I see the magic that we're making now And a veil is lifted from my eyes somehow And the most amazing thing that comes to light Is the world looks different to me overnight… The Moody Blues «I Just Don't Care».
Северус прислонился к крошащейся кирпичной кладке и сделал глубокую затяжку, полуприкрыв глаза. В последнее время ему не так часто, как хотелось бы, удавалось побыть наедине с самим собой хотя бы несколько минут. На дворе стояла такая поздняя ночь, что даже столь неблагополучный район успокоился, хотя, судя по доносившимся звукам, соседи всё ещё кричали друг на друга. Они шумно скандалили почти ежедневно в течение последних десяти лет; Северус давно научился этого не замечать, за исключением того, что это неизменно напоминало ему, насколько ужасным был местный акцент. Его до сих пор передёргивало при воспоминании о том, что когда-то он говорил так же. Он смотрел на заросли бурьяна, которые некогда были их садом на заднем дворе, но не видел потрескавшейся брусчатки и сорняков, слишком занятый своими мыслями. Произошло чертовски много такого, к чему нужно было привыкнуть. Присутствие в доме кого-то ещё — в данном случае троих гриффиндорцев — было внезапной и слишком разительной переменой. Если не считать, к счастью, недолгого пребывания здесь Петтигрю в прошлом году, он жил один с тех пор, как умерли его родители. Северус вздрагивал каждый раз, когда слышал звонкие голоса подростков, но, по крайней мере, это помогало сдерживать его худшие тёмные воспоминания. И, конечно же, его особенно волновало присутствие Гермионы. Печально улыбнувшись самому себе, он выдохнул тонкую струйку дыма, расслабляясь у стены. Их попытка нормально поговорить прошла не очень успешно, в тот раз после избавления от Тёмной Метки он еле-еле шевелил языком; мужчина снова рассеянно провёл пальцами по новому шраму на левом предплечье, не в силах оставить его в покое. Что ж, по крайней мере, им удалось сказать друг другу, что их чувства взаимны и вполне серьёзны. Честно говоря, пока только на это он и был способен. Рано или поздно ему придётся придумать что-нибудь получше и попытаться вести себя как взрослый, но на данный момент он был доволен тем, как продвигаются дела. Улыбка Северуса превратилась в кривую ухмылку, когда он докурил сигарету, — его сны становились всё более яркими с тех пор, как они впервые поцеловались в Хогвартсе, и после второго поцелуя в ванной. К сожалению… оставалось довольствоваться холодным душем, поскольку недостатком совместного проживания в доме с другими людьми было полное отсутствие уединения. Ему было несколько неприятно прибегать к иным способам снятия напряжения, когда Поттер и Уизли находились где-то неподалёку. Тем не менее он считал, что оно того стоило, и в глубине души был удивлён силой своей реакции всего-то на пару поцелуев. Он действительно слишком долго жил без человеческого контакта и даже не осознавал, насколько сильно вредил сам себе. Однако дело было не только в возбуждении… когда его не рвало из-за очень сильного стресса в течение последних нескольких дней, он думал о ней, в перерывах между всеми другими планами, над которыми, разумеется, тоже работал. И в основном он думал о том моменте, когда она захотела обнять его. К своему разочарованию, Северус, честно говоря, не мог вспомнить, когда его в последний раз хоть кто-то обнимал. У него было смутное ощущение, что последний раз был в ночь рождения Драко, когда очень, очень пьяный Люциус сгрёб его в медвежьи объятия незадолго до того, как потерял сознание, но это не считалось. Лили обняла его в первый (и единственный) раз, когда они встретились после долгой разлуки, — на тот момент ему предложили место в Хогвартсе, и ему врезалось в память, что тогда он понятия не имел, как на это реагировать. Скорее всего, мать обнимала его, когда он был совсем маленьким, но большинство его ранних воспоминаний стали настолько туманными, что потеряли свою ясность. «Неужели меня действительно никто не обнимал с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать?» Он довольно тщательно порылся в своей памяти за последние пару дней и ничего не мог вспомнить. «Неудивительно, что это так сильно на меня повлияло», — размышлял он, возвращаясь на кухню и запирая за собой заднюю дверь. К этому тоже требовалось привыкнуть. Делить свою жизнь с кем бы то ни было, даже в самой малой степени, было ему совершенно чуждо. Ему понадобился почти год, чтобы перестать вздрагивать, если Гермиона касалась его руки, и ещё больше, прежде чем он смог даже подумать о том, чтобы откровенно поговорить с ней. Северус искренне хотел сказать ей о своих чувствах — не то чтобы он был в состоянии должным образом сформулировать это даже самому себе, — но он знал, что пока не может. Ещё рано. Он слишком долго был изолирован ото всех, и ему потребуется некоторое время, чтобы научиться быть другим. Но крепкие объятия Гермионы, ощущение тепла её тела и осознание того, что кто-то всей душой переживает за него, ослабило в нём что-то, о чём он и не подозревал. И вид того, какой она становилась от его поцелуев, как вспыхивало её лицо, а глаза загорались возбуждением… он никогда ещё не чувствовал себя настолько мужчиной. Северус до сих пор не был до конца уверен, что же между ними происходит, но если бы Гермиона смогла проявить ещё немного терпения, он бы отдал всё, чтобы сохранить это.***
На следующее утро за завтраком Снейп снова достал медальон и покачал его взад-вперёд на цепочке, пока ребята заворожённо смотрели на него. — Ни у кого не появилось какой-нибудь блестящей идеи? — с усмешкой поинтересовался он. — Как мы узнаем, удалось ли Регулусу уничтожить настоящий крестраж? — спросил Рон. — Да и откуда ему было знать, как это сделать? — Неизвестно. Регулус не был силён в Тёмных искусствах, по сравнению с остальными из нас. Его больше интересовали разгадки всяких тайн и трудные задачи. — Снейп выглядел задумчивым. — Кикимер, — тихо сказала Гермиона. Она размышляла об этом раньше, как только у неё получалось перестать думать о Северусе хотя бы на пять минут, — что становилось всё труднее, особенно в такие моменты, как этот, когда его волосы были влажными после душа, а глаза блестели восстановленным здоровьем и острым умом. Остальные резко посмотрели на неё, после чего Снейп щёлкнул пальцами. — Верно! Домовик должен знать. Регулус был любимчиком в семье. Поттер, позовите эльфа. — Внезапно он ухмыльнулся Гермионе: — А ты перестань так на меня смотреть. К твоему сведению, у меня даже имеется значок Г.А.В.Н.Э., который валяется в ящике моего письменного стола в Хогвартсе. Рон и Гарри расхохотались, а Гермиона недоверчиво уставилась на него. — Ты шутишь? Он хихикнул, в его глазах заплясали огоньки. — В учительской неделями без умолку трещали о твоей маленькой освободительной кампании. — О боже! — Она почувствовала, что краснеет. «Наверное я никогда от этого не отмоюсь». Выражение его лица смягчилось — по крайней мере, немного, хотя он всё ещё явно забавлялся. — В основном о том, что ты очень добрая и сострадательная девушка. Большинство учителей были весьма впечатлены. — А вы? — смело спросил Гарри. Снейп фыркнул. — Я нашёл это уморительным, — ответил он с обезоруживающей честностью. — Позовите Кикимера. Это первая настоящая зацепка, которая у нас появилась, и, думаю, нам пора отказаться от привычки тратить целый год на подготовку к какому-нибудь грандиозному финалу. Я буквально жажду, чтобы всё это закончилось как можно скорее. — Мне нужно просто произнести его имя? — неуверенно спросил Гарри. — Я никогда раньше не звал его. — Вы спрашиваете не того человека, Поттер. Если в семье моей матери когда-либо и были домашние эльфы, то это было за много поколений до моего рождения. Гарри обменялся вопросительным взглядом с Роном, который только пожал плечами. Неловко прочистив горло, он позвал: — Кикимер?..***
Северус оставил их троих на кухне разговаривать с домовым эльфом. Стоило ему услышать нужное им имя, он помчался в гостиную и зажёг камин, бросил туда горсть летучего пороха и назвал адрес штаб-квартиры. Он был несколько потрясён, когда ему ответил Дамблдор. Голос старика был ледяным, когда он холодно произнёс: — Северус. — Альбус, — ответил он с невозмутимостью, которой не чувствовал. — Как рука? — ехидно спросил он. — Ты понятия не имеешь, что натворил! — Потому что на самом деле меня это не так уж сильно волнует, — спокойно и честно ответил Северус. — От меня гораздо больше пользы здесь, в охоте за крестражами с этими тремя, чем я был бы изгоем после твоего убийства, когда весь волшебный мир возненавидел бы меня. И даже со мной во главе, если предположить, что эта часть плана сработала бы так, как ты надеялся, Хогвартс стал бы царством кошмаров. Уж лучше пусть его полностью закроют до тех пор, пока дело не будет сделано. Боже всемогущий, Альбус, о чём ты только думал?! Я стал бы невероятно хрупким барьером между двумя сторонами! Орденцы метались бы как безголовые курицы после твоей смерти! И ты действительно хотел заставить троих подростков бродить по стране в поисках крестражей в одиночку?! Они, конечно, хороши, но в то же время очень молоды и неопытны. Поттер ещё даже не достиг совершеннолетия! Последовала весьма долгая пауза. Северус усмехнулся, глядя в огонь, он всё равно не ждал ответа. Его бывшему начальнику также придётся ко многому приспосабливаться, особенно если Минерва всё-таки взяла на себя руководство, как он надеялся. Наконец Дамблдор сухо сказал: — Я приведу Билла. На самом деле Северус хотел поговорить не с Биллом, но проверить, как продвигаются переговоры, не повредит, поэтому он не стал возражать и, ожидая, снова рассеянно провёл пальцем по шраму на руке. Несколько мгновений спустя до него донёсся голос Уизли. — Здравствуйте, профессор. — Мистер Уизли. Вы добились прогресса? — Вроде того. Думаю, гоблины будут готовы предоставить то, о чём вы просите, но сейчас мы застряли на цене. — Сколько они хотят? — На самом деле — две вещи. Один из их гоблинов находится в плену; мы думаем, что он у Малфоев, возможно, с парой наших людей. Скорее всего, Олливандер там же и, возможно, некоторые другие. Они требуют, чтобы его спасли, над чем мы в любом случае сейчас работаем, но проблема не в этом. — Тогда в чём? Тяжёлый вздох молодого мужчины эхом долетел из камина. — Они хотят меч Гриффиндора. Северус заморгал, глядя на пламя. — И что? — Что значит — и что?! Он пожал плечами. — Отдайте им меч, если они так сильно его хотят. Я думал, они попросят намного больше. — Мы не можем просто отдать им его! — Почему нет? Гоблины выковали его, Уизли. Они знают, какие чары на него наложены. Так же, как и знают, что меч ответит на призыв главы Хогвартса, либо биологического наследника Годрика или любого истинного гриффиндорца, остро нуждающегося в помощи. Если вы обсудите с ними этот факт, я не понимаю, почему они не могут держать его у себя в остальное время. Не то чтобы мы часто им пользовались. Гоблины никак не могут помешать тому, чтобы им владели те, кто способен им владеть, поэтому, если мы согласимся возвращать его каждый раз, когда он нам не нужен, я не вижу проблемы. — Я не думал об этом в таком ключе… Хотя не знаю, согласится ли директор. — К вашему сведению, меч не является его собственностью, — логично заметил Северус. — Директору разрешено пользоваться им при крайней необходимости. Если он кому-то и принадлежит, так это Поттеру. Я могу заставить его подписать какие-нибудь документы, если гоблины захотят заключить контракт о совместном владении или что-то в этом роде. — Разве он вам не нужен? — В данный момент нет. Есть и другие способы разобраться с тем, что нам нужно сделать. И если он нам понадобится, мы сможем его получить, независимо от того, кто считает себя владельцем данной вещи. Так они согласятся на мои условия, если вы сможете договориться о цене? — Не то чтобы он действительно хотел попытаться проникнуть в Гринготтс — он и близко не был настолько уверен в том, как это сделать, как притворялся, — но если гоблины будут хоть немного сотрудничать, он надеялся, что это по крайней мере выполнимо. И, Господь свидетель, он всегда умел хорошо блефовать. Гоблины наверняка предостаточно натерпелись от Беллатрикс и невзлюбили её — неудивительно, её характер с трудом выносили все, включая её мужа. — Мне кажется, да. Похоже, они убеждены, что вас там по-любому убьют, так что остальное для них не имеет значения. — Всегда приятно получить вотум доверия. Я не собираюсь подыхать в Гринготтсе, если вас это хоть как-то утешит. В любом случае новость хорошая, но я связался с вами не поэтому. Мне нужно как можно скорее увидеть Наземникуса Флетчера. — Наземникуса? Э-э-э… с этим возникла проблема. Он ушёл в подполье. Никто не видел его уже несколько недель. Мы поймали его на разграблении одной из комнат, и он сбежал с кучей чужого добра. Теперь мы понятия не имеем, где он. Северус сердито оскалил зубы, глядя на пламя. — Так найдите его, чёрт бы вас всех побрал! Мне жизненно важно с ним встретиться! Мне нужно узнать, что случилось с одной вещью, которую он украл. — Он всё равно вам не скажет. — А я по-своему скажу ему «пожалуйста», — саркастически ответил Северус; он не собирался вдаваться в подробности — как именно. — Как только найдёте его, попросите Кикимера или… как там зовут другого эльфа, который повсюду таскался за Поттером, словно щенок? — Добби. — Ах да, это же бывший эльф Люциуса… Пусть Кикимер или Добби приведут Наземникуса к Поттеру. К слову о Люциусе, вы сказали, что гоблин и другие заключённые находятся в поместье Малфоев? Это стало для него новостью, но, очевидно, теперь вести будут меняться настолько быстро, насколько это возможно, чтобы его сведения устаревали как можно быстрее. — Мы так думаем. Теперь, когда вы больше не шпионите для Ордена, наша разведка не на высоте, но мы уверены настолько, насколько это возможно. — Если это так, то я точно знаю, где именно их держат. Я пришлю вам план этой части поместья позже. — Люциус не был глупцом; его друг не стал бы слишком сильно сопротивляться, ровно настолько, чтобы всё выглядело правдоподобно. — Хорошо, спасибо. — Последовало молчание. — Профессор, так каков план? Дамблдор всё равно ничего нам не рассказывает. Всё, что нам удалось выяснить, это то, что он дал Гарри какое-то задание, а Рон и Гермиона помогают ему. И вы, я полагаю, хотя сомневаюсь, что так изначально планировалось. — Ваши сомнения верны, — спокойно согласился он. — Мне не очень понравилась отведённая мне часть плана Дамблдора, поэтому я изменил её. Вам не нужно знать деталей, мистер Уизли. То, что вам неизвестно, нельзя вытянуть из вас пытками. Для всех нас жизненно важно, чтобы Тёмный Лорд не узнал, чем мы занимаемся, пока для него не станет слишком поздно. Если нам это удастся, мы сможем его убить. Это всё, что вам нужно знать на данном этапе. — Понятно. Кстати, мама хочет, чтобы вы вчетвером приехали в «Нору» в конце июля на день рождения Гарри. — Исключено. Это слишком опасно. Вы знаете, что произойдёт, как только ему исполнится семнадцать. — Да, поэтому она хочет, чтобы мы отпраздновали его на пару дней раньше. — Посмотрим. — Если ваш ответ означает «нет», тогда вы сами скажете это нашей маме, сэр. Северус невольно фыркнул. — Ещё чего захотели! Ваша мать пугает меня больше, чем половина людей на тёмной стороне, вместе взятых. В любом случае это не значит «нет», это значит «посмотрим». На самом деле я не хочу торчать рядом с надутыми подростками, которых лишили праздника. — Да, здесь уже прозвучало много шуток о том, что вы взялись нянчиться с детьми. — Он услышал, как Уизли ухмыльнулся, и закатил глаза, не в силах изобразить свой обычный хмурый вид. — Надеюсь, они все живы и здоровы? — Я годами сопротивлялся желанию их убить, несмотря на всё, что они вытворяли. Сомневаюсь, что я сдамся сейчас. — Он должен был признать, что Поттер и Уизли взрослели, хотя и очень медленно; они уже не казались ему такими невыносимо раздражающими, как он себе представлял, хотя Северус всё равно предпочёл бы держаться от них подальше. — Логично. Тогда удачи вам. — И вам. Он присел на корточки, когда зелёное пламя сменилось оранжевым, погасив его взмахом палочки, и наклонил голову, прислушиваясь к тихим голосам, доносящимся из кухни, рассеянно покусывая подушечку своего большого пальца и обдумывая ситуацию. Пока они больше ничего не могли сделать, по крайней мере, до тех пор, пока Орден не договорится с гоблинами, либо не выяснит местонахождение Наземникуса, что, вероятно, займёт некоторое время. Может быть, у него наконец-то получится поговорить с Гермионой должным образом, хотя он всё ещё не был уверен, что собирается ей сказать.***
— Может, придумаем себе прозвища? — предложил Гарри за ужином. — Нет, — буркнул Снейп, не отрываясь от чтения своей книги, прислонённой к тарелке. — Что ещё за прозвища? — заинтересовался Рон. Гарри, ухмыляясь, пожал плечами. — Ну не знаю, я просто подумал… Так уж получилось, что мы тут типа королевской семьи, — было бы круто! — Королевской семьи? — непонимающе переспросила Гермиона. Он кивнул, его улыбка стала шире. — Ага. В конце концов, Уизли — наш король, у нас здесь Принц-полукровка и принцесса Гриффиндора… Снейп очень медленно поднял голову и одарил Гарри ничего не выражающим взглядом. — Исходя из вашей логики, Поттер, это делает вас королевой? — спросил он чрезвычайно мягким тоном. — Я и понятия не имел, что вас повело не в ту сторону. Мисс Уизли будет убита горем. Хотя теперь я, пожалуй, взгляну под другим углом на ваши постоянные стычки с Драко… Гарри сильно покраснел и поспешно заткнулся, а Рон и Гермиона громко расхохотались.***
Два дня спустя мальчики начали сходить с ума от длительного пребывания в четырёх стенах. Гермиона вполне счастливо проводила время за чтением, обнаружив коробку со старой художественной литературой в мягких обложках в забытом углу чулана под лестницей, рядом с коллекцией винила, в то время как Гарри и Рон начали спорить о том, что смотреть по телевизору, — она считала это бессмыслицей, поскольку телевизор был старым, дешёвым и показывал всего четыре канала — на одном из них не работал звук, а на другом непрерывно прокручивались одни и те же изображения, так что по сути выбор был только из двух. Северус не проявлял никакого интереса к телевизору — обычно он всё равно смотрел по нему только новости — и снова отсутствовал, предположительно работая над расчисткой подвала; для неё становилось всё более очевидным, что он ненавидит этот дом. Она сомневалась, что он хорошо спал, и, похоже, ему здесь было очень некомфортно. Более того, она заметила полное отсутствие даже небольших личных штрихов, которые бросались в глаза в его преподавательских покоях. Книги, которые она нашла, были единственной литературой в доме, не связанной с его работой; все остальные касались либо зелий, либо были справочниками по магии, включая пару полок с книгами о тёмных искусствах, которые он строго-настрого запретил трогать. В чулане стояла коробка с пластинками, но их не на чем было воспроизвести. Таким образом у них не было ни музыки, ни музыкальных инструментов, ни художественных материалов, ни картин, за исключением единственной фотографии родителей Северуса. Следы на стене его спальни свидетельствовали о том, что он прошёл через обычную подростковую одержимость постерами, но сейчас там не было ничего — ни плакатов, ни картин, ни чего-либо ещё. Очевидно, он держал свои немногочисленные увлечения строго отдельно от домашней жизни. Спор перерос в потасовку, когда парни начали драться из-за пульта. Не потрудившись даже поднять взгляд от своей книги, Гермиона невербально призвала его, выключила телевизор и засунула пульт под сиденье кресла, в котором свернулась калачиком. «Как же я рада, что у меня нет братьев». Тихо поглощённая довольно потрёпанной книгой про «Франкенштейна», лениво гадая, сколько времени пройдёт, прежде чем Северус потеряет терпение из-за шума и выбежит из подвала, чтобы выразить им своё растущее разочарование, Гермиона чуть не получила сердечный приступ, когда оглушительный треск напугал её до полусмерти, и несколько фигур материализовались прямо на Гарри и Рона. Северус появился мгновением позже, примчавшись так быстро, что она могла бы подумать, будто он тоже аппарировал, если бы на дом не были наложены антиаппарационные чары. Уставившись на хаос со слегка озадаченным выражением лица, он поймал её взгляд и медленно покачал головой, прежде чем поднять палочку и разнять сражающихся несколькими быстрыми взмахами. Помимо довольно ошеломлённых Гарри и Рона, вновь прибывшие оказались сопротивляющимся потрёпанным мужчиной, которого крепко держала пара домашних эльфов. Судя по звуку, Наземникус пытался крикнуть: «Отпустите меня!», но ему сильно мешал свёрнутый носок, засунутый в рот в качестве кляпа. Добби ругал его пронзительным, тонким голосом, а Кикимер довольно агрессивно на него шипел. Мгновение спустя Гарри присоединился к общему гвалту, бросившись на вора с яростным воем. Гермиона услышала выкрикнутое имя Сириуса, но её друг в тот момент был не совсем в адеквате. Рон поднялся с пола, бросил очень встревоженный взгляд на Северуса и быстро подошёл к Гермионе, чтобы спрятаться за её креслом. — Не будь таким трусом! — прошипела ему она. — Я не трус, я веду себя вполне разумно, — возразил он вполголоса. — Снейп не в духе в течение последних нескольких дней, он явно рвётся в бой и выглядит так, будто вот-вот проклянёт кого-нибудь из них. Я не хочу попадать в поле его зрения, когда он это сделает — был там, сделал это, пролил за это кровь. Тебя-то он не тронет, но у некоторых из нас нет такой привилегии. Она собиралась возразить, пока не увидела лицо Северуса. Под его глазом дёргался нерв, что всегда было верным признаком опасности. Он выглядел очень усталым, довольно напряжённым и немного расстроенным, а также серьёзно раздражённым. Мгновение спустя он оскалил зубы, засунул палочку за пояс и ринулся в драку, бесцеремонно схватив Гарри сзади за футболку и оттащив его назад. — Довольно, Поттер! — рявкнул он, встряхнув парня для пущей убедительности, после чего ловко подставил ему подножку и опрокинул его на спину на пол. — Оставайтесь здесь, пока не успокоитесь. Не заставляйте меня использовать парализатор. С меня хватит! — Он повернулся и свирепо посмотрел на остальных. — Флетчер, если ты не прекратишь это сейчас же, я за себя не отвечаю! Низкорослый волшебник перестал брыкаться и выплюнул носок. — Снейп?! Что… что происходит? Почему эти… — Разве я просил тебя говорить? Нет. Так что заткнись! Силенцио! — Северус ущипнул себя за переносицу, нахмурившись. — Итак. Надеюсь, у вас всех сейчас хватит ума вести себя по-взрослому. — Мы привели Наземникуса Флетчера к вам, профессор, сэр! — радостно объявил Добби, несколько нелепо в данных обстоятельствах. — Да, спасибо, я вижу, — пробормотал он. — Флетчер, эльфы сказали, зачем они тебя сюда привели? — Наземникус отрицательно покачал головой; он сильно побледнел под слоем грязи и теперь выглядел испуганным. — Потому что ты снова воровал, Флетчер, — холодно объяснил ему Снейп. — Всё, что принадлежало Блэку, перешло к мистеру Поттеру. Он был сильно расстроен, узнав, что ты заложил его наследство в Лютном. Излишне говорить, что он разберётся с тобой позже. Прямо сейчас нас волнует судьба одной конкретной вещи. Молчать! Я даже отдалённо не заинтересован в том, чтобы слушать твою ложь или твои оправдания, а твоё дыхание просто отвратительно! — Он подошёл и наклонился, чтобы схватить мужчину за растрёпанные волосы. — Посмотри на меня. Легилименс! С точки зрения постороннего наблюдателя там не на что было смотреть. Глаза Наземникуса широко распахнулись, в них появилась пустота, а Северус слегка нахмурился, сосредоточившись. Несколько мгновений спустя он отпустил его и отошёл, улыбаясь так, как будто Рождество уже наступило. — Это просто идеально! — сказал он, его глаза сверкали хищной мстительностью, которая заставила всех трёх бывших студентов рефлекторно вздрогнуть. — Что вы узнали? У кого медальон? — спросил Рон, очевидно, быстрее других набравшись храбрости. — У Долорес Амбридж. — Боже, правда?! — взволнованно воскликнула Гермиона. Через мгновение она тоже начала улыбаться, отвечая на ухмылку Северуса. — Ну, тогда это должно быть весело. Они всё ещё не поквитались с ней так, как хотелось бы. — Не совсем, — угрюмо сказал Гарри с пола, растирая свои рёбра. — Как мы проникнем в Министерство? Снейп бросил на него непонимающий взгляд. — Никак. На самом деле она там не живёт, Поттер. Мы найдём её домашний адрес. Оставьте Министерство в покое; Пожиратели Смерти уже почти полностью захватили там власть, а наша маленькая весёлая компания состоит из Нежелательного лица номер один, предателя крови, магглорождённой и полукровки, который предал Тёмного Лорда. Я и близко не подойду к этому месту. — Плюс Амбридж лично ненавидит Гермиону, — весело вставил Рон. Северус фыркнул. — Неудивительно. Даже я присудил Гриффиндору двадцать баллов за тот ловкий фортель с кентаврами. — Неужели после этого не наступил конец света? — саркастически спросила Гермиона. Он приподнял бровь. — Я тут же снял их обратно, когда осознал, как по-идиотски вы все ринулись за Поттером. — Ложь. «Даже Северус не был настолько ублюдком. Скорее всего». Его глаза на мгновение блеснули в первой настоящей улыбке, которую она увидела у него за последние дни. — Много, много раз, — весело согласился он, оживлённо потирая руки. — Что мы будем с ним делать? — спросил Рон, указывая на съёжившегося Наземникуса. Снейп бросил на мужчину довольно равнодушный взгляд и поднял палочку. — Обливиэйт! Глаза приземистого волшебника расфокусировались, и Северус переключил своё внимание на двух эльфов. — Бросьте его возле «Боргин и Беркс». Он должен мистеру Боргину кучу денег, так что это должно занять его на некоторое время. Вы сможете найти его снова позже, когда придёт время вернуть всё, что он забрал. Очевидно, Добби и Кикимер также были частью очень большой группы людей, слишком сильно нервничающих и не рискующих спорить с Северусом Снейпом. Отрывисто поклонившись, они исчезли с резким треском. Рон нахмурился. — Зачем вы это сделали? Наземникус, конечно, тот ещё тип, но он же в Ордене… Северус одарил его испепеляющим взглядом. — Он трусливый ничтожный червь, который продаст родную мать за несколько кнатов! Через пять минут после того, как мы бы его отпустили, он бы побежал к Пожирателям или самому Лорду с информацией о том, где мы находимся и что мы планируем, особенно если бы думал, что ему за неё заплатят. Если только вы не имели в виду, почему я не убил его вместо Обливиэйта, — добавил он с резкостью в голосе; краткая вспышка хорошего настроения исчезла, как будто её никогда и не было. Снейп развернулся на каблуках и направился обратно на кухню. Самообладание Гермионы лопнуло. Бросив на Гарри и Рона предупреждающий взгляд, она последовала за ним и закрыла за собой дверь, произнеся Муффлиато, прежде чем раздражённо спросить: — Что с тобой не так? Ты ведёшь себя просто невыносимо уже несколько дней подряд! Он обернулся, остановившись у двери, ведущей в подвал, и свирепо посмотрел на неё. — Тебе действительно нужно разжёвывать столь очевидные вещи? — О, не смей намекать, что это моя вина! Моргая, он поспешно отступил. — Это не то, что ты подумала… — Да ладно?! — Нет! — Горячность в его голосе заставила её замолчать, как и разочарование в его глазах. Мгновение он пристально смотрел на неё, затем резко покачал головой, его взгляд потускнел, и он медленно опустился на один из потрёпанных стульев, стоявших вокруг кухонного стола, наклонившись вперёд, чтобы подпереть голову руками. — Северус? — неуверенно спросила она. — Ну что не так? — Всё. Или почти всё, — отозвался он через мгновение, поднимая голову и показывая Гермионе кривую полуулыбку, которая так сильно ей нравилась. Он устало вздохнул. — Прости меня. Она закатила глаза. — Северус, ты годами срывался на нас и вёл себя как вспыльчивый ублюдок. Думаю, к настоящему времени у нас уже выработался иммунитет. — Выдвинув другой стул, она села рядом с ним и потянулась, чтобы положить руку на его покрытое шрамами предплечье; с тех пор как он оправился от удаления Тёмной Метки, он всегда закатывал рукава рубашки, хотя, к сожалению, до сих пор не носил футболки. На его коже остались слабые красные рубцы; она уже несколько раз видела, как он рассеянно почесывает шрам. — Поговори со мной, хоть раз, вместо того, чтобы рычать на меня. Из-за чистой ценности новизны, если не из-за чего-то другого. — Дерзкая девчонка, — пробормотал он, но выглядел уже немного лучше. Подперев подбородок рукой, он посмотрел вниз на её пальцы, лежащие на его руке, и вздохнул. — Знаешь, я никогда не хотел ничего такого, — тихо поведал он ей. — Никогда не хотел быть ответственным за кого-либо. Я последователь, а не лидер. Я не хочу сидеть здесь, пытаясь придумать способы сделать невозможное, зная, что ваши жизни зависят от меня. Я не подхожу для этого. Я бы предпочёл, чтобы кто-то, кому я доверяю, просто сказал мне, что делать. Он поколебался, затем посмотрел ей в глаза и заговорил с несвойственной ему откровенностью, его взгляд был поразительно открытым. — Я так боюсь совершить ошибку, что не могу уснуть, хотя всегда плохо спал в этом доме. Всё пошло не по плану. Я предал всё, и теперь… барахтаюсь в неопределённости, за неимением лучшего термина, пытаясь продолжать двигаться вперёд и чертовски надеясь, что не облажаюсь. А потом ещё есть… мы. Северус перевёл взгляд на то место, где её рука покоилась на его предплечье. — Этого тоже не должно было случиться, хотя бы потому, что ты умная юная девушка, Гермиона. Уверен, что ты уже поняла, я понятия не имею, что между нами происходит. Я избегаю тебя не потому, что не хочу разговаривать, а потому что не знаю, что сказать. — Его неуверенная кривая улыбка появилась и снова исчезла. — А также я бы с удовольствием обошёлся без Статлера и Уолдорфа** в качестве зрителей. Она невольно усмехнулась. — Они не так уж плохи, признай это. В смысле, я тоже иногда хочу, чтобы их здесь не было, но… Честно говоря, всё было бы в десять раз неловче, если бы мальчики не выступали в роли буфера и не давали им двоим время разобраться во всём. Либо у них с Северусом уже была бы ужасная ссора, либо явное напряжение привело бы к чему-то, к чему она, по крайней мере пока, не была готова — она на самом деле хотела его, но всё это было так ново для неё, она никогда раньше ни к кому такого не чувствовала, и ей нужно было ещё немного времени, чтобы привыкнуть к этому, прежде чем двигаться дальше. Он медленно выдохнул. — Позволь мне показать тебе кое-что, Гермиона. — Пока она заинтересованно смотрела на него, он мягко отвёл от неё руку и положил пальцы левой руки на своё правое предплечье. — Фините, — тихо пробормотал он. Ничего не понимая, Гермиона уставилась на опоясывающий его руку довольно неприятный шрам, который внезапно стал виден, и на потрёпанную потускневшую полоску металла вокруг конечности прямо над ним. Северус ослабил браслет пальцами и позволил ему соскользнуть на запястье. — Ты узнаешь его? — Нет… Он протянул ей руку, и она присмотрелась повнимательнее. У неё перехватило дыхание, Гермиона в замешательстве уставилась на него. — Это браслет, который я подарила тебе на день рождения. На самом деле она больше не думала о нём с тех пор, как он принял его; она всё равно никогда бы не увидела браслет под его рабочей одеждой с длинными рукавами, застёгнутыми на пуговицы, а когда она видела его голые руки, ему было так больно, что она сосредотачивалась на исцелении и не обращала внимание на что-либо ещё. — Да, — согласился он. — Или, скорее, это то, что от него осталось. — Что с ним случилось? — спросила она, наклоняясь ближе. Металл был почерневшим, потёртым, вмятым и погнутым. Откровенно говоря, он выглядел так, словно по нему проехали или что-то в этом роде. — Он спас мне жизнь, — просто сказал Северус. — Но я не понимаю… — Я тоже. — Через мгновение он начал объяснять: — Это случилось, когда меня пытали. Ты видела, я был на грани смерти. Всё было хуже, чем ты думаешь; я умирал. А потом произошло… кое-что, чего я не могу объяснить. Ты помнишь, какой морально и физически опустошённой была в ту ночь? Ты чувствовала себя так, потому что неосознанно использовала свою магию в течение нескольких часов, прежде чем меня бросили к воротам школы. Я не знаю, что произошло, как, или почему, но каким-то образом браслет использовал твою магию, чтобы спасти меня от смерти. Без него я был бы мёртв. Я убеждён в этом, потому что потом сформировался Долг жизни. — О боже! Что?! Северус пожал плечами. — Я в долгу перед тобой за свою жизнь, Гермиона. Не смотри на меня так. В любом случае я должен тебе гораздо, гораздо больше, и мне не нужны какие-либо магические обязательства, чтобы помнить об этом. — Прежде чем она смогла спросить, что он имеет в виду, Северус спокойно продолжил: — В ту ночь я решил найти другой способ. Я решил бросить своего крестника, нарушить обещание, данное Дамблдору на коленях, повернуться спиной ко всему, во что я верил, и ринуться в бой, вместо того, чтобы позволить другим людям диктовать мне условия. И я пошёл на это ради тебя. Потому что это… — Он легонько постучал пальцем по шраму на своей правой руке. — Для меня это многое значит. Думаю, это то, ради чего стоит жить. С трудом проглотив ком в горле, она сумела пробормотать лишь: — Северус, я… я не знаю, что сказать… — Добро пожаловать в мой мир, — ответил он с полуулыбкой глядя на неё. — Я не силён в откровениях и никогда не был. Я редко точно знаю, что чувствую, и у меня никогда не получалось хорошо это выражать словами. То, что происходит между нами, пугает меня больше, чем что-либо ещё, что я когда-либо испытывал. У нас нет времени долго думать. Потому что завтра, если повезёт, мы собираемся уничтожить четвёртый крестраж, а затем нам нужно найти способ добраться до двух других. Гермиона медленно кивнула, размышляя обо всём, что он сказал, испытывая облегчение от того, что он наконец доверился ей. — Я никогда не замечала, что тебе не нравится быть главным, — сказала она через мгновение и увидела, как в его глазах заплясали искорки юмора в ответ. — Ты и не должна была замечать. Это был бы очень плохой защитный механизм, если бы он не обеспечивал никакой защиты. Она нахально ухмыльнулась ему. — А ты, оказывается, очень чувствительный, несмотря на фасад саркастичного мерзавца, не так ли? Он чуть не рассмеялся. — Да, мисс Грейнджер, — протянул он с насмешкой в глазах, — но, как вы правильно заметили, я всё-таки мерзавец, и эта часть — не притворство. — Ты был бы невыносимо скучным, если бы это было не так, — радостно сказала ему она. — Кстати, ты же понимаешь, что Статлер и Уолдорф думают, что мы сейчас целуемся, да? «Если не занимаемся чем-то большим». Эта мысль уже не заставляла её так нервничать, как раньше. — Это приглашение? — вкрадчиво спросил он, прежде чем улыбнуться, — настоящей улыбкой, тем очень редким выражением, которое смягчило его глаза и разгладило многие морщины на лице. — Заманчиво — ты даже не представляешь, насколько. Но не сейчас. Нам обоим ещё о многом нужно подумать. — Тем не менее он потянулся к её руке и поднёс её к губам, оставляя поцелуй на костяшках её пальцев, и этого лёгкого прикосновения было достаточно, чтобы заставить девушку вздрогнуть. — Иди и подумай о каких-нибудь коварных вещах, которые завтра можно будет сделать с Долорес Амбридж. Нам всем нужно свести с ней счёты. — Хорошо. Но… — Она заколебалась, и он вопросительно посмотрел на неё. — Я… я не играю в игры. Я знаю, о чём ты думал несколько раз. Как на рождественской вечеринке у Слизнорта. Это было не… это никогда не касалось Рона или кого-то ещё, по крайней мере, не совсем. Думаю, что это было в основном направлено на тебя, даже если я тогда этого не осознавала. Я пыталась разобраться в том, что происходит, и… хотела, чтобы ты увидел во мне нечто большее, чем просто школьницу. Он тихо усмехнулся, его глаза заблестели. — Ты справилась превосходно, — сухо сказал он. — После этого я не спал три дня подряд и подолгу стоял под холодным душем. Впрочем, в этом не было необходимости. Уже некоторое время до этого я видел в тебе не «просто» школьницу. — Внезапно его улыбка стала такой порочной, что это должно было быть незаконно, заставляя её снова вздрогнуть. — В прошлом году я потратил половину семестра, пытаясь придумать тактичный способ намекнуть тебе, что тебе нужен подходящий спортивный бюстгальтер, если ты собираешься бегать с любым мужчиной моложе восьмидесяти. Ты понятия не имеешь, что со мной делала твоя грудь. — Правда? Северус поморщился и откинул волосы с лица. — Я всего лишь мужчина, Гермиона. Мне было неудобно думать о девушке вдвое моложе меня в таком смысле, особенно об одной из моих студенток, но мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что я не в силах этого остановить. — Он пожал плечами и печально улыбнулся ей. — Помогло только то, что ты всегда была зрелой, по крайней мере, для своего возраста. Более довольная, чем когда-либо, Гермиона улыбнулась в ответ, прежде чем сменить тему. — Итак, что мы можем сделать с Амбридж? Выражение его лица стало злорадным и довольно пугающим.***
Следующим утром Северус ушёл довольно поздно, чтобы нанести визит в штаб-картиру. Он вернулся менее чем через полчаса с адресом, написанным на клочке пергамента, и информацией о том, что Амбридж, вероятно, вернётся с работы около половины шестого вечера. Гермиона и мальчики провели остаток дня, с энтузиазмом придумывая всё менее правдоподобные и всё более ужасные идеи о том, что они могли бы с ней сделать, учитывая то, что после добычи крестража им всё равно придётся наложить на неё Обливиэйт. Они также подтвердили информацию Наземникуса, найдя новую колдографию из Министерства в «Ежедневном пророке» и увеличив её, чтобы убедиться, что Амбридж носит медальон на шее вместо прежней нити жемчуга. Один только внешний вид её дома заставил их всех некоторое время потрясённо пялиться на него. Именно Гарри первым пришел в себя после долгой паузы: — Это должно быть противозаконно, чтобы симпатичный коттедж с соломенной крышей выглядел настолько жутко. — Согласна, он смотрится немного зловеще, — согласилась Гермиона. У Гарри была мантия-невидимка; остальные прятались под Дезиллюминационными за аккуратно подстриженной живой изгородью, полной скрытых шипов. — Северус?.. — Да? — Его голос прозвучал откуда-то слева от неё, где он осматривал входную дверь, чтобы выяснить, какие чары защищали это место. — Если Амбридж открыто носит медальон, почему никто в Министерстве не понял, что это такое? Ты сказал, что Пожиратели Смерти к настоящему времени полностью захватили власть. — Никто из Пожирателей не знает о них. Если вы активно не ищете что-то похожее на крестраж, вы бы его даже не заметили. Я годами проходил мимо диадемы Рейвенкло и ничего не почувствовал. Дневник Риддла тоже никто не распознал. — Но ведь Сам-Знаешь-Кто узнал бы его, не так ли? — Сомневаюсь, что он там. Министерство всегда было только средством для достижения цели. Он не заинтересован в управлении, только в использовании власти, которую оно представляет, чтобы делать всё, что ему захочется. В тех редких случаях, когда Тёмный Лорд всё-таки посещает Министерство, он не обращает никакого внимания на приспешников низкого уровня, только на тех, кого оставил за главного. — Однако она прикасается к крестражу, — сказал Рон откуда-то с другой стороны Гермионы. — Он висит у неё на шее. Разве это не должно… я не знаю, свести её с ума или что-то в этом роде? — А кто тебе сказал, что она и до этого была в своём уме? — едко спросил Гарри; ей не нужно было видеть его, чтобы знать, что он потирает тыльную сторону ладони, пострадавшую от Кровавого пера. Северус помолчал несколько мгновений, прежде чем тихо ответить: — Поттер прав. Долорес Амбридж — сама по себе… ущербная. Я заметил это ещё на вашем пятом курсе. В ней есть… тьма, которая придала ей эту садистскую жилку. Сначала ей пришлось оправдываться перед самой собой, но как только она это сделала, то смогла свободно издеваться над любым, кого выбирала своей жертвой. Крестраж только увеличит то, что уже есть, что в значительной степени объясняет все те ужасы, про которые мы читали в газетах в последнее время. Если бы она носила его слишком долго, он в конце концов завладел бы ею полностью; в конечном итоге она присоединилась бы к Пожирателям Смерти и поднялась бы очень высоко, прежде чем Тёмный Лорд понял бы, что она медленно превращается в… как бы это сказать… его копию и в этот момент смог бы полностью взять её под свой контроль, хотя я предполагаю, что он нашёл бы гораздо более простой способ избавиться от неё. Как бы там ни было, на это ушли бы годы. Уизли, подойдите сюда на минутку. — Я? Почему я? Я ничего не знаю о запирающих заклинаниях. Фред и Джордж пытались меня немного научить, но… — Хватит болтать! — раздражённо прошипел Северус. — Идите сюда. Вы единственный чистокровный в нашей группе, одни из этих чар связаны с чистотой крови; если бы я попытался разрушить их, мне было бы больно так же, как и Поттеру, а Гермиону они, скорее всего, убили бы. — Кстати, я всё хотел спросить, — непринуждённо сказал Гарри, — каков именно мой статус крови? Люди продолжают говорить, что я полукровка, но это не так, потому что ни один из моих родителей не был магглом. Моя мама была ведьмой, а мой папа был волшебником, так что я не могу быть полукровкой, но на самом деле я же не чистокровный, не так ли? Существует ли такая вещь, как на-три-четверти-кровка? — Ну, в волшебном мире ведь есть платформа три-четверти, так что, почему бы и нет, — указала Гермиона. Однако он был абсолютно прав, хотя она никогда по-настоящему не задумывалась об этом раньше. — Ты ошибка природы, — весело сказал ему Рон. — Но мы-то сразу это поняли. Даже через сад они услышали, как Северус насмешливо фыркнул. — Вы могли бы сойти за чистокровного в правильных кругах, Поттер, потому что у вас фамилия очень древней чистокровной семьи. Родословная вашего отца восходит к Годрику Гриффиндору. Большинство людей знают имя вашей матери, но сомнительно, что многие помнят, что она была магглорождённой. Эванс — довольно распространённая фамилия. — О… так люди знают, что вы не чистокровный, потому что ваш отец был магглом? — Да. Моя фамилия выдает это. — Следовательно, Принц-полукровка? — мягко спросила Гермиона, вспомнив, что Слизнорт посчитал её дальней родственницей давно умершего чистокровного волшебника, потому что у них была одна и та же фамилия. — Тебе обязательно постоянно поднимать эту тему? — Он стиснул зубы. — Уизли, пошевеливайтесь! — Да, простите. Подождите, кажется, у меня всё получилось. — Как там у вас дела? — с беспокойством спросил Гарри. — Не стоит нам так долго здесь торчать. У меня такое чувство, что за нами кто-то наблюдает. — Или что-то в этом роде, — мрачно согласился Северус. — Защита дома отключена, но дверь всё ещё заперта. Дайте мне минутку, она сама заколдована на защиту от любых видов магии. — Ты умеешь вскрывать замки? — с интересом спросила Гермиона, когда со стороны двери донёсся слабый царапающий звук. — Я бы сейчас выглядел очень глупо, если бы не умел, — сухо ответил он. — Это простой замок, мне не понадобится много времени. Внезапно Гарри снял свою мантию, свернул её и засунул под куртку, прежде чем вытащить волшебную палочку. Остальные мгновенно отменили Дезиллюминационные чары и потянулись за своими палочками. Снейп вытащил свою палочку и, зажав её в зубах, продолжил возиться с замком. Очевидно, чтобы запугать Амбридж, он был одет в свою прежнюю — теперь чистую и починенную — мантию; та слегка колыхалась на ветру и туго обтягивала его плечи. — Гарри, в чём дело? — нервно спросил Рон. — Дементоры, — дрожа, ответил Гарри. — Я чувствую, как они приближаются. — Ей дали дементоров, чтобы те охраняли её дом?! Это паранойя, даже для Министерства! — Паранойя тут как тут, — пробормотала Гермиона, оглядываясь по сторонам. — Земля или воздух, Гарри? — Я не знаю… Подожди — они вон там! Земля! Чёрт, их там трое… Снейп оставил замок и встал, быстро пересекая расстояние, чтобы встать рядом с ними, когда появились три фигуры в капюшонах. Их окатил леденящий холод, все четверо подняли свои волшебные палочки. — Экспекто патронум! Четыре серебристых зверька бросились вперёд. Северус выругался потрясённым голосом и чуть не выронил свою палочку. Подростки с любопытством посмотрели на него; он смотрел вслед Патронусам с выражением чистого шока на лице и сильно побледнел. Гермиона проследила за его взглядом. Олень Гарри сражался с одним дементором, а её выдра и терьер Рона действовали сообща, чтобы справиться со вторым; третий дементор отступал от рычащего серебристого лиса поджарого телосложения, с облезлым хвостом, оторванным ухом и неоднородной шерстью. На мгновение она подумала, что у Северуса просто шок от вида Сохатого, но это не имело смысла; все учителя твердили о том, что у Гарри Патронус его отца. — Я так понимаю, твой Патронус раньше был другим? — шёпотом спросила она его. Лично на её вкус, он абсолютно идеально подходил ему: хитрый, жёсткий, свирепый и легко приспосабливающийся. И обильно покрытый боевыми шрамами, под серебристым сиянием. Он всё ещё неотрывно смотрел на лиса так, как будто никогда раньше его не видел, поскольку, по-видимому, это было именно так. — Да, — тихо согласился он слегка охрипшим голосом. — Я вообще не мог вызвать Патронуса больше года. До этого… до этого… — Он колебался, облизывая губы, не сводя глаз с Патронусов, когда дементоры начали отступать. — До этого, — медленно продолжил он, — это была лань. Как у Лили. Последовала довольно долгая пауза; никто из них на самом деле не знал, что сказать. Лили Поттер считалась запретной темой, и они не пытались обсуждать это с ним с тех пор, как Дамблдор открыл им всем правду. Молчание нарушил Рон. — Ваш Патронус был девочкой? — спросил он с намеренно насмешливой интонацией; он стал намного лучше разбираться, когда его юмор уместен, а когда нет. Северус моргнул, возвращаясь в реальный мир, и бросил на него уничтожающий взгляд. — Как будто ваш маленький щенок — это верх мужественности! — саркастически заявил он, пока Гарри и Гермиона пытались не рассмеяться. — Поверьте, это был не мой выбор. — Так почему же он изменился? — спросила Гермиона, когда дементоры наконец сдались и ушли, а Патронусы исчезли; она заметила, что выдра подбежала к лису, прежде чем те растворились в воздухе. Он бросил на неё слегка скептический взгляд. — Ты действительно не можешь придумать ни одной причины, по которой он мог бы измениться на вашем пятом курсе? — многозначительно спросил он. Прежде чем она смогла ответить на это — не то чтобы у неё было какое-либо представление о том, что сказать, — он быстро продолжил: — Что касается того, почему мой Патронус до сих пор не принимал новую телесную форму, я полагаю, это связано с удалением Тёмной Метки, а также с моей собственной повышенной ясностью ума. Я полагаю, что теперь он, наконец, свободно принимает свою истинную форму. Думаю, у меня всегда должна была быть лиса, таким был бы мой Патронус, если бы я был менее… эмоционально зависим. — Значит, всё-таки не выдра? — спросил Рон и заметно съёжился от раскалённого добела взгляда, которым наградил его Снейп. — Простите. Забудьте. — Идиот, — пробормотал Северус, хотя его голос звучал не так сердито, как раньше. Повернувшись обратно к двери, он снова опустился на колени на ступеньку и вернулся к взлому замка. Гарри легонько пнул Рона. — Это же не неразделённая любовь, придурок, — прошептал он. — Подумай об этом. Бьюсь об заклад, у Тонкс больше не волчица, теперь, когда Люпин перестал быть таким упрямым ослом. — Неверно, — отстранённо сказал Северус, очевидно, услышав их, несмотря на приглушённый тон. — Здесь играет роль разница между свободой и зависимостью. Парни выглядели озадаченными. Гермиона слегка улыбнулась, довольная намёком, — выдра действительно не подошла бы ему в любом случае. — Он имеет в виду, что я ничего от него не требую, — спокойно объяснила она. — Я не являюсь источником вины или обязательств. Со мной ему не обязательно быть тем, кем он не является. Достаточно быть самим собой. Сейчас Северус был намного эмоционально здоровее, чем, по-видимому, в свои юношеские годы. Ему больше не нужно было определять себя через других людей, и, возможно, впервые в жизни он научился быть самим собой. — Значит, совпадающие Патронусы означают неравные отношения? — спросил Гарри, выглядя немного смущённым. — В моем случае — да, но не всегда, — ответил Северус, не поднимая глаз. — И если вы не хотите, чтобы я подслушивал, Поттер, на самом деле вы могли бы просто прийти и поговорить со мной на эту тему. — Не могли бы вы ответить на вопрос? — Это зависит от вопроса. Но не прямо сейчас. Ах, ну наконец-то. — Раздался щелчок, и он встал, открывая дверь. — Идёмте. Она скоро будет дома, особенно если дементоры поднимут тревогу. — Он остановился в дверях. — Боже мой… — Что? — спросила Гермиона, выглядывая из-за его спины. Он сдвинулся в сторону, и она уставилась на интерьер в прихожей. — Господи! Откуда в мире может быть столько кружев? Гарри подавил рвотный позыв, когда последовал за ними внутрь. Рон выглядел совсем больным. — Как будто я снова оказался у двоюродной бабушки Тесси. — Да, твоя старая парадная мантия отлично бы здесь смотрелась. — Гарри потёр заслезившиеся глаза. — Удивительно, что здесь ещё нет сорока кошек… — О, пожалуйста! — сказала ему Гермиона, ухмыляясь. — Ни один уважающий себя кот не стал бы жить с этой злобной, вредной Жабой. Как ты думаешь, почему ей пришлось довольствоваться теми уродливыми тарелочками с котятами? Живоглот устроил бы здесь настоящий полевой день, разорвав всё на клочки и обоссав всё это убожество. — Её фамильяр обычно обладал безупречными манерами, несмотря на то, что был котом, но от такого количества кружев у любого представителя семейства кошачьих зачесались бы лапы. — Так много розового. Как у Локхарта в День святого Валентина, только хуже. Гарри и Рон оба повернулись, чтобы насмешливо ухмыльнуться Гермионе. Хуже всего было то, что позади них Северус делал то же самое. Она почувствовала, что начала краснеть, и возненавидела себя за это. Она и не подозревала, что он узнал об её валентинке Локхарту. «Должно быть, выяснил это на уроке Окклюменции. Чёрт!» — Ненавижу вас всех! — А вот в этом я сильно сомневаюсь, — весело сказал Рон. — Так какой у нас план? — Спрячемся и будем ждать. Как только она закроет за собой дверь, Поттер обезоружит её, а Гермиона свяжет её по рукам и ногам. Уизли, ваша задача — снять медальон с её шеи и постарайтесь касаться только цепочки; бросьте его на пол, как только заберёте его у неё, и убедитесь, что он вне её досягаемости. Я разберусь с ней, если у неё будет время что-нибудь наколдовать. — Почему бы нам просто не оглушить её? — Потому что я хочу использовать Легилименцию. На самом деле «хочу» — это ложь, я лучше выпью неочищенные сточные воды, чем загляну в её голову. Но я должен выяснить, что на самом деле происходит в Министерстве; в газетах будет много умышленно искажённой информации, а после смерти Кингсли наши единственные близкие контакты там — это Артур и Тонкс. Кроме того, она действительно может знать что-нибудь полезное о планах Тёмного Лорда, хотя в этом я сомневаюсь. — Разве вы не можете сделать это, пока она будет без сознания? — Могу. Но что в этом забавного? — ответил Северус с невозмутимым видом, его глаза сверкали предвкушением. — Потом нам придётся стереть ей память, но перед этим я хочу как следует повеселиться…