New and a bit alarming
Who'd have ever thought that this could be?
True that he's no Prince Charming
But there's something in him that I simply didn't see…*
Beauty & The Beast «Something There».
Рождествеское утро было примерно таким же скучным, как она и ожидала, с подарками только от Гарри и миссис Уизли, хотя, помимо этого, ей пришла пара рождественских открыток. Одна была от мадам Помфри, а другая — маггловская открытка с изображением зимнего леса, сделанная на удивление со вкусом: нигде не было видно ни блестящих снеговиков, ни малиновок, ни подозрительно ухмыляющихся северных оленей; конверт оказался пуст, а внутри открытки ничего не было написано. Гермиона некоторое время тупо смотрела на неё, прежде чем на её губах появилась лёгкая улыбка; ей пришёл на ум только один человек, который мог её отправить. «На самом деле, это довольно мило с его стороны. Тем не менее я всё равно не могу понять его поведения». Покачав головой, она положила открытку на столик рядом с кроватью и оделась; свитер миссис Уизли в этом году был тёмного сине-зелёного цвета. За завтраком в Большом зале тоже было не слишком оживлённо; казалось, ученики толпами покинули школу, а оставшихся, как всегда, усадили за один стол с преподавателями. Ей удалось занять свободное место рядом с мадам Помфри, почти напротив очень усталого и угрюмого Снейпа; на его лице больше не было ни ссадин, ни кровоподтёков, но покрасневшие глаза мужчины сильно запали. Он демонстративно игнорировал всех, по-видимому, отдавая предпочтение лишь кофе и отказываясь от любой другой еды. Гермиона вспомнила своё довольно унылое утро в пустом общежитии: ни друзей, ни семьи и практически никаких подарков. Неуверенно глянув на Снейпа, она задалась вопросом, было ли его утро хоть чем-то лучше. По правде говоря, она сильно в этом сомневалась. Он был единственным человеком за столом, который не улыбался. Рождество на самом деле становилось довольно угнетающим праздником, если у тебя никого нет, и, хотя отчасти профессор сам предпочитал от всех изолироваться, причина скрывалась не только в этом. Пытаясь сосредоточиться на своём завтраке, она быстро спрятала свои мысли за туманной пеленой, зная, что он не оценит её сочувствия, и поморщилась, наблюдая за самоубийственной храбростью его коллег, пытающихся уговорить Снейпа быть более доброжелательным. — Ну же, Северус, — весело пожурил Дамблдор мрачного слизеринского декана. — В конце концов, это Рождество! Прояви хоть немного праздничного настроения. Снейп бросил на своего работодателя хмурый и совершенно не впечатлённый взгляд; судя по его внешнему виду, в данный момент у него вполне могло быть похмелье. — Чушь, — кисло ответил он. — По-вашему, Рождество — это чушь? Уверена, вы не это имели в виду, — невольно сказала Гермиона, прежде чем смогла подумать о том, что делает. Плевать. Она бы не смогла остановиться и за тысячу галлеонов. Все за столом разом уставились на неё, и она почувствовала, как на щеках начал проступать румянец от унизительного смущения. Она уже собиралась пробормотать извинения, пока не заметила, что чёрные глаза Снейпа заискрились весельем. — Именно это я и имел в виду, — парировал он с умышленным презрением в голосе. — По какому праву вы хотите веселиться? Какие у вас основания для веселья? Или вам кажется, что вы ещё недостаточно бедны? Отчаянно сдерживая внезапный радостный смех и игнорируя озадаченные взгляды, которые все остальные бросали на них двоих, Гермиона повернулась на своём стуле лицом к нему и возразила: — В таком случае по какому праву вы так мрачно настроены? Какие у вас основания быть угрюмым? Или вам кажется, что вы ещё недостаточно богаты? — Тьфу! Чушь! — В уголках его глаз снова появились морщинки от беззвучного смеха, а Гермиона внезапно осознала, что широко улыбается, а также пытается не хихикать. — Будет вам сердиться. — Она не могла поверить в то, что он так быстро уловил смысл её шутки, не говоря уж о том, что начал ей подыгрывать. Это было чертовски сюрреалистично, но совершенно блестяще! — Что прикажете делать, когда живёшь в мире среди таких глупцов? Счастливого Рождества! Поздравляю с Рождеством! Хорош весёлый праздник, когда нужно платить по счетам, а денег нет; год прожил, а ни на грош не разбогател, — приходит время привести в порядок свои счётные книги, в которых за все двенадцать месяцев нет ни одной статьи о прибыли. О, если бы была моя воля, каждого идиота, который носится с этим весёлым праздником, я бы сварил вместе с его пудингом и похоронил бы, проколов ему сперва грудь колом из остролиста. Вот что я бы сделал! — Сделав вдох, Снейп почти улыбнулся, его губы дрогнули. — Справляйте Рождество как знаете, а мне позвольте справлять его по-своему. — Справлять?! Да разве его так справляют? — возразила она. — Тогда оставьте меня в покое. Поступайте как хотите. Много ли толку вышло до сих пор от ваших празднований? Гермиона на мгновение растерялась и прикусила губу, прежде чем покачать головой, рассмеявшись с ноткой грусти. — К сожалению, я не могу вспомнить остальное, сэр. Я уже довольно давно не читала эту книгу. — Тем не менее впечатляет, — высоко оценил он. — Мастер Диккенс гордился бы вами. — Он шутливо отсалютовал ей кофейной чашкой, прежде чем снова переключить своё внимание на трапезу, очевидно, теперь уже в лучшем настроении. Гермиона огляделась и обнаружила, что все остальные в комнате до сих пор непонимающе смотрят на них; даже директор выглядел слегка озадаченным. На секунду она подумала о том, чтобы попытаться объяснить «Рождественскую песнь» комнате, полной чистокровных волшебников — Гарри, по крайней мере, слышал о Скрудже, но она сомневалась, что он когда-либо читал книгу, если вообще знал об этом произведении, так что, вероятно, оказалось к лучшему, что его здесь не было, — и решила, что это не стоит усилий. Вместо этого, одарив их ослепительно яркой улыбкой, она вернулась к своей еде и попыталась не рассмеяться, избегая взгляда Снейпа. После завтрака она догнала его у выхода из Большого зала, сдерживая усмешку, когда он бросил на неё удивлённый взгляд и кивнул ей. — Достаточно насладились вниманием? — сухо спросил он, но, по крайней мере, больше не сердился на неё. Она ответила ему восхищённой улыбкой. — По-моему, в этом деле вы превзошли меня. Он фыркнул. — Будет вам, Грейнджер, пора бы уже понять, что при необходимости я могу быть хорошим актёром. — Очевидно, но это не одно и то же, — запротестовала она, продолжая улыбаться. — Я имею в виду, наверное, вам не часто приходилось шокировать окружающих такими вот искромётными выступлениями. — Вы были бы удивлены, — задумчиво ответил он, слегка склонив голову набок, прежде чем пожать плечами и снова посмотреть на неё. — Я привык использовать всё, что есть в моём распоряжении. Гермиона поражённо моргнула, на мгновение задумавшись, как на других Пожирателей Смерти мог бы подействовать его негромкий бархатистый голос, который часами держал учеников в гипнотическом трансе или пугал их всех до чёртиков. Захваченная мысленными образами, которые вызвала эта мысль, она рассеянно сказала: — Вот бы когда-нибудь услышать, как вы читаете Шекспира или что-нибудь в этом роде. В ответ он одарил её непроницаемым взглядом, заставив девушку покраснеть, когда она поняла, что неосознанно произнесла это вслух. «Ты когда-нибудь научишься действовать тоньше, Гермиона? Осталось только прикрепить кричащую вывеску себе на лоб!» Очевидно, Снейп предпочёл проигнорировать то, что она сказала, просто кивнув ей и отвернувшись в сторону подземелий. Прочистив горло, она тихо сказала ему вслед: — Счастливого Рождества, сэр. — Как скажете, — иронично ответил он, оглядываясь на неё со слабым намёком на улыбку в глазах.***
В полночь в канун Нового года она услышала колокольный звон, ознаменовавший это событие. Гермиона с трудом удержалась от смеха; в Хогвартсе осталось слишком мало учеников для большого празднования, хотя, судя по всему, сегодня вечером в «Трёх мётлах» проходила адская вечеринка, но ей пришлось встречать Новый год самым странным образом, какой только можно было вообразить. В конце концов, никто другой не был настолько безбашенным, чтобы прятаться под деревом у школьных ворот в одиночестве в полной темноте. У неё даже не было хитроумной защиты в виде мантии-невидимки Гарри, так как он забрал её с собой. Ей чудом повезло, что она выбралась из замка, и её никто не поймал. Впрочем, у неё был очень насыщенный вечер, начиная от внезапной эврики, посетившей её во время ужина, — Гермиона пожалела, что в спешке покинула Большой зал; ей удалось съесть всего несколько кусочков, и она уже порядком проголодалась, но у неё в комнате всё ещё оставалось немного рождественских сладостей. После ужина она неизменно отправилась в библиотеку, а затем в девичью спальню за собственными книгами — в частности, за одним из томов её коллекции «Полной британской энциклопедии». Её друзья были бы поражены, узнав, как часто она ими пользуется; некоторые особо ветхие тома в скором времени вполне могли развалиться. И результатом этой лихорадочной деятельности стал пергаментный свиток, лежащий теперь у неё в кармане и исписанный её заметками. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, возвращая нижним конечностям хоть какую-то чувствительность и надеясь, что не задержится здесь надолго. Согревающие чары и душевное волнение на время помогали победить усталость и холод. Наконец до неё донёсся характерный резкий треск, которого она так долго ждала — разумеется, от неожиданности он напугал её до полусмерти, — и у неё перехватило дыхание от фигуры, появившейся за воротами. В таком развевающемся тёмном одеянии он никогда не появлялся в классе, и лунный свет — к счастью, сейчас не шёл снег — освещал отполированную безликую маску, подобия которой иногда до сих пор преследовали её в кошмарах. Образ был очень мощным и пугающим, но он был полностью разрушен, когда высокая тёмная фигура рухнула на колени в снег, сорвала с себя маску, согнулась, и её вырвало. «Вот тебе и плохой, страшный, злой Пожиратель Смерти», — сказала себе Гермиона, сочувственно наблюдая за Снейпом, и сделала мысленную пометку не торопиться завтра читать «Ежедневный пророк». Она точно будет чувствовать себя счастливее, не зная подробностей того, что его вынудили сделать сегодня вечером и что довело его до такого состояния. Конечно, было бы слишком смело надеяться, что он был просто сильно пьян, так как отмечал Новый год на какой-нибудь вечеринке. У неё мгновенно разболелась голова от возникшей мысленной картинки: Волдеморт, мистер Малфой и другие Пожиратели, собравшиеся вокруг чаши с пуншем, у каждого во рту по дуделке с язычком, распевающие Auld Lang Syne.** Через некоторое время Снейп выпрямился и сел на корточки, вытирая рот, а затем съел пригоршню снега. Неуклюже встав — она вздрогнула вместе с ним, когда что-то громко хрустнуло, возможно, его колено, — он пнул снег в том месте, где осталась рвота, и потянулся, поводя плечами, следом за чем сбросил мантию. Завернув в неё свою маску, он вытащил волшебную палочку и уменьшил свёрток, убрав его в карман сюртука, потом вытащил другой свёрток из второго кармана и увеличил его, явив взору свою обычную преподавательскую мантию, в которую сразу закутался; только тогда он повернулся и открыл ворота. Он явно плохо себя чувствовал. Закрыв за собой калитку, Снейп заметил её и напрягся. Его голос прозвучал мягко и опасно, когда он тихо сказал: — Я не в настроении для этого, девочка. Не пытайся испытывать моё терпение. «О, должно быть ему действительно очень плохо. Мне определённо не следует читать завтрашнюю газету». Гермиона облизнула губы и осторожно ответила: — На улице холодно, сэр, и я нарушила комендантский час. Уже такая глубокая ночь, что скоро она перейдёт в раннее утро. Я бы не ждала вас здесь, если бы для меня это было не важно. Ладно, Гермиона на самом деле переживала за него всякий раз, когда его вызывали. Она не могла рисковать, каждый раз ожидая его у ворот, но сейчас у неё была другая причина. Выражение лица Снейпа было ещё труднее прочитать при лунном свете, но его хмурый вид было легко заметить. — Я не вижу пламени, не слышу криков, и вы, кажется, даже не плачете. Лучше бы у вас действительно была веская причина, иначе вы очень сильно пожалеете. С каждой секундой всё больше теряя уверенность в себе, Гермиона выудила из кармана свои записи и молча протянула их ему; она не ожидала такого настроя. Выхватив у неё свиток, он развернул его, коротко произнеся: «Люмос». Огонёк тут же засветился на кончике его палочки, и Снейп быстро, прищурившись от света, прочёл её записку. Она с тревогой наблюдала за ним и увидела, как он застыл в полной неподвижности, всё его тело напряглось. — Капсаицин***, — чуть громче шёпота сказал он, уставившись на пергамент в своей руке; казалось, он совсем забыл, что она находится рядом. — Ну конечно… Ей потребовалось всё её самообладание, чтобы не завизжать от чисто девчачьей радости и не станцевать победный танец на снегу. Иногда быть законченным ботаником так чертовски полезно! Поначалу она вообще не думала о создании тепла с помощью перца чили, но, когда случайно посмотрела на эту пряность, её осенила замечательная идея. Оказывается, его можно использовать наружно для создания согревающего эффекта при лечении мышечной или суставной боли, а капсаицин, содержащийся в перце чили, при приёме внутрь потенциально действует как болеутоляющее, фактически притупляя нервы, и увеличивает тепло, вырабатываемое организмом. Безусловно, Снейп достаточно разбирался в маггловской химии, чтобы понять, как наилучшим образом использовать эти важнейшие свойства, минимизируя при этом любые побочные эффекты — при долгосрочном приёме вещества его нервы могли пострадать из–за чего-то, связанного с нейротрансмиттерами****, хотя было крайне сомнительно, что его нервная система могла стать ещё хуже; ещё там было что-то написано об инсулине, но за этим показателем профессора она не очень тщательно следила. Снейп продолжал смотреть на её записи, и на несколько мгновений она подумала, что он действительно забыл о её присутствии, но затем он всё-таки вышел из оцепенения и оглянулся на неё. — Как вы до этого додумались? — поинтересовался он; его голос звучал немного странно, но она не могла понять почему. Гермиона ухмыльнулась ему. — На ужин подавали баранину с карри. Всё гениальное — просто! Неудивительно, что Снейп сам до этого не додумался; из-за язвы желудка он не мог прикасаться к острой пище, либо позволял себе что-нибудь пикантное, а потом сожалел об этом в течение следующих нескольких дней. Он тихо фыркнул, покачав головой и, очевидно, оценив простоту, прежде чем бросить на неё ещё один странный взгляд. — Тем не менее это могло бы подождать. — Каникулы ещё не закончились, так что, думаю, мне было бы нецелесообразно встречаться с вами где-нибудь, кроме как во время приёмов пищи, — отметила она. — Меня бы заметили, если бы я попыталась спуститься в ваши покои днём, а информация показалась мне слишком важной, чтобы ждать начала семестра. Кроме того, она бы попросту не смогла уснуть, думая о его реакции, хотя, конечно, не собиралась в этом признаваться. Снейп опять перевёл взгляд на пергамент в своей руке, выражение его лица стало совершенно нечитаемым, а длинные волосы упали вперёд, скрывая лицо, когда он приглушённо сказал: «Спасибо». Не дав ей шанса ответить, он язвительно добавил: — А теперь идите спать, иначе я буду вынужден принять меры. Изо всех сил стараясь, чтобы её голос звучал кротко, а не торжествующе, Гермиона, кивнув, сказала: — Да, сэр. Учитывая тот факт, что они оба шли в одном направлении, ей удалось пройти вместе с ним весь путь по подъездной дорожке и свернуть к гораздо менее известному входу в подземелья, чтобы у неё было меньше шансов кому-нибудь попасться. Атмосфера между ними стала странно напряжённой, но её это не беспокоило, так как сегодня вечером Снейп был неспособен выставлять свои обычные окклюменционные щиты, и ей потребовалось меньше пяти минут, чтобы почувствовать его смущение; иногда он действительно вёл себя восхитительно неловко, поскольку ему явно не хватало социальных навыков, и она, очевидно, шокировала его своим маленьким открытием. Зато Гермиона гордилась собой, поэтому, пожелав ему спокойной ночи, она направилась обратно в Гриффиндорскую башню чуть ли не вприпрыжку от радости.***
Ей было очень приятно снова увидеться со своими друзьями. Хотелось бы, конечно, встретить Рождество вместе с ними в «Норе», но, в конце концов, при таких обстоятельствах было разумнее остаться в Хогвартсе. В любом случае, миссис Уизли, как всегда, приняла её очень радушно и долго извинялась за явную нехватку спальных мест; в этот раз на свободной кровати в комнате Джинни разместили Флёр, а также в доме собрались абсолютно все представители сильного пола семейства Уизли… за исключением Перси, конечно. Кроме того, она всё ещё злилась на Рона, чему не помог тот факт, что Лаванда буквально повисла на нём, как только они вошли в гостиную. Злясь на себя за то, что до сих пор так остро реагирует на них, она отстранённо услышала, как Гарри позвал её о чём-то поговорить. Они вместе вышли на улицу, пока во дворе сыпал снег. Гарри рассказал ей о том, что произошло под конец на той дурацкой вечеринке Слизнорта — она постаралась поскорее уйти с неё, как только Снейп в гневе сбежал, и с тех пор избегала Маклаггена. Гермиона отодвинула подальше свои чувства по этому поводу и заставила себя слушать. — Ох, Гарри! Неужели ты опять в чём-то подозреваешь Драко? Она никогда не осмеливалась спросить об этом Снейпа. Если бы это было правдой, он бы справился с Драко самостоятельно и ничего бы ей не сказал, а если бы ложью — вряд ли бы стал слушать кого-нибудь из них до конца. — Да ладно тебе, Гермиона! Ты даже опровергнуть это не можешь! — Он бросил на неё разочарованный взгляд. — Слушай, я знаю, что ты занимаешься Целительством и тебе приходилось встречаться со Снейпом несколько раз до того, как начались наши странные тренировки, и… чёрт, кажется, ты даже немного ладишь с ним! Понимаю, тебе не хочется верить в то, что он что-то замышляет… но ты не можешь отрицать того факта, что Снейп — Пожиратель Смерти, а Малфой ведёт себя крайне подозрительно, плюс вся эта история с Грейбеком… и их Хозяином, что ещё это может означать? Гермиона задумчиво посмотрела на своего лучшего друга. Она знала, что он до сих пор винит Снейпа в смерти Сириуса, по крайней мере, отчасти, и хотя Гарри стал намного лучше справляться со своим гневом, казалось, вражда между ними никогда не закончится, но… — Я понимаю, что что-то происходит, и согласна, что это выглядит подозрительно. Но профессор Снейп точно на нашей стороне. Я готова поставить на это свою жизнь. — Как ты можешь быть так уверена в нём? В смысле, да, я признаю, что его последний урок помог мне немного прояснить голову, — не смотри на меня так, я всё равно не собираюсь рассказывать тебе подробности, это слишком личное. Но я всё равно не могу заставить себя по-настоящему доверять ему. Она прикусила губу, обдумывая, как много можно ему сказать. Он бы не поверил всему, к тому же, изрядная доля вообще его не касалась — скорее Ад замёрзнет, чем она расскажет Гарри о его матери и Снейпе, — кое-что из этого нарушило бы их уговор о конфиденциальности, но ей нужно было что-то ему ответить. — Ну, отчасти из-за всех этих целительских дел, связанных с его здоровьем. Ты понятия не имеешь, через что он проходит! Даже представить себе не можешь! Никто не стал бы терпеть это без абсолютной преданности своим идеям. — Твои аргументы ничего не доказывают, кроме того, что Волдеморт псих, но мы и так это знаем. Гермиона вздохнула. — Жаль, что ты не можешь просто поверить мне. — Тебе-то я как раз верю, — незамедлительно сказал он, прежде чем провести рукой по своим растрёпанным волосам. — Но ты всегда стараешься видеть в людях хорошее, Гермиона. Думаю, ты доверяешь Снейпу, потому что хочешь ему верить и боишься думать, что можешь ошибаться. — Дело не в этом, Гарри! Поначалу я тоже ему не доверяла. В смысле, я помню, как утверждала, что верю ему, но тогда я скорее играла роль адвоката дьявола — пытаясь удержать тебя и Рона от того… ну… чтобы вы не вели себя как свойственно тебе или ему, — добавила она с ещё одним вздохом. — Но мы многого не знали о том, что он делает для Ордена. И… — Она заколебалась и снова прикусила губу. — Послушай, если я назову тебе одну из причин, почему я доверяю профессору Снейпу, ты поклянёшься мне, что никогда никому ни слова не скажешь? Даже Рону или Дамблдору. Никто не должен об этом знать. Обещай мне. Гарри выглядел поражённым, но серьёзно кивнул. — Обещаю. — Ладно. Помнишь прошлое лето, когда я всем рассказала, что убедила своих родителей уехать из страны на случай, если с ними что-нибудь случится, и приехала погостить на площадь Гриммо? — Да. — Это была не моя идея, — спокойно сказала ему она. — Профессор Снейп пришёл предупредить нас, что Пожиратели Смерти собирались начать охоту на семьи магглорождённых, и что я была их главной целью, поскольку хорошо известна в качестве твоей подруги. Он помог нам с приготовлениями и помог убедить моих родителей. Гарри уставился на неё с ошеломлённым выражением лица. — Правда? — еле слышно спросил он. — Правда. Он не обязан был этого делать, Гарри. Никто в Ордене не знал об этом, пока не начались нападения. Никто даже представить себе не мог, что Снейп заранее знал о плане, потому что это не то, в чём он обычно участвует. У него не было абсолютно никаких причин предупреждать меня, и ещё меньше причин помогать, но он даже дал моим родителям денег, чтобы помочь им быстро разобраться со всеми сложностями. Тогда я думала, что он выполняет задание Ордена, а правду узнала некоторое время спустя, когда дело уже было сделано. Он пошёл на невероятный риск, чтобы спасти нас. Гарри молча смотрел на неё, пребывая в состоянии шока. Это совсем не соответствовало его представлению о Снейпе, и он явно изо всех сил пытался сопоставить полученную информацию с тем, как воспринимал их учителя. — Тогда… почему он это сделал? — Я до сих пор полна сомнений, — призналась она с печальной улыбкой. — Хотелось бы думать, что я ему нравлюсь, — я встречаюсь с ним чаще, чем рассказывала тебе. Мы каждое утро вместе ходим на пробежку. Думаю, что мы вроде как… почти стали друзьями, вне уроков. Но сложно сказать наверняка. Предполагаю, он чувствует себя обязанным из-за того, что я помогаю мадам Помфри лечить его, а ещё потому, что предупреждение могло сойти ему с рук. Вполне возможно, я могла бы додуматься до этого сама — по крайней мере, вы все в это поверили. — Она пожала плечами. — Вот почему я ему доверяю. И прекрати его подозревать, Гарри. Сколько раз он уже пытался спасти твою жизнь? У нас есть множество доказательств того, что он на нашей стороне, и ничего убедительного, чтобы верить в обратное. Ты сам это знаешь, даже если не хочешь этого признавать. Некоторое время они шли молча. По иронии судьбы они случайно добрели до тропинки у озера — той самой, которую она со Снейпом использовала вместо беговой дорожки. Гермиона даже смогла разглядеть свежие следы профессора на снегу — она дала себе отгул на остаток каникул, учитывая обстоятельства. Искоса взглянув на него, она обнаружила, что Гарри, очевидно, глубоко задумался, пока, наконец, он резко не спросил: — Говоришь, вы с ним стали друзьями? — Ну, это, наверное, преувеличение, но мы больше не враги. — Но на уроках… — Он профессиональный шпион, Гарри, помнишь? И хороший актёр. Кроме того, ему не нравится преподавать, а я действительно могу вести себя раздражающе. — Никто не является настолько хорошим актёром! Мне не важно, что кто-то там о нём говорит. Он ведёт себя как полный мерзавец, Гермиона! И всех ненавидит! Она хихикнула и кивнула. — Согласна. Поверь мне, наедине он тоже ведёт себя как мерзавец. Но… о, это трудно объяснить! В нём есть нечто большее, чем это. Когда он хочет, то может составить неплохую компанию, как бы странно это ни звучало. Он довольно забавный, когда говорит гадости о ком-то другом… Жаль, ты не слышал некоторые из наших разговоров об Амбридж в прошлом году. И он невероятно умён! — В прошлом году? Стоп! Как долго это продолжается? — Ну, знаешь, именно тогда начались мои уроки Целительства. Я начала бегать с ним трусцой, эм-м… кажется, незадолго до Рождества. И… ладно… побег моих родителей был не единственной его идеей, которую я поставила себе в заслугу… — На непонимающий взгляд Гарри она смущённо пояснила: — Окклюменция. — Что?! — воскликнул он. — Он учил меня, чтобы я могла научить тебя. Мы оба осознавали, насколько это важно, Гарри. Это был единственный способ. Вы двое в одной комнате — ну, это всегда приводит к катастрофе. Он решил действовать через меня… и это бы сработало. Очевидно, у нас ничего не вышло, но он пытался найти способ. Как бы там ни было, тогда мы тоже провели довольно много времени вместе. — И никто больше об этом не знает? — Нет. — Она ухмыльнулась. — Я всегда находила это довольно забавным. В Хогвартсе слухи имеют способность мгновенно распространяться, но почему-то никто никогда не обращал на нас внимания. Сомневаюсь, что даже профессор Дамблдор в курсе. — Финеас и Дилис почти наверняка знали, но они никому не сказали, даже мадам Помфри, насколько ей было известно. Её усмешка исчезла. — Вот почему я попросила тебя держать это в секрете, Гарри. — Я пообещал, что не буду рассказывать, значит не буду! — возмущённо запротестовал он, прежде чем покачать головой. — Блин, но это же безумие! Он же… он… — Знаю, Гарри. Мерзавец и Пожиратель Смерти. Снейп холодный и злобный гад, и то, как он с тобой обращается, часто несправедливо, его никто не любит и не доверяет ему. Но он в некотором роде стал мне другом, хотя почему — я на самом деле понимаю не больше твоего. Просто так оно и есть. Некоторое время они продолжали идти молча. Гарри хмурился в яростной концентрации, погружённый в свои мысли; она практически слышала, как жужжат шестерёнки в его мозгу. Его первый вопрос, почти десять минут спустя, был поразительно непоследовательным, не имевшим абсолютно никакого смысла. — Что происходит между тобой и Роном? — Что?! Мы же говорили о профессоре Снейпе… — Да. А теперь я спрашиваю о Роне. — Он пристально посмотрел на неё. — Просвети меня, хорошо? Гермиона долго изучающе всматривалась в него, прежде чем пожать плечами. — То же самое, что всегда происходит между мной и Роном. Думаю, мы провели в спорах больше времени, чем вообще были друзьями. — Но сейчас всё не так, как раньше. Вы оба ведёте себя странно. Скажи, ты правда ревнуешь к Лаванде? — Что?! — Не смотри на меня так. С тех пор как Рон с ней сошёлся, ты сама на себя не похожа. — Он поколебался и серьёзно посмотрел на неё. — Ты правда по-настоящему ревнуешь или просто… думаешь, что тебе следует ревновать? Она моргнула, непонимающе нахмурившись. — О чём ты? — Слушай, давай присядем на минутку. — Гарри подтащил её к поваленному дереву, смахнул с него большую часть снега, сел и похлопал по соседнему месту, предложив к нему присоединиться. — Хорошо. Я же не дурак, Гермиона. Вы с Роном нравились друг другу целую вечность, даже я это замечал. Но… ну… между вами никогда ничего не было. На четвёртом курсе ты ждала, что он пригласит тебя на Святочный бал, но на самом деле на тебя это не похоже, Гермиона. В смысле, зная тебя, если бы ты была настроена всерьёз, то сама бы с ним поговорила. Не знаю, почему тогда он так и не решился пригласить тебя, — по правде говоря, я сам думал тебя пригласить, потому что ты бы не увидела в этом каких-то двусмысленных намёков, а мне было бы с кем поговорить, но я не сделал этого, поскольку знал — Рон возненавидит меня за это. И ты вроде бы пыталась пригласить его на рождественскую вечеринку Слизнорта, но всё пошло не так, и я не верю, что это совпадение, я думаю, что это было как-то связано с Лавандой, потому что она никогда тебе не нравилась. — Гарри… — слабо запротестовала она, но он покачал головой. — Нет, дай мне закончить. Я размышлял об этом некоторое время, с тех пор как стало очевидно, что вы нравитесь друг другу. И… боже, мне действительно неловко это говорить, но… ну, я не могу понять почему. Ты сама сказала, что вы тратите больше времени на ссоры, чем на что-либо другое. У вас нет абсолютно ничего общего. Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы вы начали встречаться, потому что я почти уверен, что всё это закончится очень плохо, и сомневаюсь, что после этого вы сможете остаться друзьями. Это как у меня с Чжоу; теперь у нас не получается даже разговаривать друг с другом. Послушай, Рон — мой лучший друг, он мне как брат, но… ну… временами он может быть бесчувственным идиотом, и ты была права, у него действительно эмоциональный диапазон чайной ложки. Хорошее сравнение, кстати. — Эм-м… Спасибо. — Не за что. В любом случае, я… я просто не вижу вас с Роном вместе! А ведь я на самом деле туплю, когда дело доходит до такого рода вещей — как ты сама мне часто говорила, — так что, если даже я смог в этом разобраться, полагаю, ты тоже сможешь, даже если пока ты этого не признаёшь. Потому что ты умная, Гермиона, и ты должна это понимать! Как ни крути, я не верю, что ты была бы счастлива с кем-то вроде Рона. Вот поэтому я и спрашиваю, ревнуешь ли ты. Потому что я действительно не вижу причины, по которой ты могла бы его ревновать. Совершенно огорошенная, Гермиона стеклянным взглядом уставилась на заснеженные деревья. Она не подвергала сомнению свой гнев на Рона, как не подвергала сомнению свои чувства к нему за последние два года или около того, но теперь, когда Гарри всё это сказал… — Ты говорил с ним обо мне? — тихо спросила она, по крайней мере, так ей показалось. Гарри покачал головой. — Парни так не поступают, Гермиона, — печально сказал он ей. — Вероятно, нам следовало бы, но мы этого не делаем. Я знаю, что ты ему нравишься, но Рон не затыкаясь кичится тем, что он «вольная птица» и что ты не имеешь права злиться на него. Но он всё ещё безумно ревнует тебя к Краму — кстати, у тебя с ним что-нибудь было? Она закатила глаза, на мгновение отвлёкшись. — Нет. Мы вместе пошли на бал, пару раз встречались, и, да, если ты так сильно хочешь знать, мы несколько раз целовались. И ничего кроме этого. Иногда мы обмениваемся письмами, ему нравится общаться с девушкой, которая не является его фанаткой, вот и всё. Не отвлекайся. — Ладно, извини. В любом случае, как я уже сказал, ты нравишься Рону, и он ревнует тебя к Краму, а теперь и к Маклаггену, — кстати, так тебе и надо. — Мне так и сказали, — пробормотала она, прежде чем бросить на него нетерпеливый взгляд. — Только я не понимаю, почему Рон так себя ведёт. В этом не больше смысла, чем в том, что ты ведёшь себя подобным образом! В смысле, я могу понять, почему ты ему нравишься… эм-м… — Гарри покраснел, и она невольно усмехнулась. — Не продолжай, иначе нам обоим будет неловко. Я знаю, что я тебе не нравлюсь. Ты мне тоже не нравишься. Расслабься. Ты и я, мы как брат и сестра, и было бы невероятно странно, если бы было что-то ещё. Ты симпатичный парень, Гарри, но ты не в моём вкусе. — Верно, верно. — Он утвердительно кивнул с явным облегчением. — Тем не менее это моя точка зрения. Ты нравишься Рону, но, если честно, ему нравится большинство девчонок. Сомневаюсь, что ему бы понравилось встречаться с тобой, если бы это случилось на самом деле. Вам по вкусу совершенно разные вещи, и я иногда думаю, что, не будь меня и моей невероятно странной жизни в качестве вашего общего интереса, вам было бы не о чем разговаривать. Я дружу с вами обоими по совершенно разным причинам, потому что вы оба очень разные. И в этом смысле ты похожа на меня, Гермиона; я думаю, ты тоже ищешь одного человека и на всю жизнь, не так ли? Она почти машинально кивнула, до сих пор впечатлённая его доводами. — Да, ты прав. — Честно говоря, я не знаю, что ищет Рон. Как я уже сказал, парни не говорят о таких вещах. Но если ты хочешь постоянства, то я просто не вижу этого с Роном. На самом деле, я думаю, рано или поздно ты бы его убила. Это заставило её невольно улыбнуться. — Наверное, ты прав, Гарри. Чёрт возьми. — Она вздохнула. — На самом деле я не верю, что между нами что-то может быть. Наверное, именно поэтому, как ты сказал, я не пыталась прилагать усилий; полагаю, часть меня всегда это знала. Но… мне всё ещё больно видеть его таким. То, как он продолжает тыкать меня в это носом, тоже не помогает, — вот почему я пошла на вечеринку с Кормаком. Гарри кивнул. — Это я уже и так понял. Кстати, он до сих пор злится по этому поводу. Лаванде тоже нравится специально тебя подначивать, потому что вы с ней никогда по-настоящему не ладили, и я не думаю, что она когда-нибудь простит тебя за ту историю с её ручным кроликом на третьем курсе. Честно говоря, думаю, никому из девчонок на нашем курсе не нравится, что ты намного умнее их. Она тихо фыркнула. — Дело не в этом, Гарри. Я жила в общежитии с Лавандой и Парвати в течение шести лет, и большую часть этого времени мы сводили друг друга с ума. У меня нет ничего общего ни с одной из них, а они стереотипные девчонки до такой степени, что у меня сводит зубы. Они не понимают меня, я не понимаю их — мы бы по-любому никогда не поладили. — Ладно, ладно, это девчачьи штучки, лучше даже не пытаться в них вникать. В любом случае, Рон ведёт себя немного дебильно, а вы с Лавандой не перевариваете друг друга, и в этом весь смысл. Но, в основном, я думаю, ты бесишься по той же причине, что и я, — их «отношения» почти наверняка не продлятся долго, и Лаванда иногда довольно сильно раздражает, но, по крайней мере, он хоть кого-то себе нашёл. В отличие от нас. А вот это зацепило за живое гораздо сильнее, чем всё остальное. Гермиона печально кивнула. Он был прав. В последнее время она скучала по Виктору просто потому, что было приятно с кем-то встречаться. Она даже написала ему об этом, одновременно поддразнивая его по поводу новой девушки, чтобы он не понял её превратно, и Виктор заверил её, что в конце концов она тоже встретит свою любовь. — У тебя всё будет в порядке, Гарри. Джинни очень долго тебя ждала; теперь тебе не повредит тоже немного её подождать. — Подожди, что?! — Ой, да перестань! Ты правда думал, что я не замечаю? Ты пялился на неё в общей гостиной в течение нескольких месяцев и изо всех сил старался вести себя нормально рядом с Дином. — Ты сказала, что она больше не заинтересована во мне. — Потому что ты стал встречаться с Чжоу. На самом деле, если бы не Седрик, я думаю, вам могло бы быть хорошо вместе, по крайней мере, какое-то время. Всё пошло крахом, но с Чжоу всё будет в порядке, и с тобой тоже, как только всё наладится. Джинни не отказалась от тебя, Гарри, но она также не собирается откладывать всю свою жизнь ради тебя. Вот увидишь, её отношения с Дином долго не продержатся; и когда они всё-таки расстанутся, ради бога, сделайте первый шаг, пока его не сделал кто-то другой. — Всё не так просто… — Нет, всё просто. Она тебе нравится. Ты тоже ей нравишься. Джинни понимает, каково на самом деле быть Мальчиком-который-выжил; она не твоя фанатка. Она знает тебя — настоящего Гарри. Большинство её братьев обожают тебя и, без сомнения, давно это предвидели; они не так глупы, как кажутся. Перси не в счёт. А Рон… он это переживёт. Ты его лучший друг. Он предпочёл бы, чтобы ты стал её парнем, чем кто-либо другой. — Я не собираюсь с тобой пререкаться, но не до конца убеждён в правоте твоих слов. Тем не менее спорить мы не будем, поскольку сейчас я хочу поговорить о тебе. Ты действительно ревнуешь к Рону? Гермиона устало вздохнула. — Я не знаю. Мне нужно ещё немного времени, чтобы подумать об этом. Кажется, ты во многом прав, как бы пугающе страшно это ни было. Ты прав, что у нас нет будущего, но он мне всё ещё вроде как нравится. Может быть, это и есть ответ. — Понятно. Теперь я собираюсь задать тебе один очень-очень странный вопрос. Только, пожалуйста, не бей меня. — Какой? — Нет, серьёзно. То, что я собираюсь спросить, действительно, диковато прозвучит, и я сам до конца не верю, что собираюсь произнести это вслух, к тому же после этого ты наверняка захочешь меня проклясть, но часть меня думает, что, возможно… я прав. Надеюсь, что это не так. — Хватит нести чушь, Гарри. Отдохни минутку, подыши, а потом скажи уже. Он пристально посмотрел на неё, его ярко-зелёные глаза были сосредоточенными и смущёнными одновременно, затем он неловко отвёл взгляд и очень нерешительно спросил: — Гермиона… насколько тебе нравится Снейп? Девушка поперхнулась, недоумённо уставившись на него, но как только она открыла рот, чтобы ответить, что-то щёлкнуло у неё в мозгу, и её словно окатило ледяной водой. Она впервые сознательно задумалась о том, что означало её поведение. Письмо от родителей в день рождения… то, как она иногда приходила к нему, чтобы ненадолго отвлечься от своих проблем… его подарок на день рождения… она чувствовала себя рядом с ним в безопасности, пока засыпала в своей постели. Гермиона внесла последние штрихи… Рождественская вечеринка Слизнорта… Амортенция… — О, твою мать!!! — беспомощно сказала она, наклоняясь вперёд, чтобы спрятать лицо в ладонях; обычно она не ругалась, но на сей раз это было оправданно. — Вот дерьмо… — пробормотал Гарри. — Ты не должна была так отреагировать. Ты должна была дать мне подзатыльник и сказать, что я идиот. — Даже если бы я так сделала, — отозвалась она расстроенным тоном, — к сожалению, это не значило бы правды. О, чёрт… — С тобой всё в порядке? — Нет. Скорее всего, у меня будут большие неприятности. — Что?! О боже! У вас уже что-то было?! — Что?! О, нет! Ничего подобного! Честно! Нет, просто… До сих пор я сама себе в этом не признавалась. Я буквально только сейчас всё поняла. Чёрт возьми, Гарри! Я действительно не умею выбирать мужчин, да? — Ну… Снейп, по крайней мере, лучше Локхарта. — Заткнись! — Серьёзно. Успокойся, потому что если ты заревёшь, я начну психовать. Слезами делу не поможешь. Ты должна разобраться в себе. Я не знаю, как теперь реагировать, если после всего, что мы обсуждали, ты будешь вести себя со мной по-человечески. Похоже, тебе суждено стать Чудо-женщиной, Гермиона. — Перестань пытаться рассмешить меня! Я тут занята паникой! — Сделав глубокий вдох, она подняла голову и позволила холодному воздуху снова коснуться её лица. — Я не собираюсь реветь. Но, боже, это не лезет ни в какие ворота. Снейп… — Ты сказала, что он тебе нравится. — Да, но не так! К тому же, я ему определённо не нравлюсь. — Ты уверена? — В чём? Гарри почти позеленел, но продолжил: — На вечеринке у Слизнорта мне показалось, что Снейп вёл себя странно. Потом история с Малфоем помогла мне выбросить это из головы. И на наших тренировках он… ну, не очень хорошо вёл себя с тобой, но гораздо лучше, чем со мной или с Роном. Я вообще даже представить себе не мог, что у Снейпа может быть друг. На самом деле, я почти уверен, что у него никогда не было друзей. Но теперь, когда я наблюдаю за вами, мне кажется, что ты вроде как… нравишься ему. — Как я уже сказала, мы стали друзьями. На этом всё. Гарри огляделся и взял близлежащую палку, наклонившись вперёд, чтобы провести вертикальную линию на снегу. — Давай сыграем в игру «Плюсы и минусы». — Подожди. Ты всерьёз пытаешься придумать положительные аргументы в пользу моей обречённой и совершенно безумной влюблённости в профессора Снейпа? Человека, которого ты ненавидишь больше всех, кроме, возможно, Волдеморта? — Ну… я не так уж сильно его ненавижу. Точнее ненавижу, но не настолько. Наверное, он мой любимый Пожиратель Смерти, — признался Гарри, тихо смеясь. — Не то чтобы это о многом говорило, но он единственный из них, кто на самом деле не пытался меня убить, — несмотря на всё, что я думал о нём с первого курса. Он мне совсем не нравится, но чем больше я думаю о вас, тем больше мне кажется, что во всём этом есть какой-то извращённый смысл. Итак, почему ты думаешь, что ваши чувства обречены? — Я на двадцать лет моложе его. — И что? Ты совершеннолетняя. Тебя это явно не беспокоит, и, честно говоря, я всегда думал, что тебе нравятся мужчины постарше. Я не собираюсь вспоминать о Локхарте, тогда тобой руководили исключительно гормоны, так что забыли о нём. Крам был старше тебя. И я действительно не верю, что ты когда-нибудь согласилась бы на кого-то нашего возраста. Ты намного более зрелая, чем мы, но в данной ситуации это только плюс. Ты достаточно взрослая, чтобы Снейп не считал тебя лишь раздражающей девчонкой, даже если он всё ещё хорошо притворяется. Если вы стали «странным образом почти друзьями», значит смогли найти общий язык. Кроме того, вы оба волшебники и можете прожить ещё по крайней мере столетие или около того, верно? Двадцать лет разницы — это вообще ерунда. — Я его ученица. — Да, ты до сих пор только его ученица, потому что Снейп принципиально следует правилам. Он всегда неохотно нарушал их, даже по своим собственным причинам. — Тем не менее он всё ещё мой учитель, Гарри. И меня это беспокоит, независимо от того, волнует его это или нет. — Он не будет твоим учителем вечно. С этим было сложно поспорить, но… он знал её с одиннадцати лет. Одной из причин разговора с ним на рождественской вечеринке была попытка заставить его увидеть её взрослой, но она понятия не имела, сработало это или нет, и всё равно собственное поведение казалось ей слегка нелепым. Гермиона закусила губу, совсем запутавшись. Гарри довольно ухмыльнулся. — Вряд ли я когда-нибудь раньше был прав так много раз одновременно. Это круто! Ладно, давай ненадолго оставим его «минусы». Я хочу услышать несколько «плюсов», которые помогут мне разобраться в ситуации. Что в нём тебе нравится? — Ну… Гарри ткнул палкой в снег в ту графу, где было написано «минусы». — Он ублюдок. — Только не со мной, больше — нет. Ну, по крайней мере, большую часть времени. Кстати, Снейп сам признал, что он ублюдок и выразился теми же словами. — Он Пожиратель Смерти. — Он больше не поддерживает Волдеморта и перешёл на нашу сторону. — Он уродлив, как грех. — Гарри! — Прости, но это так. В конце концов, у него отвратительные грязные волосы, довольно ужасные зубы, а этот нос… — По большей части это не его вина. На самом деле, я не возражаю против его носа, он ему идёт, странным образом. Он ничего не может поделать со своими зубами, и его волосы… ну, это сложно объяснить, но его пренебрежение к себе — чисто психологическая проблема, и я думаю, что стресс тоже имеет к этому большое отношение. И он регулярно моется, поэтому от него не так уж плохо пахнет. — Придётся поверить тебе на слово, так как я никогда не обращал внимание на то, как он пахнет. Хотя, наверное, я бы заметил, если бы от него воняло. Ладно, пусть так, но он всё равно непривлекателен. — Он не красивый в общепризнанном понимании этого слова. Но мне кажется, что красота и привлекательность — это не одно и то же. В любом случае, для меня не настолько важна внешность… посмотри на меня саму. — Не говори глупостей. Ты нравишься многим парням. Ты на самом деле хорошенькая, Гермиона; раньше ты такой не была, но с возрастом изменилась в лучшую сторону. И не заставляй меня снова говорить тебе подобные вещи. Странно, что ты сама этого не понимаешь. Так почему же ты не считаешь его уродливым? Что тебя привлекает? — Его голос, — мгновенно ответила она. — Его глаза. И его руки. — Руки? — Это одна из тех странных девчачьих штучек, которые ты не поймёшь. — Эм-м… ладно. Итак, тебя не волнует его возраст, его внешность или его характер. Он твой учитель, но рано или поздно перестанет им быть. И хотя я его ненавижу, скажу честно — он очень умен, что, очевидно, тебе тоже в нём нравится. Снейп, по–видимому, почти герой, хотя я всё ещё не доверяю ему и не думаю, что мы знаем о нём всё, но это не важно. Вы оба довольно остроумны и любите сарказм, теперь я стал чаще это замечать. Так что, хоть это и очень странно, я в некотором роде могу понять, почему он тебе нравится, и у него есть масса причин восхищаться тобой. — Не могу поверить, что ты это говоришь. Кто ты такой и что ты сделал с Гарри Поттером? — Видишь, это именно то, о чём я пытался сказать. Сарказм. Не пойми меня неправильно, часть меня хочет блевануть, а другая часть — накричать на тебя и хорошенько встряхнуть. Но это действительно имеет смысл… в каком-то жутком смысле, и… Ты моя подруга, Гермиона, и мне не нравится видеть тебя несчастной. Вся эта история с Роном уже меня достала, и я действительно не понимаю, на чьей стороне Снейп на самом деле. — Боже, ты такой милый, когда расстроен, — сказала она ему с усмешкой. — Если это поможет, то я в таком же замешательстве, как и ты. — Нет, это не помогает. Предполагалось, что именно у тебя должны быть все ответы, но ты меня подвела. — Он криво ей улыбнулся. — Так ты попытаешься помириться с Роном? — Если он перестанет быть таким засранцем, то, наверное, да, — признала она со вздохом. Гермиона до сих пор злилась на него, но это была небольшая плата за то, чтобы Гарри был на её стороне, особенно, когда ей нужно было во многом разобраться. Например, что же, чёрт возьми, теперь ей делать. Потребовалась большая часть года, чтобы достичь этой непростой дружбы со Снейпом, много работы, чтобы дойти до того момента, когда он перестал её ненавидеть. Гермиона была почти уверена, что для всего остального потребуется намного больше, на что она едва ли была способна. — Договорились. Я поговорю с ним и попрошу его перестать выделываться. Думаю, он будет рад возможности помириться с тобой, так как Лаванда… ну хорошо, скажу честно, она не самый интересный собеседник, и, кажется, её стало слишком много, — сказал Гарри, улыбаясь ей и вставая. Вопреки себе, она хихикнула. — Что, Бон-Бон от неё устал? Он засмеялся вместе с ней. — Не знаю, как мне удалось сохранять невозмутимое выражение лица, но ты бы видела, какой рождественский подарок она ему подарила! — Расскажи, — нетерпеливо попросила Гермиона, вставая и отряхивая снег с брюк, когда они снова пошли к дому. Его описание цепочки с кулонами рассмешило её, и с этого момента он перешёл к рассказу о визите министра; она провела с ним остаток дня, обсуждая Скримджера и радуясь, что её лучший друг наконец-то вернулся должным образом.***
Той ночью Гермиона тихо сидела у себя, работая над подарком Снейпу ко дню рождения, когда появилась Дилис. — Что-то случилось? — устало спросила она. — Ничего, — заверил её портрет. — Я просто хотела узнать, как у тебя дела. За моим появлением не всегда кроется какая-то проблема, дорогая. Хотя эти каникулы были немного тяжёлыми для всех нас. — Это ещё мягко сказано. Что ж, со мной всё в порядке. Чем профессор занимается этим вечером? — В основном сердится на всех и вся, — весело сказала Дилис. — Хотя он довольно часто это делал ещё до Рождества. Не принимай близко к сердцу. — Пытаюсь. Кажется, я смогла понять, почему он так себя вёл, по крайней мере, частично. Если посмотреть на это под другим углом, то ничего плохого в этом нет… Не знаю. Я немного запуталась. — Ах… Значит, ты наконец-то разобралась в себе? Гермиона обернулась и скорчила гримасу портрету. — Полагаю, вы предвидели это давным-давно. — Да. С другой стороны, у меня было очень много времени, чтобы изучить человеческую природу, и я знаю Северуса с тех пор, как ему было одиннадцать. Вы двое очень хорошо подходите друг другу, если мы сможем преодолеть твою неуверенность и его приводящее в бешенство упрямство и пессимизм. Ты сделала правильный выбор, девочка. Она поморщилась и вернулась к своему занятию. — Рада вашему оптимизму, но я не верю, что из этого сможет что-нибудь выйти. — О, чепуха! Тебе ещё многое предстоит узнать о мужчинах, Гермиона, и об этом мужчине в частности. Северус уже давным-давно у тебя на крючке — это я тебе гарантирую, даже если он так же сильно отрицает это, как и ты, — на самом деле, возможно, даже сильнее. Рано или поздно ты его получишь. — При условии, что он не умрёт до этого, — угрюмо сказала Гермиона. Днём ей удалось немного взбодриться, но не потребовалось много времени, чтобы её настроение снова испортилось. Обычно она не была такой унылой по натуре, но ситуация действительно казалась ей безнадёжной. Кроме того, у неё должны были начаться месячные, и это всегда влияло на её настроение в худшую сторону. — О, временами с вами обоими просто невозможно разговаривать! — сказал портрет с насмешливым негодованием. — Вы на самом деле друг друга стоите. Если бы я была всё ещё жива, то просто заперла бы вас двоих в какой-нибудь каморке до тех пор, пока бы вы не разобрались между собой, но не думаю, что Поппи согласилась бы на такую идею, — не смотри так, она ничего не знает или, по крайней мере, делает вид. Она всё равно ничего тебе не скажет; у неё нет привычки вмешиваться в чужую личную жизнь, в отличие от меня. — Дилис, пожалуйста, уходите. Мне и так есть о чём подумать и без ваших поддразниваний. — Хорошо, хорошо, но, чтоб ты знала, тебе не о чем волноваться. «Хотелось бы и мне быть столь же уверенной в этом».