And it feels like jealousy
And it feels like I can't breathe…*
Will Young «Jealousy».
На следующее утро Гермиона спускалась в подземелья с некоторым беспокойством. Она понятия не имела, что произошло между Снейпом и Гарри прошлой ночью; несколько часов спустя её друг вернулся в уже опустевшую к тому времени гриффиндорскую гостиную. Судя по всему, он довольно сильно плакал, казался потрясённым и напуганным, но ничего ей не сказал. Всё, чего ей удалось от него добиться, это то, что Снейп не причинил ему вреда, но Гарри вёл себя так странно, что она, честно говоря, не до конца ему поверила. Снейп выглядел нормально, хотя с ним чаще всего трудно было сказать наверняка. У него не было похмелья, хотя он выглядел так, как будто не спал всю ночь, — что немного удручало, но было совершенно нормально для него. — Доброе утро, сэр, — осторожно произнесла она, на что он ответил своим обычным ворчанием, а также слегка рассеянным взглядом. Примерно на середине круга он мягко спросил: — Не могли бы вы рассказать мне, что произошло вчера вечером? — Сэр?.. — Вчера вечером, — повторил он, очевидно, упустив шанс указать ей, чтобы она снова не прикидывалась дурочкой; его голос звучал устало, но в нём слышалось нескрываемое веселье, когда он посмотрел на неё и уточнил: — Что, чёрт возьми, сделал Уизли, чтобы заслужить это? Вопреки себе, Гермиона слегка покраснела. Она не виделась с Роном с тех пор, как тот покинул Выручай-комнату, и не особо хотела с ним встречаться. Само собой, он злился, в этом не было ничего необычного — их дружба никогда не отличалась стабильностью, — но на сей раз она действительно это заслужила. Ей также совершенно не хотелось говорить со Снейпом о Лаванде. Профессор был удивительно хорошим советчиком во многих отношениях, но она знала, что будет чувствовать себя глупо, болтая о подростковой ревности, и сомневалась, что он оценит такую откровенность. Она упорно трудилась, чтобы заставить его видеть в ней нечто большее, чем просто одну из надоедливых студенток. — Ничего, сэр. — Вы без причины ударили его в пах? — спросил он, издевательски выгнув бровь и ухмыляясь, когда опять взглянул на неё, — было трудно поддерживать разговор, пока они бежали бок о бок, но с каждым разом у них получалось всё лучше. — Я могу понять людей, испытывающих искушение к… подобного рода действиям, но на вас это совсем не похоже, учитывая то, как много вы вытерпели от него за все эти годы. — Неужели ни у кого из моих учителей нет других занятий, кроме сплетен?! — раздражённо спросила она. Он фыркнул. — Честно говоря, большинство из нас равнодушны к подростковым интригам, однако, не нужно быть гением, чтобы заметить, когда обычно неразлучное Золотое трио ссорится друг с другом. «Определённо, пришло время сменить тему, — решила она. — Скорее всего Снейп догадается, что я задумала, но, надеюсь, просто позволит мне сделать это». — Мужчинам действительно так больно, если их пнуть… туда? В уголках его тёмных глаз появились морщинки, а на губах — кривоватая улыбка. — Да. Если меня спросят об этом, я буду отрицать то, что собираюсь сказать, но если вы когда-нибудь окажетесь в серьёзной опасности, не стесняйтесь сделать это снова. После такого ни один живой мужчина не сможет сражаться, если, конечно, ударить правильно. Ваш невежественный друг будет довольно странно ходить в течение следующего дня или двух. У него сегодня тренировка по квиддичу? — невинно поинтересовался он. Гермиона почувствовала, что вновь невольно заливается краской. — Эм-м… кажется… да… — Тогда мне придётся выкроить время и прийти посмотреть, — размышлял он, злорадно посмеиваясь. — Пожалуйста, давайте поговорим о чём-нибудь другом, сэр! — умоляюще попросила она. — Вы проводите слишком много времени с Дилис и мадам Помфри, — сухо сказал он ей. — Они учат вас лишать меня всех удовольствий в жизни. — Тихонько фыркнув, он смягчился: — Как пожелаете. В целом я доволен тем, что Уизли это заслужил, поскольку вы вряд ли стали бы действовать подобным образом без должной провокации, так что на вашем месте я бы не чувствовал себя виноватым. Несколько минут они молча бежали трусцой, прежде чем она нерешительно спросила: — Профессор?.. — Что на этот раз, Грейнджер? — ворчливо, но с шутливой интонацией спросил он. — Я помню, как в прошлом году велел вам не доставать меня по утрам. — Вы первый начали, — парировала она, на мгновение прикусив губу и собравшись с духом. — Что… произошло между вами и Гарри после того, как я ушла? — Поттер ничего не рассказывал? — нейтрально осведомился Снейп, на этот раз не глядя на неё и, по-видимому, тщательно изучая грязную протоптанную тропу в снегу перед ними в предрассветном полумраке. — Совсем немного и очень неопределённо, — тщательно подбирая слова, произнесла Гермиона, больше наблюдая за его реакцией. — Я догадалась, что он плакал. Единственное, что он сказал, — это то, что вы не причинили ему вреда. Последовала короткая пауза, после которой Снейп ответил довольно странным тоном: — Вы ему поверили? — И да, и нет, сэр, — честно призналась она. — Я не верю, что вы причинили бы ему боль без очень веской причины, независимо от того, что он сказал или сделал. Но, очевидно, произошло что–то неприятное, потому что Гарри выглядел расстроенным и… почти напуганным. Не помню, чтобы когда-нибудь видела его таким, хотя не представляю, что вы могли бы с ним сделать. Я, правда, переживаю за него, сэр. Странно, но он немного расслабился от её ответа, наконец повернув голову и встретившись с ней взглядом. — Я не причинил ему вреда, — сказал он решительно и тихо, прежде чем вернуть свой взор на тропинку и продолжить уже обычным презрительным тоном: — Хотя, возможно, мне следовало воспользоваться такой возможностью. Я просто преподал ему ещё один урок о том, как важно держать себя в руках. Надеюсь, Поттер его усвоит, так как у меня нет совершенно никакого желания это повторять. — Понимаю, сэр. — Ответьте мне на один вопрос, мисс Грейнджер, — отстранённо сказал он после очередной долгой паузы, когда их пробежка подошла к концу, и они остановились, начиная неспешно разогреваться и потягиваться. — Если смогу, сэр. — Почему, собственно, Поттера неожиданно провозгласили вундеркиндом в Зельеварении? Профессор Слизнорт уже несколько недель поёт ему дифирамбы. Мы с вами оба прекрасно знаем, что он практически бездарен в моём бывшем предмете и никогда не проявлял к нему должного интереса. Даже если бы он потрудился повысить свои навыки, то никогда не стал бы лучшим в классе. Поэтому я задаюсь логичным вопросом, с чего вдруг он вдруг стал такой яркой звездой? Гермиона старалась не смущаться. Снейп явно уже знал ответ, поэтому она не понимала, с какой целью он хочет добиться от неё признания. — Я позволяла ему заглядывать в ваш учебник во время уроков. — Это и так понятно, — прохладно сказал он. — Вопрос в другом: почему вы позволяли ему делать это, несмотря на мои запреты? — Вы сказали мне не пользоваться им на Зельях, сэр, но ничего не говорили про Гарри! — храбро ответила она. Он поднял бровь и смерил её слегка разочарованным взглядом. — Такие ничтожные словесные игры недостойны вас, мисс Грейнджер. Ответьте мне, пожалуйста. Почему? Ей стало неловко. Не зная, куда деваться, она перевела дыхание и заставила себя встретиться с ним взглядом. — Гарри было необходимо понравиться профессору Слизнорту, сэр. Это часть того, над чем работает директор. Я… не могу сказать вам, зачем именно… Она ожидала, что Снейп будет выглядеть раздражённым или скажет что-нибудь презрительное и прогонит её. Однако вместо этого он на мгновение задумался, прежде чем что-то в его глазах изменилось, и он почему-то заметно погрустнел. — Полагаю, тогда это всё объясняет, — кротко произнёс он, отводя от неё взгляд. — Я много раз задавался вопросом, почему мне дали эту должность именно сейчас. Директору нужно было, чтобы профессор Слизнорт вернулся в школу… Теперь всё встало на свои места. — Уверена, это не так, сэр! — мгновенно запротестовала она, но он лишь отрывисто и невесело рассмеялся. — Посмотрите мне в глаза и повторите это, Грейнджер. — Она даже не попыталась, но от волнения у неё слегка скрутило живот, и он разочарованно покачал головой. — Я всегда знал, что это было сделано с какой-то целью, но до конца не понимал причины. Теперь мне всё ясно. — Гермиона чувствовала себя ужасно, как из-за того, что ей пришлось рассказать ему, так и из-за переживаний о нём. По его бесстрастному виду было почти невозможно понять, что он чувствовал, но она подумала, что ему, должно быть, очень больно. — Я сожалею, сэр. Он опять покачал головой, по-прежнему не глядя на неё. — Не стоит. В этом нет вашей вины. И, в любом случае, по большому счёту мне всё равно. — Она была почти уверена, что прямо сейчас он впервые ей солгал.***
Следующие несколько дней Гермионе пришлось несладко. Рон был по-настоящему зол на неё, так же сильно, как на третьем курсе, когда был убеждён, что Живоглот съел Коросту. Он избегал её с подчёркнутой агрессивностью, стараясь зацепить побольнее. Более того, он обо всём рассказал Лаванде — по крайней мере, Гермиона так предполагала, поскольку две её соседки по общежитию внезапно стали ещё более стервозными, чем обычно. Смирившись с тем, что в ближайшее время ей не разрешат приближаться к женской уборной в башне, и радуясь тому, что в замке находилось много других лояльно настроенных к ней людей, она убедилась, что все её вещи находятся под тщательно наложенными защитными чарами, и попыталась игнорировать их поведение. Сначала она подумала, что Гарри тоже объявил ей бойкот, но на самом деле он вообще ни с кем не разговаривал. Он провёл три дня практически в молчании, погружённый в свои мысли, прежде чем, наконец, очнулся и снова заговорил с ней на обратном пути в замок с урока Гербологии. — Привет, Гермиона. — И тебе привет. Решил вернуться на нашу планету? Он одарил её застенчивой улыбкой и сразу стал так похож на прежнего Гарри, которого она помнила с довоенных времен, что она чуть не кинулась на него с объятиями. — Эм-м… я был немного странным в последнее время, да? — Немного?! — язвительно парировала она, не в силах сдержать улыбки. — Конечно! Я так сильно волновалась за тебя! — Знаю. Прости. Хотя я же сказал, что со мной всё в порядке. — Нет. Ты сказал лишь, что профессор Снейп не причинил тебе вреда. Прозвучало бы немного более убедительно, если бы ты не был в слезах, когда это говорил. — Э-э-э… да. Ещё раз извини. — Он неловко пожал плечами. — Расслабься, Гарри. Я не собираюсь тебя расспрашивать. Это не моё дело. Что бы ни произошло между вами, очевидно, он считал это необходимым, и я знаю, ты никогда не понимал почему, но я ему доверяю. Сейчас ты наконец-то выглядишь нормальным, а это самое главное. Они прошли ещё немного. Месяцы общения со Снейпом научили Гермиону читать тишину, и вокруг Гарри была намного менее напряжённая энергетика, чем она могла припомнить за многие годы. Он выглядел очень усталым и, очевидно, провёл несколько бессонных ночей, но также был спокойным и жизнерадостным, а также явно разобрался кое в чём в своей голове, что, по-видимому, и было основной целью профессора. — Не хочу вдаваться в подробности, — наконец сказал Гарри, — но Снейп… он… ну, заставил меня понять, почему мне нужно держать себя в руках. Я помню, он говорил мне об этом раньше… и говорил… и говорил, и ты тоже, и Рон немного, но теперь решил объяснить по-другому. Я… всё ещё не могу до конца поверить, что это произошло на самом деле, — медленно добавил он, выглядя немного сбитым с толку, — но… он показал мне, насколько я могу быть неуправляем. — Он потёр затылок. — Я реально был не в себе с тех пор, как Волдеморт вернулся. — В этом нет ничего ненормального, — мягко сказала она. — Ты же слышал о посттравматическом синдроме, верно? Гарри моргнул, удивлённо глядя на неё. — Э-э-э… да, но я думал, что это… в основном про солдат, и всё такое… — А кто, по-твоему, мы такие? Его зелёные глаза на мгновение расширились, после чего он с пониманием закивал. — Я не думал об этом в таком ключе. — Неудивительно, — ответила она. — Волшебный мир ничего не знает о психологии. Я размышляю об этом уже больше года. Задумайся… на Турнире Трёх Волшебников тебя похитили из единственного места, где ты когда-либо чувствовал себя в безопасности; ты видел, как у тебя на глазах убили студента, не говоря уже о призраках твоих родителей; плюс Волдеморт возродился, используя твою собственную кровь. Как только семестр закончился, тебя отправили домой, как будто ничего не произошло, и держали в полном неведении и изолировали ото всех. Затем ты провёл здесь ещё один год, подвергаясь пыткам со стороны той мерзкой женщины, в то время как никто из взрослых не мог тебя защитить, а самый близкий человек, который у тебя остался, был убит у тебя на глазах; тебе рассказали ужасающее пророчество, а затем снова отправили домой. Это первый год, когда кто-то попытался поговорить с тобой о том, что творится вокруг, и помочь тебе разобраться в себе. Честно говоря, Гарри, я поражена, что ты не сделал ничего хуже, а всего лишь время от времени выходил из себя. Её друг выглядел довольно подавленным, прежде чем, наконец, неуверенно кивнуть. — Думаю, это одна из причин, почему мне было так сложно совладать со своими эмоциями. Может быть, если бы кто-то просто захотел поговорить со мной или позволил мне поговорить с ним… Гермиона быстро стукнула его по плечу, и он возмущённо вскрикнул. — Эй… за что?! — За то, что был таким упрямым придурком. Ты мог бы поговорить со мной или Роном в любое время. После минутной шуточной борьбы Гарри громко рассмеялся, чего она не слышала уже несколько месяцев. — Хорошо. Замечание принято. Постараюсь больше так не делать. Но ты поняла, о чём я. Она кивнула. — Да. В последнее время я видела много случаев, когда ситуации становились намного хуже из-за того, что люди не осознавали, какой ущерб они наносят сами себе. Я бы отдала свою левую руку, если бы в здешнюю библиотеку добавили приличный ассортимент учебников по психологии. — Разве у тебя нет полудюжины своих? — Очень смешно. Я уже начинаю скучать по тем временам, когда ты прятался от всех в своей скорлупе. — Она ухмыльнулась ему. — Так что ты собираешься теперь делать? Он вздохнул. — Начну снова заниматься медитацией. Я так и не научился очищать свой разум, но даже простые дыхательные упражнения немного помогали. Постараюсь больше не огрызаться и не скандалить. — Звучит неплохо. Он ухмыльнулся. — А также я не собираюсь вмешиваться в следующий раз, когда Снейп будет тебя отчитывать. Часть меня до сих пор в ужасе. Я думал, он меня убьёт. — Думаю, он вполне способен на убийство, если такое ещё раз повторится, — предостерегающе посоветовала ему она. — Снейп был невероятно терпелив с тобой в этом году, учитывая то, как он обычно себя ведёт, но его терпение на исходе. — Она понятия не имела, почему — или как — профессор так хорошо контролировал себя со своим юным заклятым врагом, но она, конечно, ни на что не жаловалась. Гарри так энергично закивал, что она с трудом подавила желание узнать, что же, чёрт возьми, между ними произошло. — Ага, у меня тоже вроде как сложилось такое впечатление. — Значит, теперь ты чувствуешь себя лучше? — Ну, не совсем. Но, думаю, что если я буду сохранять спокойствие и разберусь во всём, то, возможно, справлюсь. — Это хорошее начало. Ты знаешь, я всегда готова тебя поддержать и выслушать, хотя тебе, наверное, будет легче поговорить с кем-нибудь другим. — Как Рон? — многозначительно спросил Гарри. Она старалась сохранять нейтральное выражение лица, когда снова посмотрела на него, чему научилась за последний год против гораздо более проницательного мужчины, и её друг покачал головой. — Я знаю, почему ты сорвалась на него. Честно говоря, даже отчасти рад, что ты это сделала, — в последнее время он ведёт себя как полный дурак, и Снейп прав, ты бы не пошла на такое, если бы он этого не заслуживал. Но одному из вас скоро придётся извиниться, ты же понимаешь? И… ну… это вряд ли будет он. — Мне не нравится с ним ссориться, и я очень сожалею о том, что пришлось проучить его подобным образом — я не знала, что это на самом деле так больно, как кажется, — но он относился ко мне по-свински в течение нескольких недель, Гарри. И, согласись, это происходит не в первый раз. Мне надоело всегда быть той, кто делает первый шаг. Я не собираюсь чувствовать себя виноватой. Прости, я знаю, тебе не хочется вот так застрять между нами, но с меня хватит его и его девушки. — Лаванда опять ведёт себя как вредная тупая корова? — неловко спросил он. — Я ведь могу и помочь, если она начнёт слишком сильно тебя доставать… — Всё в порядке, — устало успокоила его она. — Ничего такого, через что я не проходила бы раньше. Честно говоря, всё как всегда — не беспокойся обо мне. Но и не жди скорого перемирия. Гарри долго смотрел на неё, прежде чем кивнуть и грустно вздохнуть. — Мне жаль. Прости, что игнорировал тебя последние несколько дней. — Тебе нужно было о многом подумать. Нам всем. Пожалуйста, не извиняйся за то, что ты начал анализировать свои мысли и переживания.***
В середине ноября Гермиона получила ещё один ночной вызов от Дилис, только на этот раз он немного отличался от прежних. — В подземелья? — сонно переспросила девушка, глядя на портрет. — Зачем? Профессора Снейпа не вызывали вчера вечером, вряд ли он сильно ранен… — Он не ранен, и ты его не увидишь. Поверь мне, Гермиона, ты захочешь встать ради этого; я долго ждала, чтобы показать это тебе. Старшая ведьма выглядела взволнованной, чего было достаточно, чтобы возбудить любопытство Гермионы и заставить её подняться с постели. Она плохо спала. Гарри всё ещё пребывал в странном настроении после своего таинственного урока со Снейпом — он был замкнутым и тихим, — хотя внешне, безусловно, выглядел более уравновешенным и менее сердитым, а Рон до сих пор с ней не разговаривал. На самом деле, при данных обстоятельствах это было справедливо, но ещё легче было бы, если бы он и Лаванда не выставляли свои «отношения» напоказ при каждом удобном случае. Пока один друг злился на неё, а другой был погружён в свои мысли, она большую часть дня ни с кем не разговаривала, и временами это напрягало её до такой степени, что она была рада любому отвлечению. Завернувшись в мантию, Гермиона выскользнула из башни Гриффиндора и пробралась по коридорам, которые должны были незаметно привести её в подземелья, следуя за Дилис и Финеасом. Слизеринец присоединился к ним примерно на полпути вниз — в узком проходе, которым она раньше не пользовалась. Пытаясь мысленно составить карту подземелий, Гермиона неожиданно поняла, что её ведут прямо к личным покоям Снейпа, и удивлённо посмотрела на портреты. Дилис приложила палец к губам и жестом велела ей следовать за ними дальше. Совершенно озадаченная девушка сделала, как ей велели, и остановилась, когда звуки прорезали абсолютную тишину. Напрягая слух, она услышала вдалеке очень тихую, но безошибочно узнаваемую музыкальную мелодию, и несколько мгновений спустя узнала звуки пианино. — Ого… — прошептала она, внезапно обо всём догадавшись, и нетерпеливо двинулась глубже в проход, пока не нашла место, где музыка слышалась громче всего. Гермиона села на пол и прислонилась спиной к каменной стене, закрыв глаза. Она не особо разбиралась в классической музыке, и пьеса, которую могла слышать сейчас, была ей незнакома, зато немного разбиралась в игре на фортепиано, и, на её взгляд, он очень хорошо играл — до неё доносились лёгкие переливчатые звуковые каскады. Она огляделась вокруг, но здесь внизу не было никаких картин. Предположительно, у Дилис и Финеаса были лучшие места на одном из полотен, находившихся в комнатах Снейпа. Устроившись поудобнее и подоткнув под себя край мантии, чтобы не замёрзли ноги, Гермиона снова закрыла глаза и прислушалась. Классическая музыка длилась недолго; она была удивлена, но также обрадовалась, узнав в следующем произведении, которое он начал играть, знакомую старую поп-песню Леонарда Коэна «Аллилуйя» — чего никак не ожидала от Снейпа, — лирическая мелодия была до слёз красивой и довольно печальной и, опять же, прекрасно исполненной. Затем, хотя на такое она не смела даже надеяться, он начал подпевать. К сожалению, стены были слишком толстыми, чтобы можно было разобрать слова, но сама песня ей понравилась. Пробелы в тексте тут же услужливо заполнила память, пока она слушала его, к сожалению, довольно приглушённый и невнятный голос. Оказалось, что у него на удивление обширный репертуар, он играл смесь классики и поп-музыки; все песни, которые она узнала, были медленными и немного грустными, включая the Carpenters, Sarah McLachlan, Queen, Simon & Garfunkel и REM, но большинство она вообще не знала. Гермиона понятия не имела, как долго она сидела и слушала — у неё не было с собой ни часов, ни волшебной палочки, — но, должно быть, прошло довольно много времени, прежде чем пианино наконец умолкло. Она могла бы с удовольствием слушать его всю ночь, и единственным, о чём она сожалела, было то, что толщина стены мешала ей расслышать всё как следует. Улыбаясь, она встала и потянулась, направляясь обратно по коридору туда, где Дилис и Финеас ждали её на ближайшей картине. — С ума сойти, — тихо поделилась она с ними своими эмоциями. Странно, но именно Финеас ей ответил: «Действительно» в знак согласия, а Дилис только улыбнулась. — Как часто он играет? — Иногда, если ему скучно или он расстроен. Но сидеть и играть так, так ты слышала… такого не было уже несколько лет, насколько нам известно. Не слышала, чтобы он так играл с тех пор, как сказал Дамблдору, что его Тёмная Метка проявилась сильнее, и, честно говоря, он очень редко садился за инструмент с тех пор… как юный мистер Поттер приехал в Хогвартс. За это время он очень сильно изменился. — Изменился? Как? — спросила она, хотя кое о чём догадывалась. Дилис выглядела задумчивой; Финеас снова исчез. — Он стал… сильнее и резче. Северус никогда не был общительным человеком, но ещё больше замкнулся в себе и отдалился от тех немногих хороших вещей, которые у него остались, — например, от музыки, искусства или других увлечений. Он полностью сосредоточился на своей работе. Иногда мне кажется, что только она у него и осталась. Также он стал более интроспективным и проводит больше времени в своей голове, закрываясь от всего, что его окружает. Я заметила, что теперь он гораздо чаще использует Окклюменцию, отталкивая от себя свои эмоции и подавляя всё, что чувствует. Хотя в глубине души ему очень тяжело. Гермиона кивнула; сказанное имело смысл. — Это нездоровый образ жизни, — негромко произнесла она, направляясь обратно к Гриффиндорской башне. — А Северус не здоровый человек, — заметила Дилис, как только Гермиона вернулась в свою постель. — И никогда им не был; даже будучи мальчиком, а с возрастом травм стало только больше… во всех смыслах. Никогда не могла подобрать слов, чтобы это описать, — но он как будто не знает и не понимает, какой должна быть нормальная жизнь. О, иногда он злился на ситуацию, но в то же время, казалось, принял её и смирился, а гневается теперь как будто по привычке… — Она сделала паузу и тихо хихикнула. — Я не могу этого объяснить, Гермиона. Никогда не встречала никого другого, похожего на Северуса, — добавила она с нежностью в голосе. Девушка тоже засмеялась. — В это легко поверить. — Успокоившись, она задумчиво спросила: — Как вы думаете, он бы рассердился, если бы узнал, что я слушала его игру? Дилис выглядела задумчивой. — Не знаю. Большинству людей я бы сказала «да», но он всегда был очень скрытным. Сомневаюсь, что многие вообще знают о его любви к музыке, не говоря уже о том, что он умеет играть на пианино и петь. Но за него не могу сказать, Гермиона. Ты видела много чего, что он предпочёл бы держать в тайне. Честно говоря, я понятия не имею, как бы он отреагировал… но, наверное, об этом ему лучше не рассказывать. — Я и не собиралась. Может, я и гриффиндорка, но не сумасшедшая. — Она слегка улыбнулась. — Хотелось бы, конечно, как следует расслышать его голос. Портрет лукаво ухмыльнулся. — О, да! Если ты когда-нибудь услышишь, как он поёт… ну, честно говоря, это запомнится тебе на всю жизнь. — Настолько хорошо? — спросила она немного робко, почти уверенная, что ей никогда не представится такого шанса. — Лучше.***
Остаток ноября прошёл без происшествий. Снейп был слишком занят, чтобы организовать дальнейшие тренировки, и поскольку Рон с Гермионой всё ещё не разговаривали, Гарри пытался попрактиковаться в дуэлях с каждым из них, когда у него появлялось свободное время. Насколько она знала, в последнее время вызовы проходили без происшествий; если что-то и случалось, Снейп справлялся с этим самостоятельно. В начале декабря Гермиона занималась в Больничном крыле, сосредоточенно погружённая в изучение способов заживления разных типов переломов, когда Дилис обратилась к ней с картины на стене. — Итак, моя дорогая, я слышала, что скоро будет вечеринка? — Хм-м? — рассеянно отозвалась она. — О, да, профессор Слизнорт пригласил меня, Гарри и всех остальных, кого он хочет видеть в своём клубе «Слизней». — Ты пойдёшь? — Наверное. Не уверена, что хочу этого, но… Но, когда ей предложили пойти, вокруг находилось слишком много народа, включая Лаванду, и на этот раз она позволила своей внутренней стерве сказать своё слово. Отложив книгу, Гермиона посмотрела на портрет, раздумывая, признаваться или нет, что она уже предложила Кормаку Маклаггену пойти вместе с ней. Это было… на самом деле, очень по-детски, но, о боже, оно того стоило только ради выражения физиономии Рональда Уизли! В конце концов, в эту игру можно играть вдвоём. Ей удалось также заслужить уважение Парвати, и она надеялась, что отныне ей станет немного легче жить в одной комнате с другими девушками. — У тебя уже есть пара? — спросила Дилис, прерывая её мысли. — Один из мальчиков с седьмого курса. — Да? Ты вроде бы сказала, что Гарри тоже собирается… — Как и Джинни, — сухо ответила Гермиона, смущённо улыбаясь. — Гарри всё равно попросил Луну с ним пойти — по крайней мере, ему будет с кем поговорить. Скорее всего, вечеринка будет довольно скучной. — Нет, если ты придумаешь как себя развлечь. Ты уже решила, что наденешь? — Она будет только 20-го числа. Я ещё как-то не задумывалась об этом… — Она печально улыбнулась. — Вы же знаете, что я просто ужасна во всех этих чисто девчачьих штучках. — Ну, теперь у тебя есть я, — твёрдо сказала ей пожилая ведьма. — Придётся хорошенько пораскинуть мозгами. Не принимай никаких решений без моего ведома. — Как скажете, — безынициативно согласилась Гермиона и снова потянулась к книге, которую читала до этого.***
Пару ночей спустя в углу кабинета Дамблдора состоялся разговор шёпотом, когда Дилис затащила туда своего товарища-заговорщика и рассказала ему о рождественской вечеринке Слизнорта. — Очаровательно, — зевнул слизеринец. — И что с того? — Я вижу здесь возможность. — Возможность для чего? — Для того, что ненавязчиво напомнить определённому мужчине, что одна юная девушка на самом деле уже является молодой женщиной, а не просто школьницей. Если она сможет произвести на него правильное впечатление, он даже не догадается, что мы в этом замешаны, это я тебе обещаю, — заверила она его с довольно коварной улыбкой. Финеас хитро ухмыльнулся, и Дилис бросила на него предупреждающий взгляд. — Даже не думай о том, чтобы предупредить его, Финеас Найджелус Блэк! — пригрозила она. — И лишить себя выражения его лица, когда он увидит результат твоих интриг? Окстись, женщина! Как будто ты меня совсем не знаешь. Подозреваю, у бедняги Северуса будут большие неприятности. Но я с нетерпением жду возможности увидеть это! — Значит, ты думаешь, что это хорошая идея? — Нет, если быть совсем честным, — признался Финеас уже более серьёзно. — Думаю, что это приведёт к катастрофе. Но это необходимо. Даже он не может вечно лгать самому себе, и, если мы сможем подтолкнуть его, возможно, он действительно немного раскроется. Само собой, это случится после того, как он пройдёт через неизбежную фазу попыток ещё больше от неё дистанцироваться и всё испортить. Нам нужно поскорее подтолкнуть их друг к другу, теперь, когда она знает его достаточно хорошо, чтобы не воспринимать всерьёз его дальнейшее поведение. — Пессимист. Вероятно, ты прав, но я сомневаюсь, что это будет прям такой уж катастрофой, за исключением его кровяного давления, возможно. — Если он вообще придёт. Северус ненавидит вечеринки, и если ты намекнёшь ему, что там будет Грейнджер, ты и сама прекрасно знаешь, что он сбежит. — Альбус велел ему присутствовать. Он не может уклониться от прямого приказа директора, если его не вызовут, но в этом случае, уверена, он предпочёл бы остаться на вечеринке со своей ученицей и по совместительству целительницей, даже если она будет выглядеть несколько иначе. — Дилис одарила его дьявольской улыбкой, и Финеас не смог удержаться от смеха. — Иногда мне немного жаль его. — А мне — нет. В конце концов, это для его же блага. — Уже рассказала девчонке, что ты задумала? — Нет. Иначе она будет слишком сильно нервничать, а я хочу, чтобы она вела себя естественно. Я бы также предпочла, чтобы Северус ничего не знал о наших намерениях; нет смысла поощрять его склонность к саморазрушению — не тогда, когда он так старается держать себя в руках. И, в конце концов, он ведь приказал нам не вмешиваться. — До сих пор не могу понять, почему?! Он же и так знает, что мы не станем их подслушивать.***
«Вечеринка пока так себе», — кисло подумала Гермиона. По крайней мере, она могла общаться с Гарри, Луной и Джинни — к счастью, младшая Уизли не знала подробностей того, почему они с Роном поссорились на этот раз, а Луна всегда умела поддержать разговор, и было приятно видеть Гарри более жизнерадостным; кроме того, благодаря Дилис, она чувствовала себя потрясающе. Глаза Рона чуть не вылезли из орбит, когда она появилась в комнате для гостей, а Лаванда выглядела так, словно жевала битое стекло. Однако в её плане подразнить своего так называемого друга оказался изъян. Кормак был единственным на Гриффиндоре, кто не понимал, что происходит. Он действительно думал, что она в нём заинтересована, и после часа выслушивания бубнежа обо всех его невероятных приёмах в квиддиче она была удивлена, что у неё ещё не потекла кровь из ушей. Хуже того, ему трижды удавалось загнать её под омелу, и у неё заканчивались оправдания, чтобы сбежать от него — если бы она знала, что Слизнорт запланировал такую вечеринку, она бы никогда не пригласила его, — уж лучше Гарри. Гермиона была одной из наименее опытных девочек на своём курсе, но знала достаточно, чтобы разобраться, — нравится ей поцелуй или нет. Одним словом, Кормак был абсолютно ужасен! «Если он продолжит засовывать свой язык так глубоко мне в глотку, я откушу его, если сначала не подавлюсь, и не прокляну его вездесущие руки». В данный момент Джинни была занята где-то в другом месте, Гарри и Луна разговаривали с одним из гостей; очевидно, Слизнорт думал, что его влиятельные друзья будут впечатлены приглашением на школьную вечеринку. Она отчаянно искала источник отвлечения и почти буквально столкнулась со Снейпом, который прятался в углу. — Добрый вечер, профессор. Не знала, что вы здесь, — поприветствовала она его с некоторым облегчением; даже похотливый подросток не станет рисковать вызвать на себя гнев Снейпа. Кроме того, таким образом она могла завести с ним какую-нибудь интересную беседу. — Не по собственному выбору, уверяю вас, — мрачно ответил он, брезгливо скривив губы и осматривая комнату. — Подозреваю, что где-то есть круг Ада, который очень похож на это. Гермиона на мгновение взглянула на него; он был единственным человеком в комнате, который не оделся по случаю, вместо этого придерживаясь своей обычной преподавательской мантии, но его волосы выглядели чище, чем обычно, и, если она не сильно ошибалась, он пользовался лосьоном после бритья, который пах намного приятнее и менее навязчиво, чем то, в чём утопило себя большинство гостей. В руке он держал полный бокал, который оставался нетронутым, что имело смысл; наверняка он предпочитал пить алкоголь в более приватной обстановке. Так же обежав глазами комнату, она пожала плечами и печально улыбнулась. — Возможно, вы правы. Теперь я жалею, что пришла. — Всё идёт не так, как вы планировали? — спросил он довольно холодным тоном, бросив на неё не самый дружелюбный взгляд. Прошло некоторое время с тех пор, как он вёл себя с ней на публике чисто по-снейповски; жаль, что он счёл это необходимым, поскольку в данный момент рядом не было никого, кто мог бы их подслушать. — Можно и так сказать, сэр, — согласилась она со вздохом, проверяя, нет ли поблизости Кормака. Демонстрируя свою обычную способность читать мысли, Снейп едко спросил: — Разве вы не должны быть со своим спутником? — Я предпочла бы оказаться от него подальше, — призналась она, печально улыбнувшись профессору и непонимающе моргнув, когда увидела его свирепый взгляд. Ядовитым тоном Снейп заметил: — Не волнуйтесь, мисс Грейнджер. Уверен, до Уизли дошло ваше достаточно громкое и внятное сообщение, а Маклагген слишком поглощён собой, чтобы вообще разбираться в происходящем, к счастью для вас. Так что не прячьтесь за мной или кем-либо ещё, если уж на то пошло. Коли решили поиграть с огнём, будьте готовы обжечься. Застигнутая врасплох осознанием того, насколько он был зол, она шокированно уставилась на него; его чёрные глаза были жёсткими и холодными, чего она давно уже не видела. — Сэр?.. — нерешительно спросила она. Безжалостность его взгляда усилилась, а затем он обратил внимание на бокал в своей руке. Насмешливо глянув на него, Снейп иронично отсалютовал ей и осушил его содержимое одним большим глотком. Поставив его на ближайший столик, он одарил её ещё одной усмешкой, прежде чем развернуться на каблуках и уйти. Гермиона смотрела ему вслед, когда он умчался, чувствуя себя смущённой и слегка расстроенной — это была не совсем та реакция, которую она ожидала. Очевидно, он знал, почему она пригласила Кормака, и так же явно не одобрял этого; хотя она думала, что он найдёт это забавным. «Почему он так зол на меня? Он вёл себя как…» — она запнулась, подыскивая способ описать это, и в конце концов сдалась. Пришло время уходить; и то небольшое удовольствие, которое она получила от сегодняшнего вечера, окончательно исчезло.***
У Северуса была очень плохая ночь. Он должен был сосредоточиться на своих стремительно рушащихся отношениях с Драко — крестник больше не доверял ему, становился всё более отчаянным и непредсказуемым, а также, ему, по-видимому, взялась помогать Беллатрикс — боже, помоги им всем, — и на том факте, а в этом он был почти уверен, что Поттер следил за ними и мог подслушать что угодно. Это должно было занимать всё его внимание. Вместо этого он старался забыть образ Грейнджер в её чёрном платье, который, казалось, навсегда запечатлелся на его сетчатке. Ещё хуже было наблюдать, как этот тролль Маклагген обжимается с ней под омелой. Его совсем не утешало то, что девчонке это не нравилось, и у него было предчувствие, что Маклагген проведёт первую неделю нового семестра на отработках по какой-нибудь надуманной причине, если он просто-напросто не проклянёт его. То, что ему было не всё равно, приводило его в бешенство. Это было абсолютно не его дело, если она использовала Маклаггена, чтобы завести Уизли, и ему, конечно, не следовало обращать столько внимания на то, как она выглядела, но сейчас он мог бы идеально нарисовать её образ по памяти. Северус тихо выругался себе под нос и продолжил беспокойно расхаживать взад-вперёд; обычное спокойствие было для него сегодня недосягаемой мечтой, и он знал, что не уснёт. «Чёрт, чёрт, чёрт!» В этот момент он действительно был бы рад вызову, просто чтобы встряхнуться и вывести свой разум из опасного места, в котором сейчас находились его мысли; он провёл последние — мужчина взглянул на часы и в который раз выругался — два часа, ничего не делая, только ходя кругами и ненавидя себя за то, что прекрасно помнил, как она выглядела, и за предательскую реакцию своего тела. А выглядела она сногсшибательно, в чём и заключалась проблема. Он мог смириться с её обычным внешним видом, по крайней мере, большую часть времени, но никогда раньше не видел её принарядившейся. Северус смутно помнил, что, согласно сплетням, она якобы выглядела потрясающе на Святочном балу, но в то время он был занят другими вещами и вообще не обращал на неё внимания. Он медленно покачал головой, часть его самообладания уступила место чему-то более опасному; это был самый лучший способ доставить ему дискомфорт, если бы у неё были такие намерения. Она почти ничего не сделала со своими волосами, что он одобрил, поскольку они ему очень нравились в их обычном растрёпанном виде, просто подняла их наверх и оставила ниспадать на шею, что очень отвлекало. Назвать её платье просто красивым было бы явным преуменьшением, а декольте было настолько глубоким и так подчёркивало грудь, что притягивало к себе его взгляд намного чаще, чем ему бы хотелось. Делу не помогли и чары, которое она использовала, чтобы скрыть шрам на груди. Северус знал, что он был там, а отвлекающее мерцание магии только усложняло задачу отвести взгляд от её выреза. Прошла очень долгая мучительная пара часов, прежде чем он, наконец, умчался, чтобы накричать на Драко, а остаток ночи обещал быть ещё хуже. Честно говоря, Северус не верил, что он достаточно здоров, чтобы его эрекция могла продержаться в течение столь длительного времени. Прошло около года с тех пор, как он в последний раз просыпался возбуждённым, и он предполагал, что его либидо давно сдалось. Очевидно, нет, поскольку член был так твёрд, как никогда, почти до боли, а в его мозгу едва ли осталось достаточно крови, чтобы вообще о чём-то думать. Злясь на себя, он продолжал расхаживать туда и обратно, и его настроение становилось всё хуже с каждым шагом. Гермиона Грейнджер была его семнадцатилетней ученицей. Она стала взрослой всего три месяца назад — тихий внутренний голос напомнил ему, что возраст согласия в маггловской Британии составлял шестнадцать лет, и фактически связь с ней была бы законной уже больше года; хотя он строго сказал ему заткнуться — и он впервые встретил её, когда ей было одиннадцать лет. Грейнджер была абсолютно недоступна, и он не должен был испытывать таких желаний. Он даже не мог винить в этом тот факт, что у него не было секса годами, поскольку, честно говоря, никогда особо не страдал от его отсутствия, и сейчас для него это не было приоритетом. Она привела одного парня на дурацкую вечеринку, чтобы заставить другого парня ревновать. Разумеется, девушка была свободна и не заинтересована в нём, чёрт возьми. Он уже проходил через всё это раньше и к настоящему времени должен был усвоить урок. Наконец сдавшись, Северус развернулся на каблуках и помчался в ванную, чтобы принять холодный душ, а потом напиться, безуспешно пытаясь направить свои мысли в другое русло и чувствуя глубокое отвращение к самому себе. «Правильно говорят, есть люди, которые не умеют учиться на своих ошибках». Он тщетно желал снова не наступить на одни и те же грабли. Это осложнение, которое ему было решительно не нужно. Первый раз и так закончился трагично, но тогда он был моложе, более жизнерадостен и не так упрям в своих поступках. Теперь, вдобавок ко всему прочему, это было почти чересчур. Ему не нравилось чувствовать себя подобным образом; ему не нравилось быть влюблённым. Поэты могли изливать любую приторную чушь, какая им по вкусу; любовь не казалась ему приятной. Никогда. Она всегда причиняла боль, а безответная любовь была самым разрушающим душу источником отчаяния, который он когда-либо знал! Иногда Северус думал, что именно по этой причине он смог вынести все те жестокие пытки, которые преподносила ему жизнь. Какими бы ужасными ни были его мучения, они никогда не сравнятся с теми, которым он подвергал сам себя.***
Гермиона почти ни с кем не пересекалась с тех пор, как начались рождественские каникулы. Гарри и Рон отправились в «Нору» вместе с Джинни, и, к счастью, Лаванда и Парвати обе уехали домой на Рождество, так что спальня была в её полном распоряжении. Она также не видела Снейпа с вечеринки Слизнорта; поскольку с наступлением каникул тот был не обязан присутствовать на приёмах пищи в Большом зале и, казалось, ушёл в подполье — по словам Финеаса и Дилис, он был чем-то сильно недоволен. Она не собиралась совершать пробежки по утрам в одиночестве, устроив себе небольшой отпуск, особенно пока он был в таком настроении. Сначала тишина и покой радовали с непривычки, но вскоре ей стало одиноко. Она отчаянно скучала по своим родителям и коту, это Рождество обещало быть очень унылым. Гарри оставил ей рождественский подарок перед отъездом, а миссис Уизли, вероятно, отправит ей свой очередной фирменный свитер, но Рон затаил на неё обиду, её родители не рискнули бы связаться с ней снова, так что, вероятно, на этом всё. Ей тоже особо некому было дарить подарки. Она отправила посылку Гарри, а подарок для Рона лежал в её сундуке на случай, если они начнут разговаривать друг с другом после каникул — это было маловероятно, но никогда не знаешь наверняка, — на этом всё. Ей хотелось что-нибудь подарить мадам Помфри, но она не смогла найти ничего подходящего в Хогсмиде. Что касается Снейпа… она сомневалась, что это будет уместно. Да, он подарил ей подарок на день рождения, но это было её совершеннолетие, такое случается всего раз в жизни. Она придумала, что можно подарить ему на его день рождения, но не была уверена, что у неё хватит на это смелости. Кроме того, он явно был зол на неё по какой-то загадочной причине; единственный раз, когда она столкнулась с ним после вечеринки Слизнорта, он одарил её по-настоящему ядовитым взглядом и ушёл. В целом, подготовка к Рождеству была довольно удручающей. Поскольку она, естественно, закончила все свои домашние задания на каникулы в первые два дня, Гермиона проводила большую часть свободного времени в библиотеке или в общежитии, пытаясь читать в перерывах между хандрой. К счастью, Маклагген тоже уехал домой; у неё было нехорошее предчувствие, что он так просто не сдастся. Однообразие было нарушено в канун Рождества, фактически незадолго до полуночи, когда Финеас появился на картине над её кроватью. Неудивительно, что он явился сюда не для того, чтобы пожелать ей счастливого Рождества. — Ты нужна в подземельях, — без приветствия коротко сказал он. — Не в Больничном крыле? — Нет. Северус ведёт себя глупо, упрямо и не хочет туда идти. — Где мадам Помфри? Портрет окинул её оценивающим взглядом. — Всё ещё спит. Дилис велела передать тебе, что придётся разобраться с этим самостоятельно. — Почему? — Потому что, если один из вас не предпримет шагов, чтобы наладить отношения в ближайшее время, он больше никогда не заговорит с тобой, — мрачно сказал он ей. — Северус может таить обиду десятилетиями, ты это знаешь. Не позволяй ему заниматься идиотизмом. Так ты идёшь? — В чём проблема? — Не знаю. Не последствия Круциатуса, но это всё, что я могу тебе сказать. Кстати, из-за чего вы поссорились? Гермиона выскользнула из кровати и, дрожа от холода, натянула мантию. — На самом деле, я сама не знаю. — Хм-м… Это похоже на него. Честно говоря, я удивлён, что ему потребовалось так много времени. Его пароль на данный момент — «Искариот», что бы это ни значило. Мы с Дилис оба будем там. Поспеши. — Искариот, — печально пробормотала Гермиона, поспешно убирая волосы с лица и отыскивая свою палочку, прежде чем выскользнуть из спальни в башню Гриффиндора. Ненадолго задержавшись, чтобы отчитать пару третьекурсников в общей гостиной и велеть им ложиться спать, она вышла через портретный проём и побежала по знакомым коридорам, вниз по лестницам в подземелья. Она прекрасно понимала, что Снейп, скорее всего, убьёт её за это, но ей и в голову не пришло отказаться. Она вошла в его покои, которые были погружены в полную темноту, и долго стояла, прислушиваясь, прежде чем осторожно пересечь гостиную. — Люмос минима, — тихо прошептала она, и кончик её палочки начал излучать очень приглушённый свет, которого было достаточно для того, чтобы она ненароком ни во что не врезалась. Ей стало немного тревожно, что он ещё не обнаружил её присутствия и не вышвырнул её вон. «Лучше бы за мной пришла Дилис». Ведьма могла бы дать некоторое представление о том, с чем ей придётся столкнуться. Она услышала голос Дилис, как только добралась до коридора, доносившийся из ванной, где под дверью виднелась полоска света. — В последний раз говорю тебе, Северус, иди в Больничное крыло! Голос Снейпа был хриплым, когда он прорычал: — Может, уже оставишь меня в покое, женщина?! Я никуда не пойду. Заткнись, чёрт тебя дери! Сквернословие было плохим знаком; он явно был в дурном настроении. Собравшись с духом, Гермиона толкнула дверь. Снейп стоял у раковины, отвернувшись от неё; его мантия валялась кучей чёрной ткани на полу, а белая рубашка казалась почти красной, — всё это она успела рассмотреть за долю секунды, прежде чем он развернулся к ней с поднятой палочкой. Она почувствовала мощный всплеск его магии до того, как он узнал её и, по-видимому, сумел себя остановить и не атаковать её, не разобравшись. — Какого чёрта вы здесь делаете? — просипел он. — Финеас сказал мне ваш пароль, — автоматически ответила она, уставившись на него широко раскрытыми глазами. Выглядело так, будто его основательно избили; один его глаз заплыл и приобрёл пурпурный оттенок, на брови была рассечённая рана, из которой сочилась кровь в другой глаз, нижняя губа была разбита и опухла, из носа текла кровь. Она заметила следы на шее, где его рубашка была наполовину расстёгнута, что выглядело так, будто его душили, и объясняло его голос. Кровь забрызгала его сорочку, и казалось, что она впитывается в ткань откуда-то со спины. На полу тоже блестели красные капли, а его руки были покрыты синяками. — Убирайтесь. Она сглотнула. — Нет, сэр. Выражение его лица ещё больше исказилось от злости. — Убирайтесь! Вон! — Нет, сэр. Он сделал неуверенный шаг по направлению к ней. — Убирайся сейчас же, Грейнджер, или, клянусь, я выпровожу вас собственноручно. Гермиона заметила, как он пошатнулся и чуть не потерял равновесие, его лицо стало бескровно-бледным (помимо синяков); он был вообще не в состоянии что-либо сделать, разве что, возможно, рухнуть на пол. — Давайте, сэр, — спокойно сказала ему она. — Только постарайтесь не удариться о раковину, когда упадёте в обморок. Мне никогда раньше не приходилось лечить травмы головы. — Слишком поздно, Северус, — весело вклинилась в их спор Дилис. — Она больше не боится твоего рычания. Теперь ты можешь либо вести себя хорошо и позволить Гермионе помочь тебе, либо мне придётся пойти и разбудить Поппи. Вот только она будет бранить тебя на чём свет стоит, но так или иначе ты примешь помощь. Снейп посмотрел на них обеих в беспомощном отчаянии, ему явно было очень больно. Внезапно он ослабел и снова покачнулся, выглядя слишком уставшим, чтобы продолжать сопротивляться, затем закрыл глаза и мучительно закашлялся. — Как угодно, — пробормотал он, медленно прохромав мимо неё к своей спальне. Гермиона последовала за ним, искренне надеясь, что он слишком одурманен от боли, чтобы заметить её знакомство с его комнатами, когда она опустилась на колени у прикроватной тумбочки и начала перебирать там зелья, в итоге найдя крововосстанавливающее и болеутоляющее. Снейп попытался снять рубашку, но, похоже, с одним из его плеч было что-то не так, и ткань прилипла к его спине от крови, что было плохим знаком. Наконец она покачала головой и встала. — Позвольте мне помочь, сэр. Садитесь, пожалуйста. Он подчинился, что было нехарактерно для него, и сделал, как она просила, даже не нахмурившись, но часто поверхностно дыша. Гермиона чувствовала сильный запах крови — густой сладковато-медный аромат, от которого её слегка затошнило, и, подойдя достаточно близко, убедилась, что его брюки, так же как и рубашка были пропитаны ею. Стараясь не размышлять об этом, она сосредоточилась на том, чтобы избавить его от неё, сочувственно поморщившись, когда увидела его спину, — та выглядела так, будто его отстегали розгами, и, судя по кровоточащим ссадинам и синякам, видимым на рёбрах и животе, его ещё и били ногами. Было бы легче, если бы он лежал, но в сложившихся обстоятельствах она сочла за лучшее не разговаривать с ним больше необходимого. Передав ему зелья, девушка стала промывать раны, останавливая кровотечение, прежде чем начать залечивать их по порядку, исходя из степени тяжести. Снейп молча выпил зелья, быстро помассировал раздражённое горло, а затем продолжил довольно бесцеремонно игнорировать её. Наконец, не в силах больше выносить молчание, Гермиона прокомментировала так беспечно, как только могла: — Он действительно знает, как повеселиться, не так ли? — Ха, — проворчал он, напряжённо наклоняясь вперёд, чтобы опереться локтями о колени. — Хотя, вы правы, все остальные в самом деле наслаждались весельем. — О, как мило, — саркастически ответила она, обнаружив проблему с его плечом — треснувшую ключицу — и тщательно починив её. — Среди Пожирателей Смерти много поклонников «Миллуолла»**? Вы выглядите так, как будто ввязались в драку с футбольными болельщиками. — Такое тоже случалось, до вашего рождения, — хрипло заметил он. — Однако эффект и правда в чём-то схож. Среди прочего, — мрачно добавил он, подавляя дрожь. Сглотнув вставший ком в горле, Гермиона проигнорировала это заявление и переключилась на его треснувшие рёбра. — Здесь старый порез, который выглядит инфицированным, сэр. Мне придётся снова вскрыть его. Стойте спокойно, пожалуйста. — Он прорычал что-то о том, чтобы она не лезла, себе под нос, но послушно замер, пока она осторожно разрезала опухшую плоть, морщась от гноя, сочащегося из раны. Справившись, она хорошенько прочистила и продезинфицировала её, прежде чем снова залечить, — она выглядела как ножевая рана, но это могло быть что угодно. Не имело смысла ругать его за то, что он довёл её до такого запущенного состояния; он всё равно не станет её слушать, а когда, наконец, выйдет из своего странного угрюмого настроения, ещё и заставит её заплатить за это. — Ваши травмы выглядят немного странно для наказания, сэр. — Не суйте свой нос в чужие дела, — устало ответил он. — Не груби, Северус, — упрекнула Дилис со стены. — Она права, это странно. Похоже, ты побывал в драке. — Что-то вроде того. Я одинаково «популярен» с обеих сторон… и многие точат на меня зуб. — Он мучительно закашлялся и сглотнул. — Большая часть произошла после того, как закончилось собрание. Ну, готово? — С вашей спиной и рёбрами, да, сэр. Вряд ли я что-то смогу сделать с вашим горлом, но могу вылечить глаз и губу. Полагаю, если я спрошу вас, не случилось ли ещё чего-нибудь, вы будете всё отрицать? — Какой в этом был бы смысл? Однако я опять скажу вам, чтобы вы не лезли не в своё дело. — Отлично. Наверное, лучше мне этого не знать. — Приблизившись, она осторожно прикоснулась кончиком своей палочки к рассечённой нижней губе. — У вас всё ещё идёт кровь из носа. Он хмыкнул. — Я знаю. Это стресс. В конце концов само прекратится. Снейп осторожно облизал губы, когда она убрала палочку, и закрыл глаза, стоило ей коснуться набухшего синяка; цвет его лица улучшился, но он всё равно выглядел очень измученным. — Скажите хотя бы, что вы выиграли в драке, — пробормотала она, заметив содранную кожу на костяшках его пальцев. Он фыркнул, и из его носа потекла свежая струйка крови. — Естественно. — Всё, сэр, думаю, я закончила. Дайте мне быстро проверить, нет ли внутренних повреждений, а потом я оставлю вас в покое. — О, как бы я этого желал, — едко ответил он, но в его голосе не было привычного яда. Казалось, он слишком устал, чтобы продолжать злиться на неё, — или просто не хотел снова выслушивать нагоняй от Дилис. Её сканирование выявило несколько очагов внутреннего кровотечения, но их Снейп однозначно не позволил бы ей лечить, и она оставила его разбираться с ними самостоятельно. Он проигнорировал её, когда Гермиона пожелала ему спокойной ночи — что было немного обидно, но ожидаемо, — и она отправилась обратно в Гриффиндорскую башню, чувствуя себя несколько расстроенной. «Может быть, завтра Санта-Клаус подарит ему новый характер».