Sorrow is Knowledge: they who know the most Must mourn the deepest o'er the fatal truth, The Tree of Knowledge is not that of Life.*
Lord Byron.
В течение следующих нескольких дней они не добились особого прогресса, за исключением обдумывания и отбрасывания возможных вариантов, но в целом Гермиона начала чувствовать себя немного лучше. Война внезапно стала очень, очень тихой; всяческие непотребства в Министерстве продолжались, но сообщений больше ни о чём не поступало, и Орден казался озадаченным тем, что ничего не происходит. Очевидно, Волдеморт залёг на дно, не считая тех случаев, когда Гарри чувствовал, что он внезапно начинает сыпать проклятиями. В конце концов великому Тёмному Лорду приходилось сживаться с мыслью, что он всё-таки не бессмертен. Он также выяснил, кто несёт за это ответственность. Посему «Ежедневный пророк» посвятил им четверым целых несколько страниц, в комплекте с гораздо более высоким вознаграждением за информацию о них или за их головы. Гарри с радостью повесил вырезки этих статей на стену в гостиной, к большому неудовольствию Северуса, чья постоянно хмурившаяся колдография, казалось, полностью разделяла его мнение. Гермиону позабавило, что все фото были сделаны ещё до Турнира Трёх Волшебников, за исключением снимка Северуса, который, судя по всему, датировался восьмидесятыми; там он выглядел намного моложе, а его волосы были длиннее. На её резонный вопрос, почему у него нет более свежих фото, он ответил лишь, что на протяжении многих лет прилагал значительные усилия, чтобы по возможности избегать фотографирования. Гермиону гораздо меньше порадовало то, что её собственное фото было сделано до того, как ей исправили зубы, и, очевидно, в дождливый день, судя по пушистости её волос. Но наличие её портрета на плакате «Разыскивается», пусть даже там она была с трудом узнаваема, определённо казалось ей положительным моментом. Отсутствие прогресса одновременно расстраивало и угнетало, но Гермиона была как никогда благодарна Северусу за то, что он был рядом. Он мгновенно замечал, когда напряжение от притворного оптимизма становилось чересчур ощутимым, и, если разговор кого-либо из мальчиков заходил слишком далеко в опасную зону, удивительно искусно провоцировал споры, чтобы сменить тему, пока она восстанавливала контроль над собой. Он также довольно хорошо помогал ей отвлечься от своих мыслей и снимать стресс, как только они оставались наедине. То, что кто-то ещё разделял её тревоги, помогало, как и тот факт, что Северус настолько явно верил в неё, даже если они не найдут другого выхода. В данный момент он спал, хотя, вероятно, уснул ненадолго. Она теснее прижалась к изгибу его тела, наслаждаясь теплом его рук, слушая его тихий храп с лёгкой улыбкой. Возможность провести остаток своей жизни, просыпаясь рядом с ним, казалась ей чертовски привлекательной. Гермиона рассеянно провела пальцами по мужской руке, обернутой вокруг её талии, коснулась чёрных волосков на бледной коже и переместилась на внутреннюю сторону его предплечья, очерчивая края большого шрама там, где когда-то была Тёмная метка. Она отвлеклась от своих мыслей, когда он перестал храпеть и тяжело вздохнул, обдав её шею тёплым дыханием. — Тебе доставляет прямо-таки извращённое удовольствие будить меня пораньше, не так ли? — пробормотал он хрипловатым со сна голосом. Гермиона ухмыльнулась и подняла его руку, чтобы поцеловать кончики пальцев. — Да, потому что ты восхитительно ворчлив после сна, и это очень мило. — Ты сумасшедшая. — И тебе это нравится, — парировала она, демонстративно потираясь о его твердеющую эрекцию. Он ничего не ответил, убрал свою руку и снова положил ладонь ей на живот, после чего провёл кончиками пальцев вверх по её коже к груди. Счастливо вздохнув, Гермиона расслабилась рядом с ним, когда он уткнулся носом в её шею. Провести остаток своей жизни, каждый раз вот так просыпаясь по утрам, тоже казалось неплохой перспективой. Северус всё ещё был в полусне, поэтому касался её нежнее обычного, лениво скользнув пальцами между её ног. Очевидно, он был в настроении не торопиться, но в данный момент её это вполне устраивало. Какой бы восхитительной ни была их взаимная страсть, она обнаружила, что предпочитает нежность, медлительность и постепенность. Когда он не дразнил её безжалостно и умышленно, Северус был очень, очень хорош в медленном и тщательном подходе. Прижимаясь к нему, пока он гладил её, она закрыла глаза; его пальцы скользнули внутрь неё, и она всё больше выгибалась под его рукой по мере того, как нарастало удовольствие. К тому времени, когда она достигла оргазма, он, казалось, немного пришёл в себя и наклонился, чтобы поцеловать её. Гермиона перевернулась на спину и улыбнулась ему в губы, целуя в ответ, проводя руками по его покрытой шрамами спине, но импульсивно отстранилась, когда он навис над ней. — Нет, — пробормотала она, глядя на него снизу вверх, мягко толкнув его в плечо, заставляя лечь на кровать. — Позволь мне… Он действительно ещё не совсем проснулся, так как ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она хочет сделать, но до него дошёл смысл, когда она поцеловала его в грудь и начала спускаться ниже. — Ты не обязана… — начал он, но возбуждение в голосе выдало его, и она сделала паузу, улыбнувшись. — Я знаю, — ответила ему Гермиона преувеличенно терпеливым тоном, почти рассеянно целуя один из шрамов на его животе. — В тот раз мне понравилось, — немного застенчиво призналась она, на мгновение опустив глаза, а затем снова посмотрела на него и добавила: — Мне также нравится видеть, что это с тобой делает. Его улыбка выглядела немного застенчивой, но он тут же закрыл глаза с тихим шипением, когда она устроилась у него между ног и наклонилась, чтобы лизнуть головку, прежде чем взять член в рот. Она не лгала — было забавно и довольно возбуждающе наблюдать за эффектом, который она производила на него, а также слышать, как её обычно почти безмолвный любовник издал звук, очень похожий на всхлип, и выгнул спину, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть, что она с ним делает. Большую часть времени Северус был совсем неразговорчив, но, очевидно, обычные правила на это не распространялись. Она подозревала, что раньше для него нечасто это делали, если вообще делали. Казалось, это полностью разрушало его самоконтроль, и, хотя было бы приятно думать, что она от природы оказалась настолько талантлива, почему-то Гермиона в этом сомневалась. Осторожно увеличивая интенсивность, она сосала член, прислушиваясь к прерывистому дыханию мужчины, когда он вздрагивал, и улыбнулась про себя, сделав мысленную пометку пока не пытаться научиться брать его в горло. С этим придётся подождать, пока она не убедится, что Северус сможет держать себя в руках и не попытается перехватить инициативу в свои руки, потому что размер его члена был немаленьким, и если он пошевелится в неподходящий момент, всё может закончиться довольно конфузно. Северус застонал, отвлекая её, и она подняла взгляд; он запрокинул голову, закрыл глаза, сжав руки в кулаки, приближаясь к кульминации. Содрогнувшись и подавив очередной стон, он наклонился, чтобы запустить пальцы в её волосы, мягко приподнимая её голову от себя. — Хватит, — задыхаясь, выдохнул он, его глаза горели. — Я хочу тебя! Её это вполне устраивало; она забралась на кровать и позволила Северусу притянуть её к себе в яростном, нетерпеливом поцелуе, прежде чем он подмял её под себя и прижался к ней бёдрами, задыхающийся и голодный. Она подвинулась под ним и изогнулась, впиваясь ногтями в его плечи, тихо застонав ему в рот, когда его язык скользнул по её языку. Он слегка изменил позу и вошёл внутрь с низким гортанным стоном. Северус уже был на грани; она наблюдала, как он пытается бороться с неизбежным, когда они двигались вместе. Выражение его лица исказилось, он сильно прикусил губу и содрогнулся; запустив пальцы в его волосы, она притянула его к себе, чтобы поцеловать ещё раз, прошептав его имя ему в губы и теснее переплетаясь с его телом, крепче обвив его ногами. Выгнув спину дугой, он вскрикнул и вновь содрогнулся от силы нахлынувшего оргазма. Постепенно восстановив дыхание, они успокоились, хотя ни один из них пока не хотел возвращаться в реальный мир. Гермиона устроилась у него на груди и позволила своим мыслям блуждать, слушая, как его сердцебиение медленно приходит в норму, а дыхание замедляется. Судя по тому, как он уткнулся носом в её волосы и расслабился, Северус был полон решимости снова заснуть. — Северус?.. — Хм?.. — рассеянно отозвался он. — Это немного странный вопрос, но портрет умершего директора автоматически создаётся в Хогвартсе или кто-то должен его нарисовать? Последовала короткая пауза, следом за чем он тихо спросил: — Что, ради всего святого, заставило тебя подумать об этом сейчас? — Его голос звучал так, будто он пытался не рассмеяться, что, по её мнению, было лучше, чем если бы он оскорбился; многие мужчины могли бы обидеться, узнав, что их партнёрша во время секса думала о чём-то другом, даже если на самом деле это было не так. Виновато улыбнувшись, она встретилась с ним взглядом. — Клянусь, это не так уж и странно, как кажется. Я просто подумала, хорошо, что у нас здесь нет портрета Дилис или Финеаса, потому что они ни за что не оставили бы нас в покое, а потом мне пришла мысль, не делит ли портрет Дамблдора пустой замок со скучающей и сердитой Дилис… Очень, очень злая улыбка чистого садистского восторга заставила чёрные глаза Северуса заблестеть, когда он усмехнулся. — Я об этом не подумал. Да, его портрет появился там практически мгновенно, хотя, думаю, ему потребовалось дня три, чтобы пробудиться. О, нужно будет поговорить об этом с Финеасом, когда мы в следующий раз пойдём в штаб-квартиру. Мне не терпится услышать, что она с ним сделала… — Ты нехороший человек, Северус Снейп, — ухмыльнулась она, прижимаясь ближе и кладя голову ему на плечо. — А как насчёт портретов в других местах? Ему есть куда сбежать? — Нет, — радостно ответил Северус. — Уверен, в конце концов у него появится портрет в Министерстве, но кто-то должен будет нарисовать его и связать с портретом в Хогвартсе. На ближайшее время он там застрял. — Он рассмеялся, представив себе это и явно наслаждаясь. Гермиона должна была признать, что ей тоже нравилось злорадствовать; Дилис и Финеас знали всё, что Дамблдор когда-либо делал Северусу, они оба переживали за него и при желании умели создавать неприятности. Она представила, как Дилис загоняет Дамблдора в угол и заставляет его вертеться ужом на сковороде, в мельчайших подробностях отчитывая его за всё под насмешливые комментарии Финеаса. «Я должна получить полный отчёт об этом как можно скорее!» — Кажется, мы оба до неприличия сильно наслаждаемся этим, — отметила она, потягиваясь. — Ты развратил меня. — Он насмешливо приподнял бровь, когда она посмотрела на него сверху вниз и прикусила губу, чтобы сдержать смех. — Но вообще-то я совсем не против.***
— Что-то не сходится во всём этом… — заметил Рон за завтраком. — О чём ты? — тут же спросил Гарри. — О крестражах и обо всём остальном. Мне кажется, здесь чего-то не хватает. Ладно, мы разбирались с крестражами, я понимаю эту часть, но чем в это время занимался Сам-Знаешь-Кто? Похищал людей и всё такое? Просто мне кажется, что в этой истории должен быть ещё один эпизод. — Это правда, — задумчиво согласилась Гермиона. — Я тоже задавалась этим вопросом с тех пор, как мы узнали, кем были заключённые, которых спасли из поместья Малфоев. Некоторых из них, очевидно, схватили с целью выяснить, где мы находимся. Схватив Луну, вероятно, хотели наказать её отца за пропаганду против Сами-Знаете-Кого — чёрт, как бы я хотела, чтобы они сняли табу с его имени, — но зачем им мистер Олливандер? Или гоблин из Гринготтса? Северус, ты получил ещё какую-нибудь информацию от Дамблдора? — Кое-что, — пространственно ответил он через несколько мгновений, поднимая хмурый взгляд от чашки с кофе. — До сих пор крестражи и шрам Поттера, безусловно, были самой насущной проблемой, но, пусть даже это прозвучит совершенно нелепо… Тёмный Лорд ищет другую палочку. Думаю, в основном из-за того, что в сердцевине его палочки содержится то же самое магическое ядро, что и в твоей, Поттер. Дамблдор считает, и я с ним согласен, что он ищет конкретную, очень специфическую палочку, упомянутую в одной старой легенде. Вы все слышали о «Сказках барда Бидла»? — Рон и Гермиона сказали «да», а Гарри сказал «нет». — Это сказки для детей-волшебников, Гарри, — объяснила Гермиона. — Что-то вроде «Братьев Гримм». В них есть мораль и всё такое. — О, понятно. — Вы их читали? — спросил Северус. На этот раз только Рон ответил утвердительно. — Ты помнишь историю о трёх братьях, Уизли? — Э-э-э… Да, — медленно произнёс Рон. — Вы думаете, Сами-Знаете-Кто охотится за Дарами Смерти? — Да. — За чем? — непонимающе спросил Гарри. — Что ж, детки, похоже придётся рассказать вам сказку, — с издёвкой протянул Северус, в голосе его звучало лёгкое веселье. — Вы все удобно устроились? Тогда я начну. — Гермиона подавила смешок и быстро передвинула свой стул, чтобы положить голову ему на плечо, его рука тут же нашла её ладонь под столом. — Давным-давно жили-были три брата по фамилии Певерелл. Они путешествовали и подошли к мосту через реку; на полпути их остановила сама Смерть, и они должны были победить её, чтобы переправиться. В разных историях рассказывается о различных испытаниях; в одних сказках им приходилось драться на дуэли, в других они должны были разгадать загадку или выиграть в игре, которая могла быть любой — от шахмат до покера и костей, — или принести Смерти какой-нибудь диковинный предмет. Так или иначе, они победили, и Смерть исполнила желание каждого из них. — В сказке, которую рассказывали мне, было совсем по-другому, — возразил Рон. — Эти сказки стары как мир, Уизли. Со временем они изменились. Я прочитал несколько радикально отличающихся друг от друга версий; здесь я резюмирую. Не перебивай. — Простите. — Старший брат попросил самую могущественную палочку в мире, — ту, которую невозможно победить. Смерть смастерила для него волшебную палочку из ветки ближайшей бузины и дала её ему. С её помощью он выигрывал все дуэли, в которых когда-либо участвовал, пока однажды ночью, будучи сильно пьяным, не похвастался ей в таверне; той же ночью кто-то перерезал ему горло, пока он спал, и украл её. Средний брат попросил о способе, с помощью которого можно было бы вернуть мёртвого, потому что его невеста погибла за несколько месяцев до этого. Смерть подобрала камень со дна реки и дала ему его, а когда он повертел его в руке, перед ним появилась тень его любимой. Он вернулся домой, чтобы быть с ней, но на самом деле её не было в мире живых; она стала даже меньше, чем призраком, потому что не могла или не хотела говорить с ним, и они не могли прикоснуться друг к другу. В конце концов он сошёл с ума и, наконец, снова воспользовался камнем, чтобы освободить её, после чего повесился. — Боже, какая «прелестная» сказка, — саркастически сказал Гарри. — Держу пари, после такого все маленькие дети очень крепко спят. — Вообще-то маггловские сказки ничем не лучше, — парировала Гермиона. — Беззащитную бабушку съедает серый волк, мачехи пытаются убить невинных детей, всяческие злые ведьмы, насылающие проклятия, и так далее. А в оригинальных версиях сказок, как правило, было много изнасилований и жестокости. Сказки не должны были быть весёлыми историями на ночь — из них извлекали уроки и использовали их в качестве предупреждения. Северус многозначительно откашлялся, его глаза хитро заблестели, и он продолжил: — Младший брат попросил дать ему способ спрятаться от своих врагов, даже от самой Смерти. Смерть оторвала кусок от своей одежды, сотворила мантию и отдала её ему, и всякий раз, накидывая её на себя, он становился невидимым для всех. Он пользовался ею много лет и таким образом прожил полноценную счастливую жизнь, прежде чем решил передать мантию своему сыну. В конце концов Смерть забыла о нём. Итак, это и есть Дары Смерти. Старшая палочка, Воскрешающий камень… и Мантия-невидимка. — Что?! — взвизгнул Гарри почти писклявым голосом, когда все уставились на Северуса. — Да, — спокойно ответил тот. — Реликвии реальны, и одна из них принадлежит тебе. — Подождите… Так эта история правдива?! — поразился Рон. — Уверен, со временем она обросла множеством ложных подробностей. Не думаю, что Мрачный Жнец существует как личность, а если бы и существовал, скорее всего, он был бы слишком занят, чтобы утруждать себя играми со смертными. Но семья Певереллов действительно существовала, и в ней было три брата; старшему, Антиоху, перерезали горло во время ограбления таверны; средний, Кадм, покончил с собой; а младший, Игнотус, умер от старости. — Он слегка улыбнулся. — И родословную Певереллов можно проследить от младшего брата; позже одна из них вступила в брак с потомком Годрика Гриффиндора, а ещё позже их дочь вышла замуж за мужчину из семьи Поттеров. — Правда? — слабым голосом спросил Гарри. — Да. Ты прямой потомок этого младшего брата. Твоя мантия, по-видимому, является одним из Даров Смерти — признаюсь, для меня это было настоящим сюрпризом. — Откуда вы узнали? — От Дамблдора. — пожал плечами Северус. — Во флаконе, который он мне оставил, было много воспоминаний. Сначала всё показалось мне довольно сумбурным и хаотичным, но об этом он рассказал достаточно подробно. — Ну, тогда откуда он узнал? — довольно обеспокоенно спросил Гарри. — Я имею в виду… должно быть, существует куча мантий-невидимок. — Да, но ни одна из них не похожа на твою. Они далеко не так эффективны; их чары со временем ослабевают, они повреждаются, их можно обнаружить. Грозный Глаз был единственным известным нам человеком, который мог видеть сквозь неё. — Значит, Сами-Знаете-Кто охотится за Дарами? — мрачно повторил вопрос Рон. — Не за всеми. Пока он не понял, что мы добрались до крестражей, у него не было причин прятаться, поэтому Мантия-невидимка не представляла для него интереса. Точно так же я сомневаюсь, что он хочет общаться с мёртвыми, так что Воскрешающий камень ему, вероятно, тоже не нужен. Он охотится за Бузинной палочкой, предположительно, самой могущественной из когда-либо существовавших палочек, несколько мелодраматично известной как Посох смерти. — А где остальные реликвии? — Полагаю, у Дамблдора был Воскрешающий камень, — задумчиво произнёс Северус. — Он скрыл это от меня, но я думаю, что в кольце Гонтов был именно он. Дамблдор хотел им воспользоваться. Понятия не имею, где теперь находится Камень. — Но зачем он ему понадобился? — О, у Альбуса Дамблдора было много маленьких грязных секретов, — усмехнулся Северус. — Он и близко не был таким добреньким чудаковатым стариком, каким пытался казаться. В любом случае сейчас это не имеет значения. Важна лишь Старшая палочка, поисками которой, кажется, озабочен Тёмный Лорд. — Вот почему Сами-Знаете-Кто хотел заполучить Олливандера! Чтобы узнать о ней побольше! — Да, это вполне логично. — Палочка сохранилась до наших дней? — спросила Гермиона. — Об этом веками ходили легенды. Её можно сравнить с Единым кольцом всевластия Толкиена; предположительно, палочка пытается вернуться к своему истинному хозяину, именно поэтому её владельцы, как правило, умирают, хотя саму палочку, по-видимому, невозможно победить на дуэли. Люди совершают убийства, чтобы завладеть ею, они крадут, но потом она предаёт их, таким образом переходя из рук в руки. На долгое время она как будто исчезла. Тёмный Лорд не первый, кто заинтересовался ею. До него за ней охотился Геллерт Гриндельвальд. Недаром он использовал знак Даров Смерти в качестве своей эмблемы. — Что это за знак? Северус вытащил волшебную палочку — довольно неуклюже, поскольку Гермиона всё ещё прижималась к нему сбоку и несколько мешала его руке, — и начертил в воздухе светящийся знак: треугольник с кругом внутри, разделённый пополам прямой линией. Гермиона оценивающе посмотрела на символ. — Похоже на логотип Pink Floyd с альбома «Dark Side of the Moon». Он рассмеялся. — Да, весьма. — Подожди! — воскликнула она, поражённая шальной мыслью. — Как, ты сказал, звали брата, у которого была палочка? Северус взглянул на неё и снова засмеялся, его глаза заблестели, когда он проследил ход её мыслей. — Антиох. — О боже! Сам-Знаешь-Кто на самом деле ищет Священную ручную гранату!** На этот раз даже Рон присоединился к смеху; Северус откопал несколько старых видеокассет, спрятанных на дне ящика, включая «Жизнь Брайана» и «Святой Грааль», а Гарри и Гермиона взяли на себя смелость рассказать своему другу о шоу Монти Пайтона. — А вдруг «Питоны»*** тоже были волшебниками? — предположил Гарри. — Потому что это было бы потрясающе! — Насколько я знаю, нет, — мягко ответил Северус, — но это, безусловно, занимательная мысль. — Так Гриндевальд нашёл палочку? — вернулся к главной теме Рон. — О, да, — сказал Северус как ни в чём не бывало. — Олливандер направил Тёмного Лорда к Грегоровичу, другому изготовителю волшебных палочек, и, очевидно, мотался по всей Восточной Европе, пытаясь разыскать Гриндевальда. — Гриндельвальд был побеждён Дамблдором, не так ли? — спросил Рон. — В этой истории замешано гораздо больше, чем известно широкой публике, — пробормотал Северус, убирая палочку. — Но в целом да. — Значит, у Дамблдора тоже была Старшая палочка? — Да, в течение довольно долгого времени. Но её у него больше нет. — В голосе Северуса послышались немного странные нотки; Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на него, и обнаружила, что его тёмные глаза закрыты. Она прикусила губу, думая: «Кто же последним победил Дамблдора?» Мгновение спустя она потрясённо ахнула. — Это ты! — Что?! — одновременно воскликнули Гарри и Рон. Она продолжала неотрывно смотреть на Северуса. — Ты разоружил Дамблдора ещё в Хогвартсе, как раз перед тем, как всё началось. Палочка, которую ты забрал у него… это была Бузинная палочка, не так ли? Теперь он улыбался, выражение его лица было чем-то средним между застенчивым и удивлённым. — Да. — Боже мой! — Она на мгновение задумалась об этом, обменявшись взглядами со слегка озадаченными мальчиками. — Ты бы всё равно получил палочку, если бы убил Дамблдора, не так ли? — Первоначально предполагалось, что она будет похоронена вместе с ним. Идея заключалась в том, что, поскольку я выполнял бы приказ Дамблдора, когда убивал его, он умер бы непобеждённым. Палочка никогда не будет полностью подчиняться ни одному из ныне живущих волшебников, и поэтому Тёмный Лорд никогда не сможет использовать её должным образом, даже если она попадёт к нему в руки. — Северус закатил глаза. — Конечно, как только Тёмный Лорд нашёл бы палочку и разобрался бы с ней, он, вероятно, убил бы меня. Если Дамблдор и знал это, то, похоже, не особенно беспокоился. Честно говоря, я не знаю, чего он на самом деле надеялся всем этим добиться. Его воспоминания не всё объясняли. — Так, значит, она всё ещё принадлежит ему? — Нет. Я не следовал плану, когда разоружал его. По сути, я победил его. — Тогда почему вы всё ещё пользуетесь своей старой палочкой? — спросил Гарри. — В смысле, было бы довольно удобно иметь на нашей стороне сверхмощное оружие, не так ли? Гермиона почувствовала, как холодная дрожь пробежала по её спине, и отстранилась от Северуса, чтобы посмотреть на него. — Да, — медленно произнесла она. — Это странно… Северус моргнул, очевидно, поняв, о чём она подумала, и слегка напрягся. — Гермиона… — Почему ты не сказал мне об этом? — стараясь не заводиться, спросила она. — Самая могущественная палочка в мире была в твоих руках в течение нескольких месяцев, и ты не сказал мне, несмотря на всё, что мы пытаемся сделать. Северус заколебался, его взгляд снова стал закрытым и отстранённым, а голос — ровным и спокойным. — Поттер, Уизли, не могли бы вы оставить нас с Гермионой наедине, пожалуйста. Гарри и Рон не стали задерживаться, так как ссора казалась неизбежной. Они оба выскочили из-за стола и поспешили унести остатки своего завтрака куда-нибудь в другое место. Гермиона едва дождалась, пока Северус наложит Заглушающие чары, прежде чем сердито потребовать ответ: — Почему, чёрт возьми, ты не сказал мне об этом раньше?! Северус встал, очевидно, не желая сидеть и выслушивать, как на него кричат, но отступил, чтобы не нависать над ней. Его взгляд был жёстким. — Какая разница? Да, у меня есть чёртова Палочка Смерти, но что с того? Она не поможет, если мы не будем знать, что с ней делать. Я не могу просто неопределённо помахать ею перед Поттером и надеяться, что это что-нибудь даст. — Дело не в этом, Северус! Больше никаких секретов, помнишь? Ты обещал! — Это нечестно. Ты знаешь, я бы сказал тебе, как только это стало бы актуальным. Мне казалось, тебе и так есть о чём подумать. — Он покачал головой и раздражённым жестом откинул волосы с лица. — Всё это дерьмо о Дарах Смерти — пустышка. Звучит как сказочный бред, и я не вижу способа, которым это могло бы нам помочь, поэтому решил не приплетать это ко всему остальному. Я думал, шрам Поттера важнее. Прошествовав через кухню, она свирепо уставилась на него. — Дело не в этом! — повторила Гермиона. — Я не ребёнок, Северус! И меня тошнит от того, что ты мне ничего не рассказываешь, потому что думаешь, будто щадишь мои чувства! Я целый год терпела это от тебя, потому что мне не разрешали бросать вызов моему профессору, но будь я проклята, если буду мириться с этим сейчас! У тебя самая могущественная палочка в мире, и есть артефакт, который может воскрешать мёртвых, а ты не видишь никакого способа, которым это могло бы нам помочь?! Он гневно сверкнул глазами, напоминавшими полированный обсидиан, с выражением, которого она не видела у него очень давно, но сохранил спокойствие в голосе, хоть и с трудом, когда холодно ответил: — Ты не слушала меня. Старшая палочка не принесёт нам никакой пользы, если мы не будем знать, что с ней делать. Что касается Воскрешающего камня, я уже говорил, что не знаю, где он находится. Я также сказал вам, что он не может буквально воскрешать мёртвых. Ничто не может. В молодые годы я довольно тщательно изучал этот предмет. Нет ничего, что могло бы вернуть мёртвых к истинной жизни. Я не рассказывал тебе раньше, потому что реликвии могут быть реальными, но сейчас они бесполезны для нас, насколько я знаю. И это было сделано для того, чтобы пощадить мои чувства так же сильно, как и твои. Ты думаешь, мне нравится наблюдать, как ты становишься всё более напряжённой и расстроенной? Я не видел смысла выдвигать ещё одну бесполезную теорию. Кроме того, когда я должен был тебе об этом сказать? Последние несколько дней мы почти не останавливались, и было достаточно трудно думать о чём-либо, что показал мне старый ублюдок, не выходя из себя. Я бы предпочёл, чтобы у меня не было ещё одного нервного срыва. Если ты не против. Несмотря на злость и едкий сарказм в голосе, его честность помогла разрядить обстановку, как и выражение его глаз; под гневом она видела, насколько сильно он устал и как сильно ненавидит спорить с ней. Северус выглядел несчастным и явно готовился к худшему, теория подтвердилась мгновением позже, когда он отвёл взгляд и вздохнул, его голос стал очень тихим. Он рефлекторно откинул волосы, упавшие на глаза. — Прости, что не сказал тебе. И не потому, что я обращаюсь с тобой как с ребёнком. Неужели это так неправильно с моей стороны — желать избавить тебя от бремени? Я всего лишь хочу, что ты не стала такой же развалиной, как я. Жаль, что в своё время у меня не было кого-то, кто пытался бы мне помочь. Медленно сокращая расстояние между ними, она нежно коснулась его руки и внутренне вздрогнула, ощутив его дрожь. — Нет, это ты меня прости. Я понимаю — и ты прав, на самом деле у нас не было времени, и, честно говоря, мне не нужна ещё одна головная боль. Но я всё равно предпочла бы, чтобы ты рассказал мне, каким бы бесполезным это ни было. Ты сказал, что я главная, помнишь? Значит, не тебе решать, что я должна знать, а что — нет, Северус. Больше ничего от меня не скрывай. — Инстинкт заставил её сохранить твёрдость в голосе; это была инструкция, а не просьба. Она не собиралась просто спускать ему это с рук. Глядя прямо ему в глаза и не моргая, она выдержала его тяжёлый взгляд. Он обеспокоенно смотрел на неё в ответ; в его глазах читалась какая-то внутренняя борьба, которую она не до конца понимала. Спустя долгую паузу Северус выдохнул и кивнул, почти покорно опустив взгляд в пол. — Я даю тебе слово.***
Гермиона присоединилась к мальчикам в гостиной, Северус плёлся за ней следом и выглядел довольно подавленным. — Всё в порядке? — неловко спросил Гарри. — Просто возникло небольшое разногласие. Но, думаю, теперь мы с этим разобрались, — ответила она с бодростью, которой на самом деле не чувствовала. Северус, очевидно, усвоил этот урок, и она была уверена, что он больше так не поступит, но ей не очень нравилось злиться на него, и он был явно недоволен этим. Им придётся поговорить об этом позже; прямо сейчас нужно было обсудить Дары Смерти. — На чём мы остановились? Гарри выглядел неуверенно, явно не желая спровоцировать что-либо ещё, но пожал плечами и взглянул на Северуса, который стоял, прислонившись к стене и уставившись в никуда. — Я спросил, почему вы всё ещё пользуетесь своей старой палочкой, если у вас есть Бузинная палочка. — Мне она не понравилась, — ответил Северус после короткой паузы, казалось, очнувшись от своих размышлений и вернувшись в реальный мир. — Я попробовал сотворить с её помощью несколько заклинаний, после того, как мы прибыли сюда, но моя старая палочка подходит мне гораздо лучше, являясь идеальным проводником моей магии. Что-то в Бузинной палочке… Она кажется мне неправильной. Такого рода власть всегда требует свою цену, и я ей не доверяю. — Он заколебался и прикусил губу. — Кроме того, она не подчиняется мне, — мягко добавил он, — не полностью. — Но вы ведь победили Дамблдора и забрали её у него в бою. Разве это не так работает? — спросил Рон. — Уизли, неужели жизнь тебя не научила, что никогда ничего не бывает так просто? — саркастически ответил он, немного больше походя на себя прежнего. — Я не утруждал себя упоминанием о Дарах, потому что на самом деле это не имеет для меня особого смысла. Мне хотелось бы думать, что одним из главных фокусов войны было нечто чуть более важное, чем детская сказка. — Ну, эта конкретная сказка, по-видимому, правдива, — отметил Гарри. — Так почему бы палочке не принадлежать вам? Чья же она теперь, если не ваша? Северус одарил их своей кривой полуулыбкой. Гермиона нахмурилась, глядя на него, потому что, хотя выражение его лица было по-прежнему трудно прочесть, она подумала, что он, возможно, слегка смутился. — Я могу ошибаться, — медленно произнёс он. — Это всего лишь теория, но я думаю, что Старшая палочка не желает мне подчиняться потому, что я не являюсь доминирующей личностью. Может, я и слизеринец, но не особенно амбициозен, и меня не волнует, владею ли я самой могущественной волшебной палочкой в магическом мире или нет. Думаю, она… отчасти отвечает мне, поскольку я выиграл её честно, но на данную связь также влияет человек, ради которого я пошёл на это. Наступила пауза, пока все пытались разобраться в его словах. Внезапно на лице Гарри появилась понимающая улыбка, и он толкнул локтем Рона; мальчики обменялись взглядами, прежде чем Рон тоже начал ухмыляться. — Ой. Точно. — Что? — нетерпеливо спросила Гермиона, несколько раздражённая тем, что они, очевидно, разобрались с этим раньше неё. Северус бросил на неё весёлый взгляд, и оба парня заулыбались, как чеширские коты, прежде чем расхохотаться. — Что? — разочарованно повторила она. Северус склонил голову набок и слегка улыбнулся. Она шокировано моргнула, когда на неё снизошло понимание. — Ты шутишь?! Он покачал головой. — Вряд ли. Я бы не стал выражать своё предположение вслух, если бы не верил в это. — Знания о волшебных палочках так не работают. — Никто до конца не понимает, как вообще они работают, — спокойно поправил он её, — даже так называемые эксперты, такие как Олливандер. И он первый, кто это признаёт. Возможно, я ошибаюсь, но я знаю, что палочка уже не принадлежит Дамблдору, и чувствую, что она не полностью моя. — Но она не может быть моей! Он пожал плечами. — Полагаю, есть только один способ это выяснить. Гермиона прикусила губу и сердито посмотрела на мальчиков, которые, очевидно, нашли всё это забавным, наблюдая, как Северус выпрямился и лениво потянулся, прежде чем протянуть руку, призывая палочку из того места, где он её хранил. Гарри и Рон вскочили с дивана и подошли посмотреть поближе. Гермиона взглянула поверх их плеч почти неохотно. — Я думал, что Старшая палочка будет выглядеть немного более… ну знаете… впечатляюще, — разочаровался Рон. — Дамблдор владел ею много лет, — пробормотал Гарри. — Удивительно, что она не порозовела и не покрылась блёстками. Северус рассмеялся. — Знаете, он был бы в ужасе, узнав, что вы обо всём догадались. Он всегда думал, что мастерски умеет держать свою ориентацию в секрете. — В секрете? — скептически повторил Гарри. — Даже Локхарт выглядел не таким очевидным геем. Неужели он думал, что никто не догадывается? — Ты был бы удивлён. Отрицание — забавная штука. И Локхарт на самом деле не был геем, хотя я понимаю, почему вы так подумали. Он был скорее отъявленным идиотом, чем гомосексуалом. — Всё это очень занимательно, — натянуто сказала Гермиона, — но, может, двинемся дальше? Всё-таки Бузинная палочка немного важнее сексуальной ориентации Дамблдора. — Почему тебя это беспокоит? — спросил Рон. — Разве это не круто, если палочка подчинится тебе? При этих словах она сделала паузу. «Почему меня это беспокоит?» Может быть… может быть, потому, что это было реальным, убедительным доказательством того, насколько глубоко всё зашло. Если Северус испытывал к ней такие сильные чувства, что это отражалось в самой его натуре, то это могло повлиять на такую вещь, как его мастерство владения палочкой… такая мысль одновременно и взволновала её, и ужаснула. Ей было всего восемнадцать, и, несмотря на всю свою зрелость, она никогда раньше не испытывала ничего настолько сильного. Ей было чертовски страшно, даже несмотря на то, что это было то, чего она хотела, и что, как ей казалось, было взаимно. Нервничая, она посмотрела на Северуса, гадая, что бы он подумал о её реакции. Он смотрел на неё прищуренными глазами, нахмурив брови, выражение его лица было сильно сосредоточенным, его пронизывающий взгляд пробивал все её щиты. На самом деле он не использовал Легилименцию, но ему это было и не нужно. Она видела, как в его глазах медленно появляется понимание, он начал расслабляться, его взгляд немного смягчился; затем всего на мгновение он опустил свои собственные щиты и позволил ей увидеть свой страх. Только на миг, затем выражение его лица прояснилось, и он одарил её очень слабой улыбкой, покручивая Старшую палочку между пальцев, и предложил её ей рукоятью вперёд, перевёрнутой поперёк предплечья, словно это был меч. — Я всё ещё думаю, что это чушь. Его лёгкая улыбка стала немного шире. — Всё моё — твоё. Кажется, так принято говорить? — На самом деле она может претендовать только на половину вашего имущества, — внёс свой вклад Гарри, ухмыляясь. — Это если мы расстанемся, идиот, — резко сказал ему Северус. — А я не собираюсь в ближайшее время подавать на развод. — Ну, сначала вы должны на ней жениться, — логично заметил Рон. — Всему своё время, — ответил Северус, бросив на Гермиону такой тёплый взгляд, что мальчики опешили. — Не тяни, — мягко добавил он. — Возьми её. Яростно закусив губу, Гермиона протянула дрожащую руку и взяла у него палочку. Она провела ею по его предплечью и ладони, когда он отодвинулся, и подняла повыше, ощутив волну мурашек, пробежавших по спине; с кончика палочки сорвался сноп серебряных и золотистых искр. — Ну? — нетерпеливо спросил Гарри. — Она тебе подходит? — Я… да. Вроде того. — Гермиона вздрогнула, уставившись на палочку, когда опускала её. — Она… в каком-то смысле моя, но мне кажется, что это неправильно, даже если бы она полностью принадлежала мне. — Магия в ней была очень странной; она казалась более живой, чем её собственная палочка или любая другая, с которой Гермиона взаимодействовала на протяжении многих лет. Более осознанной. Это походило на магию огня — сухую, горячую и несовместимую с её собственной. Или Северуса, если уж на то пошло. — Понятно, — произнёс Северус, наблюдая за ней. — Ты не воин, а это в значительной степени палочка-выручалочка истинно боевого мага. Мне тоже не понравилось это ощущение. — Я не хочу её, — призналась она, бессознательно придвигаясь к нему поближе. Он пожал плечами. — Тогда уничтожь её или придумай, куда её спрятать. — Что?! Вы не можете этого сделать! — запротестовал Рон. — Это решать Гермионе. Она может делать с ней всё, что захочет. — Северус нежно прикоснулся к её щеке и заставил девушку посмотреть на него, в его чёрных глазах отражались спокойствие и сосредоточенность. — Может, она и могущественна, но это всё равно всего лишь деревяшка. Наша магия сосредоточена внутри нас. Волшебные палочки — инструменты, катализаторы и фокусы, предназначенные для того, чтобы помочь нам использовать магию, которая у нас уже есть, и ничего больше. Реликвии сами по себе являются могущественными артефактами, но на самом деле они не так уж важны. — Не важны? — взвизгнул один из мальчиков — ей показалось, что это снова был Рон, хотя с таким же успехом это мог быть и Гарри, — но она не могла отвести глаз от Северуса. — Мантия-невидимка полезна, но на самом деле она не может скрыть тебя от Смерти. Воскрешающий камень не может по-настоящему оживить мёртвых, только их печальное эхо. А Старшая палочка может быть могущественна в бою, но что с того? Грубая сила — это ещё не всё, и она не гарантирует победы. — Сам-Знаешь-Кто хочет заполучить её. — Он жалкий, лишившийся рассудка глупец. Дамблдор заполучил Камень, потому что он хотел вернуть дорогого и любимого человека. Я могу его понять, но также осознаю, насколько это нездорово. Тёмный Лорд хочет только власти, поскольку это всё, что он ценит и понимает. А ты, Поттер, хочешь стать невидимкой, потому что в глубине души всегда желал быть всего лишь обычным мальчиком. Я чувствую, вы все будете разочарованы. — Северус пожал плечами, его улыбка стала кривой, а глаза почти насмешливо заблестели. — Дары Смерти — это красивые игрушки, но они не имеют решающего значения. Они ненастоящие. Гермиона посмотрела вниз на палочку в своей руке, чувствуя пульсирующую в ней тёмную силу и размышляя. Рон тихо сказал: — Владельца всех трёх Даров называют Повелителем Смерти. Северус вскинул бровь. — Да. Но вы не овладеете Смертью, избегая её; вы овладеете ею, перестав её бояться. Николасу Фламелю пришла в голову правильная идея, когда он отказался от философского камня и позволил себе умереть. Бессмертие — это иллюзия жизни; никто не может по-настоящему жить вечно. Жить — это совсем не то же самое, что просто не умирать. — Я не понимаю… — А я понимаю, — сказала Гермиона, поворачиваясь, чтобы посмотреть на своего друга. — По крайней мере, я так думаю. — Она внезапно ухмыльнулась. — Я читала об этом в одной книге. Маггловском фантастическом романе. Пожилая женщина спорила с предположительно бессмертным существом. «То, что не умирает, не может жить. То, что не живёт, не может измениться. То, что не меняется, не может развиваться». — Возможно, грамматика сомнительная, но изложено красиво, — протянул Северус, и она ухмыльнулась ему. — Уверена, автор был бы признателен за вашу оценку, профессор. — Кажется, я тоже понял, — тихо сказал Гарри. — Сами-Знаете-Кто боится смерти, но… смерть — это своего рода смысл жизни, не так ли? Это была бы не жизнь, если бы не заканчивалась смертью? — Не уверен, что можно так выразиться, — прокомментировал Северус, криво улыбаясь, — но да, у тебя получилось уловить суть. На самом деле это невозможно выразить словами, но ты действительно правильно понял. В кои-то веки, — добавил он. За это Гермиона ткнула его локтем в рёбра, обменявшись ухмылками с Гарри. Рон выглядел смущённым, после чего неловко пожал плечами. — Неважно. Вы все сумасшедшие, но без разницы. Что же тогда нам делать с Палочкой Смерти? — Гермионе, — поправил его Северус. — Она может делать с ней всё, что захочет. Гермиона ещё раз посмотрела на палочку, взвешивая её в руке. — Я пока оставлю её при себе, — наконец решила она. — Никому и в голову не придёт подумать на меня, когда они будут её искать, так что она не попадёт ему в руки. Но я не собираюсь использовать её без крайней необходимости, и как только дело будет сделано, так или иначе избавлюсь от неё. Я бы сделала это прямо сейчас, но в конечном итоге она может нам понадобиться. — Никогда не повредит иметь козырь в рукаве, — спокойно согласился Северус. — Кроме того, я бы хотел увидеть выражение лица Тёмного Лорда, когда он узнает, что у тебя есть третий Дар. Уверен, это будет чрезвычайно забавно. — Да, мы определённо должны попытаться выбесить Сами-Знаете-Кого ещё раз, прежде чем он умрёт, — мстительно добавил Гарри.