бессмысленно. Оставалось только вернуться в замок. Может быть, ему повезёт, и он узнает, что Амбридж умерла от полученных травм. Без полезного следа из хлебных крошек или чего-то в этом роде у него всё равно не было шансов обыскать весь лес; Северус даже не знал, насколько он велик. Может быть, если бы он поднялся в воздух и попытался поискать с высоты… но его шансы увидеть что-либо после наступления темноты были равны нулю. Зная его «удачливость», он, скорее, подвергся бы нападению фестрала или ещё чего-нибудь похуже; кроме того, вообще-то, он не любил летать. О, это был достаточно полезный навык, и, безусловно, он выглядел впечатляюще, но учиться этому было довольно неприятно, а порой и смертельно. Конечно, Снейп мог призвать одну из школьных мётел, но все они были откровенно дерьмовыми, поэтому многие ученики пользовались собственными. Нахмурившись, он признал поражение и поплёлся обратно в школу, готовый занять позицию на зубчатой стене и ждать вестей. От нечего делать он, наконец, позволил себе запаниковать, когда его рука заболела в который раз за сегодняшний день. Твёрдо сказав себе, что с Грейнджер всё в порядке, он понял, что больше всего беспокоится именно о ней.***
Северус чуть не получил инфаркт, когда в темноте показался чрезмерно яркий феникс — Патронус Дамблдора, сообщивший ему, что они возвращаются. Это был едва ли не худший вечер в его жизни, он провёл его на стене и ужасно паниковал, думая, что самая важная для него гриффиндорка находится в опасности, а он ничего не может с этим сделать. За это время он искусал свои губы в клочья, до крови стесал костяшки пальцев о камень и расцарапал руку, напуганный больше, чем когда-либо за очень долгое время. Единственная продуктивная вещь, которую он сделал за последние несколько часов, — это молча присудил Гриффиндору двадцать баллов за то, что Грейнджер сделала с Жабой. Девчонка оказалась чёртовым злым гением! Возможно, на это был израсходован весь её интеллект, поскольку он до сих пор не мог придумать разумное объяснение тому, почему она вприпрыжку бросилась за Поттером вместо того, чтобы, например, оглушить безрассудного идиота и прийти к нему, Северусу. Ведь вместе они бы точно выяснили, что происходит на самом деле. Остаток времени он провёл, кипя от беспомощного гнева, каждый его нерв был на пределе, пока Снейп напряжённо ждал вызова своего Хозяина, и, в конце концов, он снова снял с Гриффиндора недавно присуждённые двадцать баллов… плюс ещё несколько из-за страха и разочарования. Ему удалось поговорить с директором в общей сложности три минуты — достаточно, чтобы старик устало уведомил его, что все дети благополучно вернулись назад, и что они смогут обсудить детали позже, когда с делами будет покончено. — Полагаю, Поппи может понадобиться твоя помощь, — добавил Альбус, прежде чем уйти, чтобы — как надеялся Северус — вбить немного здравого смысла в голову Поттера и задать мальчишке давно требующуюся взбучку. Снейп почувствовал, как у него внутри всё сжалось. «Есть жертвы?» Он почти взбежал вверх по бесчисленным лестничным пролетам между подземельем и Больничным крылом, проклиная своё слишком живое воображение. — Поппи?.. — Северус, слава богу, — устало сказала целительница, увидев его. — Кто-то пострадал? — В основном только ушибы и порезы; у мисс Лавгуд сломана лодыжка, а у мистера Лонгботтома — нос. Я бы хотела, чтобы ты посмотрел мистера Уизли и мисс Грейнджер… — Она моргнула и поспешно добавила: — Расслабься, Северус, она жива. Снейп глубоко вздохнул и разжал кулаки. «Не делай так больше, женщина! Ты пытаешься вызвать у меня сердечную недостаточность?» — Тогда зачем я тебе нужен? — язвительно спросил он. — Потому что я не узнаю использованное проклятие, а не потому, что травма опасна для жизни, — резко сказала она ему в ответ. — Мистер Уизли более серьёзно ранен. Будь с ними помягче, им и так досталось, — предостерегающе добавила она. Он хмуро посмотрел на неё и неохотно кивнул, хотя, честно говоря, ему было всё равно, что случилось с мальчишкой. При других обстоятельствах он, возможно, нашёл бы травмы Уизли более интересными. Он обработал их бадьяном, после которого должны были остаться минимальные рубцы. В отличие от своего рыжеволосого дружка-идиота, Грейнджер была в сознании; она вздрогнула, когда Снейп раздвинул занавески вокруг её кровати, и её глаза наполнились слезами. — Простите, сэр, — хрипло прошептала она. — Я пыталась… я думала… Гарри говорил, что всё в порядке… что он слушается меня… я… — Это не ваша вина, — тихо ответил он, качая головой. Грейнджер была не виновата в том, что её друг оказался лжецом. — Я тоже надеялся, что он занимается Окклюменцией. И ничего не знал об этом плане, — хотя должен был знать. Означало ли это, что Тёмный Лорд больше не доверял ему, или это было своего рода испытанием, или… «Неважно. Сосредоточься на том, с чем можешь справиться, об остальном подумаешь в другой раз». Северус бросил на неё строгий взгляд и подошёл к краю кровати. — Вам не следовало идти с ним. — Я бы не отпустила его одного. — Никто из вас не должен был идти, — коротко отрезал он; ему потребовались все остатки самообладания, чтобы удержаться от желания встряхнуть девушку и накричать на неё. «Чёртовы глупые, невозможные гриффиндорцы, и их безрассудная преданность!» Он сам обладал этой чертой, поэтому слишком хорошо понимал их, хотя знал, насколько это было по-идиотски. — Мы всего лишь хотели проверить, правда это или нет, — ответила она, теперь уже несколько бессвязно, так как начала плакать. — Амбридж поймала нас после того, как мы связались со штаб-квартирой. Кикимер сказал, что Сириуса похитили. «Зачем он так сказал?» Северус отложил это на потом. По крайней мере, у неё хватило здравого смысла попытаться выяснить, что происходит на самом деле. Машинально наложив пару заклинаний на занавески, чтобы дать им немного уединения, он сел на край её кровати. — Мисс Грейнджер, пожалуйста, перестаньте, — устало сказал он. — Ночь была долгой и тяжёлой для всех нас, а от слёз вам станет ещё хуже. Вы ни в чём не виноваты. Поппи сказала мне, что вас ранили. Позвольте взглянуть. Конечно, что толку было говорить ребёнку, чтобы он перестал плакать. Стараясь не вздыхать слишком раздражённо, он нашёл в кармане носовой платок и строго приказал ей высморкаться, взять себя в руки и сказать, где у неё болит. Потребовалось некоторое время, прежде чем Грейнджер смогла внятно ему ответить, но когда она это сделала, он тут же пожалел о заданном вопросе. — Моя грудь… Северус молча проклял своё воображение и решительно не сводил глаз с её лица. — Где именно? — спокойно уточнил он, когда его разум начал дико метаться между восторгом и ужасом. «Чёрт возьми, Поппи. Могла бы предупредить». Девчонка неопределённым жестом указала на больничную ночную рубашку, в которую её заставила облачиться целительница. Он вздохнул и перефразировал вопрос, сохраняя ровный тон. — Рану можно осмотреть, не снимая нижнего белья? Грейнджер кивнула, шумно шмыгая носом и явно стараясь не краснеть, несмотря на то, что была вся в пятнах от слёз. На самом деле, он не винил её за то, что она смутилась; он ненавидел, когда его хоть немного выставляли напоказ, и, будь он на её месте, конечно, не хотел бы, чтобы кто-то вроде него на неё пялился. — Тогда мне всё равно нужно вас осмотреть. Если хотите, я могу позвать мадам Помфри… Она отрицательно замотала головой, закрыв глаза, как будто от этого ей стало бы не так неловко, и принялась возиться с вырезом ночнушки, морщась от боли, когда осторожно стягивала ткань. Северус наклонился ближе, сосредоточив внимание на ране, и с облегчением обнаружил, что она не так плоха, как он думал. Тем не менее она всё равно требовала немедленного лечения: длинная царапина — нечто среднее между порезом и ожогом — начиналась ниже ключицы, проходила по диагонали через грудину, и заканчивалась чуть выше края лифчика. — Насколько сильно болит? — спросил он, подсвечивая себе Люмосом. Северус наклонился, чтобы рассмотреть поближе, стараясь быть как можно более бесстрастным. «Это не моя вина», — сказал он себе; кем бы он ни был, он всё равно оставался мужчиной, который не ложился с женщиной в постель… ну, несколько лет, что было чертовски неловко и довольно грустно признавать, к тому же он ужасно вымотался и с трудом поддерживал привычный ему уровень умственной дисциплины. Также в его обязанности не входило осматривать декольте девочек-подростков; на самом деле, такого не случалось с тех пор, как он сам был студентом. Будучи молодым учителем, ему пришлось привыкнуть к тому, что нужно долгое время находиться рядом с юными девушками, но всему есть пределы. — Шесть? Или семь по вашей шкале? — сказала она наконец, отвлекая его и возвращая к реальности. Северус удивлённо моргнул, глядя на неё, и она очень неуверенно улыбнулась ему в ответ. Его губы дрогнули в неуверенной полуулыбке, когда он покачал головой. «Проклятые гриффиндорцы. Иногда — очень, очень редко, но иногда, — кто-нибудь из них действительно достоин своей репутации храбреца». — Как правило, если пациент способен на дерзость, то он не сильно пострадал. Но, учитывая, что это вы, мисс Грейнджер, я задаюсь вопросом, не следует ли мне также проверить вашу голову. Это вызвало у неё сдавленный звук, который можно было назвать смехом, перемежающимся со всхлипываниями. — Как остальные? — Идут на поправку, — заверил он её. — А теперь помолчите и дайте мне сосредоточиться. Больно не будет. — Он узнал использованное проклятье, но тот, кто его произнёс, очевидно, плохо прицелился. Если бы оно было использовано правильно, Грейнджер умирала бы прямо сейчас. Северус начал медленно водить палочкой над раной и тихо напевать заживляющее заклинание. Поппи годами изводила его, пытаясь выяснить, что это за чары, но он не собирался рассказывать ни ей, ни кому-либо другому. Грейнджер тихо вскрикнула. — Вы сказали, что больно не будет! — Я солгал, — спокойно ответил он, на мгновение сделав паузу и строго глядя на неё, приподняв бровь. — Не двигайтесь. Рана глубже, чем я думал, и у вас сломано по крайней мере одно ребро, а также достаточно внутренних повреждений, чтобы пролежать в постели большую часть оставшегося семестра. — Он возобновил монотонное напевание, игнорируя дальнейшие протесты, и, наконец, со вздохом отстранился. — Я сделал всё, что мог, мисс Грейнджер, но, боюсь, вы заработали свой первый боевой шрам. Неудивительно, что она выглядела расстроенной, в сочетании со всем остальным, через что ей пришлось пройти. Девушка снова начала плакать, пытаясь неловко застегнуть ночную рубашку дрожащими пальцами. Много лет назад он заметил, что она почти не обращает внимания на свою внешность, но даже не тщеславные люди ненавидят шрамы, и у всех подростков хрупкое эго. — Со временем будет лучше, — тихо сказал он ей. — Рана зажила лишь наполовину. Теперь нет риска повторного открытия, но у вас останется шрам. — Он искренне удивился, что ещё мог испытывать сочувствие. Его кожа была испещрена шрамами; он даже не помнил, когда получил первый из них. — Вы должны попытаться заснуть, если сможете, — велел он, снова протягивая ей свой носовой платок и вставая. Собираясь уходить, Снейп остановился и оглянулся на неё, на мгновение заколебавшись, словно спорил сам с собой. — Кто это был? — наконец спросил он. Грейнджер выглядела измученной; её тёмные глаза казались огромными на слишком бледном лице. — Долохов, — прошептала она так тихо, что ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать её. «Долохов», — задумчиво повторил он про себя. По крайней мере, это объясняло хитроумную цель; этот человек стал безумцем, хотя когда-то, до Азкабана, он был силой, с которой приходилось считаться. — Поспите немного, мисс Грейнджер, — мягко сказал он. — Учитывая обстоятельства, вы хорошо справились. Даже если он не хотел этого признавать, он испытал огромное облегчение, увидев, что с ней всё в порядке. — Спасибо, сэр. Выходя из лазарета, Северус замер на полпути вниз по лестнице, вновь почувствовав острую боль в левом предплечье. Казалось, Тёмный Лорд наконец вспомнил о своём шпионе. Его повелитель явно был недоволен. Подавив дрожь, он проверил карманы, чтобы убедиться, что у него с собой мантия и маска Пожирателя, и сменил направление, зашагав в сторону входной двери. «Нет покоя нечестивым».***
Гермиона проснулась в темноте, по-прежнему лёжа на больничной койке, и к своему удивлению обнаружила, что Живоглот каким-то чудесным образом безошибочно смог найти сюда дорогу; тёплое кошачье тельце лежало у неё на животе, а слабая вибрация мурлыканья помогала облегчить боль в груди на всё ещё чувствительном месте ранения. Во время битвы она была на адреналине, поэтому не могла остановиться и подумать. Только теперь девушка осознала, насколько близко она подобралась к затяжной мучительной смерти. Каждый раз, когда она закрывала глаза, ей вспоминалось змееподобное лицо Волдеморта; описание Гарри совершенно не передавало реальности. Медленно поглаживая густой рыжий мех своего фамильяра, она услышала поблизости голоса и напрягла слух. Живоглот поднял голову, посмотрел на неё, затем спрыгнул с кровати и исчез за занавесками; слабые голоса стали громче, и она поняла, что полукниззл, должно быть, толкнул приоткрытую дверь лапкой, после чего снова вернулся на кровать и свернулся калачиком. — Хороший мальчик, — шёпотом похвалила она, поглаживая его уши и вслушиваясь. — Я же сказал, что больше не о чем сообщать, директор. — Этот голос был легко узнаваем — Снейп, звучавший совершенно измученно и с грубой хрипотцой в его обычно бархатистом тоне, который не предвещал ничего хорошего. Должно быть, его вызвали после того, как он ушёл от неё, и в данных обстоятельствах всё никак не могло пройти хорошо; вероятно, он пришёл за помощью к мадам Помфри, а не для того, чтобы отчитываться перед директором, хотя это не отразилось на его интонации, поскольку он продолжил хрипло говорить: — Он был… в такой неистовой ярости, что не сказал ничего ценного. Он вообще почти ничего не говорил, только бросался проклятиями. Я не могу дать никакой продуктивной информации, пока он не успокоится. — Не можешь? — прошипел кто-то ещё; это прозвучало знакомо, но только когда мужчина вновь заговорил, она узнала Грозного Глаза. — Тогда какой от тебя прок, Снейп? Нам нужно знать, что он замышляет. — Он мало что может сделать, пока Пожиратели зализывают раны, — прорычал профессор. — Он чуть не прикончил Люциуса и Беллатрикс, хотя считает их одними из самых ценных своих последователей. Хотя его сосредоточенность на них, по крайней мере, помогла остальным спасти свою шкуру. В любом случае, теперь настанет временное затишье. Сунуться в Министерство было рискованным делом, и оно провалилось. — Ты так небрежно обо всём рассказываешь. — Ещё один мужской голос был полон горечи, настолько сильной, что Гермиона не узнала его. — Ремус, — тихо сказал Дамблдор. — Пожалуйста, говори потише. — Чёрт возьми, Альбус, взгляни на него! Ему всё равно! — А не должно быть? — равнодушно отозвался Снейп. «Да, — решила Гермиона, слушая его. — У него определённо сорван голос». — Мы победили, не так ли? Тёмный Лорд не получил того, что хотел, и, что поразительно, дети выжили в своей первой битве благодаря чистой случайности. Нам даже удалось покончить с правлением Амбридж и, надеюсь, убедить Министерство перестать стоять у нас на пути. Не вижу поводов печалиться. — Кто бы сомневался! Ты, наверное, танцевал джигу, когда тебя никто не видел! Держу пари, ты смеялся! Наконец-то получил то, что хотел, не так ли, Снейп? — Люпин, — отозвался Снейп на удивление терпеливым тоном, — я понятия не имею, о чём ты. Я уже несколько дней толком не спал и едва соображаю. Не могли бы мы, пожалуйста, закончить эту дискуссию? Мне нужен хотя бы час отдыха, прежде чем я смогу вернуться к работе. — Я говорю о Сириусе, ублюдок! — А что с ним? — Он мёртв! Последовала очень долгая пауза. Гермиона так сильно свесилась с кровати, что чуть не упала на пол, пытаясь что-то расслышать и игнорируя возобновившуюся боль в груди. Она закрыла глаза и вся обратилась в слух. Наконец, по прошествии, как ей показалось, нескольких часов, она услышала, как Снейп заговорил: — Блэк мёртв? — безучастно спросил он. Судя по тону, он почти не осознавал смысл этих слов. — Как будто ты не знал, — прорычал Грюм. — Ремус прав, ты наверняка плясал от радости. — Я… не знал. — Голос Снейпа звучал странно растерянно. — Лжец! — Я не знал! — повторил он, теперь в его голосе звучало раздражение. — Я ни черта не знаю о том, что случилось! Всё, что я знаю, это то, что у Поттера было видение, мерзкий домашний эльф солгал ему, и он со своими друзьями бросился в беду. Белла и Люциус поджидали их там, и произошла битва. Они ранены, Тёмный Лорд в ярости. Всё! — Его гнев медленно угасал. — Блэк мертв… — задумчиво повторил он, словно пробуя слова на вкус. Казалось, ему действительно было трудно смириться с этой идеей. — Да, — тихо сказал директор. — Сириуса убила Беллатрикс Лестрейндж. Следом за этим довольно много звуков раздалось почти одновременно; Снейп как будто недоверчиво рассмеялся, и либо Люпин, либо Грюм, либо оба попытались его заколдовать, или ударить, или что-то в этом роде, против чего он, по понятным причинам, возражал. Дамблдор успел вмешаться, строго напомнив им, чтобы они соблюдали тишину, затем он отпустил двух других членов Ордена, оставшись в коридоре наедине с мастером зелий. — Итак, ещё один из Мародеров мёртв, — задумчиво произнёс Снейп. — Не стоит так откровенно злорадствовать, Северус, — устало сказал Дамблдор. Его голос звучал грустно, особенно по сравнению с профессором. — Предлагаете мне плакать из-за него? — Язвительные нотки в его голосе не могли скрыть боли в осипшем горле, которая придавала шероховатость обычным шелковистым тонам. — Я буду оплакивать его примерно так же, как он оплакивал бы меня, если бы мы поменялись местами. — Я знаю, ты хотел его смерти… — Нет, — неожиданно прервал его Снейп. — Если бы я хотел его смерти, то давным-давно убил бы его. Он был недостаточно важен для Ордена, чтобы его жизнь могла представлять ценность, но я никогда не относился к убийству легкомысленно, Альбус. — Горечь в его голосе была безошибочной. — Он не стоил такой высокой цены. — Сириус был хорошим человеком. — Лучше, чем я? Нет, не отвечайте. Не хочу слышать, как вы в очередной раз мне лжёте. — Снейп вздохнул. — Сейчас половина шестого утра. Мне нет смысла пытаться заснуть, так что я хочу поскорее поговорить с Поппи. Дети успели запомнить что-нибудь из пророчества? Гермиона уставилась на дверь, снова напрягая слух, когда директор ответил: — Нет, но, возможно, всё к лучшему. — Вы когда-нибудь расскажете мне ту часть, о которой я не знаю? — спросил Снейп, и Гермиона чуть не свалилась с кровати от шока. «Снейп знает часть пророчества?» Из того немногого, что было ей сказано, она запомнила, что Волдеморт знал первую часть предсказания и пытался выяснить другую. — Нет, если только у меня не будет другого выбора, Северус, — тихо ответил Дамблдор. — Я не хочу вовлекать тебя до заключительного этапа. Это заставило Гермиону нахмуриться, но единственным ответом Снейпа был вздох, очевидно, не удивлённый и не особенно разгневанный этим несколько странным ответом. — Как пожелаете, директор. Итак, что мне сказать слизеринцам? Голоса затихли, когда двое волшебников ушли, и Гермионе удалось забраться обратно в постель. Она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы осмыслять услышанное. С этим придётся подождать. Мадам Помфри оставила ей слабое снотворное; она приняла его, надеясь, что теперь ей ничего не приснится, и позволила усталости затянуть себя в сон.***
«Итак, Сириус Блэк мёртв». Северус задумчиво оглядел свои покои; он действительно не был уверен, что чувствует по этому поводу. Хотя он, конечно, не был расстроен — почему он должен оплакивать того, кого так сильно ненавидел? Он на самом деле всей душой ненавидел Блэка на интуитивном, почти первобытном уровне. Никто другой не способен был его понять. Он чувствовал, что имеет на это право, учитывая все обстоятельства. В конце концов, Блэк превратил его жизнь в сущий ад практически в одиночку; он и Джеймс Поттер. Их постоянная, непрекращающаяся, безжалостная травля была одной из главных движущих сил, побудивших его в шестнадцать лет взять нож и вскрыть себе вены. Не вся причина, но большая её часть. Северус мельком взглянул на выцветшие, едва заметные следы, оставленные этой попыткой, и пожал плечами. Дамблдор был удивлён, что он и Блэк всё ещё настолько не выносили друг друга. Старик предполагал, что ненависть Северуса проистекала из его веры в то, что именно Сириус предал Лили, и что, как только вскроется правда, он будет готов отложить в сторону их школьные обиды и помириться. Северус разочарованно вздохнул; директор никогда не понимал, как сильно травмировала его та ноябрьская ночь на шестом курсе. Что бы ни говорили об этом другие, Блэк пытался его убить. Никому не было дела до него тогда, не было и сейчас. Никто также не знал истинной причины, по которой он ненавидел Сириуса Блэка. Сам Северус не понимал этого много лет, но теперь довольно хорошо разбирался в самоанализе и, наконец, осознал это год или около того назад. Всему виной была чистая, незамысловатая ревность. Не из-за внешности, или денег, или друзей, или чего-то ещё глупо обыденного, а просто потому, что все оправдывали Блэка, но никто не делал того же для Северуса. Всё, что Блэк делал неправильно, объяснялось, оправдывалось, извинялось и прощалось, независимо от того, что случилось или кто пострадал, — у мальчика не было хорошего детства, его следует похвалить за то, что он пытался пойти наперекор семье, в душе он неплохой человек, бла-бла-бла… Все из кожи вон лезли, чтобы оправдать его действия. Но Северус? Никаких шансов. Сальноволосый маленький чудак, которого все ненавидели, — странный мальчишка без друзей и с острым языком. Никого не волновало, каковы могли быть его мотивы. Никто не потрудился выяснить, что у него тоже не было хорошего детства. Все автоматически предполагали, что у него тёмная душа. Даже Лили всегда была склонна верить в худшее о нём. Эта несправедливость до сих пор его терзала. В начале их знакомства он не сделал ничего плохого. Каким-то образом Джеймс Поттер и Сириус Блэк решили, что Северус Снейп бесит их одним своим существованием. Он никогда не понимал за что, но до сих пор живо помнил смущение и недоумение от осознания того, как сильно они возненавидели его… просто так. Как только между ними началась война, он отбивался как мог и определённо был далеко не так невинен, когда они закончили школу, но не он был зачинщиком их вражды. Тем не менее в это никто не верил. Очевидно, золотые гриффиндорцы не могли быть виноваты; должно быть, их провоцировал тот неприятный нелюдимый слизеринец с его грязными волосами и хитрым взглядом — люди считали, что он был достаточно глуп, чтобы в одиночку развязать войну с самой популярной бандой в школе. Через некоторое время ему стало легче соглашаться со стереотипами, а не пытаться их оспорить. Иногда у него с Блэком находилось много общего, если посмотреть на это под другим углом, но к ним никогда не относились одинаково. В этом заключалась истинная причина его ненависти. Блэк мог ворваться в школу, напасть на портрет Полной Леди, похитить Лонгботтома, напугать Уизли до истерики, а позже сломать мальчику ногу, и почему-то это было нормально — его даже толком не отругали. Он мог подвергнуть опасности весь Орден Феникса просто от скуки, и это было вполне приемлемо. Северус даже представлять не хотел, что произошло бы, если бы он выкинул нечто подобное. Половина его коллег до сих пор верила, что он пытался сглазить Поттера-младшего в том дурацком матче по квиддичу в первый год его обучения, несмотря на то, что сам Поттер получил признание от Квиррелла. Северус же не получил ничего, кроме осуждения за то, что боролся со своим собственным страхом, преследуя оборотня, не ослабленного Антиликантропным зельем, пытаясь спасти детей от серьёзной угрозы. Ничто из того, что он делал, никогда не ценилось, но всё, к чему прикасались драгоценные Мародёры, превращалось в золото, независимо от фактов или обстоятельств, а ему даже не разрешалось злиться по этому поводу. Нет, он ни на секунду не собирался оплакивать Блэка. Тем не менее не испытывал радости по этому поводу. Его ненависть давно остыла. На самом деле, ему было всё равно. Он не собирался прекращать ненавидеть его, прощать или забывать прошлое, но и не хотел смерти Блэка. Да, хорошо, маленький тёмный уголок его души смеялся в злобном восторге, и он не мог отрицать, что часть его была счастлива — ублюдок наконец-то мёртв и, чёрт возьми, получил по заслугам, — а также была немного разочарована, что в тот момент его там не было, но он умел держать под контролем свою внутреннюю тьму. И Блэк не приносил Ордену никакой пользы. Если всё, чего они хотели, — это унылый грязный дом, полный плохих воспоминаний и проклятых предметов, они могли бы создать штаб-квартиру в Паучьем Тупике. Всё, что делал бывший заключенный, — это хандрил, ныл и жалел себя, а иногда выкидывал дурацкие фортели, подвергая опасности окружающих его людей, прежде чем, наконец, броситься в атаку и быть убитым в героической гриффиндорской манере. «Скатертью дорога», — подумал Северус. Этот человек был неуравновешен, и его смерть не была большой потерей, за исключением того, что, вероятно, теперь Поттер станет ещё более невыносимым. Жаль, что это сделала Белла, — он был против всего, что радовало психованную сучку. Однако ещё хуже, если бы это поручили сделать ему; он, конечно, не колебался бы ни секунды, и ничто на этой земле не могло заставить его попытаться спасти Блэка, но, как он сказал Альбусу, — если бы он хотел его смерти, тот давным-давно был бы мёртв. Вот только его убийство ничего бы не изменило; это не было бы местью за всё, что случилось, потому что прошлого всё равно не вернёшь. Двое убиты; в живых осталось ещё двое. Люпин… Что ж, Северус презирал оборотня, но не ненавидел его. На самом деле, Люпин не был виноват в том, что всегда был слишком труслив, чтобы попытаться остановить своих друзей, и Снейп никогда по-настоящему не винил его за Визжащую хижину — по крайней мере, потом, после первого раза. Люпин иногда был таким же вредным, как и его друзья, но у него не хватало духу стать настоящим хулиганом. Северус не испытывал к нему как таковой неприязни, за исключением, возможно, инцидента с боггартом, но он отплатил ему за это, выдав его тайну. Петтигрю… это совсем другая история. В конце концов, именно Петтигрю предал Лили. «Господи, как же я устал». Он потёр глаза, слишком вымотанным, чтобы чувствовать боль, когда адреналин наконец выветрился из его крови. Спотыкаясь, вслепую, Северус добрался до своей спальни, рухнул полностью одетый поперёк кровати и отключился.