My life has been such a whirlwind since I saw you I've been running round in circles in my mind And it always seems that I'm following you, girl Cause you take me to the places That alone I'd never find And even as I wander, I'm keeping you in sight You're a candle in the wind, On a cold, dark winter's night And I'm getting closer than I ever thought I might…* REO Speedwagon «Can't Fight This Feeling».
Северус по привычке оглядел свой практически полностью тёмный кабинет, прежде чем вновь переключиться на лежащий перед ним на столе документ. Он составил его почти год назад, но на самом деле не рассчитывал когда-либо им воспользоваться. Подавив тягостный вздох, мужчина быстро пробежался ещё раз по содержимому, написанному аккуратным почерком, хотя к этому времени почти выучил его наизусть. Он хотел убедиться, что ничего не упустил. «Я, Северус Тобиас Снейп, признанный и названный крёстным отцом Драко Люциуса Малфоя, единственного сына Люциуса Абраксаса Малфоя и Нарциссы Блэк Малфой, настоящим отказываюсь от опекунства над Драко Люциусом Малфоем и официально снимаю с себя все обязанности его опекуна». Коротко, по существу и почти шокирующе лаконично для юридического документа, тем не менее так много потенциально зависело от этих нескольких строк. Покачав головой, Северус опять обвёл взглядом комнату, как будто хотел убедиться, что за ним никто не следит, — бессмысленная паранойя, даже по его меркам; в радиусе сотен ярдов от его кабинета не было ни единой души, и хотя он был уверен, что портреты наверняка наблюдают за ним, они ничего не могли разглядеть с единственной картины на противоположной стене. Незаметно вытащив иглу из кармана и проколов кончик пальца, он выдавил каплю крови на прямую линию рядом с сегодняшней датой, взял перо и решительно поставил свою подпись. «Прости, Драко. Я забочусь о тебе, но уже давно не в состоянии тебе помочь. К сожалению, я больше ничего не могу сделать для тебя и твоей семьи, кроме как попытаться освободить нас всех». Северус на мгновение зажмурился, почувствовав короткую обжигающую вспышку, лизнувшую его запястье, после чего это ощущение исчезло. Непреложный Обет стал действовать не в полную силу. Он поклялся на имя своего крестника, но с настоящего момента их больше не связывали данные отношения. Проблема была не решена, так как Клятва всё ещё действовала, но отныне она определённо стала слабее. Этот простой поступок даст ему шанс выжить при попытке уклониться от того, в чём он поклялся. Даже если что-то другое утянет его ко дну. Однако ему всё ещё нужен был реальный выход. Северусу совершенно не нравились минимальные шансы на выживание, основанные исключительно на этом; нужно было что-то ещё, чтобы склонить удачу в свою пользу. Скоро придётся лечь спать, он пока не был достаточно силён, чтобы обходиться без отдыха так долго, как раньше, но перед этим он решил снова заглянуть в свой Омут памяти и пересмотреть воспоминания о том, как дал Нарциссе Непреложный Обет. Северус хотел убедиться, что он точно запомнил каждое слово; одна лазейка уже нашлась, а там, где была одна, могли быть и другие. Он смог разорвать одно звено из бесчисленных цепей, которыми его сковали; по крайней мере, начало было положено.***
Гермионе пришлось признать, что она была впечатлена столь скорым выздоровлением Снейпа. Она присутствовала при его следующем осмотре в Больничном крыле, и, хотя он всё ещё не выкарабкался до конца, улучшение казалось поразительным. Судя по всему, чистое упрямство и жажда мести могли заменить недели отдыха и лекарств. Даже Дилис не осмелилась спросить, как ему удаётся так быстро выздоравливать, хотя она подозревала, что сам Снейп до конца не знал ответа на этот вопрос. Зато студенты не особо радовались таким переменам. Профессор Снейп вернулся к своему обычному злобному, пристрастному, безжалостному «я». В песочных часах факультетов так часто менялось количество баллов, что было удивительно, как стекло в них ещё не треснуло. Со злорадством — которое, как признавала даже Гермиона, было злорадством — он проводил каждый урок ЗоТИ, устно и практически проверяя своих учеников на стойкость, провоцируя их намного сильнее, чем делал даже в худшие времена на Зельеварении. Однако количество отработок не увеличилось; у профессора попросту не было времени их проводить. Он присоединился к их тренировкам в те несколько вечеров, когда Гермиона не заставляла своих друзей повторять пройденные чары и нарабатывать опыт, и, хотя он не часто участвовал, его контроль им очень помогал. Одна из таких тренировок в последний вечер мая была прервана сообщением от Дамблдора, и вскоре все трое гриффиндорцев уже сидели перед столом директора, в то время как Снейп, прислонясь к стене и скрестив руки на груди, ухмылялся с неприкрытой наглостью. Краем глаза Гермиона заметила, что Рон изучает свои колени, а Гарри уставился в точку на стене позади Дамблдора, не встречаясь взглядом со стариком; на сей раз атмосфера была не такой дружелюбной. Все выглядели более подозрительными, менее уверенными и доверчивыми, и, судя по явному отсутствию огонька в голубых глазах директора, тот чувствовал, что они им недовольны. — Сегодняшняя наша встреча не очень важна, поэтому я прошу прощения за то, что отвлёк вас от несомненно важных занятий, — радушно сказал Дамблдор, видимо, решив пока проигнорировать их поведение. Гермиона увидела, как усмешка Снейпа стала сильнее, а его глаза опасно заблестели. Директор продолжил: — Мне хотелось поведать вам, что я близок к разгадке местонахождения ещё одного из оставшихся крестражей. Полагаю, я выясню это наверняка в течение нескольких дней. — Вы знаете, что это, сэр? — спросил Гарри, по-прежнему глядя на стену; он не ёрзал, но ему было явно не по себе, очевидно, он всё ещё находился в смятении из-за недавних событий. — Боюсь, что нет. Снейп кашлянул, его усмешка слегка померкла. — Вы знаете, который из них находится в Хогвартсе? — задал он вопрос, и все разом повернулись, с недоумением уставившись на него. — Один из них в Хогвартсе? — непонимающе переспросил Гарри. Дамблдор покачал головой. — Нет, насколько мне известно. Что навело тебя на такую мысль, Северус? Снейп нахмурился. — Думаю, это очевидно. Тёмный Лорд должен был спрятать по крайней мере один из них здесь, поскольку школа слишком важна для него. — Я всё равно не убеждён… Губы Снейпа презрительно скривились. — Нет? Что ж, неудивительно. Вы происходите из разных слоёв общества. — Он повернулся и посмотрел на Гарри с задумчивым выражением лица. — Подумайте об этом, Поттер. Вы можете понять, почему здесь должен быть спрятан крестраж, не так ли? Гарри моргнул, поражённый тем, что его включили в разговор, затем сдвинул брови, напряжённо обдумывая вопрос. Минуту спустя он неуверенно кивнул. — Мне кажется, да, сэр. Будь я на его месте, непременно спрятал бы его здесь, если бы у меня была такая возможность. Но когда? И где? Как нам это выяснить? — Понять «когда» как раз довольно несложно, — глубокомысленно сказала Гермиона — она не разделяла их убеждённости в том, что Волдеморт выбрал бы настолько очевидное место, как Хогвартс, но Снейп и Гарри в это верили, а для неё этого было достаточно; остальное она выяснит позже. — Когда он пришёл подавать заявление на должность преподавателя Защиты от Тёмных искусств, прежде чем проклял её. Том Риддл не мог всерьёз надеяться, что вы дадите ему эту работу, сэр, так что, возможно, у него была другая причина вернуться сюда. — Всё это только предположения, — отмахнулся Дамблдор. — Я нахожу крайне маловероятным, что столь мощный артефакт, как крестраж, мог быть спрятан здесь без чьего-либо ведома. — Мы даже не догадывались про дневник, а ведь он был здесь целый год, — высказался Рон, слегка покраснев, когда все посмотрели на него, — он всегда смущался участвовать в дискуссиях взрослых, особенно сейчас, когда обстановка была такой накалённой. — И, как любил говаривать наш Тёмный Лорд, ваше чутьё уже не то, что раньше, — деликатно добавил Снейп, сохраняя бесстрастное выражение лица. — Очень хорошо, Северус. Поскольку вы оба так непоколебимо уверены в этом, просветите нас. Где же он, по-вашему, может быть? — поинтересовался Дамблдор с лёгким раздражением в голосе. Снейп пожал плечами, вновь прислонившись спиной к стене, и в раздумьях рассеянно провёл кончиком пальца по губам. — Осмелюсь предположить, что либо в Тайной комнате, либо в Комнате спрятанных вещей, — наконец высказал он свою точку зрения. — Где?! — тут же спросила Гермиона, эхом ей вторили Гарри с Роном. — Это одна из вариаций Выручай-комнаты. Я видел её всего раз или два — она похожа на огромный склад, заполненный практически до потолка всем, что вы только можете себе представить. Там можно спрятать что угодно, и это, скорее всего, никто никогда не найдёт. Даже если вы знаете, что искать. — Тогда мне, наверное, нужно проверить Тайную комнату? Может, нам всем пойти? — спросил Гарри, в его голосе переплетались нервозность и возбуждение. Снейп отрицательно покачал головой. — Мы все не можем туда пойти. Ваша связь с Тёмным Лордом позволит вам войти в Тайную комнату. Уизли — чистокровный. Поскольку я глава Слизерина, мне может сойти с рук то, что я полукровка, а может, и нет. Директор чистокровный, но, вероятно, недостаточно гибкий, чтобы пролезть через туннель под раковиной. И, разумеется, магглорождённой ведьме никогда не будет позволено ступить в место, спроектированное самим Салазаром Слизерином, по крайней мере, живой. Кроме того, даже несмотря на активную подготовку к экзаменам, студенты, скорее всего, заметят, как вся наша весёлая компания тащится в женский туалет, если Миртл не прокричит об этом с крыш. Пойдёте только вы и Уизли. Поскольку у нас, похоже, выдался свободный вечер, я могу заглянуть в Комнату спрятанных вещей. — Вы позволите мне пойти с вами, сэр? — мгновенно вызвалась Гермиона. Снейп бросил на неё свой лучший публичный хмурый взгляд, тем не менее выражение его глаз оставалось нейтральным, несмотря на нахмуренные брови и суровую линию рта. Она чуть не потеряла самообладание, но вдруг увидела Дилис, ухмыляющуюся ей из-за его спины. Сдерживая смех, Гермиона бросила на него умоляющий взгляд. — Мне ведь нельзя пойти с Гарри и Роном, но я тоже хочу участвовать! Его губы скривились. — К вашему сведению, не всегда можно получить то, что хочется, мисс Грейнджер, — категорично ответил он ей, с едва заметным намёком на весёлый блеск в тёмных глазах. — Возьми мисс Грейнджер с собой, Северус, — приказал Дамблдор, и Гермионе пришлось опустить взгляд в пол, а голову — как можно ниже, чтобы её волосы упали вперёд и скрыли лицо; она едва держала себя в руках, чтобы не рассмеяться, так как услышала дерзкое хихиканье Финеаса, а Гарри приглушил подозрительный кашель, закрыв себе рот рукой. — Господин директор… — запротестовал Снейп, и его возражение звучало совершенно искренне. — Это не просьба. Я вижу больше смысла в командной работе, чем если ты отправишься туда в одиночку. Кроме того, тебе может понадобиться помощь. Комната спрятанных вещей довольно обширна. — Помощь? — повторил он, его голос сочился презрением, которое, как знала Гермиона, было направлено скорее на Дамблдора, чем на неё; Гарри снова закашлялся. — Достаточно! Если мы собираемся проверить вашу теорию, давайте займёмся делом. К сожалению, как любезно заметил профессор Снейп, я буду привлекать внимание, если отправлюсь сопровождать вас, так что мне придётся остаться здесь. — Что мне искать, сэр? — спросил Гарри, проглотив свой очередной «приступ кашля» и натянув серьёзную мину. — Если крестраж находится в Тайной комнате — это будет вещь, принадлежавшая Салазару Слизерину, — ответил ему Снейп. — Это соответствовало бы странному представлению Тёмного Лорда о прекрасном; он не стал бы добавлять туда ничего другого. Ищите то, что будет выбиваться из обстановки и явно бросаться в глаза. Вы можете использовать чары Вердимилиуса, чтобы проверить, нет ли поблизости чего-нибудь зачарованного, но выглядящего совершенно обыденно, хотя я сомневаюсь, что Тёмный Лорд потрудился бы скрыть то, до чего, по его мнению, мог добраться только он сам. На этом предмете будет имя Слизерина или, по крайней мере, его инициалы. — Оу, у него те же инициалы, что и у вас, профессор, — отметил Рон и опять залился краской, когда все посмотрели на него. — Что? Я просто подумал, что это довольно интересно. Снейп издевательски вскинул бровь и бросил на него уничтожающий взгляд, прежде чем отвернуться. — Я понятия не имею, какие артефакты Слизерина сохранились до наших дней, поэтому не могу дать вам больше подсказок, Поттер. Вы держали в руках дневник, хотя тогда вряд ли что-то ощутили, но ваша чувствительность развилась со второго курса, и, вполне возможно, вы сможете почувствовать крестраж. — Это был не василиск, не так ли? — спросил Гарри. — Я имею в виду, Нагини — одна из них, поэтому мы знаем, что они могут быть животными… — Нет. Он разбудил василиска, но не создавал его; Нагини — его фамильяр, а не просто животное. Я сомневаюсь, что он стал бы доверять двум живым существам. Кроме того, только один крестраж может быть активен одновременно, в тот раз это был дневник. Гарри кивнул. — Если мы его найдём, что нам с ним делать? Это опасно? — Проткнуть его другим клыком? — предложил Рон. — Мистер Уизли, — снисходительно сказал Дамблдор, — Гарри серьёзно пострадал в тот раз, когда проткнул дневник Тома ядовитым клыком и взрыв от этого угрожал большей части фундамента замка. Я бы предпочёл, чтобы вы принесли всё, что найдёте, сюда, ко мне, где мы сможем безопасно это уничтожить. Не прикасайтесь к крестражу голыми руками и вообще взаимодействуйте с ним как можно реже, вы не должны подвергать себя неоправданному риску. — Что, если он в Комнате спрятанных вещей? — спросила Гермиона. — Я могу уничтожить его, не вызывая взрыва, — сказал Снейп. — Не думаю, что это хорошая идея — рисковать и приносить его в сам замок, если только не будет другого выбора. Он и Дамблдор на мгновение встретились взглядами, безошибочно вызывающими и с подтекстом, который Гермиона не совсем понимала и который выглядел как предупреждение, после чего директор нехотя согласился. — Как пожелаешь, Северус. Просто будьте осторожны. Все вы.***
Гермиона на мгновение задержалась вместе с Гарри и Роном возле кабинета Дамблдора; мальчишки победно ухмылялись, что отражало её собственную взволнованность, смешанную с ликованием в душе. — Никогда раньше не думал, что у Снейпа есть чувство юмора, — заметил Гарри. — Редко кому-то удаётся манипулировать Дамблдором, правда ведь? — Не понимаю, о чём ты. Очевидно, ни я, ни профессор Снейп не преследовали этой цели. А теперь заткнись и слушай — пожалуйста, будь осторожен! Хоть раз попытайся не лезть на рожон и не геройствовать. Из-за чистой ценности новизны, если не из-за чего-то другого. Меня там не будет, а значит вас некому будет пилить, помни об этом, Гарри, — добавила она, и они вместе рассмеялись. — О, и ещё кое-что… — Гермиона, я уже не ребёнок! — Вообще-то, ты всё ещё такой, приятель, — весело заметил Рон. — Всё в порядке, я точно взрослый и смогу о тебе позаботиться. — Боже, помоги нам всем! — простонала Гермиона, закатывая глаза. — Я хочу, чтобы вы оба бегло осмотрели труп василиска и дали мне знать, в каком он состоянии, если всё пойдёт по плану. Гарри непонимающе вытаращился на неё. — Э-э-э… Зачем? Это же огромная жуткая дохлая змея. В любом случае он, наверное, уже сгнил — хотя мог и не сгнить, там довольно холодно. Зачем он тебе? Она застенчиво улыбнулась и понизила голос. — Я знаю кое-кого, кто, вероятно, отдал бы пару конечностей за определённые части василиска. Знаешь, это очень, очень редкие ингредиенты для зелий. — Мальчики расхохотались, и через мгновение она присоединилась к ним. — О, да заткнитесь вы уже! Ну так что, ты согласен? — Да, ладно, мы его осмотрим. Его в любом случае будет трудно не заметить. Однако я не собираюсь его разделывать. С этим придётся подождать. — Справедливо. — Если вы уже закончили болтать, — язвительно позвал Снейп из дальнего конца коридора, — то давайте покончим с этой «школьной экскурсией». — Кто последним найдёт крестраж, тот тухлое яйцо, — буркнул Рон себе под нос.***
Гермиона едва поспевала за широкими шагами Снейпа, поглядывая на него снизу вверх, когда они быстро шли по безлюдным коридорам. Он смотрел прямо перед собой, его глаза слегка сузились, что, как она уже знала, означало, что он о чём-то напряжённо думает. — Вы уверены в этом? — тихо спросила она. — Что в замке есть крестраж? Да. Как минимум один. — Откуда вы знаете? — Догадался. Почему я убеждён, что Тёмный Лорд сочтёт замок достаточно важным местом? Почему мистер Поттер согласился со мной? И почему Дамблдор не смог понять нас обоих? Подумайте о том, что вы знаете о нас троих и чем мы с Поттером отличаемся от директора. Рассеянно прикусив губу, она пораскинула мозгами, пока они продолжали идти. — О! — наконец воскликнула она, приходя к пониманию. Гарри считал Хогвартс своим домом, а дом, в котором он на самом деле жил, — просто вынужденным местом обитания. Том Риддл в своё время просил разрешить ему остаться в школе на лето, а не возвращаться в маггловский приют. И Снейп, по-видимому, подвергался насилию вне школы. Для мальчиков, у которых не было семьи или, по крайней мере, любящей семьи, Хогвартс становился настоящим домом и спасением в одном лице. — Кажется, я поняла. Снейп на мгновение взглянул на неё сверху вниз, что-то промелькнуло в его глазах, прежде чем его лицо снова стало бесстрастным. — Да, это так. — Он добавил через пару секунд: — Вы не так уж сильно отличаетесь от нас. Она молча кивнула; ситуация несколько отличалась, её ждал тёплый домашний уют и родители, которые её любили, но она принадлежала Хогвартсу больше, чем миру магглов. — Странно, что директор не испытывает тех же чувств к школе, — размышляла она. — Несомненно. — Голос Снейпа был резким и приглушённым, но слабый гнев в его глазах был направлен не на неё, и через минуту он снова расслабился, позволяя ей задавать больше вопросов. — Что нам делать, если его не окажется ни в Тайной комнате, ни в Комнате спрятанных вещей? — Будем расспрашивать призраков, домашних эльфов, портреты. Один из них может что-то знать. Если это не поможет, мы спросим сам замок. — Снейп опять посмотрел на неё сверху вниз. — Хогвартс знает гораздо больше, чем думает большинство людей, хотя с ним нелегко общаться. — Я знаю. — Он удивлённо поднял бровь, и она пояснила: — На прошлой неделе. Будучи ученицей, я не могла открыть ворота, чтобы забрать вас, но они просто распахнулись передо мной. Тогда мне некогда было об этом думать, но ворота защищены от любого, кто не является учителем. Снейп кивнул. — Верно. Вам ведь никогда не приходилось ждать лестницу, когда вы спешили в Больничное крыло, не правда ли? — Нет. — Вот и я о том же. Тем не менее я почти уверен, что мы найдём крестраж в одном из этих двух мест. — Вы сказали, что в Тайной комнате, скорее всего, хранится вещь, принадлежавшая Слизерину. Что если крестраж окажется здесь, наверху? Каким он может быть? Мы понятия не имеем, что они собой представляют. — Что ж, мы уже знаем о Нагини, дневнике и кольце Гонтов. Если он не в Тайной комнате, то не обязательно должен быть связан со Слизерином. Тем не менее я не верю, что Тёмный Лорд стал бы добровольно использовать реликвию Гриффиндора, он постарался бы этого избежать… Значит… остаётся что-то, принадлежавшее Хаффлпаффу и Рейвенкло? — Может, и то, и другое? — предположила она. — Тот-Кого-Нельзя-Называть мог оставить в замке два крестража. Знаю, на первый взгляд это кажется рискованным, но ведь он думал, что никто не будет их искать и никто другой не сможет попасть в Тайную комнату, не так ли? — Нет, насколько я знаю. Полагаю, такое возможно, но я так не думаю. Вот мы и на месте… — Снейп поднял руку, чтобы остановить её, и медленно прошёлся взад-вперёд перед невинно пустым участком стены, сконцентрировавшись. Дверь появилась, и он слегка насмешливо поклонился ей. — Сначала дамы. Подавив смех, Гермиона бросила на него нерешительный взгляд и открыла дверь, рискнув войти и уставившись на открывшееся перед ней зрелище. — Вау! Снейп последовал за ней и закрыл за собой дверь. — Дамблдор упомянул, что она довольно… вместительная, — сухо заметил он. Гермиона продолжала пялиться по сторонам. Помещение выглядело, по приблизительным подсчётам, в два раза больше промышленного склада и было заполнено почти до потолка… ну, вообще всем, чем только можно! Мебель составляла основную часть хранившегося здесь хлама, но было много предметов и поменьше: книги, лампы, статуэтки, украшения, свёрнутые ковры, стопки разномастной бумаги, клетки для животных и аквариумы, ящики, коробки и сундуки всех размеров… — Да как мы хоть что-нибудь сможем здесь найти?!***
Разочарование в её голосе почти вызвало у Северуса улыбку. — Если бы найти крестражи было легко, сомневаюсь, что Дамблдору понадобилась бы наша помощь, — заметил он, оглядываясь вокруг. — Но мы ведь даже понятия не имеем, что нужно искать! На это уйдут годы! — Вы так думаете? Вспомните, где мы находимся. — Можно попробовать спросить у Комнаты? — Думаю, да. Не знаю, насколько точно она сможет направить нас, но должна, по крайней мере, дать нам приблизительное представление. Гермиона кивнула, выражение её лица стало задумчивым, пока она смотрела на то, что казалось вековым беспорядком. — Как вы узнали об этом месте? Северус почувствовал себя немного неловко при этом воспоминании и печально улыбнулся. — Случилось так, что я завладел кое-чем, что технически мне не принадлежало, и мне нужно было довольно быстро это спрятать. Я знал о Выручай-комнате со второго курса — однажды ночью я случайно наткнулся на неё. Тогда я попросил у Выручай-комнаты место, где можно было бы успешно спрятать добытое нечестным путём, и она показала мне Комнату спрятанных вещей. Гермиона хитро взглянула на него, в её глазах плясал безмолвный смех. — Что вы украли и у кого? — Не ваше дело, — легко парировал он, слегка ухмыляясь. Это был тот единственный раз, когда ему удалось успешно обвинить во всём Мародёров, а не они подставили его. Тогда он был одновременно горд за себя и слегка смущён. Да, это было по-детски… но чрезвычайно забавно! Минерва так и не узнала, что случилось с содержимым всех трёх книжных полок в её кабинете или с её любимой шляпой. — Как мы узнаем, что это крестраж? Северус подавил ещё одну улыбку; никто другой не умел так легко перескакивать с темы на тему с нескончаемым потоком вопросов обо всём на свете. Не так давно это сильно его раздражало, но сейчас об этом уже трудно было вспомнить. — Я не знаю. — Вы не знаете? Он бросил на неё наигранно возмущённый взгляд. — Вы удивитесь, но на самом деле я мало что знаю о столь извращённой форме тёмной магии, — саркастически протянул он, втайне наслаждаясь её слабым и всеми силами подавляемым румянцем. — Чёрт, я не это имела в виду… — Тем не менее факт остаётся фактом: я никогда не создавал крестраж и не сталкивался с ним. Надеюсь, один из нас сможет его почувствовать. В противном случае нам придётся провести здесь… какое-то время. А теперь, если вам удастся сдержаться, перестаньте хоть на минуту задавать вопросы и дайте мне сосредоточиться. — Подойдя к стене, он положил руку на каменную кладку и закрыл глаза, концентрируясь. «Если здесь есть крестраж, мне нужно его найти». Однако он лишь частично полагался на магию Выручай-комнаты. Крестраж был связан с Тёмным Лордом, и, в конце концов, у него на левом предплечье имелось нечто похожее, а также он доверял своим инстинктам больше, чем большинство людей. Дыша медленно и глубоко, Северус открыл глаза ровно настолько, чтобы видеть, куда идёт, полностью полагаясь на своё чутьё. Магия Гермионы буквально светилась, тёплая и яркая; он услышал, как она набрала воздух, чтобы что-то сказать, но он поднёс палец к губам. Она замолчала, и он отвёл от неё взгляд, вслепую продвигаясь вперёд, пробираясь между грудами хлама, в то время как она следовала за ним так тихо, как только могла. Да, он был где-то здесь, Северус его чувствовал. Может быть, на него действовало разыгравшееся воображение или особая магия Комнаты, но он ощущал что-то, отчего кожу на его левом предплечье неприятно покалывало, а по спине пробегали леденящие мурашки. О, да; теперь он определённо ощущал, какова магия Тёмного Лорда — ползущий коварный жар, отвратительный, как инфицированная рана. Северус поворачивал голову из стороны в сторону, пытаясь сузить круг поиска; резко свернув в узкую щель между высоким шкафом и небольшой пирамидой из стульев, он остановился, осматриваясь вокруг. — Где-то здесь, — прошептал он. — Поблизости. Гермиона протиснулась мимо него и огляделась. — Эм-м… Дадите более точную подсказку? Сдерживая смех, Северус покачал головой, пытаясь прийти в себя. — Не дам. Придётся осматривать эту территорию в поисках чего-нибудь, что не выглядит как обычный хлам.***
Он рылся в несколько пыльном содержимом ящика стола и старался не чихнуть, когда она осторожно произнесла: — Кажется, я кое-что нашла. Северус поднял глаза, пытаясь понять, где она находится. — И что же? — Бриллиантовую тиару. С виду она точно не похожа на «обычный хлам». — Вероятно, нет, — согласился он, следуя за её голосом, звучащим из-за высокого стеллажа. Когда он увидел Гермиону, она указала на стол; там стоял довольно уродливый мраморный бюст, настолько старый, что Северус не смог понять, что это — скульптура мужчины или женщины, — на голове которого был подозрительный металлический обруч со сверкающими драгоценными камнями. — Технически это диадема, а не тиара, — отстранённо заметил он, прежде чем осознал, что только что произнёс это вслух. — Не спрашивайте, откуда я это знаю. На самом деле, если я не ошибаюсь, это диадема Ровены Рейвенкло. — Тогда, в конце концов, ещё не всё потеряно, — сухо ответила она; почему-то он был не удивлён, что она тоже слышала о ней. — Может, потом расскажем о ней профессору Флитвику? Уверена, он имеет право об этом знать. — Да, он заинтересуется. К несчастью для него, сомневаюсь, что она будет в хорошем состоянии, когда мы с ней закончим. — Прикрыв руку рукавом мантии на всякий случай, Северус осторожно взял диадему и понёс её к двери, подальше от мебели и прочего хлама. Он положил её на чистый участок пола и присел на корточки рядом, чтобы рассмотреть её как следует. Гермиона присела напротив него, откидывая волосы с лица. — Думаете, это крестраж? — Вы мне скажите. Что-нибудь чувствуете? Мы уже знаем, что вы можете различать магию. У вас не возникает никаких необычных ощущений? Она нерешительно протянула руку, чтобы провести ею над диадемой, яростно прикусив губу и сосредоточившись. Через мгновение Гермиона вздрогнула и убрала руку, нерешительно глядя на него. — Я не уверена. Может быть, что-то и есть, но, возможно, мне просто почудилось… — Ощущение не обязательно должно быть сильным. В конце концов, долгое время никто не понимал, что за магия скрывалась в дневнике. Но это определённо крестраж. — Он уставился на невинно сверкающие бриллианты, пытаясь осознать, что это частичка души его Хозяина. — Как нам уничтожить его? Северус взглянул на неё с мимолётным удивлением, выгнув бровь. — «Нам» никак. Она выглядела сильно огорчённой, а он втайне восхитился её решимостью поддерживать его до конца. — Понятно. Как вы собираетесь его уничтожить? — саркастически спросила она, и он постарался не улыбнуться. «Невозможная девушка!» — Немногое может уничтожить что-то настолько мощное. К сожалению, у меня закончились Вострые мечи**, — прокомментировал он и увидел, как она ухмыльнулась при упоминании «Бармаглота». — Я собираюсь использовать старое доброе Адское пламя. Полагаю, вы уже читали о нём? — Немного, — чопорно ответила она, садясь на пятки и явно игнорируя его насмешку. — Разве оно не опасно? — Разумеется, опасно, — откровенно признался он. — Но я знаю, что делаю. Доверьтесь мне. Северус сказал это автоматически, не задумываясь, и он, конечно, не ожидал, что Гермиона пожмёт плечами и спокойно ответит: — Я и так вам доверяю. Мне отойти подальше? Медленно моргнув, глядя на неё, он стряхнул с себя ошеломление и кивнул, вставая, поморщившись, когда его колено протестующе хрустнуло. — Да, держитесь позади меня. Я понятия не имею, что произойдёт, если уничтожить эту штуку. Насколько я знаю, он может взорваться, даже если неактивен. На всякий случай прикрывайте нас Защитными чарами. Уставившись на диадему, Северус плавно выдохнул, позволяя прохладной тёмной воде своего ментального океана успокоить его разум, и прояснил мысли с лёгкостью долгой практики. «Значит, это одна седьмая часть души моего Хозяина?» Тёмный Лорд становился чуть слабее и немного менее стабильным с каждым уничтоженным крестражем. Северус на мгновение задумался о том, почему он это делает; обо всём, что Волдеморт когда-либо сделал с ним и с бесчисленным множеством других; о том, почему Том Риддл некогда стал Волдемортом, — а затем ещё раз очистил свой разум. Почувствовав, что готов, Северус сделал глубокий вдох, на мгновение задержал дыхание, взмахнув своей волшебной палочкой, и произнёс заклинание. Господи, он и забыл, каково это! Блаженное тепло молниеносно распространилось по его телу и свернулось кольцом в животе, всё вокруг словно замедлилось, зато все его органы чувств обострились до предела. Каждый звук многократно усиливался, пока равномерный стук его сердца не стал таким же громким, как барабанный бой, а дыхание — похожим на далёкий прибой. Все тонкие ароматы в комнате стали намного сильнее: от затхлого запаха пыли и стойких испарений зелий, въевшихся в ткань его мантии, до мыла и характерного аромата духов Гермионы, или её шампуня, или чего-то ещё, пахнущего абрикосами. Необычное освещение Выручай-комнаты внезапно показалось ему слишком ярким, а тонкие нити пламени, выходящие из кончика палочки, засветились настолько ослепительно ярко, что он не мог на них смотреть. Свернувшаяся спиралью сила в его животе потекла вверх и вдоль рабочей руки, через древко волшебной палочки, которую словно распирало от вибрирующей в ней магической мощи, и, наконец, вырвалась на свободу, яростно накинувшись на лежавшую на полу диадему. Его сердце учащённо билось, по спине потёк пот, а в голове на мгновение возникло давление, поскольку его окклюменционная защита усилилась, чтобы справиться с внезапным потоком чувств. Вот почему Адское пламя было опасно; оно питалось эмоциями заклинателя. Северус подавлял их так сильно, как только мог, но некоторые из них начали просачиваться наружу: ярость, упрямство, похоть, горе, ненависть, боль и триумф — всё переплелось воедино, когда с трудом подчиняющийся огонь вспыхнул ярче. Сделав неровный, задыхающийся вдох, он выровнялся, восстановив довольно шаткое равновесие. «Вот так… контролируй его… Здесь всё находится под твоим контролем». Все эти эмоции долгое время бурлили и переполняли его, но он недаром считался одним из самых сильных из ныне живущих окклюментов. В его тёмном ментальном океане бушевал шторм с высокими волнами, но он держался. Начиная дышать тяжелее, Северус наблюдал, как строптивое пламя обвивается вокруг диадемы, облизывая металл и драгоценные камни, его тело реагировало на текущую через него силу. Он не делал ничего настолько могущественного, настолько опасного и настолько соблазнительного уже много лет. Облизав сухие губы, он пытался сохранить равновесие, пока буря бушевала внутри него, осторожно направляя всё это в раскалённый добела огонь, когда металл начал накаляться. — С вами всё в порядке? — Голос Гермионы звенел, как колокольчик, дрожащий от странных эмоций, непонятных ему в его нынешнем состоянии. Девчонка осмелилась подойти ближе, но, к счастью, не слишком близко. Сейчас промах вполне мог убить их обоих; если Адское пламя выйдет из-под его контроля, оно будет сжигать всё до тех пор, пока вокруг не останется пепелища, подпитываемое слишком многими годами подавляемых им эмоций. — Да, — отрешённо бросил он, его собственный голос звучал ниже, чем обычно, и странно гудел в ушах. — Не отвлекайте меня. Он почти почувствовал, как она прикусила губу, и на мгновение чуть не рассмеялся, когда температура его тела резко подскочила, а огонь стал ещё неистовее. Диадема начала светиться по мере того, как металл всё сильнее нагревался, и Северус жадно смотрел на это, пока воздух вокруг неё мерцал от жара. «Эта частица души Тёмного Лорда должна умереть сегодня ночью! Гори в аду, ты, ублюдок со змеиным лицом, гори!» Ненависть ненадолго «подняла голову» в водовороте чувств внутри него, перетекая в огонь. «Гори!!!» Изящная форма диадемы начала деформироваться, камень под ней почернел и стал покрываться трещинами, а раскалённый металл — плавиться и течь. Уродливая волна яростного ликования наполнила Северуса, когда он не мигая уставился на пламя. Сама комната стала наполняться жаром, мгновение спустя один из сверкающих драгоценных камней лопнул и разлетелся вдребезги. Магия хлынула волной; Северус услышал, как Гермиона закричала, когда Адское пламя свирепо взревело и взвилось выше. «Да!» Он оскалил зубы в безмолвном торжествующем рыке. «Гори, ублюдок!» На миг огонь разгорелся ещё сильнее, если такое вообще было возможно, каждый вдох давался им с трудом, когда всё вокруг превратилось в преисподнюю. У него заложило уши, затем подул лёгкий ветерок, который развеял дым, и пламя начало затухать.***
Гулкая тишина была оглушительной, когда огонь угас, и они стояли, уставившись друг на друга в полумраке. Боковым зрением Гермиона смутно видела, что Выручай-комната снова изменилась; теперь, когда они нашли то, что искали, — «Ведь так он это назвал?» — Комната спрятанных вещей исчезла, и они стояли посреди пустого пространства, но она смотрела только на Снейпа. Он смотрел скорее сквозь неё, чем на неё саму; его тёмные глаза были слишком широко раскрыты, а правой рукой он так сильно сжимал своё левое предплечье, что костяшки пальцев побелели, но сам он не выглядел так, будто испытывал боль. — Вы… почувствовали это? — неуверенно спросила она — если все Пожиратели Смерти могли чувствовать уничтожение очередного крестража, у них была чертовски большая проблема. Снейп медленно моргнул, казалось, возвращаясь в реальный мир, его хватка на руке ослабла, когда глаза снова сфокусировались, и он встретился с ней взглядом. — Не физически, — слабо ответил он, — но… — Профессор покачал головой, его губы изогнулись в полуулыбке. — Будь я проклят, но, кажется, я начинаю верить, что мы действительно можем победить. — Дрожа, он коротко потёр руку и отпустил её. — Я давно не пользовался Адским пламенем, — с несколько сконфуженным видом добавил он. — Его нелегко… держать под контролем. Она мельком глянула на пол, где всё ещё дымилась полоска наполовину расплавленного металла, исказившаяся до невозможности. — Крестраж уничтожен, не так ли? — спросила Гермиона, снова глядя на Снейпа. Он кивнул и просто сказал: — Да. Они продолжали смотреть друг на друга в течение нескольких мгновений, пытаясь осознать тот факт, что они только что уничтожили часть души Волдеморта, что они фактически начали убивать его. Гермиона предположила, что нужно забрать то, что осталось от крестража, и отнести это Дамблдору и мальчикам, но она не спешила прикасаться к этой штуке, решив сначала перевести дыхание и осознать произошедшее. Вот только по какой-то причине перевести дыхание оказалось не так-то просто. Внезапно снова стало трудно дышать, только на сей раз не из-за магии; напряжение в воздухе не имело такого прямого источника. Гермиону осенило, что это был первый раз, когда она осталась наедине со Снейпом, причём сейчас он не истекал кровью, не был в опасной депрессии или совсем болен за очень долгое время, с тех пор как их пробежки прекратились, и сейчас он смотрел ей прямо в глаза, находясь ближе, чем когда-либо раньше — достаточно близко, чтобы она могла почувствовать тепло его тела, — она могла бы даже коснуться его мантии, если бы слегка пошевелила рукой. Несмотря на интенсивность его взгляда, она не чувствовала давления легилименции, только силу его личности, но этого оказалось достаточно, чтобы Гермиона бессознательно облизнула внезапно пересохшие губы, не в состоянии отвести от него глаз. Его зрачки слегка расширились; она словно увидела, как тонкая дрожащая нить в тёмных глубинах его глаз оборвалась, а затем две маленькие чёрные искорки вспыхнули и начали гореть. Атмосфера внезапно стала настолько плотной, что можно было задохнуться, заряженной электричеством, которое не имело ничего общего с магией. Гермиона едва успела вздрогнуть от внезапного шокирующего осознания происходящего, прежде чем её спина ударилась о стену, о существовании которой она напрочь забыла, и его губы накрыли её собственные. Её первый поцелуй был с Виктором на четвёртом курсе, как и множество последующих, — дальше этого дело не пошло, но всё же она провела с ним довольно много времени. Она встречалась с мальчиком-магглом, который жил неподалёку от неё, раз или два во время летних каникул, пытаясь забыть войну и вести нормальную жизнь хотя бы на неделю или две. И чем меньше будет сказано о её провальном «свидании» с Кормаком, тем лучше. Но ни с кем из них она не испытывала ничего подобного! Прижав руки к каменной стене по обе стороны от неё, он эффективно удерживал её в ловушке — если бы у неё было хоть какое-то намерение попытаться сбежать, чего она не сделала. Гермиона знала, что температура его тела обычно была на градус или около того ниже нормы, отчего кожа ощущалась прохладной на ощупь, но прямо сейчас его худощавое тело горело, буквально пришпилив её к стене, всё острые углы и кости перекрывались жилистыми мышцами, которые делали его сильнее, чем он казался на вид, а его губы… его губы обжигали её! Его язык скользнул по изгибу её губ, и она с жадной готовностью открыла их для него, закрыв глаза. При такой близости его запах сводил её с ума — сложный аромат дождя, минералов и трав, смешанный со знакомыми нотами меди и дыма и чего-то, что было присуще только ему. Теперь она также могла почувствовать его вкус, когда его язык проник в её рот, и поцелуй углубился; у него был вкус чего-то тёмного и горьковато-сладкого, и дымного, отчего все мысли в голове окончательно смешались. Гермиона смутно осознавала свои ощущения; твёрдая каменная стена за спиной, вероятно, была единственным, что удерживало её на ногах в этот момент. Одна рука впилась в его плечо, чувствуя напряжённую силу мышц, а другая её рука запуталась в его волосах, когда она выгнулась ему навстречу. Они оторвались друг от друга на долю секунды, ровно настолько, чтобы она сделала прерывистый вдох и дерзко прошептала: — Северус… В первый раз она осмелилась произнести его имя вслух, и хотя слоги прозвучали с придыханием и неровно, это заставило его вздрогнуть, когда их губы снова встретились и она начала целовать его в ответ, осторожно исследуя его рот. По его телу пробежала дрожь, и он придвинулся ещё ближе. Она резко вдохнула, безошибочно почувствовав твёрдость его эрекции, которой он почти без стеснения вжимался в неё, но, смутившись лишь на секунду, подалась бёдрами вперёд, чтобы прижаться к нему в ответ, когда большая часть её мозга превратилась в кашу. Гермиона никогда раньше не испытывала ничего подобного; теперь она впервые начала понимать все те глупые клише, о которых читала в дамских романах и журнальчиках, которые Лаванда и Парвати оставляли валяться повсюду. Она не могла насытиться жаром его тела, а он целовал её так, словно намеревался поглотить. Месяцы напряжения привели к этому, и она потратила слишком много времени, пытаясь расшифровать его чувства, на самом деле даже не будучи полностью уверенной в том, что он вообще к ней что-то испытывал, и теперь облегчение смешалось с желанием, когда она уступила яростному голоду их поцелуя. Казалось, прошло несколько лет, прежде чем Снейп — нет, Северус — смягчил поцелуй, медленно завершив его и отстранившись. Гермиона открыла глаза, но он уже отступил на пару шагов и пристально смотрел на неё. Его губы были слегка приоткрыты, на бледных щеках играл слабый румянец, а грудь быстро поднималась и опускалась, он дышал немного неровно; его тёмные глаза всё ещё горели, но общее выражение лица стало нейтральным, граничащим со слегка потрясённым. Облизнув губы, она неуверенно посмотрела на него в ответ, пытаясь отдышаться и вспомнить, как встать без поддержки стены. Несколько раз казалось, что он вот-вот заговорит. Наконец он вздохнул и постарался успокоиться, с трудом отведя от неё взгляд. — Мне не следовало этого делать, — заметил он с лёгкой хрипотцой в голосе, которую она никогда раньше не слышала и от которой у неё по спине побежали мурашки. Его голос звучал немного печально; он, конечно, не казался испуганным, разочарованным или испытывающим отвращение, хотя на лице мужчины был слабый отголосок стыда, и она могла бы поспорить на всё содержимое Гринготтса, что он и близко не был таким спокойным и держащим себя в руках, каким хотел казаться. Всё ещё немного запыхавшейся Гермионе пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла ему ответить. — Нет, наверное, не следовало, — согласилась она так буднично, как только могла. Каковы бы ни были обстоятельства, ей было всего семнадцать лет, а он был её не очень привлекательным ублюдком-учителем и на двадцать лет старше её, к тому же приближалась война. Она проанализировала все эти причины уже давным-давно. Вот только сейчас, глядя на него, находясь в плену его обжигающего взгляда, пока её губы всё ещё покалывало от его настойчивого, яростного поцелуя, — всё это на самом деле казалось неважным, особенно когда она вспомнила, как чувствовала его явное возбуждение, когда он прижимался к ней, — казалось, под его многослойной одеждой скрывалось множество грехов. — Ты же не собираешься теперь извиняться, не так ли? — робко спросила она. Они посмотрели друг на друга, огонь в его глазах медленно угасал, пока они оба восстанавливали дыхание, хотя интенсивность в его взгляде не уменьшилась. Наконец он снова вздохнул и постарался совладать с собой должным образом; его глаза наполовину закрылись, когда он отошёл от неё ещё на пару шагов. — Нет, я не собираюсь извиняться, потому что не испытываю ни малейшего раскаяния. Я даже отдалённо не сожалею об этом, — сказал он ей. — Но… у нас осталось мало времени. До конца семестра всего месяц, и… — Северус пожал плечами и вновь посмотрел на неё, без того удивительного голода в его глазах она могла распознать его истинную неуверенность, граничащую с отчаянием. — Я понимаю. — Она не верила в его неизбежную смерть так сильно, как он сам, но, что бы ни случилось в конце года, это будет очень плохо. Сегодня вечером они уничтожили ещё один крестраж, но оставалось ещё три, а потом нужно будет сразиться с Волдемортом и его Пожирателями Смерти. Северус был на пределе своих возможностей как физически, так и морально, она тоже очень устала. Это было самое неподходящее время для того, чтобы вносить такого рода эмоциональную путаницу. Она грустно посмотрела на пол и следы пожара вокруг того, что осталось от крестража. — Думаю, нам следует вернуться к остальным. — Гермиона, — тихо позвал он, и она подняла на него глаза, поражённая тем, что он назвал её по имени, и подавив дрожь возбуждения при звуке его голоса. Северус выглядел обеспокоенным, но, не дрогнув, встретился с ней взглядом. — Это ещё не конец. Я… я не знаю, что нас ждёт впереди, но… Успокоенная тем, что он, по крайней мере, пытается, она немного нерешительно улыбнулась ему. — Только не начинай говорить мне утешительную ложь. Мне всегда нравилось, что ты был честен со мной. Мы… мы просто подождём и посмотрим, что случится. Он не выглядел довольным её ответом, но кивнул, хотя ещё долго пытался встретиться с ней своим пристальным взглядом, прежде чем, наконец, отвёл глаза. — Что ж, тогда… — неловко сказал он, обращая внимание на расплавленные остатки диадемы, валявшиеся на полу. Опустившись на колени, немного скованно, Северус протянул над ними руку ладонью вниз и на мгновение сосредоточился, затем выудил из кармана носовой платок и с его помощью поднял искорёженный металл, медленно вставая. Он больше не смотрел на неё. Подавив вздох, Гермиона развернулась и направилась к двери, решительно не глядя на то, что могла создать Выручай-комната, исходя из их наиболее важных на данный момент потребностей. — Гермиона, — повторил он всё ещё очень тихим голосом. Вопреки себе, она обернулась и обнаружила, что он стоит очень близко позади неё. Его суровые черты были такими же непроницаемыми, как и всегда, но глаза немного смягчились, после чего он протянул руку и нежно коснулся её щеки, проведя кончиками пальцев вниз по коже; когда она вздрогнула, он шагнул ближе, слегка приподняв её подбородок и опустив голову. Второй поцелуй был намного нежнее, закончился гораздо быстрее, и был почти, хоть и не совсем, целомудренным. Он долго смотрел на неё сверху вниз после того, как отстранился, следом за чем твёрдо повторил: — Это не конец. Задержав на ней взгляд ещё на секунду, он тяжко вздохнул и выпрямился, натягивая «маску» профессора Снейпа обратно на место и проходя мимо неё, чтобы открыть дверь. — Однако прямо сейчас нам нужно идти, прежде чем я сделаю что-нибудь ещё, о чём потом мы оба пожалеем. Вопреки себе, она слегка улыбнулась. — Откуда ты знаешь, что я пожалею об этом? — спросила Гермиона, следуя за ним, всё ещё наслаждаясь вкусом его губ. С другой стороны, он был прав — если бы они снова поцеловались, как в первый раз, она сомневалась, что что-то могло бы помешать ей переспать с ним, но потом она бы пожалела, потому что пока не была к этому готова, — но всё же… Он тихо рассмеялся, качая головой. — Я встречался с твоими родителями, если ты помнишь. Уверен, они постарались дать тебе более достойное воспитание. Пойдём.***
Обратный путь в кабинет директора был, на самом деле, не таким уж долгим, но, казалось, занял очень много времени, и напряжение между ними было таким сильным, что можно было задохнуться. Гермиона с приятностью обнаружила, что она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, — таким образом он пытался не паниковать, иначе она могла бы принять это на свой счёт. Вероятно, её тоже скоро охватит паника, но прямо сейчас она чувствовала себя, скорее, ошарашенной; ей было довольно трудно поверить в то, что только что произошло, не говоря уже о том, чтобы анализировать это. Она осознавала, что рано или поздно придётся это обсудить, — теперь, когда они оба убедились, что их чувства взаимны. Случившееся казалось нереальным, а будущее — совершенно неясным, но между ними явно что-то происходило уже некоторое время, и, несомненно, остальное было лишь вопросом времени. Другой причиной отсутствия паники, как она подозревала, была её рассеянность; попытки закрыться окклюменционным щитом потерпели неудачу, она раз за разом продолжала переживать эти поцелуи, и если в ближайшее время она не придёт в себя, то позорно врежется в стену или что-то в этом роде. Судя по его реакции, он больше не собирался её целовать, когда они возвращались назад по коридорам. Вероятно, на него подействовал эффект от Адского пламени; всё, что она читала о нём, предупреждало, что оно подпитывает эмоции заклинателя, вот почему его так трудно контролировать. И, конечно, выражение лица Северуса, когда он наблюдал, как горит диадема, было не очень адекватным и даже слегка безумным. Это имело смысл — Снейп не был импульсивным по натуре, и хотя она сомневалась, что его действительно заботили правила, она всё равно не верила, что он бы полностью пренебрёг ими, если бы мыслил здраво. Казалось, он не сожалел о сделанном, но явно не знал, как теперь себя вести. И она тоже. «Ну, а разве кто-то говорил, что будет легко?» — лениво размышляла она, пока они приближались к горгулье, охраняющей лестницу в кабинет директора. Не всё сразу; для начала нужно было разобраться с этим крестражем и дожить до конца семестра в целости и сохранности. Вдали от школы им было бы легче поговорить о случившемся, там они не были бы окружены постоянными напоминаниями об их слишком разных статусах — учителя и ученицы, — и можно было бы надеяться сделать это в более уединённой обстановке. У них обоих было бы время успокоиться и разобраться в своих чувствах. Из очередной задумчивости её вырвал кто-то, окликнувший её по имени, и, подняв глаза, Гермиона увидела Гарри и Рона, бегущих к ним; оба были немного взъерошенные и неряшливые и выглядели основательно уставшими. — Значит, не повезло? — спросила она, радуясь, что её голос звучит вполне нормально, украдкой бросив быстрый взгляд на Снейпа; тот сдвинул брови, даже не глядя на мальчишек, и уставился вдаль. — Нет, — ворчливо сказал Гарри, когда они присоединились к ним двоим. — Там только камни, вода и то, что осталось от василиска. — И паутина, — с содроганием добавил Рон, нервно запустив пятерню в свои волосы. — А как насчёт вас? Прикусив губу на мгновение, чтобы взять себя в руки, Гермиона ответила так небрежно, как только могла: — О, да, мы уже нашли и уничтожили его. — Что?! — Не здесь, — коротко бросил Снейп, очевидно, возвращаясь в реальный мир; в его глазах отражалось, что он уже закрылся окклюменцией. Он впился взглядом в горгулью, преграждавшую путь, и кисло сказал: — Перечные чёртики, — после чего пронёсся мимо них и взлетел вверх по лестнице. — Что это с ним? — прошептал Гарри. — Ничего. Идёмте, если вы хотите узнать подробности. Они последовали за Снейпом в кабинет Дамблдора. Директор достаточно резко поднял на них свои острые глаза, что красноречиво подчеркнуло — он явно был не таким невозмутимым, как пытался казаться. — Ну?.. Северус вытащил из кармана носовой платок и бесцеремонно вытряхнул его содержимое, отчего помятый и искорёженный кусок металла с глухим стуком упал на директорский стол; один из почерневших драгоценных камней выскочил из оправы и раскололся пополам, откатившись в сторону. Все молча уставились на него, затем Дамблдор протянул здоровую руку и нерешительно коснулся предмета. — Ты уверен? Снейп кивнул. — Диадема Ровены Рейвенкло была крестражем. Но теперь это не так. Гарри и Рон столпились, чтобы рассмотреть поближе. — Что ты с ним сделал? — Сжёг, хотя это и так очевидно, — коротко ответил он. — Я могу быть свободен, директор? Я дам вам полный отчёт утром. Дамблдор нахмурился, глядя на него. — Как пожелаешь, Северус… — После того, как он ушёл, директор оглянулся на Гермиону. — Мисс Грейнджер, всё в порядке? Она изобразила невинность с широко раскрытыми глазами на том основании, что Дамблдор на самом деле ничего не знал об их отношениях и не понял бы, что это чушь собачья. — Даже не знаю, сэр. Профессор Снейп использовал Адское пламя, чтобы уничтожить крестраж, и после этого он… слегка потерял голову. — Это было преуменьшение века. Ей удалось не покраснеть и не хихикнуть, но это было смущающе близко к истине. — Ах… Тогда, безусловно, это многое объясняет. Вы очень хорошо справились с заданием. — Дамблдор улыбнулся и посмотрел на них троих. — Уверен, мисс Грейнджер в подробностях расскажет вам о сегодняшних событиях, мальчики. Ну а я собираюсь заняться изучением диадемы в течение следующих нескольких часов, и, если будет что добавить, я поговорю с вами после того, как я обсужу это с профессором Снейпом. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, сэр.