So far away Its growing colder without your love Why can't you feel me calling your name? Can't break the silence, It's breaking me, All my fears turn to rage… And I'm alone now, Me and all I stood for We're wandering now All in parts and pieces, swim lonely Find your own way out…* Evanescence «Your Star».
Хорошее настроение Северуса продержалось большую часть ночи. Он спал глубоко и без сновидений, достаточно долго, по крайней мере, по его меркам, и проснулся, чувствуя себя довольно отдохнувшим. Позитивный настрой продолжался до тех пор, пока он не понял, что сегодня утром снова увидит Гермиону. В этот момент он с отвращением почувствовал, как его захлестнула нервозность. Глупости, ведь они бегали вместе уже около полутора лет. Однако даже такая мысль ничуть не уменьшала волнения. Уж лучше бы Дилис ничего ему не рассказывала. Честно говоря, он был счастливее, не зная об этом, потому что теперь, вероятно, неделями будет сводить себя с ума, анализируя всё, что Гермиона говорила или делала, пытаясь докопаться до истины. У него не было оснований не доверять Дилис — хотя, если бы они жили в более мирные времена, он бы допустил, что, возможно, пожилая целительница просто придумала это для собственного развлечения; однако сейчас он был почти уверен, что она бы ничего ему не сказала, будь это неправдой, — тем не менее ему нужно было убедиться; хотелось увидеть какие-нибудь чёткие доказательства, прежде чем он позволит себе по-настоящему поверить в это. «Но если это окажется правдой, что делать дальше?» Северус досадливо поморщился и почесал затылок; ему было неприятно признаваться в этом даже самому себе, но он действительно не знал, как себя вести. В юности всё казалось проще; когда Северус разобрался в своих чувствах к Лили, он был уже достаточно взрослым, чтобы понять, — она никогда не ответит ему взаимностью, поэтому бессмысленно было что-либо предпринимать, оставалось лишь держать рот на замке. При желании он мог достаточно легко общаться с женщинами — с возрастом это перестало быть для него проблемой, но он никогда не пробовал флиртовать с теми, кто действительно хорошо его знал… по сути, он вообще не пытался флиртовать ни с кем, кто был трезв. Также стоило в очередной раз напомнить себе, что отношения между учителем и учеником, по обоюдному согласию или иным образом, были запрещены, — но что с того? Теперь Дамблдор вряд ли посмел бы его уволить. Ему также уже не было дела до общественных правил. Настоящим препятствием казался только тот факт, что он понятия не имел, как себя вести, и ужасно боялся облажаться. «Я чертовски жалок», — удручённо сказал он себе. Большинство мужчин чувствовали себя так, когда им было около пятнадцати, и, как правило, выйдя из подросткового периода, они становились более-менее уверенными в себе. Чувствовать себя так в тридцать семь лет было попросту… грустно. Помимо всего прочего, если Дилис была права, и ему каким-то образом — одному Богу известно как — удалось привлечь внимание Гермионы, палец о палец не ударив, то, по логике вещей, всё, что ему нужно было делать, — это продолжать вести себя по-прежнему, то есть быть самим собой. Подобное казалось маловероятным, поскольку «быть самим собой» в его случае означало быть насмешливым, саркастичным мерзавцем, либо озлобленным, раздражительным гадом, а, насколько он знал, Гермиона не была мазохисткой, хотя у него было слишком мало опыта, чтобы судить о таких вещах. «Я умудрился влюбиться в неё, несмотря ни на что, так что нет никакой реальной причины, почему это не может произойти в обратном случае, верно?» По крайней мере, не считая небольших проблем с его внешним видом и характером. Северус чуть не рассмеялся; казалось, его жизнь уже не могла стать более безумной. Если у него вообще был план, то он заключался в том, чтобы попытаться вести себя как обычно и следить за любыми признаками, которые он мог упустить до сих пор. Будучи шпионом, он провёл годы, наблюдая за всеми вокруг. Обычно он мог определить, когда женщина была заинтересована в мужчине задолго до того, как кто-либо другой это замечал. Если бы он действительно нашёл прямые доказательства её заинтересованности в нём… что ж, тогда пришлось бы переходить к более активным действиям — в промежутке между всем тем дерьмом, которое ему придётся разгребать параллельно, конечно же. Как минимум, не стоило волноваться насчёт того, чтобы всё это оставалось в секрете. По-видимому, Поппи была единственным человеком, который мог о чём-то догадаться, но если целительница до сих пор никому ничего не сказала, то Дилис была права — она уже и не скажет. Поппи действовала бы без колебаний, если бы видела в этом проблему. Северус был благодарен Гермионе за чуткость; она знала, что по утрам он практически зомби, — ему не хотелось общаться, а иногда даже смотреть на неё. Конечно, из-за этого было трудно прийти к каким-либо выводам о её чувствах, но это резко уменьшало шансы того, что он поставит себя в неловкое положение. Северус всё время ловил себя на том, что смотрит на неё краем глаза, но она, казалось, этого не замечала, и к тому времени, когда они пробежали половину круга, он был слишком занят, пытаясь более-менее нормально дышать, чтобы ещё о чём-либо волноваться. «Чёрт возьми, она была права, мне действительно не хватает сил». «Кроме того, — с некоторым сожалением подумал он, отвлекаясь от длины и частоты своих шагов, — вероятно, было не очень хорошей идеей продолжать в том же духе». Эти мысли надоедали ему уже несколько месяцев… ну да ладно, к тому времени, как они закончили свою пробежку, Гермиона была слегка раскрасневшейся, растрёпанной и немного запыхавшейся, и они резко свернули на неподобающую территорию. «Да, вероятно, это была очень плохая идея — проводить так много времени с ней наедине». Лучше избегать искушения до тех пор, пока он не разберётся с бардаком в своей голове и не будет более уверен в том, что произойдёт в конце года. В любом случае сейчас ему было чертовски неловко осознавать, что он изо всех сил старается не отставать от неё. Тем не менее у него не было намерений разрывать с ней все контакты вне уроков ЗоТИ. Дилис была абсолютно права насчёт его деструктивной жилки, но для этого всё уже зашло слишком далеко — он сделал попытку на Рождество, но преуспел только в том, чтобы стать ещё более несчастным. Северус слишком глубоко во всём этом увяз, чтобы просто порвать с ней, хотя таким образом мог бы избежать позорной неловкости, ведь на самом деле ему не хотелось урезать время, которое он мог проводить с Гермионой. К тому моменту, когда они добрались до замка, он сильно запыхался и был прилично зол на себя. Он усердно работал, насколько это было возможно, поддерживая физическую форму, и в течение последних двух месяцев прилагал серьёзные усилия, чтобы должным образом следить за собой; поэтому было довольно обескураживающе обнаружить, что это не имело особого эффекта. Привалившись к стене у двери, Северус устало вытер лицо и вздохнул. — Хорошо, Грейнджер, вы победили. — Сэр?.. — удивлённо спросила она. Он покачал головой. — Вы правы. Тренировки больше не приносят мне никакой пользы, как бы ни было больно это признавать. Думаю, нам следует на этом закончить. — Взглянув сквозь завесу своих волос, он внимательно изучил выражение её лица, заметив явные проблески разочарования и лёгкой обиды в карих глазах, когда она прикусила губу. «Лучше поскорее покончить с этим недоразумением, пока Дилис не прознала об этом и не организовала свою ритуальную кастрацию или что-то в этом роде». Пытаясь придать немного юмора своему грубому утреннему голосу, он добавил: — Позвольте мне сохранить остатки гордости. Кроме того, скоро заканчиваются пасхальные каникулы, и я уверен, что вам понадобится дополнительное время, чтобы снова вкалывать на уроках, писать эссе больше положенного и заниматься внеклассным чтением, в чём вы, строго говоря, не нуждаетесь. Ладно, это был не такой уж умелый комплимент, но, похоже, его было достаточно, чтобы вызвать у неё хотя бы лёгкую улыбку. — Знаете, я не настолько безнадёжна. — Ваше расписание для подготовки к экзаменам, где вы пометили разными цветами темы для каждого занятия, вошло в легенды Хогвартса. — Очень смешно, сэр, — грустно вздохнула она. — Странно будет теперь не встречаться с вами каждое утро. Мне будет этого не хватать. Прозвучало раздражающе двусмысленно. Она могла иметь в виду как пробежки, так и его компанию. Северус почувствовал начинающуюся головную боль и почему-то не сомневался, что это будет первая из многих проблем, связанных с этой девушкой. — Да, — осторожно согласился он. — Тем не менее подумайте о компенсации. Если у меня освободится утро, то будет больше времени по вечерам, чтобы уделять его нашим тренировкам. И мне всё ещё нужно выкроить для вас время, чтобы попрактиковаться в Антиликантропном. Насколько он мог судить, она выглядела довольной, но это была Гермиона Грейнджер — единственная ученица в школе, которая была бы довольна идеей дополнительных уроков. Чёрт возьми, временами это просто сбивало с толку! — Ну, не бывает минусов без плюсов, — сказала она ему уже немного бодрее. — Вы поговорили с директором? Он ухмыльнулся, наслаждаясь воспоминанием. — О, да. Он был… удивительно сильно взбешён и очень шокирован. Между прочим, у него сложилось впечатление, что я вымогал информацию у мистера Поттера, а не у вас, так что, возможно, вам и вашим друзьям следует продолжать укреплять этот домысел. «Потому что, если Дамблдор когда-нибудь узнает, что у меня был какой-либо контакт с Гермионой, помимо Целительства… лучше не думать об этом». — У вас будут из-за этого неприятности, сэр? В её голосе звучала неподдельная тревога, и это его очень порадовало. — Из-за того, что я посмел покуситься на его драгоценного Поттера? Мисс Грейнджер, если бы каждый раз, когда это происходило, у меня возникали проблемы с директором, моя преподавательская карьера была бы ещё менее продуктивной, чем есть на самом деле. Она подавила смешок, в её глазах на мгновение заплясали искорки. — Я серьёзно. — Всё будет хорошо. Худшее, что он может, — это сделать мне выговор, но после стольких лет, думаю, у меня выработался к этому иммунитет. А теперь прочь с глаз моих.***
Оказалось, что худшее, что мог сделать директор, было значительно серьёзнее, чем нагоняй. Снейп был занят в тот вечер, а Гермиона без особого энтузиазма спарринговала с мальчиками, когда Добби появился в Выручай-комнате, попросив Гарри пойти и повидаться с Дамблдором. Они с Роном инстинктивно последовали за ним, гадая, что же он хочет им показать. Директор, казалось, не удивился, увидев трёх гриффиндорцев, лишь добродушно улыбнулся им и наколдовал ещё два стула у своего стола. — Добрый вечер, всем вам. Вижу, вы решили сбежать с тренировок профессора Снейпа. — Нет, сэр, — легко ответил Гарри; он явно чувствовал себя здесь как дома, ему было комфортно разговаривать с Дамблдором, отметила Гермиона, обменявшись с Роном красноречивым взглядом. Неудивительно, учитывая, как часто они встречались, но она готова была поспорить на всё своё имущество, что ни у одного другого ученика в школе не было таких отношений с директором. Гарри никогда не хотел быть особенным или чтобы к нему относились как-то иначе, но, очевидно, это не имело значения. Он продолжил: — Профессор Снейп сказал, что занят. Мы немного попрактиковались сами. Что мы будем делать сегодня вечером? Вы нашли…? Дамблдор поднял свою неповреждённую руку, прерывая его и улыбаясь. — Нет, нет, не это, хотя я, безусловно, близок к открытию одного из мест, где он может храниться. Нет, на самом деле сегодня вечером я хотел поговорить с вами о профессоре Снейпе. Гермиона напряжённо выпрямилась на стуле, по её спине пробежал холодок, и она краем глаза глянула на украшавшие стены картины. С того места, где она сидела, Гермиона не могла видеть ни Дилис, ни Финеаса, но она чертовски надеялась, что хотя бы один из них находится на каком-нибудь полотне позади неё. Начало прозвучало не очень хорошо… — О профессоре Снейпе? Почему? — непонимающе переспросил Гарри. — Недавно я заметил, что вы двое, кажется, наконец-то отбросили свои разногласия. Это, конечно, замечательно, но я не могу не задаться вопросом, как же так получилось? Он сделал такую многозначительную паузу, что Гарри застенчиво улыбнулся. — Эм-м… ну, это довольно трудно объяснить, сэр. В смысле, я явно ему не нравлюсь, это не изменилось, и он мне тоже не особо нравится, если честно, но… мы несколько раз разговаривали на тренировках, и профессор дал мне пару действительно хороших советов. Я всё ещё не совсем разобрался в том, что происходит, но знаю — вы ему доверяете, и он, похоже, правда пытается нам помочь. По крайней мере, иногда. — А… так он всё-таки не сказал тебе ничего конкретного? «О-о-о… Это очень плохо!!!» Гермиона молилась, чтобы один из её друзей-портретов услышал этот разговор; она не могла придумать, как прекратить его или хотя бы как предупредить Снейпа. — О чём, сэр? — О своей мотивации, почему он всё это делает. Правда, я не уверен, хотел бы Северус, чтобы ты об этом знал или нет… Но, в конце концов, отчасти это касается и тебя, мой мальчик. — Каким образом? — в замешательстве спросил Гарри. — Как? Я имею в виду — разве это не из-за моего отца? Я думал, у него был Долг жизни… — Нет, нет, ничего подобного! Видишь ли, Гарри, когда профессор Снейп был ещё ребёнком, неподалёку от него жила девочка-волшебница, рождённая от родителей-магглов. Они подружились ещё до поступления в Хогвартс и оставались очень близки в течение нескольких лет. Настолько близки, что даже после того, как их дружба закончилась, профессор Снейп продолжал следить за ней, и когда он обнаружил, что она и её семья в опасности, то попытался защитить её. От отчаяния он решил прийти ко мне и перешёл на другую сторону ради её безопасности. «О, твою ж мать!» Гермиона неуверенно откашлялась. — Сэр, вам не кажется… что это слишком личное… — сказала она, игнорируя ту часть себя, которая хотела завопить: «Чёрт возьми, не смей!!!» — Да, мисс Грейнджер, но я думаю, что это необходимо, — ответил он, тут же обрывая её. Прежде чем она успела сказать что-нибудь ещё, Гарри спросил: — Какое это имеет отношение ко мне, сэр? Дамблдор серьёзно посмотрел на него. — Её звали Лили Эванс. Последовал долгий момент тишины — всё вокруг словно застыло, — наполненный таким сильным напряжением, что было трудно дышать. — Моя мама? — недоверчиво прошептал Гарри через мгновение, и директор утвердительно кивнул, его глаза были полны сострадания. В этот момент Гермиона поняла, что больше никогда не поверит выражению этих голубых глаз. Она почувствовала тошноту и лёгкое головокружение, но не могла вмешаться, даже если бы захотела, потому что у неё во рту пересохло, а ноги словно приросли к полу. «Вы… законченный ублюдок! Не верю, что вы на самом деле только что это сделали!» — Понимаю, что это своего рода шок для тебя, Гарри, но я подумал, что ты должен знать, почему профессор Снейп готов рисковать ради нас и почему он в то же время тебя недолюбливает.***
Следующие несколько минут были несколько размытыми. Гермиона предпочла полностью игнорировать возмущённые вопли мальчишек в пользу того, чтобы помешать Гарри натворить глупости. Это был не первый раз, когда она спускалась в подземелья в спешке, но она ещё никогда не делала этого, повиснув на руке своего друга и отчаянно пытаясь успокоить его. Потребовалось всё, что они с Роном могли сделать, чтобы затащить Гарри в одну из пустых комнат и заблокировать дверь. — Гарри, пожалуйста, остановись на минутку! Давай просто поговорим об этом! — задыхаясь, попросила его она, сжимая свою палочку; она готова была заколдовать его, если бы пришлось. — Нет. Мне нужно его увидеть. Чтобы выяснить, что именно… Мне нужно его увидеть! — Зачем? Это было очень давно, Гарри. Разве это имеет значение? — Имеет ли это… Конечно, это имеет значение, Гермиона! Как ты можешь… Как ты можешь даже спрашивать об этом?! Конечно, это имеет значение! Почему ты не… я не знаю… не злишься или не обижена, или… что-то ещё? В смысле, ну ты же… — Я поняла, что ты имеешь в виду, но если скажешь ещё хоть слово, я сломаю тебе челюсть, — раздражённо ответила она. — Никогда не знаешь, кто может нас здесь подслушать. Гарри нетерпеливо тряхнул головой, словно отгоняя муху. — Неважно! Выпустите меня отсюда! — Ни за что, приятель, — сказал ему Рон, качая головой. — Нет, пока ты не успокоишься. Я не виню тебя за то, что ты так распсиховался, но ты же знаешь, что Снейп убьёт тебя, если ты набросишься на него в таком настроении. Когда сможешь разговаривать без криков, тогда, возможно, мы тебя выпустим. — Да?! Что, если бы это была твоя мама? Ты бы ещё не так кричал! Рон вытаращился на него. — Гарри, если бы это была моя мама, меня бы вырвало. Мне не нужен был этот мысленный образ, но «спасибо». И да, ты прав, будь я на твоём месте, вопил бы благим матом, а ты бы пытался меня успокоить. Давай, приятель, возьми себя в руки, а то у тебя уже лицо побагровело… — Заткнись!!! Просто… заткнись! Ладно?! «Моя нижняя губя кровоточит, — отстранённо заметила Гермиона, чувствуя тошноту. — Это кошмар. Единственный способ, как всё могло бы стать ещё хуже, — если бы…» — Что здесь происходит? — раздался знакомый голос у неё за спиной, и ей захотелось биться головой о стену. «Ну конечно, блять!» Она медленно повернулась. Снейп стоял в дверном проёме, вопросительно глядя на них троих; он выглядел слегка раздражённым, но не сильно, и его тёмные глаза были немного сонными. Судя по всему, они его разбудили. На его щеке отпечаталась слабая красноватая складка, и она заподозрила, что он снова заснул за своим письменным столом, на нём не было мантии, а его сюртук был расстёгнут. — Силенцио! — поспешно выкрикнула она, прервав Гарри прежде, чем тот успел сделать больше, чем просто глубоко вдохнуть. — Простите, профессор, мы уже уходим… «Старайся не лепетать, не вызывать у него подозрений, Герми, просто вытащи отсюда Гарри, а затем найди один из портретов…» Его глаза подозрительно прищурились, когда он внимательнее присмотрелся к открывшейся перед ним сцене: Гарри выглядел разъярённым, борясь с заглушающим заклинанием; Рон побледнел и производил такое впечатление, словно хотел бежать отсюда со всех ног, если бы единственный выход не был заблокирован; Гермиона изо всех сил старалась сохранять нейтральное выражение лица и сконцентрировалась на тумане, но она знала, что не сможет одурачить его надолго. «Не думать об этом, не думать об этом, не думать об этом…» — Что происходит? — угрожающе повторил Снейп. «Чёрт!» Гермиона вновь прикусила свою уже воспалённую и окровавленную губу и тяжело вздохнула. — Профессор Дамблдор хотел поговорить с нами, сэр, — неохотно призналась она. — Он… он сказал Гарри… что ж… — Она запнулась, пытаясь подобрать слова, когда в глубине его чёрных глаз появилась настороженность, и он нахмурился ещё сильнее. Мгновение спустя мелькнула яркая вспышка магии, когда Гарри разрушил чары и выкрикнул: — Он рассказал мне о вас и моей матери! Гермиона не могла отвести взгляда от лица Снейпа. Тот застыл, даже не дышал, ни один мускул на его лице не дёрнулся, но краска отхлынула от его щёк, и выражение глаз стало таким, какого она никогда раньше не видела, когда он опасно побледнел. Наконец он медленно произнёс тоном, который звучал совершенно неправильно: — Что он сделал?! Гермиона с беспокойством вглядывалась в его лицо, но взор мужчины был пустым и непроницаемым. — Это правда? — нервно спросил Гарри, недоверчиво уставившись на него. — Вы… с моей мамой?.. Снейп холодно рассмеялся. Гермиона подумала, что это был один из самых ужасающих звуков, которые она когда-либо слышала. — Нет. Разумеется, нет. Я никогда не значил для неё так много, — презрительно сказал он. — Но я бы умер за неё. И уже чертовски близок к этому. — Он сделал неровный вдох, изо всех сил пытаясь сохранить хоть какое-то подобие контроля над собой, когда его руки начали дрожать. — Иногда я жалею, что всё ещё жив, — прошептал он, больше для себя, чем для кого-либо другого. Гарри огляделся по сторонам, выглядя довольно растерянным, часть его гнева сменилась замешательством. Рон поймал взгляд своего друга и неловко пожал плечами. — Не смотри на меня, приятель. Я не знаю, что сказать. Я так же шокирован, как и ты. Гарри перевёл взгляд на Гермиону. Она заколебалась, когда напряжение в комнате усилилось, пытаясь решить, как поступить правильно. Наконец она глубоко вздохнула и со спокойствием, которого не чувствовала, тихо сказала: — Я знала об этом. В тот же миг прозвучали потрясённые восклицания обоих её друзей, но она смотрела только на Снейпа. Он поперхнулся, а затем одарил её взглядом чистого, неподдельного ужаса. — Что? — прошептал он, всё сильнее дрожа; теперь профессор стал белым как мел, а его глаза шокированно распахнулись, когда соскользнули окклюменционные щиты. — Я знала об этом, — так же тихо и спокойно повторила она, пытаясь глазами сказать ему, что это не имеет значения; от степени его боли у неё заныло в груди и защипало глаза. — Уже некоторое время. — И ничего мне не сказала?! — возмутился Гарри; момент шока длился недолго, ожидаемо превратившись в ярость. Гермиона отвернулась от Снейпа и посмотрела на своего лучшего друга, стараясь, чтобы её голос звучал мягко. — Да, потому что это не наше дело, Гарри; ни моё, ни твоё. Это было очень давно. Я стала доверять профессору Снейпу ещё до того, как узнала об этом, а ты никогда не сможешь поверить ему полностью, так какая разница? Лучше бы нам вообще было об этом не знать… — Ну а я теперь знаю! — И что с того? — спросила она, пытаясь унять дрожь в голосе; Гермиона не могла снова посмотреть на Снейпа, так как была уверена, что начнёт плакать. — Что изменилось теперь, когда ты знаешь? Он был другом твоей матери ещё до того, как она начала встречаться с твоим отцом, задолго до твоего рождения. Это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни ко мне, ни к Рону, ни к кому-либо ещё в Ордене. — Ну… я… — Гарри осёкся, разумная часть его боролась с импульсивной, и вдруг до него дошло, что на самом деле у него не было причин так сильно злиться. — Он… — Спокойно, Гарри, — тихо сказал Рон, подходя и становясь рядом со своим другом. — Успокойся немного, ладно? Дыши. — Почему ты так спокоен? Тебе не кажется, что это… это… — Странно? — подсказал Рон, пытаясь выдавить улыбку и поднять ему настроение. — Немного. Но это определённо не имеет ко мне никакого отношения, не так ли? В смысле, я могу понять, почему это важно для тебя и Гермионы… — Он замолчал, когда она отчаянно замотала головой, и на мгновение запнулся, прежде чем пожать плечами и продолжить: — Ну, я догадывался, что Гермиона была в курсе, но на самом деле это неважно. Я никогда по-настоящему не доверял профессору Снейпу, но, думаю, старшие знали, о чём идёт речь. — Он снова неловко повёл плечами. — Не знаю, приятель… Разве это имеет значение? Он пытается уберечь тебя из-за верности твоей маме. Могло быть и хуже, верно? — Но… — слабо начал Гарри, злость сменилась замешательством. Он повернулся, чтобы опять посмотреть на Снейпа. Гермиона неуверенно проследила за его взглядом и обнаружила, что профессор смотрит на неё в ответ — или, скорее, сквозь неё. Его глаза были расфокусированы, но на то, что он видел, было явно больно смотреть; он всё ещё выглядел опасно бледным и казался почти на грани обморока. Мгновение спустя кто-то громко откашлялся позади Снейпа, и плохая ситуация стала ещё в десять раз хуже, когда появился Дамблдор. — Всё в порядке? — поинтересовался он, и Гермиона так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Она боролась с двойственным желанием либо ударить его, либо проклясть, злобно глядя на директора. Очень медленно Снейп повернулся к нему, двигаясь скованно; его пустое выражение лица не изменилось, но все они смогли увидеть разрушительную бурю в глазах мужчины, когда его ментальные щиты ещё больше распались. — Вы мразь! — прохрипел он сиплым от застарелой боли голосом. — Вы самая настоящая законченная мразь! Всё, о чём я когда-либо вас просил, — чтобы вы никогда никому об этом не рассказывали. Единственное, о чём я когда-либо вас просил, а вы даже этого не смогли мне дать… — Северус… — осторожно начал Дамблдор. — Катитесь к чёрту! — Северус… — Я сказал, убирайтесь! — Румянец, наконец, вернул некоторый цвет его бледному лицу, зато его глаза начали лихорадочно блестеть. Не мигая, Снейп свирепо уставился на директора, после чего резко повернулся, сверкнув взглядом на остальных, хотя, казалось, даже не видел их, ослеплённый болью и бешенством. — Убирайтесь, вы все! Сейчас же! — Его била сильная дрожь; она казалась Гермионе ужасно знакомой, но девушка ничего не могла поделать. Очевидно, ему не нужна была компания, прямо сейчас для него было бы ещё хуже, если бы кто-нибудь крутился рядом, даже она — возможно, особенно она. Что-то стало покалывать её кожу, смутно знакомая прохлада, и она поняла, что Снейп был на грани полной потери контроля и магического выплеска. — Идёмте, — прошептала она, потянув Гарри за руку. Им не нужно было повторять дважды. Похоже, Дамблдор умел опознавать признаки опасности так же хорошо, как и она, поскольку вывел ребят из комнаты. Снейп последовал за ними и повернул в сторону своих покоев, двигаясь со странной жёсткостью и оцепенением, несмотря на дрожь. Он почти сразу растворился в темноте. — Всё прошло просто «замечательно», — холодно заметила Гермиона, которую тошнило от гнева и страха. По крайней мере, у Дамблдора хватило порядочности не встречаться с ней взглядом, когда он пробормотал что-то о том, что всё к лучшему, прежде чем извиниться и откланяться. Гарри, казалось, пребывал в точно таком же ступоре. Она благополучно сопроводила его в Гриффиндорскую башню, после чего передала в руки Рона и спряталась у себя в спальне за зачарованным пологом, наконец-то дав волю слезам.***
Позже той же ночью Гермиона лежала в своей постели, свернувшись калачиком и даже не пытаясь заснуть, когда из картины над её кроватью послышался голос Финеаса Найджелуса: — Господи, что у вас стряслось?! — С ним всё в порядке? — хрипло спросила она; голова раскалывалась от слёз и переживаний. — Нет, с ним определённо не всё в порядке, — сказала Дилис, присоединяясь к слизеринцу. — Насколько мы можем судить, последние несколько часов он только и делал, что крушил всё вокруг да орал до хрипоты. Картины были первыми вещами, до которых он добрался. По-моему, он плакал, чего я не видела уже столько лет, сколько себя помню. А теперь там стало пугающе тихо, но мы не можем попасть внутрь, чтобы проведать его. Что случилось? — О боже, это был полный кошмар! — прошептала Гермиона, садясь и обнимая свои колени. — Директор… он позвал Гарри к себе в кабинет сегодня вечером, а мы с Роном увязались за ним, и он… он рассказал Гарри о Лили. — Что он сделал?! Гермиона беспомощно покачала головой. — Говорю же, это было ужасно! Гарри бросился вниз, в подземелья — мы не смогли его остановить. Профессор Снейп услышал, как мы спорим, и пришёл к нам. Гарри накричал на него, и… выражение его лица… — Слёзы снова защипали ей глаза. — Дерьмо! — решительно сказала Дилис, обменявшись обеспокоенным взглядом с Финеасом, прежде чем оба портрета посмотрели на неё, и она резко спросила: — Ты знала? Гермиона неуверенно кивнула. — Первые подозрения возникли в прошлом году, и я, наконец, разобралась во всём этом некоторое время назад. Так что в целом я знаю уже довольно давно. — И?.. Она пожала плечами и попыталась улыбнуться. — Его чувства к ней не меняют моих. Как бы мне этого ни хотелось. Так было бы проще, но… это ничего не меняет. — Ну, это уже кое-что, — пробормотала Дилис, прежде чем снова выругаться: — Чёрт! Этого может быть достаточно, чтобы сломить его! — Как всё это воспринял Поттер? — спросил Финеас. — Боже, я не знаю. В основном он шокирован. Гарри никак не ожидал такое услышать. Думаю, он будет не готов говорить об этом какое-то время, но, полагаю, воспринял всё лучше, чем я ожидала. Портреты вновь обменялись взглядами. — Как ты думаешь, ей стоит пойти к нему? — наконец спросила Дилис у своего товарища. Финеас сдвинул брови. — Если бы на его месте был кто-то другой, я бы несомненно сказал «да». Думаю, он не стал бы возражать — сейчас Северус не в том состоянии, чтобы протестовать, но зато завтра… нет! Лучше оставить его в покое. По крайней мере, на короткое время. Мы будем следить за ним, но он должен пережить всё самое худшее в одиночку. Просто молитесь, чтобы его не вызвали до того, как он снова обретёт некоторую стабильность. — Когда вы закончите говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, — многозначительно сказала Гермиона, — может быть, скажете, с ним всё будет в порядке? — Конечно, с ним не всё в порядке! — раздражённо сказал Финеас. — Но боюсь, что на этот раз Альбус перегнул палку. Северус перенёс столько наказаний за эти годы, но даже он не сможет такого вынести. Он может всё испортить и навсегда потерять своего шпиона. — Слава богу, что старый дурак всё-таки не всё знает, — пробормотала Дилис, а затем обратила пронзительный взгляд на Гермиону. — Он не знает о тебе. В противном случае, я уверена, он бы уже нашёл способ уничтожить и это, потому что по какой-то причине ему доставляет удовольствие мучить Северуса, пока тот не сорвётся. Временами это почти пытка — видеть, как много он может заставить беднягу вытерпеть. — Она вздохнула. — Думаю, Северус будет в полном порядке, Гермиона, через день или около того. Но он очень близок к краю. Я действительно не знаю, как долго он ещё сможет продержаться. Мне кажется, он переживёт этот кризис, но следующий может его прикончить. Даже такой кремень, как он, рано или поздно опустит руки и перестанет бороться. Гермиона серьёзно кивнула, прекрасно понимая, что время для всех них на исходе. Решив больше не плакать, она с трудом сглотнула и вздохнула. — Думаю, мне лучше попытаться уснуть, если смогу. Завтра будет тяжёлый день. Портреты обменялись взглядами. — Я предупрежу Поппи на случай, если он сделает какую-нибудь глупость, — пообещала Дилис. Финеас мрачно кивнул. — А я позабочусь о том, чтобы директор школы не получил пользы от ночного сна. Хочу перекинуться с ним парой слов. Постарайтесь отдохнуть, мисс Грейнджер. Скоро вы будете ему нужны, даже если он этого не признаёт. «Хотела бы и я быть в этом так уверена», — устало подумала она, опять сворачиваясь калачиком и в который раз скучая по утешительной компании своего кота.***
Северус проснулся на полу своего кабинета, чувствуя себя таким несчастным, каким никогда ни был. Мгновенно накатил приступ сильной пульсирующей головной боли, а во рту пересохло от жажды, но всё это бледнело по сравнению с тисками, сдавливающими горло и грудную клетку. Двигаясь очень медленно и неуверенно, он прошёл по своим комнатам, чтобы оценить причинённый ущерб. Он действительно мало что помнил из произошедшего после того, как они ушли. Он вспомнил, как вышел из комнаты и слышал, как их шаги затихали и сливались с гулом в его ушах, а затем… пустота. Полная, ужасающая отключка. Он равнодушно отметил, что сломал практически всю мебель; короткая вспышка боли охватила его, когда Северус добрался до своей спальни и увидел уничтоженное пианино. Магия по какой-то причине не могла починить музыкальные инструменты должным образом; впоследствии они уже никогда не звучали так, как раньше. Не то чтобы в свете всего остального это имело какое-то значение. Зеркало в ванной было разбито, но осколков осталось достаточно, чтобы показать ему его отражение. Он медленно моргнул, увидев размазанную по лицу кровь, и внимательно осмотрел себя. Никаких ран, что было довольно удивительно, учитывая состояние, в котором он находился, но в какой-то момент у него пошла кровь из носа. На самом деле, он чувствовал себя так, словно у него случился припадок: головная боль, ломота в суставах и мышцах, кровотечение из носа… Действуя машинально, Северус включил душ и снял с себя грязную одежду. Дрожа, он встал под воду и прислонился спиной к кафельной стене, отказываясь позволять своим мыслям вновь захватить его. Он чувствовал себя так, словно его освежевали наживую. «Ну, на самом деле не совсем», — мрачно поправил он сам себя; однажды с него действительно сдирали кожу, так что он осознавал разницу. И всё же он предпочёл бы пройти через это снова. Он всегда боялся, что кто-нибудь когда-нибудь узнает о Лили. В особенности Гермиона. Он вздрогнул, вспомнив, как тихо она сказала ему, что уже знала. Северус сглотнул желчь и сосредоточился на жжении в задней части горла, пока боль снова не перешла в онемение. «Чёрт возьми, Лили, — в отчаянии подумал он. — Ты мертва уже почти пятнадцать лет, и всё равно разрушаешь меня». Он сердито вытер глаза рукавом; стоило ему наполовину потерять рассудок, и его самоконтроль наконец-то лопнул. Северус смутно припоминал, как рыдал до тех пор, пока не заснул, или, возможно, так сильно, что просто потерял сознание от нехватки воздуха. Годами подавляемые эмоции хлынули из него мощным потоком, но катарсис не принёс облегчения. Или принёс? Он чувствовал себя… полной развалиной, да, но на самом деле ему было не так плохо, как можно было бы предположить, если бы он когда-нибудь ранее представлял себе такую ситуацию. Северус сдержанно проанализировал свои чувства. Не боль, не совсем… да, ему было больно, но в основном он испытывал… злость. Да, он помнил, что чувствовал нечто подобное. В нём бурлила чистая ярость, вызывая тошноту, заставляя горло гореть, мышцы — напрягаться, а головную боль — усиливаться от давления. Холодная вода, окатывающая его тело, вызывала далёкие незначительные ощущения, затмеваемые ненавистью, горящей в его крови. На этот раз Альбус зашёл слишком далеко, нарушил последнее обещание, которое всё ещё держал. И сделал это из мелочной мстительности. Теперь все ставки отменяются.** «К чёрту план! К чёрту поиски другого пути!» «Гори всё ясным пламенем! Пусть хоть весь мир сгорит! К чёрту всё!» В любом случае скоро всё это не будет иметь значения. Прямо сейчас он с радостью прикончил бы старика, и к чёрту последствия. Итак, нужно было установить некоторые правила. Никакой личной встречи с Дамблдором, потому что тогда он убьёт старого ублюдка раньше срока. Больше никаких тренировок, пока он не восстановит контроль над своим гневом, или в конечном итоге он прикончит либо Поттера, либо Уизли. Поттеру тоже понадобится время, чтобы смириться со всем этим. Медитировать как можно чаще и восстанавливать ментальную защиту, которая обычно сдерживала его темперамент до тех пор, пока он в этом нуждался. Северус знал, как с этим справиться, знал, как вернуть самоконтроль. Всё обойдётся. Что касается Гермионы… Господи, он и не думал, что всё может стать ещё хуже в их и без того запутанных отношениях. «Она знала? Что же тогда это значило?» Конечно, она ни за что на свете не смогла бы что-либо почувствовать к нему, если бы думала, что он тоскует по мёртвой женщине. Это делало его жалким, одержимым и недоступным или, по крайней мере, незаинтересованным. Не тот образ, который он надеялся создать, но… «Ах, чёрт, я больше вообще ничего не понимаю!» У него не было возможности проскользнуть в её мысли. Бог свидетель, у него было предостаточно проблем, и он пытался разобраться с ними ещё до того, как случилось всё это дерьмо. Он уже прекратил утренние пробежки. Нужно постараться не видеться с ней слишком часто до тех пор, пока он не успокоится. Дрожа, Северус вышел из душевой и отправился на поиски чистой одежды и чего-нибудь от головной боли; у него осталось немного времени, чтобы помедитировать перед первым уроком. «Всё почти кончено. Нужно просто ещё немного подержать себя в руках».***
Снейпа не было ни на завтраке на следующее утро, ни на обеде. К дневному уроку ЗоТИ Гермиона была серьёзно обеспокоена, а её искусанная нижняя губа почти кровоточила. Гарри казался на удивление спокойным, более или менее в норме, хотя временами был притихшим и потрясённым, а иногда — задумчивым. Рон прилип к нему, как репейник, стараясь вести себя так же энергично и несерьёзно, как Фред и Джордж, пытаясь поддержать его настроение. Он опробовал то же самое на Гермионе, но она поблагодарила его за усилия и сказала, чтобы он оставил её в покое. Прямо сейчас ей не очень хотелось веселиться. Через пять минут после того, как урок должен был начаться, Снейп, наконец, ворвался в класс как раз в тот момент, когда болтовня учеников грозила перерасти в хаос. Он прошествовал в переднюю часть кабинета и повернулся к ним лицом. Честно говоря, он выглядел как после семи миль по плохой дороге, его лицо было бледнее и измождённее, чем обычно, а общий вид — немного потрёпанным. Устремив взгляд в одну точку приблизительно в центре класса, он решительно сказал: — До экзаменов осталось всего несколько недель, поэтому на этом уроке вы займётесь повторением материала и самопроверкой, поскольку я сомневаюсь, что большинство из вас удосужились делать это в свободное время. Вы можете разговаривать друг с другом при условии, что будете делать это тихо. Любой ученик, которого я услышу, говорящий о чём-либо, не относящемся к моему предмету, или громче шёпота, пожалеет об этом. Я ясно выразился? Его голос был слегка осипшим, с лёгкой хрипотцой, придающей шероховатость обычному бархатистому тону, не отличаясь от того, как он обычно звучал после особенно неприятного вызова. Тем не менее Снейп держался на удивление хорошо, учитывая обстоятельства. Делая вид, что смотрит в учебник, Гермиона поверх него следила за профессором. Снейп тут же замечал, как только кто-нибудь начинал пялиться на него, но сейчас он не отрывал взгляда от своих бумаг и письменного стола, отчаянно изображая рабочую деятельность, так что на этот раз она могла свободно наблюдать за ним. Он действительно выглядел ужасно — усталый и опустошённый, — его глаза покраснели и слегка припухли, хотя на измождённых чертах лица они выглядели настолько запавшими, что это было почти невозможно определить. Гермиона поймала себя на том, что её взгляд прикован к его столу, и несколько минут, сама не зная почему, она смотрела на его руки, пока не поняла, что его некогда аккуратные ногти были обкусаны, буквально обгрызены до корней. Это крошечное, незначительное изменение красноречиво говорило о его хрупком психическом состоянии. Очевидно, Снейпа наконец подтолкнули вплотную к краю; даже у его безграничной выносливости существовали пределы. После урока Гермиона задержалась, когда остальные ушли; она хотела сделать попытку убедиться, что с ним всё в порядке или настолько в порядке, насколько это было возможно. Гарри и Рон ждали вместе с ней, и все трое, очень нервничая, подошли к его столу. Он ни разу не взглянул на них за весь урок. Она обменялась взглядами с мальчиками, никто из них не знал, что сказать, а затем чуть не подпрыгнула, когда Снейп заговорил первым: — Мне нечего вам сказать. Никому из вас, — утомлённо сказал он, не поднимая глаз. — Идите своей дорогой. — Он казался совершенно измученным, в его голосе слышалась нездоровая хрипотца, как будто он был простужен, — ни привычной уверенности, ни следа гнева или презрения, только какая-то тупая, нехарактерная для него покорность. Гарри облизнул губы и расправил плечи, явно собираясь с духом. — Сэр?.. — тихо начал он. — Нет, Поттер, — мягко прервал его Снейп, всё ещё не поднимая глаз. — Я не буду говорить об этом. Упрямый, как всегда, Гарри сцепил зубы и продолжил, несмотря ни на что: — Вы предали Сами-Знаете-Кого только для того, чтобы спасти их? После долгой паузы их учитель сокрушённо вздохнул, уронив перо и не обращая внимания на чернильное пятно, испачкавшее эссе, которое он проверял. Опустив голову на руки, Снейп ответил: — Не только по этой причине. Я всё равно собирался уйти от него… просто хотел этого не настолько сильно, чтобы рисковать своей жизнью. — Но вы рискнули ею ради них. Ради неё. — И потерпел неудачу, — резко ответил он. — В этой истории есть ещё кое-что, о чём директор пока не счёл нужным вам рассказать. — Краткий миг горечи прорезался сквозь вялость его голоса, но это длилось недолго. — Я не буду обсуждать это с вами. Оставьте мне хотя бы эту малость. Уходите. Они втроём обменялись тревожными взглядами, после чего неохотно направились к двери, но, когда дошли до неё, Гермиона остановилась, слегка подтолкнув мальчишек вперёд, стоило тем тоже притормозить. Бросив на неё обеспокоенный взгляд, Гарри ушёл; Рон ободряюще улыбнулся ей и последовал за своим другом. Сделав глубокий вдох, Гермиона обернулась. Снейп так и не поднимал глаз, но явно знал, что она всё ещё здесь. Теория подтвердилась мгновением позже, когда он монотонно сказал: — Я велел вам уйти, Грейнджер. Воодушевлённая тем фактом, что он отказался от формального «мисс», Гермиона сделала глубокий вдох и собралась с духом. — Да, сэр, но я хотела ещё раз вам сказать, что уже давно об этом знаю. Тем не менее это не имеет для меня значения. И я нахожу поступок директора… по-настоящему подлым. Вот и всё. Девушка с волнением наблюдала за ним во время последовавшей паузы. Трудно было сказать наверняка, но его плечи как будто слегка опустились, когда напряжение немного покинуло его тело. Она услышала, как он громко шмыгнул носом — его голос действительно звучал не очень хорошо, — прежде чем вздохнул и снова заговорил, но его речь была уже менее механической и не такой пустой. — Пожалуйста, просто оставьте меня в покое. Снейп просил, а не приказывал, и это была единственная причина, по которой она была готова исполнить его волю. Если бы он попытался опять ей приказать, она бы заупрямилась, но это прозвучало как искренняя просьба. — Как пожелаете, — тихо ответила она, намеренно опустив «сэр» в конце предложения. — Однако люди будут волноваться, если вы пропустите ужин, — добавила Гермиона, оставив невысказанным, но явно подразумеваемым тот факт, что она причисляет к ним себя. Выйдя из класса и закрыв за собой дверь, ей оставалось только надеяться, что он поймёт её намёк.