Suddenly the lights go out
Let forever drag me down
I will fight for one last breath
I will fight until the end
And I will find the enemy within
Because I can feel it crawl beneath my skin…*
Breaking Benjamin «Dear Agony».
За неимением места получше, они собрались наверху, в спальне, которой пользовались мальчики и которая когда-то принадлежала родителям Северуса. Поттер сидел на кровати, довольно смущённо разглядывая их. — Мне немного не нравится то, что я буду находиться без сознания, — медленно произнёс он. — Знаю, вы сказали, что это поможет, но… я бы предпочёл знать, что происходит. — Потому что ты всё ещё не до конца доверяешь мне, — без злобы ответил ему Северус. На самом деле если бы они вдруг внезапно поменялись местами, он отреагировал бы точно так же. — Ты можешь бодрствовать всю первую часть, если тебе так будет комфортнее. Но как только связь ослабеет, я вырублю тебя, так или иначе. К сожалению, ты почти не способен сохранять спокойствие даже при самых благоприятных обстоятельствах. Не думаю, что на сей раз тебе это удастся. Поттер нахмурился и пожал плечами, отчаянно пытаясь притвориться, что он ничего не боится. Северус любезно сделал вид, что не замечает, как он мёртвой хваткой вцепился в руку своей девушки. — Хорошо. А что насчёт крови моей тёти? — Она нам не понадобится до второй части. Я буду помечать ею определённые участки на твоей коже. О, не смотри на меня так. Это всего лишь кровь. Если ты настаиваешь на том, чтобы быть в сознании, не спорь со мной. Фактически я собираюсь сделать что-то очень похожее на удаление Тёмной метки… — Что?! — воскликнула Джиневра, и Северус бросил на неё предупреждающий взгляд. — Я же сказал вам, что позже вы получите объяснения. Помолчите, мисс Уизли. — Про себя он был несколько удивлён, что ни её брат, ни бойфренд ещё не рассказали ей обо всём хотя бы в общих чертах, но по сути это не имело значения. Он вновь обратил своё внимание на Поттера. — Как я уже говорил, — многозначительно сказал Северус, — я буду делать нечто подобное. Мне придётся сосредоточиться на твоём шраме, поэтому ощущения определённо будут не из приятных. Ты знаешь, каково чувствовать покалывание? Представьте себе это, но только по всему телу. Постепенно оно будет становиться всё более и более болезненным. — Вы собираетесь вырезать кусок из головы Гарри, как сделали со своей рукой? — вклинился Уизли; в его голосе звучало нечто среднее между нервозностью и удивлением. — Нет. Хотя лоботомия, вероятно, помогла бы ему во многих отношениях, я не квалифицирован для операций на головном мозге, — сухо ответил он. — Это не будет настолько физическим вмешательством. На самом деле я мало что знаю о твоём шраме, Поттер; он может закровить или что-то в этом роде, но я не собираюсь причинять тебе никаких увечий. — Ну ничего себе! Спасибо, успокоили. Подавив фырканье, Северус быстро глянул на Гермиону, нисколько не удивившись тому, что она вновь неосознанно покусывала свою нижнюю губу. Она перестала кусать её, только чтобы одарить его быстрой улыбкой, которая согрела его, хотя он чертовски надеялся, что не подведёт её очевидную веру в него. Отведя взгляд, он вытащил волшебную палочку — свою собственную, не Старшую, пока нет — и пристально посмотрел на Поттера. — Ложись и постарайся не двигаться. Арканум гоминис ревелио! Игнорируя свою аудиторию, он наблюдал за мерцающей магией, играющей на коже Поттера, задумчиво прищурив глаза. При этом было трудно определить точные цвета, но там несомненно выделялись два отчётливых оттенка, как только Северус понял, на что стоит обращать внимание. Протянув руку, он приложил кончик своей палочки ко лбу мальчишки прямо над шрамом в форме молнии и схватил его за запястье другой рукой, на мгновение закрыв глаза и сосредоточившись. Главным препятствием являлось то, что он не был хорошо знаком с магией Поттера, но месяцы тренировочных дуэлей помогли ему получить смутное представление о ней, и он определённо знал, на что похожа магия Тёмного Лорда. К сожалению, они оба были ориентированы на огонь, так что ощущения были бы довольно схожими, но… да, в ней было что-то немного другое. «Ладно, поехали…» Открыв глаза, он начал медленно водить кончиком своей палочки туда-сюда по шраму, начиная напевать инкантацию на латыни, которую использовал раньше. Это было даже не заклинание как таковое, а старая медитативная мантра, которую Северус нашёл десятилетия назад в старой книге и которая оказалась полезной для концентрации ума. «Изменить несколько слов здесь и там, и её можно адаптировать практически к чему угодно». Теперь он чувствовал, как магия течёт под его рукой, волнуясь и завихряясь в ответ на его собственную силу, приводящую её в движение. Процесс шёл медленно, и было бы проще, если бы он поощрял магию Поттера выполнять работу вместо того, чтобы делать это самому, но пока он не мог так рисковать, опасаясь истощить мальчика. Позже ему понадобится каждая капля силы для самой трудной части. Северус закрыл глаза и сконцентрировался.***
Постепенно возвращаясь в реальный мир, он открыл глаза, смаргивая пот. Он понятия не имел, сколько времени прошло, но почувствовал усталость. Северус взглянул на Поттера и подавил вздох облегчения; до того, как он начал это делать, аура мальчика представляла собой сеть переплетённых нитей, состоявших из его магии и магии Тёмного Лорда. Теперь существовали две отдельные сети, накладывающиеся одна на другую. — Пока всё идёт хорошо, — тихо сказал он, вытирая лицо рукавом. — Ты всё ещё с нами, Поттер? Парень неуверенно кивнул. Он был бледен и вспотел, а его шрам стал ярко-красным, но, казалось, он справлялся. — Как, чёрт возьми, вы смогли проделать это с самим собой, а потом ещё и так сильно порезать руку? — прохрипел он. — Наверное, лучше не спрашивать, — вмешалась Гермиона, изо всех сил стараясь, чтобы её голос звучал буднично бодро, и — насколько мог судить Северус — это оказалось совершенно безуспешным. Он знал её достаточно хорошо, чтобы заметить, насколько она встревожена. — Как вы оба себя чувствуете? — Как он и сказал, покалывает, и мне немного больно, — сообщил Поттер, солгав сквозь зубы. На самом деле это причиняло ему довольно сильную боль, что было одной из причин, по которой Северус предложил ему всё это время находиться без сознания. — Ты почувствовал что-нибудь особенное? — с интересом спросил Уизли. — Без понятия, — последовал вежливый ответ. — Что-то я точно почувствовал, но не могу это описать. Как вы думаете, сработало? — Да, — с лёгкостью солгал Северус. Хотя ложь была не такая уж большая, поскольку в основном он справился. Теперь крестраж по большей части не был связан с Поттером. Безусловно, это было огромным прогрессом по сравнению с предыдущей ситуацией. Гермиона сразу поняла, что он не совсем честен, и ободряюще улыбнулась ему, поскольку в данный момент мисс Уизли смотрела только на своего парня. — Настолько, насколько можно было надеяться, — уточнил он. — Дайте мне отдышаться, и мы двинемся дальше. — С тобой всё в порядке? — Гермиона спросила его более прямо. Он встретился с ней взглядом и твёрдо кивнул. — Да. Перестань так сильно переживать, иначе мы проторчим здесь всю ночь. Кровь у тебя? По её взгляду было понятно, что она заставит его заплатить за это позже, но Гермиона без комментариев отдала ему сосуд с кровью и опять вернулась к нервному покусыванию губы и тереблению рукава. — Вы можете объяснить, что вообще происходит? — несколько жалобно спросила Джиневра. — Чья это кровь? — Я бы на твоём месте сейчас не стал задавать вопросов, Джин, — сказал ей брат, ухмыляясь. — Наступает самая опасная часть. Мы расскажем тебе всё, как только закончим. Обещаю. Северус открыл маленький пузырёк. — Снимай футболку, Поттер. Её нужно нанести тебе на спину. — Похоже, нет смысла спрашивать — зачем? — пробурчал он, неохотно стягивая футболку через голову. — Так достаточно высоко? — Ещё немного, я начну с твоей шеи. Что касается причины, ты когда-нибудь слышал о чакрах? — Нет. Когда брали кровь, её обработали антикоагулянтом; Северус обмакнул в неё палец и начал проводить линию вниз по спине Поттера, параллельно рассказывая: — Это энергетические точки. Есть семь основных из них — разве не иронично, что число семь продолжает фигурировать? И множество второстепенных, впрочем, этим вам не нужно забивать себе голову. Гермиона, ты наверняка знаешь большинство второстепенных под другими названиями: нервные точки, рефлекторные точки, точки давления и так далее. Все основные из них расположены вдоль линии, которая проходит по всей длине позвоночника от макушки головы вниз к паху. Они играют важную роль во многих видах восточной магии, но в нашей стране этому не уделяют внимание. — Так что же сделает кровь? — Гермиона была настолько сильно заинтересована, что на несколько мгновений даже перестала нервничать. Северус подавил улыбку и продолжил размазывать холодную, слегка липкую кровь с затылка своего пациента вдоль позвоночника к пояснице. — Это нелегко объяснить, но, по сути, я пытаюсь вызвать аутоиммунный ответ. Повысить осознание Поттером самого себя — в данном случае, связывая его магию через чакры с его генетическим происхождением, чтобы напомнить ему, кто он такой в магическом плане, и подкрепив его магию нашей энергией позже. Я надеюсь, его тело само поймёт, что присутствие Тёмного Лорда чужеродно и не является его частью. При удачном раскладе организм Поттера должен ополчиться на крестраж и уничтожить его изнутри. — Что бы случилось, если бы нас здесь не было, чтобы дать энергию? — спросил Уизли. — Думаю, его голова взорвалась бы, — спокойно ответил Северус. — Мы говорим о большой мощности. — Закончив с линией из крови, он склонился над плечом Поттера. — Сиди смирно, последний мазок должен попасть тебе на лоб. — Он тщательно начертил руну очищения, достаточно крупную, чтобы покрыть шрам и расположение чакры Третьего глаза, прежде чем выпрямиться и отбросить флакон в сторону, вытирая пальцы о низ рубашки. — Посиди так минуту, пока не высохнет. Северус обратил внимание на своих помощников. — Кто-нибудь из вас раньше сознательно передавал магию другому волшебнику? — Гермиона сделала это неосознанно, но то была отдельная тема. — Нет. — Я не уверен, насколько сильно вы это почувствуете. Магия круга действует не совсем так, как большинство видов колдовства, которыми мы занимаемся. Вы ощутите, как энергия проходит через вас и направляется ко мне — это будет утомительно, потому что, вероятно, займёт некоторое время. Не сопротивляйтесь; просто сохраняйте спокойствие и позвольте этому случиться. Не пытайтесь разорвать связь. Если кому-то из вас это удастся, что сомнительно, обратная реакция может нанести большой ущерб любому присутствующему в этой комнате. Нет причин бороться; если вы будете слишком истощёнными, связь просто распадётся. Вам ничего не угрожает. — А тебе, Северус? — многозначительно спросила Гермиона. — Мой ответ не изменился с тех пор, как ты спрашивала в последний раз. Или за время до этого. Или в позапрошлый раз, — сказал он ей, забавляясь её слегка сконфуженным выражением лица, когда она отвела взгляд. — Я же сказал тебе, хватит переживать. Ладно, Поттер, пора спать. Мальчик улыбнулся своей аудитории со всей бравадой, на какую был способен, одёргивая футболку. — Сами-Знаете-Кто пострадает от этого? — О, я очень на это надеюсь. — Хорошо. Ладно… тогда, увидимся через несколько часов. Удачи. — Мне не нужна удача. Дормио! Северус хрустнул костяшками пальцев, прежде чем потянуться и уложить бесчувственное тело в требуемое положение на спине в изножье кровати, чтобы самому встать у головы парня. — Гермиона, встань справа от меня, вы двое — слева. Возьмёмся за руки — да, и с Поттером тоже. Убедитесь, что ваши руки касаются обнажённой кожи. Перестань вздрагивать, Уизли, я тоже не особо хочу держать тебя за руку. Одному богу известно, где она побывала. — Это та часть, где потребуется наше совместное владение? — неуверенно спросила Гермиона, и он кивнул. — Не беспокойся слишком сильно, я могу справиться и сам, если потребуется. — Он взял её за руку, переплёл свои пальцы с её и убедился, что Старшая палочка зажата между их ладонями как можно надёжнее, а большим пальцем другой руки приподнял веки Поттера, прежде чем соединиться с Уизли. — Если это затянется слишком надолго, у Гарри высохнут глаза. — Его физические рефлексы всё ещё работают — он может моргать, даже находясь без сознания. Ладно, все готовы? Начали…***
Северус занимался планированием несколько дней и в итоге пришёл к мысли, что это нужно будет делать поэтапно. Первым шагом, естественно, была Гермиона — с ней ему было проще всего установить связь, отчасти потому, что между ними уже существовало несколько видов связи. То, что они были любовниками, создавало связь на базовом уровне, которая подтверждалась каждый раз, когда они занимались сексом, но их связывали и более прочные узы. Он одновременно потянулся к своему потрёпанному медному браслету, к шраму, который получил от него, и к Старшей палочке, и почувствовал мягкое тепло её магии. Прилив силы казался менее экстремальным, когда они оба контролировали себя, оттого им оказалось легче управлять, за что он был благодарен. Северус немного поразмыслил в свободное время, и у него появилась теория, что, возможно, одной из причин странного совместного владения палочкой был Долг жизни, который он задолжал ей за то, что она спасла его после пыток, — долг, который, как он подозревал, она решительно отказывалась принимать. Это также могло быть как-то связано с их совместимостью в магии стихий — в конце концов, и воздух, и вода были настолько далеки от более распространённой магии огня, насколько это было возможно, а данная палочка казалась очень похожей на огонь. Он почувствовал, как Гермиона сжала его руку, и почти улыбнулся, пожимая её в ответ, когда связь стабилизировалась. Пока всё шло хорошо. Теперь через неё — к Поттеру; совсем не просто, но за последние несколько часов Северус достаточно познакомился с магией мальчика, чтобы быть в состоянии сделать это. Он ощутил растущую магическую нестабильность, поскольку крестраж реагировал на то, что фактически был отрезан от своего хозяина. Он думал о нём как о паразите с тех пор, как узнал об этом. Как только он убедился, что контролирует полукруг, Северус осторожно потянулся к Уизли, сначала к девушке. Было довольно много причин, по которым он решил втянуть в это Джиневру. Первой, имевшей особое значение, был тот факт, что они с Поттером спали вместе всякий раз, когда могли избежать бдительного ока Молли Уизли. Сексуальной связи было достаточно, чтобы дать отправную точку. Ничуть не меньшее значение также имела магия стихий — магия земли идеально подходила для кругов и была гораздо более распространена в культурах, которые всё ещё использовали подобные обряды. В противном случае он не стал бы привлекать Джиневру к делу, поскольку на самом деле он совсем её не знал. Ни с того ни с сего Северус вспомнил прошлый год, когда он с неохотой выслушал бессвязную болтовню Слизнорта о его нынешних фаворитах. По какой-то причине старый морж по-настоящему проникся симпатией к мисс Уизли и постоянно сравнивал её с Лили, чего Северус не понимал; он не видел никакого реального сходства, кроме рыжих волос и дерзости, которые в любом случае являлись отличительными чертами всех Уизли. Судя по тому, что он знал об этой девушке, их характеры были не очень похожи, а что касается рыжих волос, то они даже близко не были одинакового оттенка. С другой стороны, Слизнорт довольно часто видел то, что он хотел видеть. «Перестань отвлекаться», — слегка пожурил он себя, вновь сосредоточиваясь. Уизли это не понравилось; она пыталась не сопротивляться, но с ограниченным успехом. Неудивительно, ведь для неё он всё ещё оставался ублюдком Снейпом или ублюдочным профессором Снейпом, если повезёт. Её держали подальше от всего, что имело отношение к Ордену, а в школе он, как правило, вёл себя неприветливо на её уроках и никогда не общался с ней помимо них. На самом деле она была единственной из Уизли, не считая Перси, кому он никогда не назначал наказаний, так как на его занятиях она придерживалась единственной верной стратегии — быть хотя бы наполовину приличной в Зельеварении и не высовываться. «Почти… да… вот так». У членов одной семьи обычно существовала схожесть в магии, он заметил это много лет назад с Драко и Люциусом. У всех Уизли магия отличалась спокойствием и надёжностью. Теперь, когда он почувствовал это, было не так уж трудно затащить другого Уизли в круг, чтобы закончить дело; те тренировочные дуэли в прошлом году помогли. Сформировалось последнее звено, и круг замкнулся с внезапным приливом магической энергии, от которого каждый его волосок встал дыбом, а по телу пробежала дрожь. Стараясь размеренно дышать, Северус обратил своё внимание на центр круга — на потерявшего сознание Поттера. Опустив взгляд, он задумчиво посмотрел в слегка остекленевшие зелёные глаза и глубоко вздохнул. — Легилименс!***
Поскольку Поттер находился без сознания, а Северус пока ничего активно не искал, разум мальчика был спокоен. Он проецировал свою собственную визуализацию, используя личные образы океана, чтобы придать себе некоторый контекст. Несомненно, это не сработало бы, если бы раньше Поттер добился хоть каких-то реальных успехов в Окклюменции, но поскольку в его разуме не существовало никаких структур, Северус смог создать себе что-то, с чем он мог бы легко работать. Тут он почувствовал какие-то определённо странные веяния, как из-за инстинктивной неловкости Поттера в его присутствии, так и из-за отдалённого влияния крестража — теперь Северус знал, что ищет. Это было настолько очевидно, что он не мог поверить, что пропустил это раньше. «Если бы только Дамблдор сказал мне что-нибудь много лет назад!» Придумать решение было не так уж трудно, как только Гермиона натолкнула его на правильную идею. Северус был хорош в создании новых заклинаний, у него всегда был к этому талант, и он знал о Тёмных искусствах больше, чем кто-либо другой на Светлой стороне. Если бы старик доверял ему чуть больше, всё могло бы разрешиться давным-давно. Он смог бы сделать это должным образом, потратить больше времени на разработку ритуала и расширить круг, включив в него как можно больше по-настоящему могущественных волшебников, вместо этой поспешной импровизированной спасательной операции. «Тем не менее сейчас нет смысла зацикливаться на этом». Северус сосредоточился, пытаясь привыкнуть к общей атмосфере в сознании мальчика и странной двойственности, которую ощущал, пытаясь распространиться по всему телу Поттера, как будто это был процесс исцеления, — в некотором смысле так оно и было. Как только Северус решил, что более-менее освоился, он осторожно воспользовался связанной магией круга, на мгновение сосредоточившись на магии Джиневры Уизли. Это было главной причиной, по которой он хотел включить её в круг, — она была единственным другим живым человеком, которого он знал лично, кто когда-либо был одержим одним из крестражей Тома Риддла, пусть и ненадолго. Её магия всё помнила, и теперь он мог использовать это, чтобы создать отголосок её предыдущей реакции, когда она попыталась восстать против приказа Тёмного Лорда, тем самым побудив Поттера сражаться таким же образом. «Во всяком случае, я на это рассчитываю». Продолжая, Северус довольно сардонически размышлял о последней причине, по которой он хотел, чтобы Уизли была здесь. Существовал очень, очень маленький шанс, что теория «силы любви» на самом деле верна. Он разделял циничное мнение Гермионы о том, что это почти наверняка полная чушь, и на самом деле сомневался в этом даже больше, чем она, но Гермиона верно подметила, что существуют подтверждающие доказательства. Северус не прожил бы так долго, если бы что-то упускал из виду, даже если иногда это казалось ему незначительной ерундой. «На всякий случай не повредит, если здесь будет девушка Поттера». Северус понятия не имел, были ли эти двое на самом деле влюблены друг в друга, но они определённо были достаточно молоды и глупы, чтобы верить в это, чего, вполне возможно, могло оказаться достаточно. Оставалось только догадываться, почему Дамблдор вообще выдвинул эту теорию. Насколько он знал, старый манипулятор был ещё менее знаком с любовью, чем он сам. Это была приятная ложь для ребёнка, но, что странно, большая часть Ордена, казалось, с радостью внимала его словам. Северус знал, что любовь, конечно, могущественна, но сильно сомневался, что она может автоматически победить зло, скорее только мотивировать людей к этому. Что касается «силы, о которой Тёмный Лорд не знает»… что ж, то, чего не знал Тёмный Лорд, могло бы заполнить легендарную Великую Александрийскую библиотеку. Пророчество могло означать всё что угодно. Тёмный Лорд никак не ожидал, что у Поттера появится союзник, обладающий точными навыками Северуса, — существовало не так много волшебников, имеющих опыт работы с ментальной магией, Тёмными искусствами, Целительством и способных на импровизацию, в том числе — составление авторских заклинаний. Или, что ещё проще, Тёмный Лорд не знал, что у Поттера внутри находится дополнительный крестраж. Предсказания никогда не считались точной наукой, и Северус не собирался принимать что-либо из пророчества за чистую монету, тем более что на этот раз провидицей выступала Трелони. Он также не верил в то, что Поттеру и Тёмному Лорду нужно было убить друг друга. Как только последний крестраж будет уничтожен, любой сможет уничтожить Риддла. Скорее всего, он, Северус, захочет сделать это собственноручно. «Перестань отвлекаться», — упрекнул он себя, на мгновение сосредоточившись на собственной ментальной защите, чтобы прогнать неуместные мысли и очистить разум. Удовлетворённый, Северус опять обратил своё внимание на круг, очень осторожно втягивая магию каждого в тело и разум Поттера в поисках центральной точки крепления крестража, которая, как он был уверен, должна была находиться в шраме. Он слабо ощутил дополнительный небольшой импульс, исходивший от крови, размазанной по Сушумна нади — энергетическому каналу, проходящему вдоль позвоночника. Независимо от того, как она к этому относилась, у Петунии была та же генетическая структура, что и у Лили, а значит в её крови тоже была магия. Не так много, чтобы стать ведьмой, но достаточно. Северус аккуратно и методично прокладывал себе путь наверх, исследуя тело мальчика в поисках любых следов тёмной магии. Это было похоже на то, как он отделил свою магию от магии Тёмной Метки, чтобы сконцентрировать её в самом клейме, но это было скорее метафизическим, чем физическим, и он не мог по-настоящему выразить это словами — что делало попытки объяснить это любопытной Гермионе практически невозможными. Он действовал, опираясь на свои инстинкты, а не мысли, просто делая то, что казалось правильным. Наконец ему удалось добиться того, что он хотел, — оградить колеблющийся и расплывчатый фрагмент души Тёмного Лорда, нитями, сотканными из магической силы, от Поттера, от него самого и других членов круга. Остановившись на мгновение, чтобы перевести дух, Северус проанализировал ситуацию; пока всё шло хорошо. Последнее усилие, если он правильно рассчитал, должно было уничтожить крестраж, но ему придётся быть предельно осторожным, поскольку это, скорее всего, вызовет ответную реакцию. Он устал, и это отнимет у них много сил, но было слишком поздно останавливаться, если только он не хотел, чтобы Поттер проснулся одержимым с желанием убить их всех. В своё время Северус пересмотрел слишком много сомнительных фильмов ужасов про экзорцизм, поэтому совершенно не хотел участвовать в одном из них. Вряд ли он смог бы наколдовать Убивающее проклятие против того, кого он фактически не ненавидел. Северус сосредоточился, приступив к самому трудному. Не многие люди могли бы настолько хорошо владеть многозадачностью, чтобы использовать столько источников одновременно и поддерживать их в равновесии. Он потянулся: к магии Поттера и отдалённому ощущению его подсознания и эмоций; через кровь по чакрам к его материнской линии; через сексуальную связь с его девушкой, а оттуда к прочному присутствию здесь обоих Уизли, представляющих единственную настоящую семью, которая была у мальчишки; через свои собственные связи с Гермионой и всё, кем она была и что олицетворяла для него и для Поттера; воспользовавшись Старшей палочкой и внезапно увеличив количество чистой энергии, проходящей через них всех; и, наконец, подключив собственную магию и силу воли. Собрав всё, Северус пустил это в ход и в то же время укрепил свой давно установленный и непоколебимый Окклюменционный щит, готовясь защититься от всего, что могло из этого получиться. Творилось не просто волшебство. Теперь он мог чувствовать эмоции каждого, спутанные в беспорядочный клубок и сотрясавшие его изнутри: неиспорченность, страх, смелость, упрямство и любовь в тысяче различных форм. Северус швырнул это скопление чистых живых эмоций в крестраж и усилил свои ментальные щиты, когда что-то поддалось, истошно закричало и, в конце концов, взорвалось. Ментальный ответный удар обрушился на него с достаточной силой, чтобы полностью разрушить круг. Северус пошатнулся и успел разорвать все тщательно продуманные связи за секунду до того, как перед его глазами всё погрузилось во тьму.***
«Это, — ошеломлённо подумала Гермиона, — была самая безумная и странная вещь, которую я когда-либо делала». Она уже не старалась разбираться в том, что происходит, и смирилась с тем, что придётся просто стоять и помогать, пока всё не закончится и Северус не сможет ей это объяснить. На самом деле она смогла понять, по крайней мере, часть того, что он делал. Не всё, ни в коем случае — для этого ей не хватало ни знаний, ни опыта, — но гораздо больше, чем она ожидала. Она также могла ощущать некоторые из его эмоций, но в основном всё, что он чувствовал, — это свирепо напряжённая концентрация, которая вызывала у неё восторг и уважение, особенно по мере того, как шло время, и то, что он делал, становилось всё более и более сложным. Он был прав насчёт необходимой мощности. Единственный раз, когда она помнила себя более опустошённой, чем сейчас, был тот момент, когда они с Поппи так упорно боролись за спасение жизни Северуса, и это продолжалось несколько дней, а не часов. А когда крестраж был уничтожен — по крайней мере, она надеялась, что именно это только что произошло, — шок от того, что такая сильная связь распалась… Стряхнув это с себя, насколько смогла, Гермиона огляделась. Гарри всё ещё лежал без сознания; его глаза были закрыты, а из шрама сочилась тонкая струйка крови, но в целом он выглядел довольно умиротворённым. Рон и Джинни обнимали друг друга, оба выглядели усталыми и потрясёнными. Остался только… — Северус! На мгновение ей показалось, что он не дышит, но Северус пошевелился, когда она произнесла его имя, и с трудом открыл глаза, окинув её остекленевшим взглядом, когда она опустилась рядом с ним на колени. Его глазные яблоки сильно покраснели из-за лопнувших кровеносных сосудов, а из носа текла кровь, но, если не считать того, что он был немного бледнее обычного, казалось, с ним всё было в порядке — по крайней мере, до тех пор, пока он не зажмурился и не поднял руки, чтобы обхватить голову, впиваясь пальцами в виски. — Северус?.. — с тревогой повторила она, и он вздрогнул. — Пожалуйста, не разговаривай, — хрипло прошептал он, с трудом сглотнув. Судя по всему, он был в тисках ужасной мигрени. В данных обстоятельствах это было неудивительно, у неё самой болела голова, хотя она не была на линии огня, но Гермиона никак не могла придумать, как выяснить, всё ли с ним в порядке, сработало ли это, и всё ли будет нормально с Гарри. Она действительно очень устала, но справилась с невербальными манящими чарами. «Если ему так больно, как это выглядит со стороны, обычное зелье от головной боли не сильно поможет, но, надеюсь, оно хотя бы снимет напряжение, чтобы он мог дать нам минимум информации». Затем она собиралась помочь ему вернуться в их комнату, чтобы он мог отоспаться. Рон и Джинни, очевидно, слышали этот короткий обмен репликами, поскольку оба молчали, пока Северус осторожно пил дозу зелья, стараясь избежать рвоты. Двигаясь очень медленно, он заставил себя принять сидячее положение, прислонившись к стене, всё ещё бережно обхватывая свою голову руками, и Гермиона рискнула прошептать, стараясь говорить как можно тише. — Ты ранен? — Честно говоря, даже если бы он был ранен, она сомневалась, что смогла бы сейчас что-нибудь с этим сделать. — Нет. — У нас получилось? — Да. Сопротивляясь желанию спросить, уверен ли он в любом из ответов — в конце концов, Северус всегда отвечал за свои слова, а сейчас речь явно стоила ему усилий, — Гермиона вздохнула с облегчением, одарив его счастливой улыбкой, которую он был не в состоянии оценить. — Слава богу! «И спасибо тебе, любимый! Никто другой не справился бы!» — Отлично, — непринуждённо сказала Джинни, стоя у кровати, — теперь, когда мы закончили с тем, чем только что занимались, у меня есть несколько вопросов. Что мы только что сделали с Гарри и зачем? С ним всё в порядке? Когда он очнётся? Что вы все здесь делали с лета, и почему никто другой в Ордене, похоже, не знает об этом? И с каких это пор, чёрт возьми, Гермиона и Снейп обращаются друг к другу по именам?! Гермиона услышала, как у Северуса на мгновение перехватило дыхание от сдавленного смеха, прежде чем он проглотил стон боли, — этого было достаточно, чтобы понять его реакцию. Нежно коснувшись его руки, она с грустной улыбкой оглядела своих друзей, после чего встала и отошла от страдающего мигренью возлюбленного, чтобы ответить ей. — Рон расскажет тебе всё, Джин. Извини, что тебе пришлось ждать, но ты поймёшь, почему это было так важно, когда он закончит. Я бы пока дала Гарри отдохнуть. Не знаю, в каком состоянии он будет, когда проснётся. — Совсем всё? — уточнил Рон, уставившись на неё. — Ты уверена? Гермиона кивнула. Рано или поздно всё выплывет наружу, а Джинни была её лучшей подругой, и Гарри терпеть не мог что-либо от неё скрывать. По крайней мере, пусть лучше она узнает об этом здесь, в окружении союзников и вдали от всех тех, кто мог повести себя глупо. — Да. Увидимся внизу, когда вы закончите. Пусть Гарри отсыпается. Мне нужно убедиться, что с Северусом всё в порядке. Мы поговорим, как только ты введёшь Джинни в курс дела. — Ладно, а… со Снейпом будет всё нормально? — Думаю, да. Как вы оба себя чувствуете? — Хорошо. Это оказалось довольно утомительно, и я чувствовал себя очень странно, но, кажется, в порядке. А ты, Джин? — Да, я тоже. Но если кто-нибудь в ближайшее время не скажет мне, что происходит, я разозлюсь. Гермиона печально улыбнулась, прекрасно понимая, чем это может закончиться, и с радостью готова была позволить Рону разобраться с первыми последствиями. — Справедливо. Скоро увидимся.***
Северус не предпринял никаких попыток, словесных или иных, протестовать, когда она приказала ему лечь в постель. Зелье ослабило его головную боль настолько, что он мог двигаться и шептать односложные слова, не испытывая тошноты или не теряя сознания, но, похоже, на большее оно было не способно. Он явно мучился и был измотан. Гермиона села на кровать рядом с ним, когда он устроился поудобнее, переплетя свои пальцы с его. — Знаю, ты ненавидишь, когда я суечусь вокруг тебя, но… как ты? — спросила она как можно мягче. — Если не считать головной боли, которая ощущается как сочетание всех похмелий, которые у меня когда-либо были, и каждой драки, в которой я когда-либо участвовал, плюс у меня не осталось сил, чтобы даже свечу зажечь, я в норме, — тихо пробормотал он. — Мне просто нужно отдохнуть. — Его губы дрогнули. — Тебе придётся подождать объяснений… — О, заткнись! Я не настолько ужасна. — Она нежно сжала его руку. — Во всяком случае, я почувствовала… кое-что из этого. Ты был… невероятен, Северус! Это было потрясающе! — Он коротко улыбнулся и сжал её в ответ, со вздохом зарываясь поглубже в подушку и расслабляясь. — С Гарри всё будет в порядке? — Не знаю. Возможно. — Понятно. Ты не возражаешь, если Джинни узнает о нас? — Нет. — Хорошо. — Она подняла его руку и ласково поцеловала костяшки пальцев. — Больше никаких вопросов, обещаю. Я дам тебе отдохнуть. Видит бог, ты это заслужил.***
Прошло довольно много времени, прежде чем Гермиона наконец услышала шаги на лестнице и подняла глаза от своего чая, когда в дверях кухни появилась Джинни. На лице её рыжеволосой подруги не отражалось какого-то конкретного выражения, что было либо очень хорошим знаком… либо очень плохим. Гермиона действительно не знала, чем всё это закончится. Ей всегда нравилась Джинни, но она не была так близка с ней, как с Гарри или Роном, и не могла так легко предсказать её реакцию. — Где Рон? — для начала спросила она. — Я сказала ему оставаться наверху. Девчачьи разговоры не имеют к нему никакого отношения. — Джинни мгновение пристально смотрела на неё, затем внезапно улыбнулась и пошла заваривать себе чай. — Не паникуй. Обещаю не насылать на тебя никаких сглазов. Во-первых, я вряд ли с тобой справлюсь, а во-вторых, если я тебя заколдую, то никогда не узнаю подробности, не так ли? Почувствовав облегчение, она улыбнулась в ответ. — Разве Рон тебе не рассказал? — Только в общих чертах. Ты же знаешь, какой рассказчик из моего брата, Гермиона. Основное резюме было таким: «они вместе, и это странно, и иногда всё это выглядит довольно пугающе». Во всяком случае, после того, как он рассказал мне о крестражах, твой роман со Снейпом показался мне мелочью жизни… Значит, рядом с нами были все эти частички души Сама-Знаешь-Кого, и никто не знал? — Только Дамблдор. — Гермиона сделала паузу. — Что он сказал тебе о дневнике после того, как всё закончилось? — Честно говоря, не так уж много. Что теперь я в безопасности, и это больше не повторится, и что теперь я буду знать, что нужно быть более осторожной, и что я хорошо справилась с обстоятельствами. Я всё равно была слишком напугана, чтобы расспрашивать о подробностях. — Понятно. В любом случае я не знаю, понимал ли Дамблдор тогда, что происходит, или нет, но, думаю, он разобрался в этом вскоре после того. Скорее всего, он знал об этом уже много лет. — А Гарри об этом знает? — Мы с ним не говорили конкретно об этом. Я не хотела причинять ему боль, ведь теперь, когда Дамблдор мёртв, это не имеет значения. Вероятно, он сам во всём разобрался, но я думаю, пока лучше не затрагивать эту тему. Вероятно, так Гарри будет проще. — Похоже на него. Я узнаю, захочет ли он поговорить об этом позже. Во всяком случае, после того, как вытерплю все его извинения за то, что он не сказал мне раньше, — добавила Джинни, улыбнувшись так, что Гермиона поняла, — она действительно очень хорошо знает своего парня. — Но, кажется, я уже начала потихоньку привыкать к этой информации. Не могу дождаться своего дня рождения! Как же устала, что от меня все постоянно что-то скрывают, словно я всё ещё дитя. — Она откинулась на спинку стула и поставила свою кружку. — Итак. Ты и Снейп? — Да. — Почему?.. Гермиона не смогла удержаться от улыбки; на самом деле это был логичный вопрос, поскольку Северуса было так трудно разгадать и он хорошо скрывал от всех своё истинное «я». — Потому что на самом деле он удивительный, как только узнаешь его поближе, — просто ответила она. — Он совсем не похож на того человека, за которого себя выдаёт. Разве что только отчасти. Рон рассказывал тебе, при каких обстоятельствах я стала проводить с ним больше времени? — Вроде того. Рон не умеет ничего объяснять, ты же знаешь, но он сказал мне, что ты училась на Целительницу и часто виделась со Снейпом, когда тот был ранен, и что вы вместе ходили на пробежки, как только перестали ненавидеть друг друга. А ещё он пытался помочь тебе обучить Гарри Окклюменции. — Да. Мне потребовалось некоторое время, но постепенно я начала понемногу понимать, какой он на самом деле. Он не такой, как ты думаешь, Джин! — Ну, я бы хотела надеяться, что нет, — как ни в чём не бывало ответила её подруга, — потому что я думаю, что он злобный ублюдок. Вопреки своей воле Гермиона начала смеяться. — Да, он может быть и таким тоже. Всё это не было притворством. Но под этим злобным ублюдком скрывается замечательный человек! Северус умный, забавный, заботливый и храбрый, иногда он может быть милым и нежным — во всяком случае, пока никто другой не видит, — добавила она, невольно улыбаясь. — Хм-м… — скептически протянула Джинни. — Поверю тебе на слово. Значит, Рон меня не разыгрывал, когда сказал, что вы помолвлены? — Нет. — Она протянула руку, чтобы можно было должным образом полюбоваться кольцом. — Он сделал мне предложение в мой день рождения. — Звучит странно романтично для Снейпа. — Это было не так романтично, как кажется, — сказала Гермиона, улыбаясь воспоминаниям. — На самом деле мы оба не очень хороши в романтике. — Верно. Мне всегда казалось, что ты не любишь сердечки и цветочки. — Джинни покачала головой. — Тем не менее это странно, Гермиона. — Я знаю, поверь. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы во всём разобраться. О некоторых вещах он знал не больше меня. — Да ла-а-дно… Она так многозначительно протянула это слово, что Гермиона захихикала. — Боже, я не это имела в виду! Поначалу у нас были сложности с эмоциональной стороной. У него серьёзные проблемы с самооценкой, и, ну… ты же знаешь, я тоже не совсем уверена в себе, когда дело касается… людей, а не книг. — Полагаю, что так, — согласилась Джинни. — Ты уверена в нём? — Абсолютно, — ответила она без колебаний. После долгой паузы её подруга усмехнулась. — Тогда ладно. Должна признаться, мне будет интересно посмотреть, что из этого получится. Кто ещё знает? — Несколько человек. Думаю, мадам Помфри предвидела это раньше, чем кто-либо из нас. Мы рассказали профессору МакГонагалл, которая рассказала твоей маме. Возможно, она рассказала твоему отцу, но я не уверена. Гарри с Роном вроде как уже к этому привыкли, ведь мы все живём в одном доме. — О да, это просто ужасное место! Снейп правда здесь живёт? — Долгая история. Честно говоря, я уже не замечаю, насколько здесь мрачно. — Ну, если ты так говоришь… — Внезапно ухмылка Джинни стала абсолютно порочной. — Я просто обязана спросить, Гермиона. Никогда не прощу себе, если не сделаю этого. Какой он в постели? Они обе покатились со смеху. Гермиона почувствовала, что краснеет, и, наконец-то отдышавшись, ответила: — Не твоё дело! Скажу лишь, что у меня нет к нему абсолютно никаких претензий. И, ради бога, не рассказывай мне ничего о Гарри! Мне не нужно этого знать! — С тобой совсем неинтересно. Но раз уж мы затронули эту тему… как ты думаешь, мне сойдёт с рук, если я заставлю Рона сегодня ночевать в гостиной? — Должна отметить, что мы все жутко устали, а Гарри до сих пор без сознания. — Она покачала головой, улыбаясь. — Только если ты будешь осторожна. Северус ничего не скажет и не сделает, пока кто-нибудь из вас его не спровоцирует. Не устраивайте спектакль и не забывайте о Заглушающих чарах. Я всё равно не думаю, что Северус будет в том состоянии, чтобы обращать на вас внимание. Он полностью истощён, и у него ужасная мигрень. — Так что, ты собираешься пойти, подоткнуть ему одеяло и поцеловать на ночь? — Что-то в этом роде. Но следи за своими словами, Джин, ладно? Я не возражаю, что ты прикалываешься надо мной, ты не настолько наглая, чтобы зайти слишком далеко, но если он услышит тебя, то выйдет из себя. Северусу действительно не нравится подобные шутки, какими бы безобидными они ни были. Он терпимо относится к мальчикам, но, если они переступают черту, превращается в страшного профессора, которого мы все ненавидели. — И тебе это нравится, не так ли? Оказывается ты та ещё извращенка. — Умолкни, Джинни.***
Это был очень, очень долгий день. Как только Гермиона наконец-то обратила внимание на часы, то с удивлением обнаружила, что на уничтожение последнего крестража ушло более четырёх часов. Неудивительно, что все так вымотались. Они оставили Гарри спать; заклинание должно было ослабеть где-то к утру, и ему не повредило бы отдохнуть до тех пор. Северус проспал некоторое время из-за полного изнеможения; он проснулся по-прежнему с головной болью, но уже не похожей на тот кошмар, который лишил его подвижности ранее, и ему удалось, прихрамывая, спуститься вниз, чтобы перекусить, прежде чем он опять вернулся в постель. Гермиона посидела внизу и немного поболтала с Роном и Джинни, в конце концов закрыв глаза на то, что последняя улизнула наверх. Она помогла Рону трансфигурировать диван во временную кровать, пожелала ему спокойной ночи и сама поднялась наверх. Северус ненадолго проснулся, когда она скользнула в постель рядом с ним, сонно подвинулся, освобождая ей место, и привычно прижался к её спине, обняв за талию, сразу же снова уснув. Прижавшись к знакомым контурам его тела, она закрыла глаза и расслабилась, впервые за несколько месяцев заснув почти мгновенно, без какого-либо стресса.