To feel forgiveness, you got to forgive
Do you see the stars or the darkness begin?
You fight your war, I fought for my life
You pay your dues and I'll pay mine…*
Manic Street Preachers «It's Not War (Just The End Of Love)».
Пару дней спустя Дилис позвала Гермиону в Выручай-комнату; пожилая ведьма загадочно ухмылялась, чем сильно её встревожила. — Итак, моя дорогая, ты догадываешься, зачем я привела тебя сюда? — Профессор Снейп сказал, что просил вас помочь мне справиться с неуверенностью в себе, — немного обиженно ответила она — в конце концов, он был не в том положении, чтобы комментировать низкую самооценку кого-либо другого. — Да, — весело согласилась Дилис, — и я с радостью это сделаю. Но не так, как он себе представляет, потому что наш дорогой Северус — мужчина и некоторых вещей он просто не понимает. Гермиона моргнула, настороженно глядя на портрет. — Например — что? Дилис ласково улыбнулась ей. — Для мальчиков — а все мужчины в душе в некотором смысле остаются мальчишками, в чём ты сама убедишься со временем, — их уверенность в себе связана с тем, в чём они преуспели больше всего: кто забивает больше голов в квиддич, кто может творить самую сильную магию, кто поднять самый большой вес — одним словом глупости, подпитываемые тестостероном. Однако для женщин самооценка гораздо больше связана с нашей внешностью, даже если некоторые из нас это отрицают. Итак, Гермиона, я собираюсь преобразить тебя — или, точнее, заставить тебя саму это сделать. — Нет! — ни секунды не сомневаясь, она бросила на Дилис мятежный взгляд. — О, расслабься. Я не собираюсь делать ничего из того, что юная мисс Уизли пыталась сделать с тобой или с теми девушками, с которыми ты живёшь в общежитии, — они ещё дети; дети, которые слишком сильно стараются. Единственная причина, по которой это, кажется, работает в вашем возрасте, заключается в том, что на мальчиков-подростков до смешного легко произвести впечатление. Как только гормоны успокоятся, они обнаружат, что девчонки не такие красивые, как им казалось. В данном случае это, безусловно, неправильный подход. Гермиона изо всех сил боролась с румянцем, вспоминая всё, что когда-либо знала об Окклюменции, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица, когда смотрела на портрет. — Я не собираюсь этого делать! Дилис снова ответила ей понимающей улыбкой. — Не переживай. Ключевое слово здесь — утончённость и умеренность. Знаешь, они важны не только для слизеринцев, хотя представители этого факультета, как правило, ценят их больше других. Я собираюсь внести в твою внешность множество небольших изменений, половину из которых ты даже не заметишь, но ты будешь поражена той разницей, которую почувствуешь. Ты сможешь наслаждаться собой, моя дорогая; большинство твоих сверстников будут знать, что что-то изменилось, но не смогут понять, что именно, и это будет многих раздражать. К тому же, вероятно, ты заставишь некоторых девушек ревновать. Поверь мне, нет ничего приятнее, чем когда какая-нибудь заносчивая юная особа лопается от зависти. Гермиона подавила смешок, внезапно вспомнив Святочный бал. Тогда она чуть не замучилась до смерти, добиваясь столь безупречного внешнего вида, но абсолютное ошеломление на лицах всех того стоило — даже если Рон не отреагировал так, как она рассчитывала. «Зато Виктор по достоинству оценил мои старания», — вспомнила она, улыбаясь. И да, другие девушки смотрели на неё с чистой ненавистью… она уже много лет не получала такого удовольствия. Оглядев себя сверху донизу, Гермиона резко погрустнела. — У меня нет каких-то выдающихся внешних данных. — Чепуха, — быстро успокоила её Дилис. — Твоя внешность не должна зависеть от стереотипов — независимо от нынешних стандартов, ты красива, и тебе давно пора это осознать. Что ты больше всего хотела бы изменить в себе? — Свои волосы, — мгновенно ответила она. — Мне нравится цвет своих волос и кудри… но я просто ненавижу, что они такие непослушные! Дилис ухмыльнулась. — Я так и думала. Что ж, тогда ты будешь разочарована, поскольку мы не будем делать ничего кардинального с твоими волосами. Замени слово «непослушные» словом «неукротимые», дорогая; немного дикости может быть очень привлекательно, особенно учитывая, что в остальном ты такая умная и сдержанная девушка. Однако я предлагаю тебе отрастить их подлиннее. — Что?! О, пожалуйста, только не это! Я и так с трудом с ними справляюсь! — запротестовала она. — Отращивание длины пойдёт им на пользу, не сомневайся, — заверил её портрет. — Дополнительный вес немного вытянет кудряшки и сделает их менее пушистыми. Они станут более послушными. Поверь мне, у моей матери были волосы, очень похожие на твои. Единственное, что с ними можно сделать, — это отрастить их достаточно длинными, чтобы утяжелить, или подстричь так коротко, чтобы они не вились, но я сомневаюсь, что ты или… кто-либо другой… когда-нибудь простил бы меня за это. Гермиона нахмурилась. Это действительно звучало логично, но… Она задумчиво взяла прядь волос и осторожно растянула её, заметив, что более длинный локон действительно выглядит немного менее пушистым. — Может быть, — наконец сказала она, прежде чем добавить: — Я попробую, но если не выдержу, то снова их отрежу. — Конечно, — согласилась Дилис. — Ничто из этого не является обязательным, Гермиона. Мы просто экспериментируем; не все мои идеи тебе понравятся, и, хотя некоторые из них довольно интересные, думаю, на такое ты не осмелишься, — добавила она со слегка пугающей ухмылкой, которая заставила Гермиону напрячься. — Но многие из них заставят тебя почувствовать себя увереннее в себе. Возможно, ты даже не осознаёшь этого, но гармония с собой и здоровая самооценка положительно влияют на магические способности, ради чего всё и было задумано. — Вы уверены? Это звучит немного… — Рискованно? Да, но ты должна довериться мне. Северус хочет, чтобы я помогла тебе обрести уверенность в себе, а это самый быстрый способ — в конце концов, у нас нет лишнего времени. Поверь мне. Знаешь, когда-то я была молода и с годами стала довольно искусным исследователем человеческой природы. А теперь давай перейдём к твоей одежде… Следующие двадцать минут Гермиона чувствовала себя сильно не в своей тарелке. Она вообще никогда не обращала внимания на свой гардероб, и ей казалось совершенно безумным всё, что предложила ей Дилис. «Как будто это что-то изменит; никто ничего не заметит!» Тем не менее Дилис настаивала на том, что это заставит её чувствовать себя по-другому, именно это и будет заметно внешне, но она оставалась скептичной. Гермиона была уверена, что это плохая идея, и задавалась вопросом, осмелится ли она когда-нибудь задать Снейпу трёпку за то, что он заставил её пройти через такое унижение. По сути, он, конечно, не имел в виду именно это, когда заручился помощью Дилис, но всё равно это не помогало ей меньше злиться на него. Она хмуро посмотрела на своё отражение в появившемся зеркале; по крайней мере, оно, казалось, не было расположено с ней разговаривать. С тех пор как она вступила в подростковый возраст, у неё развилась стойкая неприязнь ко всем магическим зеркалам и их критике. — Я чувствую себя глупо! — Всё, о чём я прошу, — чтобы ты попыталась, Гермиона. Дай мне неделю. Если после этого ты всё ещё будешь испытывать дискомфорт, значит, это не сработало, но я думаю, ты будешь удивлена. — Дилис несколько минут задумчиво рассматривала её. — Мы почти закончили. — Мне кажется вы придаёте внешнему виду слишком много значения. — Вздор! Уверенность в своей привлекательности и реакция, которую ты получишь, заставят тебя чувствовать себя более раскрепощённой. — Откуда вы всё это знаете? — спросила она. — В смысле, разве вы не родом из времён, когда в моде были корсеты и тому подобное, а женщинам не разрешалось даже открывать лодыжки? — Ведьмы никогда не были настолько консервативны, как магглы, дорогая. В любом случае, я была целительницей, специализирующейся на женском здоровье, а также учительницей. Мне множество раз приходилось иметь дело с проблемами девочек-подростков. Мы с Поппи до сих пор получаем огромное удовольствие каждые несколько недель, когда вместе смеёмся над последней ерундой, написанной в «Ведьмополитене». Тебе не нужны никакие глупые побрякушки, Гермиона; если ты будешь чувствовать себя сексуально привлекательной, ты будешь привлекательна в глаза других. На самом деле всё просто.***
Настало время для очередных дополнительных занятий. Вообще Северус находил всю эту ситуацию довольно ироничной. Он ненавидел преподавать — всегда ненавидел и будет ненавидеть, — и последнее, чего он хотел, — проводить ещё больше времени вместе с Золотым трио. Поттер был его личной формой пытки, Уизли его сильно раздражал, и, вероятно, для его мужского здоровья было вредно проводить слишком много времени с Грейнджер при данных обстоятельствах. Тем не менее он был здесь, в своём кабинете, ожидая появления Уизли. «Надеюсь, это будет единственный раз, когда мне придётся увидеться с мальчишкой наедине, и хочется верить, что всё пройдёт лучше, чем частный урок, который, вполне возможно мне придётся вытерпеть вместе с Поттером». Он очень надеялся, что ему не нужно будет этого делать, хотя никогда не считал себя удачливым человеком, — но всё же имелись лучшие способы провести вечер. Он поднял глаза на входную дверь, как только послышался нерешительный стук. — Войдите. «По крайней мере, это что-то новое», — предположил он. Северус никогда не проводил время с младшим Уизли, даже во время отработок. Но он наблюдал за ним на протяжении многих лет, как наблюдал за всеми своими учениками, и уже некоторое время думал о предстоящем им разговоре. — Добрый вечер, сэр, — неловко пробормотал Уизли; он выглядел… ну, на самом деле, испуганным, и Северус подавил ухмылку, строго приказав себе вести себя прилично. — Добрый вечер, мистер Уизли. Сядьте. Мы здесь в первую очередь для того, чтобы поиграть в шахматы. Во время игры я буду говорить, а вы — слушать. Вам не нужно смотреть на меня, не обязательно отвечать, мы ничего не будем обсуждать. Располагайтесь и делайте свой ход, когда будете готовы. Выглядя сильно сбитым с толку, рыжий кивнул и сел, не сводя глаз с шахматной доски, которая уже стояла на столе. Северус предпочитал маггловские шахматы, но поскольку не был достаточно близко знаком ни с одним магглом, ему приходилось мириться с игрой в волшебные. У него даже имелось несколько комплектов; самый худший принадлежал его прадеду, там фигурки визжали и истекали кровью, когда их отдавали ради победы. Он решил оставить его Дамблдору в своём завещании; по крайней мере, старик поймёт суть, даже если ему будет всё равно. Однако этот набор был совершенно обычным. Уизли немного подумал и сделал первый ход пешкой. Северус пошёл своей в ответ и начал говорить тихо, не отрывая глаз от шахматной доски, хотя терпеть не мог такого рода беседы. — Я наблюдал за вами с первого курса, мистер Уизли, и знаю ваших родителей очень давно. Вы младший сын в бедной семье. Вы провели большую часть своей жизни, возмущаясь тем, что находитесь в тени своих братьев, отчаянно ища шанс урвать что-то своё. Таким образом вы бессознательно переносите это на вашу дружбу. Вам никогда не нравился тот факт, что мисс Грейнджер умнее вас, а также то, что мистер Поттер привлекает гораздо больше внимания. Нет, не отвечайте, помните? Просто слушайте. Вы тратите слишком много времени, беспокоясь о вещах, в которых окружающие вас люди разбираются лучше вас. Это называется комплексом неполноценности, мистер Уизли, — хорошо известная психологическая проблема. Вместо того, чтобы переживать о том, что вас не замечают, вам следует найти то, в чём вы исключительно хороши. Стать индивидуальной личностью. Вы повсюду следуете за Поттером, как будто вы срослись бёдрами, словно сиамские близнецы. Если вы будете упорно таскаться за ним, как верный щенок, то не удивляйтесь, если в вас будут видеть только его закадычного друга. Советую вам поразмыслить об этом в свободное время, но сегодня вечером мы должны поговорить о другом. Смотрите на доску, мистер Уизли, у вас опасный момент. Боже, как же он ненавидел такие разговоры по душам! Его слизеринцы в основном были способны разобраться во всём самостоятельно, задавая не более пары наводящих вопросов; проклятые гриффиндорцы нуждались в том, чтобы им всё разжёвывали. Подавив желание устало вздохнуть, он продолжил: — Разумеется, Поттер всегда будет в центре внимания. В конце концов, он так называемый «Избранный». Я знаю, что вы осведомлены о пророчестве; задумайтесь, о чём в нём говорится. Война — это не место для геройствования ради славы, Уизли. Дело не в чести и благородстве. Если вы выживете, то вполне можете получить Орден Мерлина, вас всюду будут гладить по головке, и вы часто будете видеть свою колдографию в этой бесполезной газетёнке, но война заключается не в этом. Шах и мат, кстати. Соберитесь. Я думал, вы лучший игрок, и ожидал от вас большего. Действительно ли имеет значение, кому достанется заслуга в свержении Тёмного Лорда? Важно то, что наша сторона победит; индивидуальные достижения вряд ли будут важны. Я знаю, что на самом деле вы не эгоист, Уизли, потому что близко знаком с вашим отцом и матерью. Они не воспитали бы вас таким глупым, каким вы часто кажетесь, несмотря на недостатки вашего старшего брата… Я сказал, смотрите на доску! Вы уже снова в трёх ходах от шаха и мата, потому что не сконцентрированы! Я говорил вам перестать принимать всё близко к сердцу! Вопреки распространённому мнению, я очень редко оскорбляю кого-либо исключительно ради того, чтобы унизить; обычно для этого есть реальная причина. Поверьте. Ладно, может, иногда он делал это чисто из вредности или чтобы повеселиться, но Северус не собирался признаваться в этом. — Позже я расскажу вам об этом подробнее. Главной причиной нашей встречи, помимо моего желания обыграть вас в шахматы, является обсуждение другой вашей сильной стороны, о которой я упоминал ранее. Давайте поговорим о мистере Поттере и рассмотрим его поведение более внимательно…***
Гермиона дождалась Рона, когда тот отправился на встречу со Снейпом, подозревая — и, как выяснилось, правильно, — что профессор задержит его допоздна. Рыжий вернулся почти в полночь, выглядя немного запутавшимся. Он с облегчением улыбнулся, увидев её, и подошёл, плюхнувшись в кресло напротив. — Как всё прошло? — с любопытством спросила она, на что он лишь комично закатил глаза. — Ужасно! Он победил четыре раза подряд, потом мне удалось завести его в тупик, а затем, чтобы заставить меня заплатить за это, он ещё шесть раз разбил меня в пух и прах, прежде чем отпустить. Этот человек играет в шахматы как демон! Она подавила нервный смешок и попыталась выглядеть сочувствующей, но с небольшим успехом. — Бедняга… — Честно говоря, Рону иногда нужно было держать в узде своё эго; он был лучше своих братьев и Гарри, но никогда не играл против кого-либо другого. Она вообще не могла играть в волшебные шахматы, потому что слишком сильно отвлекалась, когда фигуры жестоко сражались. — Вы говорили о чём-нибудь ещё? Рон выглядел неуверенным. — Ну… это было немного странно, но… кажется, теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда сказала, что он «тоже человек». Снейп говорил со мной… на самом деле, о многих вещах! Он помог мне многое понять. — Парень бросил на неё почти виноватый взгляд, но она только закатила глаза и улыбнулась ему. — Ты не обязан мне всё рассказывать, глупый. Я же тоже не собираюсь рассказывать тебе всех подробностей моего общения с профессором. «В основном потому, что это вызвало бы целый скандал». Он фыркнул и расслабился в кресле, сонно протирая глаза. — Снейп говорил и о других вещах тоже. Помнишь, как он сказал, что есть ещё кое-что, что я мог бы сделать для войны, о чём он расскажет мне наедине? — Рон, мне нужно заставить тебя поискать в словаре значение слова «конфиденциальность»? Он ухмыльнулся. — Забавно. Я всегда думал, что это просто означает «не при Гарри». Кстати, где он? — Спит. Он ждал тебя некоторое время, но после того, как он в третий раз захрапел прямо на диване, я отправила его спать. Так что давай, рассказывай. Теперь ты меня заинтриговал. Рон посерьёзнел, слегка нахмурившись. — Ну, наверное, из моих уст это прозвучит не так складно, но… ну, Снейп сказал, что мне нужно будет присматривать за Гарри. Заставить его вспомнить, кто он такой, что-то в этом роде. Поддерживать его энтузиазм. — О, — тихо сказала Гермиона. — Он действительно очень умный человек. — Значит, ты считаешь, что он прав? — Да. Перестань, Рон. Мы оба видим, как сильно Гарри изменился с тех пор, как началась война. Когда мы в последний раз слышали, как он смеётся? Я не видела, чтобы он улыбался, уже целую вечность. Он слишком много переживает, становится угрюмым и начинает замыкаться в себе. Ему нужно, чтобы ты вытащил его из этого. — А как же ты? Я спросил Снейпа, почему он не сказал тебе того же, но он просто изобразил ту странную почти-улыбку, как он часто делает, и велел мне спросить у тебя, потому что ты сама это знаешь. Гермиона улыбнулась. — Я на самом деле знаю. Гарри нуждается во мне, но не как в своём «лучшем друге». Я ему скорее как старшая сестра. Я забочусь о нём, заставляю его есть овощи, делать домашку и вовремя ложиться спать. Я рассказываю ему о девчонках, когда он тупит и не может разобраться самостоятельно. Ты его лучший друг, а не я. Ты нужен ему, чтобы он мог время от времени вести себя как подросток. Я заставляю его вести себя как взрослого. Мы оба нужны ему, но по разным причинам. Вот что имел в виду профессор Снейп, когда сказал, что мы все трое сыграем свои роли. Ты и я, мы здесь для того, чтобы помогать Гарри. Ты и сам знаешь об этом, не так ли? Он поколебался, затем кивнул. — Да. Он единственный, кто имеет значение. — Нет, это не так, — мягко поправила его она. — Мы все важны. Но я боюсь, что он просто не справится без нас. Рон внезапно ухмыльнулся. — Мерлин, теперь ты даже говоришь как Снейп! Она возвела глаза к потолку и встала. — Ты хотел сказать это как оскорбление, а прозвучало как комплимент. Иди спать. — Да, мэм. Спокойной ночи. — Спокойной ночи.***
Гермиона сидела на своём обычном месте в классе на уроке Зельеварения, подперев подбородок рукой, и задумчиво наблюдала за профессором Слизнортом. Это всё ещё было очень странно — учиться готовить зелья у кого-то, кроме Снейпа. Сам класс стал другим, светлее и… теплее, каким-то чудом здесь даже пахло по-другому, но она не была уверена, что ей нравились эти изменения. Раньше это было то, чем и должно было быть, — функциональная и практичная лаборатория, но в то же время с намёком на драматическую атмосферу; теперь всё здесь казалось… странным образом фальшивым. Она почти рассеянно наблюдала за Слизнортом, слушая его вполуха. Гермиона уже несколько раз прочитала тему этого урока — как обычный параграф, так и заметки Принца-полукровки, — поэтому прямо сейчас её больше интересовала демонстрация варки зелья. Она сосредоточила внимание на руках учителя, когда тот смешивал ингредиенты. «Нет, слишком сильно отличается», — разочарованно размышляла она. О, Слизнорт, безусловно, был хорошим педагогом с большим стажем; он всегда точно знал, что делает. Но ему не хватало снейповского… чутья. В движениях Снейпа, когда тот варил зелья, была определённая упорядоченность и плавность, из-за которых они казались такими же естественными, как и его дыхание. Его красивые, изящные руки так легко порхали над котлом, как будто это было частью его самого, — естественным процессом для его тела, а не сознательными действиями, которые он выполнял строго по инструкции. Слизнорт был старше его на несколько десятилетий, так что это был не вопрос практики, а чисто природный талант. Их нынешний профессор Зельеварения был опытным и компетентным, но предыдущий — настоящим экспертом. Много лет назад, во время внеклассного чтения, она узнала, что «мастер зелий» — это не просто обращение, как она всегда предполагала, а настоящая научная степень в волшебном мире, которая означает гораздо больше, чем просто профессор. Значит, Снейп владел мастерством в Зельеварении на уровне магистра, что считалось самым высоким академическим званием, эквивалентным, по крайней мере, докторской степени в мире магглов. И хотя у неё было не так много времени, как бы ей хотелось, чтобы прочесть его старый учебник от корки до корки, Гермиона уже поняла, что даже в её возрасте, Снейп поразительно много знал о зельях и магии в целом; ей оставалось только мечтать о таких достижениях. Скорее, напрашивался логичный вопрос, что вообще он забыл в Хогвартсе; она задавалась им в течение многих лет. «Почему Снейп работает здесь, занимается тем, что явно ненавидит, если у него такая высокая квалификация?» Она не знала ответа на этот вопрос до того дня, когда мадам Помфри рассказала ей об истинной роли Снейпа в войне. Он был здесь исключительно потому, что ему нужно было «вступить в игру», когда Волдеморт вернётся. Каким бы жалким утешением это ни было, одним из побочных эффектов являлось то, что многие годы ученики Хогвартса получали блестящее образование в области Зельеварения, с которым не могла сравниться ни одна другая волшебная школа. Каждый студент, не являющийся слизеринцем, вполне справедливо мог ненавидеть Снейпа, ведь у многих из них на то были веские причины, и все знали, что временами он был очень суров, с почти диктаторскими замашками, а иной раз, откровенно говоря, вёл себя как настоящий ублюдок… но никто не мог отрицать, что он был невероятно хорошим учителем. Он просто не позволял своим ученикам получать на экзаменах плохие результаты. На С.О.В. и Ж.А.Б.А. оценки по Зельеварению были неизменно выше среднего, и, как правило, это был предмет с наибольшим проходным баллом. Слизнорт, каким бы квалифицированным он ни был, просто не мог конкурировать со Снейпом, возможно, по слегка предвзятому мнению Гермионы. Он не поддерживал жёсткую дисциплину на уроках, а она была одной из немногих студентов, понимавших, что Снейп держал их в ежовых рукавицах не только в силу своего характера, но и потому что зелья были опасным предметом; плохое поведение студентов потенциально могло привести к непоправимым последствиям. Отношение Слизнорта было другим, менее сосредоточенным, менее серьёзным и просто… менее. Подавив лёгкую улыбку, она подумала, что кисти его рук тоже выглядят не самым лучшим образом. Она провела годы, наблюдая за руками Снейпа, сосредоточившись на каждом движении его длинных элегантных пальцев. Каждое его действие было плавным и точным, не было абсолютно никакой потраченной впустую энергии; каждое движение имело свою цель. Руки Снейпа были отмечены его ремеслом: покрыты мелкими пятнышками, шрамами и мозолями, которые было трудно заметить, если не приглядываться повнимательнее, — это были руки Мастера, сочетающие искусство и тяжёлую работу. По сравнению с ними, руки Слизнорта казались пухлыми и неуклюжими, хотя она была почти уверена, что он делал маникюр на своих ногтях. Однако больше всего эти двое мужчин отличались по своей реакции на то, чем занимались. Слизнорту явно нравилась его работа; ему нравилось преподавать, нравилось взаимодействовать со студентами, для него Зельеварение было, скорее, хобби и прибыльным делом. Снейп, напротив, в равной степени ненавидел свою работу и своих учеников, судя по тому, что наблюдала Гермиона, за исключением самого процесса приготовления зелий. Когда он проверял эссе, задавал вопросы или ходил по классу, внимательно следя за ними, он был самим собой — суровым, неприятным мужчиной, но иногда, когда он демонстрировал им какое-нибудь зелье — или, гораздо реже, во время определённых лекций, — что-то в его глазах менялось, почти смягчалось, как будто немного спадало какое-то внутреннее напряжение. Ей довелось работать с ним наедине, поэтому она видела это гораздо яснее; изготовление зелий удовлетворяло какую-то его внутреннюю потребность, давало ему ощущение покоя, цели и самореализации, которых он, казалось, больше нигде не находил. И наоборот, выражение его лица во время уроков ЗоТИ говорило совсем о другом. Безусловно, какая-то часть его души искренне наслаждалась этой темой во всей её мрачности, но в основном она видела, что он просто пытался спасти им жизнь. Снейп стремился научить их, как выжить, и всё же она могла видеть по его лицу — он знал, что они не собираются его слушать. Он занялся с ней, Гарри и Роном дополнительными тренировками, поскольку понимал, что ученики не будут прислушиваться к обычным урокам. Зельеварение давало ему покой, но ЗоТИ, казалось, не давала Снейпу ничего, кроме отчаяния, — хотя, вероятно, это было главным образом отражением его общего эмоционального состояния в последние дни. «Видит бог, у него достаточно причин чувствовать себя совершенно безнадёжно». Отбросив тревожные мысли, Гермиона постаралась сосредоточиться на уроке, но их снова повело не туда, пусть даже они блуждали в области зелий; а точнее, Амортенции, которую им показал Слизнорт. Ни Рон, ни Гарри не признались бы, как пахло для них любовное зелье, и она, конечно, тоже не собиралась им рассказывать. Сидя здесь, она отметила, что многие травяные и дымные ароматы в запахе её Амортенции ассоциировались у неё с классом Зельеварения, каким он был при Снейпе. Она предположила, что это имело смысл, ведь Зелья были одним из её любимых предметов, сразу после Заклинаний и Трансфигурации. Завоевать похвалу других учителей было несложно, но со Снейпом ей приходилось по-настоящему потрудиться, чтобы заслужить его одобрение, а ей всегда нравился вызов. Большинство других запахов в Амортенции тоже не стали для неё сюрпризом: чернила, пергамент, бумага и кожаные переплёты, запах книг. Нагретая солнцем трава… Она любила запах скошенной травы с тех пор, как была маленькой девочкой; для неё это ассоциировалось с запахом лета. Но сквозь эти ноты пробивался другой аромат — что-то мучительно знакомое, то, что раздражало её в течение нескольких дней, пока она, наконец, не осознала, что это был запах дождя, неописуемый аромат воздуха после грозы — свежего, чистого и живого. Это был приятный аромат, но она не могла до конца понять, что он собой представлял; единственное, что она заметила, — так почему-то пахло от Снейпа, как ни странно, этими освежающими, слегка минеральными нотками, в сочетании с его личным запахом, но, разумеется, это ни о чём не говорило. Слизнорт закончил читать лекцию, и она тут же выбросила эти мысли из головы. Гермиона рассортировала ингредиенты и приступила к практическому заданию, склонившись над потрёпанным учебником Принца-полукровки и изучая нацарапанные им поправки к инструкциям.***
В конце их утренней пробежки неделю спустя Снейп задержал её на минутку, когда она уже собиралась пожелать ему перед уходом «хорошего дня». — Ваша первая боевая тренировка состоится сегодня вечером — чётко сообщил он ей. — Оповестите об этом своих друзей и не опаздывайте. Весь остаток дня Гермиона не на шутку волновалась. Защита была её самым слабым предметом, несмотря на всю прошлогоднюю подготовку в Отряде Дамблдора, а ещё ей не давал покоя единственный экзамен, в котором она не добилась выдающихся результатов. Гермиона знала, что она не боец. Кроме того, Гарри и Рон часами радостно трещали о том, что наконец-то отомстят мерзавцу Снейпу, пока она, в конце концов, не вышла из себя. — Чёрт возьми, когда ты уже повзрослеешь, Гарри?! — огрызнулась она. — Он размажет тебя по стенке, если ты дашь ему повод, и мы все это знаем! Мы подростки, и у нас была всего одна настоящая битва! Неужели ты действительно думаешь, что что-то сможешь ему сделать? А ты, Рон? На прошлой неделе ты «пел» по-другому, или уже забыл? Ни один из них не заговорил с ней до конца дня, но она не придавала этому значения. Они оба становились настоящими болванами, когда дело доходило до такого рода вещей. Гермиона всё ещё помнила, как отправилась за Философским камнем на первом курсе, и Гарри беспечно сказал ей, что сможет некоторое время сдерживать Снейпа, хотя на самом деле он был ему не ровня. В тот раз она слишком сильно паниковала, чтобы задуматься об этом, но даже тогда часть её хотела презрительно рассмеяться. Гарри был хилым одиннадцатилетним мальчишкой, который знал около дюжины заклинаний, ни одно из которых не могло причинить никакого вреда. Хорошо, что он реально не вступил в драку со Снейпом; это длилось бы не дольше тридцати секунд. Профессор ждал их, выглядя почти так же, как на их втором курсе в Дуэльном клубе: в одном лишь сюртуке без своей развевающейся мантии. Гермиона мгновение смотрела на него, затем тоже сняла мантию и повесила её на спинку стула, после чего села и начала заплетать волосы в косу; её вьющиеся кудри совершенно не подходили для аккуратных причёсок, но сейчас это было необходимо. Мальчики просто молча плюхнулись на стулья, и она едва удержалась, чтобы не закатить глаза. — Как вы помните, — начал Снейп, приближаясь, чтобы встать перед ними, — в прошлый раз я сказал, что обычные правила не будут здесь применяться. Не используйте никаких незаконных заклинаний; кроме этого, можно всё что угодно, я имею в виду, действительно всё. Советую вам как можно чаще практиковать беспалочковую и невербальную магию. Как уже было сказано, во время тренировок вы будете получать травмы, но, вероятно, не сегодня. Сегодня вечером я хочу посмотреть, на что вы способны, чтобы иметь представление о том, чему нужно научиться каждому из вас. На этот раз я не буду сопротивляться, только защищаться. Я хочу, чтобы каждый из вас атаковал меня по очереди. Не сдерживайтесь. Мне нужно получить точную картину ваших наступательных способностей. — Он сделал паузу, его глаза сверкнули, что никогда не предвещало ничего хорошего. — Начнём с вас, Поттер. Гарри чуть ли не подпрыгнул от нетерпения, сжимая свою палочку. Гермиона поморщилась; не нужно было обладать даром предвидения, чтобы знать, что случится дальше. Она была права; тридцать секунд спустя запыхавшийся Гарри лежал на спине, его очки съехали набок, а палочка валялась в десяти футах от него. Снейп выглядел донельзя скучающим; он даже не разжал рук, сцепленных в «замок», просто слегка взмахнул своей палочкой. — Хорошо, давайте попробуем ещё раз, Поттер? — вкрадчиво предложил он. — И на этот раз не пытайтесь умничать. Я дрался на официальных дуэлях с тех пор, как был в вашем возрасте, а в неофициальных драках — задолго до этого. И не глупите. Я хочу взглянуть на ваши реальные боевые навыки, а не на то, какой эффектный манёвр вы решите провернуть. Уделите минутку тому, чтобы продумать свои дальнейшие действия, вместо того, чтобы думать о том, как сильно вы хотели бы мне навредить, потому что вам всё равно не удастся это сделать. Вам нужно многому научиться, прежде чем вы сможете причинить мне вред. Теперь встаньте, возьмите себя в руки и попробуйте ещё раз. Гарри был упрям, как мул; он не был глупцом, но никогда не чувствовал ту тонкую грань, когда нужно остановиться. Гермиона ничуть не удивилась, когда Снейпу в очередной раз пришлось разоружить его, и, по-видимому, сам профессор тоже. После третьего раза её друг уже явно не мог встать, и их учитель закатил глаза. — Мисс Грейнджер, пожалуйста, убедитесь, что Поттер всё ещё жив. Директор, без сомнения, будет читать мне нотации, если это не так. Гермиона опустилась на колени рядом с ним. — Гарри, ты как? — Я убью его, — прохрипел он. — Тогда ты в порядке. — Она вздохнула и положила руку ему на плечо, понизив голос до шёпота. — Не делай глупостей. Он пытается тебе помочь. Ты не ранен, и ты дурак, если не понимаешь, что при желании он мог бы причинить тебе сильную боль. Мне всё равно, если тебе неприятно это слышать, но профессор Снейп гораздо лучший боец, чем мы все трое вместе взятые. Ты не сможешь его победить, просто бросившись в атаку. Слушайся его и думай о том, что делаешь, хорошо? — Но мы же вырубили его на третьем курсе… — Втроём против одного, когда он не обращал на нас внимания, и нам просто повезло, — рассудительно заметила она. — Гарри, он на двадцать лет старше нас, и всегда был хорош в такого рода вещах! Он сражался с другими волшебниками большую часть своей жизни. Ты не сможешь его одолеть. А теперь, пожалуйста, просто покажи ему всё, что знаешь, чтобы он понял, чему ещё можно тебя научить. Не имеет значения, на чьей, по-твоему, он стороне, он лучший учитель ЗоТИ среди всех, которые у нас когда-либо были! И если ты будешь продолжать в том же духе, он выйдет из себя, и тогда тебе достанется. Давай, Гарри, пожалуйста! Если не ради себя, то ради меня! Он свирепо посмотрел на неё, но смиренно вздохнул. — Хорошо… Ой, чёрт! Как же больно… — Хватит ломать комедию, Поттер, это всего лишь ушибы, — пренебрежительно бросил Снейп. — Успокойтесь и попробуйте ещё раз. Если вы будете упорствовать в этом идиотизме, я перестану делать вам поблажки. Начали. Гарри взял себя в руки; последнее падение, очевидно, слегка сбило с него спесь, поскольку он, наконец, понял, что Снейп действительно знал, что делает. Отряхнувшись, он остановился перед профессором и нахмурился, затем снял мантию и бросил её на стул, прежде чем медленно вернуться на своё прежнее место и наконец-то задуматься. Гермиона наблюдала за их боем, широко раскрыв глаза. На тренировках в ОД она заметила, что Гарри знал много сглазов и заклятий, а также защитных заклинаний, которые выучил, готовясь к Турниру Трёх Волшебников. Он был весьма хорош, теперь она могла это признать, но Снейп всё равно был несравненно лучше, без усилий блокируя и отклоняя всё, что в него посылали. Он снова разоружил Гарри несколько минут спустя, но на этот раз не отбросил его к стене через всю комнату. — Достаточно. Вы расстраиваетесь, злитесь и совершаете ошибки. Остановитесь. — Гарри яростно глянул на него, но всё-таки опустил свою палочку и покорно сел на стул. Снейп покачал головой. — Сколько раз вам повторять, Поттер, пока вы не можете даже надеяться победить меня. Возможно, со временем вы сможете по-настоящему сразиться со мной, если будете внимательны. У вас, конечно, есть некий магический потенциал и некоторые знания, но пока нет умений. Вот почему вы здесь. Ваши предыдущие… самостоятельные занятия… дали вам достаточно приличный опыт, но опять же, вы должны поработать над своим характером. Праведный гнев — это хорошо, вот только он ничем не поможет вам в бою. Мне нужно будет подумать о том, какая программа тренировок подойдёт именно для вас, но в основном всё прошло так, как я и ожидал. Уизли, вы следующий. Рона пришлось отбросить к стене всего один раз, чтобы он признал, что Снейп слишком силён для него. Он быстро разволновался, покраснел и запинался в своих заклинаниях, и в какой-то момент чуть не выронил свою палочку, прежде чем профессор, наконец, объявил сражение оконченным. Удивительно, но Снейп не стал язвить или насмехаться, а просто задумчиво посмотрел на него и пробормотал: — Опять, как я и ожидал, — прежде чем повернуться к ней с ухмылкой. — Мисс Грейнджер, если вы не против… Внутренне съёжившись, Гермиона подошла и встала перед ним, морально готовясь к унижению. Она ненавидела себя за слабость, но в то же время точно знала, что не справится. По крайней мере, ей удалось успешно наколдовать несколько невербальных заклинаний, но, казалось, его это не особо впечатлило. Снейп выглядел так, будто даже не пытался прилагать каких-либо усилий. С таким же успехом она могла бы быть первокурсницей, учитывая лёгкость, с которой он блокировал и отклонял все её атаки. Она бы сдалась гораздо раньше, но прошла целая вечность, прежде чем он наконец кивнул ей, поднял руку и позволил раскрасневшейся и подавленной Гермионе прошмыгнуть обратно на своё место. Его чёрные глаза быстро скользнули по каждому из них, прежде чем он наколдовал стул и сел перед ними. — По крайне мере, это не было полным провалом, — сухо заключил он. — Самоподготовка на пятом курсе дала вам приличные базовые знания о боевых чарах, несмотря на бездарных преподавателей, от которых вам приходилось страдать на протяжении всего вашего обучения в Хогвартсе… до сих пор. Он вытянул перед собой ноги, свободно скрестив их в лодыжках, и откинулся назад. — Поттер, начнём с вас. — Я знаю… знаю… мой хреновый характер. — Спасибо, что только что подтвердили мою точку зрения, — сардонически сказал ему Снейп, презрительно изогнув бровь. — Да, ваш характер. Вы сильны и стремительны, у вас неплохие рефлексы, но вы делаете очевидным каждое своё движение, прежде чем совершить его — языком своего тела, выражением лица, а также своими мыслями. — Подождите, вы использовали Легилименцию?! — вспылил Гарри. — Разумеется. — Но это нечестно! — Боже милостивый, мальчик, ты больше не ребёнок! — рявкнул на него Снейп. — В этом здании есть несколько человек, которые могли бы встретиться со мной в честном бою, но ты пока не один из них! Твоим врагам будет откровенно наплевать на честность! Кроме того, предугадывание того, какие действия ты собираешься предпринять, позволяет мне узнать о твоём стиле боя. Как я уже сказал, ты высвечиваешь каждый ход до того, как его сделать, что позволяет очень легко защищаться от твоих чар. Ты тут же расстраиваешься и злишься, а значит, начинаешь вести себя глупо. Тебе нужно думать и держать себя в руках; нам придётся поработать над твоим самоконтролем. Если ты сможешь справиться со своими эмоциями против меня, тебе будет достаточно легко сделать это против кого-то, кого ты настолько не ненавидишь, — добавил он с едва заметной ноткой насмешки в голосе, прежде чем повернуть голову. — Уизли, вы ленивый боец, — продолжил он. — Вы посылаете заклинание, затем останавливаетесь, чтобы посмотреть, сработало оно или нет, надеясь, что вам не придётся наколдовывать ещё одно. Таким образом вы сами роете себе могилу. Также вы слишком очевидны в своих движениях и продолжаете использовать одни и те же чары снова и снова. Вы тоже пытаетесь выпендриться, — сухо добавил он. — У вас никогда не будет молниеносных рефлексов вашего друга, но вы обладаете достаточно неплохими магическими способностями. Вам нужно научиться толково использовать их и перестать тратить энергию на всякие показушные заклинания. Опять же, у вас лучше получается, когда вы сосредотачиваетесь на тактике боя, а не на мыслях о том, как выйти из него победителем. Рон сдвинул брови, густо покраснев, но спорить не стал. Снейп повернулся к Гермионе. — Теперь вы, мисс Грейнджер. — Я была ужасна, — пробормотала она. Он приподнял бровь. — На самом деле нет. Ваш боевой стиль отличается от стиля ваших друзей, но не обязательно в худшую сторону. Вы понимаете, что у вас недостаточно сил для более масштабных заклинаний, и не тратите время впустую, а язык вашего тела вас не выдаёт. Если бы вы догадались также использовать Окклюменцию, ваш разум был бы скрыт, что принесло бы пользу против того, кто вас не знает, хотя, в любом случае, всё слишком легко прочесть по выражению вашего лица. Ваша магия больше подходит для защиты, чем для нападения; вы не прирождённый боец. Главным образом, вам не хватает уверенности, как я уже говорил ранее; часть вас боится, что ваши заклинания не сработают, поэтому вы не вкладываете в них всю свою силу. Вы также неохотно причиняете кому-либо вред и пытаетесь придерживаться менее разрушительных чар, даже когда думаете о более сильных, поэтому слегка вздрагиваете при их произнесении. Такой пацифизм очень похвален, но в бою не поможет. Снейп встал и начал медленно расхаживать взад-вперёд. — По сути, вам всем просто не хватает опыта. Вас нужно научить молниеносно реагировать, быстро оценивать ситуацию. И принимать реалии боевых действий, а точнее… вы должны узнать, что такое быть ранеными и ранить других. Вам нужно изучить свои сильные и слабые стороны и как контролировать себя. Лучший способ сделать это — практиковаться. Я хочу, чтобы вы как можно чаще устраивали здесь тренировочные бои друг с другом. Я проверю вас, когда у меня будет свободное время. Как только я увижу прогресс, вы начнёте противостоять мне поодиночке, парами или все вместе. Я буду планировать наши поединки таким образом, чтобы каждый из вас мог извлечь из них пользу. Он коротко ухмыльнулся. — Также я хочу, чтобы вы регулярно начали заниматься физкультурой, если вы ещё этого не делаете. — Гермиона прикусила губу, чтобы не рассмеяться, стараясь не встречаться с ним взглядом, когда он продолжил: — Физическая сила важна; она немного влияет на вашу магию и имеет большое значение в том, что касается выносливости в бою. Мы будем сражаться как физически, так и магически. — Зачем? На случай, если мы захотим избить Волдеморта? — саркастически высказался Гарри. — Я говорил тебе не использовать его имя при мне! Не заставляй меня повторять это снова! И да, если быть откровенным, — категорично ответил ему Снейп. — Вы можете быть обезоружены в бою, слишком истощены или слишком ошеломлены, чтобы использовать беспалочковую магию. Большинство волшебников ничего не знают о рукопашном бое. Это может не принести особой пользы, но поможет выиграть время, и, что ещё более важно, ваш противник не будет этого ожидать. Я не учу вас драться на дуэли, я учу вас выживать. В любви и на войне все средства хороши, а мы на войне. Значит, всё дозволено. Абсолютно всё. Магия — это ваше первое средство защиты, но не единственное. — Значит, нам можно будет вас ударить? — неверяще спросил Рон. Снейп бросил на него уничтожающий взгляд. — Да, когда мы дойдём до этого этапа тренировок. Если сможете. Но имейте в виду, что я буду бить в ответ. — Я не верю, что директор одобряет такое обучение, — запротестовал Гарри. — Тогда спросите его, — пренебрежительно ответил Снейп. — Как бы это ни было заманчиво, я уже пообещал ему, что не причиню никому из вас слишком большого вреда, но иначе вы не научитесь. Единственный способ по-настоящему научиться драться — это ввязываться в драки, и безопаснее делать это здесь, в контролируемой среде, с тем, кто знает, что делает. — Он сурово посмотрел на всех троих. — Это жестокое и совсем не педагогичное обучение, но время не на нашей стороне. В идеале вам нужно было начинать тренироваться много лет назад, но теперь для нас это самый лучший вариант. — Он взглянул на стену, и на ней услужливо появились часы. — На сегодня хватит. Постарайтесь подумать о моих словах. Уверяю вас, я делаю это не для развлечения.***
На следующей утренней пробежке Снейп нарушил царившее между ними дружеское молчание, лукаво спросив: — Итак, что вы думаете о нашей вчерашней тренировке? — Честно, сэр? — Если вам так угодно, хотя в вашем возрасте вы уже должны понимать, что чаще всего ложь предпочтительнее правды. Проигнорировав это с лёгкой улыбкой, Гермиона искреннее ответила: — На самом деле, я ожидала, что вы воспользуетесь шансом и попытаетесь навредить Гарри. Она неуверенно наблюдала за ним, пока они бежали трусцой вперёд во внезапно сгустившейся тишине. Снейп смотрел вдаль с довольно отсутствующим выражением лица. Наконец он ответил, не глядя на неё: — Полагаю, я едва ли могу винить вас за то, что вы так подумали. Должен признаться, я тоже думал об этом. — Ну, я рада, что вы этого не сделали, — сказала она, на что он фыркнул. — Значит, я смог приятно вас удивить. Теперь моя жизнь снова обрела смысл, — насмешливо протянул он. Очевидно, он был в хорошем расположении духа. Гермиона подавила желание попытаться придумать какой-нибудь остроумный ответ и придержала язык за зубами до конца пробежки.***
Северус изо всех сил пытался не заснуть во время завтрака, когда рядом с ним приземлилась сова. Он бросил на птицу слегка озадаченный взгляд, так как редко получал почту, не говоря уж о маленькой посылке, подобной той, что была привязана к лапке пернатого создания. Осторожно отвязав её — почтовые совы, как и большинство магических существ, его недолюбливали; он предполагал, что они каким-то образом чувствовали Тёмную Метку, — Северус, нахмурившись, осмотрел посылку и приложенное письмо. Его прислали из почтового отделения Хогсмида, где было указано, что его перенаправили в Хогвартс из маггловского источника. Он не мог придумать ни одной причины, по которой маггл мог бы ему писать; по крайней мере, теперь. — Что-нибудь интересное? — поинтересовалась Минерва. Он бросил на неё предупреждающий взгляд; она должна была знать, что лучше не пытаться лезть к нему с разговорами в такую рань. Неопределённо хмыкнув в ответ, он поставил посылку на стол и снова потянулся за кофе. МакГонагалл тихо фыркнула. — Откровенно говоря, Северус, любой бы подумал, что ты просто ненавидишь свою работу, а от коллег тебя тошнит, — с лёгким укором сказала ему она, и он невольно усмехнулся в тихом веселье. — Что навело тебя на столь разумную мысль? — спросил он хрипловатым тоном, бросив на неё ироничный взгляд. — О, не знаю, просто каким-то образом уловила твоё «чудесное» настроение. — Заместитель директора задумчиво посмотрела на него. — Я часто задаюсь вопросом, Северус, чем бы ты на самом деле хотел заниматься? Очевидно, преподавание никогда не было твоей мечтой. — Он пожал плечами, и она надавила на него: — Ну же, просвети меня. Где бы ты хотел быть прямо сейчас? Северус быстро оглядел Большой зал и почувствовал слабый проблеск озорства, исходящий от той его части, которую он считал давно умершей. Повернувшись лицом к МакГонагалл, он встретился с ней взглядом и ответил с максимальной откровенностью: — На каком-нибудь необитаемом острове, в постели с хорошенькой девушкой вдвое моложе меня. Минерва не сдержалась и почти неприлично фыркнула, одарив его взглядом, который был чем-то средним между отвращением и весёлым удивлением. — С тобой невозможно разговаривать, пока ты в таком настроении. Будь серьёзнее. «Я и так серьёзен как никогда». Он придержал язык и удовлетворился попыткой представить выражение лица своей коллеги, если бы она знала, какую именно симпатичную юную девушку он имел в виду, радуясь, что сейчас ему удалось удержаться от соблазна полностью погрузиться в фантазии. Его сны и так стали достаточно мучительными, не хватало ещё, чтобы похотливые мысли захватили и часы бодрствования. «Я слишком молод, чтобы становиться старым развратником». — Я не шучу, Северус, что бы ты сделал, если бы у тебя был шанс? Он устало вздохнул и повернулся к ней. — Какое это имеет значение, Минерва? Я здесь, хотя уверен, что многие люди хотели бы, чтобы меня здесь не было. У меня нет выбора. — Если бы он каким-то чудом выжил, то сбежал бы из школы так быстро, только пыль стояла бы столбом, но в реальности этого не произойдёт. Он будет здесь до самой смерти. Конец истории. Хорошее настроение испарилось, он вернулся к остаткам своего завтрака и размышлениям о содержании посылки. Взяв её и конверт, Северус вернулся в свой кабинет и устроился в кресле поудобнее, закинув ногу на ногу, прежде чем с любопытством вскрыть письмо. «Дорогой профессор Снейп! Я рискую, написав вам, и понимаю это, но мы не осмеливаемся связаться с Гермионой, а это важно. 19 числа этого месяца ей исполняется семнадцать лет, и она достигает совершеннолетия в вашем мире. Если это возможно сделать без каких-либо проблем, пожалуйста, передайте ей наш подарок и скажите, что мы переживаем за неё и очень её любим!» Северус вскинул бровь и перевёл взгляд на маленький свёрток. Он смутно припоминал, что приближается её день рождения, но не смог придумать убедительной причины, чтобы узнать точную дату. Отложив обдумывание этой информации на потом, он вытащил волшебную палочку и сделал несколько пассов над невинной с виду посылкой; нет, она оказалась безвредна. Удовлетворённый, он вернулся к письму. «Я не знаю, как продвигается ваша война. Полагаю, нам лучше и не знать, пока Гермиона в безопасности. Желаю вам удачи, профессор. Ваша Хелен Грейнджер. P.S.: Если вы каким-нибудь образом причините вред моей дочери, то я выслежу вас и заставлю заплатить за это! Неважно, волшебник вы или нет». Он некоторое время тупо смотрел на постскриптум к письму, прежде чем громко рассмеяться. Вспоминая две короткие встречи, которые у него были с этой женщиной, он искренне верил, что она способна исполнить свою угрозу. Теперь ему стало понятно, откуда у младшей Грейнджер такой характер. Также было довольно неприятно, что миссис Грейнджер сочла необходимым в первую очередь угрожать ему; возможно, у матерей было какое-то особое чутьё на такие вещи, поскольку никто другой до сих пор не догадался о его интересе к ней, и он готов был поспорить на половину содержимого Гринготтса, что ничем не мог себя выдать. «Если только она не имела это в виду в каком-то другом смысле», — предположил он. В конце концов, он никогда не понимал женщин. Северус побарабанил пальцами по столу, печально качая головой. Пожиратели Смерти, тёмная магия и слетевший с катушек змееподобный повелитель — всё это было очень хорошо, но иногда он думал, что некоторые женщины в его жизни были намного страшнее, чем любой из злодеев. Он мысленно воссоздал образы: матери Грейнджер, Молли Уизли, Минервы МакГонагалл и Поппи Помфри; и перед его глазами предстала армия, способная заставить трепетать даже Тёмного Лорда. Фыркнув от едва сдерживаемого смеха, он постарался избавиться от нарисовавшейся в голове картинки и снова посмотрел на письмо. Ответить, конечно, было невозможно, поскольку предусмотрительная женщина размазала почтовый штемпель до неразборчивости; отследить откуда оно пришло было нельзя. Наверное, это и к лучшему; он всё равно не знал, что написать в ответ. С любопытством разглядывая свёрток, он повернулся на стуле, чтобы задумчиво взглянуть на календарь, прищурив глаза. «Хм-м…» Десятки возможностей мелькали у него в голове в течение всего оставшегося дня, когда он бесстыдно пренебрегал работой, вместо этого обдумывая совершенно обыденную и нелепую проблему — что подарить Гермионе на день рождения. Вспышка вдохновения, которая, наконец, посетила его поздно ночью, казалась почти божественной по происхождению и ошеломила его своим абсолютным совершенством. Впервые за многие годы Северус заснул, улыбаясь и чувствуя себя вполне довольным собой.